Свой среди своих

В Ривенделле посреди лета наступила осень, и галереи совсем опустели, усыпанные желто-бурыми листьями, оплаканные дождем. Внутри не осталось ни души, и напрасно Бильбо бродил по пустынным залам и внутренним переходам. Он лишь знал, что должен что-то или кого-то найти, но в Ривенделле остался лишь дождь и ветер, сметающий листья с высоких ступеней. - Проснулся? - спросил его Бофур, почувствовав, что хоббит дернулся несильно. Остановившись, он снял Бильбо с плеча, и поставил на ноги. - Спасибо... - ответил Бильбо, оглядываясь по сторонам. - Где мы? Долго я спал? - Нет, - усмехнулся тот и пошел вслед за отрядом, и Бильбо потопал рядом с ним, все еще сонно потирая глаза. - Час, должно быть, прошел или около того. - А, ясно, - зевнул Бильбо, проморгал корень на дороге и едва не клюнул носом вперед. - Ты как? - Спать хочу невозможно, - усмехнулся Бильбо, - похоже, я все-таки хлебнул этой воды. - Наверное, совсем чуть-чуть, в отличие от некоторых, - Бофур кивнул на Фили, который, слегка накренившись вбок, волок братца на плече. - Тебе повезло. - Как знать, - хмыкнул Бильбо, - я весьма славно спал. - Еще хочешь? - Не отказался бы. - Думаю, скоро наш подгорный принц выдохнется и объявит, наконец, стоянку. Но Фили мужественно шагал и шагал вперед, не вслушиваясь в сладкое сопение Кили, который бормотал про гречишный мед, жаркое солнце и поцелуи в щеку в обмен на ромашки. От этих слов Бильбо хотелось спать еще сильнее, веки сами собой смыкались, становясь все тяжелее. Он давно уснул бы на ходу, если б не промокшая одежда - на плече у Бофура Бильбо пригрелся и обсох, но сейчас ветер здорово подмораживал. - Я больше не могу это слушать, - объявил, наконец, Фили, и встал посреди дороги, - думаю, придется отдохнуть. К его удивлению, возражать никто не стал. - Давайте разведем костер, - встрял Бильбо, - я совсем, совсем замерз, да и Кили, наверное, тоже. - Кили? Замерз? - удивился Фили, попытался уложить брата на землю осторожно, но не удержал, и тот грохнулся об землю. *** Бильбо стянул с себя влажную рубашку, и ночной воздух тут же слизнул остатки тепла. Дрожащими от холода руками он натянул сухую, благо рюкзак не пострадал от воды - его всю дорогу нес Двалин. От костра вновь было больше вреда, чем пользы, складывалось впечатление, что огонь не отпугивает всяких тварей, а приманивает их, притягивает, словно черных мотыльков. Но иначе нельзя было нагреть воду для чая, и все терпели нашествие ночных тварей. Наконец, вода в котелке забулькала, зашипела, приподнимая крышку и брызгая на огонь. - Я потушу, - сказал Фили, вынимая из костра очередную летучую мышь, расшвырявшую угли. Кили, который недавно проснулся и грелся у огня, сидя в одних штанах, посмотрел на брата не слишком довольно. - Нам не стоит привлекать внимания, - пояснил Фили, и, дождавшись, пока скудную долю припасов разделят на всех, он затоптал огонь. Бильбо чувствовал себя совсем нехорошо, ноги замерзли, а щеки и уши горели. Он коснулся ладонью лба, но тот пока еще был нормальной температуры. Мокрые бриджи прилипли к телу, и, недолго думая, Бильбо вовсе стянул их и забрался в спальник. Все равно вокруг была непроглядная темнота. Гномы тихо переговаривались, готовясь ко сну, только Фили и Кили, вызвавшиеся в часовые, удобно устраивались на ночное дежурство. Фили беззлобно костерил Кили за глупость, и за то, что его пришлось нести. Кили в ответ все больше молчал, что было ему несвойственно. Кружка чая, пусть и не слишком хорошо заварившегося, оказалась сейчас очень кстати, и Бильбо быстро расправился с припасенным ужином. Ему неприятно было ужинать в этой чернильной темноте, приходилось внимательно разглядывать каждый кусок, прежде чем отправлять его в рот - не хотелось бы отведать бутерброд с мотыльком или пауком. Еды было так мало, что Бильбо не наелся и не согрелся. Шевеля пальцами ног, чтоб ускорить кровоток, он возился и вертелся, пока не почувствовал прикосновение к плечу. - Можно? - тихо поинтересовался Кили, кивнув на его спальник. Бильбо замер, не зная, что сказать, но тот убрал ладонь: - Я тебя погрею. - Давай, - с тихим вздохом согласился Бильбо, откидывая верхнюю часть. Кили