— Под горой стояли тролли и варили ужин, Без разбору всё мешали, стал он им не нужен!
Как ужаленные тролли с громкой руганью подскочили со своих мест и начали озираться по сторонам. Не желая быть замеченной, я быстро перекатилась по земле в небольшую яму и уже оттуда продолжила петь:— Глупый тролль, ты глупый тролль, Ты меня не бойся, Я тебя не трону, Ты не беспокойся. Глупый тролль, ты глупый тролль, Ты меня не бойся, Я тебя не трону, Ты не беспокойся.*
— Кто это? — взревел Билл и отвесил смачный подзатыльник Тому. — Болван! Это ты называешь, никого нету? — А ну не распускай свои лапищи! — не остался в долгу тот и со всего маху впечатал свой кулак в грудь Билла. — Сам бы и смотрел, недоумок! — Оба хороши, старые дураки! Нечего было хлебало разевать, когда шум услышали. — Что? Ну, держись, пень трухлявый, я устрою тебе хорошую взбучку! Глупость и тупоумие троллей, снова сцепившихся друг с другом, позволили мне в очередной раз поменять местоположение. Адреналин ударил в кровь, и я неожиданно даже для самой себя издевательски громко рассмеялась. Страх сменился азартом, и это, несомненно, было мне на руку. Оставленный без внимания отряд быстро отступал вглубь леса, и как только завершающий процессию Оин скрылся из виду, песня моя полилась с новым задором.— Глупый тролль, ах, глупый тролль, погляди под ноги, Вот же я, ты что, не видишь? Прямо на дороге! Глупый тролль, ты глупый тролль, Ты меня не бойся, Я тебя не трону, Ты не беспокойся. Глупый тролль, ты глупый тролль, Ты меня не бойся, Я тебя не трону, Ты не беспокойся.
Казалось, какое-то ненормальное безумие полностью охватило меня. Никогда в своей жизни я не смеялась так, как сейчас: громко, пьяно, раскатисто. Я буквально чувствовала, как по моим венам растекался расплавленный адский огонь, и именно он, без сомнения, был причиной моего странного поведения. Погляди на меня сейчас кто-нибудь, сразу бы ужаснулся: растрёпанные волосы, порванное в некоторых местах платье, испачканное землёй поцарапанное лицо, неистово горящие глаза. Настоящая находка для психлечебницы, не иначе. Пока я веселилась, тролли закончили драку и, к моему величайшему разочарованию, вспомнили о моём существовании. — Неужто к нам в гости эльфийка пожаловала? Вот так подарок! Давно я не жрал эльфов, — довольный своей догадкой Берт задумчиво почесал брюхо. — Какая эльфийка, старый дурак? Ты совсем с голодухи свихнулся? — недалёкий Том не поверил своему товарищу и двинулся в мою сторону. — Вот сейчас поймаю эту тварь, и ты сам увидишь, что никакая это не эльфийка! — Эльфийка! — продолжал настаивать на своём тролль. — Ты послушай этот голос. Звонкий бабий голос, точь в точь как у эльфов. Я прекратила смеяться и максимально вжалась в яму, в которой успела спрятаться незадолго до снизошедшего на тролля озарения. Судя по громкому топоту, Том стремительно приближался к моему укрытию, и когда расстояние между нами сократилось втрое, ему в спину вдруг прилетело очередное оскорбление. — Стой, дубина! Я с тобой ещё не закончил. — Помалкивай, Берт, пугало ты недоделанное! — Я итак молчал, — недоумённо пробасил Берт. — Билл, ты чего вопишь? — Я? Ещё чего! Ты сам это сказал, Берт. — Один против двоих, так что закрой пасть, недоумок, — развернувшись, разозлился Том. «Гэндальф! — приподнявшись на локтях, вдруг догадалась я. — Только он мог посеять смуту среди троллей!» Будто в подтверждение моих слов слева от троллей промелькнул истари в сером одеянии. Обрадованная я поднялась с земли и бросилась навстречу волшебнику, и моя беспечность обернулась против меня же. Том как раз замахнулся на Берта, и его кулак вместо тела тролля встретился с моей грудью. От неожиданности я громко закричала. Земля и небо поменялись местами перед глазами, и я почувствовала, как безвольной куклой лечу куда-то в сторону. Глухой удар о камень и тупая боль были последними, что я запомнила, прежде чем веки тяжело закрылись, а сознание погрузилось в темноту. Сегодняшний день был непривычно тревожным. Эльфы беспокойно сновали по замку, словно муравьи в переполненном муравейнике, и то и дело раздавали друг другу какие-то поручения. Я смутно догадывалась о причинах переполоха, но лишь один эльф мог внести ясность в сложившуюся ситуацию. Именно