Необычайная история Анюты или "Следуй за своей мечтой"

Я рывком открыла дверь, и на меня повалил столб серого дыма. — Куколь, вы здесь? Где-то в стороне окна послышался треск и ворчание. Да, Куколь был на кухне, он, явно решил открыть окна, чтоб в помещении хоть как-то можно было дышать. — Куколь, что произошло? Что сгорело? Мясо? В воздухе отчётливо ощущался запах жженого мяса. — Фуойян, закуойте дверь! — горбун подбежал ко мне. — Я закрыла, что сгорело??? — допытывала я слугу. — Я не хнаю, чехно! Вхё было отово дъя ухына, как вдууг их духофки хтал ваить дым. «Фуууууух! Не мясо и не штрудель!» Я посмотрела на стол: на нём стояли приготовленные блюда, причем и десерт и мясо Куколь успел нарезать, разложить по тарелкам и накрыть железными колпаками. Но из-за чего тогда весь переполох? Я решилась подойти к источнику проблемы, открыла створку печи и, приглядевшись, воскликнула: — Так вот в чём дело! — внутри духовки лежал обгоревший трупик летучей мыши. — Вы, видимо, ненадолго оставили шкаф открытым, и туда этот зверек заполз. Фух, ничего страшного, только потом промыть надо всё и обезвредить. Я закрыла духовку и выпрямилась. Куколь всё бегал и выветривал помещение, махая чем-то в руках. — Надеюсь, штрудель не впитал запах гари, надо быстро нести всё на стол! — я подбежала к столу, собрала все тарелки на поднос и понесла к выходу. — Куколь, вы пока проветривайте, я обслужу Их Сиятельств, не волнуйтесь. И, — перед дверью я обернулась. — Спасибо вам огромное, без вас бы я пропала. Куколь в момент перестал бегать и посмотрел на меня. На его лице появилась кривая, но добрая улыбка. Он подошел ко мне и помог открыть дверь. Я пулей выскочила в коридор. Если б не лунный свет, ярко бивший во все окна коридоров, то я бы точно где-нибудь навернулась вместе со всеми тарелками. Но путь был пройдён без потерь, и вот я очутилась в обеденном зале. Граф и его сын уже сидели за столом и что-то яро обсуждали: — Нет, Герберт, тетушку Алоизу мы приглашать не будем! Ты помнишь, что она устроила в прошлый раз? Я не хочу снова менять люстры во всём доме. А если она еще запоёт? Мне ещё дорог наш хрусталь! — Но отец! Она столько знает о сегодняшней моде, она ведь теперь работает во французском доме моды! Я так хочу узнать, что будет в следующих её коллекциях! — Вот приедешь к ней как-нибудь лично и узнаешь, а праздник я требую не портить! — но вот Граф понял, что я уже стою в дверях. — О, Анна, что-то ты припозднилась. Забыла, что прислуга должна успевать всё? — Нет, Ваше Сиятельство, я помню. — я поставила перед каждым тарелки с подноса. — Жаркое по баварски с яблоком. — и, отставив тарелки с десертами, накрытые железными колпаками, я отошла от стола. Граф сначала снял крышку, оглядел кусок, слегка принюхался (не дай Бог, заметит) и решил отрезать небольшой кусок. Медленно прожевал, пытаясь уловить каждую нотку вкуса, а затем вопросительно посмотрел на Герберта. А тот уже уплетал мясо за обе щёки, изредка запивая его уже разлитым по бокалам вином. — Как тебе, сын мой? Герберт явно был удивлён вопросом и, пытаясь быстро дожевать, отложил приборы. — Очень пикантный вкус, мясо сочное, не передержано. И, да, — Виконт посмотрел на меня. — Оно восхитительно! — Что ж, — Граф тоже отложил приборы. — Тогда попробуем десерт. — и отставил почти не тронутый кусок мяса в сторону. «Эх, и из-за этой дегустации пропадёт столько вкуснятины!» подумала я, сменяя тарелку на блюдо с крышкой. Подняв её, ахнула даже я: штрудель был аккуратно отрезан по косой, сверху был посыпан сахарной пудрой, а рядом лежал шарик мороженого с маленькой веточной мяты сверху. — Штрудель с яблоками. — произнесла я, стараясь скрыть восторг, и отошла вместе с крышкой в сторону. Да, так я даже на