Мой милый Дольсё

      Минхёк стоит в кабинете отца и думает, что кто-то сыграл с ним злую шутку. Его мир рушится с той скоростью, с которой слетают желтые листья с деревьев от сильного ветра осенью.       Его отец сидит прямо перед ним, все в той же расслабленной позе, но на лице, между пухлыми губами, залегла кривая улыбка. Такая родная, но в этот момент она так сильно отдает холодом, что Мин ёжится.       Он боялся многого за последние две недели. Особенно боялся, что отец заподозрит их отношения с Хосоком, в которые даже сам сын порой не верил, но он ни за что не догадывался, что главным ударом будет вовсе не разоблачение. «Я подыскал тебе прекрасную жену, Минхёк-а!»       В голове хаос из одних только слов отца, потому что кроме них у Мина больше ничего не остается. «Я, черт возьми, еще молод! Какая жена? Не нужна мне никакая жена!»       Мысли по кругу и, кажется, уже крутятся перед глазами, застилая обзор на, горящие радостью, глаза отца. Он истерит, внутри, и рвет на себе волосы, но на самом же деле стоит посреди заполняющейся светом комнаты, как каменное изваяние.       Дурно.       У него голова кругом, перед глазами мутит и он почти не осознает где сейчас находится, а руки опущены вниз, сжатые в кулаки, и чешутся. Порвать бы в клочья. Бросить в стену. Истоптать ногами. Что угодно, лишь бы выпустить пар. «Как так вышло? Почему сейчас? Ты что узнал, отец? Невозможно…»       Вопросы едва не слетают с языка, но он молчит. Молчит и молится, чтобы это все оказалось паршивым сном.  — Сын, все в порядке? — говорит Хёну, и у Хёка во второй раз рушится мир, потому что НЕ сон.  — Д-да… отец.       Говорить настолько противно, но у Минхёка есть обязанности. Кажется, с него живого снимают кожу, но он кусает свой язык до крови, и это реально отрезвляет. Он вспоминает о том, что многим обязан, в самую неподходящую минуту для сердца, но вовремя появившуюся для ситуации. Мин берет себя в руки. «Дурак! Тряпка!»       Он — будущая глава семьи, а значит, ему необходима жена. «Полнейший придурок!»       Он никогда бы не смог полностью принадлежать только себе. Тем более он никогда бы не смог принадлежать Шину. Раньше он понимал, что однажды, если он сам не найдет ту, которая станет госпожой Сон, то ее найдет отец.       Теперь же, с появлением в его жизни и в сердце Хосока, он стал загнанным в угол беззащитным зверьком.       Он не имеет права показывать своему отцу своего недовольства, поэтому Хёк натягивает улыбку — плохо, а лицо кажется сейчас треснет от количества фальши.       Не имеет права показать невежество и своё эго, поэтому он кланяется, и благодарит родителя — внутри все вверх дном от наигранной вежливости.       Не имеет права не показать свою заинтересованность, поэтому спрашивает имя будущей «спутницы» и из какой она семьи — в ушах гул и он не слышит её имени и рода, ему все равно. Но выполнив все необходимые пункты, уходит.       Дверь достигает своей конечной точки и раздается глухой стук.       Минхёк жмурится до белых пятен под веками, но не разрешает себе дать слабину. Он идет по коридору к своей комнате. Игнорирует внезапно появившегося Чангюна и закрывает перед носом младшего дверь. Медленно выдыхает и дает обещание, скрепя сердце. «Я найду выход. Постараюсь найти его, чего бы это не стоило. Просто, будь со мной рядом, Хосок, и тогда я все смогу!»