Life Time 3

— Бито… Вебер собрал карты с табуретки и отбросил их на свою кровать рубашками вверх. Он сидел здесь же, на самом краешке своего спального места, закинув ногу на ногу и подперев ладонью подбородок, внимательно изучал свой веер из карт. Джим с ухмылкой наблюдал за реакцией друга, поменяв две свои карты местами. Ишварит тоже сидел на своей кровати, но в более расслабленной позе, что-то тихо насвистывая. Казарма была пуста. Половина личного состава отправилась на обед, вторая — выполняла свои обязанности по корпусу. Но и Вебер, и Джим ещё с утра успели выполнить все нормативы, потренировали закреплённых за ними собак и даже наскоро пообедали перед тем как вернуться в казарму. Поэтому, у них ещё оставалось свободное время. Дисциплина в кинологическом корпусе не была жёсткой, что изрядно разбаловало офицеров. От них требовалось только соблюдать распорядок дня таким образом, чтобы к вечернему обходу всё было сделано. А потому военные частенько перекидывали обязанности друг на друга. Джим не раз просил Вебера отбегать тренировку с Грачом, когда собирался куда-то идти. Но Рихтер отказался делать это уже после второй просьбы, когда полугодовалый щенок, уже проявляющий свой характер, огрызнулся на офицера на площадке. Джим забыл предупредить друга, что Грач не терпит прикосновения к лапам. Вебер, без задней мысли всего навсего хотел поправить поводок, запутавшись между передних лап овчарки, когда молодой кобель грозно зарычав, повернулся лицом к склонившемуся над ним офицеру и щёлкнул зубами перед его носом. Рихтер не был трусом, но всегда держался подальше от возможной опасности. После этого случая Грач доставался только Нику, которому щенок был ничуть не в тягость. Потолки в казарме были не слишком высокие. Военный, лежащий на втором ярусе койки мог запросто приложить ладонь к белому потолку, правда наверняка бы испачкался побелкой. Снаружи здание выглядело неказистым, серым и старым, но внутри оно было уютным и тёплым. Весь первый этаж занимали койки личного состава. Они стояли рядами, разделённые друг от друга отсеками по двадцать в каждой. Все их соединял длинный широкий коридор, с покрашенными в темно-зелёный цвет стенами и полом выложенным коричневой плиткой, кое-где побитой и неприятно скрипящей под ногами, когда на неё наступали. Окна в белых рамах никогда не знали занавесок. Их стекла без единого пятнышка пропускали внутрь помещения весь солнечный свет который только могли себе позволить. Что не говори, но свой дом военные держали в чистоте. Полы здесь всегда были натерты до блеска, прикроватные тумбочки никогда не захламлялись, а постели без единой складочки заправлялись по всем принятым правилам. На подоконниках стояли цветочные горшки с длинными зелёными побегами, растения с толстыми, мясистыми листьями, робкие и нежные соцветия. Словом, казарма выглядела не совсем так, как её привыкли видеть другие. Проверяющие частенько обращали на это внимание, недовольные «неустанным безобразием», но управляющие только кивали, оставляя всё как есть, и вскоре обо всем забывалось. Ульрих мало интересовался устройством казармы, его больше волновали показатели по корпусу, которые всегда были на высоте, а значит и начальству придираться было не к чему. Разве что к опозданию по сдаче отчётов, но тут Ульрих был виноват сам. — На! — Вебер ринулось на стул карту. Джим хмыкнул и не раздумывая бросил на неё две оставшиеся. — Ты снова проиграл, рыжий, — победно воскликнул он и, выдохнув, завалился на свою кровать прямо в сапогах, вытягиваясь во весь рост на спине, убирая руки под голову и удовлетворенно улыбнувшись, закрыл глаза. — Да ты мухлюешь, ишварит проклятый! — закричал Вебер и отшвырнул прочь свои карты с ненавистью