Бессмертие

Часть 3       Ну, то есть как - избегал… За последнюю дюжину дней мы с ним ни разу не виделись. И, как ни странно, я не особенно горел желанием встречаться со своим лучшим другом. Я перестал слать ему зов по поводу и без, наивно утешая себя тем, что этих самых поводов просто не находится, хотя раньше их находилось великое множество - по нескольку раз на дню, отчего порой Шурф чуть ли не выл, а тут…       Пару раз он сам присылал мне зов - убедиться, что я нахожусь в добром здравии, а заодно - в здравом уме и трезвой памяти. Я отвечал ему довольно коротко, потому что тут же обнаруживались какие-то неотложные дела, которые нужно было сделать незамедлительно, и на беседу с ним времени катастрофически не было.       Если бы кто-то со мной проделывал подобные штуки, то есть так вот жестко игнорировал на ровном месте, я бы уже давно схватил его за грудки и тряс бы до тех пор, пока он не пришёл в себя и не рассказал бы мне всю правду (и ничего кроме правды, и да помогут мне тёмные магистры!). Но тактичный и деликатный Шурф спокойно реагировал на мою игру в молчанку, видимо, давая мне время и возможность самому собраться с мыслями и хоть как-то с ним поговорить. Он лишь регулярно осведомлялся о том, всё ли у меня благополучно.       Почему я избегал своего самого близкого и дорогого друга, оставалось непонятным. Порой, закрывая глаза, я всё ещё видел его в том самом закатном солнце, и он по-прежнему был совершенно, ослепительно и невозможно прекрасен. Мне было невыразимо неловко это осознавать, и казалось - как только мы с ним встретимся, он сразу же всё поймёт. Хотя что именно должен понять Шурф при встрече — этого я себе объяснить не мог. Но я, совершенно в своём репертуаре, предпочёл сделать вид, что всё в порядке, просто у меня очень много дел и нет ну совершенно никакой возможности для встречи.       И как раз когда я сидел и размышлял о смысле жизни, о превратностях судьбы и заодно о том, куда бы мне сходить поесть перед тем, как отправиться в Шамхум… Или уже в «Кофейной Гуще» пообедать? Так ведь заболтаемся же с Франком и Тришей, про еду и вовсе забудем. В это самое время сэр Джуффин Халли стремительно прошёл мимо меня в свой кабинет, бросив на ходу короткое:       — Зайди.       И, когда я оказался в его кабинете, спросил без особых вступлений:       — Как ты спишь?       Я, честно говоря, даже несколько растерялся, надо же — какая прозорливость. И ответил как есть:       — Не очень я сплю.       — А чего мне не говоришь? — осведомился мой начальник.       — Так не о чём особенно говорить, — я был честен как на духу, — кошмары мне вроде не снятся, да и от бессонницы я, гм… не то чтобы очень уж маюсь. Пока всё в пределах терпимого.       — Вот именно, — раздосадовано сказал шеф, — знаю я твои пределы терпимого. Ты способен терпеть неудобства почти до бесконечности. Пару глотков бальзама Кахара с утра — и всё в порядке. Что, не так? Сколько ты его уже извёл? И как долго это всё продолжается?       — Погоди, а что за важность-то такая вдруг? — я был в некотором недоумении. — Ну подумаешь, ухудшился у меня сон, с кем не бывает.       — Понимаешь ли, Макс, — Джуффин говорил тихим вкрадчивым голосом, точь-в-точь знахарь из приюта безумных, — всё, что касается именно ТВОИХ снов, как раз очень даже важно, равно как и их отсутствие. Если мне не изменяет память, эльфов из Шимурэдского леса ты как раз во сне покрошил? А капитана Фуфлоса кто во сне башкой о прилавок приложил? Да так, что бедняга наяву до сих пор, спустя вон сколько лет, вспоминает и содрогается, за что тебе, разумеется, огромная благодарность. Одним дураком в полиции меньше стало, но тем не менее...       — Туше, — сказал я. Крыть было нечем. — Так всё-таки, Джуффин, я понимаю, по какому поводу твой интерес к моему благополучному сну, но… Откуда?       — Хороший вопрос, сэр Макс, просто отличный. А ты мудреешь с катастрофической скоростью, — сказал шеф и тут же погрустнел. — Вот не поверишь, наш Великий Магистр тоже мается бессонницей.       — Ни за что не поверю, — я и правда не мог поверить в то, что сам Шурф Лонли-Локли может маяться чем бы то ни было. А уж тем более бессонницей. При его-то дисциплинированности, регулярной дыхательной гимнастике и бешеной загрузке — да он должен отрубаться просто в одну секунду.       — Да, как видишь, — голос Джуффина был каким-то бесцветным и усталым, — и на старуху бывает проруха, Макс. И мне это совершенно не нравится. Чтобы два достаточно значимых мага в Соединённом Королевстве, один из которых - служащий высшего ранга, а другой - Великий Магистр единственного действующего Ордена, страдали простой бессонницей? Да ещё такой, с которой невозможно совладать?       — Да какое там совладать, Джуффин, я даже не могу сказать, что это, гм… Ну, такая настоящая махровая бессонница… — Я махнул рукой, дескать, пустяки. — Это всё, знаешь ли, так… Ну, некоторое неудобство, не более того.       — Ну, хорошо хоть у Шурфа мозги на месте, — покосился на меня мой шеф, — забудь моё высказывание про твою прибавляющуюся мудрость, Макс. Понимаешь, для нас, магов, а тем более - магов такого уровня, подобный сигнал организма — это своего рода намёк. У нас не бывает бессонницы просто так. Это простые люди могут ворочаться с боку на бок без причины, но не мы. Наша бессонница всегда про что-то.       — Ладно, ты меня убедил. Допустим, я согласен, что у меня просто так бессонницы быть не может. И у Шурфа тоже. Делать-то что с этим? Я был откровенно растерян. И от того, с какой неподдельной серьёзностью Джуффин говорил об этой, на мой взгляд, совершенно пустяковой проблеме — бывало ведь и значительно хуже, — и от того, что я понятия не имел, что теперь с этим делать.       — Для начала отправляйтесь-ка вы к Мелифаро, — совершенно серьёзно сказал сэр Халли.       Я воззрился на него, как на загадочную арварохскую птицу кульох, попутно автоматически принюхиваясь, хотя я всё равно запаха безумия не ощущаю. Но мне казалось, что сейчас с моим драгоценнейшим шефом явно было что-то не в порядке.       Видя мои манипуляции, Джуффин захохотал так, что Куруш проснулся, недовольно нахохлился и затребовал орехов.       — Сейчас, милый, — отсмеявшись, сказал шеф и ласково погладил буривуха по гладким пёрышкам, — ох, Макс, ты просто великолепен! Говоря «отправляйтесь-ка вы к Мелифаро», я имею в виду, что было бы очень неплохо тебе и нашему славному Великому Магистру поспать в комнате деда моего дневного лица - легендарного магистра Фило.       Помнится, ты там ночевал несколько раз и всегда оставался чрезвычайно доволен. Может быть, что-то вы сможете узнать и сейчас, снова попав в заколдованную самим Фило спальню. Ну, во всяком случае, хорошо выспитесь. Я более чем уверен, что именно там и ты, и Шурф будете спать превосходно.       Я просиял — снова дрыхнуть в этом волшебном месте! Казалось, спальня деда моего коллеги специально создана для меня. Каждый раз, когда там спал, я приобретал такой мощный заряд бодрости и энергии, что его потом с лихвой хватало не на одну дюжину дней. И как только я подумал о том, что ехать в поместье к семейству Мелифаро мне предстоит с Шурфом, мою непомерный восторг как рукой сняло. И, разумеется, это не укрылось от сидящего напротив Джуффина.       — Ну, что такое? — спросил он с таким лицом, словно уксусу хлебнул.       — Э-э-э… А может, я один съезжу? А потом Шурф? Ну, так, чтобы… — я мялся и старался не смотреть на шефа.       — Что за кошка между вами пробежала, Макс? — настороженно спросил он.       Я смутился ещё больше и, кажется, покраснел до ушей. Ну не объяснять же своему начальнику, что никакие кошки между нами не бегали, а как раз наоборот… Или нет?       — Так в чём дело, Макс? — голос Джуффина приобрёл неприятный холодок. — Между тобой и Шурфом случилось что-то, о чём мне нужно знать? От его тона мне захотелось вытянуться в струнку и отчеканить «Никак нет!», но я сдержался и просто сказал, что между мной и Шурфом всё в порядке.       — Ну и отлично, — тут же откликнулся шеф, — так и быть, Мелифаро я с вами отпущу, а то сэр Манга давеча присылал зов и распекал меня за то, что я его сына, дескать, совсем умучил, дней свободы от забот не даю, и скоро они с женой забудут, как их дражайшее чадо выглядит. Так вот, возьмите его с собой, пусть родители порадуются.       — А как же Шамхум? — вяло спросил я, впрочем, уже не надеясь, что мне удастся отвертеться от поездки в деревню к славным родителям Мелифаро в обществе Шурфа.       — Шамхум? — переспросил шеф, будто бы только что вспомнил о том, что я собирался к Франку. — Так Шамхум никуда от тебя не денется.       Пока ты там будешь отсыпаться, мы с нашим юным дарованием смотаемся куда-нибудь. Мне самому интересно посмотреть, на что этот мальчик способен, так что ты за нас не волнуйся, Макс. Как только вернёшься, тут же отправишься в свой Шамхум.       Тут Джуффин выразительно и нетерпеливо посмотрел на часы, явно давая понять, что наш разговор на этом закончен, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Я открыл было рот, чтобы хоть что-то возразить, закрыл, снова открыл…       — Да, и отправляйтесь сегодня, — безжалостно подытожил мой бессердечный начальник, — скажи Шурфу, что с Сотофой я поговорю, она за его драгоценным Орденом уж как-нибудь присмотрит пару дней.       Я кивнул - да и вышел вон.       В Зале Общей Работы я наткнулся на Мелифаро, который обложился самопишущими табличками со всех сторон и вид имел весьма плачевный.       — Что, Дневная Грёза, совсем ты себя не бережёшь, — сказал ему я, покосившись на внушительную стопку этих самых табличек, громоздившихся неаккуратной пирамидой у него на столе.       — Отстань, Ночной Кошмар, — вяло огрызнулся он, — а лучше помоги. С тех пор, как наш белоснежный убийца Лонки-Ломки отправился руководить этим грешным Орденом, почти всю бюрократическую волокиту шеф спихнул на меня. А я… Я терпеть этого не могу.       И в доказательство собственного нетерпения Мелифаро несильно запустил одной из табличек в стену, отчего хрупкая пластинка тут же рассыпалась на множество мелких осколков. Стена, впрочем, уцелела.       Мне стало жаль парня. Я знал, что Мелифаро не любил бумажную волокиту примерно так же, как и я сам, а для меня это было сущей казнью египетской.       — Ладно, брось ты это всё, — подмигнул я ему, — сейчас я тебя обрадую, да так, что ты плясать будешь.       — Да? — он недоверчиво поднял одну бровь, явно выискивая подвох в моих словах. — И как же?       — Пойдём-ка пообедаем, — спокойно сказал я, — давай-давай, поверь, тебе понравится, только за обед ты платишь. Вот посмотришь, за такие новости тебе будет не жалко.       — Ну, пойдём, — в тоне моего друга всё ещё слышалось недоверие.       — Да ладно, — я хлопнул его по плечу, и мы чинно удалились в сторону «Обжоры Бунбы».       А через полчаса это был уже совершенно другой человек. Я всегда удивлялся, как же мало этому потрясающему парню нужно для счастья. Мне всегда казалось, что жизнь его устроена как-то удивительно просто и прозрачно.       Он умел радоваться от души и так же огорчаться. Хороший обед и прекрасная новость о том, что сегодня он будет ночевать в доме у своих родителей, которых действительно давно не навещал, сделали из хмурого раздражительного брюзги совершенно сияющего счастливого человека.       — Ну, что, Ночная Задница, — язвил повеселевший Мелифаро, — мы отправимся к моим дражайшим предками Тёмным Путём? Или по старинке, ты нас прокатишь с ветерком? Мы заедем за нашим длинным магистром или он потом к нам присоединится?       Я задумался. Ну что, как говорится, гулять так гулять, а помирать, так с музыкой.       — Шеф обещал поговорить с леди Сотофой, дабы выторговать для Шурфа пару дней свободы от забот, только я вот не знаю, когда он освободится...       — Ну так за чем дело стало? — удивился Мелифаро. — Пошли ему зов. Или, хочешь, я у него спрошу?       