Тод. Капитан умер, да здравствует капитан!
«…я не смог оставить его на станции совершенно одного, так что забрал мальчика с собой. Его долго лихорадило, и в какой-то момент мне начало казаться, что он не выживет. Но он справился. Сказал, что его зовут Теодор. Я попытался называть его «Тео», но он очень болезненно реагировал на подобное сокращение… Хотел бы я знать, почему. В итоге мы сошлись на том, что ему больше нравится Тод. Из разговоров я смог понять только то, что так звали его няньку. Гувернера, как называл его мальчик. Кажется, они были довольно близки. По крайней мере ближе, чем мальчик был со своим отцом. Кто знает, может быть, однажды ему пригодится это прозвище. А я, пожалуй, буду называть его Теодором. Красивое имя, среди пиратов такого не встретишь». Страницы старого дневника пахли какой-то особенной разновидностью пыли, скапливающейся только на книгах. А еще они пахли травой и земляничным гелем, которым любил мыть руки Кондрад. Иногда между ними попадались чешуйки ящериц, и Тод, листая их, грустно улыбался, вспоминая, как тайком прокрадывался к ящерам тетушки Мо, чтобы погладить этих жутковатых скакунов. Мо научила его шить, заваривать чай и заботиться о тех, кто рядом. Она всегда была где-то неподалеку, что бы ни происходило на корабле, и если начиналась драка или нешуточный спор, выныривала из тени с подносом чая и сладостями. Самым удивительное было то, что пираты всегда затихали при ее появлении. Даже начинали улыбаться. Тод так и не смог понять, как ей удавалось успокоить готовых выхватить пистолеты мужиков, просто посмотрев на них и предложив чай, и потому просто восхищался ей. Мо забрало время. Она умерла тихо: просто не проснулась однажды. Тод помнил, как пусто стало на корабле, когда украшенная пестрыми флагами и тряпками похоронная капсула отлетела от «Изабеллы», вливаясь в огромное кольцо кладбища, вращавшегося вокруг Тортуги. Но тогда эту пустоту смог заполнить Кондрад. Он горевал гораздо больше остальных, но старался оживить атмосферу. Но затем не стало и Кондрада. «Изабелла», ставшая «Ветром свободы», казалась сиротой, и Тод не нашел в себе сил вдохнуть в нее жизнь. Его хватило только на то, чтобы привезти на Тортугу немногие оставшиеся после атаки ведьм шкафы и сделанные Кондрадом снимки Старого мира. Все это он передал в архивы на расшифровку, а сам остался ждать сборище капитанов в небольшом домике на окраине базарной площади, — тоже доставшемуся в наследство от Кондрада. Покачав головой, Тод вложил в старый дневник закладку и вернул его в сундук. Он очень смутно помнил свою жизнь на станции клана торговцев информацией: прошло слишком много времени. Ни тепла, ни заботы, ни страха — совсем ничего из того времени не отложилось в его голове. Только вдолбленные учителями и наставниками правила работы торговцев и базовые сведения о работе их интерфейса, да смутная фигура отца. Гораздо лучше он помнил время, проведенное на «Изабелле», у своих приемных родителей. Тихий смех Мо, когда Тод пытался впервые вдеть слишком толстую нить в тоненькое игольное ушко; горящие глаза Кондрада, рассказывавшего ему на ночь историю из прошлого пиратов; их заговорщические взгляды, когда они впервые отпраздновали день рождения Тода. Он скучал по ним. Даже теперь. Именно их он привык считать родными, и они ими и останутся для него. Навсегда. Услышав шум снаружи, Тод улыбнулся и поднялся с подушки, убирая остывший чайник с низкого столика. Он как раз успел залить кипятком свежие чайные листья, когда дверь дома с грохотом распахнулась от пинка: — Теодор! Тащи свою задницу сюда, я видела твой корабль в порту! — сжимая в механических ладонях два объемных тюка, Ледна ввалилась внутрь. — Тод, — поправил он ее, расставляя на подносе чашки. — Рад видеть тебя. А Нел?.. — Она задержалась на площади, — Ледна мотнула головой в сторону входа, сваливая тюки под лестницей на второй этаж. — Увидела прилавок с очками. — Ей нужны очки? Но зачем? Тод вышел из-за ширмы, отгораживавшей тесную кухоньку от всего зала, и осторожно поставил поднос на столик. Ледна с удовольствием плюхнулась на подушки рядом и потянулась: — Да не ей, а Вонгу. Парень наотрез отказался заменять себе глаза, а работать как-то надо. Так что она решила подарить ему очки. Чтоб и увеличение, и ночное видение, и… в общем, чтоб работали, как ее глаза. Понятия не имею, где она такие найдет, если честно. Тод слушал, разливая чай по чашкам. — Мы ведь успели? — неожиданно оборвала себя Ледна. — Конечно. До сборища еще полдекады. — Ух, отлично. Тогда… — Да, — Тод кивнул, протянув ей горячий чай. — Вечером полетим к их могиле. Впятером. — Ари? Не заметила их корабля. — Они сегодня только должны прилететь. По крайней мере, обещали, когда мы расставались. — Так даже лучше. И… спасибо, что остался здесь. Не знаю, как бы я вернулась в пустой дом. Они помолчали, вдыхая чайный аромат и слушая гул площади за приоткрытым окном. Полупрозрачная серебристая занавеска едва колыхалась, и притороченные к ее краю миниатюрные бубенцы лениво тренькали. Изредка пролетающий мимо дрон поднимал более сильный ветер, заставлявший звенеть не только бубенцы, но и висящий под потолком ветряной колокольчик. Дверь снова отворилась. — Привет. Давно не виделись, — Нел сбросила кожаную сумку к тюкам сестры и тоже уселась к столику. — Нашла очки? — Тод налил ей чай. — Да? Да, конечно. Не совсем такие, как нужны. Но нашла, — она вытащила из кармана жилета округлые очки со слегка ржавыми дужками. — Почищу и доработаю. Будут в самый раз. Перестанет путать детали наконец. — Можно? Нел кивнула и протянула Тоду очки. Он осторожно надел их: вокруг заплясали цветные круги. Нахмурившись, Тод пару раз провел пальцем по стеклам, настраивая резкость, и удовлетворенно кивнул: встроенный в очки интерфейс был довольно неплох для такого хлама. Увеличение, поддержка демонстрации макета и вызова основных сведений, встроенный анализатор структуры предметов… Действительно, неплохо, если научиться пользоваться. — Глаза все равно лучше, — пожала плечами Нел, забирая очки. — Удобнее. Нет необходимости ручного контроля. — Попробуй объяснить это нашей принцессе, — фыркнула Ледна в чашку. — По-моему, он будет ломаться даже если ему родные глаза выбить. — Спорно. Тод отошел в подвал за сладостями, оставив сестер допивать чай. Заодно он решил захватить и что-нибудь из готовой еды на случай, если близнецы прилетят в ближайшее время: тогда можно будет устроить небольшой ужин перед тем, как отправиться навестить похоронную капсулу Мо и Кондрада. Тод чувствовал, что это было важно: перед сборищем, на котором он должен будет защитить дело Кондрада, побывать там. Как бы не оказалось, что в последний раз. Предстояло много дел, и Тод не был уверен, сможет ли вернуться на Тортугу в ближайшие годы, а если и сможет — найдется ли время на сентиментальные поступки… Громкий хохот сверху подсказал, что близнецы уже прибыли, и Тод поторопился вернуться. Он поднялся как раз в тот момент, когда близнецы склонились к Ледне, целуя ее в щеки. — Мы рады видеть тебя… Тод, — слегка запнувшись на имени, кивнули они. — И у нас есть хорошие новости. — Выкладывайте, — он разложил еду на столе и зашел за ширму в поисках еще двух чашек и чайника побольше. — Мы добрались до всех. Все корабли с дальних рубежей прибудут на сборище, и все они готовы до последнего поддерживать блокаду. А капитан «Глотки мира» готова оказать помощь и в иных начинаниях, если будет нужно. — Старушка Кристин все еще скрипит? — Тод удивленно вскинул брови. — Вполне. Когда мы разговаривали, она хвасталась, что заменила на механику все, кроме мозга, но, дословно: «это лишь вопрос времени». Нел заинтересованно встрепенулась, и по тому, как жадно загорелись ее глаза, Тод понял, что Кристин будет вынуждена задержаться надолго после сборища. Но тем лучше: к тому времени должно стать окончательно ясно, что было в книгах Старого мира. Может быть, там найдутся полезные чертежи, которые сможет воплотить только команда «Глотки мира»? Лучших механиков среди пиратов попросту не было. Нел тоже была бы среди них, если бы Ледна не пригрозила закоротить все схемы Кристин, посмей та забрать ее сестру. — А еще мы принесли подарки, — Ари хлопнули в ладоши и принялись выгружать из сумок разнообразные копчености, консервы и что-то совершенно не поддающееся опознанию. — Гостинцы с окраин, испортиться еще не успели. И, гм… Замявшись, они достали цепочку, на которой висел окованный серебром острый клык, и протянули ее Ледне: — Мы подумали, тебе он подойдет. Зуб глубоководного… — Я вижу, чей он, — сипло отозвалась Ледна, выхватывая подарок и обнимая близнецов. — Чтоб вас разодрало гранатой, зачем вы полезли к нему? Он же вас мог разодрать! — Потому что хотели тебя порадовать. И обзавестись страшной историей с охоты, — они помогли Ледне застегнуть цепочку на шее и, наконец, уселись к столу. Тод налил всем чай, пытаясь сообразить насколько бестактным будет вертевшийся на уме вопрос о возможности совместной жизни сестры с близнецами. По всей видимости, чересчур. * * * Лодка тихо поскрипывала, медленно продвигаясь вдоль широкого кольца похоронных капсул, межу которыми болтались небольшие ящики и совсем маленькие коробочки. В капсулах лежали те, чьи тела вернулись на Тортугу. Остальное занимали те, кто умер слишком далеко от дома, от кого в лучшем случае остался лоскут кожи или осколок кости. Большую часть таких ящиков занимали личные вещи, которые семья погибшего, — если она была, — не смогла оставить себе или продать. Наконец, вздрогнув и застонав, лодка остановилась над небольшой, замотанной в поблескивающую в отблесках огней Тортуги материю капсулой, к которой цепью был пристегнут резной ящик. Пустой, конечно же. Ведьмы не позаботились вернуть тело Кондрада. — С днем рождения, па, — грустно улыбнулась Ледна. Близнецы встали рядом, ободряюще сжав ее ладони. — Надеюсь. Они с мамой стали новой звездой, — Нел