Чтоб прошлые дни безверья Бессильно легли у ног; Чтоб помнило сердце зверя: "Ты боль-ше не о-д-и-н-о-к"... ©Крылова Юлия
Айвен ворвался в свое заброшенное жилище, скинул с лап человека и тут же развернулся спиной к выходу, преграждая подорвавшемуся мальчишке путь наружу. Омега стушевался, забился в угол и смотрел оттуда на своего спасителя волком. Альфа не совсем понимал его поведение, но предполагал, что спасенный им житель поселка в шоке. Он тоже когда-то побывал в его шкуре — это он исцарапал стены этой пещеры бесчисленными надписями, содержащими его имя на трех языках, звание рода и возраст. Айвен Аргус Йотхарский потерял все, что имел по своей глупости. И именно за нее расплачивался уже четвертую сотню лет, которую с радостью променял бы на минуту в человеческом теле рядом со своим омегой. Зверояр глухо взвыл и ударился ушастой головой в стену исцарапанной пещеры, а затем повернулся к тихо всхлипнувшему мальчонке. И глаза его против воли вспыхнули ярко-белой вспышкой — воспоминание об этом дне теперь на веки будет в его голове. Айвен не знал, зачем ему эта способность, но теперь понял — так он может анализировать все содеянное им на протяжении вечности. Лес умел наказывать и делал это крайне изощренно. Маркус смотрел на существо, притащившее его в лесную глушь, и не мог понять одного — зачем? Хотя, если россказни стариков из селения были правдой, то нечего удивляться — проведи он столько лет в одиночестве, не имея возможности даже поговорить с кем-то из людей, тоже бы о стенку головой бился и воровал селян. Зверь повернулся к человеку и утробно зарычал, почти заскулил, умоляя о чем-то. Маркус отступил, совершенно не опасаясь быть сожранным: если бы зверояр захотел этого, то омега давно бы уже переваривался вместе с теми перевертышами. Он отступал, пока не уперся спиной в холодную стену пещеры. Нос щекотал пряный запах острой выпечки, еловых шишек и парного мяса. Омега на мгновение замер, глядя в округлые бирюзовые глаза напротив, а потом ослеп от белой вспышки, которая заставила согнуться пополам и охнуть от рези в глазах — настолько ярким был свет. Когда же зрение более-менее прояснилось, Маркус увидел, что зверояр по-прежнему не двигается и смотрит на него в упор. — Слушай, ты меня понимаешь? — наладить контакт было неплохой идеей, стоило попробовать, а там уже само как-нибудь пойдёт .- Ты понимаешь язык, на котором я говорю? Зверь кивнул, вильнув пару раз хвостом, а потом кивнул ещё раз, как бы отвечая на оба вопроса. А после ответа вышел из пещеры и исчез в зарослях колючего кустарника. Только топот шести удаляющихся ног донёсся. Как только зверояр скрылся, омега рухнул на пол и расплакался, давая волю своим чувствам: плакал от горя потери родителя и милого Бравуса, он кричал от ненависти к мерзким шакалам, убившим доброго Торна и ещё множество других, близких ему людей. Успокоился он только ближе к ночи, когда сил не осталось совсем, а голос почти сел от крика. На небо взошла полная Луна.***
Омега проснулся, когда коготь его похитителя со скрежетом накорябал на стене пещеры палочку - день. Этот чудик считал дни, проведённые в этом месте. Омега хотел есть и все никак не решался спросить у своего спасителя, чем можно по-быстрому перекусить, когда зверь повернул к нему свою ушастую голову и вытянул из-под брюха кусок жареного мяса. Еда была аккуратно опущена на пол пещеры, а Зверояр сел у выхода, почти загородив собой лунный свет. Маркус набросился на угощение и был рад куску остывшего пыльного мяса как никогда раньше. И только потом до него дошло, что альфа преподнес ему подарок, который омега принял. Стоило взглянуть в глаза зверояра и все тут же стало понятно - альфа ухаживает за ним. И, судя по тому, что проглядывало между слипшейся в сосульки шерстью на пузе, существо считало, что ухаживания на этом закончены. Зверь в мгновение навалился на худощавого омегу, прижал его к своему телу второй парой лап, глухо зарычал и затянул себе под брюхо. Маркус, тяжело дыша, пытался отбиться от зверояра, громко крича и нелепо размахивая руками позади себя. Крик сменился безмолвным плачем, когда крупный член Аргуса ткнулся в омежью ладошку влажной головкой. Маркус отдернул руки и бросился вперед, надеясь так уйти от проникновения. Но ничего не вышло - животное с яростным рыком содрало с него портки, тут же толкаясь между расставленных ног, в чуть влажное колечко мышц. А потом и в тесный жар молодого омеги, рвя родовую плеву, пачкаясь в его крови и соках первой течки. Глаз создания леса снова полыхнул белой вспышкой — очень уж тот хотел запечатлеть в памяти это раскрасневшееся лицо, приоткрытые влажные губы, блестящие глаза, бледную кожу… Всего его. Если бы он мог, то его глаза не переставали бы гореть белым. Когда же зверь все-таки нашарил под собой едва влажную дырочку омеги, то не выдержал и заскулил — столько лет поисков среди людей, а потом три с лишним века воздержания и ненависти. Терпеть больше не было сил. Член зверояра был крупнее любого самого крупного члена Альфа-человека, но думать об этом у Айвена не было желания, поэтому когда он наконец толкнулся в слегка приоткрытую дырку, вопль омеги разрезал темноту пещеры. Маркус кричал тонко и с надрывом, одновременно с этим сжимая толстый ствол невольного любовника глубоко внутри себя. Омега чувствовал, как огромный горячий член, толщиной не меньше руки, прокладывал себе короткими толчками путь в недра его тела. И телу это, не смотря на дискомфорт, нравилось. От этого хотелось умереть ещё сильнее, чем от осознания того, что его невинность украл зверь. Позади снова вспыхнуло белым, а пенис альфа-зверя внутри Маркуса запульсировал, насторожив омегу. А потом огромный узел, надорвав всё-таки его анус, въехал в него, запечатывая хлынувшую внутрь матки сперму. Зверояр, завыл на одной ноте, спуская, а измученный парниша вторил ему, а потом отключился.