JE VOIS

      Ночную тишину прорвали звуки разбивающегося окна и осколков, падающих на деревянный пол. Анна подскочила на месте, оторвавшись от рисования, и быстро обернулась в сторону шума, тут же забыв о незаконченном портрете. Свеча, стоявшая на столе, мгновенно затухла от ворвавшегося порыва ветра, и дальняя часть спальни погрузилась в темноту. Анна осторожно сделала шаг вперёд, боясь продолжения, однако любопытство пересилило страх. Девушка вновь зажгла фитиль и осмотрелась: в окне зияла дыра, ветер трепал белый накрахмаленный тюль, мелкие стёкла усыпали весь пол у стены, а рядом с одной из ножек стола лежал большой камень с привязанной к нему запиской. Анна мгновенно развернула бумагу и прочла:       «Бункер на кладбище. В полночь. Штольман в обмен на бумаги. Не думайте обмануть, Анна Викторовна. Вы у нас на прицеле. Его жизнь зависит от Вашего благоразумия»       Не помня себя, девушка вытянула из укромного места папку, и в халате, наспех накинутом на ночную сорочку, бросилась в темноту улицы. Анна бежала так, словно за ней гналась стая голодных волков, норовя повалить её и перегрызть горло своим острыми клыками. Она мчалась по узким неосвещённым улицам Затонска, спотыкаясь о неровную брусчатку, а после, выбившись из сил, брела по дремучему лесу, не замечая стесанных о колючий кустарник коленей. На кладбище гулко ухала сова, лунный свет пробивался сквозь пышные кроны деревьев, освещая ей дорогу в бункер. Спустившись по приколоченной к стене железной лестнице, скользкой от сырости подземелья, девушка оказалась в узком тёмном помещении, освещённом лишь одной свечой. На полу лежал без сознания её Штольман.       Голова мужчины была в запёкшейся крови, а руки и ноги связаны крепким канатом. Анна бросилась к нему, падая на колени, и кончиками дрожащих пальцев прикоснулась к окровавленной, грязно-белой рубашке своего любимого.       — Яков! — на выдохе позвала она. — Яков Платонович, очнитесь.       Мужчина медленно распахнул глаза и, слабо улыбаясь уголком губ, прохрипел:       — Анна Викторовна. Явь ли это? Или я уже в аду, и вы моё посмертное видение?       — Я. Это я, Яков Платонович, — она дотянулась до его щеки и вытерла горячие липкие струйки, которые источали запах железа.       — Вы совсем устали, измучились. Отдохнуть вам надо, Анна Викторовна, и…       Девушка стремительно наклонилась к нему и заглушила его речь поцелуем, который был солон от её слёз, льющихся потоком, и его крови, уже успевшей затвердеть в небольших складках губ.       Вот недавно они были в холодном сыром подвале, а теперь уже лежали на гладких белых простынях огромной кровати гостиничного номера. Голова Якова была умело перебинтована, а сам он мерно посапывал, погруженный в безмятежный сон.       — Как же вы прекрасны, когда спите, Яков Платонович, — прошептала Анна. Она плотнее прижалась к горячему телу мужчины и обвила его плечи руками, защищая ото всех напастей.       Он вздрогнул, пробуждаясь, и обнял её, нежно поцеловав в макушку, лежащую на его груди.       — Анна… Анна Викторовна. Вы мой Ангел-хранитель. Простите меня за всё. За все те мучения, которые доставил вам мой внезапный уход, за то, что не верил с самого начала в ваш дар и, наконец, за то, что не признавался в своих чувствах так долго.       — Я простила. Давно. Только не покидай меня больше, Яков. Никогда. Обещаешь?       — Обещаю. Больше никогда.       Последние его слова Анна буквально выхватила из своего сознания, пробуждаясь от яростного стука в дверь. Девушка несколько раз моргнула, пытаясь понять, где находится, и решив, что в том мире, откуда её так бесцеремонно выгонял голос матери, зовущий на завтрак, в сто крат лучше, чем здесь. Анна крепко обхватила себя руками, чтобы сохранить те ощущения, которые испытывала во сне и зажмурила глаза. Прикосновения Якова были настолько реальны и ощутимы, что ей казалось, будто он всё ещё находился рядом с ней.       Крикнув матери: «Уже иду!», Анна укуталась глубже в одеяло, сохраняя мнимое тепло горячего тела любимого, и зарылась лицом в перьевую подушку, воскрешая в мыслях сон.