Колыбельная о монстрах

Тара никогда не слышала духов. Сколько бы она ни старалась, сколько бы ни жгла свечей и не протирала от пыли доску Уиджи, призраки оставались глухи к её призывам. А медиум, не способный услышать их по-настоящему, — это не медиум, а шарлатан. Отсутствие таланта ей приходилось скрывать: вычурными одеждами, колокольчиками в волосах, экстравагантным поведением. Записями таинственных звуков, включавшихся на мобильном телефоне по кодовому слову, громко произнесенному ей на сеансе. Скрытыми по всему её салону вентиляторами, которые легко можно было врубить, незаметно нажав педальку на полу, под длинной скатертью.  И, казалось бы, что такого плохого делала Тара? В её почти тридцать лет она была достаточно знаменита на весь свой маленький городок. Люди приходили к ней в надежде узнать, что у их близких там, за чертой, всё хорошо. Что они счастливы. А заодно — успокоить себя. Ведь, раз у умерших всё в порядке, то и у них будет так же. За эту надежду они были готовы отдать любые деньги. А кушать хочется всем. Тара не была исключением.  Но и не была меркантильной тварью. От чужого неподдельного горя и тоски по ушедшим близким у неё сдавливало горло — она вспоминала отца, угасшего пять лет назад от рака. И Тара, если бы могла, отдала бы любые деньги, чтобы узнать, всё ли у него хорошо.  — Как я надеюсь, что у него не болит больше спина, — всхлипнула миссис Армстронг. Несколько месяцев назад она овдовела: её муж ушел в мир иной от рака костей, и последние его дни, судя по рассказам клиентки, были невыносимы. — Спросите его, не болит ли у него больше спина? Тара сглотнула вставший в горле комок.   — Не болит. — тихо произнесла она. — Поверьте, мистер Армстронг вас слышит, и он… — она поперхнулась следующими словами, не зная, может ли настолько открыто лгать прямо здесь и сейчас. — И он вас очень любит, — всё-таки закончила она.   — Правда?  — Правда. И он просит вас жить как можно дольше, чтобы после смерти вы смогли встретиться. Миссис Армстронг, после смерти мужа разбогатевшая на практически всё его состояние, ведь детей у них не было, благодарила её долго, и оставила хорошую сумму денег. Пряча их в кошелек, Тара подумала, что ей не придется теперь думать, на что она заплатит коммунальные услуги и аренду помещения под магический салон.  Был конец октября, и ветер взвивал, мёл по тротуару желто-красные листья. Тара заперла салон, поставила его на сигнализацию — не то чтобы у неё было, что воровать, но она всегда так делала — и направилась домой. Давно уже стемнело; с чужих дворов и порогов ей ухмылялись рыжие и ехидные тыквы, приманивающие огоньками свечей заблудших сущностей. Листва, что ещё отчаянно цеплялась за черные ветви деревьев, жалобно шелестела под дуновениями ветра.  Каблуки Тары стучали по асфальту. Жила она от салона не так уж и далеко, нужно было только выйти в квартал частных домов и пройти вниз по улице. В их городке ходило множество легенд о призраках, и одна из них была о духе перекрестков, который приходил к тем, кто отчаянно чего-то желал, но не мог получить. Разумеется, он исполнял желания, как же без этого? Но плата за его услуги была высока.  Тара не то чтобы верила в эту легенду. Даже если дух перекрестков захочет явиться к ней, всё равно она его не услышит. Восприятие тонких материй отсутствовало в ней напрочь.  Ветер тонко взвизгнул, швырнул ей в лицо горсть мокрых от недавно прошедшего дождя листьев. Тара ругнулась, отмахнулась от них, принялась выпутывать застрявший в копне светлых волос маленький листочек. Уже завтра, в Канун Дня Всех Святых, по этим улицам, шлепая ногами по лужам и листьям, будут носиться дети в самодельных и покупных костюмах, вопя «Сладость или гадость?», и для них у Тары в специальном ведерке уже были припасены конфеты и маленькие яблочки.  Даже для тех, кто детьми мог и не являться. В Самайн никогда не скажешь, кто постучался тебе в дверь, главное — не звать их в дом. На всякий случай.  Ей удалось выпутать неподдающийся листочек только на подходах к дому. Процокав каблуками по дорожке, ведущей к крыльцу, она порылась в сумке в поисках ключей — вечно они куда-то терялись! Нашла, выронила на ступеньки, и, снова ругнувшись, наклонилась за ними.  — Я слышала, ты хочешь научиться слышать духов.  