его я безуспешно искала вот уже на протяжении нескольких минут, но никто в зале не знал, куда он мог подеваться. Растерянность и непонимание невероятно сильно раздражали меня, как и бесполезная беготня по коридорам замка. С каждой пройденной минутой огонь всё сильнее разгорался во мне и когда почти достиг своего апогея, из-за поворота вдруг торопливо вышел высокий черноволосый эльф, с красотой которого не мог сравниться ни один ныне живущий эльда. Его серые глаза возбуждённо горели, а сильное статное тело, словно высеченное из камня, едва заметно подрагивало, и не оставалось никаких сомнений в том, что же произошло в замке. — Отец! — обрадованно воскликнула я. — Наконец-то я тебя встретила! Что происходит? Почему вокруг такая смута? — Ты ведь уже сама обо всём догадалась, Астальвен, верно? — эльф хитро прищурился и, дождавшись моего кивка, нетерпеливо взял меня за руку. — Пойдём, ты должна посмотреть на них. — Какие они, папа? — следуя за отцом буквально по пятам, возбуждённо спросила я. — Ах, нет, не говори мне! Лучше я своими собственными глазами увижу твоё величайшее творение. Эльф неожиданно ласково рассмеялся. — Моё величайшее творение — это ты, Астальвен, и никто не посмеет сомневаться в этом. И именно с тобой я хочу разделить радость этого долгожданного момента. Слова отца ни много ни мало потешили моё эго, и я, растянув губы в самодовольной улыбке, молча спустилась с ним в подземелье, уже заранее предвкушая свой восторг. Белоснежные стены замка вдруг начали стремительно терять свои очертания, и уже на границе видения я услышала чей-то настойчивый мужской голос: — Астальвен. Астальвен! Слушай мой голос, возвращайся к свету! Голос сменился острой болью; протяжно застонав, я с огромным трудом разлепила ставшие тяжёлыми веки и увидела над собой обеспокоенные лица Гэндальфа и Кили, обрамлённые лучами утреннего солнца. — Слава Махалу, она очнулась! — обернувшись назад, объявил молодой гном. — Ну и напугала же ты нас, Астальвен! — Лежи тихо, дитя, — попросил меня Гэндальф и аккуратно надавил своими ладонями на мои плечи, пресекая тем самым на корню все попытки принять вертикальное положение. Не став спорить с волшебником, я со стоном закрыла глаза и послушно продолжила лежать на чём-то тёплом и мягком. Все мои кости и мышцы простреливало такой сильной болью, что мне впору было кричать. Но я упорно продолжала до хруста стискивать зубы и молчала, моля бога о скорейшем избавлении. Гэндальф обхватил руками мою голову и в полголоса забормотал что-то. Не прошло и минуты, как острая боль сменилась тупой, а затем с последними словами истари стала практически незаметной. Тело расслабилось, и мне стало так легко и радостно, что я невольно рассмеялась. — Гэндальф, ты закончил? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил подошедший Торин. — А теперь дай мне спокойно прикончить эту сумасшедшую, пока она ещё что-нибудь не выкинула. — Лежачих только трусы бьют, — донельзя довольно пробормотала я, даже не удосужившись открыть глаза. А надо было, ибо лицо взбешённого гнома того стоило. — Торин, смилуйся над бедной девушкой! Ведь сегодняшнее утро так прекрасно. — Кажется, девочка сильно ударилась головой, — невесело заключил Оин. — Что ты последнее помнишь? Я задумалась. Последним воспоминанием был белоснежный замок и прекрасный черноволосый эльф, которого я смело называла отцом. Он вёл меня куда-то вниз по каменным лестницам, а потом… — Я… я помню эльфа и замок. Он обещал что-то показать мне, и, кажется, я называла его отцом. Он был такой сильный и красивый! — Бедняжка! — заохал Бофур, тёмным пятном крутясь надо мной наподобие курицы-наседки. Вскоре мне это надоело, и я открыла глаза, с огромным удивлением замечая вокруг себя весь отряд в полном составе. Гномы, а в особенности Бильбо с Гэндальфом, выглядели чересчур напряжёнными и настороженными. — Да уж, придётся повременить с наказаниями, — не то разочарованно, не то обрадованно пробормотал Дубощит. — Встать-то хоть сможешь? — Попробую. Боясь сделать лишнее движение, я аккуратно села и огляделась. Метрах в десяти от нас освещённые солнцем каменными изваяниями застыли на веки вечные тролли. Их уродливые лица больше не морщились от различных гримас, а маленькие глазки не