Потерянная в веках

      Застигнутый стрелой врасплох, орк умер очень быстро. Он даже не успел понять, что с ним произошло: лишь коротко завыл и неуклюже завалился набок в самую пропасть. Для меня же эти несколько секунд превратились в настоящую вечность. Словно в замедленной съёмке я наблюдала, как безжизненное тело орка с навсегда застывшим удивлением на лице сначала пошатнулось, а затем скрылось в проёме между скалами и, пролетев метров сто, с глухим звуком шмякнулось о землю. Но это было лишь начало.       Следующие за своим товарищем и наблюдающие вместе со мной его смерть, гоблины озлобленно зарычали и противно завизжали, осыпая из-за каменного угла невидимого врага проклятьями и бесконечными угрозами. В порыве ярости и жажды отмщения один из них даже бездумно выскочил вперёд, призывно размахивая мечом, за что сразу же поплатился. Ещё одна выпущенная Амандилем стрела со свистом пронзила незащищённую глотку гоблина, и тот упал прямо на тропу, корчась в страшных муках и заливая бурой кровью серый камень.       Орки по ту сторону площадки сразу же подозрительно затихли. Воспользовавшись их минутным замешательством, Амандиль снова опустился рядом со мной на колени и довольно ощутимо встряхнул меня за плечи:       — Не смотри на это, отвернись! А лучше беги назад и спрячься где-нибудь, пока они все вместе не бросились сюда.       — Нет, мне нужно смотреть, — всё также не отрывая взгляда от истекающего кровью трупа гоблина, упрямо покачала головой я, — И я не оставлю тебя одного.       — Одного? С такой прелестной компанией за углом одиночества мне точно не видать.       Слова эльфа, сказанные с такой непринуждённой и обыденной усмешкой, привели меня, наконец, в чувства, и я, с удивлением повернувшись к другу, нервно съязвила:       — Очень удачное время ты выбрал для шуток!       — Зато ты больше не похожа на умертвие из гробницы, — мрачновато улыбнулся Амандиль, а затем продолжил с полной серьёзностью. — Когда эти твари выбегут на площадку, даже не думай высовываться из-за камней. Они не должны заметить тебя.       — Нет, хватит с меня страха! — снова заупрямилась я. — Я не стану отсиживаться в тени, пока ты рискуешь собственной жизнью из-за меня.       Эльф даже не стал возражать. Одного только его взгляда хватило, чтобы понять, что он думал о моей очередной попытке геройства. Однако со времён похода с Торином у меня уже выработался иммунитет к подобным вещам, поэтому я лишь несколько безумно улыбнулась и невольно повела плечами.       — Тогда поднимай свой меч и вспоминай всё, чему я тебя учил, — стараясь скрыть волнение в голосе, выпрямился Амандиль, а затем помог подняться мне.       Не успела я ответить, как ненадолго притихшие гоблины вдруг озлобленно завизжали и со всех ног бросились на площадку. Топот их шагов набатом застучал в моей голове, и пока я трясущимися руками вынимала из ножен свой меч, друг выскользнул из-за валунов с уже обнажённым оружием и с воинственным видом принял боевую стойку. Мне ничего не оставалось делать, кроме как встать рядом с ним, прокручивая в голове выученные приёмы, и запоздало корить себя за нездоровую тягу к неприятностям.       Как они умудрялись не падать в пропасть с такой узкой тропинки, двигаясь одной большой толпой, так и осталось для меня загадкой.       За эти несколько секунд, что орки добирались до площадки, сердце моё едва не выпрыгнуло из груди, отбивая бешеный ритм где-то в районе горла. Довольно лёгкий и тонкий по задумке кузнеца меч казался мне сейчас тяжёлым и толстым, словно неприподъёмный кусок скалы. От разлившегося по венам адреналина я совершенно позабыла о собственной магии и магии Кольца, которые могли принести в бою больше пользы, чем мои неумелые удары и блоки. И потому очень удивилась, когда вдруг почувствовала непоколебимую уверенность и небывалую смелость, словно кокон окутавшую мою душу и тело. Рука моя перестала дрожать, спина выпрямилась до правильного положения, а глаза загорелись ярким огнём.       