* * *
В свою квартиру в Нью-Йорке Колин попал через три дня. Два из них он провел с сыном — к счастью, рана Джеймса, хоть и выглядела довольно страшно, опасной не была. Сотрясения врачи не обнаружили, что очень обрадовало и Колина, и Ким. С приступом было сложнее. Уже два года таблетки купировали эпилепсию, и если они перестали помогать, значит необходимо было назначить другие. А это опять анализы, походы в больницу и счета. Колин мог помочь только с последним и чувствовал из-за этого отчаянное бессилие. Если бы все зависело от него, он давно бы переехал в Эл-Эй, но ребятам из группы больше нравилось в Нью-Йорке, у Райана здесь были жена и ребенок, и Колину приходилось с этим считаться, живя на три города, считая Дублин. Это было тяжело, и в такие моменты хотелось все бросить, чтобы быть рядом с семьей. Но Колин понимал, что еще не готов заканчивать карьеру. Ему всего тридцать шесть, он еще много может сделать. Поэтому после выписки Джеймса из больницы, Колин сел на самолет и прилетел в Нью-Йорк, после чего сразу направился в студию, даже не заезжая домой — Роб по телефону начинал заметно нервничать из-за отсутствия Колина. Уже пора объявлять даты релизов и тура на официальном сайте, а бумаги еще не подписаны всеми участниками. В квартиру Колин ввалился совсем измотанный как физически, так и морально. Радовало то, что была суббота, а значит следующий день можно провести дома отсыпаясь. Кинув сумку у порога, Колин прошел к кухне, достал бутылку виски и налил себе на полпальца. Сделал глоток, долил еще, добавил льда и, взяв с собой стакан, вышел на балкон. Жара в Нью-Йорке чуть поумерила пыл к концу дня, в воздухе запахло дождем. Опершись о перила, Колин вдохнул напитанный озоном воздух и закрыл глаза. Из квартиры снизу доносилась музыка — у Эзры снова посиделки. За те три дня, что Колин был занят, они совсем не общались. Это был хороший шанс свести отношения на нет, они и так уже затянули с этим «просто сексом». Вот только Колин не был уверен, что хочет этого. Если бы Эзра был девушкой, все было бы намного проще. Но заводить официальные отношения с парнем Колину совершенно не хотелось. Скрывать же Эзру долго не получится, это Колин знал по опыту. Рано или поздно кто-нибудь сложит два и два, поползут слухи, и им придется решать — либо делать заявление, либо расставаться. Так не проще ли разбежаться сейчас, когда все еще не зашло слишком далеко? — Колин? Вздрогнув, Колин открыл глаза и обернулся на голос. На пожарной лестнице с самокруткой в руках стоял Эзра. На нем было что-то вроде пижамы, и смотрелось это одновременно мило и нелепо. — Я поднимусь? Колин пожал плечами и отпил из бокала, про который уже успел забыть. Эзра, удовлетворившись расплывчатым ответом, сбежал вниз в свою квартиру. Видимо, чтобы отдать косяк, потому что наверх он уже поднялся без него. — Ты не пробовал носить обувь? — хмыкнул Колин, глядя на то, как Эзра перелезает через перила на балкон. — Я у себя дома. Колин криво улыбнулся, вспомнив, что однажды говорил ему что-то похожее, и кивнул в сторону квартиры, приглашая зайти. Сам он сначала допил виски и лишь затем вошел в дом. — Ты только сейчас приехал? Понятно, Эзра заметил сумку. — Вошел минут десять назад. — Ты ездил в Эл-Эй? — Эзра, — Колин тяжело вздохнул и упал на диван. Стакан он почему-то из рук не выпустил, так и продолжал вертеть его в пальцах. — Ты что-то хотел? — В смысле? Колин подумал, что у них получается какой-то странный диалог. Вопросы-вопросы-вопросы и бессмысленные ответы. В какой момент Колин ощутил себя таким пустым внутри? Не стоило приглашать Эзру, ничем хорошим этот разговор не закончится — это уже сейчас было понятно. — Ты хотел поговорить? Говори. Признаться честно, сам я слишком вымотан для диалога. Эзра на секунду растерялся — на его выразительном лице это было хорошо заметно. Потом взял себя в руки и принял расслабленный и беззаботный вид. — Я лишь зашел спросить, как ты. Исчез внезапно — я решил, что что-то случилось. — Мой сын попал в больницу. Все, нечего обсуждать. Что-то еще? — Ясно, я, видимо, все-таки не вовремя. Эзра развернулся, чтобы уйти, и нужно было, черт побери, нужно было дать ему это сделать, но Колин остановил его, начав говорить: — Я не хочу быть здесь. В этой квартире, в этом городе. Если бы это зависело