Потерянная в веках

      Озеро, разлившееся в полумиле от пещеры Голлума, оказалось намного меньше и грязнее, чем я себе представляла. Некогда кристально чистые воды его были осквернены орочьим смрадом и тёмной магией, оставившей свой чёрный след даже в недрах гор. Магия, словно напитанное Тьмой и Мраком сердце, пульсировала прямо внутри проклятой пещеры и вытекала наружу вместе с водами ручья, бьющего прямо из камня. Зрелище это наполняло сердца непонятной тоской и пробирающим до самых костей ужасом, и потому ни у кого из нас не осталось сомнений, что именно этот уголок Мглистых гор стал временным пристанищем Единого Кольца. Единственной положительной стороной всего этого было лишь то, что Глорфиндель лично убедился в справедливости моих обвинений в адрес Варто.       Ну и, пожалуй, то, что за два дня совместного путешествия мы с ним узнали друг друга гораздо лучше, чем за три недели в Имладрисе.       Было так волнующе и необычно, имея за спиной многолетний опыт отношений, заново постигать тайны наших фэар и учиться понимать и слышать друг друга. Словно на это короткое время мы снова стали детьми, которые когда-то давно повстречались у шумного дворца в Тирионе. Только в этот раз всё было по-новому. В этот раз мы могли свободно дарить друг другу объятия, совершенно не таясь и не боясь, что нас могут заметить взрослые. Могли делиться своими страхами и говорить о вещах, которые когда-то не понимало детское сознание. Огорчало лишь то, что я до сих пор не чувствовала мысли и состояние Глорфинделя.       Поначалу мне было страшно спрашивать эльфа об этом, но буквально за милю до озера я всё-таки набралась храбрости и с замиранием задала так давно мучавший меня вопрос:       — Почему твои чувства закрыты от меня, Глорфиндель? Я лишь слышу вместо них звенящую тишину.       Слова мои стали виновниками удивлённого молчания. Не ожидавший такого вопроса Глорфиндель был совершенно сбит с толку и не знал, как начать своё объяснение, но ему на помощь вполне ожидаемо пришёл Амандиль:       — А я всё ждал, когда же ты спросишь.       Теперь удивляться пришлось мне.       — Постой, — я даже остановилась на месте, словно громом поражённая, и скрестила руки у груди, — ты хочешь сказать, что всё это время знал об этом?       — Я почувствовал, что ты закрыла свой разум от осанвэ* ещё в Имладрисе, когда ты только вернулась с собрания, — без единого намёка на насмешку ответил друг. — Так что да, я всё это время знал об этом.       — Закрыла разум от осанвэ? Я не помню, что это значит, хотя и уверена, что когда-то знала о подобном.       — Это состояние называется «аквапахтиэ», — собравшись, наконец, с мыслями, вдруг отозвался Глорфиндель, — или по-другому «полная закрытость» сознания от любого использования осанвэ. Мы могли чувствовать мысли друг друга, потому что оба хотели этого, но потом…       — Потом этого не захотела я, и осанвэ оборвалось, — уловив общую суть, закончила вместо Глорфинделя я. — Значит, всё дело во мне.       — Да.       — Получается, мне нужно снова захотеть делиться с тобою своими мыслями и чувствами, и в ответ я смогу узнать твои? — кивок головы, и в моём сознании словно разрушился сдерживающий барьер. — Неужели сработало? — уже мысленно спросила я, в тайне боясь не услышать ответ.       Вместо слов Глорфиндель тепло улыбнулся, и меня окутало знакомое ощущение его незримого присутствия. Утраченные части одного целого вновь собрались воедино; я почувствовала, как выровнялось моё дыхание и начала заполняться пустота в сердце, сменяясь ощущением любви, лёгкого волнения и тревожного ожидания, связанного с царящей в округе ненормальной тишиной. Однако вдоволь насладиться таким долгожданным единением мне не довелось: из-за поворота показалось проклятое тёмной магией озеро, разлившееся между горами на несколько сотен ярдов, а немного в стороне от него чуть выше по скалистому склону — зияющая темнотой зловещая пещера.       — Вот мы и пришли, — мрачно и отчего-то немного обречённо заключил Амандиль. — Недаром все разумные существа обходят это место стороной: там внутри царит лишь смерть и Тьма, настолько могущественная и злобная, что тягаться с ней под силу лишь немногим из ныне живущих.       — Что ж, будем надеяться, что мы относимся к их числу, — как ни странно голос мой прозвучал довольно уверенно и твёрдо. — Однако я пойму, если кто-нибудь захочет повернуть назад пока не стало совсем поздно. Боюсь, в дальнейшем такого шанса больше не предвидится.       — Чтобы пропустить всё самое интересное? — азарту со смесью ненависти и вызова во взгляде Амандиля мог позавидовать любой. — Нет, Астальвен, я пройду этот путь бок о бок с тобой до самого конца. У меня слишком давние счёты с Сауроном, так что я хочу быть рядом и видеть, как он снова ощутит вкус поражения.       Глорфинделю же не нужно было говорить, чтобы я поняла — он не покинет меня. Не теперь, когда наши ноги истоптаны в кровь из-за пройденных навстречу друг другу тяжёлых дорог, а души неоднократно истерзаны в клочья и заново собраны воедино. Окончательно я убедилась в своих мыслях, когда эльф подошёл ближе и, не колеблясь ни мгновения, сжал мою руку в своей. Ему неведом был страх перед Сауроном и его силой, ибо фэа Глорфинделя сияла ярким, незапятнанным и чистым светом, затмить который не могла даже древнейшая Тьма. Уверенность эльфа странным образом распространилась и на нас с Амандилем, поэтому вскоре мы отбросили прочь все сомнения и тревоги и неслышно двинулись к пещере, поддерживая осторожное молчание.       Однако уже у входа нам пришлось столкнуться с очередным испытанием. Говоря простым языком решить, кто войдёт внутрь. И если для себя я уже давно всё определила, то доказать это двум повёрнутым на моей безопасности эльфам было довольно затруднительно. Всё равно, что пытаться сдвинуть гору голыми руками. Но, несмотря на это, в своей победе я не сомневалась ни мгновения. И не зря.       — Можете устраиваться поудобнее, — едва дойдя до пещеры, я сразу же прислонила снятый мешок с остальными вещами к каменной стене и обратилась к мужчинам, — ибо сердце подсказывает, что быстро отыскать Голлума у меня не получится.       Изумительная реакция на мои слова не заставила себя долго ждать. На короткое мгновение брови Глорфинделя с удивлением изогнулись, затем в уголках его глаз появились морщинки недоверчивой подозрительности, а взгляд наполнился поразительным упрямством вперемешку со строгостью. Мне стоило больших усилий сдержать себя от смеха, ибо эта ситуация напомнила тот день, когда я впервые попросила эльфа обучить меня владению мечом. Тогда у него было точно такое же выражение лица, и, тем не менее, всё закончилось в мою пользу. Однако знать возлюбленному об этом было необязательно.       — Одна в эту пещеру ты не пойдёшь, — скрестив руки у груди, тоном, не терпящим возражений, промолвил Глорфиндель. — Я отправлюсь вместе с тобой.       — Спасибо, конечно, за заботу и беспокойство, но вам с Амандилем лучше остаться у входа и охранять его от нежданных гостей, — отзеркалив позу эльфа, не менее твёрдо ответила я. — Внутри намного безопаснее, чем снаружи, и я смогу спокойнее завершить начатое, если буду знать, что вы вдвоём прикрываете мне спину.       — Ты ошибаешься, если думаешь, что несколько дюжин орков опаснее того, что скрывается в недрах этой пещеры.       — Это слова воина, Глорфиндель, — покачала я головой, — а я не воин. Мне гораздо легче справиться с тёмной магией, что царит внутри, чем с несколькими дюжинами орков.       — Которые боятся этой пещеры, словно солнечного света, и потому обходят её стороной, — вполне ожидаемо поддержал друга Амандиль. — Эти гоблины могут появиться, а могут и нет, но вот Голлум и Кольцо — реальная угроза. Тебе не стоит сталкиваться с ними в одиночку.       — Ещё как стоит! — предприняла я очередную попытку убедить эльфов в своей правоте. — Я прекрасно понимаю ваше желание защитить меня, но поймите и вы меня. Это Кольцо — проклятие и соблазн для каждого, такова уж его суть. Оно почует опасность и навсегда останется недосягаемым для нас, если хоть один из вас пойдёт со мной. Особенно ты, Глорфиндель. Твой свет отпугнёт не только Кольцо, но и Голлума. Одной у меня больше шансов обмануть их обоих и заставить Кольцо покинуть Голлума по собственному желанию, а не насильственным путём.       — А если тебя ждёт неудача, и заклинание не сработает? — что ж, оптимизм сегодня не был лучшим качеством Глорфинделя.       — Тогда вам лучше быть как можно дальше от меня, когда мой меч коснётся Голлума. Страшное проклятие ляжет на плечи каждого, кто будет причастен к смерти владельца Кольца. А я никогда не прощу себе, если по моей вине ваши души сгорят во Тьме.       — Какое невиданное благородство! — со смесью сарказма и недовольства воскликнул Амандиль. — По-твоему, нам с Глорфинделем будет легче подставить под удар тебя, чем замарать собственные руки? А ты не думала над тем, что будем чувствовать мы, пока ты медленно сгораешь во Тьме?       Я замолчала, застигнутая врасплох обрушившимся на меня чувством беспокойной обречённости. Проклятие мало пугало меня, но вот мысль о том, каким страданиям подвергнутся небезразличные мне мужчины даже очень. Она была страшна и мучительна, и в минуты слабости я порой раздумывала над тем, чтобы бросить свою затею, однако на кону стояло нечто большее, чем переживания за меня и мою судьбу. Несомненно, мой выбор был опасен, безрассуден и труден, но в то же время — крайне необходим. Я знала, что в глубине души мужчины всё понимали. Просто не успели привыкнуть к этой мысли, и винить их за такое было бессмысленно.       — Не легче, но разумнее, — собравшись с мыслями и духом, ответила я. — Вы ведь это сами прекрасно понимаете. Так к чему напрасно рисковать вашими жизнями и душами, если есть другой путь?       — Но ведь ты не обязана жертвовать всем, — отчаянно сжав мою руку в своих ладонях и посмотрев прямо в мои глаза, прошептал Глорфиндель.       Я стойко выдержала его прямой убедительный взгляд и лишь на мгновение позволила себе слабость, нежно погладив большим пальцем костяшки рук эльфа, отчего тот тихо, но резко выдохнул. В ответ на это я тоскливо улыбнулась:       — А я и не буду, ведь я сохраню самое дорогое, что у меня есть — вас.       Эльф сначала долго вглядывался, казалось, в самую душу, а затем крепко прижал меня к своей груди и запечатлел на моём лбу долгий горячий поцелуй. В нём было всё: и любовь, и страх, и надежда, и отчаяние, и поддержка, и молчаливое разрешение, и я изо всех сил старалась вложить в собственные объятия столько же искренности и чувств, которые открыл для меня Глорфиндель. Сердца наши трепетали пойманной птицей, тела слегка подрагивали от тревоги и переживаний, но души продолжали гореть так же смело и ярко несмотря ни на что. То был завораживающий танец чистого света и обжигающего огня, прекратить который не могла какая бы то ни было сила. И я бы с удовольствием наслаждалась этими ощущениями до самого последнего вздоха, но время, к сожалению, было не на нашей стороне.       Почувствовав мои мысли, Глорфиндель с тяжёлым сердцем отстранился и напоследок снова поцеловал меня в лоб. Стараясь не поддаваться на такое сладкое искушение, я спешно отвернулась от эльфа и подошла к Амандилю, который тут же ободряюще сжал моё плечо. Рука его едва заметно дрожала, и чем больше я вглядывалась в лицо друга, тем больше понимала — он не на шутку встревожен. Изумрудные глаза его потемнели, губы сжались в тонкую линию, и хотя мужчина старался не показывать своего волнения, собственное тело предавало его. Видеть всегда собранного и воинственного эльфа в таком состоянии было выше моих сил, поэтому я сначала сжала в ответ его плечо, а потом некрепко обняла. На короткое мгновение Амандиль растерялся, словно боясь прикоснуться ко мне, однако вскоре всё же положил руки на мою спину и в глубокой задумчивости поделился своими мыслями:       — Принять это решение оказалось сложнее, чем я изначально думал.       — Не сложнее, чем обучать меня владению мечом и терпеть всё это время мои выходки, — постаралась разрядить обстановку я. — Я не устану удивляться твоему терпению и выдержке, мой друг.       — А я — твоему безрассудству и умению находить самые немыслимые передряги, — заглянув в мои глаза, не остался в долгу Амандиль. — Астальвен, ты уверена, что справишься без нас? То, с чем тебе придётся столкнуться…       — Уверена, можешь не волноваться! — перебив друга, довольно твёрдо отрезала я.       — Тогда пообещай мне кое-что.       — И что же?       — Если возникнет серьёзная угроза, пообещай позвать нас на помощь, забыв о гордыне и своём чрезмерном упрямстве. Большего я просить не смею.       Я ненадолго замолчала, обдумывая вполне справедливые слова эльфа, и лишь когда Глорфиндель молчаливо поддержал друга, уверенно кивнула:       — Обещаю. А теперь мне нужно идти.       В этот раз никто из мужчин уже не останавливал меня; я могла заслуженно торжествовать и праздновать свою маленькую победу. Но она не принесла мне ни радости, ни удовольствия, ни облегчения. Вместо этого я почувствовала, как гулко забилось в груди наполненное невысказанными страхами сердце, и услышала в голове пророческие слова Торина, сказанные им в нашу последнюю встречу. С одной стороны, они вселили в меня необходимую уверенность, но с другой, уже в который раз доказали, насколько шатким был мой путь. Ведь с каждым шагом удерживаться на нём было всё труднее.       Задержавшись ненадолго у входа, я воззвала ко всем своим силам и силам Красного Кольца и вскоре уже осторожно ступала по каменному полу, усыпанному всяким мусором и останками неизвестного происхождения. Были ли то жертвы орков, Голлума, волков или варгов, узнать сейчас не представлялось возможным, да и не хотелось, если честно. Единственное, что действительно волновало меня — разрастающаяся впереди кромешная тьма, кусочек за кусочком пожирающая льющийся из-за спины дневной свет.       Хоть я и двигалась бесшумно, время от времени мне начинало казаться, что невероятно громкое эхо моих шагов раздавалось на сотни метров вокруг, извещая всех обитателей гор о моём приближении. Но то был лишь бешеный стук сердца в ушах. Затем к пугающей темноте и набату в голове прибавился ещё и сужающийся к низу свод пещеры, и мой боевой настрой плавно пошёл ко дну. Складывалось впечатление, будто каменные стены нарочно зажимали меня в крепкие тиски, стремясь всем своим весом придавить непрошеного гостя к полу. Однако это было не самое сложное.       Я не прошла и тридцати метров, как вдруг коридор разделился надвое, совершенно сбивая меня с толку. В меркнущем свете я итак едва различала всё, что меня окружало, так ещё и интуиция предательски замолчала, предоставив разуму прекрасную возможность разгадать тайну двух дверей. Высокие некогда аккуратно вытесанные гномами арки, со временем разрушавшиеся от секир гоблинов и тающей по весне воды, визуально практически не отличались между собой. Разве что на одной из них было чуть больше трещин, чем на другой. Разумеется, понять, какой коридор вёл в Город Гоблинов, а какой — в Пещеру Голлума, по этому признаку было трудно.       Я бы, наверное, ещё очень долго простояла у этих входов, бесконечно решая, какой из них нужный, если бы не одна деталь, расставившая всё по своим местам. В коридоре слева каменная пыль на полу оказалась больше истоптана тяжёлыми орочьими сапогами, что могло значить только одно — гоблины в него ходили чаще, чем в другой коридор, потому что боялись живущего по соседству Голлума. Обрадованная, я в последний раз тяжело вздохнула, прикрыла ненадолго глаза и, не оборачиваясь, пошла направо.       