Песчаная буря

Месяц Огня очага встретил Киру на заснеженном уступе, служившим Высокому Хротгару задним двором. После посвящения и традиционных наставлений о разумности применения силы, охотница и её хускарл разделили предложенную Седобородыми трапезу, а затем устроились на выделенных им кроватях. От голых камней их отличала только ровная поверхность, но после долго дня непривередливая кошка быстро уснула. Утором она с удивлением обнаружила, что старцы уже проснулись и теперь занимались привычным делом — медитацией. На ещё заспанную каджитку, потирающую кулаком глаза, они лишь одобрительно кивали. Арнгейра, которого она отличала только по завязанной в узел бороде, охотница обнаружила как раз во дворе. Стараясь не побеспокоить старца, Кира решила дождаться окончания его утреннего моциона, вместо этого занявшись своим собственным. Горный ветер нещадно жалил не успевшую восстановиться шкуру, но это только больше распаляло соскучившуюся по упражнениям каджитку — последние пару дней слабость не давала ей даже думать о их выполнении. Только когда с тренировкой было закончено, переводящая тяжёлое дыхание Кира вспомнила, что сегодня наступала календарная осень. Та осень, в которую она обещалась взять себе первых учеников из деревни… — Довакин. — окликнул её отшельник, не поднимаясь с колен. Как он, не поворачивая головы, смог почувствовать надлом в мыслях Киры, кто знает? — Приятно видеть, что ты далёк праздным действам. Однако не стоит подставлять разгорячённое тело под жестокий ветер гор. Ты можешь заболеть. — Каджит благодарен мастеру за заботу. — мурлыкнула каджитка, присаживаясь рядом с Седобородым. С удивлением она поймала себя на мысли, что Арнгейр не так уж отличен от её прежнего мастера, даром что человек. — Но каджиту не впервой бывать в горах, пусть раньше он и не забредал так высоко. Холод закаляет тело, как закаляет раскалённый клинок бочка студёной воды. — Мудрые слова. И, как и все подобные, едва ли применимы к повседневной жизни. — усмехнулся старец. Затем, чуть повернув голову, он обратился к Кире с вопросом: — Что у тебя на уме, Довакин? — Плошка горячей мясной каши. –мечтательно отозвалась кошка, вызывая улыбку на морщинистом лице. — Каджит хочет знать, что делать дальше. — Я уже говорил, мы можем лишь показать тебе Путь, но не конечную цель. — Тогда каджит хочет увидеть Путь. Для этого нужно занять особую позу, или достаточно просто отрешиться от мира? По голосу Киры нельзя было определить, смеётся ли она, или говорит всерьёз, но Седобородый решил ответить серьёзно: — Нет, одно положение другого не лучше. Разве что, вряд ли эти старые кости смогут так ловко согнуться — он кивнул на переплетённые ламы Киры. — Но, я боюсь, тебе не будет толка от наших медитаций. Мы проводим годы для того, на что у тебя уходят дни. — Тогда, быть может, один день каджит сможет посвятить году медитаций? — лукаво потянула Кира, выпрямляя спину и устремляя взгляд в даль. Седобородый согласно замолчал. Однако, на деле у Киры не оказалось и полугода — после полудня, отправленная вниз за припасами Лидия поднялась с новостью о засевшей в Айварстеде бретонке. Арнгейр, обрёвший ненадолго нового ученика, недовольно нахмурился, но вскоре махнул рукой — Дельфина обещала поделиться информацией драконах, а это стоило внимания. К вечеру окончив спуск с горы, путники встретились с гостем в таверне. За прошедшее время наплыв паломников спал, но после вчерашнего грохота, до основания сотрясшего гору, все ожидали новой волны. Все местные только и судачили, что о вероятном назначении Довакина. Некоторые с подозрением поглядывали на Лидию, а кто-то даже украдкой указывал собеседникам на Киру, но таких быстро вразумляли. Дельфина встретила их в боевом облачении, с капюшоном, памятный Кире ещё по Драконьему Пределу. Уединившись за столиком рядом с шумно спорящей компанией, они начали разговор. — Послушай, Довакин, давай отбросим о досадное. недоразумение. Я стащила рог потому, что