смотря на сослуживца. — Какого черта у тебя король оказался когда они уже все вышли? — Не умеешь играть — не берись, — ответил ему Джим. — А будешь обвинять — стану с тобой только на ставки играть, понял? Пересчитай колоду. Один король оставался за мной, индюк ты невнимательный. Кинолог должен быть зорким. — Заткнись! Военный вскочил на ноги и принялся злобно мерить шаги перед своей кроватью. От каждого его движения воротник формы Джима чуть заметно подрагивал, но ишварит даже не обращал внимание на выходки Вебера. Такое случалось не впервой. Он просто не умел проигрывать. Немного успокоившись, Рихтер запустил пальцы в свои волосы, растрепав их, выдохнул и сел на свою кровать так, что пружины под ним жалобно звякнули. — Я тебя всё равно обыграю, понял, седой? Джим, кряхтя, повернулся на бок лицом к другу и открыл глаза. — Конечно, сразу как перестанешь следить за моими картами и хорошенько на свои внимание обратишь. Я заметил три варианта при которых ты запросто мог бы меня обыграть. Но ты не идёшь на риск, слишком много думаешь и в итоге сливаешь игру. — Можно подумать, ты не думаешь? — насупился военный. — Не-а, — помотал головой Джим. — Просто интуиция. — Кому-то просто не дано… — донёсся тихий голос со второго яруса кровати Джима. Вебер поднял голову. — О, так ты там что ли, Вагнер? — удивился Джим, посмотрев наверх, в сетчатый настил, где начиналась койка Корфа. — Я думал, ты на обед ушёл. — Я не хочу… — тихо отозвался офицер, даже не пошевелившись, когда друг обратился к нему. — А чего же ты там лежишь? — спросил Рихтер. — Да тихо как всегда. Хоть голос бы подал. — Спускайся! — Джим перекатился на спину, поднял одну ногу и как следует пихнул сапогом матрас Корфа. — Мне уже надоело рыжего обыгрывать. Неси свои шашки. Любой бы возмутился от такого грубого поступка, но офицер смолчал и когда матрас прекратил скрипеть, все так же отрешенно ответил: — Не хочу. Давайте без меня. — Вот зануда, — фыркнул Джим и сел на кровать. Они с Рихтером уже привыкли к такому. Но всё же не оставляли попыток вовлечь приятеля в свои затеи. Корф всегда был тихим и незаметным. Порой его можно было не заметить даже если он стоит рядом. Однако он всегда составлял компанию парням на территории корпуса, работал вместе с ними, но без лишней болтовни и трёпа. Он был человеком дела. Не любил разговаривать. Вагнер являлся давним другом Рихтера. Они родились в одном городе, познакомились ещё в школе. В корпусе познакомились с Джимом и Ником, которые тоже всегда держались вместе. Так их стало четверо. Они принимали друг друга такими как есть, и поэтому их дружба была крепкой и нерушимой. — А ты сам, собственно, почему не на тренировке? — спросил Рихтер Джима, немного наклонившись вперёд к другу. — Ты ведь тоже собирался участвовать в соревновании. Разочаровался в прошлом году? Прошлый год не был удачным для Джима. Как и для остальных претендентов на победу. Весь год многие кинологи работали на пределе возможностей, подготавливая своих собак к выступлению, оттачивая послушание до совершенства, гоняя собак по снаряд до изнеможения. Но никто не смог взять первое место ни в одном из испытаний. Все награды забрал Ник и Шемрок. Джим получил три вторых места и два третьих со своим прошлым воспитанником Громом, взрослым псом, с котором офицер работал, пока того, сразу после соревнований не отправили на границу с Кретой. Ишварит тосковал по нему, стараясь заменить его Грачом, но щенок не был похож на Грома. — Да нет, — помотал он головой. — Ульрих решил, что Грач ещё не готов к показательному. И я тоже так считаю. Всё-таки это не просто соревнование. Штаб лично будет отслеживать результаты. За каждый промах Ульрих получит по голове. Ему не хочется