Мы больше не в Канзасе, командор Шепард

…огонь и пламя и смерть… Шепард больно ударился коленями о палубу. Голос Прессли звучал где-то далеко-далеко, неслышный за гулом огненной бури. Это было как дежа-вю: как будто опять в мозгу разворачивался, безъязыкий, бессловесный, код протеанского маяка, только маяка не было, и не было впечатанного в темный металл психометрического глифа (откуда я знаю о психометрии протеан?). Только кровь и смерть и огонь в глазах, застилают разинутый в неслышном крике рот Хэна Соло, огонь и миллионы миллиарды триллионы смертей и каждая как сейчас как рядом как с тобой как Дженкинс как Бенезия как Кайден как Эшли как ты сам… …Зеленый луч врезается в планету, и планета рассыпается дождем горящих пылинок… …огонь и смерть… …Тысячи сине-серых хасков, карабкаясь по головам друг друга, ломятся на баррикады поперек широких проспектов Ванкувера, а за ними катят волны других – искореженных «драконьими зубами» батариан и турианцев, салариан и кроганов… ...отчаяние и ужас… …Чья-то рука в черной перчатке взмахивает повелительно, и тысячи звездных кораблей сходятся в сражении, чтобы один за одним превратиться в рои пылающих метеоров… …ужас и отчаяние… …Силуэты Жнецов на фоне Млечного пути, нет – на фоне галактической спирали, видимой из немыслимого далека, и число им легион… …цель, которая навсегда останется невыполненной… …И снова, как уже виделось не раз – планета, заслонившая солнце, так что звездный пламень зажигает корональным огнем кольцо атмосферы вокруг черного диска, и из-за нее выкатывается такая же черная луна… …Это не луна. …Это космическая станция размером с луну, и в круглой вдавлине на одном из полушарий зарождался, разгораясь, зеленый луч, готовый врезаться в планету… …гибель… – Нет! – И Шепард не сразу понял, что кричит он сам. Цикл должен прерваться. – Командор! – Прессли пытался зачем-то поднять его на ноги. – Доктора сюда! Командор! – От… ставить, – просипел Шепард сорванным горлом. – Отставить последний приказ! – Э-э… ОК… в смысле «так точно», – осторожно отозвался Джокер, перегибаясь через край ложемента. Ощущение мгновенной неминуемой гибели чуть отступило, но Шепард не рисковал даже встать с колен, ему казалось, что мир вот-вот пошатнется снова, что любой шаг грозит катастрофой. – Мы не полетим на Кореллию, – проговорил он, отдышавшись. – По крайней мере, сейчас. – Что с вами стряслось, шкипер? – озабоченно поинтересовался Джокер, отбросив обычный шутливый тон. – Не знаю, – признался тот. – Кажется… это называют… вспомнил. Пророческим трансом это называют. Когда оракул, надышавшись лаврового дыму, начинал изрекать странные вещи. Помните, говорили, будто джедаи предсказывают будущее? Прессли снял фуражку и с силой потер виски. – Я даже не знаю, – сознался он, – спросить мне, что вам привиделось, или сразу звать Чаквас. Хотя я ее и так вызывал… Норма – где наш доктор? – Доктор Чаквас, – прозвучало с потолка, – занята. Просила ее не беспокоить. Судя по внешним признакам, состояние командора пришло в норму. – Это физическое, – хмуро уточнил старпом. – После протеанского маяка у меня бывали видения, – напомнил Шепард. – Только тогда мне мерещилось прошлое, а сейчас, кажется, будущее. – Прошлое уже было, – разумно заметил Джокер. – Видения Силы… – размышлял Шепард вслух, не замечая, что старпом поглядывает на него со все большей тревогой, а Хэн Соло, кажется, веселится. – Не информация из будущего, а расчет… Меняются вводные, и результат становится иным… – Командор, – суховатым официальным тоном перебил его Прессли. – Вы хотите сказать, что вам было видение, будто наша миссия в систему Кореллии завершится неудачей? Шепард покачал головой, прислушиваясь к себе. – Не так, – произнес он задумчиво. – Приведет к беде – да, но… мне кажется, она завершится удачей. Это и плохо. Сейчас… – Мысль ускользала, как угорь. – Да. Мы бы, наверное, достигли станции «Балансир», заставили ее работать, как масс-реле, вернулись бы, и… – Он поднял голову. – Что дальше, старпом? Я не спрашиваю, что случится здесь, по эту сторону, но с чем мы вернемся? – С чертежами гиперреактора и турболазеров? – предположил Джокер со своего места. – С чертежами, – повторил Шепард. – С наметками технологий, кардинально отличных от протеанского стандарта, и намного обогнавших наше время. Которые надо превратить в опытные