Потерянная в веках

      — Что ты задумала, Астальвен? — опустившись в кресло и отпив из кружки ароматный травяной чай, деланно спокойно спросил Амандиль. — Что за мысли тебя тревожат в последние дни?       Как и планировалось, с наступлением вечера серьёзный и сосредоточенный эльф пришёл в мои покои, и уже с порога мне стало ясно, что разговор наш будет не из лёгких. Хоть я и готовила себя к нему весь остаток дня, всё равно при одном только взгляде на мужчину вся моя решимость мигом улетучилась, словно её никогда не было. Меня накрыло странное чувство слабости и беспомощности: я как маленький глупый ребёнок могла лишь невинно хлопать ресницами и ждать, когда взрослый, умный и строгий родитель, наконец, отчитает своё нашкодившее дитя. И он не заставил себя долго ждать. Только я разлила по кружкам заварку с кипятком и забралась в обнимку с одной из них на кровать, как Амандиль тут же перешёл в наступление. Без лишних приготовлений и слов.       Обхватив вмиг заледеневшими пальцами горячий стакан, я завороженно посмотрела на парящую буро-зелёную жидкость в надежде отыскать там желанные ответы. Но ответов всё не было, и потому собрав всю свою волю в кулак, я с замиранием ответила:       — Ты первый, кому я говорю об этом. Я хочу покинуть Имладрис через четырнадцать дней. Тайно. Во мраке Мглистых гор, в одной их глубоких пещер, спрятано кое-что очень важное и опасное, кое-что, о чём никто не слышал уже несколько тысяч лет. И я намереваюсь как можно скорее отыскать это.       — К чему же такая спешка и скрытность?       — Потому что через две недели во дворец приедет Курунир, и то, о чём я сейчас расскажу, он должен узнать в последнюю очередь. Знаю, в это трудно поверить, но он совсем не тот, за кого себя выдаёт. Курунир искусный лжец: сотни лет он водил всех вас за нос, всеми способами пытаясь отвлечь Белый Совет от ужасных поисков, что он в тайне вёл все эти годы с помощью своих шпионов. Белый истари задумал совершить великое зло, и я не позволю его планам осуществиться.       — О каком зле ты говоришь? — поднявшись с кресла и медленно переместившись к окну, с совершенно невозмутимым выражением лица спросил Амандиль. Его непробиваемая уверенность и спокойствие на некоторое время сбили меня с толку, и я замерла на полпути с так и не поднесённой ко рту чашкой. На самом деле я ждала, что эльф воспримет мои слова очень категорично, но то, как достойно он держался, заставило меня буквально воспрянуть духом. Не зря же я всё-таки так безгранично доверяла мужчине. — Я всё ещё жду ответа.       — Ах да, прости! Я снова погрузилась в свои мысли, — передёрнув от волнения плечами, встрепенулась я. — Амандиль, я безгранично доверяю тебе, и потому надеюсь, что этот разговор останется только между нами. Если кто-нибудь ещё узнает… Боюсь, последствия могут быть неотвратимы.       — Астальвен, я даю тебе слово: что бы ты сейчас не сказала, я сохраню это в тайне. Даже ценой собственной жизни, — оторвавшись от созерцания вспышек молний за окном и развернувшись ко мне лицом, с непоколебимой серьёзностью произнёс эльф. — Ты можешь мне доверять.        Фух, была не была!       — Курунир хочет заполучить Единое Кольцо, утерянное много лет назад. Хоть он и уверял членов Белого Совета, что Кольцо давно сгинуло в море, истари тайно продолжал и до сих пор продолжает страшные поиски. Хвала Эру, всё ещё безуспешные! Он знает, что Саурон тоже ищет свою Тёмную реликвию, способную поработить и уничтожить Средиземье, вот только ни тот, ни другой доподлинно не знает настоящего местоположения Кольца. Лишь делают неверные предположения. Чего нельзя сказать про меня. К счастью, а быть может, и нет, я знаю, где оно спрятано. Я хочу найти Кольцо раньше Сарумана и Саурона, а затем уничтожить его, пока Майрон не восстановил свои силы после поражения.       