переводных экзаменах не нервничала: ладони моментально стали влажными, все мышцы были напряжены. Каждая секунда была сравнима с вечностью. Но сколько бы я искоса не смотрела на Графа, на нём не появлялось ни единой эмоции. Я, если бы мне такую красотищу принесли, уж точно брови-то подняла бы от неожиданности, а Граф даже слова не произнес. Но стоит отдать должное, ел он очень изысканно: медленно разрезал штрудель, слегка обмакивал кусочек в растаявшем мороженом и не торопясь отправлял в рот. Герберт уже успел доесть свою порцию. Я уже хотела поменять ему блюда, но он сам быстро сменил тарелки и принялся за мороженое. Вот, наконец, Их Сиятельства доели приготовленное и отложили приборы. «А теперь судья озвучит приговор» Граф аккуратно вытер лицо салфеткой и легко кинул на стол: — Ужин окончен, Анна, собери со стола. Когда закончишь, возьми книги и отправляйся в мой кабинет. Всем спасибо. — с этими словами он встал и направился к выходу к лестнице. Виконт тоже встал и, когда хозяин покинул зал, быстро подошёл ко мне: — Анна, это было восхитительно! Ты прирождённый повар! Сделай мне еще как-нибудь штрудель? Только с вишней. — Спасибо, Виконт, как пожелаете. — я сделала легкий книксен. — Позвольте, я уберу со стола, мне нужно как можно скорее идти на урок. — Да, конечно. Удачи! — Герберт подошёл вплотную и смахнул невидимую пылинку с моего плеча. — Сегодня будет твой день. — Почему вы так уверены? — Потому что ты удивила отца. Он точно не ожидал, что ты успеешь всё приготовить. — Только признать этого не смог. — тихо произнесла я. — Он не любит проигрывать. Это сказывается и на его поведении. Он умеет прятать эмоции, но я-то живу с ним уже ого-го сколько, и от меня ничего не скрыть. Если он съел всё, значит, он в полнейшем восторге. — Правда? — я, будто с мольбой, посмотрела в глаза Виконту. — Правда. — Герберт мило улыбнулся. — Беги за книжками, а я скажу Куколю, чтобы он всё убрал. Кстати, ты не знаешь, почему он не пришёл? — Куколь, — я думала, что же сказать такое. — Да, духовой шкаф что-то забарахлил, вот он и остался его чинить, чтобы не бахнул. — Понятно. Всё, иди! — Спасибо! — я кивнула парню и побежала в сторону лестницы. «Значит, ему всё-таки понравился ужин! А я уже думала, что всё провалилось. Тогда пол дела сделано. И вправду, путь к сердцу мужчины лежит через желудок» — я прибежала в комнату, собрала книги и на секунду остановилась, держа поваренную книгу в руках. «Отдать или аккуратно поставить на место? Ох, но в любом случае вернуть её надо. Стыдно-то как, но я тоже не умею проигрывать» Сложив всё в рюкзак, я выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью, и помчалась на третий этаж, в кабинет Его Сиятельства. Но, уже стоя перед дверью, встала в ступор. Страшно. Боюсь опять что-то выкинуть, ляпнуть. А еще больше боюсь, что его настроение отразится на мне. «Надо постучать. Нет. Не могу. Да что же это такое? Откуда такая паника? Аня, не стой как истукан!» Вдруг за дверью послышалось: — Аня, ты стоишь уже больше минуты. Может, войдешь, наконец? «Доигралась!» пролетела мысль в голове, и я открыла дубовую дверь. В кабинете, как всегда, царил полумрак. Надо в этот раз сесть ближе к лампам или к камину, а то зрение так можно испортить. Граф сидел за столом и что-то усердно выписывал из листка в листок, изредка макая перо в чернильницу. Я закрыла дверь и молча встала у входа (слуга не может сам сесть, пока ему не разрешат, так ведь?). Мужчина, словно не замечая, что я так и осталась стоять у входа, продолжал черкать что-то на бумаге. Но уже через минуту он поднял голову и посмотрел на меня. — И чего ты встала? Садись, повторим слова, потом будешь читать второй акт. — и он вновь погрузился в бухгалтерию. — Как