Свой среди своих

Путешествовать на плоту было увлекательным делом. Быстрее, чем пешком, не хуже, чем на пони - хоть хоббит поначалу с большой опаской отнесся к этой затее. Особенно когда плот просел под их тяжестью, несмотря на то, что гномы надули пустые бурдюки и прикрепили их к плоту. Толпа вооруженных гномов была потяжелее пушинок да цветочков, но плот все же держался на плаву, и ни шатко ни валко они отправились в Эсгарот. Болота пахли одуряюще - прелой листвой, сладковатой гнилью и спелыми, давлеными ягодами, а ветви деревьев, длинные, свисающие до воды, касались плеча Бильбо. Течение несло их, а Фили и Кили, сами вызвавшись править, отталкивались длинными шестами от дна, и плот шел вперед ровно, не утыкаясь в расхлябанные илистые берега. Поначалу плыли в тишине: наедине с журчащей рекой, гомонящим лесом. Бильбо был доволен – с этими ребятами он уже мог спокойно расслабиться, понимал каждого с полуслова. Все знали, куда они идут и зачем. Можно было приставать к Торину с расспросами, и тот не гнал его прочь, наоборот - отвечал, рассказывал. Рассказывал все больше об Эреборе. Потому что любой разговор, любая беседа сводилась к Эребору так же неумолимо, как лесные ручейки впадали в реку. Эльфов им не встретилось, но все чаще им попадались следы пребывания людей на берегу: времянки и сторожки, в окнах которых было темно. А потом появились и сами люди - недоумевающие, удивленные проплывающему мимо гномьему флоту. Пусть даже и из одного плота. - Не нравятся они мне, - буркнул Двалин, топая от борта к борту. - Чем же? - поинтересовался Балин. - Внимание обращают. - Это хорошо, - сказал Торин, - это правильно. Они должны знать, что мы явились. И люди узнали. Когда плот уткнулся в серые от воды и времени мостки, когда шесты впились в неглубокое дно, на берег высыпала целая толпа людей, любопытных и настороженных. Все они держались чуть поодаль, но были и те, кто увлеченно распевал песни. Бильбо с удивлением понял, что они поют про Подгорного Короля, явившегося вновь, про золото, рекой текущее с горы, а Торин повел себя необычно. Торин приосанился и улыбался так, будто уже отвоевал Эребор. *** В харчевне стоял шум и гвалт, а накурено так, что на дым можно было повесить не только топор, но и гнома в придачу. - Если я в лесу останусь! - орал Кили, размахивая кружкой, а Фили, Ори и Нори подхватывали: - Ты не плачь обо мне! Ты не плачь, не горюй обо мне! Пиво лилось рекой, и Бильбо, только что осушивший свою кружку, с легким изумлением заметил, что она вновь полна, и пена стекает на пальцы. - Если в поле я останусь! – завел Кили, громко топая в такт, и хор подхватил: - Ты не плачь, не горюй обо мне! Люди, сидевшие рядом, почти бок о бок с гномами, переглядывались, переговаривались, хоть атмосфера знакомства и была не напряженной. Те, кто подавал еду и напитки, были, конечно, не так довольны – им хотелось присоединиться к пирующим и тоже горланить песни, сдувая густую пену с пивных кружек. - Если в море я останусь, - ляпнул Кили, засмеялся, но гномы исправно подхватили и море, уговаривая неизвестного друга не плакать и не горевать. После моря Кили отправился по горам и по долам, умудряясь одновременно петь, пить, есть и обливать Фили пивом. Хозяин харчевни сам метался между столами, расставляя подносы с едой, фартук сбился набекрень, и шапка свалилась – но разве усидишь за стойкой, если вдруг пришло столько посетителей! - Не больно-то все мне это нравится, - негромко хмыкнул Бофур. - И мне, - заметил Балин, - они слишком многого ждут от нас. А потом Бофур развернулся и ловко увел у проходившей девушки блюдо с жареными куриными