И вот они одни.
— Гарри, пожалуйста… — Начал Малфой свою просьбу, наливая белое вино себе и мужу. — Прошу тебя, расскажи мне, каким Фернандо был маленький. Я ведь, по своей дурости, пропустил почти шестнадцать лет вашей жизни, - тут мужчина позволил себе горько усмехнуться.
Смотря в сияющие серебром глаза, Гарри держал переданный Люциусом бокал с золотистой жидкостью одной рукой, а другой — вилкой закинул в рот несколько оливок с красной рыбой, неторопливо прожевал их, думая, что же такое ему рассказать.
Люциус залюбовался видом и был просто очарован появившейся нежной улыбкой этого красивого, сильного, но одновременно слабого мужчины. Да и у него были слабости. Драко, а теперь еще и Фернандо. Этот альфа не знал, что за подарок ему преподнесет Судьба. Поняв, каким подарком он обладал, и каким дураком был, что упустил его тогда, ему захотелось горько зарыдать. Тогда да, но не сейчас. Теперь он его не отпустит. Никогда. Ни за что в этой жизни.
— В первые месяцы беременности мне помогал мой друг — Драко, он подпитывал брата своей магией. Потом я с Роном сбежал от того, что приготовил мне Дамблдор, чтобы спасти жизнь нашего малыша и самому не стать Предателем Рода и Магии. Именно этого и хотел Дамблдор. Перед своим уходом я подложил большую Свинью Альбусу, сам помнишь какую. Остальные месяцы беременности мне помогали прадед Энрио и Люк Поттер, как вдовцы, мужья-омеги, входящие в другие рода и мой фамиляр Сирень — карликовый дракон сиреневого цвета, откуда и его имя. Благодаря им и Люку Поттеру, моя беременность проходила легко: ни токсикоза, ни головокружений не было. Только под конец срока у меня сильно побаливала спина. И все. Когда пришло время родов, было тяжело, но я справился. Когда с громким криком Андо появился на свет и его, завернутого в голубую пеленку, положили мне на грудь, — с нежной улыбкой начал омега, краснея, — я был безмерно счастлив, что часть тебя, любимого мне человека, рядом со мной.
Андо был здоровым и крепким, но таким маленьким и спокойным малышом — гордость каждого родителя. Одним словом — Истинный Малфой. В первые шесть месяцев он хорошо спал, играл с погремушками, ел смеси, гулял только со мной и вообще признавал только меня и мои руки. Так что я не мог отойти от него даже на минуту. А Какой Рев стоял, стоило мне хоть на немного отойти, чтобы позаниматься учебой. Пришлось брать год декрета и заниматься только Фернандо. Потом полегче стало. Как сейчас помню, в шесть месяцев он стоял сам, в семь — малыш произнес свое первое слово — «Папа…» и сделал первый шаг вперед, ко мне, просясь на руки. На восьмом месяце своей жизни Андо пытался есть сам, — тут Гарри заливисто и весело рассмеялся, — перемазался кашей так, что пришлось мыть его еще раз, всего и убирать кашу со стен. А в девять месяцев наш малыш уже вовсю ползал, бегал по дому и лепетал о чем-то своем. В год у Андо случился сильный выброс магии - спокойно сидя на ковре и гладя моего дракона, он чихнул и перекрасил всю гостиную в голубой цвет, — с коротким смешком продолжал омега свой рассказ и добавил, увидев хмурое и удивленное лицо Малфоя. — Крестный Сириус со смехом, как-то раз в просвете приступа разума, упомянул, когда я попросил его рассказать каким я был маленьким, что я не копия Джеймса, а похож на своего далекого предка, на Салазара Слизерина, и у меня в год также был выброс магии и я перекрасил всех и все в зеленый с серебристыми звездочками…
Пришлось покупать Фернандо магический браслет, помогающий развивать и направлять магию в менее разрушающее русло… Браслет это тоже самое, что и дерево — палочка без составляющих у английских магов, только еще лучше. Он у него даже сейчас… В два года Андо стал сам раздеваться, пробовал что-то лепить, рисовать и внятнее говорить… У меня до сих пор сохранились все его фото, первые рисунки и фигурки детской лепки, как-нибудь сам посмотришь, когда будешь в Принц-меноре… В три года он заставил моего прадеда купить игрушечную огромную машину — самосвал и потребовал на нем покатать его, а через год начал учиться читать, писать считать. В шесть лет Андо получил свое первое наказание от меня, — Гарри опять прервался, чтобы кинуть в рот пару вилок овощного рагу с мясом и с грибами (От автора: Сама пробовала. Очень вкусно. Пальчики облизывала).
— И за что же ты рассердился на нашего ангела, что он понес наказание? — Люциус задал первый вопрос.
— Разбил флакон дорогих и очень редких ингредиентов-капель «Сок корня Лунного Звездосвета», используется в зелье при ритуале «Привязки». За это он простоял в углу целый час, читая азбуку — таблицу зельевара.
— Он не виноват, что…
— О, уверяю тебя, что он еще легко отделался. Просто у него обнаружилась непереносимость Меда «Рогатой осы» и заменить его можно только соком корня «Лунного Зведосвета». Виноват, я это зелье сварил для него же и трое суток не спал, усталый я злой, поэтому мне на глаза стараются не попадаться. А Андо попался, и смахнул рукавом свой же флакон с зельем. Он не захотел перенести ритуал Привязки фамильяра. Уперся и все.
