***
— Крис, Крис! — жужжал прямо над ухом девичий голос. Звонкий и бодрый, все равно колокольчик над входной дверью. — Сколько будет семь на шесть? — Сорок два, Сьюзи, — пробормотал Пелант, не открывая глаз, и даже не шевельнулся, валяясь на гамаке в саду. Эти медленные покачивания в тени яблоневых деревьев умиротворяли его. — А восемь на шесть? — Сорок восемь. — В каком году родился Рузвельт? Тут Пелант насторожился; взглянул на нее сонными глазами, осмотрел с ног до головы и удивленным тоном спросил: — Ты хоть знаешь, кто это такой? — А ты? — не унималась девчонка. Когда она шутливо хмурилась и надувала губки, — прямо как сейчас — ее личико с убранными в высокие хвостики волосами смотрелось еще забавней. — Понятия не имею, Сьюзи, и мне оно как-то не интересно, — он, разумеется, лгал о своем незнании, однако делал это убедительно и безобидно. — Иди спроси у Уолтера, я уверен, он скажет. — Хорошая попытка, братец, — из-за угла дома показался вышеназванный Уолтер. Высокий, с растрепанными темными кудрями, в шортах и майке на толстых лямках. — Но я не тяну на звание ходячей энциклопедии. На этом моменте Кристофер понял, что уединение его закончено, что придется-таки вылезли из излюбленного места и потратить время на двоюродных родственников. Но он все равно пребывал в замечательном настроении. В конце концов, он за этим и отпросился из столицы в Орхус на пару недель, чтобы разменять осточертевшую обстановку и идиотских одноклассников на людей, с которыми ему нравилось общаться. — И не надо, иначе голова со временем станет похожа на огромную пиньяту, — заулыбался Пелант. Со стороны двора раздался шум мотора, собаки залаяли и стали рваться с привязи — это дядя Нильс приехал на своей синей Volvo, — Сьюзен отвлеклась и бросилась со всех ног встречать отца, вернувшегося из города с сумками гостинцев. — А ты в курсе, что с пиньятами обычно делают? — хмыкнул Уолтер, не высовывая руки из карманов. — В курсе, только Сьюзи не говори, а то она ко мне правда среди ночи с битой подкрадется. И останусь навсегда дурачком. Они оба засмеялись, и Уолтер подал Кристоферу руку, помогая выбраться из уютного гамака. Они зашагали мимо яблоневых деревьев в сторону большого, зажиточного дома, который на время летних каникул с радостью открыл двери для еще одного члена семьи. — Уже придумал, как отпразднуешь шестнадцатилетние? — спросил Уолтер. — Меньше месяца осталось. — У меня нет своего фан-клуба, чтобы закатывать вечеринки. Так что, полагаю, никак. Абсолютно так же, как и остальные дни. У него даже друзей не было, чего уж о фан-клубах говорить. И ему осталось потерпеть еще 2 года этой ядовитой обстановки, чтобы наконец выпуститься. А дальше как-нибудь разберется. — Послушай, школа — отстой. Вся жизнь начнется в колледже и в университете. С твоей головой у тебя точно не будет проблем с окружением, — ответил Уолтер и по-семейному потрепал брата за волосы, такие же густые и вьющиеся, как у него. Кристофер натянул улыбку. Как хорошо, что ни родственники, ни мать с отцом понятия не имели, что у него уже было полно проблем, причем как раз из-за его головы. Из-за того, что он прекрасно разбирался в математике и информатике — вообще во всех дисциплинах, — чем неимоверно бесил сверстников. А вот в спорте был на скамейке запасных: здоровье не позволяло, да и физическая форма далеко не завидная. Еще парочка поводов считать его неудачником. — А ты, кстати, придумал, как отпразднуешь поступление в полицейскую академию, офицер Андерсен? — Если меня в нее примут, — Уолтер почесал затылок. — Я не особо уверен, что хорошо сдал экзамены. Диалог прервался — Кристофер открыл глаза, изнемогая от головной боли. И чем больше он возвращался в реальность, тем сильнее жалел, что не мог снова оказаться в том самом доме в окрестностях Орхуса. Он очнулся на кровати в комнате, окутанной полумраком. И первым увиденным им было окно с кованой решеткой, откуда виднелось красивое вечернее небо и россыпь первых звезд. Пелант запаниковал в первую секунду, не имея понятия, сколько времени провел без сознания. Он подорвался с места и взлетел на ноги, где тут же потерял равновесие и грохнулся на паркетный пол. Пришлось немного переждать, пока в глазах темнеть не