крылышками. Та возмутилась, шлепнув Бофура тряпкой по боку. - Ваши крылышки просто прекрасны! - воскликнул Бофур и улыбнулся девушке. - Хотим еще! - Нет у меня никаких крылышек, - притворно проворчала та, шлепнула Бофура еще разок и пошла обратно. - По-моему, они вполне милы... и обходительны... - выдохнул Бильбо, наевшийся так, что, казалось, чуть-чуть - и он лопнет. При этом жареные в сухарях крылышки выглядели так аппетитно, что он не удержался и подцепил одно. - Ну да, - сказал Балин, цедивший пиво, - вот только за все надо платить. - Не бери в голову, - приказал Торин. В отличие от Бильбо, ел и пил он, зная меру, поэтому восседал за столом горделиво и прямо. Бильбо же едва держал себя в руках, чтоб не уткнуться ему головой в плечо. - Мне кажется, давненько у них не было таких праздников, - проговорил Бофур, перекинув несколько крылышек Бомбуру, который выглядел так довольно, словно попал в свой собственный сон. - Разве? - через стол проорал Кили, услышав его слова. - Мне кажется, они вполне веселые ребята! Фили одобрительно закивал, хлебая пиво и вино разом из двух кружек. Бильбо и представить себе не мог, что такое возможно, но Фили удавалось. Гномы, что называется, гуляли вволю. Хоть в темнице эльфы кормили их, но что такое еда по расписанию, когда тут жирным, соленым, сладким, сочным и горячим уставлен весь стол?! Фили, взяв пример с Бофура, тоже принялся подкармливать братца, подкидывая виноградины, с каждым разом все выше и выше, пока, наконец, Кили не свалился под лавку в попытке поймать одну. Жители Эсгарота засмеялись, будто гномы были невесть какими шутниками. Кили выбрался из-под лавки и повторил трюк с вином и пивом. - Вы просто ужасны... - пробормотал Бильбо, лениво обгладывая косточки. - Где ваши манеры? - Я обменял их, как только родился! - завопил Кили, у которого слух был, как у сыча. - На кружку пива и топор! - Топор! На стене висит топор… - воскликнул Ори, затянул песню, веселую и задорную, и остальные подхватили. Торин не пел, благодушно улыбаясь, и одновременно внимательно смотрел, следил за происходящим. - Такой холодный, - пожаловался Бильбо, подтягивая к себе тяжелую кружку, полную пива, хотя некуда было его пить, да и не стоило перебирать. - Кто? - поинтересовался Торин. - Ты. - Я не холодный, - проговорил Торин неожиданно мягко и тоже отхлебнул, - так надо. - Не только потому что надо, - пробормотал Бильбо, которого тянуло на пьяные откровенности, в шуме и гаме его слов почти не было слышно. - Ты такой холодный, потому что ты такой. - Глубокомысленно, - заметил Торин, и, сделав короткий глоток, незаметно приобнял хоббита. Бильбо ощутил тепло, разливающееся по телу, хотя в харчевне было жарко. Улыбающаяся девушка вновь подошла к ним, опять шлепнула Бофура тряпкой, хоть тот и не давал повода, и поставила перед ними блюдо с рыбой. Крупные, горячие истекающие прозрачным соленым жиром, куски покоились на ломтиках золотистой жареной картошки в окружении капустных листьев. - Капуста, - пробормотал Бильбо, глядя на это все. И, покачнувшись на лавке, увидел вдруг стремительно рванувшийся вверх потолок. Вокруг смеялись, пели, ели, пили, и аромат дыма смешивался с запахом еды и пьяными голосами, все это нарастало, как приближающийся прилив, и, наконец, накрыло с головой. *** - Живой? - негромко спросили его, когда Бильбо открыл глаза. Вокруг было темно, тихо, гулял прохладный западный ветер, который пах лесом. Бильбо сморгнул несколько раз, привыкая к темноте, стиснул то, что оказалось прохладными простынями, хрустящими от крахмала. Тишина, наполненная стрекотом сверчков, шелестом листвы и