RAL

Когда Милка пихает ему под нос запястье с причудливой вязью, растекшейся синим чернильным пятном, Юра тяжело вздыхает. Он уже догадывается, чем они все будут заниматься ближайшие часы вместо тренировки: лопатить гугл-переводчик. Ну почему, почему имя соулмейта не может быть написано на родном языке человека? Вот живешь ты в Монголии, в ебучей юрте, не знаешь ни о каком интернете, и на тебе, блять – имя на каком-нибудь суахили. И сиди, думай – с какого хуя?? Твои родственники жили в Африке? Тебя заделали в Танзании? Родственная душа в Уганде? Вы познакомитесь в Замбии??? Или наоборот – просыпается человек в пятидесятиградусной жаре, в Мадагаскаре, а на плече большими печатными русскими буквами «АБИМБОЛА». Что это, блять, за имя? Почему оно по количеству букв больше похоже на называние целого племени?? Хули буквы такие стремные? Юра снова тяжело вздыхает. Когда был помладше, бесился из-за всей этой херни так, что глотка от воплей хрипла. Лет в 17, правда, дошло, что так лучше – пока ищешь на всех мыслимых и немыслимых языках одно единственное имя, успеваешь смириться с тем фактом, что где-то на земле бродит твоя родственная душа. Вон, Георгий, когда надпись появилась, чуть с ума не сошел от осознания, что вот ОНА, та самая, обозначилась наконец. А потом, те две недели, что они искали, что же это за язык (оказалось, коптский, и дай Бог здоровья Лилии, которая предложила поискать «мертвые» языки), Георгий хоть и стал еще более эксцентричным, по крайней мере перестал впадать в истерику при одной мысли, что ОНА существует. Сам Юра до сих пор немеченый. И, откровенно говоря, рад этому. В его картину мира как-то не вписывается взявшийся из ниоткуда человек, который является твоей родственной душой. Как это вообще возможно? Живешь себе, возможно, даже любишь кого-то, встречаешься, женишься, заводишь детей, а потом, где-то на втором кредите на обучение первого сына, оказывается, что твоя родственная душа - Мария. А жена - Кристина. И даже если ты любишь свою Кристину всей душой, мало кто способен любить так же чисто и искренне, если между вами маячит бесплотная Мария. Юра знает только один пример, когда неродственные души прожили всю жизнь бок о бок даже не задумываясь о том, что это неправильно. Это его бабушка и дедушка. Оба носили на плечах имена совершенно других людей. Но любили всю жизнь только друг друга. А когда бабушка умерла, и мать Юры, ненадолго вернувшаяся из своих бесконечных рабочих переездов, предложила поискать ту самую таинственную Ларису... дедушка молча встал и вышел из комнаты. А маленькому Юре потом объяснял: «Твоя бабушка - вот она была, из плоти и крови. Я, когда первый раз ее увидел, и не думал об имени – только о том, как она улыбается. И жили мы душа в душу, и поговорить было о чем, и вспомнить что. А Лариса эта... просто имя, шесть букв, написанных на моем предплечье». - Это иврит! – кричит Милка, и Плисецкий выныривает из воспоминаний, - но... - Что такое? – Георгий бесцеремонно лезет к экрану Бабичевского айфона, - Что? Это не имя? Юра мысленно стонет. Такие ситуации – это вообще пиздец. Иногда вместо имени проявляется какое-то слово. Чаще всего это значение имени, но не всегда. У знакомого Якова, одного из тренеров русской сборной по художественной гимнастике, на лопатке было выведено «Святая». В день, когда имя появилось, 24 мая, вся сборная сидела в интернете и вычитывала все имена, чье значение хотя бы отдаленно напоминало "Святую". В итоге, спустя пару лет, тренер встретил знакомую бабулю, которая с непередаваемым изумлением рассказала о том, что 24 июля – день памяти святой Ольги, она же в крещении Елена. Юра охуел, когда услышал эту историю. Это не соулмейты, это, блять, клуб Шерлоков Холмсов. - За..