Мы больше не в Канзасе, командор Шепард

В этот раз в переговорной собралась не вся команда «Нормандии». А только те пять человек, которых туда направил капитан. Их он и обводил сейчас по очереди взглядом. Прессли. Адамс. Вентер. Мордин Солус. Лиара. Офицер. Инженер. Бизнесмен. Ученый. Политик. – Друзья мои, – вымолвил Шепард, – мы совершили ошибку. Ее еще не поздно исправить. Ответом ему было молчание. – Мы сосредоточились на выживании, – продолжал командор. – Мы ограничили себя тем, что реагировали на угрозы, вместо того, чтобы достигать целей. Потому что мы забыли о своей цели. Он сделал вдох. – Наша цель – остановить вторжение Жнецов в галактику Млечный путь. Для этого мы должны не просто вернуться, но принести домой здешние технологии: в металле, а не в чертежах. – Краем глаза он заметил, как кивнул Адамс. Инженеру не надо было объяснять разницу между теорией и практикой. – Мы не можем купить достаточно техники: у нас не хватит на это денег. Мы не можем ее отобрать или украсть: на это у нас не хватит сил и умения. Значит… Безотказный прием не сработал: в переговорной сгустилась тишина. – Значит, – докончил Шепард, – надо, чтобы нужное нам подарили. Тишина стала вязкой, как воздух в кинетическом барьере. – Большая часть здешней ойкумены подчинена Империи: жестокой диктатуре, прожигающей остатки легитимности прежнего режима. Ожидать от нее сотрудничества, как мы убедились, наивно. Правительства полунезависимых территорий вряд ли заинтересуются нашими проблемами. Единственная сила, с которой мы могли бы договориться – это Альянс за восстановление республики. Несмотря на все трудности, которые Альянс переживает, это наш лучший шанс. – И что мы можем предложить им взамен? – скептически поинтересовался Прессли. После пророческого припадка старпом стал гораздо сдержаннее относиться к словам и мнению своего капитана. – Мы – всего лишь один малый корабль… Шепард решительно хлопнул ладонью по консоли, прерывая его. – Мы – не один корабль, – твердо вымолвил он. – Мы прежде всего – представители Совета Цитадели. Лучшие из лучших его представители. Посланцы Млечного пути. Не будем забывать об этом. Он перевел дух, обводя взглядом товарищей. – А что мы можем предложить в качестве союзнической помощи – об этом я и хотел поговорить с вами. – Кроме себя – ничего, – отрезал Прессли. – А наемничать… – Наемничать мы не подряжались, – отрезал Шепард. – Но вы неправы. Есть другие мнения? – Если бы мы могли свободно возвращаться в нашу галактику, – после некоторого раздумья проговорил Вентер, – то… торговля нулевым элементом. Разница в относительной стоимости… – Верно, – кивнул командор, – но это на будущее. Когда мы вернемся и наладим работу сверхсветовых катапульт с обоих концов маршрута. А сейчас? Ему показалось, что саларианин улыбается. Конечно, патентованному гению проще было догадаться, к чему клонит капитан. – Знание, – промолвила Лиара. – Знание, – согласился командор. – Новая перспектива. История здешней Республики насчитывает почти двадцать тысяч лет – но Цитадель ненамного моложе. Мы многое почерпнули из протеанских архивов – но до многого дошли своим умом, в то время, как здешняя наука сведена к поиску забытых знаний в чужих развалинах и бесконечной игре в камень-ножницы-бумагу между давно открытыми технологиями. Мы смотрим на мир иначе, чем здешние жители. Осталось убедить их в том, что это важно и полезно. А заодно убедиться в этом самим, потому что сомнением во взгляде Прессли можно было гасить лесные пожары. – Мы возвращаемся на Дагобу, – объявил Шепард. – Оттуда, взяв на борт сенатора Органа, мы отправимся вести переговоры с руководством, э, повстанцев. – Называть организацию мятежников «альянсом» у него язык поворачивался с трудом. Для бойца N7 «Альянсом» был Альянс систем, и точка. – И по результатам этих переговоров уже будем принимать решения. А пока идет время – до прибытия на Дагобу я хочу видеть предложения, как нам выкупить