от меня, я бы жил в Эл-Эй. Но ребята из группы, да и вся наша команда — в Нью-Йорке, один я... — Колин фыркнул. — Особенный. — Как так получилось? — Эта была мечта — дом в Лос-Анджелесе, недалеко от океана. Я осуществил мечту. Потом туда переехали сестры. Затем я встретил Ким, и она родила мне Джеймса. Через несколько лет на съемках одного из моих немногочисленных фильмов в Голливуде я познакомился с Алицией. Родился Генри. И вот — почти вся моя семья там, а я здесь, — Колин развел руками. — И мне некого в этом винить, кроме себя. — Мне жаль, что здесь тебя ничего не держит. Но мне кажется, в этом ты тоже виноват сам, — пожал плечами Эзра. — Вероятно, — не стал спорить Колин. Несколько секунд он смотрел Эзре в глаза, потом поднялся на ноги и подошел ближе, очень близко, почти вплотную. — А тебя что держит здесь, в этой квартире? Сейчас, когда ты услышал все, что я сказал тебе? Эзра медлил с ответом, просто смотря Колину в глаза, и его взгляд прожигал насквозь. Даже мурашки по коже побежали, а по спине, вдоль хребта, снизу вверх поднялась обжигающая волна. Но Колин не двинулся с места, выжидая, что сделает Эзра. Они оба понимали, что если тот уйдет, всё закончится. И это был бы хороший конец для необременительных отношений, длившихся чуть дольше месяца. У Колина, признаться, и более короткие романы оканчивались жуткими скандалами. Сейчас этого можно было избежать. Но Эзра пошел по другому пути. Обхватив голову Колина руками, он впился поцелуем тому в губы, засасывая их скорее грубо, чем ласково, со злостью и напором, каких раньше за ним не наблюдалось. Колин выронил бокал, который все еще держал в руке, на ковер, вплел пальцы в густую шевелюру Эзры и потянул за волосы, вызывая приглушенный стон то ли боли, то ли наслаждения. У поцелуя был вкус травки, виски и немного — крови из лопнувшей губы Колина. От него кружилась голова. И не только в метафорическом смысле, но и буквально. Колина покачнуло, и он осел на пол, утягивая Эзру за собой и фактически укладывая на себя. Целоваться они при этом не прекратили, хотя губы уже начали ныть. Раздвинув ноги, Колин притиснул Эзру к себе за задницу, даже сквозь джинсы чувствуя его вставший член. Погладил прогнувшуюся поясницу, спину, шею, схватил за волосы на затылке и снова потянул, на этот раз сильно, заставляя разорвать поцелуй. Эзра подчинился с неохотой. Глаза у него были шальные, пьяные, рот — яркий и припухший от прилившей крови. Такой порочный и красивый мальчик. Так сложно от него отказаться. — Ты именно этого хочешь, Эзра? — А не похоже? — почти что зло ответил он вопросом на вопрос. Но Колин не дал сбить себя с толку. — Ответь мне прямо или ничего не будет. Мы не друзья, Эзра, и не пара. Ты не можешь приходить ко мне домой и спрашивать, где я был и что делал. Ты трахаешь меня, я трахаю тебя. И все. — Такой был план. Разве нет? Еще мгновение Колин вглядывался в глаза напротив, пытаясь понять, насколько Эзра честен перед ним, а главное перед собой, потом дотянулся до журнального столика, взял с нижней полки презерватив со смазкой и положил рядом с собой. — Тогда еби. Эзре не нужно было повторного приглашения. Сев на пятки, он стянул с себя футболку, а потом и штаны, оставшись абсолютно голым. Колин потянулся к ширинке, но Эзра перехватил его руки на полпути и принялся сам его раздевать. Он позволил ему это, тем более что смотрели на него так, будто разворачивали самый дорогой и долгожданный подарок. — Я не был в душе, — вспомнил Колин, когда Эзра стащил с него последнюю деталь одежды и навис сверху. — Отлично, — уткнувшись носом между шеей и плечом, Эзра глубоко вдохнул запах Колина, затем задрал ему руку и лизнул в бритую подмышку. — Блядь, — простонал тот, откидывая голову назад. — А можно сразу перейти к главному? Эзра рассмеялся, провел языком от яремной впадины до подбородка, чуть прикусил. — Можно и так, — отстранившись, он поднял с пола презерватив и смазку. Колин тем временем стащил с кресла подушку, подложил ее себе под поясницу, устроился поудобнее и попытался максимально расслабиться, когда Эзра подхватил его под ногу и начал вставлять. Действовал он очень аккуратно, будто в первый раз, не отрывая внимательного взгляда от лица Колина, хотя сдерживаться ему было тяжело. Это было видно по выступившему над верхней губой