Мой милый Дольсё

      Как только Вонхо выбежал вслед за Минхёком, Чангюн остановил своего парня, что собирался подорваться следом. Кихён, понимая, что их общий друг мог натворить дел, хотел было помочь, но крепко сжатая рука говорила о том, что он вряд ли сможет. И в другой раз Гюн бы отпустил, потому что, если бы Шин или Ли правда вновь стали противиться друг другу, разгребать это пришлось бы именно этим двоим. Но все. Хватит. Теперь старшие должны разобраться сами. — Оставь их, — говорит Им, держа руку Ки в своей.       Кихён оборачивается на младшего, с долей непонимания во взгляде, и тут же меняется, показывая обиду с пренебрежением, а после быстро выдергивает свою руку. Он без промедлений встает из-за стола и направляется к выходу. Только теперь просто от неудачно пошутившего Гюна, осознавая, что стоит сначала разобраться в своих отношениях, а не лезть к Хёку и Хосоку.       Ю пользуется моментом, когда Им тормозит, и садится в первое попавшееся такси, тут же называя адрес. Он успевает показать язык, выбегающему из дверей кафе, Чангюну, и скрывается с глаз младшего в сплошном потоке машин.       Ровно через двадцать минут, как Кихён приходит к себе домой, в квартиру вваливается Чангюн. Для старшего это настолько ожидаемо, что он и не удивляется скорости своего парня. Тот злой и не терпит отлагательств, поэтому прямо с порога, попутно снимая обувь, он начинает звать старшего и у того мурашки по спине от тона. — Ки, давай ты больше не будешь себя вести, как пятнадцатилетняя девочка, — стальным голосом проговаривает младший, проходя в зал, где на диване сидит Ю с поджатыми к груди коленями, — вроде взрослый, умный, а на деле…       Он останавливается напротив и смотрит на карамельноволосого сверху-вниз ледяными глазами, а тот в свою очередь отвечает тем же. Хоть внутри все трепещет, от постепенного осознания, какую сильную власть стал иметь над ним Гюн, старший все же упрямится.       Кихёна зацепило не в шутку и сейчас меньшее чего он хочет, так это вывести парня еще больше. Куда сильнее, вот чтоб пена изо рта валила. И старший молчит. Нагло и настырно протирая в Чангюне дыру и наблюдая, как их гляделки доводят младшего до точки. Ему нравится. Как настоящему садисту со стажем, хотя в душе он отчетливо понимает, что он-то как раз мазохист.       Им грубо вытягивает шею Ю, беря подбородок пальцами, и тот поддается, принимая условия игры. А младшего бесит, что парень молчит. Бесит, что тот, обидевшись, кинул его, а теперь играет в дурацкую детскую игру, причем весьма успешно, вызывая в, с виду спокойном, Гюне волны ярости. — Зря надеешься, что ты выиграл, — шипит Им и, подхватывая Ки на руки, перекидывает того через плечо.       И Хёна жаром обдает от этой наигранной грубости, потому что знает, даже злой до красноты под веками, его парень никогда не причиняет такую боль, которая бы Ки не нравилась. Поэтому только от этого у старшего внизу настойчиво начинает гореть, а когда Гюн и вовсе сбрасывает его с плеча на кровать, Кихён едва ли не сдается.       Младший впивается властно и стремительно, проникая языком между мягких губ, нависая сверху и не давая малейшего варианта на отступление. Ловя быстрое передвижение пальцев на своем загривке, Им шумно вдыхает носом, не переставая сминать начинающие алеть губы Кихёна, чье настырство улетучивается с космической скоростью.       Ки отчетливо понимает и своё желание, и не меньшее желание своего парня, поэтому игра в «девочку-целку» покидает, пока еще светлую голову старшего, стремительнее, чем чангюновские пальцы справляются с его ремнём.       Сегодня он точно не будет нежным. Он не будет милым и чутким, потому что Кихён сам сотворил такого Чангюна на эту «ночь», и это будет только на его совести. Им даже окна не зашторивает, оставляя старшего в столь неловкой ситуации. Щеки горят и все тело в мурашках, пока парень стаскивал с него отчаянно цепляющиеся за ноги штаны. — Гюн, окно… — начинает вымаливать карамельный. — Мне плевать, — лишь коротко кидает ему в ответ, моментально стягивая с себя футболку. — А мне нет! — паникует Ю. — Закрой его. — Нет, — отнекивается Им и, припечатав бедра Ки своими руками к мягкому матрасу, зубами хватается за резинку трусов, под которыми виднеется возбужденная плоть. Начиная стягивать ткань, и не думая прерывать зрительный контакт, он изводил старшего. — Им Ча-ан-гх… — срывается с губ Ю несдерживаемый стон от того, как ткань, а затем и губы парня проходятся по чувствительной головке.       