Почему мы братья?

Коршун, в который раз, слышит стук в свою дверь, но не думает открывать. В последнее время странные чувства терзали изнутри, и он все чаще считал себя «неправильным». То, что вытворял Ежевика, не подавалось никаким объяснениям, и Коршун не мог понять, почему он до сих пор не поставил старшего на место, и лишь прятался от него в комнате. Вчера брат дал ясно понять, что ставит парня, как партнёра, что любит его, никак брата, и что в любой момент ситуация может повторится, и Коршуну стоило бы бежать, но… что-то внутри заставляло сидеть на месте. И младшего пугала эта неизвестность, и-то, что он даже не чувствует к Ежевике омерзения или отвращения, словно готов был смириться с этим, и каждый раз оправдывать брата. Но зачем? Что тебя глушит, Коршун? Парень лишь теснее вжимается в угол, пытаясь разобраться в себе. Ежевика всегда был слишком добр и заботлив, он тратил столько сил и нервов, столько месяцев, наблюдая за тем, как Коршун постепенно меняется, становится лучше. Ежевика стал для него полноценным братом, не вторым отцом, а именно братом, и Коршун ценил это. Неужели, за этот короткий промежуток что-то могло произойти? — Глупости! — тихо шипит парень, поднимаясь. — Простой разговор еще никого не убил. И он решается, наконец-то, покинуть свою комнату, обнаруживая Ежевику прямо перед собой. Вся смелость куда-то улетучилась, но младший брат старался выглядеть невозмутимым. — Коршун, — старший начинает говорить, но не может подобрать правильных слов, и лишь молча смотрит на него. — Ежевика, отойди, — Коршун попытался обойти брата, но тот схватил его в области плеч, тем самым вызывая ненужную агрессию. — Я же просил не подходить ко мне больше! — Коршун, послушай! — Ежевика горел желанием поговорить, и даже объясниться, но звонок в дверь отвлекает их, и парень отпускает младшего, спускаясь вниз. Коршун подходит к лестнице, и замечает зашедшую… Рыжинку: темно-бардовое пальто, с белым пушистым мехом бросились сразу в глаза, и парню не составило труда узнать сестру. — Коршун, привет! — девушка лучезарно улыбается, помахав рукой, и снимает пальто, оставаясь в связанном свитере и тёмных джинсах, а после аккуратно ставит свои сапожки на небольшом каблуке. — Рыжинка, какими ветрами тебя занесло сюда? — Коршун был искренне удивлён, и мимолетно глянул на Ежевику, который умолчал о приезде сестры. В прочем, он даже был рад, что Рыжинка приехала именно сейчас, ведь, пока она будет здесь, Ежевика точно не тронет его, да и они не подумают заводить тему по поводу вчерашнего. — Кажется кто-то забыл, что у Ежевики скоро день рождение, — Рыжинка мило улыбнулась, потрепав старшего брата по щеке, а тот лишь смущенно потупил взгляд. Точно! День Рождение Ежевики. И как Коршун мог забыть о нем? Его брат уже такой взрослый, и только сейчас парень это заметил. 22 года — это тебе уже не малый возраст, хотя, для своих лет Ежевика был более самостоятельным и порой в нем проскакивали инстинкты отцовства, которые он отыгрывал на Коршуне. — На год ближе к смерти стану, вот это праздник, — закатил глаза парень, и увернулся от чуть не полученной оплеухи со стороны сестры, улыбка с лица которой не сходила, а розовые щечки придавали ещё больше красок. — Как там твои детишки, Рыжинка? — Коршун решает нарушить идиллию старших, ведь, глядя на них, он невольно вспоминает покойную Мотылинку, и печаль моментально им овладевает. Младшая сестра могла бы быть сейчас с ними, вновь не смело и робко пытаясь что-то спрашивать, или иногда ругать Коршуна, но в конечном итоге он бы все равно на неё бы не злился. Их могло быть четверо, но судьба распорядилась иначе. — Светлоспинка и Когтегрив не дают покоя Рябинозвезду. Даже ты был менее активным в своим три года, — смеётся сестра, вдаваясь в размышления. — Хоть Когтегрив и младше сестры, но он достаточно крупный для своего возраста, — Рыжинка невольно касается своего живота, глядя в сторону Ежевики. — Ты не поверишь, но я жду ещё одного. — Так это же замечательно! — Ежевика только сейчас замечает небольшой живот Рыжинки, который скрывался под свободным, даже мешковатым, свитером, и, не скрывая своей радости, обнимает сестру, искренне восхищаясь, какая она у него умница, и ей никогда не придётся познать того горя, через которое проходит её брат. Коршун лишь недовольно сморщил нос: ещё один. Не то, чтобы он не любил детей, но ведь сестра явно будет приводить младшего к ним домой, или же Ежевика заставит его навестить семью, и трёх детей, которые найдут в парне объект для развлечений. От одной мысли бросило в дрожь. — Идем, расположишься у меня в комнате, — Ежевика берет сестру