Свой среди своих

У эльфов было тоскливо. День тянулся за днем, как смола, и конца не было видно. Гномы сидели в горе, ощетинившись на весь мир, весь мир сидел вокруг горы в шатрах и палатках. Бильбо тосковал, желая забиться в угол, в то время как решалась судьба нескольких государств Средиземья. Все носились с секретными совещаниями и планами, причем от хоббита ничего не скрывали - наоборот, Гэндальф настаивал, чтоб Бильбо принимал участие во всех советах. В другое время, в какой-то другой жизни ему, может быть, и польстило подобное - полурослик из Шира на совете! Но сейчас Бильбо куда больше бы обрадовался обществу кумушек, чтоб обсудить некоторые насущные проблемы: от какой пищи ноги отекают сильнее, какие травки нужно заваривать и пить, и что делать, чтоб не отваливалась поясница. В Шире все проблемы нижних обсуждались в одном кабаке за пивом, там же делились секретами, как кормить и воспитывать детей. Мужчины традиционно собирались там по вторникам и четвергам, но Бильбо подобные собрания игнорировал, не желая присоединяться к детному обществу, и всегда упоминал, что хочет оставаться одиноким холостяком. Ах, вот бы сейчас оказаться в Шире! Конечно, о нем судачили бы месяц, не меньше, в духе: "спятивший Бэггинс, который ушел в какой-то поход с гномами и вернувшийся в Шир с ребенком в подоле!". На сплетни можно было наплевать, да и подола у него не было, но вот обсудить все эти дурацкие, сокровенные проблемы очень хотелось. - Должно быть, я выгляжу просто ужасно, - пожаловался Бильбо одному очень славному эльфу из свиты Трандуила. Эльф не был прекрасным воином или выдающимся мудрецом, отнюдь. Эльф был назначен в походе виночерпием, выполнял всю мелкую работу в шатре Трандуила, а в свободное время не чурался бесед с хоббитом. Звали эльфа Гэлион. - О чем ты? - спросил Гэлион, протирая стол. - Об этом, - Бильбо кивнул на свой живот. - Скоро на нос полезет. - А ты собрался кого-то соблазнять? - Нет, что ты! Но и вот так вот, - Бильбо поднялся, оттолкнувшись от подлокотников с силой, - тоже ничего хорошего. - Ничего хорошего - это торчать здесь, - со знанием дела сказал эльф, - моя бы воля, я бы не покинул подземную крепость короля. - Я тоже, - вздохнул Бильбо, вспоминая, как славно они отдохнули с Торином в темнице. Тогда все еще было впереди. - Быть может, тебе сшить более подходящее белье? - задумался Гэлион, закончив со столом. - Чтоб поддерживало и подтягивало. Я даже смог бы составить выкройку. - Скажи, - хитро уставился на него Бильбо, - а ты сам никогда не носил ребенка? Гэлион замер, смутился и выпрямился, глянув на хоббита свысока: - У нас все иначе, чем у вас, полурослик. - Так носил или нет? - Да, - фыркнул тот сердито, - теперь ты доволен? - Прости, - усмехнулся Бильбо, - но мне совсем не с кем поговорить об этом, а ты такой славный, понимающий, такой хороший. Гэлион в ответ на лесть только нос задрал, хотя куда уж выше-то. - Я, между прочим, говорю от чистого сердца, - улыбнулся Бильбо, - а где твой ребенок? В рядах солдат? - За морем, - покачал головой Гэлион и вздохнул, - ушел, как только... Впрочем, неважно. Я тебе помогу. - Вот спасибо. А то я чувствую себя совсем не в своей тарелке. Можно мне вина? - Пьяница мать - горе в семье, - чопорно отозвался Гэлион, разлил на двоих и протянул кубок хоббиту. Тот охотно отпил, закусывая мятными пряниками. *** Год приблизился к своему концу, перевалил через границу нового года - и время вновь потекло по новой. Среди вершителей судеб, победителей драконов