Младший довольно ухмыляется, продолжая стягивать ткань до бедер, дальше заменяя зубы пальцами и отбрасывая тряпку за спину. Тут же он ловко достает из кармана своих джинс маленький прозрачный флакончик и, довольствуясь моментом, когда Ки, откинувшись на лопатки и запрокинув голову назад, прикрывает глаза, выливает прохладную субстанцию прямо старшему на пах. Тот моментально подрывается и вперивается ошарашенным взглядом в глаза Има. — Ты ахринел? — кричит он. — Не больше тебя, — все столь же спокойно отвечает Гюн и медленно начинает размазывать смазку по члену Ки.       У того воздух в легких застревает от контраста, и Ю снова валится на спину, полностью концентрируясь на чангюновкой руке, что постепенно набирала темп. А младший впитывает каждое изменение в кихёновском лице и наслаждается легким поскуливанием с его стороны, когда он замедлялся, мучая и не отпуская.       Гюн рывком притягивает старшего за ноги к самому краю постели, так что кофта, в которой остался Ки, задирается до груди, оголяя живот. Кихён понять толком ничего не успевает пока пытается приподняться на локти и лишь чувствует, как сразу два пальца скользят и давят на стенки ануса. Он только сдавленно выкрикивает: «А-а», которое виснет в воздухе над ними. Чангюн прокручивает пальцы, задевая комочек нервов, и Ки выгибается, одновременно больно лягая Гюна по бедру, не имея возможности сдержать прошедший по телу спазм.       Им подсчитывает, что Ки получил и так много удовольствия во время самопроизвольной пытки, поэтому, вынув пальцы, он только приспускает свои штаны и, пару раз проведя, по давно требующему разрядки органу, смазывая, полностью входит. — А! — разносится протяжный стон Кихёна по квартире, отражаясь от стен и вновь зависая в тишине, потому что Гюн не двигается, жмурится от узости и не двигается. — Ты… сволочь.       Чангюн улыбается и делает пробное движение назад, а потом опять вгоняя член в Ю полностью. Руки перемещаются с бедер на поясницу, а губы касаются губ. Сначала нежно, но, после двух толчков, младший резко прикусывает нижнюю губу Кихёна и, ловя рваный вдох-выдох, начинает ускоряться. — Я тоже люблю тебя, — едва слышно шепчет Гюн, проводя пальцами по ребрам хёна. — Дурак, — выдыхает старший и отвечает, закидывая руки ему на плечи, царапая в ответ так сильно, как только может с почти полным отсутствием выступающих ногтей.       Младший продолжает череду рваных быстрых толчков, совмещенных с покусываем для начале губ, после ушей и шеи, плавно переходя на ключицы. И, черт возьми, он знает, как Кихёну это нравится, а легкое подрагивание, как отклик, лучшее, что младший получал.       Он чувствует, что разрядка не далеко и тут решает поменять положение. Подхватывая Ю под ягодицы и поясницу, заставляя обхватить себя ногами, поднимает с постели и припечатывает к ближайшей из четырех стен. Та в свою очередь обжигает холодом кихёновскую спину, но ощущение костра под кожей и предчувствие оргазма, давившее на мозг сильнее обычного, не позволяют распыляться на такие мелочи.       Руки настойчиво блуждают по шее, волосам, плечам, пока Им, не переставая двигаться, целовал Ки, оставляя от того лишь прерывающееся мычание.       Старшего накрывает первым и он пачкает собственную кофту, так и не снятую до конца, подрагивая прижимается к Чангюну, который кончает следом внутрь, в первый раз за сегодня, издавая короткий стон прямо старшему на ухо.       Сил едва ли хватает уложить обратно на постель заплетающегося в ногах Кихёна и упасть рядом, забывая о том, что на ногах до сих пор остались висящие джинсы на уровне колен. — Назовёшь меня Хамстервилем и в следующий раз ты останешься без репродуктивных органов, — даже не пытаясь разлепить веки, говорит спустя пару минут Ю. — Ты хотел больше грубости. Я довел тебя, а после ты разозлил меня. Вот твой желанный жесткий секс, Кихён-а… — поворачиваясь к старшему и довольно улыбаясь, объясняет Им. — Я предупредил, — шипит Ки. — Ладно… будешь просто hamster, — улыбается младший, смотря на приоткрывшиеся в презрении глаза парня напротив и, коротко поцеловав того в лоб, обнимает.