***
— Хорошо, спасибо, — Ежевика сбрасывает, крепче сжимая мобильник. — Никто из друзей его не видел, и мама тоже. Я обзвонил все больницы, но и туда он не попадал. Я также обратился за помощью к Огнезвезду, но мы слишком мало знаем, — он поворачивается в сторону Рыжинки. — Почему он убежал? Сестра пожимает плечами, молча глядя на брата, который место себе не находил, и по несколько раз звонил в больницы, и Огнезвезду, в надежде, что Коршун просто хулиганит, и его поймали. Но с каждым разом это выглядело все глупее и бессмысленнее. И Рыжинка решает предложить свою помощь. В ответ парень отпускает её домой, где, по возможности, ей поможет Рябинозвезд. Как только сестра покидает дом, Ежевика начинает вновь размышлять, и не мог понять, что сподвигло Коршуна сбежать, особенно в такой мороз, в никуда. Его младший брат сейчас где-нибудь мерзнет, идёт, а что ещё хуже, может на него кто напал, или он куда-то вляпался. Мысли роем кружили в голове парня, и каждая из них была хуже другой, заставляя Ежевику нервничать ещё больше. Сердце болезненно сжалось, и что-то подсказывало, что в этом вновь виноват он — Ежевика. Старший снова что-то упустил, что-то сделал не так, что позволило Коршуну убежать, даже не поговорив. Но неизвестность пугала, и, глядя в окно, на ночную улицу, парень надеялся, что его брат просто где-то сидит с друзьями, и к утру вернётся.***
— Огнезвезд, скажи, что у тебя есть новости, — взмолился Ежевика, второй день приходя в отделении, в надежде, что полиция хоть что-нибудь выяснила. Хоть парень и занимался самостоятельными поисками, но он не был специалистом, и верил, что Огнезвезд во всем разберется быстрее. — Мне жаль, Ежевика, но мы ничего не нашли. Сейчас зима, и наши шансы очень низкие, ночью все следы заметает метель. Мы объездили всех его друзей, но никто ничего не знает, — Огнезвезд с неким сочувствием смотрит на парня, положив руку ему на плечо. — Если и сегодня не будет результатов, мы прекратим поиски. Ежевика невольно дрогнул лишь от одной мысли, что его брат никогда не будет найден, и молча покинул отделение. Неизведанность и собственная беспомощность глушили его изнутри, с давно ноющим сердцем, которое так любило, и которое потеряло все в один миг. Неужели те поступки спугнули малыша Коршуна? Или через чур сильная опека со стороны брата заставила его бежать? А что если Коршун нашёл какой-то изъян в их отношениях, который напугал его? Причина могла быть любая. И Ежевика резко тормозит, рядом с домом, по привычке извиняясь, ведь, вечно не пристегнутый Коршун, мог снова получить травму носа, и моментально одергивается. Рядом с ним пустое сидение. Такое холодное и одинокое, как и сам Ежевика. — Куда же ты пошёл, Коршун? Парень выходит из машины, забегая в дом, и не спеша открывает дверь в комнату брата: такая холодная, пустая, серая, словно все краски убежали вместе с Коршуном, оставляя пустоту. И Ежевика невольно съеживается, садясь на кровать, и проводя по ней рукой. Столько воспоминаний было связано с этим домом, с этой комнатой, просто с этим чертовым белым одеялом! И все это приносило невыносимую боль, ведь, если Коршун не найдётся, эта комната навсегда будет пустовать, а внутренняя боль и вина будет глушить изнутри. Ежевика решает не сидеть на месте, а продолжить поиски, но замечает торчащий из-за стола листок, и достаёт его, развернув. — Так ты сбежал из-за этого? — парень не верит тому, что там было написано, хоть и два предложения, но они они имели глубокий смысл. И он решает идти и дальше искать брата, чтобы уже потребовать объяснений со всего сразу. А сумерки опустились на город, принося с собой холод и снегопад. Ежевика стряхнул с волос пару снежинок, забыв застегнуть собственную куртку, садясь в машину, и начинает движение. Свет