Дети Тортуги

Вокруг было темно. Лиам сидел в небольшой нише, забившись в переплетение проводов. Он не мог даже поднять голову, чтобы не удариться о горячую, мерно гудящую трубу. Из всех мест на корабле это, по его скромному мнению, было самым неудобным. Но именно здесь, скрывшись за фонящей электроникой от систем наблюдения отца, скорчившись на жесткой металлической сетке пола, Лиам мог спокойно подслушивать происходящее в кабинете, отделенном от ниши тонкой переборкой. Конечно, отец знал об этой нише. Но он не знал о том, что Лиам ее нашел. А вот его гости… — Ваше поведение начинает отклоняться в сторону предсказанной погрешности. Матриарх не могут не уведомить вас, что это крайне неприятное событие, — глухо и монотонно звучал голос молодой ведьмы, стоящей ближе всего к переборке. — Мы бы не хотели вступать с вами в конфликт, Роуз. Судьба всех живущих зависит от вашего участия. И если вы все-таки решите воспользоваться пятью процентами предсказанного сопротивления, мы будем вынуждены изъять вас из сценария. — Вы не посмеете… — в голосе отца, несмотря на дрожь, звучал вызов. — Не вам решать, — Лиам представил, как ведьма качнула копьем в такт словам. — Сценарий исполняется, хотите вы того или нет. Предсказанное сбудется независимо от ваших действий. Мы проследим за этим. Единственное, что от вас зависит — ваша собственная роль после прохождения критической точки. Отец промолчал. Звякнуло стекло его графина с ликером, а это значило, что он пытается тянуть время. Ведьма, впрочем, не отреагировала на его попытку и продолжила: — Наша задача — оповестить вас о последствиях. В случае, если вы продолжите отклоняться от курса, мы будем вынуждены ускорить события. С вероятностью в девяносто девять целых и две десятых вам придется умереть. Ваша жена будет стерта полностью. Персонал станции будет уничтожен. Ваша часть информационных массивов на шестьдесят процентов будет заблокирована, и еще двадцать три процента будет утеряно безвозвратно. Повисла тяжелая пауза. Стекло звякнуло вторично. — Матриарх, в своей мудрости, предлагают вам возможность как минимизировать ущерб, так и полностью его избежать. И только от вас зависит все остальное, — голос ведьмы звучал глуше. Видимо, она отошла от переборки. — Но, к сожалению, мы будем вынуждены оставить при вас патруль. Ваше поведение подпадает под предсказанную вероятность… — Я понял, — отец почти рычал. — У меня нет выбора. — Выбор всегда за вами. — Не нужно. Я прекрасно понимаю, насколько пустая это фраза. В вашем исполнении в ней слишком много яда… Ни у меня, ни у всей Вселенной давным-давно не осталось ни малейшего выбора. Ведьма не ответила. Лиам перестал дышать, вслушиваясь в тихий гул труб и гадая, о каком сценарии может идти речь. — Я выровняю курс, — наконец, процедил отец. — И не сойду с него до самого конца. А теперь прошу меня извинить: дела. Можете отдохнуть здесь, пока не решите вернуться на свою лодку. Лиам слышал, как отец, чеканя шаг, вышел из кабинета. Как за ним мягко захлопнулась дверь. Некоторое время не происходило совсем ничего. Казалось, что ведьма замерла каменным изваянием, которое не только не ходит или двигает руками, но и не дышит. И когда Лиам совсем было собрался в небольшой зазор посмотреть, что происходит в кабинете, переборка с грохотом отъехала в сторону. Из освещенного прямоугольника на испуганного Лиама смотрели абсолютно пустые черные глаза, обрамленные алыми линиями татурировки на смуглом лице. — Запомни этот разговор, сын Роуза. Помни каждое слово, — тихо, едва слышно, прошептала ведьма. — И когда придет день твоего одиночества, когда придет твой черед исполнять отведенную тебе в сценарии роль, вспомни его. Лиам попытался ответить, но переборка с грохотом встала на место, и он снова остался в темноте. Он слышал бешеный стук своего сердца. Гул труб. Легкие шаги ведьмы. Мягко затворившуюся дверь. И голос матери, на всех частотах зовущий его на занятия с доктором Тайбером. Но Лиам не отозвался. Он позволил себе еще немного посидеть в нише с закрытыми глазами, беззвучно повторяя: «…придется умереть… будет стерта… уничтожен… когда придет день твоего одиночества…» По спине пробежал холодный пот. Медленно, словно в тумане, Лиам выбрался из ниши. Впервые в жизни ему казалось, что он знает нечто действительно важное… и даже не представляет, что ему нужно сделать. «Вспомни его». Выходя из кабинета Лиам понял, что плачет.