И я вспомнила. Вспомнила, ради чего и для кого отправилась в этот поход. Вспомнила, кому предназначалась эта жертва. И вера — истинная вера — зажглась в моей душе неугасимым пламенем.       Один за другим орки высыпали на площадку, толкаясь и скалясь, словно обезумевшие звери. Каждый второй из них, увидев вместо целого отряда противников двух утомлённых дорогой эльфов, начинал утробно смеяться и противно улюлюкать, чем лишь сильнее распылял во мне уверенность и твёрдость.       Амандиль предусмотрительно не бросался в бой, выжидая окончания бесконечного потока уродливых лиц в грубых доспехах, и когда последний — десятый — гоблин выбежал из-за угла, не без облегчения выдохнул. Лучников среди них не было. Странным образом я разделила его энтузиазм. И хотя двое против десятерых было не самым удачным раскладом, особенно с моими навыками боя, я больше ни на секунду не сомневалась в нашей победе.       Собственно, как и не сомневался друг.       — Разворачивайтесь и уходите отсюда, пока не поздно! — стараясь перекричать гвалт нестройных грубых смешков и криков, громко обратилась я к оркам. — Вам не победить, а так у вас хотя бы есть шанс сохранить свою жизнь.       Мои слова встретил очередной взрыв хохота и новая порция непристойных выражений, от которых Амандиль невольно поморщился, а мои уши едва не свернулись в трубочку. Однако почти сразу же самый активный и говорливый из гоблинов вдруг сделал резкий жест рукой и остальные тут же замолчали, предоставив своему товарищу возможность поставить меня на место.       Довольно оскалившись, худощавый и далеко не слабый орк выступил вперёд из общей массы и до неприличия противным голосом заговорил:       — Глупая баба! Мы перебьём вас с твоей подружкой в два счёта, а потом выпотрошим ваши изрубленные тела и скормим нашим волкам. Я могу хоть сейчас приказать убить вас, но уж больно мне понравилась твоя молчаливая спутница, — на этих словах гоблины одобрительно заорали и затопали, а затем внимание говорящего перепало Амандилю. — Язык проглотил, эльф? Так мы тебе быстро поможем его отыскать. Опять молчишь? Неужто у твоей бабы яйца оказались крепче, чем твои?       — Он понимает лишь язык меча, и его путь явно закончится не в вашу пользу, — продолжила тянуть время я, пока Амандиль тщательно продумывал тактику боя. — Ещё раз прошу: уходите! Здесь вас ждёт лишь напрасная смерть.       — Язык меча, говоришь? Тогда мы убьём его первым и заставим тебя смотреть на его труп, пока кровь не польётся из твоих поганых глаз! — с безумным удовольствием прорычал орк, и остальные поддержали того дружным кличем. — Схватите бабу, а того убейте. Живо!       «Началось!» — быстро промелькнуло в голове, и в следующее мгновение гоблины все разом бросились на нас с Амандилем. Шестеро из них уверенно двинулись на эльфа, стараясь оттеснить того к высоким валунам и тем самым отрезать ему путь к отступлению, а трое оставшихся как-то чересчур лениво кинулись ко мне, вероятно, рассчитывая на лёгкую победу и не желая напрасно тратить свои силы. Они даже не стали обнажать свои мечи, чем невероятно облегчили мою задачу.       По крайней мере, так я думала в самом начале.       Первая атака, блок, снова блок, затем точный удар между неплотными латами, и вот уже один из орков упал перед Амандилем, истошно рыча от боли и захлёбываясь собственной кровью. На его месте тут же нарисовались сразу два гоблина, готовые изрубить друга на мелкие кусочки, но я уже не видела, как оборвалась их никчёмная жизнь. Моим вниманием полностью завладели три невероятно настойчивых ухажёра, надвигающихся на меня, словно загнавшие добычу гиены.       Орки всеми возможными способами пытались окружить меня со всех сторон, но справа им мешал Амандиль, слева — крутой обрыв, да ещё и я опасно размахивала перед ними мечом, сохраняя между нами дистанцию в полтора метра. Но как бы мне не хотелось, долго продолжаться эта выгодная прелюдия всё же не могла. Довольно быстро орки сообразили, что голыми руками взять меня им не удастся, и потому самый огромный из них с противной ухмылкой вынул из ножен свой тяжёлый и с виду очень острый клинок и с невероятной силой замахнулся на меня, надеясь одним ударом выбить меч из моей руки.       