перестанет, а затем подняться снова, едва удерживаясь на ослабших ногах. По крайней мере, он не был связан или прикован к чему-либо, — уже хорошо. Взглянув на руки, Кристофер обнаружил, что ссадины обработали и перевязали должным образом. Не то чтобы он оказался польщен заботой, но это избавило его от ряда проблем. Коснувшись виска, он зажмурился — недавняя рана успела покрыться коркой, однако все равно дала о себе знать. Вид из комнаты открывался задний двор: ухоженный, с идеальной лужайкой и собачьими будками. Его ограждал высоченный каменный забор, а дальше расстилалась ровная полоса леса, густого и беспощадного. Пелант подошел к двери. Взялся за ручку и аккуратно повернул, рассчитывая, наверное, на чудо или фантастическое везение, однако открыть не получилось. Это все-таки случилось с ним. Удивительно, но из всех вероятных исходов его постиг самый неожиданный — оказаться похищенным и спрятанным черт знает где с неясными целями. Вернее, цель как раз-таки была понятна, и похититель доходчиво озвучил ее. Пелант медленно опустился на пол, опираясь спиной о стену рядом. Он сел, закрыв глаза, и попытался собраться с мыслями, однако выходило паршиво. Никакого четкого плана не было и в помине, как и толковых идей. Бестолковые — и те затмевались мигренью. Вдобавок чутье подсказывало ему с конкретным пессимизмом, что шансов на сей раз избежать участи мало. И тогда он вдруг начал понимать, насколько одинок в этой бедственной ситуации, насколько безразличен всем, и его больно укололо чувство глухого одиночества, до которого он довел себя сам. Он вздрогнул — непонятное ему чувство ранило, вызывая незримую, но ощутимую боль. Кристофер не привык винить себя и заниматься самоанализом и не хотел бы делать этого сейчас, однако стены, возведенные им из злобы и мстительности, разрушились, высвобождая чистый разум. Тот самый, который трезво смотрел на мир вокруг. Тем не менее, насладиться в одиночестве свежестью рассудка Пелант не успел. В дверь деликатно постучали, после чего ключ провернулся в замочной скважине, и в проеме показался похититель. — Как спалось? — спросил он вежливо, и даже сквозь темноту было видно, как он улыбался. — Тебе честно ответить или соврать? — Можешь вообще не отвечать, мне все равно, — включил свет. — Поднимайся. Кристофер не стал спрашивать, зачем. В любом случае, он скоро узнает. И вряд ли ответ ему сильно понравится. Он просто сцепил зубы покрепче, выполняя очередной приказ, потому что пока это было единственным верным выбором. — Заметь, никаких наручников, — приговаривал мужчина, пропуская Пеланта вперед. — Наивысший комфорт моему новому гостю. — Как мило… Я тронут. У Кристофера чесались руки. И не было у него настроения изгаляться над живой жертвой или ее телом — хотелось лишь прикончить его побыстрее и дать отсюда деру. Убийство с целью самозащиты — такого он еще не пробовал. — Неплохая хижина, к слову, — сказал, оглядываясь в полумраке. Не неплохая, а прекрасная, по правде сказать. Интерьер в стиле модерн, дорогая техника, чистота и отличный декор. Это место было бы мечтой, если б не использовалось для кошмарных вещей не менее кошмарным человеком. — Спасибо. Я много вложил в дом, чтобы он стал полон уюта. — Ты сейчас издеваешься? — Пелант не сдержался, хихикнул, потом остановился и развернулся к похитителю лицом. — Как могу к тебе обращаться? — Алан, — ответил без колебаний, как будто бы приветливо. — Послушай, Алан. Я уважаю твой антураж, не сомневаюсь, что ты долго над ним работал. Но я на него не куплюсь. Раз поймал меня, говори сразу и начистоту. У него самого был свой антураж. Сдержанность, воспитание, отличный юмор с отголосками обходительности. Он долго репетировал, чтобы выглядело жутко, и в итоге добился своего, а сейчас видел плоды стараний другого. И это до жути бесило. — Хорошо, — кротко улыбнулся он, почесав нос. Но потом как вцепился Пеланту в волосы и поволок его за собой прямо по коридору, в открытую дверь, продолжая рассерженно: — Хочешь начистоту, пожалуйста, любые капризы. Затолкав Кристофера в комнату, он силой усадил его в процедурное кресло, что стояло прямо в центре — мягкое, но потертое местами, цвета темного каштана. Алан был сильнее, крупнее, вдобавок, его