Мы больше не в Канзасе, командор Шепард

Вашаны были клиентской расой айроу. Поэтому человек неискушенный мог бы ожидать, что сообщение, доставленное гигантским жукокентавром, будет исходить от госпожи Тессюн Мюлаксис. Шепард ожидал ровно обратного, и не прогадал. – Очень интересная штука этот голографический проектор, – щебетала кварианка, подключая какие-то проводки. – Хотя то, что они называют «комлинком», гораздо любопытнее. Ты знаешь, Шепард, что им удалось впихнуть в такой крошечный корпус генератор модулированных гравитационных волн и детектор? – Включай, – проворчал командор. – Хорошо. Качество записи оставляло желать лучшего: синеватое изображение подрагивало, шло рябью. Но брезгливую, жирную физиономию управляющего Норкана не узнать было трудно. – Я хочу сделать вам предложение, – начал тот без предисловий, – от которого вы не сможете отказаться... Дослушав, Шепард расхохотался. – Ну каков наглец! – воскликнул он. – «Нормандия», записывай. Я собираюсь вызвать коменданта и повеселить. Капитан Лашман Арри, однако, смеяться не стал. – Боюсь, что вам придется согласиться на его предложение, – прозвучало из комлинка, когда Шепард договорил. – Да вы смеетесь! – воскликнул командор. – Не говоря о том, что сами категорически были против, но вы предлагаете нам брать штурмом особняк уважаемой скупщицы краденого, чтобы вывезти оттуда все ценное и передать другому бандиту? Закон плачет от ужаса в уголке. – Вы справитесь, я уверен, – бархатным голосом уверил его Арри. – Взять Норкана на горячем будет очень удобно: позволить ему погрузить добычу на челнок, как он собирается, я не дам. Так что «Люкрехалк» его не дождется. А вы справитесь, капитан Шепард. Кроме того... – В тоне его промелькнули недобрые нотки. – Взлететь без моего дозволения вы все равно не сможете. Я не упомянул в нашей беседе, что зенитные турболазеры на краю взлетного поля вполне боеспособны? – По крайней мере, эта жирная скотина снабдила нас картой, – проговорил Шепард, сдерживая ярость. – И кое-какими данными об охране. Вы мне чем-то можете помочь? – А зачем? – спросил комендант, и отключился. – Анализ голосовых частот, – сообщил Мордин Солус, – позволяет утверждать, что капитан Арри не был до конца честен. – Спасибо, профессор, я и сам догадался, – саркастически отозвался Шепард. – Кажется, ядро «Тантала» – приз более ценный, чем можно подумать. Вот и мистер Арри не устоял. Видимо, он рассчитывает, что после боев с охраной сначала одного олигарха, а потом – второго, мы окажемся легкой добычей для его ребят. – Ну и что будем делать? – спросила Эшли. – Воевать, – ответил командор. – И воевать грязно. Среди воров, как мы видим, чести нет. Так что... мне нужны ответы на три вопроса. Первое – какого размера трюмы и загрузочные люки грузовика класса «Люкрехалк»? Второе – какие технические характеристики у местных роботов-охранников? И третье... кто со мной? Он хрустнул костяшками. – Извини, Лия, но резак, который мы нашли на безымянной планете, я у тебя заберу. Что-то мне подсказывает, что эта штука мне скоро пригодится. Миранда Лоусон врезала кулаком в переборку – осторожно, чтобы не рассадить костяшки. Переборка даже не зазвенела. На борту «Нормандии» не было предусмотрено гауптвахты: проектировщикам и так пришлось утрамбовать слона в консервную банку, безжалостно отсекая избыточные хобот, уши и ноги. Поэтому агентессу поселили в кладовой для запчастей, откуда вытащили запчасти. Взамен в кладовку засунули надувной матрас и Миранду Лоусон. Естественно, что, проведя в заточении больше двух недель, церберша сходила с ума от скуки. Трижды в день ей, приоткрыв дверь, давали брикет сухпайка: развлечение сомнительное и давно приевшееся во всех смыслах. В первое время Миранду под конвоем выводили до уборной, но агентесса совершила тактическую ошибку, злоупотребив этой возможностью – на самом деле ей просто понравилось выводить из себя морпехов-охранников. Те снабдили