не мигая смотрела в иллюминатор. — Очень яркой. Тод промолчал. Перед его глазами почему-то стоял Старый мир — безмолвный и холодный, замерший во тьме вокруг своего погасшего солнца. Казалось, что они сейчас похожи на этот мир — потерявшие свою самую яркую и теплую звезду люди… Вот только Кондард оставил им не мрачный и пустой космос, а мечту, живую, достижимую мечту. А к ней — множество записей и снимков, информации, накопленной поколениями, и почти законченный план. До сих пор Тод старался не думать о нем, боясь, что не сможет справиться один. Еще хуже были еще свежие воспоминания о Кондраде, мешавшие мыслить трезво. Но теперь, стоя у его могилы, Тод наконец вспомнил о днях, когда они возвращались из Старого мира, без боли. С неожиданной ясностью он вновь услышал мягкую речь Кондрада: «Нам понадобится вся удача, мальчик. Я думаю, мы должны похитить ведьму. Не бойся, я помню, что это невозможно. Но именно совершение невозможного превращает мечту в реальность! Начать стоит с их слуг. У кого-нибудь из них рано или поздно подойдет срок, когда его судьбу будут просчитывать заново… Вижу, что ты меня понимаешь. Самое сложное — найти такого слугу. Я очень надеюсь, что в книгах, которые мы везем, найдутся зацепки: вряд ли там будет информация о быте, но, возможно, из сведений об их обществе или том, как они справляются со своими расчетами, мы сможем узнать нечто, позволяющее худо-бедно составить собственный прогноз. Настоящая, живая ведьма на нашей стороне может существенно изменить баланс сил. Знать бы еще, есть ли шанс сделать ее прогнозы точнее прогнозов матриарха… Но все по порядку, не так ли, мальчик?» — Так, — тихо отозвался Тод, и его голос прозвучал неожиданно резко в тишине лодки. — Все нужно делать по порядку. Чувствуя, как его наполняет решимость, он вернулся было за руль лодки, правя обратно к Тортуге, но на секунду притормозил: среди ярких огней порта ему привиделась тень. И эта тень смеялась. * * * День сборища всегда был самым шумным днем на Тортуге, особенно когда собирались все ныне живые капитаны. На кораблях в такие дни оставалось лишь несколько человек, остальные пираты сходили на родную землю. И не важно было, что земля эта была искусственно создана внутри астероида, а многие из ныне живущих пиратов родились на совсем иных планетах: Тортуга была их единственным домом, и роднее ее не было у них никого. Кого бы ни любил пират, куда бы ни летел и с кем бы ни сражался, его сердце всегда было здесь, среди увитых зеленью домов, цветных фонарей и ветряных колокольчиков, отполированных пестрых камешков и пыльных ковров, среди запахов специй и сладостей, разносимых теплым ласковым ветром. Сколько бы крови, ожесточающей человеческое сердце, не было пролито, вид узких улочек Тортуги и гомон ее базара будил слезы нежности в каждом из них. И пока капитаны собирались под пиратским флагом в крупнейшем из зданий Тортуги, остальные собирались по тавернам, борделям и маленьким лавочкам, обнимали родных под низкими потолками своих домов или пили, восседая на коврах чайных под открытым небом. Тод занял свое место в зале сборища, разглядывая остальных капитанов. Их было не так уж и много: всего чуть больше сотни. Часть он видел впервые, а это значило, что сборище начнут с представления новых и минуты тишины по погибшим. — Все пришли? Прекрасно, — вторя его наблюдением, прохрипел, пригладив густую бороду, Одноглазый Вегест, хранитель архивов Тортуги и единственный не-капитан, имевший право присутствовать на сборище. — Сегодня мы приветствуем двадцать трех капитанов, добывших себе корабль или сменивших ушедших. Мы молчим, провожая в последнее плавание капитанов «Алой рыбы», «Синеглазки», «Морского зова», «Кровавой пасти», «Изабеллы», «Мирного неба»… Вегест продолжал зачитывать освободившиеся имена кораблей, которые мог теперь взять любой капитан-новичок в память об ушедшем. Тод слышал, как шепот сотен капитанов сливается в один, повторяя за каждое из них и прощаясь с теми, кого любили, уважали, с кем пили и сражались бок о бог долгие годы. Когда список был прочтен до конца, в зале ровно на минуту померк свет. Даже окна под потолком, выходившие на улицу, закрылись плотными шторами. И во тьме тихо, постепенно нарастая, вновь зазвучал голос Вегеста: — Легкого плавания ушедшим. Доброй охоты тем, кто пришел им на смену. Тортуга приветствует капитана Вальбранда и его корабль, «Цвет жизни»; капитана Бао и ее корабль, «Нефритовую маску»; капитана Джека и его корабль «Жемчужину»; капитана Тода и его корабль, «Ветер свободы»; капитана Йонг и ее корабль, «Черничное перо»… Когда Вегест называл имя, над названным капитаном загорался яркий оранжевый огонек, освещая его. Когда же был назван последний, в зале ярко вспыхнул свет. Сборище было открыто. Тод опустился на свою подушку, напряженно вглядываясь во вспыхнувший под потолком экран. — Сегодня Тортуга должна решить, куда ей двигаться дальше, — Вегест кашлянул, и на экране появилась карта освоенного космоса. — Изменить ли ей текущий курс, или двигаться в прежнем направлении. Также открыты вопросы о блокаде связи, инициированной капитаном Кондрадом; выделении ресурсов на расширение верфи; проработки общего интерфейса для всей Тортуги на основе общих интерфейсов команд кораблей; результатах исследовательских полетов к рубежам и возможностях организации новых баз вдали от обжитых путей; новинках вооружения, замеченных во время абордажей. Если у капитанов есть новости, не входящие в список, они смогут ими поделиться после основного обсуждения. Все ли понимают, о чем пойдет разговор? Зал ответил тишиной. — Прекрасно. Тогда начнем с курса Тортуги, — Вегест вздохнул и уселся на свою подушку. — Сначала голосование. Прошу всех капитанов высказаться за или против изменения курса. Тод, на секунду задумавшись, коснулся зеленой кнопки на панели перед собой. Насколько он помнил рассказы Кондрада, обсуждения и споры начинались только в тех случаях, когда голосование не заканчивалось принятием единогласного — или более-менее единогласного, — решения. И споры сотни человек всегда затягивались надолго… — Девяносто пять процентов за изменение курса, пять процентов воздержалось, — огласил итоги Вегест. — Возможный курс к пределу обитаемого космоса предлагала капитан Кристин. Курс к границам Хайльстейна предлагал капитан Грегор. Курс вдоль границ империи Мьёдонг предлагали капитан Ари. Курс… Тод старался не заснуть, слушая перечисления возможных курсов и краем глаза просматривая их на экране. Каждое предложение сразу же проходило через общее голосование, но как бы Тод ни старался не отставать, сходу оценивая возможности, в конце концов ему пришлось сдаться и признать, что он запутался в бесконечных кривых. На четвертом десятке предложений он начал голосовать наугад, и искренне ухмыльнулся, заметив, как точно так же поступили не меньше половины капитанов вокруг: зевая и почти не смотря на экран, они в лучшем случае нажимали одну и ту же кнопку. Некоторые зажмурившись явно проговаривали про себя считалочку прежде, чем нажать. Другие бросали монету. Иные выстукивали ритм застольных песен по кнопкам… — Курс выбран единогласно, — наконец, объявил Вегест, и все с облегчением посмотрели на оставшуюся кривую на экране, запоминая ее или копируя в личный интерфейс. В ближайшие годы Тортугу можно будет найти в одной из точек этой кривой, и только там. — Следующий вопрос: блокада связи. На экране вы можете увидеть свод данных по ее итогам, предоставленных капитанами, и развертку кратких выводов. Итак, в ближайший час прошу всех капитанов высказаться за или против ее продолжения. С замирающим сердцем Тод, ни секунды не колеблясь, нажал зеленую кнопку, и дальше просто смотрел, как по экрану побежали строчки цифр. Стоимость информации о пиратах выросла в сотни раз. О некоторых — в тысячи. Информация о Тортуге стоила заоблачные суммы. За время блокады в общий флот Тортуги был передан десяток новых кораблей, и тонны частей для верфи. Общая добыча на порядок увеличилась. Приток свежей крови в команды, безопасность перевоза семей новичков, количество успешно скрывшихся от погони… Тод чувствовал гордость. Частично это было его заслугой, хотя и очень косвенно, но гордился он своим приемным отцом. И наблюдая, как в разных концах зала притихшие капитаны давали зеленый свет продолжению блокады, Тод снова на краткий миг ощутил его присутствие рядом. Капитаны, летевшие с дальних рубежей, также не колебались. И их оказалось достаточно, чтобы голоса немногих противников окончательно утонули в общем хоре: — Восемьдесят шесть процентов за поддержание блокады, двенадцать — против, два процента воздержалось. Блокада остается в силе, — подвел итоги Вегест. Он переключил было экран на смету расширения верфи, как зал огласил мощный бас: — Скорее, вы расцелуете мой волосатый зад! Тод вздрогнул. Капитаны вокруг оживились: некоторые хмурились, но большинство ухмылялось, потягиваясь и ища глазами кричавшего. Вегест нахмурился: — Вик. Ты знаешь правила. — Конечно, — грузный капитан «Шалой кобылы» поднялся с подушки, разминая плечи, — я знаю. Получше многих салаг здесь! Флот Тортуги всегда был самым мобильным! А еще я знаю, что наши боевые катера стервятниками слетались к беспомощным торговцам, снимая шкуру с их теплого брюха, потому что кооперировались быстрее врага! А теперь что? Либо летай в одиночку, либо торчи декадами в какой-нибудь выгребной яме, надеясь, что мимо пройдет капитан! И все почему? Потому что какой-то сопляк надавил на жалось сборища? Что стало с отчаянными храбрецами Тортуги? Где ее грозные дети? Вик сплюнул себе под ноги, презрительно оглядев капитанов. — Жалкие трусы. Пародия на пиратов! В зале поднялся гомон. Кто-то восторженно кричал, подняв кулак к потолку, иные возмущенно качали головами или хватались за оружие. Было видно, что некоторые капитаны едва сдерживаются, чтобы не пристрелить Вика на месте: Тоду