Тара вздрогнула, обернулась.  На дорожке стояла старуха. Обычная, ничем не примечательная старуха, в черном пальто и шляпке. Глаза у неё только поблескивали в темноте, но, может, то был отблеск от лампочки, горевшей у Тары над дверью? Свет этой лампочки не то чтобы позволял разглядеть гостью в деталях, а ещё — создавал причудливую игру света и тени, делая лицо старухи ещё более древним.   — Я и так слышу духов, — поджала губы Тара. — Я — медиум. Никто не должен был знать её тайну. Свой салон она обустраивала сама, не допуская никого к установке её маленьких хитростей. Никто из клиентов не смог бы их обнаружить, да и будь такая колоритная бабка её клиентом, Тара точно запомнила бы её.  На память она не жаловалась. Старуха хмыкнула.   — Я знаю другое. И я могу помочь тебе.  Тара понимала: никто не может ей помочь. Да и не нужна ей помощь, она и так справляется. Невосприимчива? Что же теперь, она перепробовала, что могла, но даже в подростковом, эмоциональном возрасте она ничего не слышала. Значит, такова её судьба.  — Не думаю, что вы можете, — наконец, произнесла она. — Да и не нужна мне помощь.  — Что ты готова отдать, чтобы услышать духов?  Здесь был где-то подвох. Точно, подвох. Это глупая шутка. Тара покрепче сжала в руках сумку, ожидая то ли нападения, то ли скрытой камеры, наезжающей на неё сбоку. «Вас снимают для передачи «Пранки года», улыбнитесь и помашите ручкой!»  — Не веришь, — старуха причмокнула губами. — Справедливо. Меня называют духом перекрестка. Уверена, ты представляла меня вовсе не так.  Дух перекрестка? Это что, пранк такой? До затылка Тары будто кто-то дотронулся холодными пальцами, легко, как паутинкой, и это пустило мурашки по её позвоночнику. Не смешно. Очень не смешно. Какая-то чокнутая ходит по городу и рассказывает, что она может исполнять любые желания за определенную плату. Не смешно даже в Хэллоуин.  — Глупая шутка, — наконец, отмерла Тара. В горле внезапно пересохло, и она сглотнула, смачивая его слюной. — До свидания. Даже если бы это был дух... как Тара может его видеть и слышать? Она же глуха и слепа. А, значит, это просто какая-то чокнутая решила над ней подшутить. Но откуда она знает?.. Откуда она, к Дьяволу, знает?! Не важно. Просто нужно уходить. Тара хотела развернуться к дому, но её словно приковало к гравию дорожки, а губы — склеило, и стало страшно. Старуха медленно приблизилась, обошла вокруг неё, заглянула в лицо. В её темных зрачках полыхали огни Самайна. Древние, как легенды о духах и демонах.  — Я могу сделать так, что ты будешь слышать призраков. Деньги потекут к тебе рекой, ибо ты будешь говорить только правду. Люди захотят, чтобы ты рассказала им о Той Стороне. Ты сможешь позволить себе всё, что захочешь, даже выпить чаю с призраком Ницше или поболтать с Бенни Франклином, как болтаешь со мной сейчас. Кстати, забавное у него было желание когда-то… и оно исполнилось. Тара попыталась отшатнуться. Лицо старухи менялось, перетекало из одной формы в другую, и только полыхающие глаза оставались неизменными. Мир вокруг будто замер, как муха в янтаре, и даже ветер не шелестел больше листвой.  Ветра не было вообще.  Кто сошел с ума, она или старуха? И почему она не может пошевелиться? «Ты знаешь, почему, — раздался голос у неё в голове. — Потому, что твое желание вот-вот исполнится, ты сама меня пригласила. Потому-то ты меня видишь и слышишь. Себя и вини» Внутренности у Тары свело от подступившего ледяного ужаса. Теперь-то она по-ве-ри-ла. Она никогда не звала духа перекрестка, но, видимо, он явился к ней, почуяв её желание наконец-то стать кем-то большим, чем шарлатанкой с хрустальным шаром и доской Уиджи.  Может ли она отказаться теперь, раз так громко призывала духа сама?  Должна отказаться. Даже если это правда… здесь есть подвох. Не может не быть. Бесплатный сыр только в мышеловке. Она попыталась помотать головой. Не вышло.  Снова и снова не выходило. Тара беззвучно всхлипнула, зная, что этот звук она слышит только в своей голове.  Да, она хотела слышать духов. Но… но…   — Ты будешь их слышать, — будто в ответ на мысли Тары, усмехнулась старуха. И повторила: — Но ты не сможешь их увидеть.  И потянулась скрюченными пальцами к её глазам. Тара обрела голос и завопила.