хотела выйти на тебя не привлекая лишнего внимания. — К чему такая тайна? — приподняла бровь Кира. Впрочем, только подрастающая шерсть врядли позволяла выделить бровь из основного массива меха. — То что я сейчас скажу, не для чужих ушей. Я член Клинков, возможно последний выживший. — Предшественники Пенитус Окулатус? — со слабым интересом потянула охотница. — Нет. То есть да, в некотором роде. Но, в свете последних событий, скорее приемник Драконьей Стражи. — Не телохранители императора, но охотники на драконов. — Именно. — кивнула Клинок, видя понимающий взор Киры. — Наш орден стал служить династии Драконорождённых потому, что только они могли поглотить драконьи души, окончательно убив огнедышащих тварей. — Но Септимы прервали свой род два века назад. — И наш орден приказали распустить по указке Талмора, победившего в войне. — голос Дельфины заполнила мрачная ярость. — Как раз перед возвращением драконов. Я думаю, здесь есть связь… — Клинок обещал каджиту информацию. — прервала её Кира. — Конечно. — кивнула бретонка, проглатывая нечто-то колкое. — Добытая тобой скрижаль несёт на себе карту драконьих захоронений. Я проверила некоторые, и вот что выяснилось. — она выложила на стол лист с продублированной углём картой и красными пометками в одном углу. — Кто-то опустошает их, воскрешая драконов. И, судя по порядку, можно предсказать следующий. — Это Рифт. — протянула охотница, раскладывая рядом свою карту. — Да. По слухам, ящеры в его округе всё больше наглеют. Горожане Рифтена опасаются нападения. — И крайняя метка… Это же Роща Кин! Фермерское поселение. — Кира заметно напряглась. — Кто ещё знает? — Хм? — переспросила Дельфина, не ожидая такого вопроса. — Мы с тобой. — То есть, — зашипела каджитка, сжимая кулаки, — Клинок узнал, где в следующий раз появится дракон, но жителей предупреждать не стал. В его ордене разве не дают клятву оберегать невинных? — Я торопилась как могла, мои связные с ног сбились, добывая актуальную информацию. — в тон Кире ответила бретонка. — Я хотела предупредить тебя, но ты, забрав рог, только хвостом вильнула. Громкий удар кулака о стол заставил вздрогнуть не только Дельфину, но и половину таверны. — Как скоро? — Не знаю. Может быть прямо сейчас. Обречённо взвыв, Кира вскочила из-за стола. Лидия, подхватив карту, рванула за ней. — Да стой же! — кричала Клинок, выбегая за ними. — Отсюда до Рощи Кин два часа на лошади, пешком вам до ночи не успеть. — Каджит одолжит лошадь в конюшне. — отозвалась охотница, прямо на дороге перекладывая вещи из одного рюкзака в другой. — Там только моя. — Вот её и одолжит. — Я еду с вами. Лишним воин не бывает. Кира окинула бретонку коротким и злым взглядом. Та даже не дрогнула. — Пусть Клинок седлает свою клячу быстрей. И оставит всё лишнее. — Как лошадь не разгружай, втроём на ней не усидеть. — Быстрей. Махнув рукой, Дельфина умчалась за угол таверны. Тамошнюю перевязь с сеном едва ли можно было назвать конюшней, но что было, то было. — Может не стоит? — мягко окликнула Лидия кошку, опустошающую одну из склянок. — Лидия сходит за водой. — почти рыкнула та, сбрасывая руку нордки с плеча. — Быстрей. — Слушаюсь, мой тан. Кира, закончив сортировать вещи, занесла большую часть обратно в таверну, приплатив за досмотр. Затем она вновь выскочила прочь, отходя от любопытных взоров за мост. Там её нагнала Дельфина, ведущая свою кобылу под уздцы, а вскоре от реки подошла и Лидия с бадьёй свежей воды. Охотница, сунув набитый склянками рюкзак в руки нордки, забрала у неё ведро и стала разводить в нём содержимое ещё одного пузырька. — Пусть выпьет. — кивнула она на лошадь, ставя бадью наземь. — Что это? — недоверчиво принюхалась бретонка. — Зелье, чтобы бежать быстрее и дольше. Каджит и сам выпил, так что не отрава. — Ты же не… — начала было Дельфина, принуждая лошадь отпить из ведра, но, переведя взгляд на Киру, тут же всполошилась. — Ты что делаешь?! — Каджит давно не бежал марафонов. — ответила