даже показалось, что он слышит, как скрипят зубами сидящие рядом Ари. Он и сам чувствовал нарастающее раздражение от подобного пренебрежения, но больше — глухую обиду за Кондрада. Такое случалось и прежде между пиратами: непримиримые противоречия из-за чьей-то тупости, неприязни или просто желания повеселиться. Так пираты спорили. Правда, Тод не припоминал, чтобы кто-нибудь рассказывал о спорах на сборищах — капитаны либо были немного разумнее остальных, либо просто не выносили свои споры на публику. В любом случае… — Ублюдок, — прорычала Ледна, поднимаясь с места. — Мало того, что ты хочешь погубить работу отца, который пытался спасти наш дом, ты еще и идешь против всех нас? — Не всех, детка, — Вик нахально оскалился, — только против восьмидесяти процентов. Ледна взвилась, выхватывая пистолет, но наткнулась на спину поднявшегося Тода. — Сядь, — тихо и спокойно бросил он через плечо, а затем холодно посмотрел на Вика. — Ты знаешь правила. И прежде, чем началась свалка, я вызываюсь быть твоим оппонентом в этом споре. — Так и знал, — тот оглушительно расхохотался. — Ну что, кондрадов выкормыш, давай поспорим! Вик медленно, нарочито лениво перекинул висящее за спиной ружье в руки, щелкнув тумблером заряда. Капитаны, сидевшие между ним и Тодом, отодвинулись в стороны, образовав живой коридор. Кто-то в толпе уже начал принимать ставки. Краем уха Тод услышал, что ставили в основном на Вика — его лучше знали и, похоже, не сомневались в его преимуществе. И все же отступать было поздно. Тод глубоко вздохнул и резко присел, увернувшись от первого, пробного выстрела. Капитаны загудели громче, а он вытащил из-за пояса небольшой тонкий кинжал и, то и дело перекатываясь и мешая Вику целиться, рванулся вперед. В висках шумело. Капитаны что-то кричали — то ли ободряюще, то ли разочарованно, — и барабанили по полу ладонями, призывая продолжать спор. Прежде, чем Тод успел подойти на достаточно близкую дистанцию, его дважды опалило зарядом: в первый раз он едва успел отпрянуть от яркой вспышки рядом с правым виском, во второй — нарочно позволил задеть левое предплечье, чтобы подойти максимально близко. А затем он, едва целясь, метнул кинжал. И резко бросился на пол, ожидая нового выстрела. Но его не последовало. Поднявшись, Тод уже спокойно подошел к хрипящему Вику, вцепившемуся в торчащую из горла рукоять, и вытащил кинжал только дождавшись, пока хрипы стихнут. — Спор окончен, — спокойно возвестил Вегест, вызывая команду уборщиков. — Аргументы капитана «Свободного ветра» оказались весомее. Мы провожаем Вика, капитана «Шалой кобылы», в его последнее плавание. Он не оставлял записей о передаче командования, так что новый капитан присоединится к нам на рассвете, когда команда решит судьбу корабля. Есть ли еще желающие оспорить решение сборища? Капитаны зашумели, разбирая выигрыши и рассаживаясь по местам. Больше возражений ни у кого не нашлось, и Тод с облегчением уселся на свою подушку, осторожно касаясь начавших чесаться краев обожженной раны предплечья. — Спасибо, — тихо шепнула ему Ледна. — Ты был милосерднее меня. Он криво улыбнулся и попытался сосредоточиться на мелькающих на экране цифрах сметы на верфь. Впереди было еще достаточно вопросов для обсуждения, и он искренне надеялся, что они пройдут без споров.Вонг. Пироги и тайны
За свою недолгую жизнь Вонг видел не так много планет и, тем более, обжитых астероидов, но был абсолютно уверен, что Тортуга не была похожа ни на один из них. И дело было не только в ее ярких огнях или местных обычаях: почему-то ступив под трепещущие на теплом ветру гирлянды, растянутые над узкими улочками, Вонг ощутил себя дома. Это не было похоже на то, что он чувствовал во дворце своего отца или среди рощ родной планеты матери. Здесь ему казалось, что Тортуга обнимает его, ласково гладя по голове; будто он родился не на залитой дождями Тессе, а здесь, под гомон толпы на площадях и мелодичный звон ветряных колокольчиков. И он не был одинок: бродящие вокруг пираты не были похожи на уроженцев одной планеты, но были похожи чем-то неуловимым, скрытым за пестрыми одеждами и громкими голосами. Именно это «что-то» делало их единым народом… почти семьей, как подумал Вонг, впервые пройдя по узким улочкам вслед за Нел, Бучем и Ледной, ведущим его к новому дому. Они привели его к дому родителей Гаспара. Вонг не знал, чего именно он ожидал, когда Ледна, держа в руках небольшой обернутый в оранжевую ткань ящик, постучала в дверь. Но явно не того, что на порог, близоруко щурясь, выйдет сгорбленная маленькая старушка в заляпанном мукой переднике. Она с минуту простояла, молча смотря на ящик в руках Ледны, а затем перевела взгляд на Вонга: — Я не помню тебя, мальчик, а это значит, что ты станешь моим сыном, — чуть треснувшим голосом сообщила она, а затем повернулась к Ледне. — Скажи мне только одно: Гаспар погиб, как хотел, или в споре? — Он погиб смеясь, — та оскалилась в ответ. — Во время абордажа. — Тогда я рада за него, — старушка снова посмотрела на ящик. — Если вы поможете мне с лодкой… — Конечно. Когда нам зайти? — Можете не уходить. Подождите немного, я выну из печи пирог. Поманив их в дом, она скрылась за ширмой в дальнем конце комнаты, откуда пахло теплой выпечкой и чем-то очень сладким. Вонг, остановившись у горы подушек в центре, неловко переступил с ноги на ногу и обернулся к Нел, стоящей ближе всего: — Что значит «будешь моим сыном»? — он произнес это тихо, почти шепотом. — Ты теперь живешь здесь, — она отозвалась так же тихо, поочередно моргнув всеми веками. — Когда «Черное пламя» стоит в порту. Если тебя отпускают с корабля. Здесь твой дом, пока — или если — не купишь другой. — Но ведь это… — Это дом команды, — вмешался Буч, которому тихая речь давалась чуть хуже. — Когда-то Гаспару он достался от моего дядьки, а ему — еще от кого-то. Очень немногие из команд владеют личным домом здесь. Зачем? Переночевать проще в трактире или борделе, если у тебя есть чем отплатить за крышу. А после нескольких хороших грабежей считай, что у тебя есть, чем. Он пожал плечами, и Нел добавила: — У каждого капитана есть несколько домов для родных. Которых члены команды хотят перевезти на Тортугу. Некоторые со временем выстраивают свой дом. Некоторые — нет. Гаспар не успел построить дом для матери. Так что она живет здесь. У тебя еще не скопилось приличного барахла на оплату. Так что ты живешь здесь. Или на корабле. Но мало кто хочет оставаться на корабле, возвращаясь домой. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, отдыхая после долгой речи. Вонг кивнул, показывая, что все услышал и принял к сведению, а Буч неожиданно рассеянно развел руками: — Старушке Шин, наверное, проще назвать тебя сыном, чем жить с совсем чужим человеком. Бедняга, — он неожиданно хмуро взглянул на Вонга. — Только попробуй ее обидеть… — Никогда, — тот яростно замотал головой. Ледна молчала, сжимая в руках ящик и следя за копошащейся за ширмой старушкой. Наконец, та вышла — уже без передника, в расшитом бисером халате и мягких тапочках на босых ногах. — Идем, — покачала она головой, доставая из бочки у выхода увитую лентами клюку и надевая небольшие толстые очки. — Только не торопитесь, пожалуйста, слишком сильно. Не думаю, что я смогу поспевать за вами… И они шли медленно. В какой-то момент Буч протянул руку, поддерживая запыхавшуюся старушку, а затем просто поднял ее и донес до лодки, осторожно опустив на скамью уже внутри. Наблюдая, как она молча смотрит на приближающееся кладбище, Вонг чувствовал, как сжимается его сердце от боли за совершенно незнакомых людей. Это было странно, но ему казалось, что эта боль как-то связана с тем теплом, что он ощутил на Тортуге; будто что-то глубоко внутри тихо говорило: «ты теперь часть семьи, а у семьи и радость, и горе общие». Не зная, что сделать, он неловко приобнял старушку Шин за плечи. — Спасибо, мальчик, — грустно улыбнулась она, похлопав его по ладони. — У тебя доброе сердце, я вижу твою боль. Значит, Тортуга приняла тебя. Вонгу очень хотелось спросить, что это значит, но он прикусил язык: не время и не место приставать с глупыми вопросами. Может быть, позже, если не поймет сам. А пока он стоял, приобняв чужую, но уже родную старушку, наблюдавшую как все, что осталось от ее сына, вливается в тесные ряды мертвецов. * * * В доме Шин всегда пахло выпечкой. Когда бы Вонг не вернулся с пропахших благовониями, алкоголем и вездесущими специями улиц, его всегда ждал свежий пирог или полное блюдо булочек, а сама Шин неизменно поднималась ему навстречу, откладывая вышивку. Вечерами она учила его готовить: объявив, что такой большой мальчик не имеет никакого права полагаться на чужую стряпню, она заставляла его запоминать соотношение муки и яиц, то, как яйца животных разных планет взаимодействуют с совершенно невообразимым количеством сортов муки, где лучше использовать воду, а где — жир снежных кошек Хайльстейна, какие специи не заставят желудок бунтовать, если положить их в мясной пирог… В какой-то момент Вонг с удивлением понял, что у него получается что-то вполне съедобное. — Да, отлично, — откусив небольшой кусочек, похвалила его Шин. — Несколько лет практики, и твоя выпечка будет почти так же хороша, как и моя. — Рано или поздно, я смогу превзойти мастера! — Вонг победно вскинул руку. Момент триумфа разрушил треск рвущейся ткани. Шин покачала головой, наблюдая, как сконфуженный Вонг пытается прикрыть дыру в подмышке. — Ты поди и шить не умеешь, сынок? Отрицательно помотав головой, Вонг почувствовал, как отчаянно краснеет. Почему-то именно перед Шин ему было стыдно признавать свою собственную бесполезность. — Ну конечно, — она кряхтя направилась к комоду под лестницей на второй этаж. — На кораблях в первую очередь учат вырывать сердца у врагов, если вообще учат. — Ну… я учусь у механика, — слабо попытался оправдаться Вонг. — И почему это дает тебе право не уметь содержать свою одежду в