пленницу пачкой одноразовых пакетов с герметичной застежкой и упаковкой гигиенических салфеток, и больше из камеры по нужде не выпускали. О выходе в корабельную сеть и речи не шло. Оставалось только пялиться в потолок, заниматься изометрической гимнастикой и лелеять обиду. На то, чтобы проникнуть на борт «Нормандии», у Миранды ушло почти три месяца. Если бы не особое распоряжение Призрака, она и не взялась бы за подобное задание. Защищать человека, который только что расправился с самой большой угрозой существованию Совета Цитадели за всю ее историю? Пострадать Шепард мог только собственными усилиями – как оно и случилось – а защищать героя Галактики от собственной дури Миранда не нанималась. И, если бы не проклятые микробы, никто бы не узнал в скромном технике Мириам Бардин агентессу зловещего «Цербера». В минуты особой снисходительности к миру Миранда признавала про себя, что у команды «Нормандии» были поводы не любить «Цербер». Некоторые операции считал аморальными даже сам Призрак, а уж нелепый проект с молотильщиками на Акузе... Миранда вспомнила холодный взгляд Шепарда, и машинально огладила мятый комбинезон. У Шепарда были свои счеты с «Цербером», и, хотя агентесса не призналась бы в этом никому, командор ее немного пугал. Конечно, если бы не проклятые микробы... но те надежно вывели из строя биотические имплантаты агентессы. Каждый день, отмеренный брусками сухпая, Миранда пробовала активировать простейший «бросок». По крайней мере, пока голова продолжала болеть, было не так скучно. – Проклятье, – шептала Миранда, сопровождая каждый слог ударом по переборке. – Проклятье. Проклятье... Злость, бессилие и отчаяние захлестывали ее душной волной, приглушая боль. Да еще голод – отчего-то обеденного брикета ей в этот раз не дали. Что-то происходило там, за дверью, снаружи, а Миранда оставалась заперта в четырех стенах, где едва можно повернуться или выпрямить ноги на вонючем матрасе. Чем занят Шепард, она не знала, но твердо была убеждена: этот чистоплюй тянет с возвращением только потому, что у него не хватает твердости пойти на решительные меры. Надо искать обратный путь, и если для этого придется поставить кверх тормашками всю здешнюю галактику и бросить половину экипажа – так и черт с ними. Но какое там! Это же не для мистера Шепарда, человека с чистыми руками. Небось, занят тем, что переводит через улицу бездомных котят. – Проклятье. – Удар. – Проклятье! – Удар. Как хорошо было бы врезать всей биотической силой по тонкому титановому листу, так, чтобы металл лопнул, будто воздушный шарик! Или хотя бы прогнулся под ударом – вот так. Миранда с изумлением и ужасом уставилась на следы собственных пальцев, вдавленные в стену, словно в пластилин. Имплантат по-прежнему не работал... но вокруг агентессы клубилось, не угасая, синеватое биотическое свечение. Усилием воли Миранда загнала его вглубь, вместе с яростью и восторгом. Не время. Сейчас не время. Но очень скоро она выйдет из заточения. И тогда посмотрим, чья возьмет... командор Шепард, сэр. – Огонь! Кинетическая пушка на «Мако» в четыре выстрела сносила колоссов гет. Ворота ангара под ударом разогнанной до сверхзвуковой скорости болванки даже не лопнули – они разбились, будто стекло, осыпавшись металлическим дождем. – Вторая тройка – держать позицию! Первая – за мной! План территории, который передал Норкан вместе со своим предложением, описывал внутренние помещения хранилища крайне расплывчато. За воротами располагалось обширное помещение, где привезенные ценности перегружались с машин на антигравитационные, или, как тут говорили, репульсорные палеты – очень удобное местное изобретение, – для транспортировки в подземелье. К сожалению, тоннели, ведущие к внутренней броневой двери хранилища, намеренно были сделаны узкими, извилистыми и местами довольно крутыми. Протащить через них бронетранспортер не удалось бы и самому Гудини, а значит, сейфовую дверь придется вскрывать