19 дней спустя

Бродячие – или как там их называет Рик и компания – трутся возле хижины всю ночь: то отползают, то придвигаются. И все бормочут, бормочут что-то. В какой-то момент Крюку начинает казаться, что он разбирает отдельные слова в этом бормотании. Он передергивается и закрывает глаза в надежде все же отдохнуть. Почти никто не спит. Дремлет лишь Мэри Маргарет, и Дэвид время от времени мягко будит ее, когда она начинает всхрапывать, да уставший Генри свернулся калачиком на коленях Регины. Остальные бдят: напряженно, встревоженно. Разговаривать не хочется, да и опасно издавать звуки: хижина не так крепка, не так устойчива. А этих… сколько их там? Десяток? Сотня? Пара сотен? Темно, лиц не видно, только силуэты, но этого хватает. Рик с Мишонн сидят возле двери, держа оружие наготове. Какое-то время Крюк размышляет, не присоединиться ли к ним, потом решает не лезть. Оружия у него все равно нет, а с Мишонн перекинуться парой слов не удастся по вполне объективным причинам. – Может, выглянем? – тихо предлагает Карл. Он снял свою шляпу, и длинные волосы рассыпались по его плечам нечесаной паклей. Крюк лениво оглядывает его и думает, не мешает ли такая прическа. Рик смотрит на сына, потом просто качает головой, и Карл без труда понимает ответ, не влезая больше со своими предложениями. Крюк с некой завистью думает о том, что у него с отцом такого взаимопонимания никогда не было. В животе бурлит. Неплохо бы облегчиться, да вот только ведро, найденное Риком, стоит вовсе не в соседней комнате. Обычно Крюку все равно, какие звуки он станет издавать, но сейчас с ним рядом Мишонн, и они пока что не в таких отношениях. Какое-то время Крюк ворочается на диване, потом начинает кряхтеть, когда боль в животе усиливается. Регина поднимает голову, заприметив возню, и зло шипит: – Кому-то не спится на мягком удобном диване? – Он не мягкий и не удобный, – огрызается Крюк. Регина хмыкает: – Тогда почему ты все еще лежишь на нем? Крюк хочет напомнить о своей больной ноге, но в животе начинается откровенная война, и тут уже не до светских бесед. Он подскакивает и быстро ковыляет к ведру, на ходу расстегивая штаны. Хорошо хоть, что ведро стоит достаточно далеко. Крюк пытается примоститься, но получается плохо, в том числе и из-за ноги. Но боль в животе побеждает ножную. – Кажется, именно тебя придется скоро пристрелить, – смеется Регина, когда Крюк начинает издавать разного рода звуки. Кроме нее, никто не потешается, но и этого достаточно. – Пошла ты, – злобно отвечает Крюк, опорожняя желудок. Радость от облегчения на пару секунд затмевает собой чувство стыда. Регина не унимается: – Так забавно, что напасти преследуют только тебя. Что-то тут нечисто, а, Крюк? Крюк не успевает ответить. – Неплохо бы помолчать, – вмешивается Мишонн, и ее голос звучит твердо. – Потому что если ходячие сейчас полезут сюда, я выкину им того, кто слишком много говорит. Не издает звуки. Разговаривает. Крюк принимает выпад Мишонн как защиту в свой адрес и расслабляется – хотя куда уж больше. Стыд все еще немного покалывает, но все они люди. Крюк еще посмотрит, куда побежит Регина, когда припечет. – Я извиняюсь, – находит он нужным сказать, когда заканчивает свои дела. – Не дышите, если что. Снова смешок – на этот раз от Дэвида. Регина молчит, и это злобное молчание. – Лучше так, чем гнильем, – отзывается Мишонн. – А теперь сядь и помолчи наконец. Крюк так и поступает: забыв про диван, опускается на пол рядом с Мишонн и не слышит возражений. И правда – ведь пришлось бы снова разговаривать. Сколько они так сидят? Час, два, три? Время ползет очень медленно. Крюк успевает передумать множество вещей и заканчивает выводом, что неплохо бы вымыться. Хоть бы речку где найти или ручей – все равно, что, главное, чтобы было мокро. Тогда можно будет и поближе к Мишонн подсесть, а пока что приходится постоянно принюхиваться. На рассвете Крюк обнаруживает, что успел все же прикрыть глаза и вздремнуть. Кажется, и не он один, во всяком случае почти все выглядят отдохнувшими, разве что Рик заработал отличные мешки под глазами. Или они у него уже были? – С этой стороны чисто, – докладывает Мишонн, быстро поглядев в щель между досками, прикрывающими окно. Рик прижимается ухом к стене рядом с дверью и прислушивается. Все, понимая важность момента, сосредоточенно молчат. Генри жмется к Регине, Мэри Маргарет – к Дэвиду. Крюк бы непрочь прижаться к Мишонн, но в этот