И у него это практически получилось. Благо, я вовремя успела выставить блок, доставшийся довольно высокой ценой.       Металл со звоном встретился с металлом, и на мою руку обрушился удар такой силы, что на мгновение мне даже почудился хруст сломавшейся кости: настолько неестественно выгнулся локоть и сжимающая рукоятку кисть. Острая боль пронзила каждую клеточку от кончиков пальцев до основания плеча, и я невольно застонала сквозь стиснутые зубы, всеми силами сдерживая подступающие слёзы, но всё же не позволила мечу выпасть из ослабевшей ладони.       Довольный своим результатом, орк победно зарычал, играючи прокрутил в воздухе свой клинок и уже занёс руку для новой атаки, как вдруг я обхватила рукоятку обеими ладонями и, прокляв всё на свете от прострелившей правую кисть боли, на автомате увернулась в сторону. Пустой удар, рассекший воздух надвое почти до самого камня под ногами, на несколько мгновений дезориентировал противника, и это дало мне явное преимущество. Вмиг оказавшись сбоку от орка, я малодушно зажмурилась и со всей силы рубанула того по незащищённому согнутому колену.       Время для меня в этот момент будто остановилось, а затем в сознание ворвался звук разрываемой плоти и дикий крик боли. Распахнув в ужасе глаза, я немигающим взглядом уставилась сначала на окровавленный посередине меч в собственных руках, а затем на безвольно повисшую, словно срезанную с ниточки кукловода, ногу гоблина. Удар пришёлся тому точно по сухожилию, однако орк понял это не сразу. Он попытался было опереться на раненную конечность, чтобы завершить начатое, но нога больше не слушалась его. Страшно зарычав, орк со всего маху рухнул на камень и уже не двигался до самого своего конца, который не заставил себя долго ждать.       Как ни странно, убить его получилось с первого раза. Я не знала, что двигало мною в это время; откровенно говоря, я не совсем отдавала отчёт в своих действиях. Всё это словно происходило не здесь и не со мной: вот со смешанными чувствами я опустилась перед орком на колени и приставила меч к его открытому горлу, вот он попытался увернуться и повалить меня на спину, но я сильнее прижала его к камню локтём и ногой, пресекая любые попытки подняться. Вот два других гоблина выхватили из ножен свои клинки и запоздало бросились на помощь поверженному товарищу, чем приблизили его смерть.       Секунда, и меч снова пронзил живую плоть. Взгляд мой, наконец, сфокусировался, мысли собрались воедино, и я обнаружила себя полусидящей на груди хрипящего в страшных муках орка и внимательно смотрящей тому прямо в наполненные ужасом и агонией голубые, почти прозрачные глаза.       Эта картина навсегда запечатлелась в моей памяти. Побледневшая кожа перекошенного от боли и страха лица напротив, вогнанный в шею на треть окровавленный меч, осознание в мечущемся взгляде скорой смерти. И море блестящей на солнце крови с резким металлическим запахом. Она была повсюду: на лезвии, на моментально пропитавшемся предплечье моего светлого камзола, на пальцах левой руки, обессиленно соскользнувшей с рукоятки прямо на перерезанное горло, на сером пыльном камне, на груди, на ноге и под спиной орка.        Словно в замедленной съёмке я поднялась на негнущихся ногах и бросила испуганный, немного безумный взгляд на Амандиля, но другу некогда было обращать на меня внимание. Он воинственно и талантливо отбивался сразу от четырёх противников, а рядом с ним уже лежали два убитых орка. Их тела служили эльфу своеобразным щитом, мешая остальным оркам вплотную подобраться к нему и наносить опасные удары.       Я хотела было порадоваться за мужчину, но гоблины успели подойти ко мне слишком близко. Не успев отклониться, я пропустила довольно ощутимый удар кулаком в живот от одного из них, и меч с глухим лязгом всё-таки выпал из рук. Небо и земля поменялись в одно мгновение местами, сердце болезненно сжалось, а затем сорвалось на бешеный ритм. Согнувшись пополам от головокружения и боли, я могла только рвано дышать и молиться неизвестно кому, чтобы орки не решили ослушаться приказа своего командира и не убили меня прямо на месте.       