самим, без помощи консервного ножа калибра 155 мм. Это, однако, тревожило Шепарда гораздо меньше, чем отсутствие сопротивления. Прорываясь на территорию... поместья, решил про себя командор, «Мако» снес четыре охранных турели с тяжелыми скорострельными бластерами. На это у сидевшего за рулем Витора ушло ровно четыре выстрела. Защитные системы местных жителей были рассчитаны на плазменное оружие, а не на быстро летящие тяжелые предметы. Но после этого пиратская команда не видела ни одной живой души, и не столкнулась с подвижным противником. Что, на взгляд командора, было очень плохо. Это значило, что основные силы охранников сосредоточены у самого сейфа. – Вперед, вперед, вперед! Вперед и вниз, по спиральному тоннелю, стены которого исцарапаны углами десятков антигравитационных палет. Хранилище было заглублено в землю метров на тридцать. Пожалуй, орудия «Нормандии» смогли бы проломить его крышу... но они и похоронили бы ценное содержимое под тридцатью метрами перемолотого камня. Спуск закончился внезапно. Впереди лежал широкий – вот тут бы по нему мог проехать и «Мако» – коридор, прямой, точно стрела, и довольно длинный. А что было подозрительнее всего – совершенно пустой. Коридор упирался в массивные металлические ворота, и простреливался на всем протяжении... вот только стрелять было некому, кроме незваных гостей. – Мне это не нравится, Шепард, – проворчал Рив. С собой командор взял обоих биотиков: в подземелье их способности были ценнее, чем дальность стрельбы. Кроме того, Лиара могла попытаться взять под контроль электронику сейфовых затворов, хотя на это Шепард особенно не полагался: если уж местные жители поручают ИскИнам бытовую работу, то и замок в хранилище может оказаться сложнее, чем привыкли жители Млечного пути. Еще трое – Эшли, Гаррус и Дубнянский – остались снаружи. Шепард уже предвкушал, как они обратно повезут на перегруженном «Мако» свою добычу. – Мне тоже, – ответил командор. – Лиара, что показывают датчики? Азари гибко повела плечами. – Скрытых бойниц вроде бы нет, – отозвалась она. – Вообще почти нет сенсоров и электронных устройств. Но над нами... – Она показала на потолок коридора, – проходят две наклонных шахты, которые выходят в тоннель перед самыми дверями хранилища: вон, видите, там люки в потолке? Это не вентиляция. И я не понимаю, для чего они. – Заливают коридор? – предположил Рив. В его исполнении даже самые безобидные фразы звучали кровожадно. – Горящим бензином? Или серной кислотой? – Слишком широкие шахты, – серьезно покачала головой Лиара. – Проще было бы использовать форсунки на потолке. Я бы сказала, что по ним что-то сбрасывают... но это же просто средневековье... Ее прервал нарастающий лязг. Что-то катилось по наклонным шахтам, что-то большое, круглое и... Они вывалились из люков почти одновременно – два железных колеса, покрытых ребристой броней. Выкатились, и грянулись о металлические ворота, и отлетев, развернулись, подобно отвратительным насекомым: три коротеньких ножки поддержали свернутое по-рачьи туловище, от груди отделились сдвоенные орудия-лапки, вспыхнули гроздья сенсоров на голове. Роботы-охранники, мелькнуло в голове у Шепарда. Изящно. Сбрасывать на голову ворам роботов-охранников – это надо было додуматься. Инстинкт уже бросил его за угол, когда вокруг каждого робота замерцала сфера защитного поля. Лиара метнулась в другую сторону. Рив же остался стоять, подняв огромный дробовик кроганского образца. Выстрелы прозвучали почти одновременно: оглушающий хруст ускоренной картечи и дробное шипение бластеров. Рива отшвырнуло на шаг назад. Кинетический барьер сдержал первый удар плазмы, но раскаленная газовая волна окатила крогана, сжигая шкуру и оплавляя броню. Вынырнув на миг из-за укрытия, Шепард рванул великана за надгорбный воротник, немыслимым напряжением выволакивая из-под огня. И только затем бросил взгляд на роботов-охранников. Выстрел крогана не причинил им никакого