метались из стороны в сторону. При взгляде на них цепочка событий сама собой выстроилась в моей голове, и я радостно воскликнула: — Я вспомнила! Гэндальф, у тебя получилось! — Нет, Астальвен, это у тебя получилось, — по-доброму улыбнувшись, волшебник позволил себе, наконец, расслабленно выдохнуть. — Я пришёл за несколько минут до рассвета и лишь закончил начатое тобой. — Глупости какие! Я всего лишь… — Спасла нас, — перебил меня Торин и тут же нахмурился. — И тебе, между прочим, сильно повезло. Узнай я сразу, что именно ты задумала, я бы долго не церемонился. Только зачем ты полезла на рожон? Неужто жить надоело? Или решила возомнить себя героиней? Ну, что же ты молчишь? Отвечай! Несомненно, я уже давно заслуживала королевский гнев. Гном итак многое спускал мне с рук за всё время похода, а сейчас, видимо, его нервы и выдержка окончательно сдали. И я не могла его в этом винить. Торин ждал моего ответа, нервно расхаживая из стороны в сторону, а я боялась посмотреть ему в глаза и увидеть там ненависть и презрение. — Дядя, не разумнее ли было бы… — Молчать! Коротко вздрогнув от того, как злобно и холодно Дубощит рявкнул на своего старшего племянника, я рискнула-таки взглянуть на короля и тихо, но довольно твёрдо произнесла: — Я своих друзей в беде не бросаю, Торин Дубощит. И никакие почести и слава за это мне не нужны. — Но ты могла погибнуть! — Могла, но ведь всё обошлось. Откуда вдруг такое беспокойство за мою жизнь? — Потому что пока ты в моём отряде, я несу за тебя ответственность! — сорвавшись на крик, Торин отчитывал меня как мог. С бешеным взглядом и чуть ли не с пеной у рта. Так стыдно, как сейчас, мне никогда не было. Я вдруг с полной серьёзностью осознала, что чувствовал разъярённый мужчина и почему так остро реагировал на мои безрассудные поступки. Король — это ведь не просто набор букв, а ещё куча обязанностей и огромная ответственность. Хоть я и находилась в отряде на свободных правах, по своему положению Торин мог вполне законно требовать от меня выполнения элементарных просьб или приказов. Мало того, что я постоянно ослушивалась его, так ещё и умудрялась переговариваться с ним. Для моего мира, давно утратившего монархический строй, это было вполне нормально, но не для Средиземья. И всё же гордости и своеволия мне было не занимать. Пускай я и осознавала свои ошибки, внутри что-то заставляло меня продолжать прямо и без страха смотреть в королевские глаза практически на равных. Так скрещивались в яростном бою мечи, так ветер налетал на неприступную скалу. Дурацкое ощущение власти туманило, опьяняло рассудок, и ничего с собой поделать я не могла. За последнее время с моих губ итак срывалось слишком много извинений. — Большое спасибо за беспокойство, Ваше Величество! Но не ждите, что я стану просить прощения, ибо извиняться мне не за что. — Во имя Дурина, что за скверный характер! — видимо поняв, что продолжать со мной спор дальше бесполезно, Торин сгоряча сплюнул на землю. — Будь ты моей подданной, я бы мигом приказал высечь тебя. — Но я не твоя подданная, да и мы сейчас не в твоём королевстве, поэтому просто смирись, Торин. До Ривенделла всего три дня пути осталось, и больше я не посмею беспокоить всех вас ни словом, ни делом. Так что там с пещерой троллей? Вы нашли её? До пещеры мы с Дубощитом добирались молча. Остальные же вовсю обсуждали прошедшую ночь и громко смеялись над непроходимой тупостью троллей, так глупо упустивших добычу из-под собственных носов и так же глупо поплатившихся за это. Мне было не до смеха. Я всё ещё помнила об орочьем отряде, преследующем нас, и сердце настойчиво подсказывало, что он не заставит себя долго ждать. Если от троллей шла не такая тёмная угроза, то от орков или варгов ею разило за несколько десятков километров. Я уже не знала, что следовало ожидать от нового дня, и это незнание сильно нервировало меня. События из книги и фильма будто смешались в одну единую кашу, практически не давая возможности что-либо предугадать заранее. Вот почему у меня вечно всё шло наперекосяк? — А дверь-то всё ещё заперта, — остановившись напротив огромной деревянной двери, служившей входом в пещеру, усмехнулся Глоин. — Никто ключ не находил? Сияя как начищенный пятак, довольный Бильбо подошёл