Однако это ещё не всё. Если уничтожить Кольцо, вместе с его силами исчезнет и магия Трёх Эльфийских Колец. Ты не хуже меня знаешь и чувствуешь, чем это обернётся для эльдар Средиземья: они попросту покинут его, а те, кто всё же рискнёт остаться, превратятся лишь в жалкие тени своего былого величия. Моя душа содрогается от ужаса, когда я представляю себе Средиземье без эльфов и их магии. Это… так не должно быть, Амандиль, не должно! Этот мир ещё не настолько стар, чтобы вот так скоро угаснуть! Пусть мои слова прозвучат эгоистично, но я не успела насладиться жизнью здесь: мне попросту не дали этого сделать. И потому я хочу видеть, как эльдар процветают. Как процветает мой народ. В мире, где не будет войн и Зла — лишь гармония и Добро.       Не думай, друг мой, будто я, возжелав могущества и власти, задумала оставить Кольцо себе. Нет! Силы, заключённые в нём, загубили немало душ и загубят ещё, если их не остановить. Но Оно нужно мне для того, чтобы создать новое Кольцо, которое навсегда разорвёт связь Трёх с Единым. Просто представь, Амандиль! Судьба эльдар больше не будет принадлежать Саурону: дыхание Жизни снова коснётся эльфийских владений, в домах снова зазвучит детский смех, и отчаяние покинет, наконец, наши сердца. Эру создал нас такими сильными не для того, чтобы мы опускали руки. Мы — Хранители этого мира, и я чувствую за собой долг сделать для него всё, что в моих силах. Для него и для моей семьи, безжалостно очернённой и опозоренной. Вот только… мне не справиться с этой задачей без твоей помощи.       Закончив свой рассказ, я малодушно отвернулась от эльфа, побоявшись встретиться с его реакцией лицом к лицу. Так, что даже руки мои от волнения не находили покоя: пальцы то с силой сжимались в кулаки, то отбивали на ладонях нестройный нервный ритм. Амандиль, внимательно слушавший меня всё это время, до сих пор не вымолвил и слова, и потому моё сердце продолжало метаться в груди пойманной птицей, и мысли, одна хуже другой, гудящим роем навязчиво жужжали в голове. Радовало только одно: с моих плеч будто бы рухнул тяжеленный камень, угнетающий мою душу вот уже целую неделю, и я смогла, наконец, спокойно вздохнуть.       Непогода за окном тем временем разыгралась не на шутку. Из-за плотной завесы дождя возможный радиус обзора сократился до трёхсот метров; ветер, словно сорвавшийся с цепи гончий пёс, с шумом и стоном трепал ветви деревьев, а в воздухе, не прерываясь ни на секунду, сердито барабанили раскаты грома. Мысли о промокшем до нитки Глорфинделе, оставшемся без крова в такую лютую грозу, не давали мне покоя. Умом я, конечно, понимала, что из-за такой неприятности эльф точно не простудится, вот только приказывать своему сердцу не волноваться я не умела. А если бы и умела, то оно бы всё равно не послушало меня.       — Знаешь, — подойдя ко мне и аккуратно сжав ладонью моё плечо, начал Амандиль, — я теперь, наконец, понял, почему мой отец до самой своей смерти был так предан тебе. Я этого не говорил, но он постоянно рассказывал о тебе, Астальвен, и в эти моменты в глазах его я видел безграничное почитание и искреннюю боль утраты. Ты действительно такая же удивительная, как он описывал: яркая, гордая, независимая, сильная и смелая.       Щёки мои запылали, и я поспешила отвернуться от эльфа и спрятать лицо в ладонях в надежде, что он не успел вдоволь насладиться моим смущением. Мне было стыдно и неловко перед другом за такие откровенные и искренние слова, которые, как мне казалось, я не заслуживала. Вот как он мог называть меня смелой, если я боялась сейчас даже поднять голову, не говоря уже про то, чтобы посмотреть ему в глаза?       — Я помню твоего отца — Линтариля*, помню, как много он сделал для меня, — воскресив в памяти облик статного черноволосого эльфа, всегда с вызовом смотрящего своим страхам прямо в глаза, печально выдохнула я. — Жаль только, что он не дожил до этого момента. Я была бы так рада увидеть его сейчас…       — Уверен, он был бы рад не меньше тебя, — горько улыбнулся Амандиль. — Но ты, конечно же, сейчас больше ждёшь моих слов по поводу того, что рассказала мне.       