Кира, догола раздеваясь. Одежду она передавала Лидии, споро пакующей её в рюкзак. — Лишние тряпки будут мешать. — Ты не сможешь бежать всю дорогу наравне с лошадью. — заявила Клинок, будто объясняя ребёнку, что он не сможет достать луну из пруда даже очень большой сетью. — Пусть норд не говорит каджиту, что он может, а чего нет. — прошипела кошка расправляя когтистые лапы и прогибаясь к земле. — Я бретонка. — только и смогла ответить Дельфина. — Без разницы. — бросила напоследок Кира, с низкого старта уходя в нечеловеческий бег. Догнать её растерявшиеся поначалу женщины смогли только у Туманной заставы. Местные головорезы выбежали было наперерез несущейся кошке, но только попрыгали в стороны, когда та, почти рыча ту’ум, пронеслась между ними. Промчавшуюся за ней лошадь они даже не заметили. Дальше дорога делала долгий спуск, на котором перегруженная лошадь не могла разгоняться, и некоторое время они шли почти вровень с каджиткой, Стремительным рывком срезающей наиболее прямые участки пути. — Знаешь, — проговорила Дельфина, завороженно смотря на ушедшую в очередной отрыв кошку, — в такие моменты забываешь, какая она заноза в заднице. — Да. Сразу приходят в голову мысли, такого ли было Соратникам Исграмора или советникам Талоса. — Думаю, я теперь понимаю Дагот Ура, в конце концов прикончившего Неревара. Если бы мне приходилось наблюдать, как судьба всего мира зависит от капризов единственного смертного, чей характер и без того несносен, я бы тоже не выдержала. Вскоре спуск кончился и Кира, выпрямившись, зацепилась рукой за седло обгоняющей её лошади. — Каджит. — коротко, не сбивая дыхания, выдохнула она. — Срежет. Напрямик. — Хорошо, мы помчим галопом и догоним тебя, сделав крюк. — поспешила ответить Дельфина и кошка, даже не кивая, снова припала к земле, прыжками уходя вбок. — Стой! Твою мать. — выругалась Лидия. — Нельзя было её бросать. — Уже темнеет, а по здешним камням и днём любой конь ногу сломит. — качнула головой бретонка. — Ничего с ней не случиться, ишь как мчится. Разве что на саблезуба напорется, но с ним, я думаю, она договорится. — Шибче давай. — только и сплюнула воительница. Нагнать Киру всадницам удалось только на ближних подступах к поселению. Вечерние сумерки уже почти уступили скайримское небо ночи и чёрную кошку они заметили только благодаря совершаемым ей рывкам, на всю округу разносящих ту’ум. Скоро, впрочем, Вульд перестал быть единственным Словом, сотрясающим окрестности. — Не успели. — мёртвым голосом прошептала Клинок. — Чушь. — прорычала Кира, вновь отстраняясь от земли. — Лук. Лидия, не мешкая, швырнула требуемое протянутые ладони. Следом полетел и колчан, а после… После дорогу перед так и несущейся лошадью перечеркнуло ледяное дыхание пролетающего ящера. Кобыла заржала, взбрыкнула и стала на дыбы, сбрасывая и без того некрепко сидящую воительницу. Падая на дорогу, та думала лишь о том, как бы не перебились зелья в рюкзаке, спешно прижатом к груди. — Порядок! — крикнула она, вскакивая сразу же после падения. Уже успевшая прицелиться к уносящемуся в небо дракону, Кира опустила лук. Окинув взором своих спутниц, она испуская тяжёлый вдох, рывком приблизилась к своему хускарлу. Распотрошим набитый склянками мешок, охотница быстро показала нордке, как наносить яд на стрелы и, схватив первые готовые снаряды, рванула к заляпанной морозными пятнами таверне, не забыв опрокинув в себя ещё одно снадобье. — Куда она?! — оторопела Дельфина. — Сбивать дракона. — бросила Лидия через плечо. — Нас же всего трое! — Ты это ей скажи. Кира, с разбега влетев на конёк здания, быстро окинула окрестности взором. Во всём поселении единственным бревенчатым зданием был трактир, остальные жильцы, видимо, довольствовались разбитыми поблизости палатками. В уходящем к горам склоне был вырублен вход в шахту. Там, как надеялась каджитка, и укрылись местные. Наконец Кира выпрямилась и вскинула голову в небо, извещая дракона о своём присутствии громовым Фус. Ящер