Я ухватился за эту идею, как за спасательный круг, и горячо закивал:       — Да-да, давай, ты с ним договоришься, когда его забрать, а я пока смотаюсь домой, заодно отыщу какой-нибудь из своих амобилеров — и прокачу вас обоих сегодня. А то всё Тёмным Путём да Тёмным Путём, совсем уже обленились.       Мой друг хмыкнул:       — С таким шефом, пожалуй, обленишься, да…       — Это точно, — в тон ему ответил я, но Мелифаро меня уже не слушал. Он уставился в одну точку, из чего я сделал вывод, что он разговаривает с Шурфом.       — Через час, — сказал мой коллега по прошествии пары минут, поднимаясь из-за стола,       — Шурф нас будет ждать возле явных ворот Иафаха через час, — и мечтательно улыбаясь, добавил:       — А родители-то как будут рады! Матушка давно мечтала познакомиться с нашим грозным Великим Магистром, а уж в гости его заполучить… Эх, жаль, Анчифа в рейде, думаю, он бы тоже обрадовался нашему визиту.       — Да, и я бы не отказался поболтать с твоим средним братцем, — сказал я, вспоминая крепкого невысокого парня, который слыл одним из самых грозных пиратов всего Средиземноморья, если не Мира в целом. И, при всей его доброжелательности, которая распространялась на друзей его брата, вполне оправдывал это звание.       — Ну, придётся вам довольствоваться Бахбой, — хохотнул мой друг, потому что старший его брат, высокорослый здоровяк Бахба, был необычайно застенчив и молчалив, любил одиночество, покой и предпочитал общество собратьев наших меньших обществу людей, поэтому жил в отдельно стоящем флигеле, поближе к хозяйству и подальше от докучливых гостей.       Мой друг расплатился за обед, совершенно довольный таким положением дел, сказал, что в кои-то веки я не поглумился над заработавшимся человеком, и угощал он меня более чем заслуженно. Мы договорились встретиться через час, там же, где будет ждать нас Шурф, у явных ворот Иафаха. Я подъеду на амобилере, а Мелифаро придет Тёмным Путём. На этом мы, собственно, и расстались.       Но вместо того, чтобы отправиться домой, как и планировал, я неспешно пошёл по улицам своего любимого города, размышляя о том, что сегодня вечером мне предстоит увидеться со своим другом. Что я ему скажу? Как объясню своё длительное молчание? А если… Если всё повторится? Да что повторится-то? Ну, вот это вот… "Прекрасный и сияющий Шурф в закатном солнце…"       Тьфу ты, драные вурдалаки! А ведь когда мы будем мчать по направлению к поместью родителей моего коллеги, будет как раз вечер. Ну да, и закат… Мне стало смешно. Веду себя как дурак! Может, просто объяснить всё Шурфу напрямую? А что именно? Что именно объяснять? Да может быть, это всё вообще мне примерещилось?       Я не понимал, что со мной творится, а оттого нервничал ещё больше, потому что не понимать я не любил совершенно. Ну не влюблён же я в него, в самом-то деле! Нет, нет и нет. Бред вообще какой-то. Я же не Нумминорих. Хотя... Разве мой друг и коллега-нюхач как-то изменился для меня с тех пор, как рассказал о том, что у него бывали отношения с представителями нашего пола? Нет. Я даже об этом и не думал. Он остался для меня всё тем же Нумминорихом - весёлым человеком с добрым нравом и светлой головой, сильным магом и моим другом.       И, помнится мне, тот же Нумминорих сказал, что однополые отношения в Соединённом Королевстве - весьма обычное дело. Интересно, а вот Мелифаро… Могли ли у него быть отношения с мужчиной? Он же настолько любопытный, что такая возможность вполне допустима.       Ну, а Кофа? На этом месте я заржал так, что от меня шарахнулись прохожие. Наш мастер Кушающий-Слушающий, сэр Кофа Йох… Ну, не-е-ет! И моя воспалённая мысль побежала дальше. Джуффин? Этого я представить себе не мог просто категорически - мозг начинал скручиваться спиралью и отчаянно протестовать против такого насилия над собой. Я смеялся до колик в животе и слёз в глазах. Это ж надо до такого додуматься! Я у шефа и спрашивать не буду. Никогда и ни за что, потому что, если он вдруг ответит мне, что у него случались романы с мужчинами, моя картина мира навсегда пошатнётся. Дикость какая!       