Никто кроме тебя

Белль нравилась девушка ей даже она казалась, какой-то знакомой. Она понимала, что так нельзя и возможно не правильно, но не смогла отказать Эмме. — Не волнуйтесь, Эмма Свон, — она сделала акцент на фамилии. — Мы все решим. Теперь о другом. Вы собираетесь быть с сыном постоянно, стоит ли распорядится о комнате матери или нет? Но могу вас заверить, что в любом из случаев к нему будет представлен медперсонал, который будет круглосуточно следить за его состоянием. К нему будут допущены те люди, список которых вы мне предоставите, — сказала Белль. — Честно говоря, мисс Френч, я бы постоянно была с ним, — сказала Эмма. — Но Руби считает, что я так закроюсь в себе, поэтому думает, что мне нужно отвлекаться и заниматься чем-то. Они сняли мне дом здесь и вроде даже как нашли работу, которая, кстати, мне совсем не нужна, но, видите ли, по их мнению, нужна мне для общения. Но могу вас заверить, что я буду постоянно приходить и даже оставаться на ночь, так что, думается мне, я буду здесь больше времени, чем дома. — Тогда давайте сделаем так: в палате есть шкаф, комод, зеркало и стол, я распоряжусь и вам внесут диван, хотите, и холодильник, — сказала Белль. — Не нужно холодильник, дивана вполне хватит, — сказала Эмма. — Хорошо, тогда давайте пройдем, и я покажу вам, как мы устроили вашего сына. Выйдя из кабинета, они пошли по коридору. Палата поражала своими размерами, была очень светлой и, как говорила Белль, в ней было все необходимое как для пациентов, так и для их родных. — Да, — присвистнула Руби. — Не палата, а царские хоромы, у вас все такие? — спросила она. — Почти, — ответила Белль. — Мисс Френч, мы в Бостоне заметили, что когда Эмма поет, то показатели на мониторах изменяются, Эмма умеет играть на многих инструментах, поэтому мы купили ей гитару, чтобы она могла петь и играть одновременно, потому что врач говорил что-то про положительную динамику, возникнут ли какие-то проблемы с этим? — спросила Руби. — Могу вас заверить, что нет, — улыбнулась Белль — Все палаты звукоизолированные, чтобы не мешали вы, и не мешали вам, и идея с пением и музыкой, могу вас заверить, отличная, музыкальная терапия действительно сейчас очень распространена, у нас ее нет, но возможно Эмма сможет несколько раз дать мини-концерт. Пока Руби и Белль продолжали общаться, Эмма подошла к сыну. — Руби, давай выйдем, пусть Эмма немного побудет с сыном, — сказала Белль, Руби кивнула, и они вышли, оставив Эмму наедине с Генри. Присев рядом с сыном и взяв его за руку, она поднесла ее к губам и поцеловала. — Сыночек, родной мой, я так скучаю по тебе, по твоим шуткам и смеху, вернись ко мне. Ты все, что есть у меня, малыш, — она не смогла сдержать слез, которые катились по щекам. — Ты все, что осталось у меня, очнись, пожалуйста. Эмма так и сидела, пока не вошла в палату Белль, подойдя к Эмме, она положила ей руку на плечо и тихо сказала: — Эмма, вам надо пойти устроиться, посмотреть город, ваш сын в надежных руках, будут изменения, мы свяжемся с вами незамедлительно. А с завтрашнего дня приходите в любое удобное для вас время. Отделение функционирует круглосуточно. — Спасибо вам, мисс Френч, — Эмма посмотрела на сына. — Я обязательно завтра приду, сынок, — она поцеловала мальчика в лоб и пошла к двери. Руби, сидела около палаты, когда вышла Эмма. Как всегда девушка была грустная, так подруга произнесла. — Нам нужно лекарства от плохого настроения, и поверь мне, — она взяла под руку Эмм, — на твое счастье, я знаю, где нам его купить. Девушки вышли на улицу — Сейчас зайдем в магазин, и купим лучшее лекарство, которое мог изобрести человек — мороженное. Потом пообедаем и можем погулять по городу. Сегодня не поедем дом смотреть, посмотрим его завтра. А вечером у нас ужин, бабушка пригласила вроде кое-кого по поводу работы, которую она нашла вроде как тебе. За всей этой говорильней Руби, девушки дошли до магазина очень быстро. Спустившись вниз, где