поту, по тому, как он весь напрягся, будто хищник перед прыжком. Залюбовавшись им, Колин пропустил момент, когда Эзра вошел в него полностью и замер, тяжело дыша. Он неуловимо менялся, когда был сверху, становился более жестким и мужественным, что ли. Сразу становилось понятно, каким мужчиной он станет уже через несколько лет. И хотя бы ради этого преображения Колин готов был ложиться под него. Впрочем, и свою долю удовольствия от процесса он получал. От мягкого, но настойчивого проникновения, быстрых, ритмичных толчков, тягучих, жарких поцелуев, восхитительного трения кожи о кожу. И от стонов Эзры. Он был потрясающе громким в любой позиции и роли. Не отрывая взгляда от его лица, Колин быстро отдрочил себе и с коротким выдохом кончил. Эзра ухнул в оргазм следом. Он зажмурился, руки его подломились, и ему пришлось опереться на локти. Колин мягко подхватил его, затем погладил по мокрой от пота спине и поцеловал в плечо, успокаивая и давая прийти в себя. Ушел Эзра сразу, как смог подняться на ноги, лишь на пару минут забежал в ванную, чтобы смыть с себя пот. Колин остался лежать на полу гостиной, жалея, что бросил курить. Сейчас почему-то сигарету захотелось особо остро, как в первые дни отказа от привычки. Хорошо, что у него где-то была никотиновая жвачка, стоило ей воспользоваться, чтоб не сорваться. Еще немного повалявшись, Колин встал, собрал свои вещи, разбросанные по полу, и кинул их в кресло, поднял бокал и тут заметил еще кое-что, что ему не принадлежало. Видимо, выпало у Эзры из кармана — штаны таки оказались не пижамными. Одной из вещиц был пакетик с травкой. Небольшой, буквально на один косяк, хорошо запечатанный. Вторая была интереснее. Карточка, похожая на ту, которую Колин держал уже в руках однажды. На его имя, на завтрашнее число. Пропуск был выписан три дня назад. На обратной стороне стояло название учреждения и адрес. Колин знал его — там Эзра снимал репетиционный зал, чтобы готовиться к сольным концертам. Вот зачем он на самом деле заходил к себе, прежде чем подняться к Колину. Не для того, чтобы убрать косяк. За карточкой. Которую так и не отдал. И не нужно быть гением, чтобы понять, почему. — Эзра, мать твою, — Колин потер глаза и ущипнул себя за переносицу. — Какого хера ты творишь? К сожалению, того, кто мог ответить на этот вопрос, в квартире уже не было.* * *
В этот раз пропуск сработал лучше — Колина впустили, даже не спросив документы, и показали, где находится нужный зал. К счастью, идти было недалеко, иначе он бы обязательно заблудился в пустых извилистых коридорах. На искомой двери белела временная табличка «Эзра Миллер», рядом синим фломастером был нарисован смайлик с кудрявыми волосами. Улыбнувшись, Колин дотронулся до него кончиками пальцев — нетрудно было догадаться, чьих это рук дело, — а потом потянул за ручку. В уши тут же полилась мелодия скрипки. Эзра играл что-то незнакомое и мелодичное, ровное, без резких перепадов. Звука открывшейся двери он не услышал — был поглощен музыкой, глаза его были закрыты. Преподаватель, стоящий напротив небольшой сцены, тоже не обернулся. А вот двое сидящих в зале людей посмотрели на Колина. Тот даже растерялся — не ожидал еще зрителей. Однако ему хватило одного взгляда, чтобы понять, кто перед ним. Удивительно, в Эзре, как виделось Колину, были очень сильны еврейские корни, но он все же совершенно не походил на своего отца. В нем было намного больше от матери-немки. Их сходство еле улавливалось, но казалось очевидным. Взгляд у нее точно был такой же пронзительный и темный. Справившись с первым удивлением, Колин кивнул Миллерам и сел на последний ряд. Он уже не был уверен, что прийти сюда было хорошей идеей. Сначала он и не собирался. Колин был достаточно большим и опытным мальчиком, чтобы понимать, что они оба — и он, и Эзра — теряли контроль над отношениями. Это перестало быть просто сексом. Возможно, в тот момент, когда Эзра рассказал о своем прошлом. Или раньше? Колин не знал. Вчера у него был шанс прекратить все это. Отличный шанс. И он им не воспользовался, даже понимая, к каким последствиям это может привести. Это что-то значило, верно? Этот вопрос Колин задавал себе снова и снова весь вчерашний вечер. Ему было даже смешно — так помешаться на мальчишке. Да, красивом и страстном, да, талантливом и немного