Вот так, совершенно незаметно, я оказался на Гребне Ехо - стоящим у перил моста и глядящим вдаль. Я так увлёкся своими измышлениями об однополых отношениях, что напрочь забыл, куда шёл, зачем, и что мне вообще нужно делать дальше. Оглядевшись по сторонам и недоумевая, как тут оказался, я, наконец, вспомнил, что вообще-то примерно минут через пятнадцать должен быть, как штык, возле ворот Шурфовой резиденции, причём добраться туда нужно не Тёмным Путём, а на амобилере.       Я хлопнул себя ладонью по лбу, обозвал дураком и быстро шагнул - Тёмным путём, конечно - к себе домой. Там, призвав на помощь Базилио, которая знала местонахождение абсолютно любой вещи в этом доме, я собрался в считанные минуты, вскочил в свой новенький амобилер и был на месте даже раньше моих попутчиков. Гулко хлопнув дверцей, я стал лениво прохаживаться возле амобилера, покуривая и изображая утомлённое ожидание.       Но вот ворота Иафаха распахнулись, и появился Шурф. Он шёл плавной легкой походкой, в развевающейся белой мантии, из-под его белого с голубой каймой тюрбана снова выбилась непокорная смоляная прядь волос… И проклятое закатное солнце снова светило ему в спину. Я чертыхнулся и пнул ни в чём не повинный амобилер, который жалобно скрипнул от такого обращения. Хорошо хоть не развалился.       Шурф подошёл ближе:       — Макс, с тобой всё в порядке? — он взволнованно смотрел на меня. — Что-то случилось? Он был деликатен, вежлив и заботлив. Впрочем, как и всегда. Абсолютно безупречен, само совершенство. Я нервно хохотнул и машинально пнул амобилер ещё раз.       — Если ты хочешь найти некий предмет, на котором сможешь выместить свой, я полагаю, не совсем беспричинный гнев, — монотонно проговорил Шурф, — то я бы предпочёл, чтобы это был не тот амобилер, на котором мы собираемся перемещаться в поместье четы Мелифаро. Зная тебя, я могу предположить, что ты вряд ли захватил с собой запасное средство передвижения. А ехать нам больше не на чём. Хотя мы всегда можем отправиться куда бы то ни было Тёмным Путём.       Я рассмеялся:       — Да, Шурф, ты меня знаешь очень хорошо. Конечно, я не захватил никакого запасного средства… а уж тем более - передвижения.       После того, как я услышал его спокойный голос и попинал ни в чём не повинный амобилер, мне стало легче. Я снова посмотрел на него — Шурф был самым обыкновенным Шурфом, педантичным занудой, моим давним другом, самым близким человеком в этом мире. А закатное солнце пусть светит себе, куда хочет!       Возле нас появился всклоченный и слегка запыхавшийся Мелифаро:       — Ну что, чего стоим? Почему никуда не едем?       Я махнул рукой:       — Залезайте.       А через полчаса, когда мы миновали границу города, я наконец дал себе волю. Я так давно не ездил на амобилере, предпочитая ходить Тёмным Путём, что уже и забыл, как это может быть здорово! Мы летели по ночным просёлочным дорогам практически в буквальном смысле слова — то есть порой мне казалось, что колёса этого, как выразился Шурф, транспортного средства едва касаются земли. Я наслаждался скоростью и свистящим в ушах ветром. Я был один на один с дорогой и расстоянием, которое сокращалось ежесекундно, и это было почти физическое ощущение. Вот оно — настоящее могущество, не то что там всякие другие Миры…       В какой-то момент я понял, что в амобилере царит абсолютная тишина, словно бы я находился в нём один. Я немного сбросил скорость и повернул голову. Рядом сидел побелевший Мелифаро и смотрел вперёд невидящими глазами. Я обернулся назад — Шурф вцепился в подголовник переднего сидения и тоже, кажется, замер. Я смутился. Надо же, какой народ-то впечатлительный! И ведь не первый день меня знают и не первый раз ездят со мной… Вон, когда мы с Шурфом гнали из Кеттари, по приезде наш амобилер вообще взял да и рассыпался на составные части, мы тогда едва успели из него выскочить.       