скажете. — я подошла к креслу, что стояло ближе к камину, аккуратно достала книгу в ветхом переплете и раскрыла на помеченных карандашом странницах. — Vorhin vertraut habe, раньше доверяла; wie geschlafen, как почивали. — и я стала быстро тараторить слова, которые еще вчера вызывали у меня панику. Граф слушал в пол уха, но, как только я останавливалась, он поднимал голову и спрашивал, что я не могу прочесть. После повторения урок проходил тихо: чтение было почти беспрерывное, лишь пару слов я правда впервые видела. — Ваше Сиятельство? — Да? — Я не могу понять смысл этого предложения. Уже три раза перечитала, но то ли я Фердинанда не понимаю, то ли он правда переборщил с чувствами. Я не успела повернуться в сторону стола, как сзади почувствовала ветерок. И на мои руки легли холодные ладони мужчины. — С какой реплики? — «Вы называете себя британкой…» — «Вы называете себя британкой. Простите, я не могу поверить, что вы британка. Свободная дочь самого свободного народа во всем подлунном мире, народа, который до того горд, что не курит фимиама даже добродетели чужестранцев, ни за что не станет ублажать их порок. Нет, вы, наверное, не британка. Или уж сердце у этой британки настолько же мелко, насколько благородна и отважна та кровь, что течет в жилах истинных дочерей Британии…» Граф не читал, а сразу переводил, медленно двигая мой палец по строчкам, чтобы я понимала, на каком он сейчас слове. Необычно холодные руки с длинными тонкими пальцами почти не отвлекали меня, хотя иногда мой взгляд падал на красивые узоры на перстнях. — Ну и давно же я не брал эту пьесу в руки. — Его Сиятельство, закончив перевод, прошел ко второму креслу и мягко опустился в него. — Какие слова больше всего смутили? — Да вся его речь смутила. — буркнула я. — Надо же такое девушке сказать. — Тебе не нравится поведение Фердинанда? — Граф смотрел на языки пламени, танцующие в камине. — Рано еще давать характеристику его поведению, ты еще только на начале книги. Пока мужчина переводил, я успела рассредоточить зрение и теперь никак не могла сфокусировать его. Даже попытки прочитать следующую реплику про себя прошли тщетно. Но беда была даже не в этом, я толком не запомнила ни одного слова. «Что-то я переутомилась сегодня» Его Сиятельство заметил, что я уже просто пялюсь в книгу и не вижу слов, и тихо произнёс: — Хватит на сегодня. Я вижу, ты устала и уже хочешь спать. Видимо, игра слишком много отнимает у тебя сил.  — Неправда! — возмутилась я, ударив книгой по коленям так, что с нее слетела оставшаяся пыль. — Я ни капли не устала! Я могу еще продолжить читать! — Вот только врать ты не можешь, не умеешь. Закрывай-ка ты книгу и иди, ложись спать. Я не стала больше перечить. Ведь всё, что говорил Граф — правда. Я очень устала за день: глаза уже слипаются, а мозг перестает работать как надо. Положив книжку в рюкзачок, я вспомнила о своей маленькой афере. — Да, Ваше Сиятельство? — я встала из кресла. -Мм? — мужчина вопросительно посмотрел на меня. — Я хотела сказать спасибо за книгу, которые вы мне порекомендовали. — и я аккуратно вытащила томик с рецептами. — Я тебе ничего не рекомендовал. — Граф, слегка улыбнувшись, посмотрел на вещицу в моих руках. — Может, у вас было и больше времени на то, чтобы научиться лукавить, — я подошла к полке, откуда ранее взяла книгу. — Но вот следы вы так и не научились заметать. Граф встал из кресла и медленно подошел к тому же стеллажу. — Что ты хочешь сказать? — Вы хотели, чтобы книга попала ко мне без вашего участия. Так и произошло: вы поставили её на самое видное место, ушли из кабинета перед моим приходом. Дальше, видимо, ждали, чтобы я подошла и достала книгу. Вот только в одном вы прогадали. — И в чём? Я поднялась на цыпочки и прошлась