как раз возвращался, собираясь добить застывших посреди дороги людишек, но, услышав ту’ум, прорезавший небо над таверной, сменил курс. Только сейчас, впервые с тех пор, как она вылетела их таверны Айверстеда, Кира задумалась о том, зачем она здесь. В крошечном поселении не было ни особой ценности, ни даже большого населения. На деле Роща Кин оказалась шахтёрским городком и каджитка сомневалась, что здесь проживают старики или дети. Здесь даже не было стражи, которая могла бы оказать самоявленным драконоборцам поддержку. Наверно, разумней всего было сейчас дать дёру в лес, уводя дракона от застрявших на открытом пространстве товарищей, а затем просто дождаться, пока тому не надоест выискивать добычу. Как жаль, что разумностью Кира никогда не отличалась. Этот дракон, как и предыдущий, вначале завис над охотницей, что-то ревя на драконьем. Та, натягивая тугую тетиву орочьего лука, только усмехнулась себе под усы. Она не знала, почему ящеров так тянет на беседы, но была этому только рада. Жаль только, думала кошка, скоро слух о её непочтительно отношении к драконьим приветствиям обязательно разнесётся по Скайриму и она будет опозорена на веки вечные. Если только, конечно, она не позаботиться о том, чтобы слухи разносить было некому. То ли дракон плохо видел в сгущающихся сумерках, то ли до конца не признавал вреда, который могла нанести ему единственная лучница. Так или иначе, первую стрелу в грудь он получил и не пытаясь уклониться. Следом влетела вторая и третья, а после Кира Вульдом ушла от обрушившейся волны холода. С удачного ракурса она успела вогнать последнюю из имеющихся стрел ящеру под челюсть, прежде чем зашедшийся яростным рёвом дракон вновь взмыл в небеса. — Ранила его? — окликнула Киру подбегающая Дельфина, снявшая с лошади свой лук. За ней бежала и Лидия, тащившая с собой вещи охотницы. — Пустое. — отмахнулась та, то ли от протянутой одежды, то ли от вопроса бретонки. — И какой у тебя план? — Убить дракона. — коротко ответила охотница, перебирая склянки. — Акатош, дай мне сил. — взвыла бретонка, поворачиваясь к Лидии. — И она так всегда, говоришь? — Только после полутора часового забега на своих двоих. — Ладно, я так понимаю, стрелять надо по крыльям. — проговорила Клинок, сдаваясь. — Нет. Стрел не хватит их изорвать. — И что же делать? — Стрелять по килю отравленными стрелами. — каджитка отставила в сторонку часть принесённых нордкой стрел. — По килю, значит. — понимающе закивала Дельфина, даже не скрывая иронии. — И что, сработает? — Нет. — так же сухо ответила Кира. — Стрел мало, а яд кончился. — И что делать тогда? — кривая улыбка сползла с лица бретонки. — Стрелять по килю отравленными стрелами. Клинок опасливо покосилась на Лидию. Та, осторожно кашлянув, обратилась к своем тану: — Кира, ты, как бы это сказать, повторяешься. Что нам делать, если не хватит стрел? — Кира не знает! — внезапно взорвалась кошка. — Кира думает. Может думать стоит не только ей. Рёв приближающегося дракона прервал накалившуюся дискуссию. Снова взобравшись на крышу дома, охотница напрягла измотанные нервы и, стоило груди ящера начать надуваться в предвещающем губительный ту’ум вдохе, выпустила свой собственный крик. Сложенная из трёх слов Безжалостная сила стала оправдывать своё название, хотя до уровня, виденного ей в Драконьем Мосту, Кира ещё явно не дотягивала. Дракона мотнуло в воздухе и мотнуло сильно. Задевая крылом верхушки деревьев, он, кренясь на бок, пролетел мимо таверны, успев получить под рёбра новую стрелу — бретонка, чтобы про неё не думала Кира, стрелять умела. Пока ящер выправлял свой полёт, пока вновь набирал высоту, пока возвращался к Роще, охотница была готова исторгнуть новый крик и, видя всё так же идущего напролом дракона, так и поступила. Лидия, пока бездействующая, с рёвом застучала мечом о вскинутый щит: — Трус! — заорала вслед ящеру воительница. — Почему он подлетает так близко? — окликнула Киру Дельфина. — Прошлые действовали так