и королей Бильбо чувствовал себя очень странно. К тому же, несмотря на хитрым образом перешитое белье, Бильбо чувствовал себя неуклюжим, и это ощущение нарастало с каждым днем. Он гляделся в зеркало, ныл, недовольный собой и своим внешним видом, а Гэлион с присущей эльфам безжалостностью решил, что все от того, что у Бильбо нет его партнера, который мог бы вправить ему мозги. Бильбо в сердцах ответил, что эльфам в их балахонах можно до последнего месяца с пузом разгуливать и рожать на ходу, никто и не заметит. Гэлион вида не подал, но, кажется, обиделся, а Бильбо ушел из шатра, чтоб тихо поплакать где-нибудь в уголочке. В последние дни с настроением творилось что-то ужасное, и он держался из последних сил, чтоб на людях оставаться прежним, благоразумным, рассудительным и спокойным парнем. Но, как назло, на выходе он столкнулся с Бардом. - О, - сказал тот, - ты-то мне и нужен. - Зачем? - Собираемся на совет. Пойдем? - Да, да, конечно, - закивал Бильбо, больше всего желавший остаться в одиночестве. Но не мог же отказаться от лестного приглашения на совет. Хотя толку от него там не было никакого. Почти все, что говорил Трандуил, Бильбо пропустил мимо ушей, рассматривая его изящную фигуру и раздумывая над тем, как же удобно быть эльфом, высоким и стройным. Или так, или сидеть в Шире. Вот где он чувствовал себя удобно, ловко и не задумывался о собственной неуклюжести. Что могло быть лучше Шира? Гэндальф поймал его задумчивый взгляд и едва заметно улыбнулся. - Быть может, - подал идею Бард, - распилить этот злосчастный камень? Ограним его части по отдельности, я слышал, гномы так делают. И никто не останется внакладе. - Торин будет сражаться за Аркенстон до конца, - вздохнул Бильбо, хотя ему не давали слова. - И если так сделать, то он точно объявит всех своими врагами. - Думаю, просто так этот камень не разбить, - заметил Гэндальф, - раз он не сгорел даже в пламени дракона. - Значит, надо ужесточить осаду, - решительно воскликнул Бард, - мы же не можем стоять тут вечно. Припасы у гномов должны скоро кончиться, и Торин должен согласиться! - Давайте поговорим с ними еще раз, - проговорил король эльфов, высокий и прекрасный, и все невольно на него залюбовались, а Бард замер, прикусив губу. - Мне достаточно лишь тех камней, что принадлежат эльфам по праву. - Нам нужно больше, - вздохнул Бард, - но я же не прошу Торина отдать все или половину. Предлагаю завтра вновь выступить с переговорами. И никто ему не возразил. *** Бильбо не ожидал, что его потянут на переговоры, но Гэндальф, опустившись перед ним на колено, сказал: - Я не могу заставлять или принуждать тебя, Бильбо, но ты сам понимаешь, что можешь повлиять на Торина. - Как? - выдохнул хоббит, - не больно-то я ему нужен. - Может, ему напомнить о тебе? Он стал неимоверно упрям и жесток, и я не стал бы с ним церемониться, но я никак не могу поверить в то, что он потерял совесть и честь. - Не потерял, - жалобно вздохнул Бильбо, которому, несмотря ни на что, не хотелось, чтоб окружающие ругали Торина, - просто у него своя правда. - Нам нужен компромисс, - Гэндальф выпрямился и похлопал его по плечу, - и мы должны его найти. Но Торин не желал никаких компромиссов. В ответ на предложение мира, на еду и питье, он ответил смехом - насмешливым и яростным, будто нашел в недрах Эребора неистощимую кладовую, или научил своих гномов питаться камнями. На призыв о благоразумии он тоже не ответил. Бильбо стоял за спинами соратников и глядел на Торина, вскочившего на парапет. Торин