рисковать. В этом году пойдут только семь собак. — В прошлом, кажется, было десять… — задумался Вебер. — Всё потому что у нас забрали добрую половину отличных псов. Ради чего мы над ними так убивались?! Чтобы пограничники получили всё готовое?! Пусть сами воспитывают своих собак! — Мы тут ничего сделать не можем… — вздохнул Джим. — Как-бы мы к ним не привязывались — эти собаки нам не принадлежат. Тебе повезло. Зодиака не тронули, и он остался при тебе. Даже Каштан Корфа, и тот, под распределение угодил… — Хороший был пёс… — донеслось со второго яруса. — Значит, в этот раз из нас четверых только Ник идёт? — спросил Рихтер. — Без него можно просто не проводить соревнование, — развёл руками Джим. — Все медали всё равно достанутся ему. Они с Шемроком отличная команда. У нас так не получится. Заметил, что он ему даже команды почти не отдаёт? Пёс сам все понимает. Такое редко увидишь, даже среди нас, кинологов. — И ему нечего бояться. Шемрока никто не отберёт. — Этот пёс — лицо корпуса. Штаб с таким не расстанется. А ты почему не стал участвовать? Зодиак хорошо подготовлен, на второе место у тебя есть шанс. Рихтер опустил голову и провёл ладонью по затылку. — Я боюсь, что показав хорошие результаты, Штаб снова запишет его в переселение. Я не хочу его терять. Мы с ним уже давно вместе и пусть он будет просто хорошим псом, без медалей и дипломов. Я сначала хотел, но Ник отговорил. Я не сразу додумался об этом. Никки участвует потому что его обязывают, Шемрок слишком известен и в Централе, и за его пределами. Если бы он принадлежал армии и мог бы отбыть в другой корпус — Элрик бы на это пошёл. Так что из нас всех у него просто выбора нет. Так хоть Зодиак будет в безопасности. Живот ишварита издал жалобный стон который в тишине пустой казармы был отчетливо слышен. — Ты же ел недавно, — поднял одну бровь Рихтер. — И что? — спросил Джим, погладив себя по животу. — Я всё равно голодный. И не наедаюсь тем, что нам дают в столовой. Давали бы ещё что-то существенное. А то ведь без слез не взглянешь. — Например, яблочный пирог… — вздохнув, сказал Корф. Рихтер и Джим мечтательно закатили глаза. — Вот это была вкуснятина. Ужасно так говорить, но даже моя мама так не умеет, — протянул рыжеволосый парень. — Надо что ли ещё раз в гости напроситься… — Закатай губу обратно, — отдернул его Мейлон. — Ты забыл? Ник говорил недавно, что Алори очень устаёт на учебе. А ты ещё с пирогом навязаться хочешь? — Да я же несерьёзно! — воскликнул Вебер. — Что, помечтать нельзя?! Ещё один жалобный стон изнутри офицера — и он нехотя поднялся на ноги. — Здесь всё равно ловить нечего. Схожу в город. Ты со мной? — В такое время? — удивился кинолог. — Скоро все с обеда вернутся. — Не страшно. Ульрих сейчас слишком занят подготовкой к соревнованию. Ему не до нас. А я голоден. Так ты идёшь? Спорю, ты тоже не прочь подзаправиться чем-то получше. Вебер, недолго думая, взял с кровати свою фуражку и натянул на голову. Джим вытащил свою из-под подушки. — Корф, ты с нами? — спросил он, скорее из вежливости, ведь ответ и так был известен. — Нет, благодарю. — Тогда прикрой нас если что. — Непременно. Парни поправили покрывала на койках и, обойдя кровати, вышли в коридор. — Зайдём посмотрим, как там Ник? — предложил Джим. — Бедолага, с самого утра на холоде без обеда. Вот и подумай десять раз, стоит ли становиться лучшим кинологом корпуса? Снаружи было прохладно, но не морозно, как накануне, когда у собак из пастей валил густой пар. Джим поежился, накидывая на плечи китель и застегивая его на все пуговицы. Вебер оделся ещё в коридоре. Снега на территории почти не было. Его весь собрали в кучи у заборов. Там же стояли с десяток широких лопат. Ишварит приложил ладонь ко лбу, защищая