хав? – неуверенно читает Бабичева, - переводится как «золото». - Заебись, - хмыкает Юра, - не мужик, а золото достался. - Я не уверена, что это мужик, - хмурится Милка, - хотя, я вообще ни в чем не уверена. Юра ободряюще хлопает ее по плечу. Бабичева – девка крепкая и умная, она разберется. А ему пора на каток. * * * Спустя месяц после появления Милкиной метки, Юра обнаруживает на тазобедренной косточке имя. Он заходит в душ, будучи смертельно уставшим и мечтая только об одном – искупаться и не сдохнуть на завтрашней тренировке. Через неделю соревнования, и они уходят с катка только для того, чтобы принять душ и лечь спать. И то, лишь потому, что на дворе лето и в их спортивном комплексе отключили, нахуй, горячую воду. Все как всегда. Россия-матушка во всей ее красе. Юра стаскивает с себя пропотевшую насквозь футболку и поворачивается к зеркалу, посмотреть, каких размеров достиг синяк, который он сегодня набил, феерично врезавшись боком в ограду. Синяка нет. Имя есть. Плисецкий недоверчиво пялится в зеркало. «Женя». Русские буквы, никаких загадок. Разве что имя и мужское, и женское, но все равно, интрига слабенькая. Ни в какое сравнение со Святой Ольгой-Еленой не идет. Он легко проводит пальцами по надписи – и ничего. Никаких особых ощущений, кожа как кожа. Усталость притупляет абсолютно все чувства, поэтому Юра чувствует целое нихуя и становится под горячие струи воды. Скарлетт из него так себе, но об этом он подумает завтра. Или послезавтра. А лучше – после соревнований. Кем бы ни был(а) Женя, он(а) явно не вставит ему тех пиздюлей, которыми грозит Яков, если Юра не справится с программой. Так что – нахуй, нахуй. * * * Первый этап соревнований проходит на ура – Юра набирает максимальный бал из возможных и выдыхает – есть пара дней на передохнуть. Можно даже погулять по Питеру, недаром дни стоят солнечные. Он благополучно избегает пресс-конференции, прячется в номере, принимает душ и даже не собирается выходить в большой свет. Но потом желудок сводит, и Юра грустно понимает, что выйти придется, потому что еда отеля, в который их заселили, экзотична, что пиздец, - и так же несъедобна. Он хмуро натягивает джинсы и черную футболку и включает 2гис, чтобы найти ближайшее к нему кафе. Хватает со стола деньги и карту-ключ от номера. Выскакивает в коридор и тут же врезается во что-то. Что-то на проверку оказывается хмурым казахом, выступавшим перед Георгием. Юра сдавленно матерится, потирая нос, и злобно зыркает на невозмутимую рожу напротив. - Извини, - безэмоционально произносит рожа, и Плисецкий закатывает глаза. - Извиняю. Хули стоишь у самой двери? Давно об лицо не открывали? - Не случалось, - так же ровно отвечает казах, и добавляет, - хотел постучать и спросить, есть ли в номере горячая вода? Юра фыркает. А все потому, что нужно быть умнее, и сразу спрашивать, что в номере – водонагреватель, или же общее водоснабжение. - Есть. У меня бойлер стоит. А ты как будто первый раз в России. - Не первый, - соглашается парень, - но думал, что в отелях для участников такого не будет. - Ебать ты оптимист, - хмыкает Плисецкий и задумчиво смотрит на казаха. Если тот будет менять номер, ему придется пробиться через журналюг у ресепшена, плюс ждать, возможно, долго. Жуть какая. – Можешь принять душ в моем номере. Только я уйду. Жрать хочу, как тварь. Если сопрешь чего – тебе пиздец. Всем акулам пера растрезвоню, что казахам веры нет. - Не сопру. Хотя бы из-за того, что не назвал меня таджиком. Юра приглушенно хрюкает, пытаясь задушить смешок. Кивает на дверь. - Разберешься что где. Не закрывайся внутри. И кстати, - окликает он парня, уже шагнувшего за порог, - не будь обо мне слишком хорошего мнения. Ты выступал перед нашим Жорой. Я слышал, что ты из Казахстана. Тот лишь пожимает плечами. - Это не помешало представителю Америки назвать меня жителем солнечного Таджикистана. Юра ржет уже не скрываясь, и направляется к лифту.