порядке? — Шин достала резную красную шкатулку с выщербленной позолотой и поманила Вонга на подушки в центе комнаты. — Или ты хочешь ходить по кораблю голышом? Ба, не думаю, что это хорошая идея. Садись и бери иглу. С пятой попытки Вонг смог вдеть иглу в тонкое ушко. Первые стежки, которыми он залатал порванную дыру в рубашке, вышли довольно кривыми — но в них было свое очарование. — Тренировки и еще раз тренировки, — покивала Шин, разглядывая итоги его усилий. — Можешь потренироваться, сшивая старые лоскутки. В сундуке их полно накопилось. Несколько дней Вонг учился стежкам. И когда у него начали получаться более-менее ровные, решил поставить перед собой задачу сложнее — сшить игрушку. На то, чтобы сшить майку или штаны его смелости не хватало, но на небольшого зверька из лоскутков — вполне. Вскоре Шин собралась на базар, предупредив, что пробудет там пару дней: навестит друзей, закупится продуктами на декаду вперед, может быть, посидит в трактире. Вонг смотрел, как она уходит, со смешанным чувством удивления и облегчения: с одной стороны, Шин не выглядела любительницей посидеть в трактире… с другой стороны, Вонг был счастлив, что начнет свой эксперимент с игрушкой в одиночестве. Так было легче. Он сидел в ворохе тряпок, отбирая те, что были ярче, когда за ним зашла Нел. — Увлекательно, — она уселась напротив и принялась внимательно разглядывать Вонга. — Ну… да? — он попытался не показывать смущения, продолжая перебирать тряпки. Помолчав с минуту, Нел неожиданно уточнила: — Что это будет? — Игрушка… — Какая? Ты уже сделал чертеж? Вонг задумался. Он ведь даже не попытался решить, кого именно будет шить: только вбил себе в голову, что должен попытаться. Беспомощно оглянувшись на горку отобранных тряпок, он пожал плечами: — Там видно будет. — Ты странный. Чтобы сделать что-то, нужны ресурсы. Ткань у тебя. Сколько ее нужно? Достаточно ли ты взял? Или нужно меньше? А зачем набирать больше, чем нужно? Нельзя начинать, не спланировав итоговый результат. Она не моргая смотрела Вонгу в глаза. Это выглядело жутко, и он попытался скрыться, принявшись разглядывать комнату. К концу речи Нел, его взгляд скользнул по ширме, отделяющей кухню, и Вонг вспомнил про уроки готовки. А, вспомнив, неожиданно понял, что именно он будет шить. — Кот! — он улыбнулся Нел. — Это будет кот! — Неплохо. Чертеж? Сейчас помогу с ним. Она порылась в кармане жилета и достала небольшие округлые очки и протянула их Вонгу. Видя, что он не понимает, зачем, она моргнула вторым веком и сама надела их на него, осторожно закрепив ржавые дужки за уши: — Справа. Внизу. Включай. Он послушно коснулся едва различимого выступа под правой линзой и замер, рассматривая пробегающую по комнате сетку координат. — Должны синхронизироваться с твоим интерфейсом. Для удобства. Нет нужды задействовать систему корабля. Только очки, — она нахмурилась, и Вонг кивнул, показывая, что помнит уроки. Интерфейс только обрабатывает данные, поступающие извне. Он не заменит глаза Нел или сенсоры корабля — только обеспечит пространство для работы. Так и с этими очками, похоже… а это значит, что они не случайно оказались у Нел в кармане. Вонг вспомнил, как упорно отказывался на операцию по замене глаз, и как Буч чуть не пристрелил его, когда Нел рассердилась на него за это упрямство. Работать с мелкими деталями с обычными глазами было решительно невозможно, но именно этому Вонга и пытались научить. Он неловко потер шею: — Спасибо. — Чертеж, — сощурилась Нел, и Вонг, поняв, что синхронизация прошла успешно, принялся рисовать. Кот получался угловатый, несколько раз его пришлось переделывать — Вонг то и дело забывал о припусках на швы в самых разных местах, — но, наконец, кот был готов. По крайней мере, его выкройка, с которой можно было работать. — Показать? — Вонг с сомнением покосился на Нел поверх очков. — Шей. Покажешь итог, — она покачала головой и ушла за ширму. Через пару мгновений оттуда послышался плеск воды, и по комнате поплыл запах крепкого чая. Вонг примерился к тряпкам. Вырезать по несуществующей выкройке оказалось гораздо труднее, чем он представлял, но бранясь сквозь зубы и пыхтя, он не мог отделаться от мысли, что все это — тест. Чтобы посмотреть, на что он способен. Чтобы дать ему понять, как проходит работа по конструированию деталей. Посмотреть, не сдастся ли он, столкнувшись со сложностями. Вонг не сдался. Когда Нел вернулась с двумя чашками чая, он победно продемонстрировал ей немного криво вырезанного, но вполне узнаваемого кота, которого осталось только сшить. Она едва заметно улыбнулась, протягивая ему чашку, и ничего не сказала. Только села напротив, замерев и уставившись на лежащие на полу лоскутки. Вонг вздохнул и полез за иглой. Похоже, чтобы пройти этот «тест», ему придется все сделать сразу. Он отпил чай и взялся за дело, загадав, что, если кот выйдет, он подарит его Нел. Просто потому, что она очень мило улыбалась, наблюдая, как Вонг сшивает лоскутки. * * * Шин не возвращалась чуть больше половины декады. За это время Вонг не только успел прибрать дом и несколько раз основательно проголодаться, боясь в одиночку подходить к печи, но и изрядно разволноваться. Настолько, что к концу декады все-таки решился отправиться на ее поиски. И сразу же понял, что это будет нелегко: базаров на Тортуге оказалось множество. Небольшие базары, занимающие улочки; широкие базары, занимающие площади; базары кочевые, где товары покоились в корзинах стаи дронов, летающих по улицам, и базары, располагающиеся между коллекторами канализаций; базары, продающие электронику или продукты, тряпки или запчасти кораблей, золото и шкуры… базары, работавшие круглые сутки и базары, открывающиеся только по ночам. В какой-то момент Вонгу начало казаться, что вся Тортуга – это один огромный базар, на котором продают, покупают и обменивают все, что только можно вообразить. Утомившись ходить, он опустился на широкий ковер возле общественных бань и спрятал лицо в руках, пытаясь не видеть пестроты вокруг, мешающей и ориентироваться, и думать. — Похмелье? — сочувственно прогудел над ухом незнакомый голос, и ноздри Вонга защекотал запах табака. Подняв голову, он чуть не открыл рот, разглядывая мужчину, сидящего во внушительном кресле на колесах. Сбоку низко летел дрон, несший поднос с кальяном, и казалось, что при каждой затяжке хозяина дрон ехидно подмигивает алыми огоньками «глаз». Что, конечно, не могло быть правдой. Дроны не обладают интеллектом и эмоциями. Или, по крайней мере, Вонг и большая часть обитаемого космоса в это верила. Выкинув из головы лезущую чушь, Вонг присмотрелся и понял, что мужчина не сидел в кресле — он и был наполовину этим креслом, заменяющим ему ноги. — Да нет, ты, кажется, не болеешь, — покачал тот головой, затягиваясь дымом. — Из борделя, что ли, выгнали? Так ты не переживай так сильно, мало, что ли, еще борделей… Вонг потряс головой: — Нет. Но спасибо. Я человека потерял… и, кажется, сам потерялся. — От как? Недавно здесь, да? Ну так тебе крупно повезло усесться тут именно сейчас, потому что на всем этом камне нет того, кто лучше командора Сэмми знает всех на Тортуге! — И вы… просто так мне поможете? — Вонг предпочел не радоваться раньше времени. — Конечно, нет, — Сэмми хохотнул, снова затягиваясь. — Но раз ты новенький, платить тебе особо нечем… так бы я решил, если бы не почуял запах чудной выпечки на кошачьем жире! Не смущайся, это не самая плохая вещь, которой можно пропахнуть. В общем, я тебе помогу, но ты будешь должен мне пирог-другой. Вонг недоверчиво сощурился: цена не казалась такой уж высокой. Но с другой стороны, он мог нарваться на безумного поклонника выпечки, и тогда цена была в самый раз. — Хорошо, — кивнул он, поднимаясь. — Я приготовлю. Но только после того, как вы мне поможете, конечно. — Ай, молодец! Ты себе не представляешь, как трудно найти человека, умеющего печь приличные пироги на кошачьем жире. Местные обычно слишком сильно его растапливают, так что тесто начинает отвратительно вонять. Итак… кого ты ищешь и куда тебе нужно попасть? — Шин. Пожилая такая женщина, с тростью и, мм… — Я мог бы догадаться, — Сэмми улыбнулся еще шире, хотя казалось, что шире уже некуда, — что парень с таким запахом может искать только старую ведьму Шин. Что, она опять загуляла? — Опять?.. — Ага. Она периодически начинает ходить по старым знакомым, и тогда ее дома не найти декадами. Ты не волнуйся, она только на днях гостила у меня, вполне живая и бодрая. Правда, она ни словом не обмолвилась, что взяла себе ученика… — Сэмми затянулся, хитро поглядывая на Вонга, словно прикидывая какую еще выгоду можно найти в дружбе с ним. — Я не ученик. Я просто… живу в ее доме? — Никто не живет в ее доме «просто», поверь мне. Но если захочешь узнать, почему, тебе придется испечь уже не два, а четыре пирога. — А вы осилите четыре? — Вонг прикусил язык, проклиная себя за несдержанность. Но Сэмми только расхохотался в ответ: — Пока не приготовишь — не узнаешь. А теперь идем, отведу тебя домой. — Но Шин… — Все с ней в порядке. Помяни мое слово: появится на следующей декаде с венком на шее и дроном, несущим огромный мешок еды и другого хлама. Сэмми, продолжая дымить, откатился назад и бодро поехал вдоль улицы, махнув Вонгу рукой и не оставив иного выбора, кроме как бежать за ним. На ходу он, хитро щурясь, то и дело принимался рассказывать о расположенных по сторонам трактирах и банях, отпуская замечания вроде «кормят вкусно, но никогда не приносят то, что ты заказал» или «баня неплоха, если ты не против механических тараканов по углам. Хозяйке кажется, что они придают, знаешь ли, колорит…» — Разве я не буду должен еще пирог за эту экскурсию? — запыхавшийся Вонг едва поспевал за креслом Сэмми. — За эту? О, нет. Считай это подарком, — тот все так же резво катился впереди, то и дело выпуская густую темную струю дыма в лицо бегущего следом Вонга. Неожиданно он резко свернул в какой-то