фар освещал дорогу, и парень иногда смотрел по сторонам, в надежде, что заметит знакомую фигуру. Но ничего не было. — Что я делаю не так? — он тормозит на пустынной дороге, крепко сжимая руль, и готов был выть, как тот волк в лесу. — Отец… Ты же лучше знаешь, так подскажи дорогу. Где мой Коршун? — Ежевика хрипло выдыхает, стиснув зубы. Уже с покойником говорит, дожили! Но на небе, словно отвечая на его просьбу, где-то поодаль, загорается яркая звезда, в тот час сверкнув. И парень замечает её в зеркале машины, чувствуя, как надежда вновь вернулась к нему. Ежевика поворачивает, и едет обратно, надеясь, что он не сошёл с ума, видя везде знаки. Было тихо. Как неожиданно впереди появился силуэт, и парень резко тормознул, нервно сжимая руль, и не посмотрел вперёд. Никого. Неужели показалось? Ежевика отстегивает ремень и выходит из машины, боясь, что и вовсе задавил бедолагу, но замечает перепуганного Коршуна. — Хвала звёздам, ты нашёлся! — парень подбегает к брату, заключая в крепкие объятия, и чувствуя, как тот дрожит, а после смотрит на него, взяв его красные, от холода, щеки в свои ладони. — Какого черта ты вообще творишь! — Я заблудился, — шмыгнул носом Коршун, прикасаясь ледяными руками до щёк старшего, и опуская взгляд. — Неужели сам искал? Ты же так ненавидишь меня. — Ты… У меня слов нет для возмущения! — рыкнул зло Ежевика, надевая на его руки свои перчатки, и завязывая шарф на куртке, чтобы тому было теплее, а Коршун лишь обнимает его, и парню кажется, что даже через свитер он чувствует весь холод. — Если подслушиваешь, так слушай до конца! Но, я так рад, что нашёл тебя, — он обнимает Коршуна в ответ, утыкаясь носом в шарф. — Ежевика? — младший чувствует, как тёплая щека Ежевики касается его, и тот тихо позволяет эмоциям взять вверх, не желая смотреть ему в глаза. — Ежевика, перестань сейчас же! — Но я так рад, — парень прикладывает руки к щекам Коршуна, находясь довольно близко, и рассматривая его в свете фар, а брат лишь проводит пальцами по его щекам, вытирая слёзы, и стараясь не позволить ему впасть в истерику от счастья. — Никогда больше не убегай! Я ведь… так люблю тебя, Коршун, — Ежевика поддается чуть вперёд и касается холодных губ брата, одаривая лёгким чмоком, а после решает, что этого будет мало, и уже более смелее накрывает губы Коршуна своими, завлекая в поцелуй, слегка кусая нижнюю губу. Коршун же невольно морщится от непривычных ощущений, никак не отвечая, но и не отталкивая, находясь в смешанных чувствах, словно и вовсе примерз к земле, лишь крепче сжимая свитер брата. — Ежевика, — младший шумно выдыхает, образуя облачко белого пара, — не делай так больше… никогда. — Это я тебе должен говорить! — Ежевика смотрит на Коршуна, чувствуя его тёплое дыхание на своих губах, и поглаживает его красные щеки, всматриваясь в эти голубые глаза, и чувствует себя безумно счастливым. — Коршун, я так люблю тебя, — если раньше он мог испугаться реакции Коршуна, то сейчас, на эмоциях, он готов творить те вещи, о которых может пожалеть. Но оно того стоит, черт возьми! Коршун молча смотрит на него, словно не воспринимает сказанные слова всерьез, выпуская смешные облака белого пара, и замечая, как старший уже более-менее успокоился и пришёл в себя. И Ежевика берет смелость на ещё один такой подвиг: он вновь наклоняется к Коршуну, но более робко, и младший невольно подаётся вперед, накрывая губы брата своими, и на пару секунд углубляя его, просунув язык в чужой рот, но не давая старшему доминировать — отстраняется, и обходит, поспешив к машине, куда удачно сел, а Ежевика остался стоять в лёгком шоке, чувствуя радость в груди, и тёплое чувство, которое стало жечься изнутри, принося бурю эмоций с недопониманием, и ненужные доводы. «Коршун, неужели ты что-то скрываешь?»