Однако с каждой новой минутой видения становились всё менее логичными: мольбертом после гимназии девушка никогда не пользовалась, про папку с документами она мигом позабыла, обнаружив Якова, бункер на самом деле не имел на стене лестницы, и, наконец, отсутствовал и другие люди, даже похитители. Отчаяние от того, что всё это было иллюзией, в один момент овладело ею, но Анну не могло не радовать то обстоятельство, что впервые за долгое время ей не хотелось покидать мир Морфея из-за кошмарных видений. Кроме того, эти нереальные картинки принесли ей облегчение и толику надежды на то, что Штольман жив. «Только бы он нашелся поскорее…» — подумала Анна, прежде чем выскользнуть из уютной кровати и проверить, цело ли разбитое во сне окно.       *****       Пролежав в постели чуть дольше, чем обычно, а после приводя себя в порядок ещё какое-то время, Анна спустилась вниз, когда уже завтрак был окончен. Прасковья, обнаружив тяжело вздыхающую хозяйку над опустевшим столом, силой затянула девушку на кухню и всучила ей несколько блинчиков, начинённых творогом, и чашку ароматного чая с листьями малины и смородины. Сами же ягоды были собраны в небольшую фарфоровую пиалу, поэтому Анна перед тем, как удалиться в беседку, не преминула насладиться и ими. После, поблагодарив заботливую служанку, девушка отправилась на улицу.       Больше недели прошло с того дня, как дядюшка прибыл в имение в компании столичного художника. Анна старалась не пересекаться с Лесницким, но это было сделать довольно трудно. К тому же, рано или поздно он начал бы настаивать на обещанной прогулке. Девушка всей душой стремилась отсрочить этот момент: ей вполне хватало ежедневных приветствий за завтраком и пожеланий доброй ночи после ужина. Не то, чтобы он ей совсем не нравился или был противен: наоборот, он был интересным человеком, подобных которому она никогда в своей жизни не встречала. Но почти аскетический образ жизни так слился с её сущностью, что разбавлять привычное ей одиночество обществом молодого человека совершенно не хотелось. Именно поэтому свободное от проведения уроков время Анна старалась уделять чтению в беседке привезенного дядюшкой оригинального произведения Джейн Остин «Гордость и предубеждение» и там же увлеченно записывала перевод в тетради. Девушка искренне надеялась, что у гостя хватит такта не отвлекать её от литературы, однако её собственный взгляд то и дело отрывался от желтоватых страниц и искал неугомонного и вездесущего Аркадия Юрьевича Лесницкого.       Она не раз за это время видела, как он внимательно следил за каждой веточкой в их саду и за каждой птицей, пролетающей над домом. Он мог ходить в поисках чего-то неопределённого, а потом резко лечь на траву и, лёжа насвистывая какой-нибудь мотив, продолжать любоваться чем-то, видимым лишь ему. Но ещё чаще он, конечно же, рисовал. С ним всегда был маленький блокнот и грифельный карандаш, которым он зарисовывал буквально всё, что представлялось ему любопытным, а таковым являлось многое.       Она снова обратилась в мыслях к прошлой ночи и начала понимать, почему во сне прикоснулась к мольберту. Этот художник привёз с собой несколько небольших картин, написанных маслом, и на одном из званых ужинов, который наспех устроили её родители, представлял их гостям. Над некоторыми сюжетами девушка даже сидела в раздумьях, что, очевидно, и запечатлелось в её сознании.       Анна сжалась от дуновения прохладного ветерка, и мурашки побежали по её позвоночнику. От этого ей захотелось накрыться пледом, но, как назло, она оставила его в доме, посчитав, что в июльскую дневную жару он ей не понадобится. Девушка встала со скамьи и, бережно положив книгу на стол, подошла к перилам беседки. С этого места открывался потрясающий вид на парк, посаженный ещё при её бабушке. Маленький проворный воробей подлетел к ней так близко, что она замерла, боясь его спугнуть. Усевшись на бортик, он внимательно посмотрел на неё своими глазками-бусинками, дернул длинным коричневым хвостом и громко чирикнул.       — Эй, не бойся, — прошептала Анна. — Иди сюда, — она раскрыла пустую ладонь. Воробей повернул голову из стороны в сторону, ещё раз чирикнул и взмыл в небо, оставив девушке лишь пёрышко, которое медленно спускалось с неба ей на руку.       — Удивительные создания, не правда ли? — голос Лесницкого прозвучал непозволительно близко. Анна вздрогнула и быстро обернулась.       — Аркадий Юрьевич, — растерянно произнесла она, невольно поднося правую руку к левой груди: её сердце от неожиданного вмешательства в умиротворённую беседу с живой природой бешено колотилось. Она легко повернула голову назад, желая поймать то перо, но быстро поняла, что теперь его не найти. — Вы меня испугали.       — О! Прошу меня простить, Анна Викторовна. Я никоим образом не хотел стать причиной ваших волнений, — он сделал шаг назад и взял со стола оставленную ею книгу.        — Гордость и предубеждение. Интересный выбор. Как вам история? — с искренним интересом спросил Лесницкий.       — Я только начала разбирать это произведение. Не могу судить. А вы его прочли? — Анна была несколько удивлена тем, что любовный роман мог заинтересовать Лесницкого.       — К сожалению, только слышал бурные его обсуждения в одном из литературных кружков Петербурга. Но сюжет мне однозначно пришелся по душе. Однако не буду вам раскрывать деталей своими восхищениями, дабы не отбить желания его прочесть. Ах, если бы я хорошо ладил с английским… — художник задумчиво посмотрел в парк, а после обратил свой тёплый янтарный взгляд на молодую хозяйку имения. — А вы увлекаетесь этим иностранным языком, Анна Викторовна?       — Я его преподаю, — сухо отозвалась она.       — Вы удивительная девушка! — он раскинул руки и с восхищением посмотрел на неё. В этот день на нём не было сюртука. Только хлопковая белая рубашка, поверх которой был надет лёгкий зелёный жилет в полоску. При каждом движении его рук, широкие рукава сорочки удивительным образом светились, пропуская лучи солнца.       — Не более, чем остальные в моём положении. Большинство людей дворянского происхождения умеют играть на фортепиано и знают несколько языков, — она бросила взгляд на книгу в его руке, и он сразу же с поклоном отдал ей томик.       — Да, разумеется. Но ведь это не единственное, что вас отличает! Не каждая дама увлекается катанием на столь удивительном аппарате! — Лесницкий обернулся и указал в сторону веранды, под навесом которой стоял её велосипед. Анна не использовала его продолжительное время и теперь абсолютно не представляла, откуда он там взялся.       — Он давно перестал считаться предметом моего увлечения, — грустно заметила она. Порыв ветра снова обдал её своей силой, но на этот раз прохладный воздух показался ей спасительным.       — Разве? Пётр Иванович говорил, что вы раньше только на нём и передвигались. И даже учили «старого человека крутить педали», — Лесницкий вполне удачно отразил голос дяди и посмотрел ей в глаза, отчего Анне стало слегка неуютно.       — Это словно в другой жизни было, — жёстче, чем намеревалась, сказала девушка. Ей очень хотелось закончить на этом разговор, поэтому она взяла со стола свою шляпку и привычным жестом прицепила её к волосам.       — Прошу меня извинить, — Анна кивнула художнику и направилась в сторону дома.       — Анна Викторовна, ради Бога, уделите мне ещё немного вашего драгоценного времени! — Лесницкий схватил её за руку и, опередив девушку, резко остановился и заслонил ей проход. Потом так же стремительно отпустил её и поднял обе ладони вверх в примирительном жесте.       — Будьте так добры, научите и меня его использовать! — в его глазах был неподдельный интерес, и они светились от предвкушения.       — Аркадий Юрьевич, я не думаю, что в этом деле из меня хороший учитель. Дядюшка до сих пор мучается с ним, — Анна сделала шаг вправо, намереваясь обойти навязчивого гостя, но он вновь опередил её своим решительным действием. Театрально упав на одно колено и сложив руки в мольбе, он расплылся в улыбке и тихим, но настойчивым голосом произнёс:       — Прошу вас, Анна Викторовна. Я обещаю, что если с первого раза… — он прикусил губу в задумчивости. — Нет, со второго раза, не пойму сути передвижения на велосипеде, то клянусь всеми святыми, — он приложил руку к груди, — что больше не побеспокою вас своими странными просьбами и даже прощу вам обещанную прогулку по Затонску!       — Ради Бога, Аркадий Юрьевич, встаньте! Могут же увидеть! — Анна окинула взглядом дом и подъездную дорожку, а после вытерла лоб тыльной стороной руки. Лесницкий не пошевелился. Тогда ей в голову пришла отличная идея: пусть он прокатится, а после нескольких падений оставит её в покое на долгое время. Девушка набрала воздуха в лёгкие и серьёзным тоном произнесла:       — Только две попытки, господин Лесницкий!       Он медленно шел за ней, наблюдая, как подол нежно-голубого платья шелестит по траве. Анна Викторовна была особенно прекрасна в своей серьёзности и отчаянной попытке избавиться от него. Быстрым шагом она пересекла лужайку и нетерпеливо обернулась. Они встретились глазами. «Ледяная. Как глубоки и остры её взгляды», — пронеслось у него в мыслях. Аркадий уже давно решил для себя, что растопит этот холодный, но изумительно прекрасный взгляд небесно-голубых глаз, и ему казалось, что с каждым днём он приближается к своей цели. Всю неделю он наблюдал за ней, печальной и вдумчивой. Так же не раз он ловил её взгляд на себе, но не подавал вида: ему нравилась эта игра. Он знал, что партия будет долгой, но сейчас был абсолютно уверен в своих действиях, так как именно после его последней просьбы в её глазах появилась искорка. Она была готова поставить шах и мат, но не осознавала истинной силы соперника. «Ваш ход, Анна Викторовна!» — подумал Лесницкий и улыбнулся ей со всей своей обаятельностью, на которую только был способен.       *****       После подробнейшего инструктажа по искусству езды на велосипеде девушка отошла с дороги и сделала подбадривающее движение рукой в сторону ворот.       — Можете приступать, Аркадий Юрьевич. И помните: две попытки! — она явно веселилась и предвкушала его неудачу.       Лесницкий неловко взгромоздился на двухколёсного коня и начал отталкиваться от земли двумя ногами, разгоняясь. Улыбка появилась на лице Анны, и он, обернувшись, подмигнул ей.       «В очередной раз… Ну ничего, скоро эта пытка любезностями закончится!» — подумала она, а вслух прокричала своему ученику:       — Смотрите вперёд и езжайте!       Он приподнял ноги от земли, и, поставив ступни на педали, сделал оборот, второй, третий… Лесницкий начал неистово шататься из стороны в сторону и, сильно завалившись набок, упал на траву.       — Хорошо, что не на дорогу! — крикнула Анна издалека. Она подняла руками свои юбки и лёгким бегом направилась к пострадавшему: как оказалось, при падении он всё-таки разбил губу. Девушка немного помедлила, оценивая увечье, а после протянула ему свой накрахмаленный платок. Он принял его и, оттолкнув велосипед в сторону, сел.       — Благодарю за поддержку, мой учитель! — слегка промокнув кровоточащую губу, он спрятал платок в карман брюк. — Я сохраню его для следующего падения.       Лесницкий встал, отряхнул одежду от пыли и травы торопливыми движениями, а после поставил велосипед на дорогу.       — Будет успехом, если я доеду до ворот, — веселым голосом проговорил он.       — Если вы это сделаете, попытка будет засчитана, — в Анне вдруг проснулся инстинкт учителя, который говорил ей помогать и поддерживать ученика, а не критиковать и надеяться на неудачу. Внутренне она даже убедила себя, что за такую смелость можно показать ему пару приличных мест в Затонске.       И снова та же ситуация. Всё началось неловко и шатко, но потом… Лесницкий выровнялся и уверенно доехал до куста акации, растущего у ворот. Анна уже было хотела ему радостно похлопать, но этот человек совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Он аккуратно развернулся и направился в обратном направлении к ней.       — Вы! — она была вне себя от ярости. — Вы обманули меня, сказав, что не умеете ездить! Да как вы посмели?! — Анна бежала к нему на встречу и, если бы он резко не затормозил в последний момент, то наверняка вывернула бы руль, не боясь быть сбитой.       — Успокойтесь, Анна Викторовна, — он откинул велосипед в сторону и вытянул вперёд руки в защитном жесте. — Я совершенно вам не соврал. Лишь однажды мне довелось сесть в седло этого коня. И тогда я был настолько пьян, что вряд ли мог отличить руль от педалей. А то, что равновесие умею держать с детства, так вот тут, сударыня, не обессудьте. Уговор есть уговор!       — Вы! — она стукнула его по груди своим кулачком. — Мне безразличны ваши отговорки! Вы играли не по правилам!       — Я рад, что вы считаете это игрой, — он мило улыбнулся. — Но как на это ни посмотреть, свою часть сделки я выполнил. Очередь за вами, госпожа Миронова!       Анна попыталась вложить в свой взгляд всё негодование, которое бушевало в ней. Безмолвная перепалка продолжалась ещё какое-то время, а после она резко развернулась на каблуках и направилась в сторону дома, раздраженно выкрикнув за спину:       — Ждите меня у входа, господин Лесницкий. Я не обманываю своих гостей!       ******       Прошло не менее получаса, прежде чем девушка смогла вырваться от навязчивых указаний своей матери.       — Анна, прошу тебя, будь осторожна. Посмотри на небо! Такие тучи страшные. Обязательно ли сегодня совершать эту прогулку? — тараторила Мария Тимофеевна. — Прасковья, скорее неси корзину!       — Да, мама. Именно сегодня и именно сейчас. Я обещала, — это слово Анна произнесла особенно резко, — нашему гостю. И да, я, конечно же, буду осторожна, — слегка смягчилась девушка, поправляя надетую шляпку, и наклонилась вперёд, чтобы поцеловать мать в щёку.       Горничная вынесла из кухни небольшую плетёнку, наполненную провизией для пикника и не менее обеспокоенным тоном, чем хозяйка, произнесла:       — Держите, барышня. Там пирог с яблоками и банка компота.       — Благодарю тебя, Прасковья, — ответила девушка, взяв в руки корзину. Покидая комнату, Анна краем глаза увидела, как Мария Тимофеевна перекрестила её.       — Анна Викторовна! — окликнул выходящую из двери девушку Лесницкий, который стоял недалеко от веранды, опираясь на велосипед. Он успел переодеться, накинув на плечи чёрный летний сюртук. — Вы, право, помолодели за это время, — он с восторгом смотрел на преобразившуюся девушку. Такой он её ещё не видел: соломенная шляпка с лентой, из-под которой виднелась длинная коса, была натянута по самые брови, а лёгкий коричневый жакет, забавные бриджи и, конечно же, белые гольфы, прикрывающие икры, придавали Анне озорной детский вид, а её нахмуренный взгляд лишь усиливал это ощущение.       — Садитесь и езжайте за мной. Будете тренировать свои навыки, — безапелляционно сказала Анна и направилась к воротам.       — Позвольте только забрать у вас эту чудесную корзинку, госпожа Миронова!       — Держите. Только осторожно: там стекло, которое не выдержит вашего падения, — уже спокойнее, но не без доли иронии, произнесла девушка, протягивая ему провизию, которой её снабдили.       Проехав немного по городу, Лесницкий вдруг осознал, что прохожие глазеют на них. Вначале, в отчаянных попытках одновременно ровно сидеть, крутить педали и придерживать корзину, он почти не смотрел по сторонам. Однако постепенно колкие взгляды прохожих стало невозможно не замечать. Лесницкий не сразу понял причины, вызвавшие такую реакцию толпы, и поэтому вопросительно поглядывал на Анну. Казалось, девушка была равнодушна ко всем, словно этот шлейф усмешек и перешептываний сопровождал её не в первый раз. Она шла бодрой походкой, не оборачиваясь, и изредка кивала знакомым. Да, Миронова определённо выделялась из общей массы населения Затонска: редкая незамужняя дама осмелилась бы пойти на прогулку с кавалером без сопровождения родственников, к тому же, одетая, словно гарсон. Однако после Петербурга, безразличного к разнопёрым горожанам, Лесницкому было особенно непривычно ощущать такое пристальное внимание со стороны незнакомцев. Остаток их пути по улицам прошел в некотором напряжении, пока они, наконец, не свернули на узкую тропинку, ведущую вглубь леса, где девушка остановилась и повернулась к нему.       — Тут, возможно, вам стоит пойти пешком. Дорога слишком узкая и ухабистая.       Ему показалось, что Анна слегка успокоилась и на что-то внутренне настроилась, однако легкий оттенок раздражения ещё ощущался в её речи. Холодный ветер подул из леса и ленточка на её шляпке начала развеваться. Маленькие кудряшки, которые обрамляли её милое личико, тоже поддались этому порыву, поэтому Анна, закрыв глаза, провела ладонью по лицу, убирая волосы на место. Деревья начали шелестеть, напевая свою особенную песню, предвещавшую скорый дождь, и птицы тоже это чувствовали, взволнованно щебеча и порхая низко, прямо над их головами. Лесницкий встал по правую сторону велосипеда и поднял взгляд к небу: тучи сгущались над ними, но пока не было сильного повода переживать, так как кое-где ещё проглядывало чистое голубое небо, и с высоты до сих пор не упало ни одной капли.       — Анна Викторовна, может, сделаем привал на этой чудесной полянке? — он указал по левую сторону от себя взмахом головы. — Мы можем успеть насладиться натурой, пока не начался дождь. Природа сегодня особенно волнительна.       Художник одарил девушку многозначительным взглядом, готовясь в случае чего ретироваться подальше от извержения вулкана, и был крайне удивлён, услышав спокойное и отстранённое:       — Ещё рано. Нам нужно добраться до реки. Пойдёмте.       Она заинтересовала его своим серьёзным поведением, оттого он и не решился снова вовлекать её в разговор без необходимости. Воцарившаяся тишина располагала к созерцанию окружающей природы, и художник перевёл взгляд на дорогу. Тропинка виляла между деревьями. Полянки, с которой начался их путь в лес, более не было видно. Чем глубже они продвигались, чем больше других тропинок они пересекали, тем гуще и непролазнее была растительность: очевидно, люди не так часто посещали это место. Спустя некоторое время он почувствовал, как воздух начал свежеть. «Река уже близко. И дождь тоже», — последний факт его отнюдь не радовал. Анна несколько раз оступалась, неудачно наступая ногами на обломки веток, однако ни разу не посмотрела по сторонам и не обернулась. Лесницкий же продолжал покорно катить велосипед и поддерживать корзинку с едой, из которой доносился слабый аромат пирога. Его желудок жалобно заурчал, напоминая о том, что молодой человек не ел с самого утра. «И она, скорее всего, тоже давно не притрагивалась к еде. Возможно, даже со вчерашнего вечера: на завтраке она так и не появилась, всю первую половину дня читала, а после я озадачил её этим аппаратом», — критикуя самого себя, подумал Аркадий.       Они остановились на краю опушки как раз в тот момент, когда над рекой ярко сверкнула молния. Анна кинула на Лесницкого быстрый взгляд и спустилась ниже к воде по деревянным ступеням. Он оставил велосипед у дерева и с корзинкой в руках подошёл к краю лестницы.       — Может, теперь насладимся кулинарными изысками Прасковьи? — с улыбкой спросил молодой человек.       Анна оглянулась и посмотрела на него невидящим взглядом. «Что же происходит с этой девушкой?» — вдруг взволновался он. Она же в ответ коротко кивнула и, бросив последний осторожный взгляд на воду, начала возвращаться обратно к лесу. Снова оказавшись на возвышенности берега, девушка, наконец, произнесла:       — Да, здесь, пожалуй, можно. Только… — она сделала паузу и прошлась взглядом по влажной от близости воды земле, — я не взяла плед.       — Не переживайте, Анна Викторовна, на такие случаи и существуют сильные мужские плечи, которые гордо несут на себе сюртуки! — Лесницкий передал корзинку ей и стянул с себя верхнюю одежду, которую затем положил на траву. Он сделал приглашающий жест рукой.       — Благодарю, — коротко произнесла она и присела на край, оставляя на тёплой подстилке место и для него. Художник протестующе помахал головой и присел на мох чуть поодаль.       — Люблю, знаете ли, чувствовать природу, — он ожидающе потёр руки и бросил нетерпеливый взгляд на корзину. Анна заметила это и начала выкладывать содержимое. Пирог был бережно укутан в белую тряпицу, которая всё это время сохраняла тепло и аромат продукта. Девушка протянула Лесницкому кусок пирога и банку с компотом. Затем взяла в руки свою часть и, откусив кусочек, прикрыла глаза. Спустя какое-то время она услышала глухие жадные глотки: напиток явно был оценен по достоинству.       — Анна Викторовна, — она открыла глаза и посмотрела на своего спутника. — Попробуйте этот чудесный эликсир! Очень освежает и бодрит. Никогда в своей жизни не пил ничего подобного.       — Нет, благодарю. Я уже пробовала, — она слабо улыбнулась.       Лесницкий опустошил банку и поставил её между ними. Затем удовлетворённо вздохнул и повернулся к девушке.       — Скажите, Анна Викторовна, почему вы решили привести меня именно к реке? Чем знаменательно это место в Затонске?       Она повернула голову к нему и спокойно ответила:       — Здесь началось моё первое расследование, — вдалеке снова сверкнула молния, освещая заметно потемневший пейзаж.       Аркадий ожидал услышать от неё многого. Например, историю про первый поцелуй, байку про побег от родителей или же просто рассказ о том, как она любила здесь бывать одна жаркими летними днями, но никак не детективный роман.       — Расследование? — его брови поползли вверх от изумления.       — Именно так. Я удивлена, что вы до сих пор ничего не слышали в городе обо мне.       — Тогда прошу вас, расскажите. Это, должно быть, очень интересно.       — Примерно два года назад я проезжала по этому лесу на велосипеде. А когда спустилась к реке, обнаружила труп утонувшей женщины.       Молодой человек заёрзал на месте в поисках удобного положения и с опаской посмотрел на деревянный мосток, ведущий к воде с их берега.       — После ко мне стал приходить её дух, показывая детали преступления, и я просто не смогла спокойно сидеть дома, обладая большей информацией, нежели полиция.       Лесницкий с ещё большим интересом взглянул на Анну и недоверчиво уточнил:       — Дух? Анна Викторовна, неужели байки Петра Ивановича про медиумов — сущая правда?       — Не всегда. Но в моём случае — правда. Я начала их видеть с раннего детства. Тогда недавно умершая бабушка показала мне, где лежит потерянное её подругой ожерелье. Все так же, как и вы, смотрели на меня с опаской и недоверием. Им казалось, что я фантазирую. Признаюсь, что мне и самой иногда так казалось. Один только дядюшка поддерживал меня, — Анна сжала ткань своих бежевых бридж руками, а затем выразительно посмотрела на Лесницкого. Он молча наблюдал за ней, и в его янтарных глазах отражалось сомнение с толикой любопытства.       — Однако, Аркадий Юрьевич, вы можете не переживать. Я потеряла эту способность. Теперь я обыкновенная, ничем не примечательная девушка.       Он хотел было возразить ей, и сказать, насколько она удивительна, но внезапно произошло то, о чём он беспокоился уже давно. Мощный раскат грома оглушил двух молодых людей, и ветки плакучей ивы, под которой они сидели, зашумели под сильным порывом ветра. Анна от неожиданности вскинула руки, прижимая ладони к ушам. Её движения задели стеклянную банку, которая покатилась в сторону реки и, зацепившись за корягу, остановилась прямо у мостка. Молодые люди одновременно вскочили, чтобы подхватить её, однако Анна оказалась проворнее, и Аркадий остановился на полпути, наблюдая за тем, как девушка сбежала вниз по склону, ступила на шаткое деревянное сооружение и потянулась за банкой. В этот самый момент шквал порывистого ветра, поднял с берега песок, закручивая его в небольшие воронки, и Анна, защищая глаза от мешающих мелких частиц, прикрыла лицо руками. Она явно ничего не видела вокруг, стараясь удержать равновесие на шатающемся помосте от поднявшихся речных волн. Именно поэтому ей хватило одного неловкого шага в сторону, чтобы с шумом и брызгами свалиться в цветущую реку.       