Мы больше не в Канзасе, командор Шепард

…огонь и пламя и смерть и… …зеленые лучи плазменных винтовок рассекают темноту, ненавистный скрещещущий гул мешается со стрекотом одурманенных… …огонь и кровь… …черный металл врезается в стонущую почву, релятивистские струи расплава кромсают укрепления базы… …кровь и смерть и пламя… …четыре желтых, козлиных глаза бросают на тебя полный отчаяния взгляд, прежде чем когтистые лапы крылатых трэлей выхватывают очередную жертву из стремительно редеющих рядов защитников, своей кровью секунда за секундой выкупающих у смерти время для миллиона беженцев в будущее, и лучше бы аватару Явику поторопиться с эвакуацией… ...пламя и кровь… …их жертва не будет забыта грядущей Империей… …смерть… Несколько секунд после пробуждения Шепард лежал без движения, истекая ледяным потом сквозь поддоспешник, слепыми глазами глядя в беззвездное небо сквозь полог ветвей. Потом со стоном приподнялся и сел. Джунгли перекликивались в темноте на тысячу голосов. Только над маленьким лагерем стояла неживая тишь. Даже дыхания спящих не слышалось. К тому времени, когда командор и трое морпехов добрались вслед за с трудом преодолевающим импровизированную полосу препятствий Скайуокером до жилища мастера Йоды, свечерело: планета вращалась быстро. Возвращаться на корабль не имело смысла, вызывать кого-то с «Нормандии» – тоже, и тяжелый разговор решили перенести на утро, а четверым землянам – переночевать рядом с хижиной под корнями гигантского гнарла. Плотик вытащили из воды и устроили на нем условный лагерь. Собственно говоря, в этом не было никакой нужды – в боевой броне солдат мог ночевать хоть на голом камне, а закрытый шлем спасал от местной мошки, не слишком кусачей, зато пронырливой. Но первобытная привычка осталась. Только вместо костра – притушенный фонарь. У Йоды в хижине горел огонь. Скайуокер удалился ночевать туда, пояснив, что ползучей живности у очага поменьше. Датчик движения морпехи поставили, несмотря на все уверения, что вокруг нет опасных зверей, но реагировал сенсор в основном на копошение зеленого гоблина. Ложиться спать можно было без опаски, и все спали, кажется, без задних ног. Кроме Шепарда, которому снился протеанский кошмар. Командор со вздохом сел. Пробежался по списку контактов в унинструменте – вдруг да найдется открытый. Команда, конечно, спит, кроме вахтенных, которых отвлекать запрещено уставом, но, может, саларианец Солус найдет время поболтать? Его расе достаточно двух-трех часов забытья в сутки. Однако профессор был вне доступа: то ли и правда спал, то ли в очередной раз заперся в медотсеке, воспользовавшись отсутствием Чаквас, и не хочет, чтобы его тревожили. Зато на удивление открытым оказался контакт Лиары. Потратив пару секунд на борьбу с неловкостью, Шепард нажал на значок вызова. Азари находилась не в своей ячейке. За спиной ее проглядывали стены кубрика, на столе дымилась кружка с чаем, лиловым до черноты. – Не спится? – неловко спросил Шепард. Лиара неопределенно повела рукой, потом с силой потерла кончики гребней – так люди дергают себя за мочки. – Кошмары, – призналась она. – Эта планета вызывает у меня кошмары. И почему-то по специальности. По специальности. – Меня тоже разбудил дурной сон, – признался командор. – Только… я видел что-то похожее раньше. В видениях после контакта с маяком. Правда, сейчас все гораздо яснее. Может, после Шифра… или нет. – У протеан было четыре глаза, – вздрогнув, пробормотала Лиара. Командор кивнул. – Протеологи об этом спорили веками. Остатков почти не сохранилось… а строение черепа… впрочем, вам это вряд ли интересно. Азари прерывисто вздохнула. – Я никогда не видела черепов протеан, – призналась она. – Даже не особенно интересовалась этим вопросом. И теперь я не знаю, откуда у меня эти сны. – Черные башни, расчерченные зеленым, – проговорил командор вполголоса. – И зеленые лучи плазменных винтовок. Крылатые трэли теряют голос, и только стрекочут, как геты. Защитников задавили массой… но их жертва не будет забыта грядущей Империей. Лиару передернуло. – Все так. А мы даже не знали, что протеане построили империю, – проговорила она. – По общему мнению тессианских протеологов, их государство представляло собой ассоциацию планетарных республик… азарийского образца. – Очень жаль, что доктор Солус спит, – проворчал Шепард. – Возможно, он бы объяснил, каким образом