был в доспехах, не просто в бригантине - на нем красовались кованые наплечники, сталь выглядела ослепительно яркой и прохладной, как весенний снег. Торин насмехался над всеми, уверенный в себе. - И тебе наплевать на разрушенный Эсгарот? - попытался пристыдить его Бард. - Я обещал вернуть долг, - сказал Торин, - а вы меня ограбили. Мне не стыдно перед ворами. Я вижу, вы и взломщика с собой привели. Бильбо едва не провалился под землю, поняв, что Торин заметил его - но все же вышел чуть вперед, не в силах поднять голову. Одежда уже давно ничего не скрывала, и от этого Бильбо чувствовал себя совсем несчастным. - Значит, у тебя все хорошо? - поинтересовался Торин, нехорошо ухмыльнулся, - я рад, что за тобой ухаживают и, ммм… необходимыми вливаниями. - Мистер Бэггинс пришел к нам, - заявил эльфийский король, вскинув голову, - за помощью в его положении, которую вы, Торин, не могли ему оказать. Но, в случае если он захочет вернуться к вам, я мог бы содействовать... - Нет, - отрезал Торин, мгновенно почуяв, чем дело пахнет. - Никаких содействий, никаких полуросликов. Да, я первоначально настаивал на том, что мистер Бэггинс останется со мной, но он предпочел вероломно сбежать. Бильбо вздрогнул, никак не мог сдержаться. И посмотрел на Торина. Тот сощурился. - Я не в ответе за действия мистера Бэггинса, - скрестил он руки на груди, - если он посчитал, что будет чувствовать себя лучше с эльфами и людьми, так тому и быть. Бильбо потерял ход игры, не понял всей комбинации, но Торин явно отказался, заметив ловушку. Это была политическая интрига, в которой Бильбо оказался всего лишь пешкой, но он был живым существом! И как же больно все это было, пусть даже ты лишь пешка и средство для надавливания на Торина. А давить на него было бесполезно, уж очень он был уверен в себе и непрошибаем. - Не хочешь - не надо! - воскликнул Бильбо, ломая, возможно, ход переговоров, но ему было наплевать сейчас. - Этой мой ребенок, и ты к нему отношения не имеешь! - Не знал, что ваш народ склонен вытаскивать семейный сор на всеобщее обозрение, - усмехнулся Торин невозмутимо, - но пусть так. Спорить с тобой не стану, полурослик. - Пусть так! - воскликнул Бильбо, чтоб оставить за собой последнее слово, хоть что-нибудь оставить за собой, в горле стоял комок, и Бильбо все ждал, ждал, ждал, что Торин скажет, мол, я так не думаю, Бильбо, я хочу, чтоб ты был рядом. Но минуты шли, минуты текли, Торин и в помине не собирался говорить такого. Бильбо отошел за спину Гэндальфа, потом побрел в направлении охраны. Нет, больше никаких советов, никаких переговоров, никаких политических игр. Там, где эльфийский король терял красивые камни, Бильбо потерял ни много, ни мало - своего верхнего, которого любил, несмотря ни на что. *** - Так проходит мирская слава, - хмыкнул Фили, сдул пыль с точильного круга. Смазал его остатками масла, найденного в одной из разрушенных мастерских, и уселся, попытался привести его в движение. - Ты это о чем? - спросил Кили, - об Эреборе? Или о точиле? - Обо всем. У всего есть свой рассвет и свой закат. Подай мне нож. - Держи, - Кили протянул ему нож, сощурился и тронул его за плечо: - ну так о чем ты? И что ты думаешь о дяде? - А чего о нем думать? Он прав. Мы не должны отдавать даже часть сокровищ под таким нажимом. - И с полуросликом он прав? - Забирай свой нож, - Фили даже не обернулся на брата. - И подай мне мой меч. - Держи. Ну, так что? Бильбо сглупил, конечно, но это же не повод вот так обращаться с ним? - Лес рубят… - фыркнул