проулок, пропетлял немного, и Вонг с удивлением обнаружил, что стоит на пороге дома. Над дверью приветливо тренькнул ветряной колокольчик, приветствуя гостей. — Но как… я же… — Ты просто еще не научился ориентироваться здесь, — Сэмми покачал головой и выжидающе уставился на него. Спохватившись, Вонг отворил дверь и пропустил теперь уже гостя внутрь, на ходу вспоминая, все ли ингредиенты для теста оставались в кладовой. — Давно не был здесь, — тихо пробормотал Сэмми, устраивая кресло возле ширмы так, чтобы видеть кухню, не загораживая проход. — Тогда еще ходил на своих двоих, и Гаспар только привез свою мачеху на Тортугу. Что навострил уши? Будет мне четыре пирога? Вонг кивнул, доставая огромный таз для теста и надевая очки: таких больших объемов он еще не готовил, так что было нужно пересчитать все ингредиенты и не ошибиться с их весом. Готовя небольшими порциями, он уже привык отмерять всего на глаз, но теперь это могло испортить все пироги. — Я был под началом прошлого капитана «Черного пламени», — начал Сэмми, вытирая мундштук и откладывая кальян, — который тогда еще назывался «Морским громом». Довольно долго, если подумать. Но когда эта девочка, Ледна, победила моего капитана в споре, забрав себе корабль, я задумал остаться на Тортуге. Вот только дома у меня еще не было, а строительство занимает некоторое время, так что я поселился здесь… и через пару лет ко мне подселили мачеху Гаспара. Парень клятвенно обещал, что она не стеснит меня, а свой дом он отстроит как можно скорее. Но мне не было дела до них — на двух этажах достаточно места для двоих, чтобы жить, не пересекаясь. Так я тогда думал. А потом… потом я обнаружил себя стоящим на твоем месте с миской, полной теплого ароматного теста в руках. К моему удивлению оказалось, что это тесто замесил я, а Шин мягко поправляла мои «грубые движения». Сколько я потом не общался с теми, кто прожил больше двух дней в этом доме, все так или иначе учились стряпать. Даже если в жизни к утвари не притрагивались. Примерив последнюю фразу на себя и широко улыбнувшись, Вонг поставил на печь ковш с кошачьим жиром. Не доверяя таймеру, он неотрывно следил, как тот тает, стараясь не пропустить ни слова из рассказа Сэмми. — Она вообще была — и остается — очень славной женщиной. Может выпить бочонок рисового вина, а затем не только не свалиться, уснув, но победить пирата в споре одной своей тростью, я сам видел! Хотя в последние годы ей, конечно, уже не так легко все это дается… так вот, мы жили вместе, она учила меня готовить и кормила лучшими пирогами в моей жизни. Я тогда впервые за долгое время вспомнил вкус еды Хайльстейна, с которого когда-то и ушел в пираты… Да. Но, что интереснее: мне всегда казалось, что уроки Шин преследуют какую-то важную цель. На борту «Морского грома» я занимался в основном ведением архива боевых тактик встреченных противников и разработками подходящих методов борьбы с ними, так что бросить привычку запоминать и анализировать так и не смог. И это-то мне и помогло узнать маленький секрет доброй тетушки. Вонг поставил пироги в печь, едва уместив их все, и недоверчиво обернулся к Сэмми: — Секрет? — Именно, — тот демонстративно огляделся по сторонам и снизил голос. — Во-первых тогда я узнал, что Шин не мать, а мачеха Гаспара. Во-вторых, до того, как стать его мачехой… она была слугой у ведьм! Сэмми откинулся на спинку своего кресла, с удовольствием наблюдая, как от лица Вонга отхлынула краска, и продолжил уже нормальным голосом: — У нее даже осталась татуировка слуги, как мы потом выяснили. Это все ставило на свои места. И то, как она легко находила общий язык со всеми, и то, как легко ей удавалось убедить людей делать то, что нужно ей, действуя самым надежным способом… О, нет, она не шпион, не смотри так странно. Я абсолютно в этом уверен. Ведьмам не нужны шпионы, они и так все знают, да и с блокадой, затеянной Кондрадом, просто так никуда сигнал не пошлешь, — так что толку от шпиона, который даже не отчитается? К тому же, за все время, что она здесь живет, она не сделала ничего — совсем ничего! — что как-либо навредило бы Тортуге. Мы следим за ней очень внимательно… Он неожиданно посерьезнел, молча глядя Вонгу в глаза, и тот ощутил легкий озноб. В комнате стало очень холодно и почему-то с улицы перестал долетать ставший уже привычным шум. Или просто так показалось Вонгу, почувствовавшему себя попавшим в ловушку. — А теперь я скажу тебе то, ради чего и вытащил с улицы. От ведьм просто так никто не уходит. Там работают до смерти. Тем более, нет во вселенной такой силы, которая могла бы случайно закинуть бывшую служанку ведьм на Тортугу. А это значит, что ее присутствие здесь для них важно. Мы не знаем, предсказали ли они «сценарий», при котором мы узнаем, кто она такая, а если и предсказали — с какой вероятностью. И чем они ответят, если мы ее убьем или депортируем. Поэтому Шин живет здесь. И пока ты живешь с ней, ты тоже под пристальным наблюдением, но так как ты — наследник Кадгаруна, а не очередной слуга, наблюдение за тобой иного рода. Мы… вежливо просим тебя поддерживать с Шин самые лучшие отношения и запоминать все, что она делает. Любую мелочь. Всегда будь рядом. Спрашивай как можно больше. Учись у нее. И если она сказала, что вернется — сиди и жди ее возвращения, чтобы отметить каждую мелочь. Тебе это будет проще всего: ты уже живешь здесь, и даже не пришлось придумывать убедительных причин для этого. Понял? — Но… Ледна… — Нет, она не знает. Гаспар работал с нами раньше, но Ледна? Ей незачем этого знать. И да, ты можешь и должен улетать с ней время от времени, — это естественное поведение для пирата. — А вы… — Мы? — Сэмми усмехнулся. — Я тебе потом расскажу, ладно? Когда подрастешь немного. Но… да, пожалуй, если у тебя будет некоторый научный интерес к Тортуге — приходи навестить меня в архивах. У тебя пирог вот-вот начнет подгорать. Вонг встрепенулся, стряхивая с себя оцепенение, и бросился к печи. Дрон Сэмми подлетел вплотную, и Вонг увидел, что кальян сдвинут на самый край подноса. Освободившегося места как раз хватало на то, чтобы сложить пироги стопкой, и он так и поступил, стараясь не вдаваться в размышления о происходящем. После полусонных счастливых дней среди выпечки и шитья он очень не хотел оказываться в ставшей неожиданно сложнее реальности. — Спасибо за пироги. Я ведь действительно их обожаю, — Сэмми махнул рукой на прощание, дожидаясь дрона в пороге. Вонг автоматически помахал в ответ, и когда тот скрылся за поворотом, медленно уселся на подушку, уставившись в стену перед собой. Ему предстояло обдумать, должно ли что-то в его жизни в очередной раз резко поменяться после того, что он узнал… …или можно было выкинуть все из головы и продолжить жить, как раньше.Тод. Пиратская дипломатия
Сборище капитанов затягивалось дольше, чем предполагалось. Почти декаду зал гудел, пытаясь решить, нужен ли Тортуге общий интерфейс. По одну сторону стояли его сторонники, вдохновленные удобством интерфейса кораблей и указывающие на то, как многие империи успешно используют подобную технологию; по другую — те, кто справедливо называл подобные империи самыми отсталыми, так как информация о них и их «секретных» разработках продавалась чуть ли не пачками по сходной цене. И происходило это наверняка не просто так. Ко всеобщему изумлению, ни те, ни другие не получили существенного перевеса при голосовании, а потому потянулись долгие дни, заполненные разговорами, убеждениями и вызовами на споры. К счастью, участники этих споров ограничивались не самыми вескими аргументами: капитан Бао просто лишилась нескольких пальцев, а капитан Гарольд — ноги, и это оказались самые существенные потери. Тод, сгребший под себя подушки отчаянно споривших и торжественно на них возлежавший большую часть времени, старался не вмешиваться. Его мнение, как самое авторитетное в вопросах работы с информацией, и без того огромными буквами было выведено на экране под потолком. «Только через мой труп, скоты!» — гласила подпись под его перекошенной физиономией, запечатленной в момент высказывания мнений. На самом деле, он говорил более развернуто, даже в некоторых местах с аргументами, подкрепленными тут же демонстрируемыми графиками… но суть оставалась примерно той же. Хотя к концу декады и сама фраза, и собственное лицо изрядно достали Тода. Примерно тогда же вокруг начали стихать споры. Капитаны рассаживались играть в карты, кто-то вызвал дронов с выпивкой и каталогами ближайших борделей и бань, из которых пестрыми охапками выпадали рекламные листовки наиболее «респектабельных» торговцев, разбогатевших настолько, что могли позволить себе изводить бумагу на такую чушь. За суставчатую лапку одного из дронов зацепился натянутый где-то среди улиц транспарант «Джек, я украду для тебя корабль, только прости меня», заставивший некоторых капитанов срочно протрезветь, вспоминая, насколько предана им команда. Это вылилось в новый спор, на этот раз — между капитанами Джеком и Йонг. — А я говорю, это твой ухажер написал! — визгливо кричала Йонг, пытаясь прицелиться из ружья и не выпустить из рук бутылки. — Моя милая! Зачем мне второй корабль, моя «Жемчужина» и без того лучшее, что есть у Тортуги! — Джек старался не высовываться из-за спин хохотавших товарищей, с которыми только что играл в карты. — То есть, это ты сейчас «Черничное перо» в грязь втоптал?! Ах ты! — Милая! — взревел Джек, увернувшись от ушедшего к потолку выстрела, — Я даже не думал про твой кора… — Ах, даже не думал! То есть, он для тебя не настолько хорош, чтобы даже думать о нем, как о чем-то достойном внимания?! Капитаны хохотали, наблюдая, как Джек пытается убежать от спора, и делали ставки. Тод с вялым интересом следил за происходящим, надеясь, что рано или поздно Йонг, промахнувшись, попадет в одного из самых упертых сторонников создания единого интерфейса Тортуги, и затянувшееся обсуждение закончится, наконец, победой