Всё это действо не заняло больше пяти секунд, но Лесницкий воспринимал происходящее так, словно кто-то специально замедлил время. Он опешил и несколько мгновений не мог поверить своим глазам, но как только пришел в себя, сразу кинулся Анне на помощь. Аркадий быстро сбежал вниз по крутому склону, минуя ступени, и у самого края деревянного настила лёг на живот. Он изо всех сил тянулся к Анне, которая в этот самый момент больше от неожиданности, нежели от неумения плавать, захлёбывалась водой. Она с особым рвением схватилась за спасительную руку и подалась вперёд. Аркадий напрягся всем телом и разом вытянул девушку на помост.       Обессилев от неожиданного происшествия, девушка растянулась на спине, раскинув руки, и периодически откашливалась, избавляясь от воды в горле. Её дыхание было сбивчивым, сердце колотилось, как бешеное, а мокрое тело дрожало от порывов холодного воздуха. Не давая и минуты молодым людям, чтобы перевести дух, начался проливной дождь, за стеной которого уже не было видно ни помоста, ни банки. Лесницкий помог Анне подняться на ноги и потянул в сторону деревьев. Там он набросил на неё свой сюртук, который успел к этому моменту слегка промокнуть, но ещё вполне мог защитить девушку от пронизывающего ветра. Она несколько раз глубоко вздохнула и прерывисто протянула:       — Сп-а-а-а-с-сибо.       Лесницкий одной рукой придерживал на её плечах свою одежду и встал как можно ближе к девушке, стараясь поделиться своим теплом. Вопреки его ожиданиям, Анна не отстранилась, а приняла помощь, пытаясь поскорее согреться. Когда дождь перестал хлестать стеной, а лишь изредка тревожил речную гладь, Анна отошла от своего спасителя и прислонилась к дереву. Её нога ныла от боли, а тело трясло от периодически накатывающей на него дрожи.       — Что-то с ногой? — осторожно спросил Лесницкий, обращая внимание на то, как девушка поджимает ступню, не решаясь опираться на неё всем телом.       — Кажется, подвернула. Наверняка ничего страшного, но стоять больно, — от досады она стукнула кулаком по дереву. — Чёртова банка! Если бы не она…       «Если бы не она, Анна Викторовна, то никогда бы мы с вами так мирно не постояли бы под деревом, спасаясь от ливня», — подумал Аркадий, но вслух произнёс другое.       — Да, из-за этого предмета с вами случился довольно скверный épisode, Анна Викторовна. Однако у меня есть идея. Как вам вариант поездки на велосипеде? Я могу вас катить, — он выставил чудесный аппарат перед ней, предлагая присаживаться. Сам же кинул взгляд на реку в поисках банки, но ничего не обнаружив, взял корзину и протянул её Анне. Девушка была явно смущена, но, не видя иного выхода, решительно посмотрела ему в глаза, надела на голову отсыревшую соломенную шляпку и взобралась на велосипед, придерживая на руле пустую плетёнку. Лесницкий схватился левой рукой за заднюю часть седла, а правой за руль, немного напрягся и вытолкнул потяжелевший велосипед из разбухшей земли.       Всю обратную дорогу они провели в молчании. Он не хотел тревожить едва успокоившуюся девушку своими расспросами или рассказами, а ей было настолько некомфортно от подобной заботы молодого человека, что она всеми силами старалась смотреть куда угодно, но только не на спину пыхтящего Лесницкого, который все силы прикладывал к тому, чтобы колёса не застревали в грязи.Город же, к их обоюдной радости, оказался почти пустым. Большинство горожан попряталось от непогоды в свои тёплые дома, и лишь редкий лай собак напоминал молодым людям о том, что жизнь не покинула Затонск.       Около ворот в имение Анна попросила Лесницкого остановиться и слезла со своего транспорта. Она поблагодарила художника, отдала ему сюртук и, немного прихрамывая, направилась к террасе, на которой их ожидало всё обеспокоенное семейство Мироновых. Наспех высказав сожаление по поводу задержки на прогулке и своего помятого вида, Анна, не обращая внимания на множество вопросов, прямиком направилась в свою комнату. Она так устала, что с трудом дождалась, когда Прасковья нагреет воды для купания. А когда пришло время скользнуть под одеяло, девушка попросила Бога лишь о том, чтобы в наступающую ночь её сон был не менее реалистичным и чуть более приятным, чем в прошлую.