Ладно-ладно... Пожалев своих друзей, я сбросил скорость с сумасшедшей до просто высокой, и, кажется, Мелифаро оттаял.       — Ты это… — хрипло сказал он, — возьми себя в руки, Макс. Я живым хочу доехать.       — Я тоже, — подал голос Шурф с заднего сидения.       — Наступаете вы на горло моей песне, — пожурил я их, но скорость опять сбросил - с быстрой до приемлемой.       А еще через пару часов понемногу стих застольный гвалт. Супруга сэра Манги, пораженная не только галантностью, но и отменным аппетитом нашего Великого Магистра, успела скормить нам несколько великолепнейших пирогов, а сам хозяин дома, рассказавший пару забавных историй, приключившихся с ним во время кругосветного путешествия, был искренне растроган вовремя и к месту заданными вопросами нашего мудрого и вдумчивого сэра Лонли-Локли. Умиротворённая чета Мелифаро покинула гостиную.       И мы остались сидеть втроём, неспешно потягивая камру.       Предвкушая сон в комнате мудрого деда нашего Мелифаро, я вспомнил, что как раз накануне, когда я под утро провалился в тревожную беспокойную дремоту, мне приснились гуси — привиделся какой-то светлый отрывок из моего детства. Вообще-то я рос совершенно урбанистическим ребёнком, но порой мои родители отправляли меня на лето к бабушке в деревню. Это было чудесное время. Моя бабушка, кажется, была единственным человеком, с которым мы отлично ладили и совершенно не мешали друг другу жить. В её немудрёном хозяйстве были и эти странные создания.       И вот мне как раз приснилось, что маленький я улепетываю от целого стада этих пернатых гадов, которые гонятся за мной с самыми недружелюбными намерениями. Не знаю, почему, но гуси в том мире, в котором я якобы провёл своё детство, были птицами глупыми и агрессивными одновременно. По крайней мере, щипались они до отвратительности болезненно. Мне вдруг стало интересно, есть ли гуси в мире Стержня? До сих пор я их здесь не встречал - ни в живом, ни в жареном виде.       — Эй, Дневная Задница, ты знаешь, кто такие гуси? — выдал я, поддавшись спонтанному вдохновению.       — О, Ночной Кошмар решил обзавестись новым домашним животным? — заинтересовался Мелифаро. — Мало тебе твоих котов?       Я вспомнил, что именно благодаря Мелифаро у меня в своё время появились мои пушистые питомцы — Армстонг и Элла.       — Так у вас есть? — обрадовался я.       — А у кого их нет, — отмахнулся мой яркий друг — сейчас на нём было надето два лоохи, одно поверх другого, оба зелёные, но таких ядовитых оттенков, что рябило в глазах. — Здесь, за городом, эти красавцы гуляют на каждом втором скотном дворе!       — Вам это покажется странным, но я никогда не видел живых гусей, — задумчиво произнес Шурф, делая глоток из своей чашки.       Такому заявлению я не очень-то удивился и честно попытался припомнить, видели ли мы с ним гусей или кого-либо ещё из представителей домашней фауны, когда разбирались с его наследством в далёкой провинции? Не припомню, чтобы у Шурфовой дальней родни имелось что-то, похожее на скотный двор. И живности там никакой я не видел. Ну, разве что говорящий пёс Дримарондо, которого мы потом и забрали с собой, а других животных или птиц там не наблюдалось.       — Так что же ты молчал, дружище? — всплеснул руками Мелифаро, моментально загоревшись мыслью взглянуть, как рафинированный Великий Магистр благостного и единственного Ордена Семилистника будет общаться с домашней птицей.       Я не смог не оценить его порыва и подключился:       — Шурф, пойдем! Могу спорить, что ты никогда не бывал на скотном дворе!       — Мне это не кажется хорошей идеей, — уныло отозвался Лонли-Локли, явно не придя в восторг от нашей задумки.       — Не ломайся, Лонки-Ломки, — подпел мне Мелифаро.       — Моя фамилия… — начал было Шурф, но я ловко взял его под локоток и потащил вслед за Мелифаро, который едва ли не пританцовывал, предвкушая грядущее развлечение.       — Раз уж такое дело, — деловито сказал Мелифаро, — предлагаю сходить проведать моего застенчивого старшего братца. Обитает он в дальнем флигеле. И пройти к нему можно двумя путями — либо достаточно длинным и извилистым, огибающим всё поместье, либо напрямую — через владения наших домашних животных, тот самый скотный двор.       — Когда гуси тебя увидят, главное — не тушуйся и не пытайся от них бежать, — принялся инструктировать я, наблюдая, как наш Великий Магистр меняется в лице, явно пытаясь представить, что за чудовищная птица может повергнуть его в бегство, — выбери самого большого гада с самой наглой мордой…       — Ты уверен, Макс, что у гусей именно морды? Мне казалось, у птиц… — он так и не смог подобрать нужное слово. — И потом, ты действительно уверен, что выражение их наружных черт именно наглое? Да ещё и различается? — при этом Шурф пытался отыскать в складках лоохи небольшую тетрадь, чтобы законспектировать все мои инструкции. — И как мне понять степень наглости каждого отдельного гуся?       Я возвёл глаза к небу, а Мелифаро важно заметил, едва сдерживая хохот:       — Экспертным методом. У него будет выражение лица, как у Бубуты.       — Так вот, выбери птицу побольше и понаглее, — продолжил я учить плохому Мастера Пресекающего Ненужные Жизни. — Подойди к ней прямо и решительно…       Публика затаила дыхание.       — …А потом выпиши хороший пендель! — со смаком завершил я инструкцию по утихомириванию гусей.       — Прошу прощения, Макс, что означают слова «выписать пендель» в данном контексте? Мне кажется, что именно выписывать ничего и не нужно, — уточнил Шурф, окончательно сбитый с толку.       — «Выписать пендель», Шурф, это значит - пнуть хорошенько, — радостно пояснил я.       — Но они же на меня не нападали?       — А это, так сказать, превентивная мера, — выкрутился я. — Если они нападут, то потом уже не до пенделей будет — спасаться придется.       — Ты уверен в безопасности этой затеи? — занудно осведомился мой друг, уже вообразивший себе, как минимум, стаю хищных птеродактилей, разгуливающих по поместью скромной супружеской четы родителей нашего коллеги.       — Да что такого особенного может случиться, — как-то уже не очень уверенно поддержал меня Мелифаро, слегка смущенный моими совершенно справедливыми, но, тем не менее, далёкими от гуманности оборонительными советами, — только вы это... гусей не испепелите там, грозные колдуны, а то Бахба потом мне жизни не даст.       Наконец мы вышли на скотный двор, удивительно чистый, вопреки расхожему мнению. Там я с радостью узнал множество знакомых мне с детства форм жизни — жирного важного индюка, свинью, с удовольствием развалившуюся в луже размером с бассейн для омовения… Практически классика деревенской жизни.       А на другой стороне двора неспешно прогуливались гуси - примерно десяток персон, раскормленных почти до неприличия, как мои кошки.       Да, ситуация явно была не в нашу пользу. Если эта пернатая банда на нас попрёт, не дошло бы дело до Смертных Шаров, а то с меня станется быть заклеваным (или защипаным) гусями на глазах у Мелифаро, который не упустит случая раззвонить потом по всему свету историю о том, как грозного сэра Макса обидели мирные домашние птички, и он сгоряча плевался в них ядом. Но дело было не только в этом. Мне отчего-то не хотелось попасть в глупое положение перед Шурфом. Странно, раньше меня никогда не волновало, насколько прилично я выгляжу в его глазах. Уж Шурф-то меня всякого повидал: и слабого, и пьяного, и больного, и плачущего, и даже почти мёртвого.       Тем временем гуси узрели добычу в виде троих оболтусов, праздно шатающихся по их территории. Стая развернулась и неспешной развалочкой пошла на нас. Сейчас наберут скорость, раскинут крылья, начнут гоготать — и нам хана.       — Давай, Шурф, вперед, — подтолкнул я нашего штатного убийцу, — выбери главаря и бей!       — А кто из них главарь? — повернувшись в пол-оборота ко мне, тихо спросил Шурф, и я с изумлением понял, что Великий Магистр нервничает.       