В ответ я едва заметно кивнула, всё так же боясь развернуться к эльфу лицом. Но Амандилю, видимо, необходимо было видеть меня, прежде чем говорить, потому что друг вдруг возник передо мной и аккуратно, но настойчиво, отнял мои ладони от лица. С замиранием в сердце я посмотрела ему в глаза и на мгновение потерялась в яркой зелени, словно запутавшаяся в густых ветвях орешника пичуга. Чего только не было в его взгляде! Но самое главное, я не увидела в нём того, что так боялась: недоверия, презрения и ненависти.       — Вот так-то лучше! — отстранившись от меня, как того требовали правила приличия, довольным и в то же время серьёзным голосом произнёс Амандиль. — А теперь послушай меня, Астальвен. Не стану лгать, что мне совсем не нравится твоя невероятно опасная затея, но так же не стану лгать, что не подозревал чего-то такого. По крайней мере, я догадывался, что ты собираешься в скором времени покидать Имладрис. Как мне изначально казалось — с гномами. Это было бы вполне ожидаемо, учитывая твои отношения с ними, но, как видишь, в этом я ошибся. А теперь к главному. Ты утверждаешь, что Единое Кольцо до сих пор в Средиземье, и мало того обвиняешь в его поисках Курунира, который вознамерился обмануть Саурона и сосредоточить в своих руках могущественную власть. Что самое интересное — местонахождение Кольца известно только тебе, и теперь ты собираешься воспользоваться этим знанием, чтобы помешать планам Курунира и Саурона и защитить эльдар Средиземья от неизбежного угасания. Как ни странно, я верю тебе, и не потому, что когда-то ты была самым доверенным лицом моего отца. Я верю в твои слова потому, что сам уже много лет чувствую, как незримая угроза всё больше разрастается над всеми нами.       Однажды в одном из походов к югу мне довелось стать свидетелем странного разговора. Караванщики, путешествующие мимо Изенгарда, обсуждали между собой, что колдун из высокой башни щедро заплатит за любую информацию о волшебных камнях, способных показывать отдалённые друг от друга на большие расстояния предметы, а также за любые слухи о магических кольцах, наделяющих своих владельцев невероятными силами. Я тогда насторожился, но не уделил их словам должного внимания, ибо мне недоставало некоторых деталей. Теперь же я, наконец, всё понял: они тогда говорили о Палантирах и Кольцах Власти, которые Курунир так страстно желал и всё ещё желает заполучить. Уж не знаю, что за лихо заставило его ступить на столь тёмный путь, но я, как и ты, не хочу становиться свидетелем его злодеяний. Средиземье и без того устало от зла и бесконечных войн, и потому я помогу тебе, Астальвен, в надежде, что однажды твои слова о светлом будущем эльдар воплотятся в реальность. Меня интересует только один вопрос: известен ли тебе способ, с помощью которого Кольцо будет уничтожено раз и навсегда?       Я не могла поверить собственным ушам. Только что Амандиль, находясь в здравом уме, согласился помочь мне, да ещё и добавил обвинений в сторону Сарумана. Сказать, что я была растеряна — значит, ничего не сказать. Но, несмотря на это, мой голос вдруг прозвучал невероятно уверенно и смело:       — Есть только один способ уничтожить Его, но для этого придётся отправиться в самое сердце зла — в Мордор, к Ородруину, откуда Кольцо и вышло.       — Что ж, — немного подумав, ответил эльф, — тогда нам с тобой придётся тренироваться ещё больше. Это будет долгий и опасный путь, и я постараюсь как можно лучше подготовить тебя к нему. Не хотелось бы умереть от руки Глорфинделя, если с тобой вдруг что-нибудь случится.       — Спасибо тебе, друг мой! Я никогда не забуду того, что ты для меня делаешь, — чуть ли не со слезами на глазах прошептала я и порывисто обняла Амандиля.       Мужчина по-доброму усмехнулся и ненадолго заключил меня в кольцо своих сильных рук. И лишь одному Эру было известно, что за мысли одолели его, когда эльф отстранился и задумчиво вгляделся в покрытую пеленой дождя даль, таящую в себе предстоящие трудности и опасности.       