Мой милый Дольсё

— Давайте поздравим нашего Ки с успешным повышением! — прокричал Минхёк, поднимая стеклянный стакан с самодельным алкогольным напитком высоко в воздух.  — Ура! Поздравляем! — послышалось со всех сторон.       Звон стекла разрезал дружеское улюлюканье в гостиной у Хосока. Друзья собрались все вместе в честь новой полученной должности Кихёна. Не каждый день твой друг становится заведующим вокальной студии, из рядового учителя.       Они решили еще три дня назад, что такое событие ни в коем случае нельзя просто принять, поэтому сейчас они сидят дома у Шина и веселятся под громкие басы музыки, и от бурлящего в жилах алкоголя.       На самом деле Хосока пришлось долго уламывать на то, чтобы вечеринку провели именно у него. Он отказывался до последнего, ведь так не хотелось потом отчищать всю, немалых площадей, квартиру в одного, но Чангюн сказал, что поможет не только с уборкой в квартире, но и с несговорчивым, и упрямым Хёком, конечно, в замен на небольшие привилегии. Поэтому смело можно сказать, что квартиру просто выкупили. Ко всему прочему, Шин думал, что так у него есть шанс достучаться до неприступного младшего путем «размягчения» его соджу или виски. Правда, все шло, мягко сказать, наоборот.  — Мин, как манга? — Хёнвон, что сидел рядом с Минхёком, расслабленно кладет свою руку на дальнее от себя плечо старшего и едва ли не касается губами его щеки, как кажется Шину, что сидит точно напротив и сверлит друзей по-зверски ревнивым взглядом.  — Отлично! Вчера отправили в печать. Теперь делаю наброски к следующей. — Мин улыбается более расслабленно из-за быстро распространившегося по телу высокоградусного напитка.       Хёнвон сидит и улыбается, наблюдая за реакцией хёна напротив себя, и еще больше придвигается к Хёку. У Шина едва ли зубы не скрипят, как сильно он хочет оттащить, совершенно не возражающего блондина, от младшего и облепить первого, как панда эвкалипт.       «Почему ему можно, а МНЕ нельзя?» — кипит внутри Хосок, отпивая коктейль, который никак не хотел помогать ему справиться с этой ситуацией. И ему сегодня абсолютно плевать, что алкоголь — это вредно и нужно прекращать, и делает еще глоток.  — Продолжишь в этом же духе, и твои волосы загорятся. — Шепчет старшему на ухо Чжухон, пока все остальные что-то заинтересованно обсуждают.  — Нет, ну, а какого хрена он творит? — возражает брюнет и Хон закатывает глаза.  — Тогда возьми и сделай уже хоть что-нибудь! Вон, как баба мнешься, ей богу… — так же тихо возмущается тот и отворачивается к Шону, который вмешался в разговор Хёка и Мина, за что Хосок ему сильно благодарен.       И не то, чтобы Шин реально ничего не предпринимал, как раз обратное, он делал, многое, и Хёнвон это видел и знал, именно поэтому он так любит злить старшего, указывая на то, что тот, так или иначе, делать не мог. Хосок давно не может понять, почему же Минхёк совершенно не хочет замечать его в большем отношении, нежели друга. Он все бы понял, если Хёк был «по девочкам» и иного видения не имел, но, как человек, рисующий гейскую мангу, мог быть по девочкам?! Причём, не абы какую, а одну из самых популярных, по крайней мере, в Корее. Да и все знали о истинной голубизне Мина, но каждый раз дико ржали от фортуны Вонхо.       Однажды, это довело до того, что Шин решил — он просто слишком некрасив, а депрессивные мысли ввели его в такое отчаяние, из которого смог вытащить только сам Хёк. Каким именно способом никто из них никогда не говорил, но все понимали, что Шину вряд ли что-то перепало.       Хосок глубоко погружается в свои мысли, что не замечает, как из-под его бока пропали Чангюн и Кихён. Он даже представлять не хочет, чем они могут заниматься сейчас, понимая все настрои младшего. Он закидывает в себя еще одну стопку соджу и на минуту проваливается в пустоту, забывая о, сидящем напротив, предмете обожания и обо всем, что происходит в его квартире. Стоит ему открыть глаза и опустить взгляд на Хёнвона, который клюет носом, засыпая, он понимает, что тот сидит один.  — Где Минхёк? — спрашивает Шин у Хёну, потому что Хон свалил на кухню за пиццей.  — Только что ушел. Вроде, за Кихёном. — Отвечает старший, а Хосок уже кивает в понимающем жесте, успокаиваясь.       Тут до него доходит, что Минхёк пошел искать Ки, который сейчас вместе с Чангюном, которые, скорее всего, пользуются теми самыми привилегиями, что «выдал» им Шин. Он срывается с места и бежит в сторону комнат, спотыкаясь о стоящие рядом с диваном пустые бутылки.  — Ш-ш-ш. Аккуратнее! — возмущается Ли вернувшись с кухни, но Хосок не слышит.       Как только он поворачивает за угол, тут же замирает. Минхёк стоит и приоткрывает дверь гостевой комнаты, в которую ему точно нельзя входить. Старшего хватает на громкое «Нет! Мин!», но тот не успевает среагировать.       Хёк застывает на месте, не ожидая увидеть то, что, к сожалению, видит. Кихён с красными и мокрыми губами в объятиях Гюна и, говорящий за себя, страх и испуг в глазах обоих.  — Что? — говорит Мин, пока уголки губ нервно дергаются в не верящей ухмылке.  — Минхёк! — Хосок подходит сзади и пытается взять младшего за локоть, но тот прежде проходит глубже в комнату.  — Что тут происходит? — блондин смотрит то на смущенного Ки, то на раздосадованного Чангюна в попытке увидеть оправдания их действиям, но те так и застыли, всего лишь расцепив объятия.  — Мин, я… — начинает Ки, но его перебивают.  — Мин, послушай. — Говорит Гюн, пытаясь выступить вперед, прикрывая Кихёна.  — О! Вы и представить не можете, как я хочу вас послушать! — взрывается Минхёк, делая шаг вперед, тем самым не позволяя младшему заслонить Ки.  — Хёк, не надо… — Шин пытается остановить разозленного друга и хватает того за предплечье, но блондин освобождается, а для Хосока это, как удар по больному.  — Почему ты ничего мне не рассказал? — Хёк смотрит на Ки с такой болью, что тот невольно сжимается.  — Мин, я… просто… — тот боится поднять глаза и взглянуть на блондина, зная, что увидит далеко не радость. Он мнёт край своей любимой светло-розовой рубашки в полоску, которую подарил ему на день рождения Мин и думает о том, как он оказался не прав.  — Что просто? А? — выступает тот снова.  — Хён, постой. — Чангюн пробует его остановить, но Ли не слышит, — мы хотели…  — Хотели? — он застывает после услышанного, — хотели, говоришь? Когда? После того, как потрахаетесь? Или же после обручения где-нибудь в США? Когда, а?  — Минхёк, не надо так. — Просит Кихён.  — Как? Почему мне нельзя, а вам можно? Почему вы ничего не сказали мне? Я же ваш друг. Вы совсем мне не доверяете?  — Это не так. — Возражает Ки.  — А, как тогда? Я могу думать только об этом!  — Хён, мы доверяем тебе. — Говорит Чангюн и берет Кихёна за руку, чтобы тот не заплакал от напряжения. Хёк это видит и нервно поворачивает голову в бок.  — Я не вижу в вашем молчании доверия! — выпаливает следом Хёк.  — Минхёк перестань! — Хосок еще раз пытается остановить блондина, но у него ничего не выходит и Ли снова вырывает руку. Он так резко и высоко ее поднимает, что попадает Шину локтем в нос, но продолжает свою пропитанную обидой речь, не замечая, скулящего от боли, старшего.  — Неужели так сложно рассказать о том, что вы счастливы? Я не против геев! Боги, да я и сам — гей! Так почему, вашу мать, вы молчали?  — Хо… — Ю испуганно смотрит точно за спину Мина, но тот слышать не хочет ничего кроме объяснений.  — Почему? — чуть громче повторяет старший.  — Шин? — Чангюн озадаченно смотрит на Хосока стоящего в коридоре и пытается понять, что с ним, поэтому даже не реагирует на то, что Хёк дергает его за руку.       