же? — Может в темноте плохо видит, может ещё не вошёл в полную силу. — пожала плечами каджитка. — Кира не знает. — К слову о темноте, мне лунного света тоже маловато. У нас намечается пат. — Драконы гордые. — с внезапной уверенностью заявила охотница. — Он скоро сядет. Так и случилось — после третьей неудавшейся попытки дракон сам рухнул на курган выше по склону. Тот самый, из которого недавно вылез. Призывный рёв его сотряс землю и, заревев в ответ, Кира поспешила спуститься к засевшим под трактиром спутникам. — Ну спустился он, и что? — Известно что. — сплюнула Лидия, поводя плечами. — Вот. — Кира сунула в руки воительницы зелье. — А для меня порции не найдётся? — тут же спросила Клинок, из-за угла поглядывая на нетерпеливо скалящегося ящера. — Последнее. У Лидии светиться меч, бить будут по ней. — тараторила кошка, спешно смешивая жидкости из небольших склянок в одном пузырьке. — Есть зелье от огня, но он продолжает лить морозом. Надо было заготовить и от него. Кира, глупец из глупцов, могла бы догадаться, после Ветряного Пика-то. — Давай, не пропадёт. Это что? — Яд. Должно бы хватить. — А заранее наготовить нельзя было? Он начинает спускаться. — ДО-ВА-КИН! — рёв чуть ли не снёс с таверны саманную крышу. — Выветривается быстро. — качнула головой каджитка, не обращая внимания на падающую солому. Наконец она закупорила бутыль и, зажав её в зубах, схватилась за кинжал. — Храни Алкош. Когда Лидия с Дельфиной добрались до дракона, он уже повернулся к таверне хвостом. Непрестанно рассыпая какие-то фразы на древнем языке, ящер пытался уследить за метавшейся от камня до камня, от пня до коряги кошкой. Первую стрелу, выпущенную Клинком, он даже не заметил, зато заметил глубоко впившееся в отставленную лапу лезвие даэдрического клинка. Не глядя лягнув наглую нордку, он чуть не размазал её по земле. Только и успев охнуть, Лидия кубарем отправилась вниз по склону. Но, что было ещё хуже, Сияние Рассвета так и осталось в теле дракона. Попытавшуюся дотянутся до заливаемой кровью рукояти бретонку чуть не снесло резким взмахом хвоста — спасли её вбитые годами рефлексы, сами бросившие Дельфину лицом в землю. Споро перекатившись на спину, она хотела было вскочить, но злобная змеиная морда уже нависала над ней и, чувствуя каждый мускул своего тела, ощущая каждое дуновение ветра на своём лице, женщина усмехнулась собственной наивности. Она не знала, какое везение протащило бешеную кошку сквозь встречу с прошлыми драконами, но в этот раз каджитка явно погорячилась. Втроём, с иссякнувшими запасами зелий? Ха. С диким воплем, пристыдившим бы и саблезуба, на загривок ящера рухнула чёрная тень. Раскрывшиеся было челюсти громко клацнули и, вкинув голову, дракон возмущённо заголосил на своём наречии. Не теряя времени, Дельфина откатилась подальше от завертевшейся на месте рептилии. Отступая вниз по склону, она заметила нордку, хромающую обратно в бой. — Куда?! — завопила ей Клинок, смотря на безвольно повисшую руку воительницы. — Отстань. Нужно помочь… — зарычала на неё Лидия, но шум взлетающего дракона прервал её. — …Кире. Что кричала каджитка, уносящаяся в небеса, застывшие на месте воительницы не знали. Но прониклись всё равно. Следующие пять минут Кира провела в наибуквальнейшем смысле цепляясь за жизнь. Окажись под её ладонями хоть что-то мягче стали, и каджитские когти ушли бы в несчастный материал на всю немалую глубину. К счастью и для дракона, и для охотницы, гребень ящера был, на проверку, куда прочнее стали. Ни описываемые драконом кульбиты, ни его же громкие призывы до рассудка оцепеневшей кошки не доходили. Земля и небо успели не раз поменяться местами, встречный ветер сморозил зажмуренные веки, но паралич только крепчал, всё сильнее сжимая деревенеющие мышцы. Из ступора Киру вывел треск стекла под зубами. Умирать ей было ещё никак нельзя, вдруг отчётливо поняла кошка, осторожно перехватывая кинжал поудобней. Никак не раньше, чем хрустнет под руками хребет