Стараясь не тревожить Амандиля, я тихо встала рядом, и моё сердце снова наполнило волнение за Глорфинделя, вынужденного исполнять приказ своего Владыки в такое неподходящее время. Я могла поклясться чем угодно, что в этот момент любимый думал обо мне: наши души будто бы соединяла невидимая нить, позволяющая чувствовать друг друга на расстоянии. И прямо сейчас эльф испытывал странную смесь из тоски, счастья и лёгкого волнения, которая была так знакома мне и которая не замедлила отразиться в моей груди. Наверное, моё напряжённо-мечтательное выражение лица было настолько очевидным, что Амандиль не смог удержаться от комментария:       — Можешь даже не волноваться, с ним ничего плохого не случится. Глорфиндель опытный путешественник и превосходный воин! Если кому и нужно бояться, то это его врагам, которым не посчастливится встать у него на пути.       — Я понимаю это, но всё равно переживаю! — с невероятным чувством стыда ответила я. — Я ведь не собираюсь ничего говорить Глорфинделю о своём плане, понимаешь? И от этого мне противно от самой себя. Он имеет полное право знать, но я до сих пор обижена на него за то, что скрыл правду о Сауроне. Да и слабо мне верится, что он поймёт меня.       — Изначально ты и про меня так думала, но, тем не менее, я всё ещё стою рядом с тобой.       — Во что я до сих пор не могу поверить! Но представь, что будет, если Глорфиндель узнает? Он не отпустит меня никуда и запретит вообще думать о чём-то подобном. И знаешь, что самое интересное? Я не стану сопротивляться, предпочтя наше с ним короткое счастье взамен счастью всего Средиземья.       В этот раз эльфу нечем было крыть, и потому он лишь неопределённо вздохнул, предоставив мне возможность самой разобраться в своих мыслях и переживаниях. За что я была ему безмерно благодарна. Амандиль вообще отличался просто волшебной способностью всегда говорить только по существу и вовремя хранить молчание, когда того требовала ситуация. Его собранностью и хладнокровием можно было восхищаться бесконечно, хотя иногда я и любила доводить бедного эльфа до крайней точки. Мужчина даже злился с достоинством, не позволяющим ему опускаться до слепой ярости и низких ругательств. Увы, до замечательных качеств Амандиля мне было так же далеко, как пешком дойти до Валинора. Но и своих достоинств мне было не занимать.       Не зря же я всё-таки родилась в семье самого знаменитого эльфа Арды?       Остаток вечера мы с другом провели в Каминном зале в компании Исильмалин, Элладана, Бильбо и Ори, которые к моменту нашего появления уже успели согреться от непогоды крепким вином. Эльфийка была в невероятнейшем восторге от хоббита и гнома, потому что те рассказывали интересные истории, которые она просто обожала слушать. Особенно девушка любила рассказы о дальних странствиях и далёких странах. Ни для кого не было секретом, что Исильмалин страстно мечтала о своём собственном путешествии, вот только любой путь сейчас так или иначе был связан с риском и опасностью. Эльфийка это понимала, как понимал и Элладан, и потому ей с грустью в глазах приходилось мириться с положением и терпеливо дожидаться своего часа.       В том, что Исильмалин верила исключительно в хорошее, сомнений не возникало. Только глядя на неё уже хотелось броситься на поиски злосчастного Кольца как можно скорее, чтобы она смогла, наконец, исполнить свою заветную мечту. В эти моменты я как никогда ясно понимала, что за надежду своего народа я буду бороться до конца. Чего бы мне этого не стоило.       Посиделки с друзьями отвлекли меня от навязчивых мыслей о Глорфинделе, и в кои-то веки я сумела по-настоящему расслабиться и отдохнуть, не думая ни о чём, кроме как о весёлом треске поленьев в очаге. Даже мои напряжённые от тренировок мышцы перестали ныть, что не могло не радовать. Ситуация ненадолго изменилась лишь тогда, когда в Зале на несколько минут вдруг появилась светловолосая статная женщина из народа людей, которую, как я позже узнала, звали Гильраэн. То была мать десятилетнего Арагорна, известного в Имладрисе под именем Эстель, и встреча с ней снова всколыхнула в моей душе волнение. Особенно мне запомнился её взгляд — проницательный, гордый и будто бы обвиняющий — когда женщина неожиданно посмотрела мне прямо в глаза, а затем отвернулась и вскоре, не говоря ни слова, скрылась в неизвестном направлении. Мне лишь оставалось догадываться, что значило её странное поведение.       