расстелил ее на земле, улегся, и рядом послышались еще чьи-то шаги. - Фили? - Грейтесь, - велел тот, и накрыл их сначала спальником Кили, и потом своим. - Спасибо, - сказал ему Бильбо, и Фили, фыркнув в ответ, отошел к своему месту дежурного. - А мне ничего не хочешь сказать? - усмехнулся Кили тихо. Бильбо почти не видел его в темноте, но слышал его дыхание и легко мог представить, как он выглядит сейчас, как улыбается, и как горят его глаза. - Кили, я у тебя в долгу, - сказал Бильбо негромко. - Словами за такое не отблагодаришь. - Мы ведь должны помогать друг другу, - улыбнулся тот, и положил теплую, горячую ладонь ему на бедро, притянул к себе, уткнув носом в свою шею. - Кили... - фыркнул Бильбо, невольно принюхался, и внутри все замерло, и сердце оборвалось, все же запах был очень, очень похож на Торина. - Я тебя согрею, - тихо пообещал Кили, поглаживая его по затылку, вплетая пальцы в волосы. - Тебе со мной будет хорошо. Бильбо хотел было возразить, но почувствовал прикосновение теплых, упругих губ, нежный, неумелый поцелуй. И невольно ответил, прильнув к нему, вжался пальцами в плечи. Кили самозабвенно целовал его, подминая под себя, стискивал его недлинные волосы и вновь отпускал их, тихо дышал, проводя ладонями по его телу, задирая рубаху. Бильбо словно поплыл умом, тело предательски приняло аромат металла, крови и горных цветов за своего верхнего. Оказавшись снизу, Бильбо положил щеку на его ладонь, поглаживая, чувствовал, что вся кровь устремилась в низ живота, член поднялся, горячий и возбужденный. Тело требовало отдаться настойчивому партнеру, сказать "да", и Кили тоже требовал этого, молча требовал, жарко целуя его в уши. Пульс стучал, словно бешеный, отдавался во всем теле, и Бильбо приоткрыв рот, шумно хватал воздух, будто задыхался. Внутри, у сердца словно что-то разорвалось напополам. - Нет. Бильбо выскользнул из-под Кили, отвернулся от него - и сжался, подтянув ладони ко рту. Кили, недовольный таким поворотом событий, хотел резко развернуть его под себя обратно - и почувствовал, как дрожат плечи хоббита. - Бильбо? - тихо позвал Кили, но тот не откликнулся, кусая себя за ладонь до крови. - Прости... Видно, братец прав. Бильбо пробормотал в ответ что-то невнятное, челюсти словно судорогой свело, и он никак не мог разжать зубы. Наконец, страх и боль пересилили возбуждение, и Бильбо выдохнул, выпустив ладонь. - Это было... рискованно, - выдохнул Бильбо наконец, - но я бы предпочел хранить верность Торину. - Понимаю. Я не подумал. - Он не подумал... да вы бы меня с братом первые без соли бы съели, если б я переметнулся к кому-нибудь еще. - Это точно, - кивнул Кили и притянул его к себе спиной, на этот раз - не желая уложить под себя, а действительно грея и защищая. Бильбо молча замер, прислушиваясь к себе, вздохнул несколько раз прерывисто, будто его что-то томило и не отпускало. - Поплачь, - посоветовал Кили, - может, полегчает. Бильбо усмехнулся в ответ, рассмеялся, но вновь потерял контроль над собой, на этот раз будто треснула плотина, сдерживавшая эмоции, смех стал нездоровым и нервным. Кили вначале только ухмыльнулся, но потом расслышал какие-то странные нотки в этом смехе, и взволнованно прислушался. Что-то не так было в этом обычном его нытье. Что-то было не так. - Мне страшно, - прерывисто шептал Бильбо, прижимая ладони к глазам, чтоб с них не текли слезы, - мне не нравится этот лес, я понятия не имею, что делать с взломом, ведь я всего лишь маленький нижний хоббит… - Гэндальф велел тебе присматривать за нами, - отговорился Кили, думая о своем. - Уж он-то разбирается в таком деле. - Хотелось бы верить, - вздохнул Бильбо, успокоившись, вдохнул и выдохнул несколько раз, - хотя, ты знаешь, мне и, правда полегчало. Ты правда думаешь, что я... ну... гожусь на эту роль? Что ты вообще обо мне думаешь? - Честно? - уточнил Кили. - Конечно, честно. Кили задумался над его вопросом и сказал: - Я думаю, что Гэндальф взял тебя в отряд, чтоб бесить дядю. - Что? - Ему уж очень нравится сбивать с дяди спесь. А ты просто идеально для этого подходишь. - Ничего себе, - проворчал Бильбо, окончательно придя в себя, - отлично! - Ты просил честно, я