продавались продукты, Руби, предложила разделиться и встретится у кассы номер семь через тридцать-сорок минут. Взяв по корзинке, они разделились. — Только мороженное, чур, я беру, — крикнула Руби, отходя от Эммы. — Хорошо, только не шоколадное, — ответила Эмм и пошла вперед. Она ничего не покупала в Бостоне, Руби, заверила, что в Сторибруке можно купить практически все, кроме гитары, которую они приобрели вчера, Эмма улыбнулась. Зайдя в отдел гигиены, где взяла средства гигиены, потом зашла в отдел книг, она приобрела пару интересных книг, в кондитерском отделе взяла большой торт, хотя бы так она поблагодарит людей, которые ей так помогают. Потом пошла в овощи и фрукты ей так захотелось персиков. Она шла, ища глазами персики, когда у покупательницы неожиданно порвался пакет с яблоками, которые покатились в разные стороны. Женщина ругнулась и начала их собирать. — Давайте помогу, — сказала Эмм и начала собирать яблоки. Собрав те, что были ближе к ней она подошла к женщине и протянула их со словами: — Вот держите! Женщина, собрав яблоки, встала с коленок протягивая пакет, чтобы Эмм положила собранные. Женщина подняла голову со славами: — Спаси… — слова застряли у Мэри Маргарет Бланш, когда она увидела лицо, то самое лицо с портрета. Которое смотрит на нее каждый день, так как она повесила его на стену. Дышать стало тяжело, она побледнела, перед глазами начали бегать темные точки, она схватилась рукой за грудь. Заметив, что женщине плохо, Эмма подошла ближе дотронувшись до плеча женщины, спросила: — С вами все хорошо? Может я позову, кого-нибудь? — спросила Эмма, озираясь по сторонам. Мэри не могла и слово сказать, она боялась, что девушка перед ней игра ее воображения. Эмма, вспомнив, что взяла бутылку минералки, вытащив ее из корзинки и открыв, протянула ее женщине. — Выпейте, станет легче. Мэри сделала несколько глотков. — Спасибо, — сказала Мэри. — Не за что, — ответила Эмма и улыбнулась, заметив, что женщине вроде действительно полегчало. — Мэри, вот ты где, я обыскалась тебя, — сказала Ингрид. — Ты представляешь, я не нашла той приправы, которая нам понравилась, — говорила Ингрид, не замечая, что с ними стоит еще один человек, пока Эмма не заговорила. Подняв голову на человека, Ингрид впала в ступор и переводила свой взгляд то на Мэри, то на девушку, не зная, что сказать. Эмма улыбнулась. — Значит, вы тут не одна, это хорошо, я могу вас оставить, не боясь, зная, что есть, кому за вами приглядеть. Я пойду, меня заждались, наверное, — Эмма взяла корзинку и пошла. Ингрид произнесла: — Мэри, я ведь не сошла с ума, скажи, что ты тоже видишь эту девушку также как и я? — Да, — ответила Мэри. — И как ее зовут? — спросила Ингрид у Мэри, глядя на уходящую девушку. — Не знаю, произнесла Мэри, тут же крикнула девушке, спрашивая ее имя. — Меня зовут Эмма, — крикнула в ответ девушка, махнув на прощание. Эмма подошла к кассе, где ее уже ждала Руби. — Ну и где ты ходишь? — задала она вопрос Эмме. — Представляешь, там одной женщине плохо стало, я не могла ее оставить, а потом вроде появилась ее мама, и я смогла уйти, — ответила Эмма, выкладывая товар на ленту. — Ты все купила, что хотела, — спросила Руби. — Вроде, да, — обегая взглядом свои товары. — Блин, нет, я персики хотела. Ну ладно, переживу, — и махнула рукой. Оплатив покупки, они вышли на улицу, чтобы не тащить, они решили поймать такси. Поймав, его они поехали к дому бабушки Руби. После ухода Эммы две женщины остались стоять, как вкопанные и не могли отойти от встречи. Они не знали, что и сказать. Пока у обеих на ум не пришло одно и тоже, и которое озвучили почти одновременно. — Думаю, мне надо выпить сегодня, — произнесла Мэри. — Не хочешь выпить? — спросила Ингрид. Первый шок начал отступать, женщины заулыбались, а потом и вовсе рассмеялись. — Пойдем, возьмем пару бутылок вина? — спросила Ингрид. — Может, что покрепче лучше? Чудеса ведь не каждый день совершаются, — ответила Мэри.