редкими птичьими криками, ласкала уши - точно так же, как холодная тряпица, невесть как оказавшаяся на лбу. Бильбо замер, ощущая, как гудят усталые ноги, как спокойствие и прохлада овладевают телом. Потолок все еще слегка покачивался, если вертеть головой, но уже значительно меньше. - Как хорошо... - едва слышно признался он. Тряпица исчезла, чтоб вернуться на лоб вновь, влажной и дышавшей свежестью воды. - Хорошо... - вновь выдохнул он, протянул руку и наткнулся на пальцы Торина, сильные и привычные. - Что со мной случилось? Торин отер его лоб, спустился к лихорадочно горячей шее, протер за ушами, отчего Бильбо благодарно застонал, и посмотрел на гнома в упор. - Ведь я выпил всего пару кружек... – пожаловался он, стискивая пальцы Торина. - И хорошо закусывал. Почему ты молчишь? Торин молчал, покусывая губу. Значит, нервничал, и сильно, раз это было заметно. - Мне надо сказать тебе кое-что... - отозвался, наконец, Торин, и Бильбо мгновенно напрягся, ожидая услышать все самое худшее. Торин встретил во время пьянки свою шикарную невесту и решил вернуться к ней. Торин разлюбил его. Торин никогда его и не любил. - Это серьезно, - сказал Торин, желая, видимо, подготовить Бильбо. А страх холодной змеей уже прополз по телу, сковал, словно паутиной - липко и прочно, Бильбо едва не забыл, как дышать. - Торин?.. - пробормотал он, губы не слушались, а язык присох к небу. - Ты ждешь ребенка, - с тихой торжественностью сообщил Торин, и зачем-то добавил, - от меня. Бильбо так и замер, уставившись на него во все глаза. Сердце, остановившееся было, вновь забилось, да так часто и неровно, что можно было ощутить, как оно дергается в груди. - Я... Ты... Но почему ты? - заговорил он, сам не зная, что хочет спросить и сказать. Силуэт Торина вырисовывался на фоне светлых стен и окна, в котором колыхались ветки деревьев. Торин улыбался, держа ладонь на его животе, но одновременно с этим был взволнован. - Ты пробормотал про капусту, прежде чем отрубиться, - сказал он, - а потом еще долго говорил про нее да про приметы, да про какого-то Брендибака, кстати, кто это? - Когда? - стиснул зубы Бильбо. - Когда блевал во дворе, - криво усмехнулся Торин. - Я... во дворе? - Бильбо почувствовал, как щеки и уши горят, на этот раз от стыда. - Ты хотел пойти блевать на озеро, но я тебя отговорил, - усмехнулся Торин, а Бильбо словно картину увидел: пьяный полурослик тошнится прямо посреди двора, а потом еще отталкивает гнома, который мешает ему пойти гулять на озеро. - Отговорил? - Практически. Помог тебе очистить желудок, принес тебя сюда и привел в порядок. - Спасибо, Торин. - Не за что, - посерьезнел тот, - это мелочи, про которые я и не стал бы говорить, если бы не твой треп про капусту. Про капусту, детей и прочую ерунду. - И ты так решил только с моего пьяного бреда? - Нет, - покачал головой Торин, - хоть я и не помню толком беременных нижних, но ты на сносях, как бы я не убеждал себя в обратном. - Вот как... - Бильбо закрыл глаза. Обхватил руками живот - тот еще не был достаточно круглым, хотя Бильбо никогда не интересовался деторождением и не знал, достаточно ли кругл его живот, или он пока еще уютное пивное брюшко? Впрочем, неважно, главное, что Торин в курсе. И незачем больше лгать. Бильбо откинулся на подушки. От сердца отлегло... Если, конечно, Торин не хотел еще что-нибудь ему сказать. - И что теперь, Торин? - вопрос вырвался сам собой. Уверенный в себе взломщик не стал бы вздергивать брови и вспискивать: "Что же теперь?!", а вот истеричный, капризный нижний в нем - вполне мог. - Самое главное, - медленно ответил Торин, стиснув его пальцы в