***
- Я долбаеб, - констатирует Плисецкий, глядя на объявление о закрытии дворца спорта в связи с отключением электроэнергии. Потом грустно косится на сотовый – вот по-любому Отабек звонил именно для того, чтобы сказать, что освободился. Вот кто, спрашивается, мешал ему сразу же перезвонить?! Ах, ну да. Это же был коварный план-перехват. Юра еще раз сумрачно косится на запертые двери и пытается окоченевшими пальцами набрать номер Отабека. Поздняя осень в России – та еще сука. Вот в Казахстане – другое дело, там теплее. Не то, чтобы он помнил это из уроков по географии. Нихуя, его просветил Отабек. - Телефон абонента выключен, или находится все зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позднее. Subscriber's device is… - Да блять! – комментирует Юра, игнорируя укоризненный взгляд проходящей мимо женщины. И где, спрашивается, носит казаха? Да действительно, где, если его квартира в двух кварталах от дворца спорта. Юра решительно натягивает воротник кожанки до ушей и направляет свои стопы к временному прибежищу Алтына.***
- Нет, серьезно??? – орет Юрий, не особо волнуясь, что весь подъезд оповещен о его возмущении. Дверь в квартиру закрыта, звонок заливается, телефон все еще вне зоны доступа, а Юра балансирует между бешенством и крайним беспокойством. - Что здесь… о, Юра! Соседняя дверь радушно распахивается, и на Плисецкого доброжелательно взирает соседка Отабека-тетя Зина. Как-то она на протяжении недели одалживала им сахар (Юра тогда занимался в том же дворце культуры, что и казах, потому и жил с ним же), а в субботу, смилостивившись над несчастными мальчиками, подарила сразу два кило, а потом угостила блинами. С тех пор соседка – одна из наименее бесящих людей для Плисецкого. - Ой, теть Зин! Вы не видели, Отабек не приходил? - Нет Юрочка, как убежал спозаранку, так больше и не заглядывал. Юра кивает – соседка не может ошибаться, как и в большинстве хрущевок, двери в квартирах сделаны из картона, слез и пыли. - Спасибо, теть Зин. Вы это, если увидите его, передайте, что я заходил. А то дозвониться не могу никак. - Конечно, милый, передам. И кстати, забегайте ко мне, блинами угощу. Плисецкий кивает и прощается, уже сбегая вниз по леснице. Итак, дома Алтына тоже нет. В этот момента сотовый в заднем кармане джинс разражается громкой мелодией. Юра выхватывает телефон, и разочарованно рычит – это Мила. -Чего тебе? - Ну, во-первых, тебе пиздец, - жизнерадостно сообщает Бабичева, и Плисецкий морщится. Конечно ему пиздец, он же свалил посреди тренировки. – Во-вторых, тебя искал Отаб… - Он еще там??? – орет Юра, и с какого-то из верхних этажей кричат, чтобы он заткнулся нахуй. - Не-а, ушел, когда узнал, что тебя нет, - беспечно отвечает Мила. - Да бляяяяять, - стонет фигурист. Ну и где теперь искать этого молодца?? - А вот если бы ты дал мне его номер, - тянет Бабичева, и Юрий тут же сбрасывает звонок. Хуй там плавал, а не номер. - Ладно, сейчас я подумаю, и все будет окей, - бубнит Плисецкий и уже почти дойдя до входной двери, вспоминает о недовольном страдальце с верхнего этажа. Высовывается в пролет и орет во все горло, - Сам пошел нахуй!!! Ответа решает не ждать.***
На улице Юрий несколько минут бесцельно кружит перед входной дверью и, наконец, принимает решение согреться. Ибо это пиздец. Чем он вообще думал, надевая с утра кожаную куртку. В конце ноября??? Ноги сами несут его к чайной, где они с Отабеком обычно зависают после тренировок, если Юра остается ночевать у казаха. Это недалеко, и Плисецкий верит, что его уши и пальцы не отвалятся от холода. Еще он верит, что Отабек не съебал от него в свой прекрасный Казахстан, как предсказывает иногда Георгий. Потому что тогда Юре придется бить Жоре морду, а потом лететь хуй пойми куда и вымаливать у Отабека прощение за то, что он такой мудак. Плисецкий заворачивает за угол, согреваемый мыслями, что скоро сможет влить в себя литр чая, а также тем, что в случае чего, в Казахстане сейчас тепло. Удобнее будет валяться в ногах друга, если что. И резко останавливается. Прямо рядом с чайной припаркован байк. Байк, который в мыслях Юры уже летит в грузовом отделении самолета. А потом дверь чайной распахивается, и из помещения выскакивает Отабек. - Ты не улетел! – орет Юра и прыгает на друга. На лице Алтына мелькает выражение озадаченности. - А я должен был улететь? – уточняет он и аккуратно придерживает висящего на нем Плисецкого. - Если верить Георгию – спустя неделю после нашего знакомства, - бурчит Юра, и тут до него доходит, что друг стоит на улице в одном свитере. – Блять, заходи быстрее! Спустя пять минут Юрий сидит, закутанный в два пледа, пьет чай с мятой и слушает вполне обыденную историю о том, как у Беки сел телефон сразу после того, как он попытался дозвониться до него и рассказать об отмене тренировки. Оказавшись с умершим аппаратом на руках, Отабек решает доехать до дворца спорта и подождать друга там. Крики Якова в коридоре о том, что Юра малолетний мудак, намекают, что последнего нет на тренировке, но Отабек все же уточняет этот вопрос у Милы. - Я уже настроился позвонить твоему дедушке, чтобы спросить, не случилось ли чего-то, что заставило тебя улететь в Питер, - признается Алтын, - но вспомнил, что звонить неоткуда. - Слава Богу, - вздыхает Юра и ежится, представляя, какой шок испытал бы дедушка. - Поэтому я решил сходить к тебе на квартиру… - А я к тебе, - вскидывается Юрий и улыбается в ответ на улыбку Отабека. Потом, правда, тушуется, и мямлит – Правда, я там это, кажется, нажил себе неприятеля. Где-то наверху. Но он первый начал! Отабек вскидывает бровь, и Юра, тяжело вздохнув, начинает рассказывать свою версию «поисков Немо». В процессе разговора он подползает к другу все ближе, пока не прижимается к его плечу. - И кстати, тетя Зина звала нас на блины. - Блины – это хорошо, - кивает Отабек и поправляет сползшее с колен Юрия одеяло. – сходим сегодня. Плисецкий кивает и удовлетворенно жмурится, прихлебывая горячий чай. За окном начинает идти первый снег.