образцы, потом в рабочие модели, потом в производственные цепочки, потом внедрить массово, потом научиться всем этим пользоваться… Как думаете, хватит у нас на это времени, пока Жнецы не очнутся от спячки и не нагрянут из темных пространств обычным путем? Им ведь достаточно долететь до первого масс-реле, а там вся Галактика для них открыта. Я даю нам три года до полномасштабного вторжения. Самое большее – четыре. – Тогда нам тем более следует поторопиться! – горячо возразил Прессли. Шепард покачал головой. – Машина времени, помните? – ответил он. – Мы не можем крутить временные петли, так что вернуться до отбытия не получится, но в ту же самую точку – почему бы нет? У нас есть время, чтобы поработать здесь. И разобраться, что случилось с протеанами. Они ведь отступили сюда, чтобы вернуться и дать Жнецам бой – но не вернулись. Я хочу знать, почему. И доделать то, что не доделали они. Цикл должен прерваться. – Вернуться не с чертежами, а… не знаю – со «звездным разрушителем» на буксире? – деловито предположил Джокер. – Я бы предпочел передвижную ремонтную базу, – серьезно ответил Шепард. – Но… – Прессли взмахнул руками. – Да что же такое! Мистер Соло – ну рассудите вы! В вашей галактике действительно предсказывают будущее вот таким способом? – Знаете, – неторопливо протянул Хэн Соло, расчетливо поглядывая на всех троих по очереди, – лет пять назад я бы сказал, что все это крифф и суеверие. Но, ситхова плюнь, с тех пор я видел, как мертвецы растворяются в воздухе, а потом являются призраками, как люди висят и не падают, как пацан из задницы мира укладывает неуправляемую торпеду в окно шесть на шесть футов… поэтому я бы не стал вот так сразу говорить, что пророчеств не бывает. Хотя, – он почесал ухо, – я бы для надежности спросил другого джедая. – И кого будем переспрашивать? – отмахнулся Прессли. – Джедаев у нас на борту нет. – Есть Лиара, – проговорил Шепард задумчиво. – Если она видела мои сны… Да. Ее и подключу. Норма, где сейчас доктор Т’Сони? – В медотсеке, – ответила «Нормандия» каким-то странным тоном. – И сам к Чаквас зайду, – решил командор. – А кораблю тем временем… – напомнил Прессли голосом, ясно говорившим, что от мятежа старпом пока воздержится, но за поведением капитана будет присматривать внимательно. Шепард помотал головой. – Да что же такое… – пробормотал он. – В списке артефактов больше ничего не осталось? – Доктор Т’Сони в своих комментариях отметила, – вмешалась Норма, – что целями второго эшелона являются активные форпосты цивилизаций, современных небожителям. – Информация из вторых рук, – заметил Соло, – лучше, чем никакой. – Сейчас мы выясним, что все эти цивилизации вымерли вместе с протеанами, – хмыкнул Прессли. – Вымерли, по имеющимся данным, киллики и раката, – отозвалась Норма. – Шару и куа в ходе контакта с небожителями утратили разум, и лишь недавно обрели его вторично. Гри поддерживают небольшой анклав в секторе Вераги Внешнего края, но настроены ксенофобно, а их общество основано на сохранении унаследованных технологий, доступа к которым они не дают даже низшим кастам собственной расы. Первоочередной целью в этом случае является контакт с расой колуми, родная планета – Колумус. – Колумус… – Джокер задумался, перебирая листки твердого света в воздухе перед собой в такой яростной спешке, что сломал бы себе пальцы, имей гаптический интерфейс хоть кроху плотности. – Да, сделаем. Здешняя астрогация – такой цирк… ну вот, так будет быстрее. Длительность гиперпространственных прыжков сильно зависела от плотности темной материи. В самых затейливых случаях выходило быстрее облететь пол-галактики в обход, чем прыгнуть с одного края спиральной ветви на другой. Система Колумус располагалась на самом краю галактического ядра, близ прекрасно известной и хорошо размеченной в лоциях Кореллианской дорожки. Если бы «Нормандия», как намечалось первоначально, двинулась бы на Кореллию, ей бы пришлось двигаться почти тем же маршрутом. Проблема заключалась в том, что на трактах, ведущих от Оброа-скай, ближайшим пересечением с Дорожкой оказывался Корускант, Имперский центр. Выведенный на большой экран маршрут разменивал скорость на безопасность: «Нормандии» предстояло выполнить прыжок на Корсин, оттуда по Гидианскому тракту – до Мавана, минуя ведущий прямиком к Корусканту Перлемианский торговый путь, а от