Колыбельная о монстрах

Рэй любил бродить по старому кладбищу. В их маленьком приморском городке было всего одно кладбище, и он часто зависал там, фотографируя могилы, чтобы потом превратить снимки в почти комиксовые коллажи. К тому же, на кладбище обычно не было тех придурков из частной школы неподалеку, которые, появляясь в городе, считали, что имеют право вести себя, как им заблагорассудится. Тупых одноклассников там тоже не было. О частной школе Вестборн в городке ходило множество слухов. Ученики её держались особняком, в основном посмеиваясь над «провинциалами», но при этом втайне выбирались на городские вечеринки, и заполучить кого-то из них на свою считалось верхом престижа. Рэй на вечеринки не ходил. Куда ближе его сердцу был местный погост и рисование. И чего он точно не ждал, так это встретить среди крестов и склепов ученицу Вестборн. Просто сидящую на старой могильной плите, вытянув ноги. Листья заметали её аккуратные форменные ботинки. Листья стлались вокруг её ног, как морские волны. Вообще-то Рэю нравилась опавшая листва, которой по осени покрывало кладбищенские дорожки. Она была яркая и живая, как алое море, и лежала, сколько глаз видел, так же, как море — до горизонта. Но вода омывающая каменистые пляжи их приморского городка, была непредсказуема, и море, к которому жители так любили ходить, Рэю было не по душе. У него было свое море. Свои прогулки и свой горизонт. И теперь у него бессовестно его отнимали. Сначала его затопило удивлением и раздражением: это его место, никто не смеет приходить сюда! Раздражение было иррациональным, хлёстким, как плеть, а изумление, что он встретил здесь кого-то ещё — почти осязаемым и неприятным. Он сунул в карманы подрагивающие от злости руки и шагнул вперед, отчего листья под его ногами зашуршали. Девчонка обернулась. — Это моё кладбище, — ворчливо заметил Рэй. Она вскинула золотисто-рыжие, теряющиеся на бледном лице брови. — Не знала, что ты его приобрел. — Я сюда прихожу, — ремень фотокамеры оттягивал шею. — В этой части всё равно никого не хоронят. А тебе что здесь понадобилось? Следующим чувством была ревность. Такая же иррациональная и яркая, как вспышка фейерверка в ночи. Это. Его. Место. А девчонке из Вестборн стоит убираться отсюда. Будто прочитав его мысли, она махнула рукой. — Места здесь хватит нам обоим. Рэй терпеть не мог делить свое пространство с кем-то ещё. Он даже на уроках сидел один, кукуя за последней партой, и вокруг него стихийно образовалось несколько пустых столов. Никто не хотел сидеть рядом с букой-Рэем. Но противопоставить девчонке было нечего. Рэй не покупал это кладбище, здесь даже не были похоронены его родственники. Ну… точно не в этой части, полной старинных склепов и мраморных, поросших мхом ангелов, молящихся за души почивших. Его семья никогда не была особенно богата, знаете ли. Не то что у этой девчонки. Возмущенно пыхтя и всем видом показывая, как он недоволен чужим присутствием, Рэй всё-таки взял в руки камеру, но съемка не шла. Незнакомка сидела тихо, но её присутствие ощущалось спинным мозгом. Вдохновение куда-то свалило, и могилы оказались лишь полуразрушенными камнями, враз потеряв свою магию. Девчонка не обращала на него никакого внимания. Решив, что, раз она испортила ему всё вдохновение, то он имеет право заполучить хотя бы её портрет на фоне могил, Рэй резко развернулся и щелкнул кнопкой фотоаппарата прежде, чем его невольная модель успела вскочить или хотя бы закрыть лицо руками. За каким чертом ему портрет не очень-то приятной ему незнакомки, Рэй не знал. Дальнейшие события изумили его так, что он попятился от неожиданности, чудом устояв на ногах, и даже вскрикнул. Какого же черта?! Девчонка подскочила, зашипела, как ошпаренная кошка, и ему почудилось в суматохе, что черты её лица исказились до ведьминских, а пальцы скрючились, будто когти. Она бросилась в сторону, за могильные кресты, и пропала среди них. Всё произошло слишком быстро. Рэй запнулся о сломанную могильную плиту и едва не плюхнулся на задницу прямо в осеннюю грязь и листья. Не то чтобы он часто фотографировал девчонок, но он не припоминал, чтобы хоть одна реагировала на попытки их сфотографировать… так. Интересно, там вообще хоть что-то получилось? Придется дома проявлять всю пленку, хотя стоящих кадров там дай боже два или три. Вряд ли больше. Странная какая-то. Впрочем, все они там в Вестборне долбанутые. Настроение испортилось окончательно, и Рэй вернулся домой. Отмахнулся от вопросов матери, буркнул, что поужинал в местном фаст-фуде и закрылся в каморке, которая когда-то была кладовкой, а теперь — его проявочной комнаткой. Почему-то тряслись руки, когда он доставал пленку, стараясь не засветить её. Что-то было не так. Что-то было определенно не так. Он чувствовал это. Две минуты, необходимые на проявление снимков, сделанных его современной аналоговой камерой, — Рэй бы отдал душу за старый фотоаппарат, но за души их не покупали, а денег на ретро не было, — тянулись как часы. Могилы. Могилы. Снова могилы. Снимки все неудачные, скучные. И… она. Оно. Рэй отшвырнул от себя снимок, изумленный, напуганный, шокированный, пораженный — всё вместе. Фотография, что так удивила и напугала, спланировала на пол изображением вниз, но оно навсегда отпечаталось у него под веками. Даже если Рэй сожжет снимок, увиденного не развидеть. Камера неумолимо запечатлела рыжую незнакомку в движении — и вместо зубов у неё были острые рыболовные крючки.