противников. — Как жаль, что время королей для пиратов прошло, — проскрипел у него за спиной жесткий металлический голос. — При них такого бардака точно не было. — Наверняка был бардак совершенно иного рода, — Тод лег на спину, снизу-вверх посмотрев на возвышающуюся над ним Железную Кристин. Она была произведением искусства в своем роде. Старейшая из ныне живущих пиратов, единственная, пережившая полтора века и сохранившая вместе с жизнью рассудок и желание жить. Лучшее творение пиратских механиков: горсть органов, заключенных в сплавы редчайших металлов. Изящное тело, покрытое рунической вязью и, как подозревали все вокруг, сотнями встроенных инструментов и склянок с ядами. Кристин не видела необходимости в одежде, но ради приличия надевала шаровары под цвет искусственных волос. Сегодня Тод любовался сочетанием нежно-голубой косы, обвитой вокруг плеч, и бирюзовой ткани. — Конечно, — металл тихо звякнул, когда она пожала плечами. — Тогда чаще спорили на пирах, я полагаю. Судя по сохранившимся данным, пировали тогда много и со вкусом. А представить пирующих капитанов, не спорящих на ровном месте даже я не могу. Тод понимающе ухмыльнулся, садясь и освобождая для Кристин подушку, на которую та с достоинством опустилась. — Ну? Что скажешь в свое оправдание? — Я? — на мгновение у Тода перед глазами пронеслась вся жизнь: настолько ледяным тоном был задан вопрос. — Мои дроны только что вернулись от твоей сестры, Нел. Она снова отказалась переходить на мой корабль, на этот раз заявив, что ты привез гораздо более интересные игрушки. Что может быть интереснее арсенала «Глотки мира», хотела бы я знать? В ее голосе, все еще звучащем отстраненно и холодно, — Кристин отлично управлялась с модулем речи, настроив его индивидуально для себя, — Тод услышал нотки ревности и чего-то отдаленно напоминающего любопытство, а потому ответил с облегчением: — Книги Старого мира. — Ты лжешь мне, мальчик? — на этот раз она повернулась к нему всем корпусом. — Нет, вижу по твоей самодовольной ухмылке, что не лжешь. Их уже смогли прочесть? — Как раз собирался узнать это после сборища. Но… сама видишь, — Тод почти притворно вздохнул, с деланным равнодушием кивнув на пьющих на брудершафт Джека и Йонг, окруженных разбирающими свои ставки капитанами. — Вижу. К полному восторгу Тода Кристин поднялась и направилась к Вегесту, скучавшему под экраном. Ее шаги гулко отдавались по залу, и когда она встала в центре, шум окончательно стих. Каждый капитан знал Кристин, — старейшую из пиратов, вырастившую больше половины новобранцев после гибели старой Тортуги и наладившую атмосферу внутри астероида. Каждый был готов умереть за нее… или заткнуться. — Отдохнули? — вкрадчиво поинтересовалась она. — Все прочистили мозги, или кому-то нужна помощь? Выхватив из-за пояса небольшой пистолет, Кристин прицелилась в толпу и повела дулом. Капитаны шумно вдохнули, понимая, что это — просто игрушка. Настоящее оружие Кристин было иным, и никто не хотел с ним сталкиваться. — Тогда я попрошу уважаемого Вегеста повторить голосование. И я… надеюсь, — она чуть-чуть увеличила громкость голоса на этом слове, — что на этот раз сборище придет к согласию. Усевшись возле Вегеста, Кристин положила пистолет рядом, невозмутимо рассматривая потянувшихся к пультам капитанов. Тод не сомневался, что до конца дня абсолютно все оставшиеся открытыми вопросы будут решены. Причем на этот раз сборище окажется на удивление единодушно. * * * Архивы Тортуги занимали обширные залы на верхних этажах и множество узких комнат глубоко под зданием, где проходило сборище. Наверху были залы для работы: сквозь широкие окна, выходящие на бескрайний цветной город, на светлые стены и панели, возвышающиеся среди молочно-белых подушек, падал яркий свет. Чаще всего сюда приходили старики, доживающие свой век на земле и давно не ступавшие на палубу корабля: они читали сводки новостей и по мере сил помогали обрабатывать свежие данные, поступающие от проходящих мимо капитанов. Нижние комнаты служили основным хранилищем данных Тортуги. Туда, в плотно составленные блоки, загружалась вся поступающая информация. И именно там, в пыльных коридорах, обитали архивисты — небольшая группа, состоявшая в основном из механиков, следивших за работой информационных блоков и занимавшихся дешифровкой добытых данных, если было необходимо. Вегест, хранитель архивов, занимался обустройством верхних залов. А нижними управлял «командор» Сэмми, — человек, которого Тод знал только по рассказам Кондрада. И все из тех же рассказов ему казалось, что Сэмми вовсе не механик… но это были только подозрения, основанные на смутных предчувствиях, и Тод отмахнулся от них, входя вслед за Кристин в захламленную комнатку. — Добро пожаловать, дорогая! Выглядишь превосходно, сменила смазку? — выдохнув струю густого дыма, поприветствовал их Сэмми. — И тебя, новый Кондрад, я тоже рад видеть. О, ты не представляешь всю глубину моей радости! Он затянулся снова, подъезжая ближе к гостям, и Тод с интересом отметил, что его кресло-ноги гораздо крупнее большинства других. Это казалось весьма странным для того, кто жил и работал в подземельях. — Рад встрече, — он осторожно сжал немного полную ладонь Сэмми, — Но мое имя Тод. — Ах, не все ли равно, — тот отмахнулся, разворачиваясь к Кристин. — Вся его семья больше похожа на одного человека, последовательно идущего через века к какой-то манящей, блестящей и, увы, не существующей цели. А ты, насколько я помню, его сын. Приемный или нет уже не важно, я же прекрасно знаю, что ты принял дело всей его жизни… — Где книги, Сэмми? — игнорируя протянутую для рукопожатия руку поинтересовалась Кристин. — Нам нужны книги! — Книги? Ты не могла бы конкретизировать свой вопрос? Знаешь, здесь так много… — Книги Старого света, — от тона Кристин у Тода пробежали мурашки по спине. Очень мало людей может так виртуозно владеть модулем речи, превращая каждый разговор в подобие театральной постановки, где каждая фраза произносится с идеально подобранными интонациями. — Ах, эти книги… Боюсь, оригиналы прочесть не представляется возможным. Условия Тортуги не подходят для этой бумаги, она начинает разрушаться с ужасающей скоростью, — Сэмми всплеснул руками, чуть не сбив своего дрона-кальянщика. — Так что нам пришлось сделать копии. Если ты хотела ощутить прикосновение тысячелетий… Кристин промолчала. И сделала это очень выразительно, так, что Сэмми замолк, виновато улыбаясь, а затем нажал несколько кнопок на ручке кресла. Где-то в глубине коридора раздался шум открывающихся замков. — Пятая комната. Приятного вечера, не трогайте страницы жирными руками. Неразборчиво проскрежетав, Кристин вышла, увлекая за собой Тода. Уже почти завернув за угол, он успел заметить, как стена перед Сэмми отъехала в сторону, открывая небольшое хранилище с потертыми корешками, но так и не смог решить, было ли это странным для архивов. Пятая комната оказалась заставлена прижатыми друг к другу стеллажами, стоящими на чуть поднятых над полом рельсах. Сбоку каждого был винт, соединенный с плотно прижатыми к рельсам колесами, и небольшая табличка с кратким описанием содержимого. Им повезло: нужные им книги стояли ближе всего, как поступившие совсем недавно. Так что «листать» все подряд не пришлось: Тод только пару раз крутанул противно скрипнувший винт первого стеллажа, придвигая его ближе и освобождая подход к книгам. — Подборка очень фрагментирована, — с легкой досадой отметила Кристин, просматривая корешки книг. — Я вижу, что многие из них — первая или третья часть некоего собрания, но великом собрания здесь нет. — На Аттарохе на нас напали ведьмы, — мрачно отозвался Тод, вчитываясь в названия. — Они забрали часть книг, располагавшихся не на «Иза…», кхм, не на «Ветре свободы». — Странный народ. Ладно, я попробую начать с первых томов. Если найдешь что-то интересное сам — дай знать. С этими словами Кристин потянулась к стоящей первой книге на верхней полке и уселась на пол, задумчиво перелистывая страницы. Тод, оглядевшись и не найдя подушек, последовал ее примеру, вытащив последнюю книгу с нижней полки. Ему достался сборник то ли легенд, то ли пророчеств. На первых страницах описывался ритуал групповой медитации, позволяющий ведьмам «соединив вены сознания войти в общий мир, лишенный границ и узреть, как само время расстилается у ног Смотрящих, покорно выворачивая свое теплое и мягкое нутро». Похоже было, что первые ведьмы были более поэтичны, чем их далекие потомки. С одной стороны, в этом была некоторая доля обаяния, но с другой — все эти «вены сознания» изрядно затрудняли понимание самых существенных деталей. То, что эта групповая медитация усиливала способности ведьм к расчетам сценариев было понятно, но вот как они этого добивались? Через первобытный аналог интерфейса? Решив, что дальше могут появиться какие-то подсказки, Тод продолжил чтение. «…и тьма, объявшая небеса, поглотит тех, кому не достанет мужества. Тьмою станут воды и земли, холодной и зыбкой, и во тьме зародится всполох пестрый, губительный, и от всполоха разгорится пламя, что дьявольской пляской поглотит миры юные». Прикрыв глаза, Тод сделал несколько вдохов. Скорее всего, это был сценарий гибели Старого мира, ставшей началом для существующего порядка. По крайней мере, познаний Тода не хватало на то, чтобы предположить нечто иное. И если он прав, вопрос оставался только один: что такое «дьявольская»? Поняв, что чем дальше он читает, тем больше появляется вопросов, Тод выудил из-за пояса маленький блокнот и принялся делать пометки. Может быть в будущем они ему пригодятся. Может быть нет. Но держать в голове абсолютно все становилось трудно. Под насмешливое фырканье Кристин, Тод вернулся к книге. «Пляска та станет горнилом, в котором будет выкована новая судьба. Отсветы ее погаснут, смешавшись с пылью, но одна искра сохранится. И от искры той на осколке оплаканного мира разгорится иное пламя. Нет