ответ, - не бойся. Я не позволю тебе погибнуть из-за этого. - Ты боишься за меня? - Да. Больше всего. Торин не стал говорить лишнего, но вдруг вытянулся рядом с ним, заворочался, как большая сильная рыба. Осторожно прижался ухом к его животу, обхватив его бедра. В темноте и тишине спальни этот жест казался таким интимным и уместным, что Бильбо не смог сдержаться и застонал сладко. Торин не выпускал его - раскинувшись на кровати, впервые за много дней свободно раскинувшись, он подтянул к себе хоббита, сбивая подушки и простыни в один белый ком. - Ты рад? - тихо спросил Бильбо, уставившись ему глаза в глаза. Никто, конечно, не ожидал, что Торин в одночасье переменится, но тот мог бы и сам выразить свои чувства, без лишних расспросов. - Да, - Торин обхватил его плечо, стискивая так крепко, что еще чуть-чуть - и больно будет, - если бы сделали это уже в Эреборе, было бы лучше. Но я рад, что ты зачал. - Никогда не думал о детях, - тихо заговорил Бильбо, признаваясь ему, - никогда ни с кем не встречался всерьез, и детей не хотел. - Теперь хочешь - не хочешь, а ребенок будет, - сказал Торин так, будто от его решения зависело все, включая природу. Бильбо закрыл глаза, позволяя себя целовать - в шею, в уши, в щеки, в губы, везде-везде. Надо же, Торин был нежен и аккуратен, это Торин-то! - Я скоро растаю, как та пастила, - Бильбо отвернулся от него, поглядывая лукаво через плечо. Почувствовал, как Торин прикасается к его спине, чертит пальцами вниз, касаясь там, внизу - и ему хотелось, чтоб Торин продолжал. - Возьми меня, - попросил Бильбо, подаваясь бедрами, - я чувствую, можно еще. - Чувствует он, - забормотал Торин, не отрываясь, - ты не чувствовал, что зачал! - Я знаю, что можно, - Бильбо закрыл глаза, ощущая пальцы у самого входа, невольно выгнул спину, чувствуя сладкую дрожь, - ну же! - Скажешь, если будет больно, - отозвался Торин, вынимая пальцы, приподнялся над ним, вставляя член - уже возбужденный, уже готовый. Бильбо тихо выдохнул, понимая, что не хватает привычной ярости - обычно Торин брал его резко и сразу. Но сейчас дразнить его, мол, пойду и найду того, кто оттрахает меня пожестче, было не просто рискованно, а опасно для жизни - Бильбо понимал это, нутром чуял. В конце концов, во всем была своя прелесть - и в этих терпеливых, неторопливых движениях, и в дыхании Торина над плечом, и в члене, постепенно заполнявшем изнутри. Бильбо терся о простыню, нетерпеливо и часто, хотел целиком и сразу, стонал и кусал губы. Торин был неумолим. Не позволяя себе привычный ритм, он взял его так, как считал нужным. - Люблю, - коротко сказал Торин, и почувствовав, что Бильбо кончил под ним, тоже позволил себе это. И, откинувшись на скомканные простыни, он обнял хоббита, прижал его к себе, накрыв тяжелой рукой. Тени от деревьев за окном скользили по его лицу, по четкому профилю, красиво очерченным губам. - Тебе понравится, - сказал Торин, не выпуская его из рук. - Что понравится? - Не что, а где. В Эреборе, - проговорил Торин задумчиво, - в нашей спальне кровать будет больше, чем эта. - Зачем больше? Я в ней потеряюсь, - улыбнулся Бильбо. - Значит, такая же. И я найду те бриллианты. - Какие? - Это подвески на волосы и уши, - взмахнул рукой Торин, стараясь пояснить. - Похоже на эльфийские диадемы, только гораздо красивее и богаче. Ты будешь ждать меня в них. - Просто замечательно. Целый день я буду сидеть и ждать тебя? Торин посмотрел на него. При свете луны в его голубых глазах появлялось мерцание, похожее на блики на воде. - Днем ты будешь рядом, - решил Торин. - В бриллиантах! - воскликнул Бильбо, приподнявшись на локте. - В