Life Time 3

Ричард приоткрыл глаза. Сонный паралич отступил. Вместо привычного белого потолка своей комнаты он увидел мрачные, расплывчатые силуэты ночных деревьев. Их стволы были скручены, ветки переплетались между собой как пластилин, росли в самых необычных направлениях, словно сложный узор тонких паучьих лап. Он закрыл глаза, пытаясь вернуться в сон. Другой сон, или хотя бы просто провалиться в небытие, просто продолжать спать и не видеть больше никаких снов вообще. Но сознание отказывалось покидать место в котором он оказался. Он почувствовал холодный ветер на своём лице, ощутил прохладу ночного воздуха, услышал скрип деревьев, похожий на пронзительный стон. Нехотя он открыл глаза. «Опять? Что ж, я не против…» Ричард не первый раз оказывался здесь. Эти сны стали для него второй реальностью, где он проживал ещё одну жизнь. Жизнь, о которой никто больше знать не должен. Он перестал быть человеком. Не был больше офицером Аместриса. Оказавшись здесь, он сбрасывал с себя обманную шкуру людской сущности, полностью отдаваясь своим самым злым, самым свирепым чертам. Он становился монстром. Беспощадным, кровожадным. Парень помедлил ещё немного, привыкая к своему ночному облику в кошмарном сне, в котором он уже так давно не был. Обычно, такое с ним происходило, по крайней мере, раз в пару месяцев, иногда реже. Он и сам не мог понять, почему такое происходит и как это остановить. А потом, со временем, понял, что не хочет ничего менять. Его жизнь подчинялась строгим правилам. Во сне их не было. Ричард мог выпускать наружу злобу и силу, которую сдерживал долгое время. Накопившись в нем, она прорывалась наружу неистовым воем. Парень снова закрыл глаза, осознавая, что лежит на земле, устланной сухими листьями, словно ковром. Ему требовалось ещё немного времени, чтобы полностью слиться со своим естеством. И вот уже он почувствовал свои лапы: тяжелые, огромные, с тупыми когтями, некоторые из которых были сломаны. С двух сторон от его головы щелкнули зубы. Ричард открыл глаза. Две головы с боков уже проснулись и оглядывались по сторонам, скаля пасти, полные острых зубов, с которых на листья капала пена. Парень пошевелил передней лапой, получая контроль над телом. Сколько он себя помним, он не превращался в зверя во сне. Он словно просыпался в этом звере, оказывался внутри него. Такие кошмары стали сниться ему незадолго до того, как он закончил военную академию. Вначале они очень пугали Ричарда. Он боялся засыпать, страшась, что снова попадёт в тело Цербера и снова будет убивать. И самое страшное, что ему это снова понравится. Во сне Ричард впадал в состояние изменённого сознания, он помнил все, что делал, чувствовал невероятный адреналин в крови, когда его клыки терзали жертву и ни разу не смог остановить себя. Потому, что не хотел. Просыпаясь утром, офицер не мог понять, как он это делает и почему теряет над собой контроль? Почему он становится зверем и теряет свою сущность? Когда сон повторился второй раз, Ричард пытался найти ответ на этот вопрос. Рассказать отцу о происходящем он не решился. Рой бы не принял всерьёз слова сына о подобной чепухе, и Ричард не мог его в этом винить. Он бы и сам не поверил в подобное, если бы это произошло не с ним. Мать тоже не могла помочь ему в этом. Парень не хотел пугать её своими снами. Раз уж на то пошло, легче переживать такое одному, не вовлекая свою семью. Сначала ему казалось, что он сходит с ума, что это всего лишь усталость и излишняя нагрузка так влияют на него. Ведь, именно тогда, на последнем курсе академии, он и получил свою кличку — Цербер. Её придумали младшие курсы, боящиеся старшекурсника как огня. Ричард пользовался большим авторитетом у преподавателей, а потому очень скоро стал вместе с ними следит за порядком на потоке. Он безжалостно наказывал провинившихся, чётко соблюдал правила, не делал никогда и не для кого исключений. Вёл себя как… «Я пёс, охраняющий вход в Ад… Я тот, кто терзает тех, кто не желает соблюдать порядок. Мимо меня никто не пройдёт…» Ричард принял своё прозвище и оно глубоко въелось в его сознание. Поселило в нём монстра. Даже преподаватели, прослышав про новое прозвище их лучшего кадета, приняли его. Так он стал Цербером. Но никто даже и не догадывался, что во сне он был им на самом деле. Уже после второго своего погружениям в сущность хищника, Ричард перестал противиться