силы, что сможет его потушить, нет силы, что сможет изменить течение времени, заставив искру погаснуть. Полукровка, потомок королей и воров, с силой не своей, но краденой, выйдет из пламени, чтобы занять место, принадлежащее ему по праву, и судьба дрогнет перед ним, как дрогнут уже состарившиеся миры, погружаясь в океаны крови. Восстанет он на род свой, и род покорится, ибо смерть будет идти за ним. Но податливое нутро времени кроет и иные пути, и чем ближе будет жар второго пламени, тем отчетливее эти пути проступят…» Сдавшись, Тод оторвался от текста. Он чувствовал, будто прочел нечто важное. Настолько важное, что все прочие сведения могут показаться пустыми. И при этом Тод был не в силах до конца осознать, о чем идет речь. Это бессилие раздражало его. В какой-то момент он ощутил жгучее желание захлопнуть книгу и запустить ее в дальний угол комнаты, но сдержался. Она не виновата в том, что он не знает всей истории, чтобы как-то соотнести ее с текстом. Стиснув книгу в руках, он вернулся к благодушно улыбающемуся Сэмми. — Мне нужна копия. — Копия? Именно этой книги? — Тот с сомнением покачал головой, но не стал спорить. — Зайди за ней завтра, дорогой новый Кондрад. — Я не… — Ох, не спорь, я тебя прошу. Кого еще мог заинтересовать сборник туманных сказок? Тод хотел было что-то возразить… и промолчал, не найдясь с ответом. Кивнув, он отправился в верхние залы, догадываясь, что собранные крупицы истории пиратов были ему гораздо нужнее любых чертежей, которые найдет Кристин. Он должен был понять, о чем идет речь в этой книжке. Даже если она окажется детскими страшилками на ночь… Он должен был это узнать. * * * Пираты были всегда. По крайней мере, так гласили любые записи о них. Когда началась история обитаемого космоса, в ней уже было особое место для них: изначально кочевников, подобно торговцам информацией, но, в отличие от них, не имевших собственных станций. Пиратский флот жил на самых границах обитаемого космоса, изредка совершая набеги на планеты в его центре и стремительно растворяясь за этими границами. Появлялись и умирали империи. Первые анархисты из числа бывших рабов или преступников, переселялись на дальние рубежи, основывая колонии, впоследствии восстававшие против империй, их основавших. Побеждающие бунтовщики основывали примитивные федерации или предпочитали жить самостоятельно, пытаясь наладить заново дипломатические отношения с соседями. Торговцы информацией последовательно становились самой влиятельной, но при этом нейтральной силой космоса. В их тени следовали ведьмы, резкими скачками наращивавшие военную мощь, и постепенно превратившиеся в самую устрашающую силу, чьи мотивы никогда до конца не были ясны никому, даже торговцам. Но на каждом этапе были и пираты. По обрывкам легенд, собранным о тех временах, во власти пиратов было развязать войну империй или сохранить хрупкий мир, оставив торговые пути в покое. Они были одной из трех сил, формирующих мир: у торговцев была информация, у ведьм — военная мощь и стратегия, не поддающаяся прогнозированию. А у пиратов был флот. Хищные драккары потрошили торговцев новообразовавшихся федератов; грозные линкоры уничтожали более слабые корабли умирающих империй; быстрые шхуны продавали по сходным ценам оружие бунтующим колониям… Были и тральщики, добывавшие ресурсы с необитаемых планет и газовых карликов, и буксиры, превратившиеся в походные ремонтные станции. Так продолжалось до тех пор, пока Король, скрываясь с богатой добычей от преследователей, не улетел гораздо дальше границ обитаемого космоса. И там он увидел Тортугу: планету пестрых красок, согретую алой звездой. Он скрылся на ней, прожил несколько декад — и его сердце осталось среди вечнозеленых зарослей корицы, рыжих полей с тогда еще диким и новым пряным ароматом и изумрудных рек, пахнущих мятой. Он привел весь флот на эту планету, и ни один, даже самый жестокий капитан, не сказал потом, что его душа не дрогнула, когда они ступили на мягкий песок пляжей Тортуги. Со временем Король погиб, не оставив наследников, и капитаны впервые устроили сборище… — Соскучился по сказкам? Тод вздрогнул, поднимая взгляд от голографического экрана, парившего над панелью. Перед ним стояла Ледна. — Можешь и так сказать, — он потер глаза. — Я думал, ты хотела улететь сегодня? — У меня появились… вопросы, — она неопределенно повела плечами. — Улечу, как только получу ответы на них. — Тогда я желаю тебе легкой добычи, — Тод улыбнулся, — возвращайся домой с триумфом. — Ага, — Ледна слабо оскалилась и кивнула на экран. — Я хотела спросить, нужна ли тебе помощь с этим. У отца были более подробные архивы, не переведенные сюда, еще от прабабки. Он сначала возил их на «Изабелле», а потом, когда они стали занимать слишком много места, перетащил в подвал. Мы с Нел после сборища навели там порядок… хоть ориентироваться теперь можно. Она неловко скрестила руки на груди, смотря в сторону. Ей явно было не по себе после разгребания старых архивов: все-таки Ледна больше привыкла вести команду в бой, а не копаться в бумагах. Тод постарался ответить как можно мягче: — Это просто прекрасно. Я совсем забыл про этот архив, честно говоря. Наверное, как раз из-за жуткого бардака. — Отлично. Тогда мы не зря копались в этой пыли, — она снова попыталась улыбнуться и отошла к свободной панели, вызывая экран. Когда по нему побежали мелкие строчки, Ледна застыла, впившись в них взглядом с неожиданной серьезностью. Тод, решив не мешать ей, закрыл свои документы и тихо вышел, на ходу примеряя историю пиратов на рассказ о «пламени» в книжечке ведьм. В общих чертах все сходилось, но кто мог поручиться, что Тод не придумал себе это, приняв желаемое за действительное? На пороге дома его встретила Нел. Она вытащила на улицу ковер и несколько подушек, и теперь сидела, подставив лицо теплому ветру. — Там пыльно. Было, — махнула она рукой в сторону двери, и Тод заметил, что из кармана жилетки Нел торчит голова игрушечного котенка, немного неровно сшитого из лоскутков. Это показалось ему настолько удивительным, что Тод присел на подушку рядом, осторожно спросив: — Новая модель дрона? — Что? А, это, — щеки Нел слегка потемнели от румянца. — Это подарок. Не смейся. Он милый. — Не сомневаюсь, — Тод постарался сохранить серьезное лицо, раздумывая, кто именно «милый» — котенок или тот, кто его подарил. — Симпатичная вещь. Нел кивнула, справившись со смущением. Они немного посидели молча, наслаждаясь спокойствием, и она добавила, достав из другого кармана небольшой чип: — Кристин прислала дронов сегодня. Показывала чертежи из книг ведьм. Спрашивала мое мнение. Я скопировала их и свои комментарии. Может быть, тебе пригодится. Она все равно похоронит их на «Глотке мира». Пока не придумает, как использовать. — Спасибо, — Тод забрал чип и крепко обнял ее. — Хочешь чаю? — Нет. Я пойду, меня ждут. Удачи. Надеюсь, тебя не убьют. Махнув рукой на прощание, она поднялась и скрылась в толпе, запрудившей узкие улочки. Тод еще немного посидел, разглядывая прохожих, и тоже поднялся, собирая подушки. Удача не любит неторопливых. Завтра он получит свою копию книжки с пророчествами и покинет Тортугу, так что нужно было успеть сделать как можно больше до утра.Вонг. И жили они долго и счастливо
В последний вечер перед отлетом Вонг решился нарушить приказ Сэмми и оставить Шин одну. Тем более, что она, узнав о его планах, даже настояла, чтобы он выметался из дому, предварительно снабдив его небольшой сумкой печенья и парой бутылок подозрительной изумрудной жидкости, пахнущей чем-то невыносимо пряным и сладким. — Этого должно хватить на приличный подарок. И лучше всего вам будет пойти на рисовые поля — там достаточно тихо и красиво. Сам увидишь. Радуйся, пока можешь, сынок… И Вонг, чувствуя, как в душе нарастает паника, отправился на ближайший базар выбирать подарок для Нел. Утром у него хватило храбрости пригласить ее на прогулку, — пока рядом не было Буча, Вонг казался себе невероятно смелым, — и весь день он провел, вспоминая все, что когда-либо читал о свиданиях. Будучи наследником империи, он легко мог выбрать любую из девушек, чтобы приятно провести время за беседой или прогулкой, и одного его желания было вполне достаточно, чтобы зажечь огонек влюбленности в их сердце. Будущую жену же ему должна была среди младших линий подобрать мать. Теперь же он был никем. Или почти никем — ученик механика, а тем более, хорошего механика, насколько успел заметить Вонг, ценился чуть выше, чем простой пират, но этого явно было мало, чтобы впечатлить кого-то кроме работниц борделей. Тем более, если девушка, которую нужно впечатлить — твой учитель. Он помнил, что в книгах тем, кого приглашали на свидания, дарили подарки. Вот только в книгах это были дорогие декоративные импланты или красивые букеты, вина и прочие вещи, которые, как показалось Вонгу, не слишком интересуют Нел. Ей могло бы понравиться что-то полезное или сделанное специально для нее, учитывая, как она радовалась игрушечному котенку… но успеть заказать или сделать что-то Вонг просто не мог. Оставалось одно — идти на базар и надеяться, что полученных скудных представлений о работе механика хватит, чтобы выбрать нечто действительно нужное… и суметь сориентироваться в том, сколько за это придется платить. В ценообразовании Тортуги и вообще пиратского общества Вонг так и не разобрался. Шин несколько раз брала его на базар, пытаясь научить ориентировался среди бесконечных лотков и прилавков, но все, что смог понять в ходе этих вылазок Вонг — на Тортуге денег не было. Ни одна из существующих валют так и не стала господствующей, и среди всего многообразия пираты предпочли плюнуть на попытки соотнести постоянно меняющуюся стоимость разнообразных монет, колец, кредитов и прочей, как выразился один торговец в беседе с Вонгом, «ерунды». Пираты использовали натуральный обмен. И здесь для Вонга, привыкшего все измерять жетонами Кадгаруна, открылась