Колыбельная о монстрах

Мать умерла в прошлом году, и сегодня — первый Тёмный Самайн, который Эмили проводит без неё. В баре, как обычно, полно посетителей: кто-то травит байки да городские легенды, забывая, что все сказки и страшные истории когда-то были былью; кто-то их слушает, запивая жутковатые подробности глотком свежего эля. Мать завещала Эмили не развешивать уши и всегда оставлять пинту для Джека — так Эмили и делает. Джек приходит ближе к полуночи. С ним всегда тыква с вырезанной злобной мордашкой, а в ней трепещет огонёк свечи, освещающий дорогу заблудшим душам. Целый год Эмили не вспоминает о нем, но в октябре, пока ветер завывает за окнами, в её сердце начинает просыпаться тоска. К Самайну она становится невыносимой, но причину её Эмили вспоминает, лишь зажигая свечи в резных тыквах, по традиции стоящих на окнах. Она всегда ждет Джека-с-фонарём. В этом году не придёт отец, не сбросит капюшон, отороченный мехом, не позовет мать, которая радостно бросится ему на шею. Неблагие забрали её, и теперь она танцует в их чертогах, а Эмили держит бар и ждет, ждет чего-то. — А я говорю, я видел эти огни! — один из посетителей хлопает кружкой по столу. — Сдохнуть мне на этом месте, это всё фейри! — Да тише ты, — шикает его друг. — Сегодня их день! Найдут тебя — и поминай, как звали! Эмили усмехается. Какое Неблагим дело до людских суеверий? Захотят — найдут, вокруг пальца обведут, в свои чертоги заманят, и будешь там плясать да веселиться, пока на земле идут годы и десятилетия, а твои родные стареют и умирают. И не со зла они так делают, а потому, что им нравится наблюдать за людьми, как за неведомыми зверушками. Отец влюбился в мать, встретив её в лесу, куда она пришла собрать диких цветов на могилу своих родителей. Но мать отказалась уходить с ним в царство Неблагих, лишь взяла обещание, что он будет возвращаться каждый Самайн и заберет её, когда она будет на смертном одре. Что ж, теперь они воссоединились. Эмили набирает полный стакан Гиннеса — и вовремя. Джек входит в бар, стряхивает крупные дождевые капли с мокрых волос. На улице ливануло хлестким, холодным дождем, а ветер воет под окнами да метет листья в лицо случайным прохожим. — Привет, Эмили, — Джек улыбается, садится за барную стойку. — Здравствуй, Джек, — она ставит перед ним стакан с пенным. — Обходишь владения? Он кивает. — Сегодня перекрестки особенно многолюдны. — Ещё бы. Эмили нравится Джек. Она забывает об этом каждый год и всегда вспоминает, стоит ему переступить порог бара. Ей кажется, она видит тонкие серебряные нити, тянущиеся между ней и Джеком-с-фонарём, тянущиеся прямо к его мятежной, огоньком дрожащей внутри резной тыквы душе. Взять бы его за руку и уйти с ним охранять границы миров!.. Он будто читает её мысли, чуть хмурится, но серо-голубые глаза его улыбаются. — Совсем скоро, Эмили. Если ты захочешь. Когда тебе исполнится восемнадцать. Джек остается до полуночи, дожидаясь, пока последний забулдыга покинет бар. Он пьет свой Гиннес, а Эмили кажется, будто напиток в его стакане всё не заканчивается. — Мне пора, — его голос тонет в завываниях ветра за окном. — Столько ещё перекрестков не пройдено, — его улыбка широка и печальна. — Столько духов не возвращено на ту сторону. Огоньки свечей согласно дрожат. Не понимая, что на неё вообще нашло, Эмили догоняет его у порога, хватает за рукав. Джек смотрит на неё сверху вниз, чуть вскинув брови, а она тянется к его губам и целует, вцепляется пальцами в воротник его куртки и приподнимается на цыпочки, чтобы удобнее было. Губы у Джека на вкус как горечь полыни, как пепел, как осенняя листва, как последние порывы октябрьского ветра. Его поцелуй несет с собой тьму, туман перекрестков и обещание вернуться, когда придет время. Джек отстраняется и качает головой. — Ты зря это сделала, Эмили. Теперь ты не сможешь меня забыть, — и исчезает в дожде, не дождавшись ответа. Ни один ливень на этой грешной земле никогда не потушит огонек в его несгнивающей тыкве. Эмили обречена помнить его до следующего Самайна, но ей будет восемнадцать, а, значит, граница миров откроется и для неё. Она прижимает ладонь к губам. Джек не спросил её… но она бы ответила, что забывать его не хочет. Если ты не можешь уплатить цену, ничего у Тёмного Самайна не проси. Эмили знает свою цену и готова её заплатить. Она заплатит своей жизнью на целый год, накормит тоской и сполна отчитается за свое единственное желание. Коль она обещана Джеку-с-фонарём, ей нечего делать среди людей.