Фили, поворачивая лезвие под нужным углом, чуть повел плечами, когда искра ожгла палец. - Слушай, хоббит вообще сглупил, что с нами пошел. Изначально. И потом не раз еще глупости делал, но без него моя черепушка давно бы валялась в мушином овраге Лихолесья. И я считаю, что дядя сделал для хоббита лучшее, что он мог сделать. - Что он сделал? - Что-что, ну не тупи, - буркнул Фили, слова заглушил скрежет и шипение металла о камень, - следовало сразу отдать его Гэндальфу, как тот появился. - Да с какой стати Гэндальфу-то? - Мозги свои в ход пусти, братец, - Фили раздраженно проверил остроту заточки пальцем, - хоббит зачал, судя по всему, аккурат полгода назад. Еще через месяц у нас было бы два трупа. - Почему ты так думаешь? - Потому что на седьмом месяце это обычно и случается, Кили. Ты, конечно, ни хрена не знаешь и не помнишь, - Фили остановил круг, поднялся и посмотрел ему в глаза, - но ведь ты едва не убил матушку. Кили уставился на брата вначале мрачно и исподлобья, но потом губы его задрожали, и он выдохнул: - Как это? - Так это, - сощурился Фили, стиснул его плечи, - однажды мама сказала, что у меня появится братик или сестричка. Я чуть с ума не свихнулся от радости, на ушах ходил, а папа, дядя Фрерин и дядя Торин сидели, переглядываясь, словно в воду опущенные. А мама смотрела на меня и сердито говорила, что все будет хорошо, потому что она так решила. - И все ведь было хорошо! - До седьмого месяца, - вздохнул Фили, светло-голубые глаза чуть затуманились от далеких воспоминаний, - я ведь частенько прибегал к родителям в кровать и спал с ними, мне очень нравилось так делать. Потом мне запретили, потому что я брыкался во сне. А я... ну а что я, я соображал плохо, висел на ней днем, теребил, требовал внимания, тяжело ей было. В общем, однажды меня отдали дяде Торину и сказали, что мы с ним пойдем в путешествие. А я все понял, в один момент, потому что матушка выглядела так скверно, так устало, и я вдруг испугался, что уйду с Торином, а вернусь - и ее не станет! Я разрыдался и остался дома, забрался на потолочную балку и лежал на ней плашмя, вцепившись покрепче. И на меня махнули рукой, потому что собрались лекари, помощники, полон дом незнакомцев. Я лежал, дышал пылью и ревел каждый раз, как слышал "безвыходное положение", "рискованная ситуация", "можно попробовать, но других детей никогда не будет". И папа согласился, чтоб никого больше не было, чтоб только маму спасли. - А я? - буркнул Кили. - А ты выжил, визгун горластый, - усмехнулся Фили, - хотя все говорили, что умрут оба, и что такие семимесячные малявки обычно не жильцы. - Матушка об этом не рассказывала! - Конечно, стала бы она о таком говорить! Над тобой дышать боялись, а ты вел себя просто ужасно. И выглядел ужасно! - Фили вдруг расхохотался, - я ожидал крутого братика, даже поделил игрушки, не пожалев деревянный топор, принес все это тебе, думаю, сейчас играть станем - вот веселье начнется! - А я? - А тут лежит какой-то зареванный батон в пеленках, весь красный от плача! И сопли по всему лицу. - Прям уж по всему? - недоверчиво сощурился Кили. - Вот прям вот так, - усмехнулся Фили, потер его по щекам. - Тут я решил, что с тобой каши не сваришь, спросил у папы, на кой ляд нам орущий батон, а тот сказал, что ты вырастешь и станешь нормальным, правильным, хорошим гномом. Я папе поверил. Вот, до сих пор жду... - Ну ты меня всего опустил! - воскликнул Кили и накинулся на брата, повалил на пол. Фили хохотал, припоминая и поломанный топор, и заблеванную