огромная пропасть: он не мог понять, как игла может стоить кувшину, почему подушка равна игле, но не равна кувшину, по какому принципу за ржавую трубу могут взять два баллона очистителя, но позже отдать за баллон очистителя уже две трубы. Единственным разумным объяснением было то, что все меняли товар исходя из личных потребностей в предлагаемой оплате. Вонг видел, что многие пираты легко определяют, кто продаст им бутылку пойла за амулет, а кто посмеется в лицо, но сам сориентироваться в подобных отношениях так и не смог. После продолжительного блуждания среди лотков с разнообразными инструментами Вонг, наконец, нашел то, что искал: набор миниатюрных отверток, паяльников и пинцетов для работы с мельчайшими деталями. На футляре отчетливо виднелось несколько бурых пятен, но Вонг счел, что в остальном все в порядке. — Сколько?.. Торговец, жилистый пират в респираторе и черных, отливающих серебром шароварах, вскинул бровь, а затем гулко расхохотался: — Новенький! Обожаю новеньких! Ты не с того начал, парень. Правильнее будет сказать мне, что ты предлагаешь за набор. Тогда будем думать. — Вот, — Вонг достал бутыль и протянул ее пирату. Тот подозрительно сощурился, а затем округлил глаза. Принимая из рук Вонга бутыль, он даже стянул респиратор, обнажив рассеченные чьими-то когтями губы, и осторожно принюхался: — Чтоб меня, настоящий «Ведьмачий ликер»! Парень, я думаю, мы договоримся, — он окинул Вонга оценивающим взглядом и неприятно усмехнулся. — Одной будет мало. — У меня только две… — В самый раз. Забирай набор за две, только быстро. Вонг поспешно вытащил вторую бутылку, и пират-торговец схватил ее дрожащими руками. Прежде, чем Вонг успел сказать что-то еще, он резким движением свернул свой ковер-прилавок, оставив на земле только купленный Вонгом набор, и скрылся за углом ближайшего дома. Вонг подобрал свою покупку, ощущая, что сделал какую-то страшную глупость, но не понимая до конца, какую именно. Нел ждала его у самого крупного из зданий Тортуги, сидя на его ступенях. Увидев проталкивающегося через толпу Вонга, она поднялась, улыбнувшись, и он принялся активнее работать локтями, уворачиваясь от затрещин раздосадованных пиратов. — Ты пришел. Хорошо, — она машинально поправила начавшего было вываливаться из кармана игрушечного котенка, и Вонг почувствовал, как сердце пропустило удар. — Я… да, точно, — он сглотнул, успокаиваясь, и оглянулся, — знаешь, Шин сказала, что на рисовых полях спокойнее, но я совсем не знаю дороги. Он развел руками, и Нел тихо хихикнула: — Я знаю короткий путь. Пойдем. Дорога к рисовым полям оказалась такой извилистой, что уже через пару минут Вонг окончательно перестал ориентироваться в пространстве. Так что неожиданное открытое пространство, оказавшееся за очередным углом, застало его врасплох. Поля уходили во тьму. Вонг догадывался, что на противоположном их конце можно упереться в холодную стену пещеры, но пока ее не было видно казалось, что впереди — бесконечное колышущееся бежевое море. Они прошли подальше, к небольшой поляне, едва различимой среди стеблей, и уселись на неожиданно-теплую землю. — Это тебе, — облизнув пересохшие от волнения губы, Вонг протянул Нел набор. Она удивленно покачала головой, принимая его: — Спасибо. Он… немного устаревший. Но вполне рабочий. Я найду ему применение. Ох, прости. Это отличный подарок, — Она улыбнулась и легко коснулась губами щеки Вонга, заставив его забыть о подкравшихся было сожалениях. Достав из сумки печенье, Вонг глубоко вдохнул более холодный, чем среди домов, воздух. Они помолчали немного, слушая шелест рисовых стеблей, и он наконец набрался смелости задать мучивший его вопрос: — Скажи, а вы с Бучем не родственники? Он… — Что? Нет. Нет, он мне даже не брат, — Нел удивленно моргнула, а потом рассмеялась в полный голос, — и не муж. И вообще никакими обязательствами со мной не связан. Я просто напоминаю ему дочь. Какой бы она стала, если бы выжила. — Вот как… — Вонг почувствовал себя глупо и до крайней степени неловко. — Он не выглядит таким старым. — А он и не стар. Старше меня, да. Но не слишком. Года на четыре? Она умерла в полтора года. Я не уверена, что правильно поняла. Но Буч не делает ничего плохого. Пусть думает, как хочет. Вонг кивнул, соглашаясь. Развивать подобную тему ему не хотелось, но никаких иных в голову не приходило: в мыслях царила сумбурная легкость и счастливая пустота. Нел, казалось, вполне устраивала тишина, и они просидели до полуночи, не произнеся ни слова, грызя печенье и слушая шелест рисовых стеблей. Лучшего последнего вечера перед отлетом Вонг не мог и пожелать. * * * Утром Шин разбудила его за несколько часов до назначенного к вылету времени. Не слушая недовольного ворчания Вонга, она вручила ему плотно набитый полосатый заплечный мешок плотной вязки, в котором что-то подозрительно булькало. — Запас геля, пара полезных молодому человеку книг, набор для шитья, несколько сухих обедов…— перечисляла Шин, пока сонный Вонг искал прочную резинку: за время, проведенное с пиратами, его и без того не слишком короткие волосы отросли еще сильнее, но ухаживать за ними, как и обстригать, ему было лень, так что Вонг обзавелся одной из стандартных для пиратов прической: спутанными в плотные локоны волосами. — И, конечно, пара фляг ликера. Ты хороший мальчик, и найдешь, что отпраздновать, — Шин протянула ему резинку и помогла собрать спутанные волосы в хвост. — Спасибо, Шин, — Вонг обнял ее, чмокнув в нос от избытка нахлынувшего чувства благодарности. — Что бы я без тебя… — Проспал бы вылет и застрял здесь на неопределенный срок, — она улыбнулась. — А сейчас съешь, пожалуйста, кусок пирога, пока за тобой не пришли. — Пришли? — он спустился на кухню и с удовольствием засунул в рот огромный кусок. Шин не успела ответить: в дверь громко постучали. Все еще пытаясь прожевать пирог, Вонг открыл. — Жрешь? Правильно делаешь, жри, пока есть, что, — широко улыбаясь, в дом вошел Буч, на ходу допивающий бутылку чего-то коричневого. — Но делай это по пути, нам еще остальных собирать. — Нам? — сдавленно переспросил Вонг с полным ртом. — А то как же. Ты просто ближе всех оказался к порту. О, обзавелся личными вещами? — Буч заметил мешок, который Вонг, после получения, закинул за спину. — Это хорошо, теперь можно с тобой пари будет заключать. Все, сожрал? Бери остатки и пошли, время не ждет! Беспомощно оглянувшись на улыбающуюся Шин, Вонг схватил второй кусок и поторопился за уже вышедшим на улицу Бучем. — Возвращайся живым, сынок, — помахала рукой Шин, провожая их взглядом, и Вонг махал ей пирогом, пока дом не скрылся за поворотом. Они с Бучем довольно долго петляли по улочкам, то и дело заглядывая в трактиры, бани и бордели. И каждый раз Буч то за ногу, то за руку вытаскивал оттуда сонных или пьяных членов команды «Черного пламени», клятвенно обещавших немедленно отправиться в порт. Тех, кто не стоял на ногах, Буч волок до следующего «пункта назначения» и передавал тем, кто идти мог, чтобы уже они тащили их на борт. — Тебя не отпущу, — заявил Буч после того, как Вонг осторожно поинтересовался, почему и он не может пойти в порт. — Ты заблудишься. А еще тебе полезно посмотреть, как происходит сбор. Когда-нибудь и тебя могут послать всех собирать. Последними они нашли своих соседей по каюте. Катти пришлось вытаскивать прямо из постели довольно пышной блондинки. Дороти блаженно спал на коврике трактира на открытом воздухе, а Улис — среди горы бутылок в паре шагов от него. — Ну, все на месте. Идем, — скомандовал Буч, закидывая Улиса на плечо. Вонг, надеявшийся, что они зайдут и за Нел, разочарованно вздохнул и поплелся следом. Видимо, она уже была на корабле. Но вопреки ожиданиям Вонга, команда толпилась у входа в порт, не торопясь садиться в лодки. И Нел была среди них, в первых рядах. Не понимая, что происходит, Вонг протолкался к ней, полагая, что все самое интересное как раз в первых рядах и происходит. И он не ошибся. Перед командой расхаживала взад и вперед хмурая Ледна, сжимавшая в руках планшет. Дождавшись, когда команда соберется и замолчит, она встала перед ними, уперев руки в бедра, и громко, очень громко произнесла: — Сегодня мы отправляемся в плавание, которое может стать последним для каждого из нас. И я хочу, чтобы вы хорошенько подумали, отправляться со мной или остаться на Тортуге. Если вы решите остаться, я обещаю, как капитан: вас не будут порицать. Я отдала все соответствующие распоряжения, записанные в архивах. Она перевела дух, дожидаясь, пока стихнет ропот, и продолжила: — Сегодня! Я объявляю охоту на тех, кто убил моего отца. На тех, кто отобрал у Тортуги его жажду лучшего, его мечту. Сегодня я объявляю охоту на ведьм! Те, кто жаждет мести, те, кто согласен бросить им вызов, сделать что-то большее, чем нападение на мелкого торговца, могут сделать шаг вперед и отправиться со мной. Остальным я могу только пожелать легкой жизни дома. Она отступила, внимательно оглядывая притихшие ряды пиратов, растерянно переглядывающихся и шепчущихся о «наследнице Безумного, истинной его дочери». Вонг видел, как с лица Ледны схлынула краска, как она судорожно стиснула губы… Нел вышла вперед, становясь возле нее. И Вонг, немедленно шагая следом за ней, понял, что мелькнувшая было мысль остаться рассыпалась в пыль. Когда Ледна одарила его полным благодарности взглядом, он перестал сожалеть окончательно. А затем, услышав шаги, рискнул обернуться. Рядом стояли Буч и чуть пошатывающийся, но полный решимости Улис; нервно усмехающийся Катти и качающий головой Дороти. И остальная команда в полном составе стояла рядом, ожидая команды подниматься на борт. Все смотрели на Ледну, и Вонг почувствовал, как горло сжал спазм. Ему хотелось плакать от этого единодушия и ощущения причастности. Единства. Снова повернувшись к Ледне он заметил, как блестят ее глаза, когда она дрогнувшим голосом скомандовала: — Все на борт! «Черное пламя» отчаливает!