Хосок чувствует режущую боль в носу и что-то мокрое, словно вода течет изнутри. Он подносит пальцы и трогает кожу. Голова кружится, а перед глазами ведет, как после крепкого напитка залпом. Смотрит на свои пальцы и понимает, что они в крови, а то мокрое ощущение именно из-за алой жидкости. У него ощущение, словно он дышит металлом, вдыхая через нос, но чувствует, что так ему больнее, поэтому все чаще хватает ртом воздух.  — Чёрт! — шипит он, пытаясь остановить кровь, чтобы помочь вразумить Ли, но она не перестает идти.       Все руки уже перепачканы красным, а пара капель попали на рукава светло-серой толстовки. Он запрокидывает голову, но кровь начинает просачиваться в носоглотку, а боль становится сильнее. Его пошатывает, а голоса друзей смешались в белый неразличимый шум.  — Блять! Да скажите вы хоть слово! Я ведь не пустое место! Кихён! — Мин почти плачет, пока младшие смотрят, как Хосок разворачивается в сторону зала.  — Минхёк, там…  — Все равно! Объясни мне, прошу. Гюн, хоть ты. Я бы вас поддержал! Я был бы рад за вас…  — Ки, он расскажет тебе, — говорит младший смотря в глаза Ю, — я должен пойти. — Ки кивает ему и Им выходит из спальни, ловя обиженный взгляд блондина.  — Минхёк, я объясню, только выслушай. — Просит Кихён.       Чангюн спешит в гостиную вслед за Шином. Хёнвон спит на диване, Хёну просматривает ленту в Instagram, поэтому он входит в кухню.  — Твою мать, Хосок, я не буду смотреть на твой истекающий кровью нос! — кричит Хон, закрывая ладонями глаза.  — Тогда свали нахрен и дай достать аптечку! — кровь все шла, и Шин не мог остановить ее руками.  — Хён, давай я. — Чангюн берет вату среди медикаментов и отдает ее старшему.  — Спасибо. Как Ки? Минхёк? Не думаешь, что зря оставил их одних?  — Не зря. Надо тебе помочь. — Говорит, убирая аптечку. — Почему она никак не остановится? — он смотрит на краснеющий кусок ваты у Хосока в руках.  — Без понятия. Я даже кофту испачкал. — Отвечает Шин, еще больше картавя, из-за недостатка воздуха, и меняя вату. Вдруг, перед глазами опять ведет, и он пошатывается, теряя равновесие.  — Черт, Хосок! — Чангюн успевает поймать хёна. — Так, вызываю такси. Хёну-хён!       Младший выводит Хосока в гостиную и передает в руки единственного трезвого человека.  — Что с ним? — он осматривает Шина с ног до головы и перекидывает его руку себе через плечо. — Эй, ты как?  — Бывало и хуже…  — Хён, его нужно в больницу, я вызову такси.  — Брось, я на машине. Так будет быстрее. — Шону повел Хосока к выходу. — Тогда поеду с вами, идите, я сейчас спущусь.       Чангюн разворачивается к мирно поглощающему пиццу Чжухону и просит вытереть кровь с пола, которая успела капнуть, пока Шин добрался до кухни. Сам он находит бумажку и пишет Ки, на всякий случай, если они не успеют вернуться до окончания их с Мином беседы, что поехал с хёнами в больницу, решая не нарушать их разговор. Бросает ее на стол перед сопящим, как младенец, Хёнвоном и выбегает из квартиры.  — Я все равно не могу понять, почему вы оба не могли рассказать раньше. — Устало выдыхает блондин, сидя на диване в гостевой комнате.  — Гюн решил, что будет лучше подождать и найти подходящий момент… и все так затянулось.  — Ага… На два месяца.  — Прости. — Ки повесил голову, словно она была очень тяжёлой.  — Ладно. Пошли. — Минхёк ободряющее хлопает друга по плечу, а после тянет младшего за собой из комнаты.       Гостиная встречает его шарканьем тряпки об пол, и шипящим себе что-то под нос Хоном, пока Хёнвон сонно разлегся на весь диван, обнимая подушку.  — Что ты делаешь? — удивленно спрашивает блондин Чжухона.  — Что, не видно? — бубнит тот в ответ.       Минхёк приседает рядом и смотрит, как тряпка оставляет за собой бледно красные тоненькие следы на светлом полу. У него холод по коже проходится, потому что кто-то мог серьезно пораниться, но никаких осколков или раненных он не замечает.  — Почему тут кровь? Чья она? — Хёк испуганно вскакивает на ноги. — Где Хёну, Чангюн? Где Шин? — его накрывает паника от неизвестности, и он начинает бегать по квартире из комнаты в комнату, попеременно выкрикивая имена.  — Да все нормально! Не парься… — плюхаясь на диван, говорит Хон пробегающему мимо Ли.  — Нормально? Где остальные?  — Эй, Мин. — Кихён находит записку от Гюна. — Шина повезли в больницу.  — Что? — он выхватывает клочок бумажки и вчитывается в черные слова. — Как? Что с ним?  — Ну… — Ки не знает с чего начать.  — У него кровь из носа фонтаном шла. Не мог остановить, вот и повезли. Чуть не грохнулся по дороге. Такой здоровый… тренер, блин. — Отвечает с вновь набитым ртом Хон.  — Ты ударил его локтем, когда он пытался тебя успокоить. Правда… ты даже не заметил. — Слегка понижая голос, поясняет ему Ю.       У Мина шок и паника. Его начинает трясти, и он не знает, куда себя деть. С ним такое происходит впервые. Впервые что-то серьезное происходит с Хосоком. Ли боится, дрожит от страха и поначалу он думает о причине, но все оказывается куда проще. Он никогда не думал, что Шина может не стать вот так просто. Всегда рядом, всегда сильный и добрый. Да он просто не думал, что тот может пострадать, тем более от самого Мина. «Как же… Шин», — имя вертится в голове, а сердце вот-вот рухнет от тяжести и боли, что разливается в нем и Мин понимает, что такого он еще не чувствовал. Страх сменяется отчаянной решительностью, и Хёк уже набирает номер такси.  — Кому ты… — начинает Ки.  — Да, такси?  — Звонишь. — Ю заканчивает и ждет, пока старший повернется к нему. — Эй! Куда? — кричит он, когда Минхёк без слов срывается к двери.  — В больницу! — говорит блондин, доставая деньги и выбегая на холодную улицу без пальто.  — Я с тобой, — кричит Ки, надевая кеды.       Шин выходит из кабинета ночного дежурного врача с большим пластырем на переносице и ватой в носу. Друзья, сидящие в креслах, тут же вскакивают, расспрашивая Хо о том, что ему сказал врач, и узнавая о его самочувствии.  — Хосок! — раздается на весь пустой коридор больницы голос Минхёка, бегущего в одной футболке и рубашке в сторону старшего.  — А вот и создатель проблем пришел. — Ухмыляется Гюн.  — Заткнись, пожалуйста, — на выдохе говорит Вонхо, устало прикрывая глаза.  — Хосок! Прости, пожалуйста. Я даже не заметил. — Минхёк хватает старшего за плечи и смотрит в лицо, на котором повисла усталая улыбка. — Как ты? Все уже в порядке? — Ли пытается дотронуться до лица брюнета, но тот убирает его руки.  — Все нормально. — Он окидывает блондина взглядом и снимает с себя кожаную куртку. — Надень. Наверняка замерз, — он отдает ее в руки Минхёка и поворачивается к остальным. — Поедем домой. Я очень устал сегодня.       Шин проходит мимо Ли, оставляя его позади, стоящим с его курткой в руках и растоптанной душой. У Хёка такое ощущение, что его больно пнули, и он упал в грязь. Так пусто в груди и холод сковывает ноги. Что-то поменялось. Хосок словно сделал ему одолжение, словно сказал просто рядовые фразы. Неужели, он испортил их отношения? Неужели, он сильно обидел его тем, что не заметил, как ударил его.       «Шин Хосо-ок!» — он мысленно зовет его, просит обернуться, улыбнуться и сказать, что все это шутка, но Мин не двигается с места.       Хосок был бы рад проявить столько любви, сколько бы смог, но правда в том, что Мин никак на нее не ответит кроме дружеского «спасибо». Это режет по живому и настрадавшемуся сердцу, поэтому он сдерживает себя и говорит нарочито мало и «стандартно» вежливо, просто ради того, чтоб не сорваться. Он видел, как тот, забыв о себе, бежал навстречу ему в легкой одежде, что Шин едва вытерпел порыв нежности и не заключил непутевого блондина в крепкие объятия. Сейчас он идет, глотая комок несправедливости, и просто держится, чтобы не развернуться к младшему.  — Минхёк, пошли. — Кихён дергает друга за руку и ведет в сторону выхода.  — Ю, в следующий раз, просто ударь меня, если я его не замечу, — говорит Ли так серьезно, что Ки замедляет шаг и, не веря, поднимает на него глаза, пока тот продолжает идти, кутаясь в хосоковскую куртку.