лошадку, и пеленки, которые он едва не самолично стирал. - А вообще, - выдохнул Фили, когда слегка успокоился, и помог брату подняться, - это было страшное время. И я очень рад, что ты появился. - Я, знаешь ли, тоже, - фыркнул Кили и притянул Фили к себе, обнял крепко-накрепко. - А что Бильбо? - А Бильбо сейчас разве что Гэндальф и поможет, - посерьезнел Фили. Глянул Кили в глаза, - если уж маме было тяжело на седьмом месяце, то что ждет нашего хоббита - даже подумать страшно. Странно, что Торин забыл об этом. - Он обо всем забыл, кроме Эребора, - вздохнул Кили, - надо наточить мечи как следует. Иначе оба получим выговор с занесением в грудную клетку. - Да, давай, - кивнул Фили и вновь принялся за дело. Точильный камень двигался на удивление ладно, высекая искры из стали. *** Прошла еще неделя томительных, тоскливых переговоров, потом другая. Бильбо не стал больше участвовать в советах, отмахиваясь дурным здоровьем, а время шло, и воздух словно сгущался перед бурей. Только в шатре у Трандуила словно ничего не менялось. Первый завтрак, второй, вместо ланча – бокал вина, а то и два. Настроение было никудышным, не жил, а выживал, как лодка с пробоиной: качается на волнах ни туда, ни сюда, вот-вот хлебнет воды по самый борт и пойдет ко дну. Гэлион совсем перестал церемониться, злоупотребляя ключами от сундука с вином. - Король узнает, - пробормотал Гэлион, разглядывая вино на просвет, - лишит меня должности. А что делать? - Понятия не имею, - отозвался Бильбо, неосознанно поглаживая себя по животу. Даже хорошо, что Торин не видел его таким. Очень хорошо. Торин говорил бы гадости, прижимаясь ухом чуть повыше пупка, шептал бы, что Бильбо никчемный, никудышный отец и партнер. Торин бы отымел его, поставив на четвереньки, потому что иначе невозможно было. Дурное настроение моментально ударило в голову похлеще вина. Не было рядом Торина, никто не говорил гадостей, никто не драл, прихватывая зубами за загривок, никто не прикасался к набухшей груди и не сцеживал редкие пока что капли. - Чего ревешь? - флегматично поинтересовался Гэлион, разливая остатки по кубкам. - Мне кажется, что я словно яблоко, упавшее в быстрый ручей. Куда меня принесет? - пробормотал Бильбо сквозь слезы и стер их, - где я окажусь? Я не знаю. - Я вижу, ты совсем раскис. Но ведь не так плохо быть яблоком в ручье. Есть и другие, гораздо более неприятные расклады... Бильбо так и не узнал, что хотел сказать Гэлион, потому что в шатер ворвался Леголас. Гэлион тут же подхватился с места, изящно пнув пустую бутылку в угол. - Мой принц, вы что-то... - Орки, - рявкнул Леголас, накинув на себя кожаную кирасу. Гэлион, дыша в себя, ловко и аккуратно затянул на нем все ремни, прочно застегнул пряжки. - Мистер Бэггинс, - Леголас обернулся к хоббиту, - там, снаружи, творится нехорошее. Я тебя прошу - не выходи наружу. Не в твоем положении. - Орки напали на лагерь?! - Очень много орков. Гэлион, вы что, пили? - Да, - потупился тот, - вино из виноградников Дорвиниона. - Вон как, - криво усмехнулся Леголас, - тогда выпейте еще. И не выходите наружу, пока я или отец не разрешат. До скорой встречи, мистер хоббит. - До встречи! Удачи! - воскликнул Бильбо, и голос его сипло оборвался. Он проводил взглядом Леголаса, а потом уставился на Гэлиона. Тот послушно тянул пробку из новой бутыли, поглядывая на хоббита: - Надеюсь, мой друг, тебя не тянет геройствовать и сражаться? - Мне горько слышать все эти крики, - выдохнул хоббит, вторя его высокому слогу, - но я бы сейчас