вреда. В отличие от более распространенных противоплазменных щитов, их сферические купола удерживали и материальные объекты. – А-аргх... – прорычал Рив, прикрывая лапой полуослепшие от жара глаза. Шепард похода изумился кроганской живучести. Человека плазменный удар подобной мощности отправил бы в ожоговый центр. Может, отключить кинетический барьер вообще, если плазма расплескивается о него с таким убийственным результатом? Командор представил себе, что же сделает с живой плотью концентрированный сгусток огня, и вздрогнул. – Что будем делать, командир? – спросила Лиара деловито. В левой руке у нее уже подрагивал комок биотического свечения. – Будем надирать задницы и жевать бубльгум... – ответил Шепард. – Но жвачка у меня закончилась. Мысли в голове командора неслись, обгоняя друг друга. Чтобы добраться до хранилища, роботов надо уничтожить. Да те и не дадут иной возможности: коротенькие ножки цокали, шаг за шагом приближая охранников к тому месту, где прятались налетчики. А шквал плазменного огня не утихал. Можно было бы воспользоваться «барьером», но против бластеров он не годится – опыт Рива это показал ясно. Биотика? Но для активации биотических способностей нужно время, а выстоять под шквальным огнем хотя бы минуту невероятно... Стоп. Для активации биотических имплантатов нужно время. Стиснув зубы, командор потянулся мысленно не к триггерам, запускающим внедренные в нервную систему усилители, а глубже, к памяти тела, к неясным ощущениям, въевшимся в нейроны за годы тренировок – в те доли мгновения, когда невидимый, неощутимый океан темной материи колыхался, всплескиваясь черенковски-синей волной. Ухватился за это чувство. Укрепился в нем. Это оказалось на удивление трудно: стоило потянуться посильней, и ощущение ускользало, утекало, словно вода, стиснутая в кулаке. Но тренировка морского пехотинца требовала дисциплины. Тренировка биотика – дисциплины ума. Рефлексы бойца могут быть опасны в мирной жизни, но рефлексы биотика – это оружие массового поражения. Поэтому владеть собой участников программы БААТ учили в первую очередь. Тянулись секунды, прикрытые сферическими щитами роботы надвигались, а Шепард ждал, прислушиваясь, пока внутренний голос, которому командор привык доверять за годы службы, не скажет – «пора». Голоса не было: был неощутимый толчок в спину. Выметнувшись из-за укрытия, Шепард ушел в перекат, выставляя посреди коридора «барьер». Плазменные заряды ударили в пелену дрожащего воздуха, и сдетонировали, обдав командора волной удушливого жара, но позволив преодолеть еще несколько метров, прежде чем припасть на колено посреди тоннеля и ударить телекинетическим броском. Время застыло. Жар проникал даже сквозь забрало шлема, и запах горячего пластика высек искру из окаменевшей чужой памяти. Снова, как в полные кошмаров ночи после высадки на Эдеме-Прим, всплыли в сознании жуткие образы Шифра – картины гибнущих протеанских миров, тем более пугающие, что теперь командор в полной мере осознавал их значение. Черные щупальца Жнецов тянулись к нему сквозь пространство и время, и горела, горела планета. Что-то сдвинулось в незримом океане темной материи. Будто перещелкнули невидимый выключатель. И – одновременно – Шепард видел, как медленно-медленно отлетают назад, словно бумажные журавлики, два робота, как лопаются под нагрузкой защитные барьеры. А потом время вернулось в строй. Командор всадил очередь из автомата в ближайшего робота. Струя стремительных пылинок перерубила жестяное насекомое напополам, и поверх падающих обломков Шепард швырнул во второго, уже готового снова открыть огонь, «мясорубку». Проскрежетал сминаемый металл, потом что-то подалось внутри, и с короткой вспышкой пламени робот разлетелся на куски. – Хррр... – Обернувшись, Шепард увидал, что Рив уже поднимается на ноги. Мутная пленка сходила с глаз крогана, обвисая мерзкими клочьями на красной от ожогов морде. – Да, Шепард, твои четыре все на месте.