загнанной и лишённой всех надежд дичи. А это значило, что дракона надо было убить, и убить как можно быстрее. Салокнир, почти привыкший к уже мёртвому, как он думал, грузу, болезненно дёрнул крылом, когда стальное жало впилось ему меж чешуек. Его повело вбок и он, отвыкший за тысячелетия мёртвого сна от полётов, спешно захлопал крыльями, восстанавливая утраченную высоту. Когда же удар был нанесён вновь, уже чуть ближе к основанию драконьей шеи, ящер с поразительной ясностью понял, чего добивается проклятый Довакин. И тут же бросил ту’ум, что драконы позволяли себе использовать только в молодости, ещё опасаясь полётов. Стремительный рывок, сложенный из трёх слов и исполненный драконом, к тому же изрядно заведённом, унёс сражающуюся в причудливом бою парочку на целую версту вверх. Аккурат в этот же попент нанесённый кинжалом удар чуть не вырвал из рванувшего прочь змеиного тела цельный шмат мяса. Кира же, разом помянувшая всех аэдра и даэдра, отчётливо ощутила выходящую из сустава плечевую кость. Она хотела было сжать до хруста зубы, но яд, заключённый между ними, не давал ей сделать и этого. — Довакин! — прорычал что-то дракон, продолжая бешено молотить крыльями. Наверно обзывается, устало подумала кошка, которой переставало хватать разреженного высотного воздуха. Она хотела бросить в ответ что-нибудь на та’агра, тоже никому в Скайриме неизвестном, но побоялась ослаблять хватку на горлышке яда. Вместо этого, с той же непреклонной монотонностью, с которой ящер поднимал их в небо, Кира поднимала на ящера себя. Наконец, втыкаемый кинжал скользнул по загнутой ключице дракона. Пара жестоких ударов заполняющуюся кровью рану, и у охотницы появилась новая проблема — пальцы на рукояти ножа никак не хотели разжиматься. С трудом припоминая исцеляющее заклятье, каджитка сосредоточила свои магические силы на руке и медленно выпустила кинжал из рук. Тот обиженно улетел куда-то вниз. Сунув освобождённую руку прямо в истекающую кровью рану, Кира запустила в драконье мясо когти. Тот снова заревел от боли, но охотница уже давно не слышала ничего кроме собственного дыхания, поддерживать которое было всё трудней и трудней. Другой ладонью, тоже потребовавшей исцеления, она вынула из не смыкающихся челюстей пузырёк с ядом. Напрягая оставшиеся силы, каджитка всунула в рану и вторую руку. А затем, слыша начало очередного ту’ума, со всей силы сдавила пузырёк в кулаке. Сила рывка вдавила хлеставшую из раны кровь обратно в тело дракона, вместе с ядом и битым стеклом. Тратя последние крохи маны на то, чтобы не дать отравленным осколкам прорезать застрявшие между резко сжавшимися мышцами руки, Кира ощутила внезапную лёгкость. Впервые за время бешеного полёта позволив себе отвести взор от чешуи чудовища, охотница окинула окружающее её пространство взглядом. Они остановились, поняла она. Но момент прошёл и окоченевший ящер устремился вниз, увлекая за собой и увязшую в нём кошку. Если раньше дракон и пытался скинуть с себя назойливую каджитку, то теперь сила тяги, как игрушку вертящая громадного ящера, сейчас показывала Кире разницу между попытками и скидыванием. Собственных сил на борьбу у охотницы уже не оставалось, но её крепко держали сведённые посмертной судорогой драконьи мускулы, и потому каджитку мотало из стороны в сторону так же, как и самого ящера. По мере снижения, воздух возвращал себе плотность, постепенно расправляя уже мёртвые крылья и замедляя совместное падение живой кошки и дохлой ящерицы. Вместе с тем Кире возвращалась и ясность мышления, тут же погрузившая её сознание в пучины отчаянья. Казалось бы, совсем недавно она переживала нечто подобное по милости Меридии, но теперь охотница не могла надеяться даже на капризных даэдра. Решение пришло вместе с окутавшим её ладони жаром сгорающего дракона. Такое быстрое, мимолётное чувство поглощения чужой, несопоставимо большей души, сейчас казалось Кире неоправданно затянутым. Не в силах оторвать взгляда от приближающейся