момент Рик выдыхает: – Тихо. «Куда уж тише?» – недовольно думает Крюк, но быстро понимает, что это не приказ. Там, снаружи, тихо. Что ж, это неплохо, очень даже неплохо. Можно выбираться отсюда. Дверь освобождают Рик и Дэвид, и звук сдвигаемого комода кажется очень громким. Крюк морщится, уже представляя, как на него сбегаются все трупы округи. Однако все продолжает оставаться тихим, и Мишонн с Риком выходят наружу, готовые дать отпор. Крюк почти сразу ковыляет за ними, не в силах больше находиться в хижине: еще и потому, что там откровенно воняет, ведь он не единственный за ночь захотел воспользоваться ведром. Лес такой, как обычно. Птицы, деревья, ветер – ничему и никому нет дела до всяких там восставших тварей. Крюк осторожно двигает поврежденной ногой и предлагает: – Надо найти ручей. Или озеро. Он думает, что встретит массу возражений, и вот уже, кажется, Регина открывает рот, но вмешивается Рик: – Хорошая идея, – кивает он. – Надо набрать воды. Он демонстрирует невесть откуда взявшиеся фляги, а Карл показывает потрепанный рюкзак с пустыми бутылками. Никто не спорит, даже Регина, которая обычно имеет собственное мнение по любому вопросу. Но сейчас ей, судя по всему, тоже хочется пить. Или умыться. Ручей они находят очень быстро, и он маленький и вялый. Крюк с облегчением погружает в него свою ногу, которую почти мгновенно сводит болезненной судорогой: вода ледяная. Легче становится только тогда, когда Крюк, ругаясь, отползает от ручья, гадая, удастся ли ему помыться. Вон, вроде, какие-то кусты есть… Он просит у Карла одну из бутылок, набирает воды, подозрительно оглядывается и скрывается в зарослях, где тщательно моет все, что требует помывки. Треклятая походная жизнь, он от нее успел отвыкнуть! В Сторибруке, конечно, было тухло, но не приходилось мыться в лесу. Когда Крюк заканчивает прихорашиваться и выходит на свет божий, никому нет до него дела. Рик что-то обсуждает с Эммой, Регина ревниво наблюдает за ними, Генри и Карл набирают воду во фляги и бутылки, Дэвид и Мэри Маргарет отдыхают, Мишонн… Крюк хмурится, потому что не видит Мишонн. А, вот же она! Совсем рядом. И тоже приводит себя в порядок. Настроение у Крюка ощутимо поднимается, когда он видит, как Мишонн, сняв жилет, поливает свои плечи водой из ручья. Катан лежит рядом с ней, и Крюк прикидывает свои шансы перед тем, как приблизиться. По всему выходит, что Мишонн уже не так уж сильно настроена против него. Так почему бы не попробовать? Тем более, что и нога уже не так сильно болит. Крюк не надевает плащ, оставаясь голым по пояс, и осторожно подходит с подветренной стороны, напрочь позабыв, в какой ситуации они находятся. И интимно шепчет перед тем, как опустить руки на обнаженные плечи Мишонн: – Хей, красотка, я ведь могу и помочь, как ты на это смотришь? В тот же момент ему в нос прилетает локоть. Он острый и крепкий, и после знакомства с ним нос Крюка взрывается осколками боли. Крюк валится на землю, хватаясь за лицо, и может только дышать ртом, который заливается кровью. Сквозь муть в глазах он видит, как Мишонн склоняется над ним. А потом слышит: – Никогда не подкрадывайся ко мне, понял? Ни капли сожаления в голосе. – Понял, – скулит Крюк, садясь и пытаясь заставить себя убрать руки от носа, но ведь тогда он лишится всей своей крови. – И никогда больше не трогай меня, понял? – уточняет свое требование Мишонн. Крюк и это понимает и осторожно кивает, уныло думая, что мыться придется снова. Хорошо, что он не надел плащ. Никто не помогает ему, но никто и не комментирует произошедшее. В данной ситуации это даже неплохо. Какое-то время Крюк борется со своим носом, которому явно нравится такое внимание, потом сидит и хмуро размышляет о своих неудачах. После Милы ему откровенно не везет с женщинами. Неужели кто-то проклял? Рядом садится Генри и улыбается, подавая платок. – Где же ты был раньше, дружище? – уныло улыбается в ответ Крюк, но платок берет. Немного думает, сворачивает его края и засовывает в ноздри. Теперь он выглядит как безумно смешное чудище, но, по крайней мере, кровь остановлена. Осталось немного вот так посидеть. – Я уходил с Карлом искать ягоды, – вздыхает Генри. – Ты упал? Очень больно? Он единственный, кто хоть как-то интересуется Крюком и его самочувствием, и Крюк не может просто так его отпустить. – Да, приятель, я упал, – хмыкает он, не в состоянии признаться, что получил за дело. – А ты, как я погляжу, сдружился с