к гному и вытащил из-за пазухи большой жестяной ключ. — Ну, вот я и пригодился как Вор. Не то я уже стал подозревать, что приношу только лишь хлопоты. — Поначалу так и было, — прямо сказал Торин, а потом бросил на меня один из своих фирменных уничтожающих взглядов. — Но сейчас я уже не уверен. Я не слишком-то по-девичьи фыркнула и сложила руки у груди, уже приготовившись что-нибудь ответить гному, но Гэндальф предусмотрительно встал между нами так, чтобы мы с королём не видели друг друга. Ну и пускай, больно хотелось! — Ты на своём месте, Бильбо Бэггинс, как раз там, где нужно, — истари незаметно подмигнул хоббиту и переключил своё внимание на дверь. — Ну, что же ты застыл? Отпирай её скорее! Послышался сухой скрежет ключа в замке, дверь со скрипом приоткрылась, и нас обдало уже знакомым мне зловонием. Мужчины тут же скривили носы, а у меня противно защипало в глазах. Слава Богу, рвотного рефлекса не последовало. Походу за ночь выработался своеобразный иммунитет. — Добро пожаловать в гостеприимную обитель троллей! — глаза Гэндальфа хитро искрились, а сам волшебник едва сдерживал усмешку. — Думаю, хозяева уже не будут против, если мы воспользуемся их радушием. Отряд с ликующими возгласами повалил в пещеру, и на свежем воздухе остались только мы с майа. — А ты чего стоишь тут? — спросил он. — В пещере и для тебя найдётся что-нибудь полезное, ведь большую часть из всего найденного ты по праву заслужила. — Как раз собиралась заходить. Не хотелось бы, пережив встречу с троллями, погибнуть под сапогами гномов. Гэндальф громко захохотал, и под его глубокий смех я гордо прошествовала в пещеру. Тролли оказались жуткими барахольщиками. Что только не валялось на каменном полу и на полуразрушенных деревянных телегах! Посуда, одежда, предметы быта, еда, золотые и серебряные монеты и украшения, мечи и луки, кинжалы и топоры и, конечно же, разнообразные кости, о происхождении которых я старалась не думать. Гномы без особого энтузиазма перебирали сваленные в небрежные кучки вещи, зато я радовалась практически каждой находке, оказавшейся в моих руках. Ещё бы! Я впервые видела деньги Средиземья и сделанные умелыми руками неизвестных кузнецов и мастеров ювелирные изделия и оружие. С мастерством их работы невозможно было поспорить, ибо в своё время отец научил меня отделять подделки от настоящих диковинок. Часть находок, конечно, не отличались особой уникальностью, но были и такие экземпляры, от которых мои глаза загорались жадным, восторженным огнём. Не размениваясь по мелочам, я клала в свой мешок только самое лучшее. — Я смотрю, тебе пришлись по душе драгоценности, сделанные руками нашего народа. Увлечённая разглядыванием чудесного сапфирового кольца я не заметила, как ко мне подошёл Торин. Потому, когда его голос прозвучал прямо за моей спиной, я чуть было не подпрыгнула до потолка и едва сдержала рвущийся наружу крик. — Ты мне так отомстить решил? — с негодованием воскликнула я. — Вообще-то я думал, что ты услышишь меня, — усмехнулся гном. — Но потом я увидел, с каким блеском в глазах ты смотришь на эти украшения, и понял, что хвалёный эльфийский слух сейчас далёк от тебя. — Ага, и ты принял решение напугать меня. Чудесно. — Так тебе нравятся драгоценности? — Я бы даже сказала, что без ума от них! — широко улыбнувшись, я мечтательно прикрыла глаза, воображая себе горы драгоценных камней и серебра. К золоту я была довольно равнодушна, но вот серебро… За него я спокойно могла отдать все свои последние деньги. Даже не имея эльфийского зрения было видно, что Торин остался доволен моим ответом. Неожиданно у нас обоих отыскался общий интерес, и я намеревалась извлечь из этого как можно больше выгоды. — Сокровищница Эребора по праву считается одной из богатейших во всём Средиземье, — с гордостью, разбавленной толикой грусти, сказал мужчина. — Огромная галерея, способная вместить в себя целую армию, и повсюду сверкают камни, золото и серебро, так, что даже в других источниках света отпадает нужда. Представив себе столь грандиозное зрелище, я затаила дыхание. — Хотела бы я увидеть её хоть раз в жизни. — Ну, — Торин принял непринуждённый вид, но яркий блеск в глазах выдавал его с головой, — когда мы отвоюем Одинокую Гору, я пошлю за тобой