пальцем по верней полке: — Когда на полку ставят книгу или убирают, пыль смахивается рукой как с полки, так и с самой книги. Когда я брала её в руки, на ней не было ни пылинки. Не думаю, что книга, стоя здесь как минимум неделю, сохранила бы такую чистоту в отличие от остальных. Следовательно, эта поваренная книга была специально поставлена сюда совсем недавно. А если бы её кто-то и доставал, значит, в замке готовили бы по рецептам чуть ранее моего приезда. А Куколь сказал, что последний раз готовил вам ужин больше месяца назад. Вы её поставили в тот же день, когда я зашла в кабинет. Граф дослушал мои рассуждения до конца, взял из моих рук томик и поставил на своё место. Я уже думала, что опять наговорила лишнего, но мужчина развернулся к камину и тихо зааплодировал. — Браво, Анна! Я никак не ожидал, что ты настолько сообразительна! — какое-то время хозяин замка смотрел на огонь, а потом резко развернулся, задев кресло своим плащом. — Но тем не менее, ты взяла книгу без разрешения. — Мне очень стыдно за это, Ваше Сиятельство. —залепетала я. От накатившего стыда мне пришлось смотреть в пол и нервно теребить подол платья. — Я никогда в жизни не брала чужого без разрешения, но иначе… — Иначе бы ты не смогла приготовить этот ужин. — закончил за меня Граф. Он подошёл ко мне вплотную и приподнял мой подбородок, чтобы встретиться со мной глазами. — Аня, я не виню тебя ни в чём. Как у вас говорят: «кража книги кражей не считается»? Главное, что ты понимаешь, что это не самый честный поступок. Я тоже в свою очередь признаю, что не остался без участия. Давай закончим эту игру, я верю, что ты сможешь дойти до победного.  — Да не в победе дело, — я повернула голову в сторону картины, висящей около письменного стола. — Я хотела вам доказать, что со статусом не рождаются, его приобретают. Да, есть исключения, своеобразные «Вишнёвые сады», но всё-таки каждый заслуживает уважения и шанса добиться в этой жизни большего. — Ты слишком добра, Дитя моё, — Мужчина отошёл на несколько шагов в сторону, и мне словно стало легче дышать и думать. — Увы, но этот мир — сплошной «Вишнёвый сад». И я видел лишь единицы людей, которые смогли вырваться из одного круга и освоиться в более высоком. Но и они не доживали до сорока: их губила корысть или излишняя щедрость.- Граф стоял, опершись на письменный стол, и смотрел на ночное небо за окном, которое уже постепенно окрашивалось светлыми тонами. — Ты еще юна, от того и не понимаешь, что я тебе говорю. Спроси тебя через пять лет, ты изменишь точку зрения. Я с негодованием взглянула на Графа, но не стала возражать, а лишь подошла к нему и взглянула на розовеющее небо. Повисло томное молчание. По стеклянным глазам мужчины можно было понять, он погружен в свои мысли о далеком прошлом. Видно, не я первая заставила его усомниться в правильности своих рассуждений. По моей коже пробежал холодок, я почувствовала, что начинаю замерзать. Конечно, Графу этого не понять, ведь он не чувствует ни тепла, ни холода, к тому же, на нем еще и длинный плащ, а я стою в одном лишь платье. Вдруг, у меня защекотало в носу, и я поняла, что вот-вот чихну. — Аааапчхи! — вырвалось у меня. Граф вышел из своего оцепенения: — Звонила твоя мать, — Граф обошел стол и открыл ближайший к нему ящик. — Она спрашивала, удачно ли мы долетели и все ли с тобой в порядке. Я ответил, что все хорошо, и ты уже заселилась в свою комнату. Чтобы не было подозрений, я сказал, что ты сама позвонишь, как освободишься от всех дел. — и достал из ящика мой мобильный телефон. — И я могу позвонить сейчас? — Если того желаешь. В Москве сейчас полдень, думаю, ты не отвлечешь её. Я подлетела к протянутой руке мужчины, в которой он держал мой мобильный. Но, взяв его в