хотел оказаться в Эреборе. - Там, наверное, безопасно. Твои друзья-гномы вполне смогут отсидеться за каменными стенами. - Наверное, - выдохнул Бильбо, вслушался в звуки битвы. Та самая буря, которая должна была случиться. Гэндальф был готов к этой буре, люди и эльфы тоже. Битва гремела, как гроза, а Бильбо ничего не мог поделать и был очень благодарен тому, что он сейчас здесь, с эльфами. В таком состоянии, каком он был, Бильбо не смог защитить даже самого себя. Гэлион оставил ему початую бутыль вина и ушел - его помощь и нехитрые навыки требовались в госпитале, развернутом прямо под открытым небом. И хоть порой Бильбо было очень страшно, он не решался выйти из шатра, оставленный всеми. Поглаживал себя по животу, успокаивая будущего ребенка в том, что опасности нет. Ее и не было, несмотря на то, что в каждую секунду волна орочьей атаки могла докатиться и до сердца эльфийской ставки, ведь эльфы и люди сражались храбро. Бильбо сидел один, ничего не зная о происходящем вокруг. Он думал, что Торин наверняка укроется в горе - но почему же ветер приносил приказы на кхуздуле? "Держать строй". Бильбо узнал бы эти слова и через полсотни лет, даже если бы никогда больше не услышал. Да, кхуздул был сложен... но забыть его было нельзя. *** Торин едва не погиб. Гэндальф был там, в гномьей ставке, у полумертвого Торина, и Гэндальф сделал все возможное. А потом отдал ему Аркенстон, потому что Торин заслужил. Без гномов ничего не вышло бы, без Торина и Даина, который шел ему на подмогу. Фили и Кили, оба израненные и изувеченные в битве, сидели молча и тихо, слушали, как хрипло дышит Торин - и как устало вздыхает Гэндальф. - Ты знаешь, - проговорил Торин, наконец, и кровь напитала свежие, белые повязки, вначале бледно, как арбузный сок, затем ярче и ярче. - Что? - Я кое-что переосмыслил. Мы однажды говорили об этом с хоббитом, - выдохнул Торин, разглядывая искрящийся Аркенстон, - помнишь историю о Сильмариллах? Гэндальф кивнул, а Торин задумчиво огладив подбородок, чистый, отмытый от грязи, запекшейся крови и копоти, сказал: - Можно сделать так, чтоб он оказался среди звезд? Слышал, что дед говорил о камне? Что якобы однажды он упал на землю с небес, сорвавшись неосторожно. Можно отправить его обратно? - На небо? - Да, - Торин откинулся на подушки и продолжил, бледный и серьезный, - сделай это, когда я уйду. На земле от него слишком много проблем. А на небе... мой народ будет видеть его каждую ясную ночь. - Я постараюсь, - сказал Гэндальф, и Кили едва не рассмеялся, кровь вновь потекла с его лица и закапала вниз. Но потом он с ужасом сообразил, что ни дядя, ни Гэндальф не шутят. - Так будет лучше, - выговорил Торин и тяжело сморгнул, - а сейчас я слишком устал и хочу отдохнуть. Приведи ко мне хоббита. Гэндальф выполнил его поручение. - Торин желает тебя видеть. Бильбо стоял за спинами, пока его не окликнули, не расступились. Торин лежал, глядя вверх, смертельно бледный, с уголка губ текла слюна вперемешку с кровью, надувалась блестящим алым пузырем. Бильбо, совершенно растерянный, подошел ближе, поддерживая такой мешающий сейчас живот. Посмотрел в его глаза, мутные и неожиданно темно-голубые, но Торин не успел ничего сказать, только коснулся пальцами его руки. И Бильбо вскрикнул, словно от резкой боли, зажмурился, свалился без чувств там, где стоял. Поднялась суматоха, его вынесли, стараясь не потревожить, а Торин все так же лежал, сосредоточенно рассматривая потолок и дышал, дышал, упорно сглатывая и сплевывая мешающую слюну.