глаза от яркого, чуть припекающего полуденного солнца, и осмотрелся. — Похоже, с обеда ещё никто не вернулся, — сказал он другу. — Тогда идём быстрее пока кто-то из управления не нарисовался, — проворчал Рихтер, поправляя фуражку и оглянулся. — Когда-нибудь нам точно попадёт из-за твоих выходок. — До сих пор не попадало, прекращай истерику, — усмехнулся Джим, сходя со ступеней. — Можно подумать, Ульрих сам явится сюда. Ты же знаешь, что он выходит из своего офиса только во время проверок. Не удивлюсь, если он точной топографии объектов в корпусе не знает. Военные прошли мимо рядов вольеров. Собаки в них мирно отдыхали, щурясь от солнца и широко зевая. Вебер задержался ненадолго у вольера своего пса Зодиака. Это был крупный овчар, затемненного зонарного окраса. Одно ухо у него было надорвано — результат давнишней драки с соседним кобелем, который уже год как отбыл в восточный корпус. С тех пор Зодиак ни с кем не конфликтовал. Он был спокойным псом, взрослым и смышленым. Рихтер любил и уважал его как боевого товарища. Ещё издали друзья увидели на площадке Николаса в компании Шемрока и фигуранта, облачённого в защиту: толстый, крепкий костюм, закрывающий и ноги, и руки, грубые, жёсткие сапоги, рукав, защищающий предплечье одной руки, а в другой офицер держал стек*, для надёжности с петлёй, накинутой на запястье. — Это Марк сегодня фигурант? — спросил у Вебера Джим, подходя в плотную к забору дрессплощадки. — Эх, не завидую я ему. Сейчас что-то будет… — Думаешь, Шемрок сделает что-то не так? — спросил Рихтер. Джим непонимающе посмотрел на друга, но потом махнул рукой. — Ты ведь ни разу не видел, как Шемрок отрабатывает нападение? Тогда смотри. Это стоящее зрелище. Я никогда не устану за этим наблюдать. Ник, не замечая друзей, не спеша прохаживался по площадке, нарочно не придавая вниманию поведение фигуранта. На площадке, да и вокруг неё, снег всё ещё оставался. Шемрок шёл за парнем, но в отличии от него то и дело поглядывал на чужого, стоящего ещё слишком далеко, чтобы псу пришлось предупреждать хозяина об опасности. Когда Шемрок останавливался слишком надолго, Ник тянул поводок на себя. Белый пес повиновался хозяину, занимая своё место у его левой ноги. — Он его отвлекает, — объяснил Джим. — Чтобы, когда надо, Шемрок отреагировал сразу же… Менее опытным собакам нужно время, чтобы оценить обстановку, а вот Шем мгновенно переключается из спокойствия в охрану. Вот-вот! Смотри! — он хлопнул друга по плечу и показал на фигуранта. Кинолог в защитном костюме, уверенными шагами начал приближаться к Нику, держа перед собой защитный рукав, а другой, со стеком, он ударял о ногу, издавая глухие звуки. Потом он начал нарочито размахивать им, привлекая внимание собаки, крича и громко топая ногами. Шемрок резко остановился, навострил уши и оскалился, замерев на месте. — Сейчас бросится, — констатировал Рихтер. Джим усмехнулся. — Вот ещё! Смотри дальше. Ник, продолжая игнорировать фигуранта, отстегнул поводок от ошейника Шемрока и встал с ним рядом, лицом к нападающему, убрав руки за спину, без лишнего напряжения, в котором обычно находились кинологи решая, в какой момент спустить собаку. Потом, как только между ними и фигурантом оставалось не больше семи метров, попятился назад. Шемрок, не поворачиваясь к хозяину, сделал тоже самое, ни на секунду не оставляя без охраны левую сторону хозяина. — Ого… — удивился Рихтер. — Зодиак уже бы среагировал. Какой интересный прием. — Ник очень много времени потратил, тренируя у Шемрока выдержку, — сказал Джим. — Не даром, если какая-нибудь долгая операция, отправляют именно их. Пёс часам может выждать, как и Ник. Но вот, Ник поднял руку и Шемрок как белая молния ринулся вперёд. В три прыжка