за руку, и та сразу понимает, что её комнату забрал себе Коршун. В прочем, бывала она у старшего брата редко, и не удивительно, что младший отказался жить с ним в одной. Коршун делает тихий вдох, возвращаясь к себе, и не до конца закрывает дверь, словно боясь, что может издать лишних звуков. Отодвинув слегка стол, который плотно прилегал к стене, он достал оттуда пару бумажек, перечитывая то, что там писал. Коршун хотел поговорить, но вечно что-то мешало, словно судьба так и говорило ему: «Нет, не спеши! Подумай, убедись!» Парень прячет все обратно, задвигая стол, и садится на пол, закрыв глаза. Столько перемен в жизни произошло: взлеты и падения, радость и печаль, даже смерть близких. И Коршун в который раз вспоминает те дни, когда Ежевика впервые покинул дом… навсегда. Он даже не думал прощаться, он просто ушёл, и за это парень оставил обиду в глубине души, ведь чувствовал себя не полноценным. А судьба — штука сложная и не предсказуемая. Меняет одну жизнь на радость другой, меняет жизнь отца на счастье братьев, и добивает сверху смертью сестры, заставляя стать ещё ближе. Никогда не знаешь, что ждёт тебя буквально через минуту, особенно, никогда не угадаешь, в кого однажды влюбится твоё сердце. Коршун качает головой, поднимаясь. Не время вдаваться в размышления. Не смотря на приезд Рыжинки, он все же попробует поговорить с братом, хоть сегодня и отшил его. Порой он делает столько глупых вещей, которые приносят боль. -… Я прекрасно помню то время, Ежевика, — раздаётся недовольный голос Рыжинки, и Коршун останавливается, слегка приоткрывая дверь и глядя вперёд: сестра стояла напротив брата, который повернулся к ней спиной, упираясь руками в тумбочку. — И я помню твои желания. — Да, я хотел… хотел отказаться от него, — младший от таких слов вздрагивает, не желая верить. Неужели… Но, Ежевика всегда был так добр и мил, и все делал искренне. Лгал? — Я ненавидел его с самого первого появления в доме, и мы часто ссорились с отцом по этому поводу. Коршуну даже показалось, словно старшие устроили вечер откровений. Или же сестра что-то заподозрила? Зачем они завели разговор на такую тему? — Но он любил нас всех одинаково, — Рыжинка издала тихий вдох, словно понимала, что старший будет лгать. Или нет? — Любил бы, не заделал бы новых детей после развода, — рыкнул недовольно Ежевика, одернувшись. — И спустя два года он привёл их. Я никогда не был примерным братом, и даже когда он просил посидеть с ним хотя бы раз в год, ведь у него были дела, я устраивал скандалы. Я не просил брата. Я не хотел его от другой девушки. — Говоришь так, словно никогда не любил Коршуна, — сестра видит, что старший брат что-то скрывает, и не понимает, зачем он говорит такие вещи. Она прекрасно знала, что Ежевика любит Коршуна, как брата, ведь столько сил вложил в него, столько времени и нервов потратил, чтобы тот изменился, и всегда с улыбкой отзывался о младшем, даже если тот просто мило спал. — Зачем ты лжешь, Ежевика? — Ты прекрасно все видела, Рыжинка, — парень оборачивается. — Я испытывал к нему ненависть, потому что отец посмел променять мать на другую, — он смотрит прямо в глаза сестре, не в силах скрыть печаль, и понимает, что под натиском злобного взгляда ему не удастся обвести сестру вокруг пальца. — Ты словно видишь меня насквозь, — он усмехается. — Ты права, я лгу. Последние фразы утонули в тихом топоте: Коршун не дослушивает, и лишь в спешке отходит от комнаты. Он услышал достаточно… Достаточно, чтобы понять, как ужасен на самом деле был его старший брат. Строил из себя доброго, милого парня, и нагло насмехался, прижимая у стен. — Это… очень подло, Ежевика, — Коршун накидывает сверху куртку, покидая дом и уходя в неизвестном направлении, не желая больше находиться рядом с лицемерными людьми. Он ненавидел… Ненавидел всю жизнь, но тогда зачем пытался заботится о младшем брате? Искупить вину желал, или дал обещание отцу? Боль сдавила грудь, вызывая тихий хрип, и Коршун присел на землю, быстро вытирая поступившие слезы. Он впервые доверился, впервые открылся, и получил такой удар предательства от близкого ему человека. Словно нож в спину. — Хотел отказаться? Я сам отказываюсь от тебя, — слова тонут в тихо всхлипе, и Коршун быстро поднимается, понимая, что сейчас не время разводить нюни. Ежевика не заслуживает его слез. И младший брат больше никогда не появится в его жизни, как тот этого и хотел с самого начала. Лёгкий ветерок заставляет мокрые дорожки мгновенно высохнуть, и пронзить дрожью от холода. Коршун продолжает идти дальше, даже не задумываясь: куда и зачем. Он просто хотел идти, как можно дальше отсюда…