Меня услышали, но поняли не совсем до конца. А иначе как объяснить то, что второй орк вдруг грубо пнул меня под коленями, совершенно не поскупившись на непристойные ругательства, пока я со скоростью улитки старалась восстановить утраченное равновесие?       Само собой, я не удержалась на ногах и, пытаясь избежать столкновения с камнем лицом, выставила вперёд руки. Неудачно растянутая кисть поспешила напомнить о себе острой болью, и злые слёзы непроизвольно брызнули из моих глаз. Орки издевательски засмеялись, потешаясь надо мной и моими страданиями: буквально каждой клеточкой своего тела я чувствовала на себе их взгляды, полные безумного наслаждения и нечеловеческой жестокости. Дети Тьмы, верные приспешники зла, они совершенно не знали пощады и малейшего сострадания. И они явно не заслуживали того, чтобы я стояла сейчас перед ними на коленях и едва дышала от боли и слабости.       Такого унижения моё уязвлённое самолюбие не смогло вынести.       Мне хватило всего несколько секунд, чтобы яростно вспыхнуть и упрямо подняться на ноги, до белых костяшек сжимая в повреждённой руке окровавленный меч. Боль больше не сковывала меня: она придала мне необходимые силы и вернула уверенность.       Поражённые, орки прекратили удовлетворённо скалиться, и в глазах у них промелькнули отголоски страха и роковой неизбежности. Один из них даже попятился от меня к обрыву, незаметно для самого себя открываясь для решающего удара, и меня уже не нужно было приглашать второй раз. В мгновение ока допрыгнув до гоблина, я свирепо прищурилась и со всей силы пнула его в живот.       Безумный визг разрезал звенящую тишину гор, эхом отдаваясь от камней на несколько миль вокруг. Словно сломленная на сильном ветру тростинка, орк сорвался с края и упал в зияющую пропасть, собирая спиной торчащие из скалы острые камни. Падение его было недолгим, и к моменту, когда изломленное тело, облачённое в груду покорёженных доспехов, достигло земли, гоблин уже был мёртв.       — Передавай привет Саурону, тварь! — злобно усмехнувшись, прошептала я, а затем обернулась к замершему от страха орку. — Всё ещё хочешь схватить меня, а? Так вот она я, смелее!       Но гоблин всё так же не двигался, боясь броситься на меня и не решаясь повернуть назад. Однако долго выбирать ему не пришлось. Расправившийся со своими противниками Амандиль вдруг незаметно возник позади орка и одним мощным ударом пронзил того насквозь, окончательно преломляя ход этой короткой битвы в нашу пользу.       Безвольное, подёргивающееся в предсмертных конвульсиях тело рухнуло к ногам эльфа, издавая противные булькающие звуки и глухие хрипы. Брезгливо поморщившись, друг опустил меч, победно перешагнул через орка и за считанные секунды оказался возле меня, с непередаваемым волнением заглядывая в мои глаза:       — Всё хорошо? Ты не ранена?       — Пока не знаю, но жить точно буду, — от встревоженного, немного подрагивающего голоса Амандиля улыбка сама собой расползлась на моём лице. — А где тот противный орк, что грозился выпотрошить нас?       — Ты про него? — обернувшись назад и взглядом указав на безуспешно спрятавшегося за валуном гоблина, дрожащего от ужаса, с усмешкой спросил эльф. — Думаю, он ждёт, когда я подойду поздороваться с ним.       Я хищно, немного сумасшедше улыбнулась.       — Что ж, а я как раз хотела познакомить вас. Только ты с ним помягче: у меня есть кое-какие вопросы.       Мужчина молчаливо кивнул и, ловко перешагивая через изрубленные трупы, отправился за последним орком. Стараясь не отставать, я поспешила за ним, чуть ли не на каждом шагу поскальзываясь на луже крови. Подрагивающие ноги и руки уже практически не слушались меня: действие адреналина подходило к концу, и на его место возвращалась слабость и тупая тянущая боль. Но падать на землю без сил было ещё слишком рано, ибо гоблин мог знать что-то важное.       