кружевах, да? И в короне... - Ты надо мной смеешься, полурослик! - Так запрети смеяться, - улыбнулся Бильбо, - закрой меня в спальне, наряди в камушки и забудь там. - Нет. Ты нужен мне, - Торин погладил его по щеке, - рядом. Всегда. - Ты мне тоже, - выдохнул Бильбо, уткнулся носом в его крепкую, пахнущую металлом и снегом грудь. И ведь леший с ним, с Эребором, не нужны ни камни, ни необъятные и непроходимые кровати, ничего не надо, только бы ты улыбался. И Эребор - все ради тебя. - Все, что бы ты улыбался, - проговорил Бильбо вслух. И Торин улыбнулся, услышав эти слова. *** Утро выдалось просто прекрасным. Бильбо и не думал, что ночь с Торином окажет лечебное воздействие. То ли суеверие насчет отцовского семени для успокоения плода было верным, то ли еще как, но он чувствовал себя просто замечательно, лежа в одиночестве и лениво разглядывая птичек на ветке. Птицы, пестрые, непохожие на ширских птиц, перекрикивались и, наверное, обсуждали чужаков. Бильбо повел плечами - вокруг везде был запах Торина, привычный и успокаивающий, можно было жить в этом запахе. Даже тот капризный нижний, просыпавшийся изнутри с движениями ребенка, не боялся ничего, не истерил. В дверь осторожно постучали, и Бильбо, наскоро натянув сорочку и бриджи, отозвался: - Я уже не сплю. - Оно и видно! - в комнату ввалились Фили и Кили. - Поздравляем! - завопили они оба разом, с таким глумливо-невинным видом, что Бильбо сразу заподозрил неладное. - Что случилось? - поинтересовался он, пока Кили разбрасывал по комнате цветы, а Фили, усевшись на кровать, разливал вино по кружкам. - Сегодня особенный день! - заявил Кили, тоже уселся на кровать так, что та жалобно скрипнула. - Только не это! - воскликнул Бильбо, учуяв запах вина. - Я вчера перебрал... - Да видели мы это! - захохотал Кили. - Вчера при луне гулял злой дядя с пьяным полудохликом подмышкой! - Кили, а ты будешь обо мне так же заботиться, если я перепью? - трогательно пробормотал Фили, а потом они оба расхохотались. - Торин нам все рассказал, - пояснил Кили в ответ на недоуменный взгляд Бильбо, - про ребенка. Ты молодец, здорово выкрутился. - Я не выкручивался, он сам заметил! - Вот и я говорю - ты правильно придумал, так и надо было! - Фили раздал всем кружки и Бильбо взял ее, не задумываясь. - Я серьезно, - сказал Кили, - ну сколько можно было от него скрывать? - Он тебе рассказал про ребенка? - Мне? Он всем рассказал! И все наши уже изрядно напились, пока ты дрых, - сказал Фили, опрокидывая кружку в себя, - мы третий раз к тебе поднимаемся, или четвертый. - А Торин? - А Торин на радостях напился так, что уснул под лавкой, - улыбнулся Кили, а потом сморгнул, - шутка. Торин, отметив с нами это дело, взял с собой Балина и Двалина и ушел в гости к градоначальнику. - Лучше бы он напился, - вздохнул Бильбо. Ничего не могло отвлечь Торина от дел, связанных с Эребором, ничего. - Ну ты нос не вешай! Нам же нужна будет провизия, коняшки-поняшки и прочее, чтоб чувствовать себя на склоне Одинокой Горы как дома! - воскликнул Кили. - Или ты предпочтешь сосать сушку? Не насосался еще? Бильбо сделал вид, что хочет треснуть Кили кружкой по уху, но тот увернулся. - Кстати, - посерьезнел вдруг Фили, - что-то мне не кажется, что дядя готов взять тебя к Одинокой Горе. - В смысле? - похолодел Бильбо, разом растеряв умиротворенное расположение духа. - В прямом. Как ты сможешь пойти туда? Это же верная смерть, - выдохнул Фили и помрачнел, - вот и остались мы без взломщика. - Нет, нет, погоди! - Бильбо спрыгнул с кровати и судорожно принялся одеваться, не попадая ногой в штанину. - Может, Торин не то сказал?! Я хочу идти с вами до конца! *** Но Торин так не думал. Вернее сказать, Торин совершенно точно все решил, и Бильбо все понял в тот момент, когда тот появился к харчевне. Вместе с гномами пришло несколько людей, важных с виду, и богато одетых, а сам гномий король держался так, будто захват Эребора - дело решенное. - ...