Вскоре свет окончательно померк, погружая меня в вечную холодную тьму гор. Там я уже не могла похвастаться своим хвалёным эльфийским зрением: я видела перед собой и вокруг себя лишь непроглядную черноту, к которой невозможно было привыкнуть, сколько ни старайся. Чуткий слух тоже помогал очень слабо, ибо камень поглощал и не пропускал посторонние звуки как изнутри, так и извне. Не владей я магией и не носи волшебного Кольца, мне пришлось бы полагаться лишь на нюх и интуицию, но к счастью у меня было и то, и другое.       Достав наощупь из кармана Кольцо, я надела его на безымянный палец и прочла небольшое заклинание, позволяющее рубину замерцать слабым огнём. Этого крохотного источника света вполне хватило на то, чтобы видеть путь в метре от меня. С ним я очень вовремя заметила, что коридор резко ушёл в сторону, огибая огромный валун, отколовшийся от потолка, казалось, целую эпоху назад и теперь намертво приросший к стене. Неизвестно было, почему жившие когда-то в Мглистых горах гномы так и не убрали его с дороги, но одно я могла сказать точно — коридор выглядел давно заброшенным и совершенно неухоженным.       Ведомая Кольцом, я бродила по коридору и пещере добрую половину часа. От долгого блуждания мне уже начало казаться, будто я ошиблась с выбором входа, как вдруг моё сердце и разум накрыла древняя и очень могущественная сила, способная уничтожить и поработить все народы Средиземья. В один миг мне стало невыносимо горько и тоскливо, в голову полезли нехорошие мысли, мелко задрожали руки. Краем сознания я почувствовала, как камень за камнем начал выстраиваться барьер между мной и чем-то, несомненно, важным, о чём сейчас было трудно вспомнить, но и он очень скоро рухнул под действием Кольца и светлых образов Глорфинделя, которыми эльф, почуяв неладное, сразу же начал делиться со мной. Окончательно же выплыть из колдовского забвения мне помогли слова Торина и как ни странно облик Майрона, каким я знала его ещё во времена нашей дружбы. Огненно-красные глаза, тёмные волосы ниже плеч, хищная походка и огромный потенциал, слепо вверенный не в те руки.       Что ж, тогда мне шёл всего шестой год**, и я наивно и отчасти самоуверенно полагала, что смогу стать той, кто приведёт к свету заблудшего майа. Но вместо этого меня саму обрекли на Тьму, избежать которой мне удалось лишь благодаря безграничной вере в лучшее и бесконечно долгому ожиданию воссоединения с родными.       Придя в себя, я как никогда ясно почувствовала присутствие рядом Единого Кольца. И если для несведущего существа оно представляло собой лишь идеально отлитое золотое украшение, то я видела его как хитрое и мощное переплетение сильной магии и энергии души самого Майрона, отливающее чёрной тенью с проблесками багрового пламени. Это зрелище казалось настолько же завораживающим, насколько ужасающим и повергающим в тоску и уныние. В какой-то момент я даже поняла всех тех, кому не посчастливилось попасть под влияние сауронова Кольца, ведь оно было таким прекрасным и притягательным, что хотелось безраздельно владеть этим сокровищем. Этой Прелестью.       Собственные мысли не на шутку напугали меня, заставляя мурашки холодком забегать по спине и затылку. Готовясь к этому походу, я заранее прокручивала в голове все трудности, с которыми придётся столкнуться, но я не предполагала, что они окажутся настолько тяжёлыми. Как и всегда я возомнила себя чуть ли не всемогущей и всеведущей, той, кому под силу абсолютно всё, но реальность толкнула меня лицом в мою же непомерную гордыню. Саурон был сильнее, и моя привязанность к нему в прошлом сыграла с Единым Кольцом и моей магией злую шутку.       Я хотела заполучить Его едва ли не сильнее, чем сам Майрон, и совершенно не представляла, как бороться с таким сладким искушением.       Неожиданная помощь пришла оттуда, откуда её совсем не ждали. Среди голосов соблазна и совести я вдруг услышала тихое влажное шлёпанье босых ног по камню и свистящий глухой шёпот, перемежающийся с короткими завываниями:       — Гоблинс-с-сы, вонючие мерзкие гоблинс-с-сы, моя Прелес-с-сть! Давно мы не ели их грязное мяс-с-со, давно не душили их с-с-сочные шеи. Уу! Мы так голодны, моя Прелес-с-сть, так голодны! Голлум. Голлум!       