— И кто же стал фамильяром нашего сына?
— Им стал Лунный Лис.
— Силен…
— Да, на «Привязку» было потрачено сколько магии, что в пору можно было провести ритуал призыва «Покровителя Рода». В семь лет Андо пошел в магическую академию, а я занялся работой в ОТ. Про школьные года пусть Андо сам тебе рассказывает.
— Ну, что ж я могу сказать: ты отлично воспитал нашего сына, — проговорил Люциус, смотря как его муж лопает сладкое — Королевский торт прямо с блюда — он взял все самое лучшее от нас двоих. Спасибо тебе за сына, Гарри.
— Не благодари, ведь Андо благословение Магии.
— Ну да, ну да, Гарри, ты прав. А тебе плохо не будет, мой дорогой?
— Нет, я не отказался бы взять этого тортика домой и побольше. Можно? — Спросил Гарри, глядя на супруга глазами котенка, такими веселыми и шкодными, что Люциус не сдержался и расхохотался от всей души.
— Сейчас сделаю заказ.
Сделав заказ "Королевского торта", Люциус подошел к мужу, и, обняв Гарри за талию, наклонил голову к сладким от торта губам и нежно поцеловал его. Его любимый отвечал не с меньшим пылом, а более жарким и распаляющим жаром.
***
После такого поцелуя Поттер не понял, как очутился в Поттер-меноре, учащенно дыша. То ли он сам нажал на порт-ключ, то ли портал сам сработал, то ли еще «что» — непонятно.
— Прости меня, Гарри. Я люблю тебя, Гарольд, — признал мужчина, вставая на колени перед любимым мужем-омегой. — Прости меня за то, что сказал «Играл с тобой.». Прости меня, что искал слишком долго. Прости меня за все, любимый…
Тот несколько долгих секунд смотрел Люциусу в серебристые очи, выискивая что-то понятное только ему одному. Потом альфа поднялся с пола, наклонился вперед и завладел губами Гарри сначала мягким и легким, а потом властным и жестким поцелуем. Он уже терзал его рот. Слизывал, прикусывал, вылизывал, словно наслаждаясь его податливостью, только что не урчал от удовольствия. Он подтянул омегу еще ближе, пытаясь его ослабевшее от избытка чувств тело положить на себя.
— Давно простил, только не хотел отдаваться тебе просто так. Не ценятся что-то подарки Магии! — прошептал Гарольд, когда альфа неохотно оторвался от его сладких и нежных губ.
— Люблю тебя, Гарри… — простонал Люциус, поняв какое сокровище чуть не упустил. — Ты и есть — Любовь моя. Прости, что тогда упустил. Думал не нужен я, старый, тебе.
— Что-о-ооо?!. — протяжно вскрикнул Гарри. — Ты старый!!! Ха-ха-ха, ой не могу. Ты как скажешь, что хоть стой, хоть падай с тобой. В каком месте ты старый, а? Ты в расцвете сил, ты будешь жить. Прости мне за смех, Мой Дорогой Супруг. Мы законные супруги и заметь, что супруги мы магические. Я же опять беременный от тебя.
— Ты сокровище мое. Спасибо, что сказал. Теперь я от тебя не отступлюсь. Желаю тебя, любимый, и возьму твое сердце, душу и тело, а взамен отдам все это свое, прямо сейчас, только доберемся до спальни Главы Рода, — сказал альфа, нежно и неторопливо снимая мантию и трепетно целуя каждый кусочек кожи шеи омеги.
До спальни Главы они добрались уже в одних трусах. Поцелуй Люциуса достиг первого соска, а рука тянется к второму соску, чуть сильнее сжимая горошину. Язычок мужчины обводит контур, а затем дует, чтобы охладить и заставить вершинку встать торчком.
- Сегодняшная ночь только для тебя, - на грани слышимости прошептал альфа, слегка прикусывая сосок. - И только для тебя.
Гарри невольно втягивает в себя воздух, а его пальцы, зарывшись в густые белокурые волосы, притягивают мужа к себе. Тут, не удержавшись на ногах, альфа толкнул Гарри на постель и навалился на него, шаря рукой под подушкой. Нашел баночку имбирного крема.
— Гарри, я люблю тебя, — повторял лорд Малфой каждые пять минут.
— Я тоже, Люц, я тоже очень люблю.
Сжав пенис в руке, альфа посмотрел на любимого. Тот едва не застонал от острого, пронзившего желание поскорее ощутить толстый длинный пенис мужа.
Гарри чувствовал, как альфа в порыве страсти проводил ногтями по чувствительной коже его затвердевших сосков, чувствовал, как эти родные губы сначала рвано целовали его животик. Люциус смазал свой член имбирной смазкой и приставил к анусу. Затем омега ощутил, как в него тихонько протолкнули половой орган и вытащили его полностью, чтобы потом снова и снова повторить эти движения.
Малфою надоели эти толчки, он чуть двинул бёдрами, чтобы самому оказаться внутри омеги, утробно урча и крепче обнимая и увлекая свою пару в такие дали страсти и любви.
— У меня было желание заставить тебя «Желать меня».
— Я желаю тебя и твоей любви.
Люциус наклонился вперед, медленно и осторожно очерчивая губы мужа языком.
— Я собственник, мой Гарри…
— Другого мне и не нужно, Люц. Прошу, возьми меня снова.
Издав тихий стон, альфа набросился на губы супруга, поджимая его под себя.
Конец.