мои видения передаются тебе… Он поднял голову к невидимому небу. – Стоп, – произнес он. – Предвидение. Передача информации в мозг. Способность, проявленная у биотиков… меня, тебя, кэптри Скайуокера… для контроля – Рива кошмары не мучают, интересно? – Кому интересно? – донесся от невидимой Шепарду раздаточной стойки хриплый бас крогана. Что-то грохнуло, и Рив проворчал: – Поганые мелкие пыжаки, не разогнуться… – Не спится? – спросила Лиара, не моргнув глазом. Шепард давно пришел к выводу, что Рив держит азари за разумное существо (а не подзадержавшуюся на этом свете добычу, какой считал большинство встречных), потому что та его совершенно не боялась. А не боялась Лиара его по наивности – просто не могла представить, чтобы на борту «Нормандии» ей что-то угрожало. Тот факт, что большая часть команды стелс-фрегата отличалась исключительным талантом убивать других разумных – разница была только в излюбленном способе, – проходил мимо ее сознания. – Снятся какие-то четыреглазые жуки, – буркнул кроган. – Вроде не пил, чтобы рахни мерещились… тут и выпить нечего… и пожрать нечего! – Он тихо и сильно вломил кулаком по стойке. – Где эти гребаные пайки? – Двадцать восемь… Дагобанское утро сочилось сквозь кроны вяло и медлительно, как дождь. – Двадцать девять… Заснуть Шепарду, конечно, не удалось. Мысль о том, что хмурая болотистая планета не просто навевала кошмары, а каким-то образом перебрасывала наведенные воспоминания из мозга в мозг, довела бы до бессонницы и менее подозрительного человека. До утра командор как-то перетерпел, глядя в костер и обдумывая планы, а, стоило чуть посветлеть, вколол себе стимулятор и взялся за разминку в формате N7. – Тридцать… Сейчас он подтягивался на низко висящем суку и одновременно наблюдал, как мастер Йода гоняет по болоту сонного, невзирая на безмятежно продрыхнутую ночь, Скайуокера. – Тридцать один… Пока что экспресс-курс тренировки молодого джедая Шепарда не впечатлял. Сержант-инструктора Леброна он бы рассмешил до колик. Хотя идею взгромоздиться на плечи новичку и, подгоняя его клюкой, одновременно нудеть над ухом цитаты из устава сержант бы, пожалуй, одобрил. – Тридцать два… Молодой пилот выкарабкался из болотины, куда с размаху провалился по колено – и хорошо, что не по уши, – и решительно рухнул на выпирающий мшистый корень. – Все, – просипел он, потянувшись за флягой. – Не могу больше. – Плохой ученик! – заворчал Йода, для порядка огрев его палкой. – На второго посмотри! – Я записался в морскую пехоту Альянса, – (Тридцать четыре), – когда мне исполнилось восемнадцать, – (Тридцать пять), – и у меня на плечах двенадцать лет тренировок, – (Тридцать шесть), – заметил Шепард. – Не будьте к Люку несправедливы. – Восемьсот лет джедаев я учу, – парировал Йода. – Нерадивых учеников я узнаю. Шепард сделал себе заметку в памяти. Если зеленый гоблин не врал, то его раса – кстати, как она называется? – по продолжительности жизни соревновалась с азари и кроганами. – Поднимайся! – Йода помахал палкой. – Отдых закончен. – Сил нет, – пробулькал Скайуокер, пытаясь выдавить из фляги последние капли фильтрованной воды. – Сила джедая, – нравоучительно заметил гоблин, – из Силы проистекает. Вперед! – Погодите, мастер Йода. – Шепард решил прийти на помощь молодому пилоту, но отнюдь не из сострадания – к кадетам, курсантам и прочим недоделкам он никакой жалости не испытывал, «тяжело в учении – легко в бою». – Что все-таки такое эта ваша Сила? – Что Сила есть, ты спрашиваешь, хм? – проскрипел Йода, оборачиваясь к Шепарду всем телом и шлепая по грязи трехпалыми лапками. Крошечный иномирянин, похожий на лысого ленивца, смотрел на командора снизу вверх, а тому вдруг сделалось неловко и жутко. Будто смещался, не давая приспособиться, масштаб происходящего, и на доли секунды не человек рядом с гоблином, а Йода – в сравнении с Шепардом – казался великаном, и что-то неосязаемое ворочалось рядом, за гранью. Командор отпустил ветку, не закончив свои полсотни подтягиваний, чтобы избавиться от этого фантазма. – Что есть сила? Что есть свет? Что есть жизнь, хм? Он повернулся к Люку. – Что говорил тебе Оби-Ван? Пилот задумался. – Что Сила дает джедаю его силы. Это поле энергий, создаваемое всеми живыми существами. Она окружает нас, пронизывает нас. Она удерживает галактику воедино. – Галактику воедино, – ответил Шепард, – удерживает