Холодный пот выступил на моём лбу, кровь набатом застучала в висках. Я всем телом прислонилась к стене, на которую всё это время опиралась, и крепко зажала нос ладонью, боясь выдать Голлуму, научившемуся за столетия заточения отличать шорохи редкого ветерка от дыхания потенциальных жертв, своё ненадёжное местоположение. Мнимое противостояние с Сауроном уже не волновало меня — я думала лишь о том, как сохранить в тайне своё присутствие и незамеченной добраться до Кольца. Голлум тем временем продолжал свой пугающий монолог:       — И даже рыбки нет в озере, моя Прелес-с-сть. С-с-свеженькой с-с-сочной рыбки, хрус-с-стящей и трепыхающейс-с-ся! Те поганые кос-с-сти с-с-совсем пус-с-стые, моя Прелес-с-сть, как и наш желудок. Давно с-с-съедены, давно выпиты!       Дрожа всем телом, точно осиновый лист, я перестала слушать его болтовню и стала лихорадочно соображать дальнейший план действий. От ударившего в кровь адреналина он назрел практически моментально. Когда свистящее шипение и влажные шлепки по камню ненадолго прекратились, я беззвучно зашептала слова одного очень сильного усыпляющего заклинания, которому давным-давно меня научил Майрон. Разбуженное моей силой Огненное Кольцо засияло ещё ярче, отчего мне пришлось согнуться пополам, скрывая его свет от прозорливых глаз Голлума. И как раз вовремя, потому что шлёпанье вдруг стало приближаться, а затем снова затихло.       Удача в этот раз оказалась на моей стороне. Ничего не подозревающий Голлум ещё некоторое время разговаривал сам с собой, пока магический сон не сморил его. Он с глухим звуком упал на пол и вскоре засопел, продолжая что-то бормотать во сне. Однако торжествовать было ещё слишком рано.       Посидев ещё немного в одиночестве и бездействии, я напоследок снова прислушалась к сопению Голлума и довольная результатом вышла из своего укрытия. Ноги мои дрожали, готовые в любой момент ослабнуть и подогнуться. Короткий коридор, отделяющий меня от озера, казался бесконечным. И вот, наконец, впереди заискрилась освещённая мерцанием Кольца водная гладь, насквозь пронизанная мраком гор и тёмной могущественной магией.       Отравленное сердце, питающее своими осквернёнными водами горные жилы, нашлось.       Открывшаяся взору картина ненадолго приковала к себе всё моё внимание, вызывая в голове не самые лучшие образы и воспоминания. Я словно наяву видела, как истончается израненное тело моего умирающего отца, чувствовала его призрачные прикосновения к моим рукам, слышала своё имя, слетающее с его побелевших, обескровленных губ. В одно мгновение мне стало трудно дышать от душащих меня слёз и закипающего внутри гнева, тёмного и безудержного. Бездна, от которой я так старалась уберечь себя, разверзлась прямо под моими ногами, безмолвно приглашая сделать этот последний спасительный шаг. Маня, зазывая, упрашивая. Этот соблазн был так велик, так притягателен, что я едва не поддалась ему. Но внезапно нахлынувшее наваждение вдруг резко оборвалось: чья-то тёплая, практически невесомая рука аккуратно потянула меня назад к свету.       Помутившая разум пелена сошла с моих глаз, и я увидела подле себя высокий мужской силуэт, немного подрагивающий от окружающего его бледновато-голубого сияния. Неожиданный гость оказался эльфом, и чем дольше я всматривалась в его расплывчатые черты, тем сильнее билось моё обрадованное сердце. Мой спаситель был мне знаком.       Тёмные, словно вороново крыло волосы чуть ниже плеч, немного печальные серые глаза, некогда сверкающие от счастья и внутренней гармонии, а сейчас помутнённые прожитыми тысячелетиями и невзгодами, плавный изгиб стройного, но невероятно сильного тела. И длинные музыкальные пальцы, рождающие мелодии искусные и утончённые. Несомненно, это был он — моя поддержка и опора в прошлом — разве что немного старше и мужественнее, чем мне запомнилось.       — Маглор… — не веря собственному счастью, потрясённо прошептала я.       