гонца с приглашением узреть величие моего народа. Может хоть тогда ты, наконец, увидишь во мне настоящего Короля-Под-Горой. С этими словами гном незамедлительно ретировался, оставив меня в полной растерянности. Было ли это обещанием дружбы? Я не знала. Но в чём я точно была уверена — огонь обрадованного сердца уже вряд ли могло что-то погасить. Вскоре гномы и хоббит наполнили свои мешки всем самым необходимым. В основном запасались провизией и оружием. Так, например, Гэндальф, Торин и Бильбо обзавелись новыми эльфийскими мечами: Гламдрингом, Оркристом и пока ещё безымянным клинком. Майа предсказал мечу Бильбо великие деяния, и это немного приободрило ни разу не державшего оружия в руке хоббита. Среди предприимчивых мужчин я чувствовала себя невероятно мелочной и меркантильной, ибо мой мешок был полон монет и украшений. Хоть я и не хотела себе в этом признаваться, но запасалась я ими только с одной целью: обеспечить себе безбедное проживание в Средиземье на неопределённый промежуток времени. Да, во мне всё ещё жила мечта поскорее вернуться домой. Но ведь никто не давал стопроцентной гарантии, что у меня получится исполнить её. Помимо драгоценностей я нашла себе новую, относительно чистую одежду: простенький чёрный мужской камзол, такие же кожаные штаны и сапоги размера на три меньше, чем уже были. Признаться честно, сапогам я обрадовалась гораздо больше, чем всему остальному. Они почти идеально сидели на ноге, и от мысли, что мне больше не придётся мучиться с постоянным подвязыванием и соскальзыванием ступней, хотелось расцеловать весь мир. Мы уже собирались покинуть пещеру и отправиться в путь, как вдруг Гэндальф громко окликнул меня: — Астальвен, остановись на минуту, у меня кое-что есть для тебя. Я обернулась к истари и увидела в его руках посеребрённый длинный лук и колчан со стрелами. На мой удивлённо-скептический взгляд волшебник ответил усмешкой. — Ну же, возьми, чего боишься. Их ковали умелые эльфийские мастера — настоящая нолдорская работа! — Да я даже пользоваться ими не умею, — я не разделяла энтузиазма Гэндальфа, ибо прекрасно понимала, что проку от даже самого смертоносного оружия в моих неумелых руках будет мало. — Подари лучше Кили, он ведь у нас лучник. — Я сам попросил Гэндальфа отдать их тебе, — отозвался из другого конца пещеры молодой гном. — Прекраснее и изящнее этой работы я ещё никогда не видел. Считай это моим подарком за твою смелость. — Скажу тебе по секрету, — наклонившись ко мне, Гэндальф хитро заговорил, — гномы не любят, когда отвергают их дары. И этот лук — очень широкий жест со стороны молодого принца. Так что бери и не возмущайся! Не пропадать же хорошим вещам даром. Вот же пристал! Но раз такое дело, огорчать парня я не стану. — Ладно, хорошо, я возьму. Спасибо, Кили! — Пожалуйста! — Кили весело подмигнул мне, а потом вышел с братом из пещеры. Вскоре жилище троллей покинули все, а я как вкопанная стояла у входа и, нахмурившись, смотрела на лук и колчан в своих руках. Кузнец явно постарался, создавая это оружие. Лук хоть и был большим, но не тяжёлым, в ладони лежал удобно и выглядел действительно изящно и достойно. Серебряный узор подсвечивал древко изнутри, а тонкая упругая тетива казалась почти прозрачной, словно сотканная из миллионов алмазных кристалликов. И откуда только в пещере троллей нашлось такое сокровище? — Астальвен, ты идёшь? — раздался снаружи голос Фили. — Уже выхожу. Что ж, может быть, лук мне когда-то действительно пригодится. Вот только бы не в бою… Без пони было тяжело. К тому времени, как я очнулась после удара, выжившие животные уже сбежали, и найти их никто так и не смог. Пришлось идти пешком и нести все свои вещи на себе. Очень скоро почва под ногами сменилась щебнем и камнем, деревья и кустарники попадались всё реже, зато практически на каждом шагу можно было встретить бьющий из-под камня родник или весело бегущий с гор ручеёк. Ночи стали заметно холодней: мы поднимались по тракту к склонам Мглистых гор, и насколько я помнила из школьного курса географии, каждые пройденные сто метров вверх температура воздуха понижалась практически на один градус. Найденной еды едва хватало на всех, поэтому все оставшиеся дни я не ела и обходилась лишь несколькими глотками