этим Карлом? Он осторожно поправляет платок, все еще ощущая вкус крови во рту. Генри неловко поводит плечами и смотрит куда-то в сторону. – Он много знает. И у него есть оружие. Это клево. Крюк чует «но» за всеми этими откровениями, о чем тут же спрашивает. Генри мнется, и Крюк подталкивает его плечом. – Эй, мы же приятели, – он протягивает Генри кулак, и парень, помедлив, легонько касается его своим кулаком. – Так что тогда? – допытывается Крюк. – Лучше бы это была девчонка, – тихо признается Генри, и видно, что ему немного неудобно говорить об этом. Крюк понимающе склабится. – Девчонки всегда лучше. В этом он с пацаном полностью согласен. И немного гордится тем, что Генри признался именно ему. Вряд ли Эмма с Региной оценили бы тот факт, что их сыночек дорос до того, чтобы думать о женщинах. – Надо ехать в Бангор, – говорит Рик, когда все собираются для того, чтобы обсудить план действий. – Вечно бродить по лесу невозможно, я предлагаю вернуться к шоссе и поискать машины. – И что там, в Бангоре? – презрительно хмыкает Регина, скрещивая руки на груди. – А что здесь, в лесу? – тут же парирует Эмма. Она явно на стороне Рика, и Регине это ощутимо не нравится. Крюк видит, как мстительно суживаются карие глаза. О-хо-хо, кажется, назревает схватка? Он с удовольствием поглядит! Но Регина подозрительно молчит. Ей есть, что сказать, это очевидно, однако ни слова не срывается с ее поджатых губ. Она сверлит Эмму взглядом, а потом с силой хватает ее под локоть и тащит за собой в сторону, будто бы им есть, о чем поговорить. И без свидетелей. Такая битва альфа-самок, ну или как там они себя называют. Да, Крюк пару раз читал женские журналы. Ладно, разглядывал картинки, но смысл был ему ясен. Да и Мэри Маргарет не раз называла так Регину. Кажется, она считала это оскорблением. Наступает неловкая тишина. Мишонн приподнимает брови, Дэвид порывается пойти следом за женщинами, но Мэри Маргарет останавливает его. – Не надо, – качает она головой, и Крюк с ней согласен. Пусть девочки разберутся между собой. Он бы, конечно, на это глянул, но вряд ли сможет подобраться незаметно. А снова получать в нос локтем как-то не хочется. Эмма возвращается первой и уверенно заявляет: – Итак, Бангор. Сколько до него? Вернувшаяся следом Регина выглядит умиротворенной. Крюк осматривает ее с ног до головы, пытаясь понять, не подменила ли ее Эмма там, в зарослях. – Миль сто-сто двадцать, – произносит Рик. – Я не уверен в том, сколько мы успели пройти. – Немного, – авторитетно заявляет Дэвид. – Тем более что ночь мы провели на одном месте. – Нужно было отдохнуть, – кивает Рик и оглядывается. – Я пойду вперед, Мишонн, ты со мной. Остальные – следом. И поспешите: я хочу выбраться из леса до темноты. Если ему и хочет кто-то возразить, то не успевает: Рик уходит быстро и неумолимо. Он взял на себя бремя лидерства в их маленькой группке, и пока не нашлось никого, кто хотел бы ему с этим помочь. Даже Регина, создается впечатление, смирилась и только по инерции порыкивает, когда кривится ее корона. Мишонн проходит мимо Крюка и на секунду задерживается. Он пользуется этой секундой, чтобы поспешно выдернуть платок из носа и тут же пожалеть об этом, потому что ткань пристала к коже. – Ауч! – Извини, – говорит Мишонн, и по выражению ее лица не скажешь, что она действительно сожалеет. – Но ты подошел сзади. – Да понял я, понял, – угрюмо отвечает Крюк, осторожно ощупывая нос. – Сам виноват. Он даже не пытается, как обычно, обвинять в случившемся кого-то еще. В самом деле: захотел, подошел, получил. Все логично. Взгляд Мишонн немного теплеет. – Пусть это будет твоей самой страшной раной, – кивает она и уходит, не оборачиваясь. Крюк долго смотрит ей вслед, пока кто-то не толкает его в плечо. – Чего встал-то? – интересуется Регина. – Или хочешь тут остаться? Не думаю, что кто-то будет против. Она скалит зубы, настроенная на перепалку, раз уж не удалось, по всей видимости, с Эммой, но у Крюка нет настроения ругаться. – Ты давай это… не отставай, – бросает он и устремляется вслед за уходящими Дэвидом и Мэри Маргарет. Впереди виднеются тощие фигурки Генри и Карла. Крюк, чья нога уже почти не болит, старается идти как можно быстрее и мечтает о том времени, когда они доберутся до этого Бангалора или как там его. В большом городе – большие дома. Там наверняка есть, где развернуться. Крюк не думает, что в большом городе еще и много жителей. Он просто идет вперед.