у Империи навигатора «Тысячелетнего сокола». Желательно вместе с кораблем, но не обязательно. Корабли, в конце концов, заменимы. – Это же невозможно, – проворчал старпом. – Значит, потребуется немного больше времени, – ответил Шепард. – Старший инженер – привлеките наших… сторонних специалистов. Я хочу знать, каковы наши возможности в бою, как космическом, так и наземном. Мистер Вентер – от вас я жду краткой справки по галактической экономике. К вам, штурман, особых просьб не будет – достаточно и того, что на вас ложится часть моих капитанских обязанностей. Лиара, профессор – к вам у меня будет отдельный разговор. Я попрошу вас сместить фокус ваших изысканий. Теперь – за дело. Когда трое землян удалились, Шепард со вздохом опустился в кресло. – Я понимаю, – произнес он, – что хочу слишком многого, и не всегда понятно – чего. Но сейчас меня интересует не столько история и физическая подоплека Силы, сколько история и политическая структура Империи. – Не уверена, что их можно разделить, – отозвалась Лиара. – Не понял связи, – признался командор. – При чем тут Сила, если здесь двадцать лет назал случился банальный переворот? – Банальный, – согласился Мордин. – В этом связь. Император – одаренный. Темная сторона. Шепард молча поднял брови. – Я же археолог, – чуть снисходительно улыбнулась Лиара. – Я умею работать с источниками. История этой галактики с определенного момента становится похожа на дурную бесконечность. В ней непрерывно борются две силы, и если одна из них имеет разные обличия и принимает разные формы, то вторая на удивление постоянна. Раз за разом организуется иерархически организованная группа пользователей темной стороны Силы, подчиненная харизматичному вождю, и с переменным успехом пытается создать галактическую империю. Наиболее удачным можно признать опыт Императора Валкориона, чья власть продлилась примерно тринадцать столетий. Это если не считать раката, их Бесконечная империя просуществовала гораздо дольше. Потом под внешним давлением или от междоусобицы очередная империя распадалась, и ей на смену вырастала следующая. Но это никогда не бывала орда, или гегемония, или рой, или тирания, или теократия, или хотя бы кроганского образца крентчар. Только империя. Всегда империя! И это очень странно. – «Их жертва не будет забыта грядущей Империей», – вполголоса процитировал Шепард. – Что? – Лиара вскинула голову. – Да. Империя протеанского образца. Словно… – Словно пытались бессознательно имитировать общественное устройство небожителей, – закончил командор за нее. – Только откуда они… Оттуда же, откуда Сила черпала информацию о настоящем и предсказания будущего? Мордин Солус коснулся панели унинструмента. – «Пользоваться силой небожителей», – донесся записанный голос колумийского геронта, – «может тот, кто мыслит, как они». – Не те, кто приходил к власти, начинал думать на протеанский манер, – медленно произнес Шепард. – А власть приходила к тем, кто мыслил, точно протеанин. – Но тогда почему, – так же задумчиво ответила Лиара, – этот образ мысли называют темной стороной Силы? – Отрицательные коннотации очевидны, – согласился Мордин. – Вряд ли предусмотрены создателями. Шепард сосредоточенно вспоминал слова маленького зеленого гоблина. – «Джедай следует воле Силы», – подбирая слова, выговорил он. – «Тот, кто Силе навязать хочет свою волю, на темную сторону падет». Тот, кто хочет навязать… надо мыслить, словно протеанин, чтобы контролировать Силу. – Подразумевается, – заметил Мордин, – что протеане имели такую возможность – контролировать Силу. Подчинили ее? Или создали? – Неважно, – с усилием вымолвил командор. – Важно, что джедаи – орудия Силы. Симбиоты? Комменсалы? Темные – ее паразиты. Наездники. Но они вынуждены мыслить на определенный манер, чтобы пользоваться своими способностями в полной мере… поэтому мы можем… – …Предугадывать их образ мысли по историческим аналогиям, – закончила за него Лиара. – С ходу: гиперцентрализация, – оттарабанил Мордин. – Отсутствие сдержек. Горизонтальная конкуренция, дарвиновский отбор, продвижение через явное или скрытое насилие. Делегация ограниченной автократии. Полное соответствие наблюдаемому. – То есть, – перевел для себя сказанное Шепард, – режим Палпатина опирается на честолюбцев, которым император выделяет кусочки самовластия, и которых стравливает друг с другом, чтобы они его не подсидели. – При этом одновременно существует несколько властных иерархий, жестоко конкурирующих как внутри себя, так и между собой, – дополнила Лиара, – причем часть из них скрыта от взглядов публики. Командор попытался обратиться к чужой памяти, сидевшей в нем старым осколком. Память протеанского маяка, полная огня и крови, и зеленых плазменных струй в темноте. «И лучше бы аватару Явику поторопиться…» – Аватары, – выпалил он. – Что? – Мордин прошелся по глазам прозрачной мигательной перепонкой. – Аватары, – повторил Шепард. – Протеане чествовали аватаров, воплощения тех или иных качеств. Император выводит, отбирает сильнейших, но по разным критериям. Аватар порабощения, аватар войны, аватар ужаса… – С одним таким аватаром мы уже столкнулись, – напомнила Лиара, вздрогнув. – Хуже, что нам еще придется с ним столкнуться, – ответил командор. – И победить. Планета Дагоба совершенно не изменилась с тех пор, как «Нормандия» покинула ее неделю назад – только сместилась немного по ходу своей орбиты вокруг солнца. И джунгли вокруг хижины последнего из джедаев тоже не изменились. А вот обстановка в импровизированном лагере – изменилась, да еще как! Шепард даже гадать не пытался, что увидит по возвращении. Надеялся только, что это не будет труп зеленого гоблина, зашибленного Ривом в приступе ярости. Трупов и не было. Йода вообще куда-то подевался. Зато Рива видно было очень хорошо, потому что кроган левитировал над прогалиной на высоте собственного немаленького роста, поджав ноги на манер очень агрессивного будды, и подбадривал Лею Органу, гонявшую длинной палкой по поляне азартно отбивающегося брата. – А! Шепард! – воскликнул Рив, оборачиваясь. – Ты посмотри, как скачут, пыжаки! Люк в этот момент исполнил невозможный прыжок через голову сестры, едва не достав ее сверху тычком короткого шеста – на боккен его оружие не очень походило, просто прямая ветка подходящей длины. – Шепард! – воскликнул юноша, и тут же получил от сестры палкой по ребрам. – Командор, – проговорила Лея, отставив оружие и чуть склонив голову. – Мы не ждали вас так рано. – Мгм, – невнятно поддержал ее брат, держась за ушибленный бок. – Мы, – признался командор, – столкнулись с некоторыми трудностями. И имперским инквизитором. – Инквизитором, хм? – Йода, как за ним водилось, появился неожиданно и бесшумно, словно сбросил с себя маскировочный полог. – Некий Джерек, – ответила Лиара. – Очень неприятная личность. А его помощник – еще неприятнее. – Плохого падавана наш библиотекарь воспитала, – вздохнул карла. – Хотя о многих джедаях такое сказать можно. – А вы его знали? – заинтересовалась Лиара. Йода посмотрел на нее снизу свысока. – Девятьсот лет я джедаев учу, – напомнил он. – Каждого я знаю. Хороших, и плохих учеников. – Он повернулся к Риву. – Как этот. – Хм. – Кроган состроил серьезную мину и уселся на воздухе ровно, полуприкрыв глаза. – Виноват. Шепард почувствовал, как у него земля из-под ног уходит. Чтобы обидчивый и агрессивный Урднот Рив в ответ на такую реплику не попытался вколотить оскорбителя в болотную грязь? Что тут вообще произошло в отсутствие «Нормандии»? Об этом он спросил Люка Скайуокера, пока Лиара отвела в сторону Лею для серьезной беседы о политике. Юноша немного помялся, а затем ответил: – Ваш Рив… в общем, он учиться не хотел. Ругался с мастером Йодой… и тот осерчал немного. Ну, как «осерчал»: «на темную сторону ведет гнев, хм». Слово за слово… Он поманил Шепарда за собой, шагнув в сторону груды валежника, ограничивавшей прогалину с одной