Мавана преодолеть пространство между Гидианским и Кореллианским путями на малой скорости. Это тоже не был оптимальный маршрут – быстрее, хотя отнюдь не короче, было бы свернуть в направлении галактического ядра еще от Треллена или Сарапина, но имперские гарнизоны в этих системах были настолько многочисленны и бдительны, что безопасность опять становилась приоритетом. В окрестностях Мавана, недавно пережившего революцию и гражданскую войну, «Нормандии» было куда проще остаться незамеченной. – ОВП? – Восемнадцать часов. Примерно. Как пойдет. – Джокер развел руками. – И если «ослик» не закапризничает. Шкипер, а нельзя нам заехать в ближайшую автомастерскую и поменять это позорище на нормальный гипердрайв? – Джокер, – напомнил командор, – месяц назад ты бы отдал за этот гипердрайв своего первенца. – Это было до того, как я узнал, что он старье тысячелетней давности, – парировал пилот. – Все, не отвлекайте меня. Прессли закрыл лицо рукой. – Пойду пока к доктору, – сообщил Шепард, сохраняя остатки достоинства. Первым, что увидел Шепард, зайдя в медотсек, была полупустая бутылка серрисского ледяного бренди. Вторым – полный термостакан этого самого бренди в руках Лиары Т’Сони. – Что здесь происходит? – поинтересовался он, глядя на Чаквас, рассеянно покачивающую бокал. – Прошу меня простить, командор, – отозвалась азари с преувеличенно ясной дикцией очень пьяной женщины. – Я переживаю эк-зис-тен-ци-альный кризис. Шепард поразился ее выдержке. Сам он не выговорил бы столь заковыристого слова в таком состоянии… впрочем, его бы с пол-бутылки так и не развезло. – Антипсихотиков для азари в моей аптечке нет, – проговорила Чаквас расслабленно. – Пришлось обходиться подручными средствами. – Сочувствую, доктор, – проговорил он почти без иронии. – Так, Карин, от вас я ответа явно не дождусь… – Чаквас деликатно хмыкнула, намекая на клятву Гиппократа, – а вы, профессор, что скажете? Мордин Солус прекратил расхаживать из угла в угол медотсека, жонглируя пустым бокалом в тонких суставчатых пальцах. Салариане, с их турбо-метаболизмом, пьянели мгновенно, и так же стремительно трезвели, отчего алкоголь у них не пользовался популярностью как средство от всех печалей – они предпочитали курительные смеси, причем на человека такая смесь действовала с эффектом и эффективностью удара кувалдой в лоб. – Увлекся, – признался он. – Гравитехнологии, высокая физика, прекурсология – не мое. Могу оценить. Не могу проникнуться. Биолог. Биохимик. Доктор Т’Сони принесла поразительные образцы. Потрясающие. – Т-твилекоид, – выплюнула Лиара. – Аза-ри-оид! Она с силой опустила стакан на стол, едва не расплескав. – То есть тви’леки – это потомки?.. – Шепард нахмурился, не зная, как помягче выразиться. Азари были однополой расой. А тви’леки – нет. – Да и нет, – оживленно отозвался Мордин. От избытка чувств профессор не смог устоять на месте, и снова принялся осциллировать по медотсеку. – Частично. Наполовину. – Как можно быть наполовину азари? И откуда вторая половина? – От людей. – Саларианин сложным жестом потер пальцы. – Удивительная биохимия! Синтетический генокод, сходный с человеческим. Структура гистонов ближе к азарийской. Основной цикл расщепления глюкозы тоже – но кобальт-зависимые кофакторы заменены на железосодержащие! То же с гемопурпурином. Убиквитиновая система целиком человеческая, как и цитохром P450. И все это в одном организме! – Он развел руками. – Простите. Увлекся. Не могу точно сказать, какая основа: или это биология азари, воспроизведенная на материале человеческой, или наоборот. Скорее первое. Но это определенно межвидовой гибрид. Даже больше: межбараминовый. Поразительная сложность. Ничего похожего не мог представить. Вообразить. Джон Шепард не был тупым солдафоном. Он мог вместе с профессором подивиться на достижения протеанской науки. Но для него непонятными оставались два момента: зачем могло кому-то понадобиться скрещивать азари с людьми, и почему это так потрясло Лиару? Первый вопрос он задал немедля, а со вторым решил подождать. – Могу ответить. Предположить, – уточнил Мордин. – Тельца Треллани. – Шкипер – не биолог, – предупредила Чаквас. – Азари, – пояснил саларианин, – наделены контактной телепатией: слияние. Тельца Треллани – видоизмененные мышечные жгутики в основании гребней, под хрящом. Работают рецепторами и генераторами