пленник недостаточно пришел в себя от седации, — невзирая на брыкания, Пеланту зафиксировали руки плотными ремнями, пресекая пути к побегу. — Зацени-ка кабинет, — хвастался похититель, глядя, как Кристофер на нервной почве тяжело задышал. Он ходил туда-сюда, открывал стеклянные шкафчики и раскладывал все необходимое на передвижном столике. — Хирургия, препаратов почти целая аптека. Все стерильно и в пределах срока годности, не переживай, я это дело лично контролирую. Пелант бы даже восхитился таким ассортиментом в иной ситуации, но только не тогда, когда испытывать его придется на себе. Сколько бы ни писал Свитс, что он не боялся умереть, а потому раз за разом выбирал хождение по тонкому льду, он боялся, как всякий нормальный человек. И боли тоже боялся. Потому что не сошел с ума окончательно, о чем сейчас неимоверно жалел. — Но прежде, чем мы начнем, — спохватился Алан, надев перчатки, — я расскажу тебе потрясающую историю о том, почему ты здесь оказался в виде большущего исключения. Скажи, ты помнишь иностранную студентку по имени Ингер Йохансен? Он спросил это и увидел, как глаза пленника округлились, мешая во взгляде смятение и тревогу.***
— По номерам ничего, — Энджела раздосадовано вздохнула. — Они поддельные. — Вот же сволочи! Настолько страх потеряли, что решили плюнуть нам в лицо, — не сдержался Бут. Впрочем, все разделяли его настрой, поэтому молча согласились. — Получится отследить их маршрут передвижения? — Да, только нужно время, пока программа соотнесет данные дорожных камер с картой городских дорог. Где-то за пределами комнаты послышался стук каблуков, и ни у кого не возникло сомнений, что это Кэм приближалась к ним уверенной походкой и, хотелось верить, с хорошими новостями. — Токсикология пришла, — объявила она, переступив порог. — Обнаружены в различных количествах следы Пропофола, Фенозепама, стероидов, Атропина, а также целого ряда галлюциногенов. Перечислять не буду, сами посмотрите. Они, кстати, в периоде полувыведения, тогда как присутствие остальных незначительно. Вероятно, препараты уже почти успели элиминироваться из организма. Результаты приблизительно совпадают с токсикологией других жертв Ювелира. И если вы решили, что это все, то я вас не обрадую. Перед очисткой я провела доскональный осмотр тела, и обнаружила признаки изнасилования, причем неоднократного, что также является почерком Ювелира. Я взяла мазки, надеюсь, в этот раз повезет. Под ногтями убитой или на ее зубах генетического материала не обнаружено. Там вообще ничего нет. Сперва ей не ответили. Потому что банально не знали, что отвечать на столь удручающую информацию. Они пускай и видели кучу жестокости практически каждый день, однако не настолько очерствели сердцем, чтобы оставаться абсолютно безразличными к таким вещам. — Допустим, профиль действительно подходит Ювелиру, — сказала Темперанс. — Но есть ли что-то, что указывает на Пеланта? — Кроме цветка на медальоне, пока ничего. — Подумаешь, вопрос, — встрял Бут. — Может, он нашел жертву. Через сеть там, не знаю. Заманил, а потом они вместе ее убивали, долго и извращенно. — Это снова не согласуется с его преступным профилем, — возразил Свитс, и Бреннан согласно на него взглянула. — Даже если мы теоретически допустим, что он стал работать с кем-то сообща, что в целом социопатам не присуще, он внес бы куда больше авторства. Ведь он манипулятор, жаждущий внимания. — Значит, Ювелир гасит его амбиции своими, и мистеру-всезнайке приходится считаться, — Сили оставался непреклонен. — Или, конечно, это все невероятное совпадение, в чем я сильно сомневаюсь. Мы должны как можно скорее выяснить, какие между этими двумя отношения, потому что они точно есть. Даже если они любовники и сорвались в медовый месяц — мы обязаны знать об этом первыми. Так что возьмемся за дело, скучать не придется. — Это верно подмечено… — протянул Лэнс, пока ковырялся в телефоне. Выглядел он не то изумленно, не то озадачено по полной программе. Выдержав напряженную паузу, он хлопнул ладонями по столу, приготовился и заявил: — Мне написали из прессы, по внутренним каналам, так что пока это приватно. Час назад из Копенгагена вылетел самолет до Вашингтона, на борту мать Пеланта и его двоюродный брат.