стороны. Командор двинулся следом. За прогалиной, скрытая зарослями, начиналась полоса абсолютного хаоса. По дагобанскому болоту прошлась не то титаническая газонокосилка, не то бесноватый блендер. Толстенные стволы измолочены в щепу, ветки перекручены, порваны, словно бумага, вода смешана с илом и камни вздыблены со дна. Шепард терялся подумать, каким образом мог остаться такой след. – Вот здесь они столкнулись, – пробормотал Люк, опуская глаза. Командор попытался представить себе эту битву титанов – и не смог. Воображение отказывало. – Что тут было? – спросил он вполголоса. Люк попытался ответить, и тоже не нашел слов. – Было… – начал он, и только руками развел, обводя взбаламученное болото. – Потом они успокоились. И долго о чем-то говорили. Я не стал подслушивать. Потом ушел, тренировался полдня, поел, спать лег… а они все спорили. Ну да, подумал капитан, обоим по нескольку сот лет, и сколько оба еще протянут, один Бог ведает. Все равно, что с азари споры вести: из тебя уже давно цветы растут, а она только первый аргумент сформулировала. – К утру угомонились, – закончил Люк. – И он его все еще учит? – недоверчиво переспросил командор. Люк улыбнулся. – Я сам его спрашивал – зачем? – Ты думаешь, Йода учить перестанет оттого, что ученик его не хочет слушать? – Зеленый ушастый гоблин смотрел на Шепарда с высоты мангрового корня. – Йода учитель. Йода учит, как пьяница пьет. – Он вздохнул. – Не учить нельзя. Кто на темную сторону заглянул, того она до конца преследовать будет. А темная сторона манит его. Много страха в нем. Страх был последним чувством, которого Шепард ожидал бы от кроганского мастера боя, но, поразмыслив, командор согласился с Йодой. Из всех рас Цитадели кроганы были самой свирепой и воинственной – и они же единственные происходили не от хищных предков. Их агрессия, их социальная иерархия, завязанная на физическую силу доминантных самцов, их плодовитость, подрезанная генофагом – все в них выдавало скромные эволюционные корни. И корни эти росли из страха, страха мелкого всеядного существа перед миром, полным угроз. Уже позднее, ближе к закату, когда под сводом бесконечных дагобанских джунглей сгустились дождливые сумерки, и кому-то пришло в голову разжечь на прогалине большой костер, Шепард попробовал расспросить о случившемся Рива. Кроган покосился на него по-птичьи, одним глазом. – Мелкий пыжак прав, – проворчал он, помешивая палкой угли. – И пусть не рассказывает, как он меня по болоту гонял и ума вколачивал – враки. Я его чуть не пришиб. Сам остановился. Когда в глазах кровь заплескалась. Он помолчал, глядя в темноту. – Знаешь, что такое кровавая ярость крогана, Шепард? Когда нет ни боли, ни страха, ни сомнения. Только идешь и убиваешь, и даже мысли нет, что можно иначе. Я сын вождя клана Урднот. Я мастер боя. Я научился держаться на краю ярости раньше, чем меня забрали из женского клана. И когда я понял, что срываюсь, а что-то меня подталкивает, подначивает… я испугался. Кого я могу победить, если сам с собой-то справиться не в силах? – Вот поэтому, – докончил он, потянувшись к горке сухпайков и с хрустом раскусывая очередной вместе с оберткой, – я учусь у мелкого пыжака. Потому что врагов я себе буду выбирать сам. Без подсказок этой самой… темной стороны. Забавно, подумал тогда командор. Эгоистичное самомнение крогана вступало в противоречие с протеанским властолюбием. Урдноту Риву было очень трудно думать, как протеанин. «Ходи, как протеанин». И вот тогда Шепард – наитием - понял, что обмолвки и ошибки не были случайными. Как не случайно привязалась песенка. «Думай, как протеанин». Сила пыталась что-то ему сказать. Подсказать. Навести на мысль. И это пугало до колик, потому что подтверждало то, во что командору очень не хотелось верить: что у Силы был собственный разум и собственная воля. А о целях и возможностях загадочного нечто, державшего под колпаком целую галактику, он по-прежнему почти ничего не знал.