электрического поля. Что-то вроде батарей электрического ската, решил Шепард. – Очень стабильный орган у азари. Число гребней меняется, число телец всегда постоянно. – Семьсот девяносто два тельца, – уточнила Лиара невнятно. – У этого тви’лека, – Мордин взмахнул руками, – тельца гипертрофированы невероятно. Занимают большую часть основания гребней, то есть щупалец. Но элноль-зависимые органеллы в тельцах отсутствуют! Чувствительность снижена до предела. Кажется, кто-то пытался вылепить телепата, сэкономив на нулевом элементе. Результат… сомнительный. Шепард почти беспомощно оглянулся на Чаквас, пытаясь понять, что же в этой ситуации вызвало такую бурную реакцию Лиары. Строго говоря, изрядную долю населения этой галактики составляли плоды таких же опытов, но над человеческой расой: около-человеческие племена, как тут называли все планетарные популяции, способные скрещиваться с базовым фенотипом. А племена эти бывали весьма разнообразны. История выходила совершенно макабрическая, и вызывала острое желание поднять четырехглазых (почему избыток глаз совпадает с недостатком совести?) экспериментаторов из могилы и живо поинтересоваться этикой научного исследования. Но чтобы сразу экзистенциальный кризис? Азари избавила его от недоумений. Она с трудом, придерживаясь за стойку, поднялась на ноги. Недопитая кружка так и осталась стоять. – Шестьдесят лет назад, – проговорила она внятно, – я заболела протеанами. Я изучала каждый их след, как поступь богини. Я искала сиари в их наследстве. Ради них я разбила сердце матери и забыла отца. Она с дельфиньим свистом втянула воздух. – А они лепили мой народ, как морской ил. Азари пошатнулась, словно у нее отняли опору. В каком-то смысле так оно и было. – Атаме защитила нас от ревнивых богов из небесной глубины. Но кто защитил бы нас от пришельцев со звезд? – прошептала она с ужасом. – Слишком много следов… слишком много мыслей… выводов. Шепард подхватил ее, прежде чем она упала. – Дальняя койка, командор, – распорядилась Чаквас. – Немного погодя я введу девочке снотворное. То, что Лиаре сто семь лет, имевшие с ней дело люди забывали мгновенно. – А теперь идите, идите оба! – отмахнулась доктор. – Не мешайте. Уже выйдя из лазарета, командор вспомнил, что так и не успел задать Лиаре главного вопроса: о пророческом трансе. Но теперь с этим придется подождать… Для прародины цивилизации, заставшей взлеты и падения тысячи империй, Колумус выглядел на редкость провинциально. Заштатно даже. Ни суеты на подлетных трассах, ни толкотни на низких орбитах – «Нормандия» легко прошла посадочным коридором, мимо одинокой торговой станции над экватором, курсом на лапуту Горин, один из летающих городов колуми. Обстановка в системе больше напоминала убогий Сарафур, чем недавно покинутую Оброа-скай. Вот только вокруг пятой планеты неяркого оранжевого солнца датчики «Нормандии» засекли обширную заброшенную инфраструктуру. Города под куполами на спутнике газового гиганта, орбитали на кромке кольца, переплетение астрономически длинных нитей, уходящих в облака, миллионы сигналов, и все это – мертвое, пустынное, оставленное жителями. Что добывали из атмосферных рудников прежние насельники, никто не мог сказать: то ли гелий-3, то ли какие-то другие элементы. Но датировка по деградации орбит давала возраст станций от пятидесяти до ста тысяч лет. Эта система бурлила жизнью во времена, когда протеане явились в галактику Небесная Река во второй раз. А сама планета напоминала ухоженную и приглаженную Дагобу. Только маленькую. По размерам Колумус был ближе к Марсу, чем к Земле. Тяготение на нем было низкое, разреженная атмосфера не жалась к поверхности, а поднималась высоко, и будь здешнее солнышко чуть пожарче – испарилась бы, пожалуй, на его свету вовсе. Болотистые равнины и заболоченные леса покрывали планету, будто губкой впитав ее водные запасы. В этих болотах зародилась раса колуми, в них жила, и, преисполнясь благодарности, их сохранила, когда технологический уровень местных жителей позволил залечить раны, нанесенные биосфере прогрессом. С тех пор население планеты значительно упало, немногочисленные ее жители селились в летающих городах, пролетавших над нетронутыми болотами, никогда не касаясь земли. Как сообщала не без гордости информационная брошюра туристического бюро Колумуса, за всю историю местной