этому. Ему нравилось быть таким. Быть настоящим, не скрывать свои чувства. Он прекратил просыпаться в поту по ночам, умываться ледяной водой, стараясь прогнать кошмары. Ричард прекратил убегать от них. Он сам стал кошмаром. Очень быстро его холодность перекачивала и в реальность, где человеческая оболочка скрывала под собой адского пса. И он ни разу не пожалел о том, что никому не рассказал о своих странных видениях. Они принадлежали только ему. И он ни с кем не собирался их делить. Это был только его мир, где он был один. Как бы это не было странным, Ричард управлял только телом и одной центральной головой. Две другие, словно жили своими жизнями, но подчинялись всем его командам. Первое время парень не понимал, что с ними делать, но осознав, что он всего лишь часть его тела, стал распоряжаться им, как хотел. Цербер тяжело поднялся на лапы и отряхнулся. Он был огромен. Чёрная жёсткая шерсть сливалась с мраком, красные светящиеся глаза пронзали темноту. Уши, оборванные в нескольких местах, вслушивались в шорохи ночного леса. Ричард поднял голову и принюхался, широко открывая пасть. Воздух, напоённый свежестью ночи был прекрасен и приятно обжигал своей прохладой. Головы, почуяв пробуждение, начали выворачивать шеи во все стороны, возбуждённо дыша и повизгивая от нетерпения. Ричард зарычал на них, и те замолчали, продолжая поворачивается то влево, то вправо. Парень сделал несколько шагов. Непривычно, он уже и забыл, когда был в этом теле в последний раз. Вроде, месяца три назад, а может и больше. Ричард поднял голову ещё выше, задрав её к небу, и прищурился, глубже вдыхая свежий воздух. Такой, пожалуй, есть только тут. Он щёлкнул зубами и опустил голову, тряхнув ею и медленно пошёл вперёд, с шумом пробираясь через густой подлесок. Его пасть была приоткрыта. Из неё вырывалось тёплое хриплое дыхание. Соседние головы с рычанием вгрызались в низкие ветки деревьев мешающие проходить, ломали их и разгрызали без каких бы то ни было усилий, расчищая дорогу. Центральная голова не принимала в этом участия. Ричард ощущал всю свою мощь, которая текла по его мышцам, спрятанными под черной шкурой. С каждым шагом звериная сущность овладевала им. Дыхание учащалось, он не сопротивлялся этому. Ричард был даже рад. Он уже давно не чувствовал такого умиротворения в своей душе. Минута, и медленный шаг сменился тяжелой рысью. Зверь был крупным и мощным. Ричард глубоко дышал, несясь вперёд по призрачному лесу. Он помнил его наизусть. Эта местность никогда не менялась: густой, непроглядный полог леса, с искореженными деревьями, настолько погнутых, что он не мог понять, что это за деревья. Безлиственные, с торчащими из земли, словно когти хищной птицы, корнями. Ричарду всегда казалось, что такие растут только на болотах. Но лес не был топким. Наоборот, земля под лапами, в тех местах, где листьев мало, была твёрдым и сухим бурозёмом. Чем дальше он бежал, тем больше ему хотелось полностью отдаться инстинктам. Не звериным, а инстинктам монстра. Иногда в его снах в лесу попадались безвинные жертвы: самое обыкновенное лесное зверьё. Но Ричард чувствовал, что ему этого мало. Ведь он знал, что иногда, можно напасть на кого-то получше. Зверь хотел убивать и он вышел на охоту за человеком. Цербер любил слушать предсмертные крики, когда он терзал своих жертв. Это было куда интересней чем раздирать в клочья лесную дичь. Когда Ричард совершил своё первое убийство во сне, он долго не мог прийти в себя, когда проснулся. Тогда ему было всего семнадцать лет. Парень и сейчас помнил, как без раздумий терзал подвернувшегося на пути мужчину, старающегося спастись от монстра бегством. Безмозглый идиот. Разве можно убежать от Цербера? Ричард нагнал его одним прыжком, схватил зубами и сжал челюсти, с наслаждением слушая вопли боли и ужаса, продолжая трепать жертву до тех пор, пока жизнь не покинет её. Вспомнив такое, любой человек пришёл бы в ужас, постарался бы забыть, если только такое возможно, этот сон. Но не Ричард. Воспоминания заставили пасть наполниться слюной. Он жаждал убивать. Чувствовать вкус крови на языке: солёной и вязкой. Сперва запах крови и плоти бьет невыносимым звоном колокола по рассудку. А затем, это станет таким обыденным и даже… родным… «Как я жил без этого…» От возбуждения его мышцы задрожали, а головы, вероятно почувствовав, о чем он думает, ещё пуще защелкали зубами. Лес