Беззвучно подкравшись к его ненадёжному укрытию, Амандиль резко опустил руку за валуны, вытащил за горло упирающегося орка и довольно ощутимо приложил того спиной о каменную стену.       — Проклятые твари! — коротко рыкнув от боли и вцепившись пальцами в удерживающую его руку, злобно захрипел гоблин. — Убери от меня свои грязные лапы, червь, а не-то пожалеешь! Твоя баба захлебнётся в собственной крови у тебя на глазах.       — Ты ответишь на все наши вопросы, — проигнорировав пустые угрозы, бесстрастно сказал эльф и легко отцепил от себя руку орка, — а затем я подарю тебе быструю смерть. Но прежде ты научишься уважать женщин.       На этих словах раздался хруст костей и приглушённый вопль гоблина, хаотично задергавшегося от боли в сломанном пальце. От неожиданности я даже слегка вздрогнула, но мучения его всё же не вызвали во мне ни капли жалости и сочувствия; более того, мне казалось, будто орк заслуживал куда больше страданий. И эти мысли пугали меня не на шутку.       — Извинись за все грязные слова, что сорвались с твоего языка и твоих уже мёртвых сподвижников в адрес Астальвен, и мне больше не придётся ломать твои пальцы, — чуть ли не по слогам серьёзно проговорил Амандиль прямо в лицо гоблина. — Считаю до трёх: один, два…       — Стой! — не отрывая от меня внимательного взгляда своих прозрачных, почти белых глаз, громко завопил орк. — Она уже не жилец, эльф. Ты даже не представляешь, кто разыскивает её, — уловив перемену во взгляде и лице друга, орк победно оскалился. — О, да! Астальвен. Так ты назвал её. Я слышал это имя. Все мы слышали!       — Кто разыскивает? Что ты знаешь обо мне? — тут же накинулась на гоблина я, опередив на мгновение Амандиля. — Отвечай!       — То же, что и все, — выдержал драматическую паузу орк, — найти и схватить рыжеволосую эльфийку по имени Астальвен, а затем доставить её в крепость на окраине Чёрного леса. Саурон обещал щедро вознаградить того, кто приведёт тебя к нему.       Саурон… Ну конечно! Как же хорошо, что это не стало для нас с эльфом неожиданной новостью.       — А поподробнее? — со скучающей интонацией спросила я, чем повергла гоблина в шок. — Или пальцы тебе уже стали не нужны?       — Проклятые эльфы, — зашипел орк, и окрестности гор снова огласил его громкий болезненный крик. Большой палец его оказался безвозвратно сломан Амандилем. — Ничего! Я больше ничего об этом не знаю! Есть приказ — найти и привести — и это всё!       — Значит, Саурон сейчас в Дол-Гулдуре? — далее последовал отчаянный кивок. — Что ж, это мы итак знали. Меня больше интересует другое, — глаза гоблина невольно расширились от ужаса от угрожающей интонации в моём голосе, — что ты знаешь о существе по имени Голлум?       Повисло недолгое молчание, во время которого я невольно засмотрелась на Амандиля, до сих пор прижимающего к стене орка. Мне казалось, что его рука уже давно затекла под тяжестью тела гоблина, но друг словно и не замечал его веса. Я, конечно, и раньше догадывалась, что мужчина был очень силён, но настолько…       Нет, всё-таки я бы не хотела столкнуться с ним однажды в настоящем бою.       — Голлум, — скривившись, будто целиком съел лимон, прохрипел орк, — эта тварь живёт в пещере недалеко от нашего лагеря в двух днях пути отсюда. Мы не суёмся туда лишний раз, лишь по большой необходимости. Многие, кто ходил туда, уже не вернулись обратно. А кто возвращаются, — тут он сделал страшное лицо, видимо, понадеявшись испугать нас, — рассказывают разное.       — И что же они рассказывают?       — Что он становится невидимым, безжалостно убивает любого, кто приходит к нему. Что вместо пальцев у него длинные когти, а глаза его горят белым огнём, — испуганно продолжал орк. — Поговаривают даже, что эта тварь обитает там не одна.       — Как найти эту пещеру? — вдруг подключился к допросу Амандиль и слегка ослабил хватку на шее гоблина. Тот сразу же сделал глубокий вдох и закашлялся. — И не вздумай лгать.       — Я могу провести вас туда, только сначала тебе придётся отпустить меня, эльф.       — Нет, — мрачно усмехнулся друг, а потом сжал горло орка с новой силой, — ты расскажешь нам здесь и сейчас.       — На восток, идите на восток, — побагровев, страшно захрипел гоблин. — Там будет скала, похожая на волчью пасть: оттуда повернёте на север и через день спуститесь вниз, к озеру. Там и найдёте эту проклятую пещеру.       — А ваш лагерь? Сколько вас там?       — В двух милях южнее оттуда, на отроге горы. Наших там не больше сорока, если только Муршнах не вернулся со своим отрядом из Ирисных Низин.       Отвернувшись от орка, Амандиль посмотрел на меня и одним взглядом спросил, остались ли у меня ещё какие-то вопросы. Я на мгновение задумалась, а затем покачала головой, разрешая мужчине делать с гоблином всё, что ему вздумается. Моё физическое и душевное состояние с каждой минутой становилось только хуже, и потому с допросом нужно было заканчивать как можно скорее. В противном случае эльфа ждала бы либо моя запаздывающая истерика, либо обморок.       — Спасибо за помощь, — посмотрев прямо в глаза орку, напоследок сказал Амандиль, а затем сильнее сжал тому горло. Послышался звонкий щелчок, и в следующее мгновение гоблин обмяк в руках эльфа с навсегда застывшим в глазах выражением страха и боли. — Вот теперь можно спокойно продолжать наш путь.       Мёртвое тело медленно сползло по стене, когда друг разжал руку и с присущим ему хладнокровием отступил в сторону. Я смотрела на это зрелище, чуть дыша и абсолютно не моргая, и постепенно начинала осознавать, что только что произошло. Дыхание моё участилось, меч со звоном выпал из дрожащих рук, а на глазах навернулись слёзы. От запаха крови, донёсшегося до меня вместе с дуновениями лёгкого ветра, мне стало дурно, а ещё память услужливо подкинула картину распластанного у обрыва орка с перерезанным горлом. Убитого мною орка.       — Астальвен, прошу, приди в себя! — словно сквозь толщу воды донёсся до меня взволнованный требовательный голос Амандиля. — Сейчас не самое лучшее время поддаваться панике и чувствам. Нам нужно уходить отсюда как можно скорее.       — Да, — севшим голосом прошептала я, а затем прокашлялась и уже увереннее закончила, — да, конечно, ты прав! Извини. Только… что нам делать с телами?       — Оставим всё так, как есть. Всё равно к ночи сюда уже спустится стая голодных волков. И я бы очень не хотел повстречать её, — добравшись до валунов на противоположной стороне площадки, эльф забрал наши спрятанные вещи и снова обратился ко мне. — Как твои ноги? Идти сможешь?       На секунду я задумалась, прислушавшись к собственным ощущениям и интуиции. Ушибленные колени немного подрагивали, посылая по телу волны тупой, но всё же терпимой боли, да и живот уже не доставлял таких сильных неудобств; с рукой же были определённые трудности. При резких движениях кисть ощутимо простреливало, запястье слегка припухло, но хотя бы не покраснело, что можно было считать хорошим знаком. В целом, я могла шевелить рукой и даже сжимать пальцы, однако ощущение скованности ничуть не прибавляло радости.       А особенно мысль, что во время следующего возможного боя я уже однозначно не смогу помочь Амандилю.       — Ноги неплохо, думаю, часа три ещё смогу идти, — стараясь не обращать внимания на трупы вокруг, честно ответила я. — Но вот рука… Не помешало бы наложить холодный компресс и тугую повязку, пока связка окончательно не воспалилась и не разорвалась.       — В полумиле отсюда есть снег, но пока мы не дойдём, тебе придётся немного потерпеть и постараться не двигать рукой. А раз так, — тут эльф наклонился, поднял мой меч и, обтерев его невесть откуда взявшейся тряпочкой, вложил в ножны, — давай-ка я помогу тебе.       Было ужасно неловко, когда Амандиль вдруг без лишних слов закрепил клинок на моём поясе, а потом помог продеть руки в лямки от походного мешка и колчана со стрелами. В эти мгновения я чувствовала себя до невозможности беспомощно и слабо, но это ничуть не смущало друга: напротив, мне даже казалось, будто он обрадовался возможности хоть немного облегчить мои походные будни. Какие у него на то были причины, я не знала, но чувство благодарности не заставило себя долго ждать.       