он настиг фигуранта и, прыгнув на него, вцепился в рукав и начал неистово рвать его зубами. Человек едва устоял на ногах и принялся бить пса по бокам стеком, но тот только сильнее сжал зубы. Пытаясь вырвать из пасти рукав, фигурант крутился из стороны в сторону, что-то кричал, продолжая наносить удары, но Шемрок не сдавался. При поворотах офицера задние лапы пса отрывались от земли, но он старался удерживаться и злился ещё больше. После очередного замаха, овчар навалился на врага всем телом, а тот, не устояв на ногах, рухнул в снег. Ник спокойно наблюдал за происходящем, никак не вмешиваясь. И только когда фигурант не смог подняться на ноги, крикнул кинологу: «Дай стащить рукав!». Шемрок стянул защиту с руки фигуранта и обежал вокруг лежащего на земле человека, не выпуская из зубов свой трофей. Военный замер на земле, ожидая когда отзовут собаку. А Шемрок не спешил уходить. Он сел рядом с фигурантом, громко пыхтя и жуя рукав. Николас, похвалив пса, подошёл к нему, забрал рукав и увёл прочь, держа за ошейник. Только тогда фигурант смог подняться на ноги. Он поднял сброшенный рукав, отряхнул его от снега, помахал Элрику и поплёлся в сторону двери. — Что, Марк, потрепал тебя Шемрок? — спросил Джим, когда помятый военный проковылял мимо. Военный остановился и посмотрел на парней. У него были взлохмаченные чёрные волосы, мокрые от снега и уставшие глаза. Он, вздохнув, потряс перед парнями рукавом. — Чуть не прокусил, — пожаловался он. — У этого пса челюсти как у волка. Если бы на команды не реагировал — мне конец бы пришёл. Не завидую я тем, на кого будут нацелены его клыки. Парень, помотав головой, пошёл прочь, что-то бормоча под нос. — Хорошо сработано! — сказал Джим Нику, когда кинолог вышел с площадки вместе с Шемроком. — О, вы здесь, ребята? — спохватился Николас, поднимая голову. — Я вас не заметил. Вы же в казарму ушли. — Ушли, — кивнул Вебер. — Но Джим проголодался и мы идём в город. Надеюсь хоть там найдётся что-то, чтобы унять его зверский аппетит. — Ты же только с обеда, — засмеялся Ник, поглаживая Шемрока, а потом устало вздохнул. — А я, наверное, сегодня без него… — Тренировка закончена, можешь отдохнуть, — похлопал его по плечу Джим. — Ты с самого утра мёрзнешь на улице. Того и гляди снова заболеешь. Шемрок тяжело дышал, высунув язык и опустился на снег, чтобы охладиться. Похоже, он сильно устал и не был настроен продолжать подготовку. — Совсем они тебя загоняли, да? — Рихтер потрепал пса по голове, но тот даже ухом не повел. — Пожалей его! Он на лапах едва стоит! Ник с сожалением посмотрел на Шемрока. Он и правда выглядел измученным. Впрочем, как и хозяин. — Я бы и рад, но не я составляю график тренировок. Ульрих всерьез взялся за нас. Думаю, Штаб снова настучал ему по голове, и он хочет выехать на нашем горбе. Если результаты устроят штабских — ему благодарность и неприкосновенность кресла ещё на год. — Он просто использует тебя, — сказал Вебер. — И ты это терпишь? Джим пихнул друга локтем под рёбра, заставляя заткнуться. Рихтер вскрикнул от неожиданной боли, согнулся и потёр ребра, со злобой косясь на ишварта. — Ты что творишь, седой?! — Закрой рот! — рыкнул на него Джим. — Ты хоть понимаешь, о чём говоришь? Ник не может перечить управляющему. Если на то пошло, то Элрик сейчас впрягается за всех, и за нас в том числе. Сам же говорил, что Зодиака могут забрать. Хочешь занять его место? — Джим кивнул головой на Ника. — Но я всё равно не понимаю, — Вебер выпрямился и посмотрел на Ника. — Почему Ульрих насел только на тебя? В корпусе есть ещё хорошие собаки. Не такие как Шем, но всё же… — Он, — Ник кивнул на пса, — звезда Централа. Корпус прославился благодаря ему. Такого не было с тех пор, как его