воды. Но если для моего организма это было вполне нормально, то мужчины на сухом пайке быстро теряли силы и настроение. Гэндальф пытался подбадривать всех, и если поначалу это вдохновляло гномов и Бильбо, то потом лишь вызывало тихое раздражение. Обстановка в отряде медленно накалялась. Первые два дня пути прошли относительно спокойно, но на утро третьего случилось то, чего мы боялись больше всего — нас настигал орочий отряд. Я снова, как в первый раз, заранее почувствовала тёмную угрозу, но сегодня она уже была намного серьёзнее и реальнее. Мне даже явились неясные видения того, как варги пересекли сосновую рощу, пройденную нами примерно двенадцать часов назад. Эта новость подстегнула мужчин, и несколько часов подряд мы уже не шли, а бежали галопом, изредка останавливаясь на коротенькие передышки. Гэндальф надеялся успеть в Ривенделл до заката. Именно к этому времени, по его расчётам, нас должны были догнать орки. Но силы гномов и Бильбо были на исходе, да и я уже бежала не так резво, как хотелось бы. Уверения Радагаста не помогли нам: хоть туман гор и скрывал нас, орки и их жуткие питомцы прекрасно в нём ориентировались. Мне начало казаться, что туман этот был неестественного происхождения. Мысли о том, что его мог наслать Саурон, уверенности не прибавляли. Нападение случилось примерно в часе пути от тропы, ведущей к Последнему Мосту. Услышав вой приближающихся варгов, Торин принял решение дать оркам отпор. И эта была очень, очень плохая идея. Мужчины уже едва стояли на ногах от усталости, голода и напряжения, и мне трудно было вообразить, как они вообще смогут драться в таком состоянии. Но гномами двигали гордость, упрямство и ненависть: бежать от заклятых врагов, словно трусливые крысы — как выразился Двалин — им претило. От рычания, орочьих криков и лязга их оружия мои волосы на затылке встали дыбом. Такой дикий страх я испытывала впервые. Даже тролли не вызвали во мне такого ужаса и оцепенения, нежели озлобленные вооружённые существа, приближающиеся к нам с каждой минутой лишь с одной целью — убить. — Бильбо! Астальвен! — тоном, не предполагающим отказа, практически прорычал Торин. — Живо уходите отсюда! Бегите в Ривенделл со всех ног и не оглядывайтесь. Мы перебьём этих тварей. — Я не могу бросить вас в беде! — заупрямилась я, хотя всё моё существо жаждало покинуть это место как можно скорее. В мгновение ока Торин оказался рядом со мной, яростно сжимая кулаки и взглядом прожигая во мне огромную дыру. — Сейчас не время и не место препираться со мной! Это приказ. Не вынуждай меня применять к тебе силу, Астальвен, сделай хотя бы один раз то, что от тебя просят. Уходите, сейчас же! Гном мог справедливо ликовать — я, наконец, собиралась послушаться его. Схватившись за руки, мы с Бильбо молча побежали в указанном Гэндальфом направлении, искренне надеясь, что с отрядом ничего не случится. Не прошло и минуты, как за нашими спинами раздался громкий клич на кхуздуле, и начался бой. В этот момент я возненавидела свой острый слух. Звуки битвы набатом стучали у меня в ушах: предсмертные крики, лязг мечей и разрубаемых доспехов, рычание и вой варгов, ругань и свист стрел. Хотелось закрыть уши руками и кричать, лишь бы только не слышать всего этого. Слёзы страха и отчаяния текли по моим щекам, а я не могла их остановить и продолжала надрывно дышать, через раз глотая и выдыхая воздух. Бильбо трясся, как осиновый лист на ветру. Казалось, хоббит был испуган гораздо сильнее меня, испуган и измотан до такой степени, что было непонятно, как он ещё держится на ногах. Но он бежал несмотря ни на что, хотя и в его глазах читалось желание вернуться и помочь Гэндальфу и гномам. Не знаю, как, но очень скоро страх оставил меня, и на его месте зажглось пламя ярости. Я будто бы заново родилась: невероятная сила разлилась по моему телу, и я вдруг поняла, чем могла помочь. Магия. Она бурлила во мне и жаждала излиться, словно лава, извергающаяся из жерла вулкана. Резко остановившись, я окликнула Бильбо, бежавшего чуть впереди: — Бильбо, я должна вернуться обратно! Я знаю, как помочь Торину! Хоббит чуть было не споткнулся и обернулся, глядя на меня, словно на сумасшедшую. — Нельзя, Торин приказал нам бежать в Ривенделл! Мы можем привести оттуда