о нем я и говорил, - сказал он, заходя внутрь, в зал, где за столом сгрудились все гномы и Бильбо, - мой партнер, который сейчас в затруднительном положении. - Я все понял, вашество, - отозвался самый важный из людей, видимо, градоправитель, - я понял. Мне не доставит никакого труда приютить у себя вашего любимого... Он не гном? - Нет, он полурослик. Бильбо, познакомься, - распорядился Торин, и хоббиту не оставалось ничего иного, как подчиниться. Конечно, Торин не оценил бы сейчас вопль "Я отправлюсь с вами в Эребор, чего бы мне это ни стоило!", да и Бильбо сам не хотел вести себя так при чужих. Поэтому он подошел ближе и вежливо поздоровался, а Торин одобрительно улыбнулся и приобнял Бильбо за талию. В награду за хорошее поведение, видимо. - Да-да, - заулыбался градоправитель, разглядывая их, - все будет так, как вы хотите. Мы ведь с вами друзья. Торин величественно кивнул и пригласил их за стол. А Бильбо, который не мог сейчас покинуть Торина, вынужденно уселся рядом, уткнулся взглядом в тарелку, размышляя над этой фразой. "Мы с вами друзья". Бильбо прошел вместе с гномами половину белого света, множество раз едва не погиб, спасал их и был спасен, и только недавно почувствовал, что это и правда дружба, что он свой, и гномы свои. А этот человек, зная Торина от силы пару дней, говорил такие вещи. Нет, Бильбо и раньше прекрасно знал, что слова есть слова, и что в Шире у него у самого было полно таких друзей, которые ничего не знали о нем, но тем не менее - нельзя же было лицемерить так нагло! Между тем, Балин вел беседу, Торин важно молчал, а Градоправитель поддакивал и кивал так часто, что был похож на диковинную игрушку. *** - Не верю ни единому слову! - заявил Кили, когда гномы собрались в спальне Торина на совет, рассевшись везде, где ни попадя. - И мне он не нравится, - заявил Нори, и многие его поддержали. - Нам с ним не детей растить, - отрезал Торин, обводя всех взглядом, - на экспедицию нужны деньги, а он готов выделить их. Или будем сидеть, кусать локти, поглядывая на гору? Кили завопил, что он не собирается никуда смотреть, когда пора пойти и взять свое, Фили присоединился к нему, Балин и Торин гнули свое, и воцарился совершеннейший бардак. Бильбо молчал, разглядывая узор на кружке, пока гномам не надоело спорить, и не объявили перекур. Кили уселся на подоконник и распахнул ставни - из окна повеяло вечерней прохладой. - Торин, я не хочу жить у него! - сказал Бильбо, когда споры поутихли. - У нас нет выбора, - сказал Торин, взяв его ладонь в свою, - если бы у нас он был, я бы поступил иначе. - Возьми меня к Одинокой горе, - тихо попросил Бильбо, оглядел всех, ища поддержки, но Балин покачал головой, Двалин отвел взгляд, а Бофур сказал: - Бильбо, так нельзя. - Это опасно, - вздохнул Кили, - хотя я буду скучать по твоему нытью. - Зачем ты так, Торин? - Бильбо посмотрел ему в глаза. - Зачем ты отстраняешь меня сейчас? Я ваш взломщик. - Это я виноват, - вздохнул Торин, подтянул его на себя и обнял, ласково обнял при всех, чего раньше не делал никогда, - я виноват, что сделал тебе ребенка. Но Бильбо, как я буду жить, зная, что ты погиб из-за меня? Бильбо замолчал, понимая, что Торин прав. Но от этого осознания легче не становилось. Воцарилось молчание, и в тишине было слышно только вечернюю песню сверчков.