земли, лёгкой рябью плывущей в ночном зрении каджита, охотница начала еле слышно шептать спасительное слово. Полученных от дракона знаний уже хватало, что бы точно знать — ту’ум спасёт, Бесплотность спасала многих драконов, должна спасти и её. Но это только если Кира успеет этот ту’ум применить. Чем ближе становилась скайримская твердь, тем громче и чаще кошка повторяла свою мантру. Только в последние секунды полёта до неё дошла мысль, что, крикни она ту’ум слишком рано, и он бы успел рассеяться, позволяя каджитке спокойно размазаться по холодной земле. И когда последний клочок драконьей души наконец встал в положенное место, Кира чисто и не сдерживаясь проорала: — Файм! Наблюдая за протекающей в небе схваткой, Лидия почти не чувствовала жгущего язык снадобья регенерации, принесённого бретонкой. В первые минуты воздушного боя, сбросив с себя позорный ступор, они с Клинком ещё пытались что-то придумать, найти способ помочь безрассудной каджитке. Но потом, не сговариваясь, они просто вскарабкались на растрёпанную крышу таверны и молча уставились в небо. Когда дракон использовал Крик, чтобы забросить себя выше в небо, нордка поначалу обрадовалась. Она буквально чувствовала отчаянье ящера, испугавшегося смертной кошки. Но после к горлу воительницы стал подкатываться ком. Как бы крепка не была налакавшаяся зелий и изведшая своё тело тренировками Кира, падение с такой высоты ей было не пережить. Когда из шахты украдкой стали выбираться поселенцы, Лидия думала лишь о том, сможет ли хотя бы похоронить своего тана, когда бой закончится. В том, что упрямая охотница победит, нордка даже не сомневалась, поэтому к радостному вою толпы, смотрящей как безвольно падает на фоне Массера далёкая точка, не присоединилась. Она лишь поспешила к запрягаемой Дельфиной лошади, когда наметилось место будущего падения. Трясясь за спиной мрачной бретонки, Лидия хотела бы тоже переживать сейчас о судьбе Нирна, оставленного на растерзание драконам. Но в голову лезли только ехидные ухмылки и лукавые улыбки чёртовой кошки, чуть больше чем за неделю успевшие въесться в привычный обиход воительницы. Первым на землю упал испускающий недовольное сияние меч, более не обременённый зажимающей его плотью. Следом, с шумом рассекаемого ветра, рухнул и драконий скелет, разлетаясь тучей осколков, каким-то чудом не задевших подъезжающих всадниц. Соскользнув с лошади, Лидия деревянным шагом отправилась за полыхающим в ночи клинком. Не просто даэдрический артефакт, а дар самой Меридии, был так легко передан ей. Как она теперь посмеет использовать в битвах? Или как посмеет не использовать? — Слышишь? — вдруг окликнула нордку Дельфина. Сначала та лишь раздражённо скривилась, но потом, машинально прислушиваясь, тоже что-то уловила. И мигом рванула на тихий, заикающийся скулёж. Забравшись на очередной овраг, Лидия в ступоре уставилась перед собой. Прямо на склоне небольшого кратера, усеянного наполовину зарывшимися в землю костьми, развалилась Кира. С ног до головы покрытая смёрзшейся в единую корку шерстью, бешено трясущаяся, абсолютно голая и, кажется, даже обмочившаяся Кира. Но живая и истерически смеющаяся. Когда охотница очнулась, Магнус был уже высоко и его безжалостные лучи никак не давали её раскрыть глаз. Лежала она на чём-то мягком и тёплом, а серный запах в воздухе напоминал о пробегаемых прошлой ночью горячих источниках. За гейзерами каджитке вспомнилась и последующая схватка, особенно тот момент, когда набросившуюся на ящера со спины Лидию отбрасывает прочь мощный удар когтистой лапы. — А-а-ах. — хотела подать голос Кира, но из её рта вышел только слабый стон. — Я здесь, здесь — тут же отозвался знакомый голос. — Всё хорошо. — Цела. — просипела каджитка, расслабляя измученные мышцы. Впрочем, припоминая совершённый полёт, она удивлялась, как слабо, по существу, они болели. — Хорошо. — Цела? Я? — переспросила Лидия. — Клянусь Исмиром, тебе пора бы научиться волноваться о самой себе. — Кире