цивилизации ни одна лапута еще не рухнула от неполадок или поломок (единственную, впрочем, снесло падающими осколками леттовского флота во время какой-то из битв Первой Схизмы). Под гондолами «Нормандии» проносились, сливаясь в однородный серо-зеленый фон, болотистые равнины под таким же однородным голубовато-серым небом: даже безоблачное, оно казалось пасмурным и низким. Впереди вырастали перекрученные, будто оплавленные, шпили лапуты. Посадочное поле висело в буквальном смысле слова над полем настоящим: метрах в трех над метелками заторможено кивающих под ветром камышей. Камыши потихоньку отползали в сторону, лапута двигалась, чтобы не заслонять надолго растениям солнце. Кроме «Нормандии», ни единого корабля на поле не было, только пара скутеров под аккуратной вывеской на общегалактическом «ПРОКАТ». Посадочные опоры коснулись металла – громада лапуты даже не шелохнулась, принимая многотонный вес звездолета – и наступила тишина. Когда Шепард шагнул с трапа на поле, звук собственных шагов показался ему оглушительным. Колумус оказался планетой совершенного покоя. Казалось, будто уши забило ватой. – Спокойно тут, – пробормотал он, просто чтобы разогнать молчание. Гаррус хмыкнул. С его голосовым аппаратом получалось очень выразительно. Поскольку Чаквас категорически запретила Эшли физические нагрузки, а Лиара так и не проспалась после экзистенциального кризиса, состав десантной группы пришлось сменить. – А вот и комитет по встрече, – выговорил турианец своим вибрирующим баритоном. Командор повернулся. Со стороны города к ним приближался летающий гроб. На самом деле – кресло на репульсорах. Искусственная эволюция вылепила из местных жителей существа, вовсе неспособные к существованию за пределами искусственной же среды. Без инвалидных колясок они не могли передвигаться, без манипуляторов – использовать орудия, без клон-репликаторов – размножаться. Поэтому искусственную среду каждый из них носил с собой. Колуми напоминал японские рисунки с огромными головой и глазами, как они назывались… а, вот – чиби! Но с такими пропорциями существо из плоти и крови выглядело не кавайно, а гротескно, и привлекательности ему не прибавляло то, что, даже будь оно более соразмерным, то все равно походило бы на помесь жабы с мартышкой. Выпуклые черные глаза размером с тарелку затянуло сизой пленкой, тоненькие четырехпалые ручки вяло поглаживали подлокотники кресла на репульсорах, поддерживавшего голое сухенькое тельце. Голову размером с человеческий торс охватывали мягкие полукольца фиксаторов. В сморщенных бледных губах подрагивала гибкая трубка, горло ритмично колыхалось от глотков. Мозг – самая прожорливая часть тела, вспомнил командор. Имея таких габаритов мозг – сколько же калорий потребляет колуми, даже если на движение не расходуется ничего? – Туристическое бюро Колумуса приветствует вас, гости нашей прекрасной планеты. – Голос тоже доносился из протеза: зарешеченых динамиков в основании фиксаторной дуги. Звучал он так, словно карлик оттарабанивает заученную речь, в то время, как мысли его заняты чем-то совершенно иным. Губы колуми при этом не двигались. – Меня зовут Аэнор Кхреф, я буду вашим туристическим агентом. Низкая гравитация гостеприимного Колумуса достоверно приносит пользу большинству рас обитаемой галактики. Для вашего сведения: путевки в санатории Ударных озер можно купить в здании космопорта. Посещение охраняемых регионов планеты без сопровождения туристического агента не разрешается даже при наличии путевки. За организацией обзорных и видовых экскурсий обращайтесь ко мне. Не пользуйтесь услугами нелицензированных… Голос карлика дал петуха, потом опустился на октаву. – Если эта шутка представляется вам смешной, – произнес Аэнор Кхреф с нажимом, – то вы ошиблись. Глаза колуми стремительно, угрожающе темнели. Сизые пленки в них расточались, и Шепард понял, что это не бельма – это проекция на роговицу десятков изображений, множество невидимых извне экранов, которые карлик до того разглядывал одновременно, и от которых теперь отвлекся, сосредоточив все свое внимание на пришельцах. В основании репульсорного кресла выдвинулись и развернулись, наводясь на цель, сдвоенные бласт-турели. – А теперь немедленно уберите с планеты эту непристойную тварь. Шепард обернулся. С десантного трапа торопливыми шагами спускался Мордин Солус.