отец, Берсек, после смерти кинолога, перестал подчиняться другим военным. А теперь корпус снова вознёсся. Ульрих не хочет, чтобы Шем сдавал позиции. Потому что тогда и он тоже упадет в глазах Штаба. Поэтому, чтобы на соревнованиях Шем был в форме, Ульрих настаивает на тренировках. — Да он и без них справится! Повалил фигуранта и чётко кинулся по команде, — воскликнул Рихтер. — Я не понимаю, чего боится Ульрих? — Если бы я знал… Я пойду… — Ник потянул поводок, чтобы Шемрок встал на лапы. Пёс недовольно, даже обиженно посмотрел на хозяина, оставаясь лежать на снегу. Ник вздохнул опустился на корточки рядом с псом и положил свою руку ему на голову, между ушей. — Прости меня… Я знаю, что это уже перебор. На сегодня всё. Отдыхаешь до конца дня. Давай, вставай. Шемрок неохотно поднялся на лапы. — Ты потом на обед? — спросил Джим, когда кинолог попрощался с друзьями, проходя мимо. — Нет, — не останавливаясь ответил Ник. — Потом я иду к Ульриху. Он опять что-то от меня хочет. — Вот же заноза! — выругался Рихтер, когда Николас ушёл уже далеко. — Печётся только о своей заднице, а на то что будет с другими — плевать. — Всё руководство такое, — пожал плечами Джим. — Такие, как мы, ничего сделать не смогут. Жаль Ника, на его месте любой мог оказаться, если бы успехи его собаки заметили. — Это вряд ли, — покачал головой Вебер. — Шемрок выделялся с самого начала. Он не принадлежит армии, а с такими показателями, армия ох как хотела бы наложить на него лапу. Добром это не кончится. Джим недовольно хмыкнув, отвесил другу подзатыльник. — Ты слишком много болтаешь, рыжий. С Шемроком все будет в порядке, пока Ник с ним. А теперь пошли. Я голодный.

***

На главной улице города не было многолюдно. Обычно она знала большие толпы только после пяти часов, когда люди спешили с учебы и работы. Поэтому два кинолога были одними из немногих, кто находился сейчас здесь. Не смотря на смелые заявления Джима, он всё же внимательно оглядывался по сторонам. Встретить полицейский патруль сейчас было бы крайне некстати. Военные покинули корпус без причины и не имели права находиться вне его территории без приказа в такое время. Джим не первый раз проворачивал подобные правонарушения, делая это без зазрения совести, но Рихтер всё ещё сомневался в правильности своего поступка. Он, в отличи от Корфа, который правила никогда не нарушал, всё же иногда соглашался на авантюры друга, но при этом чувствовал себя неуютно и скованно, опасаясь последствий. Джим знал об этой проблеме Вебера, поэтому вёл себя ещё спокойнее, словно ничего необычного не происходит, стараясь заразить своим примером и друга. — Погода сегодня что надо! — сказал он, вдохнув полной грудью. — Думаю, нас перестанет заваливать снегом. Вебер поднял голову и посмотрел на небо. Оно было холодным, голубым, без облаков. — Может быть… — не определившись, ответил он. — Ты решил куда мы идём? — Не торопись… я думаю… Всё-таки ты меня соблазнил пирогами и мне кажется, я хочу чего-то в этом духе… Где-то здесь была пекарня. Заглянем туда. Пекарня находилась на краю площади, недалеко от закрытого на зиму фонтана. Это был небольшой магазинчик с стекляной витриной за которой на полках стояли самые разные вкусности. Молодые люди почуял сладкий, вкусный запах ещё когда только подошли к ней. Джим сходу взялся за ручку, но Рихтер не спешил заходить. Он остановился, развернувшись спиной к витрине. — Ты чего? — спросил Джим. — Я постою тут, — отозвался Рихтер. — Кто знает… — Да нет сейчас патрулей! — накинулся на него Джим нахмурился. — Чёрт тебя побери, ты можешь просто расслабиться?! Ты совершенно не умеешь рисковать. Что в картах, что здесь. Но его слова оказались без ответа и, тихо чертыхнувшись, Джим вошёл в магазин