пока рано на тот свет. — слабо улыбнулась кошка. Хотя бы на улыбку у неё силы были. — И думать брось. — серьёзно оборвала её нордка. — Ещё раз выкинешь нечто подобное и я тебе хвост надеру! — Вы посмотрите, какая сладкая парочка. — донёсся со стороны голос бретонки. — Иди ты. — беззлобно отмахнулась воительница. — Кира? — обратилась Клинок к каджитке. Та не стала хмуриться лишь потому, что это заняло бы слишком много сил. — Дельфина? — Не будь такой букой, я пытаюсь проявить вежливость. — устало вздохнула бретонка. — Оно и видно. — вставила Лидия. — Слушай, я врать не стану. Все карты на стол. — Дельфина пропустила колкость мимо ушей и заговорила по-настоящему серьёзно. — Я видела достаточно. Сначала ты за полтора часа пробегаешь пешком расстояние, что всадники преодолевают за два. Затем криком сбиваешь драконье дыхание. А потом, оседлав дракона, убиваешь его верстах в пяти над землёй. И приземляешься без единого перелома. — Кире просто… — Повезло, я знаю. — прервала её Клинок. — Темнота, подходящая погода. Дракон был хиленький. И вообще, он сам слюной подавился, пока тебя материл, так и помер. Я так и поняла. Бретонка ненадолго замолчала, охотница тоже больше не пыталась вмешаться. — Только это всё не умаляет того факта, что ящера ты сама завалила, а мы там едва ли не мешались. Честно сказать, мне уже плевать на предсказания и выбор Седобородых. Если не с тобой Нирн спасётся от драконьей напасти, то, видать, совсем мы богов прогневали. Я начинаю думать, что десяток таких воинов как ты мог бы выиграть в Великой войне, сражаясь на оба фронта. Жаль, что Эльсвейр выступил на стороне Доминиона. После увиденного я больше никогда не смогу смотреть на каджитов лишь как на воров. — Эльсвейр не объединялся с Альдмерским Доминионом. — тихо проговорила Кира, чувствуя застарелую боль в голосе Клинка. — Это сделали Анеквина и Пеллитайн. Если Дельфине доведётся когда-нибудь говорить с каджитом, пусть спросит его о родине. Так она узнает, чью сторону поддерживает каджит в своём сердце — королевств-сателлитов Талмора или единой некогда провинции Империи. — Что ж, надеюсь мне ещё доведётся встретить немало доблестных сынов и дочерей Эльсвейра. — отозвалась бретонка, скрывая горечь за усмешкой. — Но это едва произойдёт скоро. Пока нам нужно решить проблему с драконами. Кира, так и не открывая глаз, наметила кивок. — Я расспросила местных. Пара смельчаков, перед тем как укрыться в пещере, подглядела происходящее. К кургану подлетел чёрный, громадный дракон и что-то раздельно кричал на своём языке. Из кургана в небо ударил тёмный столб и вскоре оттуда вылез драконий скелет, на ходу обрастая плотью. Чёрный дракон улетел, а новоявленный ящер принялся бесчинствовать. За тем мы его и застали. — Алдуин. — слабо отозвалась каджитка. — Кира видела его в Хелгене. — Может и так. Вот только ответов это не прибавляет. У меня есть пара идей насчёт Талмора и их посольства, только недавно открывшегося в Скайриме. Может это и просто моя паранойя, кто знает, но если талморцы и не стоят за этим, то точно знают, где искать концы. Думаю, мне нужно некоторое время на увязывание всего вместе, но, как поправишься, приезжай в Ривервуд и мы решим, что делать дальше. — Хорошо. — согласилась охотница. Всё равно, других направлений у неё не было. — Тогда я поспешу откланяться. Береги себя, Лидия. И её тоже, пожалуй. — попрощалась Дельфина. — Бывай. — добродушно откликнулась нордка. Некоторое время Кира и её хускарл провели в приятном молчании. Тёплая постель грела измученные мышцы каджитки и та даже не старалась о чём-то думать, просто наслаждаясь минутой отдыха. Но всё когда-нибудь заканчивается, и громко заурчавший живот кошки закончил этот перерыв. Когда же воительница помогла наконец открывшей глаза Кире усесться и поставила перед ней плошку с поздним завтраком, её настиг до боли надломленный голос: — Что с руками Киры? — такого тона от кошки Лидия ещё не слышала. — Кира рук не чувствует.