***

Буквально в квартале от отеля обнаруживается китайский ресторанчик. Юра задумчиво рассматривает ассортимент и задается вопросом, стоит ли угощать мужика, которого он сам пустил в свой номер. Вообще-то, нет. С другой стороны, вообще-то не стоило впускать незнакомого мужика к себе в номер. В отель Юра возвращается нагруженный пакетами. Едва ли казаха зовут Женя, так что не стоит беспокоиться. «Не-Женя» обнаруживается сидящим с закрытыми глазами на диване в гостиной. Без футболки. Спасибо хоть в штанах. - Эй, ты живой там? – зовет Юра, когда парень не реагирует на весь грохот, который он устроил, пытаясь двумя пальцами открыть дверь. - Да. Спасибо большое, что позволил воспользоваться душем. – не открывая глаз, произносит казах. - Не за что. Считай, что я сегодня твой крестный Фей. Жрать хочешь? - Да, - без лишней скромности отзывается парень, и, моргая, открывает глаза. - Я Юра, - представляется Плисецкий и с облегчением ставит пакеты на стол. Ебучая лапша весит тонну. - Я Отабек Алтын. Как ты верно запомнил, из Казахстана. Помочь? - У меня есть руки, так что отвали. А, нет, не отвали. Там на кухне стоит чайник. Вскипяти. Отабек кивает и, плавно поднявшись, направляется на кухню. Юра вытаскивает картонные коробочки из пакета и матерится – кто их так по дебильному составил? Потом вспоминает, что он сам, и матерится громче. Вылавливает, наконец, неуловимый контейнер с соусом, и, скомкав пакет, падает на диван. Пластиковый ком засовывает между диванными подушками. - Юра, тебе сделать чай? – громко спрашивает с кухни Отабек. - А разве там есть заварка? – запоздало удивляется Плисецкий. - Как ни странно, но да, - отзывается казах и чем-то трясет. Судя по всему, пресловутой заваркой. - Тогда валяй, - разрешает Юрий и хватает коробочку с лапшой. Наматывает ее на палочки, втягивает в рот и жмурится от удовольствия. Не дедушкины пирожки, но на безрыбье, как говорится, и китайская лапша – кулебяка. О стол глухо стукают донышки двух кружек, и Юра чуть ли не давится – он вообще не слышал, как подошел Алтын. - Прости – извиняется тот и кивает на собственные ступни, - я же босиком. - Садись и ешь, человек-невидимка, - бурчит Плисецкий. Следующие минут десять проходят в тишине. Наконец, почувствовав долгожданную сытость, Юра откидывается на спинку дивана и удовлетворенно вздыхает. Как мало нужно для счастья – знать, что ты охуенный фигурист, и пожрать. Отабек аккуратно вкладывает палочки в картонную коробку и тянется вперед, чтобы поставить ее на стол. И Юра чувствует, как внутри все обмирает. На задней стороне бицепса левой руки чернеет иероглиф. Совершенно случайно Юра знает, что это означает. Юри, соулмейт Виктора, раз пятнадцать рисовал этот иероглиф, чтобы Плисецкий запомнил последовательность движений, игнорируя возмущенные вопли «Зачем мне запоминать, как это пишется на японском?». Кацуки лишь близоруко щурился и улыбался. «Потому что это твое имя, Юрио». Отабек перехватывает его ошарашенный взгляд и вопросительно поднимает брови. - Ты... ты меченный? – заикается Плисецкий, чувствуя, как заходится сердце. - Да. Лет семь как, - спокойно отвечает Алтын и снова тянется к столу – теперь за чаем. - А.. а ты искал, ну, что это за имя, и кто это? – с трудом формулирует Юра, чувствуя... блять, такое впечатление, словно он чувствует все сразу. И смущение, и замешательство, и злость на то, что он является соулмейтом другого человека (парня!), а не таинственного Жени, и что это за хуйня вообще?? Отабек делает глоток чая и отвечает: - Нет. Понятия не имею, что означает этот символ.