Возвращались в свои покои мы с Амандилем далеко за полночь. Дождь к тому времени уже прекратился, хмурые тучи расступились, и на небе то тут, то там засияли островки звёзд. Утро нового дня обещало быть чистым и солнечным.       Уже стоя на балконе своей спальной комнаты и с надеждой вглядываясь в ночную тишину, я вдруг услышала в плеске ручья под окном прекрасное, невероятно волшебное пение. Руки мои задрожали, ноги подкосились, а сердце едва не выпрыгнуло из груди, потому что тихо звучащий голос был мне слишком хорошо знаком. Не веря собственным ушам и собственному счастью, я обессиленно опустилась на колени и словно маленькая девочка навзрыд разрыдалась, не переставая ни на секунду шептать давно забытое имя. Тем временем пение стихло, и такой родной голос с любовью произнёс:       — Не плачь, моя маленькая, не печалься! Помни, что мы любим и оберегаем тебя и уж точно никогда не забудем, Астальвен. Я знаю, что ты задумала, сестрёнка. Не сомневайся ни на мгновение в своём выборе: мы с тобой и мы поддерживаем тебя. А теперь мне пора уходить — моё время на исходе. Я не прощаюсь с тобой, ибо далеко не все тайны раскрыты и не все слова сказаны. До скорой встречи, моя маленькая Астальвен! Я так тобой горжусь.       Говорящий замолчал, и прежде, чем провалиться в беспамятство, я счастливо прошептала:       — Макалаурэ…

***

      Амандиль сдержал своё слово. Помимо того, что наши тренировки теперь длились на час дольше обычного, эльф включил в программу обучения короткие вылазки в лес и на скалы, где я познавала элементарные правила скрытого перемещения. С этим у меня проблем не возникало, разве что в горах я ориентировалась хуже, чем в лесу. На второй день таких походов мы с мужчиной даже дошли до того злосчастного места, где нас с гномами нагнал отряд орков, и несмотря на то, что ливень смыл все следы сражения, в воздухе здесь до сих пор витал запах страха и смерти. Мне сразу стало не по себе, когда я вдруг отыскала взглядом камень, у которого чуть не оборвалась моя жизнь, и, видя это, Амандиль без лишних слов предложил вернуться во дворец.       Мы как раз спускались по тропе к воротам Последнего Приюта, когда за густыми кустами можжевельника вдруг раздался кокетливый звонкий женский голос:       — Лорд Глорфиндель, Вы так любезны! Могу ли я Вас чем-нибудь отблагодарить?       Противоречивые чувства вмиг охватили всё моё существо. Радость и счастье от долгожданного приезда возлюбленного сменились злостью и ревностью, и я едва сдержалась, чтобы не выскочить дикой кошкой из кустов и не вцепиться так откровенно флиртующей эльфийке в волосы. Я не видела Глорфинделя три дня вместо двух обещанных, а она смеет разговаривать с ним таким тоном? Смеет… О, Эру, она что, только что обняла его?       Когда мы с Амандилем вышли из своего вынужденного укрытия, моему взору открылась прелестнейшая картина: незнакомая беловолосая эльфийка, которой Глорфиндель, по всей видимости, как истинный джентльмен помогал спешиться, прижималась к груди эльфа с таким плотоядным взглядом, словно… Додумывать мне не хотелось, да и мужчина к тому времени уже заметил нас, и лишь искренняя любовь в его серебристых глазах удержала меня от необдуманных поступков.       — Астальвен, Амандиль! Рад встрече с вами, — счастливо воскликнул он и тут же вежливо отодвинул от себя девушку. — Простите, леди Брандиэль**, теперь я вынужден поручить опеку над Вами и леди Туйлин*** Амандилю. Друг мой, ты же проводишь наших гостий в их покои?       