шизанутом. Но сколько таких вокруг? Были в постели Колина штучки и пошикарнее. Эзра зацепил в нем что-то, как бы Колин это не отрицал и как бы себя не обманывал. Врать себе он ненавидел. Поэтому и пришел сегодня. Пора было решать. Не пускать на самотек — сделать выбор. Да или нет. — Простите. Колин отвлекся от своих мыслей и посмотрел на зовущую его мать Эзры. — Простите, — женщина встала со своего места, прошла ближе к Колину и села полубоком на стул впереди. — Вы кого-то ищете? — Эзру, — Колин для наглядности указал на сцену пальцем. — Оу. Я, наверное, должна представиться. Марта Миллер, — она подала Колину руку для пожатия. Он ответил. — А позади сидит мой муж Роб. А вы? Мне кажется, я вас знаю. — Колин Фаррелл. — Точно. Вы музыкант. Одна из моих дочерей как-то увлекалась вашей группой. Неловко признаваться, но кажется, у нас даже висел ваш постер дома на стене. Правда, вы там были… — Марта замялась. — Моложе? — Именно. Так значит вас пригласил Эзра? — Да. Мы с ним соседи. Общаемся, — уклончиво ответил Колин. Ему было немного неуютно из-за разговора, но, к счастью, он уже вышел из того возраста, когда тушуются перед родителями. Особенно если учесть, что Марта выглядела не намного старше него. — Вы извините мне мое любопытство, но Эзра раньше приглашал сюда только друзей. Колин не знал, что на это ответить, тем более что настоящий вопрос так и не был озвучен. «Что вас связывает с моим сыном?», — спрашивала Марта. Колин буквально видел себя ее глазами. Тридцатипятилетний рокер, весь в татуировках и с серьгами в ушах — он не походил на любителя классической музыки. Подходящей компанией для ее сына он не являлся также. Так что он мог здесь делать в таком случае? — Эмм… Колин не успел ответить. Скрипка внезапно стихла, и все невольно обернулись к сцене. Стоящий на ней Эзра, опустив инструмент, глядел на задние ряды, и вид у него был растерянный и бледный. — Перерыв? — спросил у него преподаватель. Эзра кивнул. — Пятнадцать минут — и я вернусь. Эзра кивнул снова и, с трудом оторвав взгляд от матери и Колина, отнес скрипку к футляру. После он пересек весь зал и подошел к задним рядам. Колин заметил, что по дороге он многозначительно посмотрел на отца, а тот почти сразу сказал: — Милая, не подойдешь, мне нужно кое-что спросить? Марта поджала губы и с неохотой вернулась к мужу. Роб сразу же ее чем-то увлек, дав возможность Эзре и Колину поговорить. — Я надеялся, что потерял пропуск где-нибудь в другом месте, — вздохнул Эзра и потер бровь большим пальцем. Вид у него был все еще бледный, но уже спокойный. — А я не ожидал увидеть здесь твоих родителей. Так что для нас обоих сегодня день сюрпризов. — Они собирались уйти через полчаса. — А я должен был прийти позже, — догадался Колин и усмехнулся. Провал. — Они все поняли, да? — Твоя мама не выглядит идиоткой. Запустив руку в волосы, Эзра чуть причесал шевелюру пальцами и отвел взгляд в сторону. — Я все равно хотел им сказать. Глупо было играть гетеросексуала. Слушай, — Эзра облизнулся, — давай ты не будешь сейчас ничего говорить? Я пообщаюсь с родителями, а мы встретимся вечером, хорошо? — Он снова посмотрел на Колина, и в этот момент тот наконец понял, чего хочет. Словно в голове что-то щелкнуло. Плюнув на свидетелей, Колин положил ладонь Эзре на шею и погладил большим пальцем за ухом, успокаивая. — Эзра, то, что ты хочешь большего — это нормально. В отличие от твоего появления у меня на пороге с ведерком для льда, кстати. Эзра улыбнулся еле уловимо и покачал головой: — Хватит вести себя как мой чертов психотерапевт. Важно не только, чего хочу я. — Так спроси меня прямо. — Окей. Колин, — Эзра втянул щеки, давя невовремя вырывающийся смех, и спросил: — Ты пойдешь со мной на свидание? Колин, ожидавший немного другой вопрос, фыркнул. Ситуация с каждой секундой становилась все абсурднее и, что интересно, романтичнее. Этот момент определенно запомнится ему надолго. — Да, пойду, — ответил он. — И даже могу приготовить ужин. — Ты готовишь? — Я мастер! Эзра улыбнулся на такое заявление и чуть наклонил голову, потянувшись к руке Колина, которая все еще лежала у него на шее. — Тебе придется объясняться с родителями, — напомнил тот. — Все равно. И тогда Колин его поцеловал. В конце концов ему не сильно-то и хотелось спорить.Конец первой части