Когда с вещами было покончено, мы с новыми силами двинулись в путь, приняв за негласное правило не заговаривать о случившемся на тропе до поры до времени. Амандиль спешил увести меня от места битвы как можно быстрее и дальше, пока туда не нагрянул очередной отряд или стая горных волков, а с моей истерикой, которая обязательно бы приключилась, начни я всё вспоминать, это стало бы довольно проблематично. Я это прекрасно понимала, поэтому запрятала все свои страхи и впечатления глубоко внутри под прочным замком. Но и его — а я была в этом уверена — хватило бы ненадолго.       Спустя час бесконечно долгих спусков и подъёмов эльфу всё же удалось раздобыть для меня снег. Кисть, как я и предполагала, к тому времени уже прилично раздуло, и мне приходилось до скрипа стискивать зубы от боли и жара, распространившегося практически до локтя. Я даже едва не заплакала, когда Амандиль обложил мою руку холодным бинтом со всех сторон, но вовремя сдержалась, почувствовав спасительное облегчение. Компресс с добавлением волшебной настойки эльфа помог довольно быстро, и через два часа на привале я уже спокойно смогла перенести перевязку. Такими темпами по прогнозу друга я должна была полностью поправиться уже через четыре дня, и это было по-настоящему прекрасной новостью за последнюю неделю. Конечно, прекраснее было бы вовсе не растягивать связки, но моё первое боевое крещение однозначно не могло пройти без последствий.       Кстати о нём. Осознание произошедшего всё же настигло меня с наступлением темноты, после чего Амандилю пришлось очень долго успокаивать и отпаивать меня горячим травяным чаем. Мне всюду мерещились мёртвые орки, их крики и лужи крови, перед глазами постоянно мелькали картины убийств и пустые взгляды с навсегда застывшим выражением предсмертной агонии и ужаса, а ещё запах. Резкий солоноватый металлический запах, насквозь пропитавший одежду, волосы и даже обувь. Из-за него мне кусок в горло не полез, хотя эльф, как всегда, приготовил невероятно вкусный ужин.       Я чувствовала себя такой же раздавленной, истощённой и морально выжатой, словно неделю назад после того злосчастного собрания. Не хватало разве что разбитого сердца в придачу. Но и оно не заставило себя долго ждать.       Вместо того чтобы стараться успокоить себя, я начала вспоминать Глорфинделя и наши с ним счастливые дни в Ривенделле, и это едва не добило меня. Я так сильно скучала по нему, по его взгляду, сильным рукам, обнимающим так крепко, но нежно одновременно, по поцелуям и улыбке, в которой сгорали любые неприятности, что хотелось вырвать сердце из груди и выть волком в ночи, навсегда растворяясь в боли и тоске. Хотелось увидеть эльфа хотя бы одним глазком, хотелось ощутить его, но Глорфиндель был далеко, а его чувства ещё дальше.       Что самое страшное, мне начинало казаться, будто нашей любви вовсе не было. Точнее она была ровно до тех пор, пока Лаурэфиндэ не счёл меня предательницей и лгуньей, а затем бесследно исчезла из его сердца. В своей же любви я не сомневалась ни на секунду. Да, мне было больно, плохо и обидно, но моя душа всё равно тянулась к златовласому эльфу, готовая простить ему всё что угодно, лишь бы он снова подарил свой невероятно любящий тёплый взгляд. Лишь бы снова был рядом и спасал от невзгод только одним своим присутствием.       Ох, Глорфиндель, как же ты сейчас был мне нужен, как нужен!       С полной кашей в голове и тоскующим сердцем в груди я ещё очень долго пялилась в потолок выбранной для ночлега пещеры, вспоминая и заново переживая яркие моменты из своей жизни. Вымотанный не меньше меня, Амандиль уже давно крепко спал где-то справа, а я всё никак не могла заставить себя заснуть и просто слушала глубокое ровное дыхание друга. И вскоре сон всё же сморил меня. Удобнее устроив пострадавшую руку, я прикрыла потяжелевшие веки и беспокойно задремала, душой и мыслями находясь в тёплых объятиях Глорфинделя.