помощь, если поторопимся. — Я не прощу себе, если кто-нибудь из них погибнет. Ты беги дальше, а я вернусь. — Но ты сама можешь там погибнуть! — Бильбо едва не плакал от отчаяния, безуспешно пытаясь воззвать к моему разуму. — Ну уж нет, я собираюсь прожить долгую и счастливую жизнь. И того же желаю всем вам. Беги, Бильбо, беги! — Астальвен, нет! Но я уже не обращала на хоббита внимания, со всех ног бросившись в гущу событий. Битва была в самом разгаре. На камнях уже валялись с дюжину изрубленных трупов орков и варгов, но, несмотря на потери, этих тварей оставалось ещё слишком много. Гномы сражались на пределе своих возможностей, лишь чудом избегая ранений и увечий, и я не знала, как долго могло продолжаться это везение. Прежняя решительность постепенно покидала меня. Глядя на убийственную безжалостную резню, смешавшуюся чёрную и буроватую кровь, словно грязный гейзер выплёскивающуюся из смертельных ран и отрубленных конечностей, я всё больше начинала сомневаться в правильности своего поступка и в собственной адекватности. Зрелище, открывшееся перед глазами, не просто ужасало — оно с лёгкостью могло повредить рассудок. То, как осознанно Кили всаживал в уродливые тела стрелы, с какой ненавистью и злобой Торин пронзал мечом вставших на его пути орков и варгов и с каким мрачным удовольствием Двалин отрубал живым, пусть и озлобленным врагам руки, ноги, а то и голову, сильно поразило и испугало меня. С экрана телевизора всё казалось намного проще. В момент страха я могла вспомнить, что любое сражение — всего лишь хорошая компьютерная графика и умелая работа гримёров. Но сейчас всё было по-другому. Реальные убийства, реальная кровь, реальная смерть. Тот крепкий высокий орк с кривоватым клинком уже никогда не откроет свои глаза и не увидит этот мир: они закрылись буквально несколько секунд назад, когда острый меч Фили послушно пробил серовато-бурое тело насквозь. Тот скулящий плешивый варг уже никогда не завоет и не будет скалить свою страшную пасть, ибо топор Дори, застряв между костями, так и остался торчать в его черепе. Я сглотнула подступивший к горлу ком и трясущимися руками вытащила из мешка зачарованную книгу. Её тепло ненадолго успокоило меня и привело мысли в относительный порядок, но, увы, унять тяжесть в сердце и душе ему было неподвластно. Открыв последний раздел, посвящённый тёмной магии, я вышла из-за валуна, за которым пряталась всё это время, и со слезами на глазах принялась петь длинную, больше напоминающую странную колыбельную, чем заклинание, песнь.— Умолкли птицы в небесах, не слышен больше быстрый бег оленя, Не зазвучит, как прежде, никогда рог звонкий золотого королевства.
Я пела о лесах и морях, о Свете и Тьме и вечной борьбе между ними, о сиянии звёзд, согревающем свете луны и обжигающих лучах солнца, о торжестве Добра и неизбежном поражении Зла. С каждым пропетым словом силы постепенно покидали меня, но я всё равно продолжала упрямо шевелить губами и надеяться, что это поможет гномам и Гэндальфу быстрее расправиться с орочьим отрядом. Поначалу обстановка никак не менялась, и я грешным делом подумала, что найденная песня вовсе не являлась заклинанием. Но почти в самом её конце с орками и варгами стало происходить что-то странное. Они то прекращали бой с Гэндальфом и гномами и набрасывались друг на друга, то останавливались и с выражением крайнего ужаса на лицах и мордах оглядывались вокруг себя, то начинали испуганно метаться по склону, словно спасаясь от чего-то или кого-то. Стало быть, заклинание насылало на них что-то вроде галлюцинаций, и потому заколдованные твари уже не могли отличать реальность от вымысла. Мужчины быстро сориентировались и с новыми силами бросились на дезориентированных врагов. Песня кончилась, и я почувствовала себя невероятно уставшей и опустошённой. Голова закружилась, книга едва не выпала из моих ослабевших рук, но я вовремя успела поймать её и положить обратно в мешок. Ох, только бы не упасть сейчас в обморок… Не прошло и пяти минут, как со стороны тропы, ведущей в Ривенделл, послышался спешный лошадиный топот, содрогающий камни гор под ногами. Запел звонкий боевой рог: судя по всему, к нам на помощь спешили риведелльские всадники. И без того напуганные оставшиеся орки и