Причина жить

      Я очутился на окраине города. Солнце уже садилось, окрашивая небо в золотые тона, стоял теплый летний вечер. Я пошел вперед по главной дороге. Мимо медленно шли прохожие по своим делам: кто возвращался с работы домой, кто шел в магазин, кто в паб. Я накинул на голову капюшон, не хотел пока доставать мантию. Завернул и вышел на деревенскую площадь, в центре которой стоял обелиск. Я обошел его и даже не заметил, как он изменился на скульптуру из трех человек. Впереди стояла церковь, острые шпили, как пики, угрожающе смотрели в небо. Обойдя ее, я вышел на кладбище.       Ряды надгробий тянулись шеренгами. Я проходил мимо, читая надписи. Вдруг сердце пропустило удар. Я остановился возле темного надгробного камня. «Кендра Дамблдор», а ниже «и ее дочь Ариана». Еще на камне было выбито изречение из библии: «Где сокровище ваше, там и сердце ваше».       Значит, Мюриель говорила правду, и Дамблдор действительно жил здесь. Я оглядел кладбище, пытаясь увидеть его по-новому. Для Дамблдора я был всего лишь оружием, а оружие не должно иметь чувств или каких-либо близких связей. Я довольно долго бродил по кладбищу, читая знакомые по Хогвартсу фамилии.       Они словно сами поманили меня, белое надгробие из мрамора в лучах заходящего солнца словно было сделано из золота. Я медленно подошел, не чувствуя ног. Джеймс и Лили Поттер. Я присел на корточки, чтобы быть поближе. Стоять, казалось, неправильным.       — Смерть, — тихо прошептал я, — за мной следует только смерть.       Я не заметил, как заплакал: горячие, обжигающие слезы крупными каплями полились из глаз.       От моих родителей остались лишь кости, они никогда не смогут обнять, они не смогут защитить меня. Я один. От того, что я видел в воспоминаниях Снейпа, мне стало еще хуже. Знать, как они погибли, и видеть — разные вещи. Я обошел камень кругом и сел прямо на влажную землю, прислоняясь спиной к надгробию.       Я не знал, что искал на могиле родителей. Мне долгое время хотелось придти сюда, и вот я здесь — легче не стало. Наоборот. Дрожащими руками я вытащил мантию и закутался в нее, потом свернулся и провалился в сон без сновидений прямо на земле.       Когда я проснулся, уже сгустились сумерки. Я не мог понять, сколько так проспал, но тело ощутимо затекло и продрогло. Я последний раз провел рукой по белому камню и пошел обратно в деревню по узкой кладбищенской дорожке. Нигде не горел свет, люди спали, даже паб на центральной площади был закрыт. Я завернул на темную улочку. Я хотел его найти, хотел вживую посмотреть. Темная бесформенная масса в самом конце ряда домов притягивала взгляд. Я медленно подошел.       Изгородь успела здорово зарасти за шестнадцать лет. Большая часть коттеджа устояла, хотя и была оплетена плющом. Правую часть второго этажа снесло начисто. Я стоял у калитки, смотрел на то, что осталось от моего дома. От моей жизни. Я вытянул руку из-под мантии и прикоснулся к ржавой решетке, чтобы просто прикоснуться. Видимо, я задействовал какие-то чары, над калиткой возникла вывеска, золотые буквы на деревянной доске гласили: «Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности, как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разрушившей их семью.»       Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!», «Да здравствует Гарри Поттер!», были еще инициалы, большие послания, но смысл один — все поддерживали Гарри Поттера, мальчик-который-выжил.       Я прикоснулся кончиками пальцев к доске, и сердце наполнилось горечью. Все в меня верили, возлагали надежды. Но надежды нет. Ничего нет. И разрушенный дом передо мной — тому доказательство.       В сумерках прямо ко мне ковылял, тяжело шаркая ногами, сгорбленный силуэт. По виду это была женщина, но судить сложно. Я подумал, что какой-то старушке не спится ночью, и она решила прогуляться. Но она остановилась в нескольких шагах и уставилась. Не на дом или улицу, а прямо на меня. Я стоял под мантией, и она никак не могла меня видеть. Но я был уверен, что женщина знала, где я.       Старуха подняла руку и поманила. Кто это — неизвестно, и куда она меня зовет — тоже неизвестно. Вдруг это ловушка Пожирателей смерти? Хотя, будь это ловушкой, меня бы давно уже убили.       — Вы Батильда? — тихо спросил я.       Старуха закивала и снова поманила. Я неуверенно сделал шаг, она тут же заковыляла прочь и, миновав несколько домов, свернула в калитку. Я еще секунду постоял и пошел за ней. Повозившись с ключом, старуха открыла дверь и отступила, пропуская меня вперед. От нее воняло, а, может, это от дома. Я сморщил нос и протиснулся в узкий коридор, стягивая мантию-невидимку. Старуха захлопнула дверь и уставилась на меня. Глаза у нее были затянуты бельмами, прятались в складках полупрозрачной кожи, лицо было все в красных прожилках сосудов и старческих пигментных пятнах.       — Батильда? — снова спросил я.       Она кивнула и прошла мимо, волоча за собой ногу, скрылась в комнате. Возможно, она что-то хочет отдать, ведь она знала Дамблдора, а он мог ей что-нибудь оставить.       — Иди сюда, — позвала Батильда из-за двери.       Я прошел мимо лестницы, уловил запах тухлого мяса и поспешил в комнату. В гостиной горело несколько огарков свечей, но света от них было мало. Было очень грязно, и все покрывал толстый слой пыли. Старуха стояла посреди комнаты и ждала, когда я подойду. Я медленно приблизился. Тогда она закрыла глаза, и произошло несколько вещей одновременно. Шрам кольнуло болью, темная душная комната на мгновение растаяла, я ощутил вспышку дикой радости и высоким холодным голосом проговорил: «Взять его!».       Я пошатнулся, не понимая, что случилось.       — Там, — старуха указала куда-то в угол.       Я поднял волшебную палочку и увидел захламленную тумбочку. Повернулся и почти сделал шаг, что бы посмотреть, как краем глаза уловил какое-то движение. Резко обернулся и застыл в ужасе: дряхлое тело осело на пол, как платье, из которого в одно мгновение исчез человек, а из вороха одежды выползала огромная змея. Ее от меня отделяла всего пара шагов.       Змея ударила меня по ногам в ту же секунду, когда я взмахнул волшебной палочкой. Я упал, и тогда она ужалила меня в бедро, разрывая штаны. Кровь брызнула из раны, и я зарычал от боли но, извернувшись, смог послать в змею заклинание. Она отлетела на несколько метров, но тут же снова метнулась ко мне. Я попытался встать, но еще один удар хвоста отбросил меня на маленький столик посреди комнаты, который с треском разломался под спиной. И тут еще один укус настиг меня — змея ужалила в левое плечо. Голова Нагайны была так близко, я практически дышал на нее. Превозмогая боль, я направил палочку прямо ей в лоб.       — Сектумсемпра.       Глубокий порез за секунду рассек змею от головы до середины туловища. Но не отрезал ей голову, как я рассчитывал. Однако этого хватило, чтобы змея разжала пасть. Тут я почувствовал взрывную боль в шраме. Я был Волан-де-Мортом... я шел через заросший сад... я открывал дверь…       Из последних сил я аппарировал.