в одиночку. Из пекарни до парня доносились тёплые запахи, но он продолжал осматриваться по сторонам, не забывая о бдительности. Мимо проходили люди. Где-то с другого конца площади доносилось громкое шкрябанье железной лопаты о камни. Джим не спешил выходить. Должно быть, не определился с выбором, или же как обычно набирал всего и побольше. Прошло уже пять минут, когда Рихтер, от скуки стал всматриваться немного дальше, устав провожать глазами прохожих. И тогда он увидел её. Сначала, парень подумал, что обознался. Но нет, это правда была она. Пусть он видел её пару раз, но хорошо запомнил, а доносящиеся из магазина запах пирогов только подогрели его память, что он перестал сомневаться. Алори стояла рядом с фонтаном, словно ждала кого-то. Но кого? Николас говорил, что у неё сейчас каникулы. Может, она ждет подругу? «Стоит ли подойти и поздороваться?» — подумал Вебер. — «Мы так давно не виделись. А вдруг она меня испугается? Нет, лучше постою тут… Может, если Джим выйдет, то подойдём вместе…» Он не успел завершить свою мысль. Алори ждала вовсе не подругу. Увидев того, кто подошел к ней, Рихтер открыл рот от удивления и облокотился спиной на витрину. Это был Мустанг. Вот уж кого точно было не с кем перепутать. Кинолог надеялся, что это произошло случайно, и девушка сейчас же уйдёт, но, похоже, она вовсе не собиралась этого делать. Парень стоял слишком далеко, чтобы расслышать их голоса, но было очевидно, что молодые люди общались. И это после того, как Николас сказал, что Алори и близко нельзя приближаться к военным?! Происходящее никак не укладывалось в голове у Рихтера. Он уже был готов поверить, нет, был готов заставить себя поверить, что он на самом деле обознался, и эта девушка вовсе не Алори. Скрипнула дверь и на улицу с бумажным пакетом в руках вывалился Джим. Одной рукой он прижимал к себе провиант, а другой засовывал в рот пирожное, блаженно мыча от удовольствия. — Я тут ишо рипятам фсял, — с набитым ртом проговорил он, когда Рихтер схватил его за рукав грубо подтащил к себе не сводя с пары напротив округленных шокированных глаз. — Эй, ты чего?! — возмутился Джим, проглатывая остатки сладкого. — Я и тебе взял, не беспокойся. — Ты это видишь?! — Рихтер указал ему вперед. — Скажи, что нет! Прошу! Я готов поверить, что глаза меня обманывают. Джим закатил глаза и перевёл взгляд туда, куда указывал ему Вебер. Несколько секунд осознания, и набитый доверху пакет с громким шорохом упал на брусчатку. У Мейлона даже глаз задёргался от увиденного. Он схватился рукой за затылок. — Ишвара-мама… Крошка Алори и Цербер?! Что за чертовщина тут творится?! — Это Алори? Ты уверен? — спросил Рихтер. — Может, мы с тобой обознались? Может, это не она? Джим помотал головой. — Нет, дружище, она. Она и есть. — Надо… — Рихтер судорожно соображал, опустив глаза. — Надо что-то сделать! Нельзя это так оставлять. Она понятия не имеет кто он такой! Нам надо спасать её пока беды не случилось. — Что ты предлагаешь? — спросил Джим, всё ещё наблюдая за Ричардом и Алори. — Хочешь к ним подойти? Ричард штабский и хоть он не в патруле, но имеет права требовать от нас ответ. А мы тут незаконно. — Мы что, вот так всё оставим?! — воскликнул Рихтер, кивнув на фонтан. — Мы оставим её с Цербером?! — Не кричи ты… — шикнул на него Джим, тоже задумываясь. — Смотри-смотри, они уходят! Давай за ними! Кто знает что Цербер с ней сделает! Она ведь знает, кто он такой, мы же сами ей рассказывали! — Вебер было отошёл от витрины, но Джим схватил его за руку. — Совсем рихнулся?! Нам нельзя за ними идти! Кто знает, что Цербер с ней сделает! — А как же Алори? Джим сжал зубы наблюдая, как подозрительная пара покидает площадь. — Бежим к Нику. Пусть он решает, что делать.