варги в ещё большем страхе заметались между гномами и попытались было бежать, но мужчины перекрыли им путь отступления. Особо живучим двум дюжинам тварей предстояла неминуемая смерть если не от оружия гномов и волшебника, то от оружия эльфов точно. Мужчины уже не скрывая радости вовсю ликовали и хохотали. Ещё бы! Об угрозе, терзающей нас на протяжении многих дней, наконец-то можно было забыть. Мгновение, другое, и из-за поворота, сокрытого густыми, почти голубыми елями, показались пятеро эльфийских всадников верхом на не запряжённых лошадях. Спереди у одного из них сидел растрепанный раскрасневшийся Бильбо Бэггинс. Не замечая меня, эльфы помчались на помощь к истари и гномам. Обезумевшие варги заскулили и стали рвать друг другу глотки, тем самым приближая нашу победу и собственное поражение. Пошатываясь из стороны в сторону, я поспешила оказаться в кругу если не друзей, то хотя бы приятелей как можно скорее. Шестое чувство подсказывало мне, что расслабляться было ещё слишком рано. Собственно, оно и не обмануло. Я как раз выбежала на усыпанную окровавленными трупами площадку, лишь чудом не поскользнувшись на чёрно-бурой жиже, когда к ничего не подозревающему Ори подкрался жуткий изуродованный орк с кинжалом в руке. Ни молодой гном, ни остальные мужчины, ни эльфы не видели, с каким сумасшедшим блеском в глазах и дрожью в теле он подло надвигался на безоружного противника со спины. Но это заметила я, и моей злости вполне хватило на то, чтобы быстро скинуть с плеч мешок и лук и одним прыжком оказаться на спине жутко воняющего потом и кровью орка. Не ожидая нападения, тот едва устоял на ногах и к моему облегчению с громким воплем выронил из рук кинжал. Ори обернулся на шум и когда понял, в чём было дело, с ужасом в глазах подальше отшвырнул злосчастный кинжал своим сапогом. От растёкшегося по венам адреналина меня буквально затрясло, и я с каким-то ненормальным рыком изо всех сил вцепилась в орка, обхватив руками его шею, а ногами — опоясанный кольчугой торс. Орк захрипел и, вцепившись в мои волосы, попытался сбросить меня, но не тут-то было. Несмотря на жуткую боль, живым отпускать я его не собиралась. — Любишь нападать со спины, да? — не своим голосом злобно рычала я. — Я покажу тебе, урод, как посягать на жизнь моих друзей! Орк был силён. Я чувствовала его стальные мышцы собственным телом, но я также ощущала, как рукава моего камзола быстро пропитывались чем-то влажным и горячим. Орочья кровь. Так он серьёзно ранен, поэтому и решил перед смертью забрать с собой ещё одну жизнь! Нехитрый план дальнейших действий, заключающийся в максимальном давлении на кровоточащую рану, уже практически стал воплощаться в реальность, как вдруг случилось одно маленькое непредвиденное обстоятельство. Решив действовать жёстко, орк резко дёрнулся назад, и я вместе с его тушкой полетела вниз. Секунда, и вот уже моя спина поближе познакомилась с местным отнюдь не пушистым камнем, да так, что из глаз посыпались искры, а из лёгких словно разом выбили весь воздух. Сдавленный стон против воли сорвался с моих губ, и от острой боли я, к великой радости орка, ослабила хватку. Тот воспользовался моим замешательством и, освободившись, с нечеловеческим рычанием вскочил на ноги. Мир перед глазами поплыл, голова загудела, и если бы не подоспевший вовремя темноволосый эльф, я, вероятнее всего, была бы уже мертва. Эльда успел буквально за секунду до того, как орк занёс надо мной свой меч, и одним махом срубил с плеч голову дважды несостоявшегося убийцы. Несколько капель чёрной крови попали мне на лицо, и это стало последней каплей в переполненной чаше моего терпения. Едва успев перекатиться набок, я буквально согнулась пополам от приступа тошноты и отвращения. Но так как еды в моём желудке не было уже два дня, вместо неё из меня вырывались то сиплые стоны, то булькающие предсмертные хрипы. Это выглядело и звучало действительно ужасно. Настолько омерзительно я себя ещё никогда не чувствовала. Когда приступ прошёл, силы окончательно оставили меня. Перестав корчиться на холодном камне, я всего лишь на мгновение прикрыла глаза, чтобы передохнуть, но моё физически и морально истощённое тело больше не слушалось меня. В сопровождении боли я таки потеряла сознание.