гравитация. Ему мучительно хотелось потереть лоб, но перчатки бронекостюма были сплошь покрыты давленым лишайником. После «рыцарей джедай» командор не удивлялся никакой эзотерической зауми, но, в конце концов – ведь как-то функционировал пресловутый орден на протяжении тысячелетий! Должно было найтись здравое зерно в учении здешнего Шаолиня. Йода треснул его клюкой по голени. Конечно, композитная пластина поглотила удар. – О косной материи ты говоришь! Создания света мы, не эта грубая плоть! Все живое рождает Силу, им Сила прирастает! Не меня слушай. Не себя. Вокруг слушай. Почувствовать ты должен, как Сила течет вокруг тебя. И поймешь. Шепард честно прислушался. Вокруг копошилось болото. Вверху, примерно в тридцати метрах, и столько же – в стороне, на четыре часа, колыхало ветви что-то крылатое и довольно крупное, но недостаточно, чтобы сработала сигнализация. Эшли качала пресс. Фредерикс чавкал пайком. Постепенно успокаивалось дыхание Скайуокера. – Не понимаю, – честно признался он. Йода вздохнул. – Плохой ученик, – заключил он. – Ушами слушаешь. Возможно, Шепард и спросил бы, чем еще можно слушать, но тут запищал датчик, и почти одновременно – унинструмент. Обернувшись, командор увидел в отдалении плотик, такой же, как тот, на котором приплыл сам. С плота ему махала рукой Лиара. Доктор Солус склонился над каким-то прибором, деятельно барабаня пальцами одновременно по двум гаптическим клавиатурам – на правой и левой руке. Моторчиком плоту служил здоровяк Дубнянский. – Что-то случилось? – спросил Шепард по внутришлемной связи. – Я же специалист по контактам, – напомнила Лиара. – Мне самое место здесь. А доктор напросился в компанию, потому что его очень интересует физическая природа Силы, – на этом месте Шепард чуть не застонал, – и кроме того, у него есть какая-то очень интересная информация для вас и для кэптри Скайуокера. Для этого он и попросил с нами отправиться… Из-за ящиков, наваленных в середине плота, поднялась четвертая фигурка. Лея Органа оглядывала болото с холодной яростью человека, который прекрасно понимает, на какие жертвы идет, и не намерен дать никому забыть об этих жертвах. Мордин Солус смотрелся в топях Дагобы органично. Умом Шепард понимал, что саларианцы родом не из болота: их цивилизация возникла среди бесчисленных, стремительных и чистых ручьев и рек тропического пояса планеты Сур’кеш. Но когда ученый и спецагент в одном лице машинально слизнул из воздуха пролетающую мошку, не сравнить его мысленно с жабкой было невозможно. – Так что вы нам хотели рассказать, проф? – поторопил его Шепард. – Закончил серию опытов, – сообщил тот, вкусно хрустнув хитином на зубах. – Результаты неожиданные. Он раздвинул окошко гаптического монитора. – Продолжал тестировать генетическое разнообразие местного населения, – пояснил он. – Человеческого, и прочих. По образцам, взятым у повстанцев на базе «Эхо». Отчасти выводы предсказуемые. Две линии ограниченных предковых популяций, с расчетным временем расхождения от нынешнего населения Земли пятьдесят тысяч лет и около миллиона. Следы массивного вмешательства в генокод у части популяций: так называемые околочеловеческие расы. – Он вздохнул. – У вас очень пластичная наследственность. Удобно для опытов. Шепард решил не интересоваться, какие опыты добрый доктор собрался ставить на людях. – Возможно, в этом причина доминирования людей в этой галактике, – продолжал саларианец. – Пластичность помогла созданию большого числа модифицированных групп. Эволюция довершила остальное. Но это неважно. Во время тестов ВИ попытался отбраковать два образца, поставленных на особый контроль. Провел двойную проверку. Вот один образец. – Он показал на мониторе что-то, похожее на взрыв серпантина. – Вот второй. Часть хромосом идентична. Он обвел слушателей торопливым взглядом и перевел для профанов: – Получены от общего предка. – И это должно нас интересовать… почему? – спросила бестактная Эшли. Шепард не задал бы этого вопроса – во-первых, потому что саларианец сам на него ответит, только дайте ему говорить, а во-вторых, потому что формально-бывший агент ГОР не стал бы отрываться от своих исследований и тащиться в лагерь посреди унылого болота ради какой-нибудь мелочи. – Образец номер восемь, – указал Мордин. – Кэптри Скайуокер. Образец номер тридцать два… И тут до Шепарда дошло, что сейчас скажет саларианец. – …Сенатор