Только сейчас я заметила среди нас ещё одного присутствующего, всё это время скромно мнущегося в сторонке подле своего гнедого коня. То была невероятно хрупкая и нежная эллет со светло-русыми волосами и большими добрыми голубыми глазами, смотрящими на мир с лёгкой каплей мечтательности и романтизма. В отличие от своей спутницы, которая без стеснения сверлила меня полным разочарования и злобы взглядом и едва ли не прожгла во мне огромную дыру, Туйлин с искренним любопытством и каким-то детским восторгом осторожно наблюдала за мной и словно не верила собственным глазам. В ответ я подарила эльфийке самую дружелюбную улыбку, на которую только была способна, и та незамедлительно смутилась и поспешила отвернуться к своим неразобранным сумкам.       — Приветствую, Глорфиндель! Ты задержался, — прямо и без обиняков сказал Амандиль, на что эльф виновато улыбнулся. — Разумеется, я помогу. Добро пожаловать в Имладрис, леди Туйлин и леди Брандиэль! Меня зовут Амандиль. Следуйте, пожалуйста, за мной.       С самым невозмутимым видом друг отвёл беловолосую эльфийку в сторону, не дав ей сказать или сделать что-нибудь лишнее, и завёл с лориэнскими гостьями светскую беседу. Я же не в силах больше сдерживать рвущуюся из груди бурю эмоций в два шага преодолела разделяющее нас с Глорфинделем расстояние и буквально бросилась эльфу на шею:       — Так долго! Тебя не было так долго. Почему вы задержались на день? Что-то случилось? О, Лаурэфиндэ, я так по тебе скучала!       От быстрого потока моих слов возлюбленный ласково рассмеялся и лишь крепче прижал меня к своей груди, не желая больше терять ни секунды счастья от встречи. От эльфа пахло дорогой и дождём, но мне было откровенно плевать на это: главное, что он стоял сейчас рядом, целый и невредимый, и сильное сердце его радостно стучало в груди.       — Я тоже скучал по тебе, Астальвен, — нежно погладив меня по волосам, сказал Глорфиндель. — Мне очень жаль, что заставил тебя волноваться, но из-за грозы караванщикам пришлось остановиться в приречной деревне, пока дороги снова не высохли. Там я их и встретил. Их телеги увязли бы в грязи, пустись они в путь как планировалось ранее.       — Признаться, о чём-то подобном я и сама думала, — облегчённо выдохнула я. — Но постой! Тебе удалось исполнить поручение Элронда?       — Разумеется, получилось, — даже не видя лица мужчины, я почувствовала, как тот улыбнулся, — караванщики хоть и упрямые, но всё же порядочные люди. Покровительство эльфийского Владыки они ценят гораздо больше золота.       — Или они просто очень хитрые и расчётливые, хотя сейчас это не так уж и важно.       — И вправду — не важно.       Мы с Глорфинделем немного помолчали, наслаждаясь объятиями и теплом тел, пока на ступенях у дверей дворца вдруг не появился невероятно задумчивый и сосредоточенный Линдир. Увидев нас, всегда весёлый и романтичный менестрель едва заметно вздрогнул и непривычно потерянным голосом промолвил:       — С возвращением во дворец, Лорд Глорфиндель! Владыка Элронд просил передать, что ожидает Вас в своих покоях.       Удивлённый странным поведением эльфа не меньше меня Глорфиндель окинул словно бы осунувшуюся фигуру Линдира пронзительным взглядом и, сделав для себя какие-то выводы, ответил:       — Благодарю, Линдир! Я немедленно отправлюсь к Владыке, — а затем шёпотом обратился ко мне. — Отведи Асфалота в конюшни, пожалуйста. Боюсь, Линдиру сейчас совсем не до этого.       С загадочным огоньком в глазах Глорфиндель быстро поцеловал мою руку и поспешил скрыться за мощной дубовой дверью дворца, оставив меня наедине с возникшими вопросами и бешено колотящимся сердцем. Линдир же, исполнив волю своего Владыки, ещё некоторое время недвижимо стоял на одном месте, а затем пошёл в противоположную от дворца сторону, откуда мы с Амандилем совсем недавно вернулись. Что за мысли и чувства терзали черноволосого эльфа, так и осталось для меня загадкой.       Заметив отсутствие хозяина, оставшийся без внимания Асфалот доверчиво подошёл ко мне и ткнулся влажным носом в моё плечо. Я ласково потрепала белоснежную гриву коня и задумчиво промолвила:       — Ну что, друг мой, идём? Раз уж у Глорфинделя совсем нет на нас времени, придётся нам с тобою общаться друг с другом. А раз так, расскажи-ка мне, пожалуйста, о леди Брандиэль. Уж больно не понравился мне её взгляд…