и сказал, - Кили усмехнулся, - но дяде, похоже, по нраву, как ты его бесишь. По нраву… и ладно, не смертельно. Переживу. - Кили... - Спи давай, - велел ему Кили, подхватив под живот и согревая его, - тебе тепло? - Тепло. - Вот и спи. Мы тебя в обиду не дадим, - пообещал Кили, держа его в руках, словно нечто действительно ценное, и Бильбо, пригревшись к нему, зевнул пару раз и задремал. *** - Ничего не вышло? - тихо спросил на следующее утро Фили, дежурно отдав треть завтрака хоббиту. - Неа, - Кили прихлебывал чай, макая в него сушку. - И чего ты не бегаешь кругами и не страдаешь? - поинтересовался Фили. Кили фыркнул, не ответив ему. - Цветочков не нашел на веночек? - Уймись, а? - оборвал его Кили, но на щеках все же появился едва заметный румянец. - Ты его наконец-то расхотел? - Он беременный, - тихо сказал Кили. - Что? Что ты сказал? - Да не ори ты! – шикнул он, - что слышал, то и сказал. - Ох, чтоб мне провалиться… - Фили треснул кулаком по сосне, и та задрожала. – Это же конец… конец всему. Фили замолчал, уставившись на Бильбо и представляя себе, что может произойти при таком раскладе. Потом посмотрел на Кили, который флегматично сгрыз сушку и сунул в кружку другую. - А ты чего такой спокойный, а? – выдохнул Фили, - прямо не узнать. Тебя, часом, эльфы ночью обратно не подменили? - Ну а что делать? – обернулся к нему Кили, - паника не поможет. Сделанного ведь не воротишь, а дяде думать надо было. Фили поднял бровь, повернулся к брату, состроил гримасу, изображая Торина, планирующего зачатие, и Кили не выдержал, расхохотавшись, растеряв спокойствие и серьезность. - Хоббит… родит от гнома? – выдохнул Фили едва слышно, потер нос, стараясь сдержать смех, но ничего не выходило. – Эх и ерунда получится! Он вообще способен выносить? Может, рассосется? Кили не выдержал и расхохотался в голос, расплескав на брата чай. Дори и Нори покосились на них, но Кили замахал руками, мол, ничего, ничего не случилось, а Фили, вытирая лицо согнутым пальцем, только выдохнул, успокаиваясь. Кили попросил у Дори еще воды, тот фыркнул, что ее и так осталось мало, но налил ему в кружку остатки из котелка. Фили подобрался к брату вплотную. - Слушай, ты точно уверен? – спросил он тихо. - На все сто, - сказал Кили, - точнее не бывает. - А с чего ты взял? Его не тошнит… ест за четверых! - Ноет. - Хоббит всегда ноет. Хоббит любит ныть. - Нет, - отмахнулся Кили, - он и ноет по-особому, знаешь, капризно так. Ну не как всегда капризно, а по-другому. И пахнет необычно, не особо приятно. - Странно, вчера ж только мылся в реке. - Фили, с тобой серьезно говорят, а ты... - Прости, - извинился тот, - ну не нравится мне полурослик, ну не нравится! Что ж теперь поделать. - Мне нравится зато. И дяде нравился... нравится. - Даже беременным нравится? - ехидно фыркнул Фили, - эх и хлебнем мы с ним горя, эх и хлебнем! - Ну давай теперь заведем его в глушь и бросим там, да? - Я такого не говорил. Кили замолк, и вспомнил про свою сушку, которая знатно разбухла. - Понятно, что мы теперь должны заботиться о нем, - хмыкнул Фили, глядя, как братец, выловив куски сушки, пьет чай с ее остатками. - Дело говоришь, - согласился Кили, - придется за ним следить в оба. И не говори никому, а то представляешь, какой шум поднимется? - Нет-нет, никому ни слова. - Что мы, беременного хоббита до Озерного города не доведем? - усмехнулся Кили. - Дядя вот не гарантировал ему безопасности. - Дядя слишком прагматичен... Ничего, найдется, одуреет от такой новости. - Заранее сочувствую, - не удержался Фили, - а если не най... - Ну что если! - горько воскликнул Кили, и вновь понизил голос до шепота, - я не верю, что дядя совсем пропал. Но на крайний случай - оставим хоббита в Эреборе, конечно. - А если он не захочет? - Как это не захочет? - Мало ли... Но, в общем, полурослик может идти куда угодно, а ребенка пусть нам оставит, - решил Фили. - А, ну это ты прав. Дядиного ребенка надо оставить себе. Но, думаю, Бильбо согласится остаться с нами. - Не знаю, не знаю... - хмыкнул Фили, и уставился на Бильбо, который впервые после происшествия с Торином слегка посветлел, пришел в себя и, ничего не подозревая, покуривал табачок.