Органа. С макушки Люка свалился орех, которым Йода заставлял того балансировать во время медитации. – Степень сходства, – докончил саларианин, – характерна для сиблингов. Поздравляю. Похоже было, что он не шутит… впрочем, для салариан, с их безразмерными выводками-кланами, обнаружить неведомого родственника в разгар гражданской войны, наверное, не так невероятно. – Но этого же не может быть… – растерянно вымолвил Скайуокер. У Леи Органа вместо лица маячила фарфоровая жуть. – Я всегда знала, что я приемная дочь, – проговорила она негромко. – Отец… не обманывал меня. Но… Люк? Шепард развернулся, уткнувшись взглядом в опущенные уши Йоды. – Рассказывайте, мастер, – скомандовал он. – Вы единственный здесь, кого эта новость не удивила. – Детей Анакина Скайуокера мы от императора должны были скрыть, – вздохнул гоблин. – Разделить вас мы решили. Люка Оби-Ван его родичам доставил. Его сестру Бейл Органа удочерить решил. Еще одна деталь головоломки встала на место. – А этот снимок… – Шепард вызвал из памяти унинструмента сохраненный Лией’Ваэль кадр. – Это ведь Анакин Скайуокер, верно? Йода прищурился. – Да. – Откуда?.. – недоверчиво и подозрительно спросил Люк, жадно вглядываясь в картинку. Глаза у него и правда были отцовские. А вот Лея гораздо меньше походила на светловолосого мальчишку на снимке – пошла в мать? Возможно. – Вашему дроиду плохо стирали память, – обернулся Шепард к Лее. – Нашему инженеру удалось кое-что восстановить при ремонте. Мы гадали, как связаны дроид, собранный Анакином – и ваша семья. Теперь понятно. – Мой отец собрал C3-PO? – изумился Люк. – C3-PO собрал отец Л… наш отец? – Лея вскочила. – А R2-D2? – Матери вашей он принадлежал, – вполголоса ответил Йода. – Но кто… – Лея осеклась.– Если наш отец – Анакин Скайуокер, то наша мать… Люк потупился. Похоже было, что в мыслях о героическом и героически погибшем отце он совершенно забыл, что детей рожают вообще-то матери. Лея медленно обернулась к Йоде. Глаза у нее были как плошки. Зеленый гоблин медленно кивнул. – Лея? – напомнил о себе пилот. – Ты что-то знаешь? – Конечно. – Лея обхватила себя обеими руками за плечи, словно в болотной духоте ее колотил озноб. – Я в детстве бредила ею, заучивала ее речи, выступления, мечтала походить на нее… Падме Амидала Наберрие, сенатор от Набу. Все знали, что они были дружны с генералом Скайуокером… и мастером Кеноби. – От дружбы не рождаются дети, – бестактно, но точно заметила Эшли. – Ошибки прошлого ворошить не стоит нам, – укоризненно ткнул в ее сторону палкой Йода. – От Вейдера спасти ее Оби-Вану удалось. После вашего рождения она умерла. – Падме Ами… – Лею снова заклинило. – Наберрие. Пуджа Наберрие – моя кузина?! Она потрясла головой, словно пытаясь выбросить лишние мысли. – Держать в тайне эту весть вы должны, – обвел всех указующей клюкой Йода. – В опасности большой дочь Скайуокера будет. Большей, чем сенатор Органа. Не надо было быть политиком, чтобы понять, о чем он говорит. – Вейдер, – проговорил Шепард. – Вейдер ищет не пилота мятежников Люка. Вейдеру нужен сын Анакина Скайуокера. И это значило, что человек, уничтоживший местный супердредноут (в заявленные габариты так называемой «Звезды Смерти» Шепард попросту не поверил – по его мнению, такая конструкция должна была сложиться внутрь себя под действием собственного гравитационного поля, несмотря ни на какие масс-эффекты) интересует правую руку императора меньше, чем уцелевший потомок рыцаря джедай. Что само по себе многое говорило о душевном здоровье имперского руководства. Кстати: а передается ли по наследству здешняя биотика, или сродство к Силе – как ни называй, вопрос интересный? – И я тоже хотел бы с ним встретиться, – с ожесточением проговорил Люк. – Мести ты ищешь, хм? – Йода повернулся к нему. – Много гнева в тебе. К ненависти ведет гнев. К страданию ведет ненависть. Он прижмурил тяжелые кожистые веки, и стал совсем похож на старую мудрую черепаху. – А гнев происходит из страха. На темную сторону они приводят. Как Вейдера привели. Страх и месть. – Если бы я еще понимал, что такое эта ваша «темная сторона», – проворчал Шепард. – Да, – неожиданно поддержал его Мордин. – Феномен Силы изучен крайне плохо. Йода пожевал губами. – Плохой ученик, – произнес он, глядя на Шепарда в упор. – Слушаешь, но не слышишь. Смотришь, но не видишь. Выбрось вопросы из головы. Идем.