Тёплая улыбка украсила призрачное лицо моего брата, окончательно лишая меня самоконтроля. Слёзы градом покатились по моим щекам, ноги подогнулись, и я упала на колени, захлёбываясь собственным надрывным дыханием.       — Так непривычно слышать это имя из твоих уст, сестрёнка, — опустившись на колени рядом со мной, по-отечески ласково ответил эльф.       — Брат мой, неужели это и вправду ты? — едва не сорвавшись на причитания, слёзно вопрошала я. — Неужели мы можем видеть друг друга, как когда-то давно? Должно быть, я нахожусь во сне!       — Это не сон, — словно эхо прозвучал голос брата. — Поднимайся, Астальвен, вытри слёзы! Тебе ещё многое нужно сделать, прежде чем это несчастное существо придёт в сознание.       Повинуясь словам Маглора, я перестала всхлипывать и медленно поднялась на ноги. Следом за мной поднялся и брат. Он молчаливо вглядывался в моё лицо, и лишь по горящему огню в его глазах можно было понять, насколько эльф был счастлив видеть меня. Но вдруг и без того прозрачный силуэт мужчины начал рассеиваться, словно туман на солнце, заставив отчаянный стон сорваться с моих дрожащих губ:       — Не уходи, не покидай меня, Макалаурэ!       — Прости, но мне пора идти! — с искренним сожалением промолвил Маглор. — Я всегда буду рядом с тобой, Астальвен. Разлука нам теперь больше не преграда.       И видение испарилось, оставив после себя невероятную радость с примесью тоски и горечи. Я почувствовала себя одновременно одиноко и счастливо, будто сам Свет заглянул ненадолго в эту тёмную пещеру, пропитал своим сиянием мою растерянную душу, а затем очень быстро растаял, сохранив лишь маленькую частичку себя в моей памяти.       Далеко не сразу у меня получилось окончательно прийти в себя и заняться, наконец, поиском Единого Кольца. Перед глазами постоянно мелькал образ брата, в ушах звучал его мелодичный голос, и мысли мои занимала исключительно эта неожиданная радостная встреча. Лишь когда магические нити, погрузившие Голлума в сон, начали ослабевать, я вспомнила о своей цели и стала тщательно обыскивать каждый миллиметр пола, нашёптывая в голове строки очередного заклинания. Вскоре Единое Кольцо отозвалось на мой призыв, и скрывающая его пелена тёмной магии ненадолго рассеялась, дав мне возможность увидеть его точное местоположение.       Источая аромат смерти, тоски и уныния, Оно лежало под камнями на берегу озера, и лишь несколько метров отделяли меня от Его силы и влияния.       Ни секунды не колеблясь, я решительным шагом преодолела последний рубеж, уверенно отодвинула мешающие камни и с гордо поднятой головой встретилась лицом к лицу с облачённым в материальную форму Злом. О, каким же притягательным и соблазнительным оно было! Словно заветная мечта, готовая сие же мгновение исполниться, стоит лишь протянуть руку. Оно рисовало в голове заманчивые образы, отравляло слух сладкими обещаниями и просачивалось в душу с пьянящим ощущением скорого могущества и власти. Все богатства мира блекли рядом с этим Кольцом, по праву венчающим верхушку мастерства своего Создателя. Блекли рядом с этой Прелестью. С каждым пройденным мгновением внутри меня всё больше поднималась навязчивая жажда единоличного обладания столь совершенным творением, но в противовес ей также росло твёрдое намерение покончить с Кольцом раз и навсегда. Любовь и ненависть, соблазн и равнодушие… Всё это неистово боролось в моей душе, покуда не определился временный победитель.       Тяжело выдохнув, я не глядя сжала Единое Кольцо в кулак и спрятала его подальше от глаз во внутренний карман. Первая битва за чистоту моей фэа была выиграна.       К сожалению, на ней моя удача и закончилась.       Двинувшись в сторону выхода, я не прошла и десяти метров, как вдруг действие заклинания прекратилось, и из темноты на меня уставились два непропорционально огромных блюдца, сверкающих бледноватым огнём в свете Кольца. Голлум очнулся, и теперь отступать мне было некуда.