Я смотрел на него и улыбался. Шурф робел перед стайкой гусей! И в это мгновение меня наполнила странная нежность к нему, такому сильному и такому наивному одновременно. Ты столько повидал за свою жизнь, тебе столько довелось пережить и выдержать, но ты не знаешь самых простых радостей - ты даже ни разу не гонял гусей… И сейчас растерялся, как мальчишка.       — Давай же! — Мелифаро тоже расшифровал намерения гусей вполне однозначно. Шурф глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в воду, а потом вышел из-под навеса, где мы стояли. Прямой и высокий, он уверенным шагом направился навстречу пернатой стае, которая шумела и рвалась в бой.       И вот произошло долгожданное незабываемое событие — великолепный сэр Лонли-Локли, поскользнувшись, но ловко превратив движение в пинок, сбил с траектории самого жирного и наглого гуся! Нога Магистра встретилась с гусиным боком, гусь гоготнул и удивительно резво для своего немалого веса поскакал к противоположной от нас ограде.       Я гордился своим учеником и почти чувствовал ту бесшабашную детскую радость, которую, должно быть, испытывает сейчас Шурф.       Лишившись вожака, который быстро ретировался под забор, стая мигом рассыпалась по двору, забыв об агрессивных намерениях. Мы с Мелифаро, переглянувшись, принялись аплодировать.       А потом Шурф обернулся, и у меня перехватило дыхание. Ослепительно белое лоохи в бликующем неярком свете грибных светильников, летящая темная прядь, рельефные черты, счастливая улыбка, буквально озарившая его лицо, свет в глазах — ярче солнечного…       Он был удивительно красив — живой и веселый, запредельно близкий. Он не был в тот миг для меня Великим Магистром, убийцей или магом — только Шурфом, и в нем было столько жизни и света, столько юности и силы, что я не мог отвести взгляд, застыв на месте.       И краем глаза заметил, что Мелифаро смотрит на меня как-то очень странно. И Шурф… Его улыбка вдруг застыла, замерла, а взгляд стал цепким и настороженным. Словно он сверял то, что видел, с чем-то неведомым мне и недоступным - внутри себя.       Я мгновенно стушевался. Вот же дурак, а! Ну что я, право слово, как пятнадцатилетний юнец! Стою тут открыв рот, пялюсь…       И, чтобы скрыть неловкость, на обратном пути я тараторил как заведённый. О том, какой Шурф распрекрасный молодец и как ловко он справился с гусями, о том, какие у Мелифаро чудесные родители, вот бы мне таких в моём нелепом далёком детстве, о том, что мы, три невероятно умных и незабывчивых человека, так и не дошли до домика Бахбы и не поздоровались с этим добродушным великаном…       — Макс, всё хорошо? — спросил вдруг Мелифаро совершенно спокойным, без тени ехидства, голосом.       — Да, — откликнулся я, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу, — это я, видимо, из-за гусей такой странный. Понимаешь ли, ностальгия по давно забытым Пустым Землям, менкальему навозу, гусям, опять же…       — Ну да, ну да, — отозвался мой друг, внимательно меня разглядывая. Шурф при этом хранил молчание и непоколебимую невозмутимость.       — Ладно, ностальгия - так ностальгия, — сказал Мелифаро, глядя куда-то в сторону, — вы как хотите, грозные угнетатели домашней птицы, а я пошёл спать. В отличие от вас, мне предстоит спать во вполне обычной спальне, а не в той, в которой будете отсыпаться вы. Так что спокойной ночи. Дрыхните завтра хоть до вечера — вас никто не потревожит.       — Доброй ночи, — вежливо сказал Шурф, — приключение с твоими домашними… питомцами было на редкость познавательным. Мелифаро хохотнул:       — Макс, ты дедову спальню-то найдёшь, или вас проводить? Рад, что тебе понравилось, Локи-Локи…       На что Великий Магистр только вздохнул да махнул рукой. Перевоспитывать нашего Стража было совершенно бесполезно.       Я припомнил расположение комнат в довольно внушительных размерах фамильном гнезде моего коллеги и уверенно сказал:       — Найду.       На том и распрощались.