руки, я задумалась: — Но что мне ей сказать? Я же сейчас в общежитии, что я теоретически там делаю? — Скажи, что ты специально встала пораньше, чтобы позвонить ей. Предупреди, что звонить часто не сможешь, и что сегодня у вас экскурсия по городу. — Так и быть, — и я набрала номер мамы. Пока в трубке слышны были гудки, я прокручивала слова, которые должна была ей сказать. Ведь впервые в жизни я так нагло ей вру. Но вод гудки прекратились, и я услышала до боли родной голос: — Доченька, слава Богу! Ты наконец-то нашла время, чтобы мне позвонить! Ну как ты там? Долетела хорошо? Тебя хорошо кормят? Познакомилась с кем-нибудь? Куратор тебя не домогался? — Да мама, все хорошо! Да. Да. Мам, ты что, да нет, нет, конечно! Тебе как такое в голову пришло?! — я краем глаза взглянула на Графа, тот сделал вид, что ничего не слышал, хотя я точно знала, что он следит за каждым моим словом, — И давай помедленнее, я не успеваю. — Хорошо. Что ты сейчас там делаешь? Вас там чем-нибудь занимают? — Да, мы как раз сегодня едем на экскурсию во Франкфурт. На три дня. Ты не переживай, я позвоню тебе, когда у меня будет возможность. Все, мамуль, а то деньги закончатся! — Хорошо, дочур. Если сможешь, пришли мне фотографии. Я тебя очень люблю. — И я тебя очень люблю. Пока. — сказала я и положила трубку. И тут у меня непроизвольно потекли слезы. Граф забрал из моих рук телефон, а когда заметил, что по моей щеке течет слеза, аккуратно смахнул ее тыльной стороной ладони. — Не плачь, Дитя мое, — сказал он почти шепотом, — Ты сама выбрала этот путь. Скоро тебе станет легче, ты привыкнешь, что все твои близкие остались там. — Я понимаю, но мне все равно тяжело. — и я снова взглянула на линию горизонта. Где-то вдали уже виднелись первые лучи солнца, — Светает. Вам, наверное, уже пора… — Да, надо бы. Можешь идти, этим днем вы с Куколем поедите в город, тебе надо выспаться. — Доброго утра, Ваше Сиятельство. — и я уже направилась в сторону двери, как мужчина развернулся и тихо произнес: — Аня, ужин был превосходный. — мужчина легко кивнул головой. Я улыбнулась и, сделав книксен, выбежала из кабинета. «Да уж, такой сообразительности я даже сама от себя не ожидала. Надо же было мне посмотреть на то, какой потрёпанный был роман и вспомнить, какая чистенькая была поваренная книга» До меня дошло в долю секунды, что не просто так Граф выходил из кабинета, что всё было слишком идеально. А рассуждала уже по ходу, но я даже не могла подумать, что мои догадки окажутся правдой. Главное, Его Сиятельство не рассержен и доволен моей работой. Жаль, что с мамой не удалось нормально поговорить. Я так соскучилась по её голосу, по её улыбке, объятиям. Никогда еще я не чувствовала себя так одиноко, как сейчас.  — Раз мы едем завтра в город, надо сразу лечь, минута сна, но вес золота. — пробубнила я слух, уже подходя к лестнице. Я шла быстро, перескакивая через несколько ступенек, как на повороте встретилась нос к носу (скорее нос к груди) с Виконтом. — Ой, простите, Виконт, я нечаянно. — Аня, я Герберт! Что, так сложно запомнить? — Нет, просто. — Неважно, — перебил меня парень. Выглядел он как-то растрепанно и взбудоражено. — Ань, ты не видела Кошмара? — Что, простите? — «Он про что?» — Я говорю, ты Ночного Кошмара не видела? — Нет, я хорошо сплю. — Да не про это я! — вскинул руками Герберт. «Да что он от меня хочет???» — Как бы тебе объяснить. Ну, вампира такого, на отца похожего, только пониже. — Нет, я из вампиров только вас с Графом пока знаю. — Тогда иди. — и Виконт помчался вверх по лестнице. Сделав несколько шагов вниз, я услышала, как парень пробормотал вслед: — И надо же было ему улететь на прогулку раньше меня. я же говорил: «подожди, я у отца спрошу». Уф, нетопырь, мозг с орех!