расступался и Цербер выбежал на большое темное поле. Оно, устланное короткой, жёсткой, тёмной, серой травой — и было местом его охоты. Его массивные лапы грузно ступали на окровавленную траве. Вот почему она была такой темной. Это была такая привычная картина. Запахи росы, сухих листьев и дождя медленно, словно крадущаяся змея, переходили в запах той же крови. Ричард остановился и с наслаждением принюхался, всё ещё широко раскрывая пасть и прищурив красные глаза. Три пары горящих огненных, словно раскалившиеся угли, глаз впивались в мрак, выслеживая, выискивая, высматривая. Парень знал, что ему делать то ничего не нужно — две головы сами всегда безошибочно направляли его в сторону добычи. В этом всегда полагался на нюху. Вытянув шеи вперед, правая и левая головы шумно вдохнул в себя воздух и обе указали на юг, высунув языки и поскуливая. Ричард последовал по указанному пути. Ему не терпелось броситься вперед, но инстинкты подсказывали ему как вести охоту, и он пробирался медленно, осторожно опуская лапы на землю, не бесшумно, но достаточно медленно, чтобы заметить вдалеке движение. Поле не было совсем голым. В нём высились, то тут, то там, высокие и низкие каменные валуны. Он словно скала в морской волне, выступал над травой, бросая на неё длинные рваные тени. Ричард пригнул голову к земле, пытаясь выйти на след жертвы. Иногда её поиски не занимали много времени, но бывало, что он долго бродил по пустоши чтобы отыскать желаемое. Левая голова яростно щелкнула зубами и что есть силы вытянула шею, стремясь повернуть направо, в то время как правая зорко озиралась по сторонам. Ричард раздраженно рыкнул на голову, мешающую ему принюхиваться, но всё-таки повернул вправо и тогда ясно почуял её. Адский пёс остановился и все три головы, замерев на секунду, поводили ушами, а затем, крадучись, побрел вперед. Лапы дрожали от нетерпения. Скоро, уже очень скоро он утолит свою жажду крови. Ричард помнил лица своих жертв. Всех, кому повезло угодить ему в пасть, когда кошмар подходил к концу, и Цербер становился человеком, парень размышлял о том, кто все эти люди, почему они в полном одиночестве бродят во владениях монстра, как они оказались там? Думая об этом, он не упустил возможности того, что все они — когда-то встречались с ним здесь, в реальности. Возможно, его сознание специально посылает в кошмар тех, кого он хотел подвергнуть смерти в реальности. Но сколько бы он не старался вспомнить, не мог сопоставить искривленные от ужаса лица с любыми своими недругами. Их не было во сне. Хотя некоторых из них он мечтал бы там встретить. «Может, я и вправду в Аду… — думал он. — Может я, как и положено адскому псу, терзаю души умерших?» Другого объяснения он не мог найти. Но сейчас Ричард не думал об этом. Он не думал ни о чем, полностью отдавшись своему нюху, ведущему его к дичи. Цербер жадно облизнулся, чувствуя как подходит всё ближе и ближе. И наконец увидел свою цель. Ричард едва сдержал гневный рык. Вот уж кого он действительно желал убить. Здесь и сейчас. Он напрочь забыл о том, что все смерти остаются только здесь, что все жертвы остаются лежать на этом поле, напоенном кровью настолько, что даже трава растёт темной. Парня сводила с ума мысль, что одно только движение остается от его освобождения. Что его жизнь снова станет прежней и никто не будет в неё вмешиваться. Всего ещё одна смерть — и он освободиться. Его ревность, его раздражение — всему придет конец. Осталось только сделать это. «Убить… Убить… Убить!» — шептали ему голоса в голове он подчинился им. Как всегда безропотно, словно исполнял приказ. Она должна была умереть, исчезнуть из его жизни. Его мало заботило то, почему она оказалась здесь. Ведь тогда и последняя его теория подвергалась сомнению. Ричард оскалил пасть в подобии ужасной злорадной улыбки, что пробирала до дрожи сознание. Ему казалось, что все его беды, неудачи и промахи, всё то, что злило и раздрожало, все сводилось к ней. Появившись из неоткуда, она вечно путалась у него под ногам, навязывалась на общение, приручила его коня — единственного друга. Лишила его даже этой маленькой радости. Что ж, теперь его очередь забирать. И он заберет её жизнь, с наслаждением и радостью. Девушка стояла к нему спиной, и не замечала приближающегося тихой ходы монстра. Цербер, не сводя глаз с добычи, не спешил напасть, хотя всё его естество выло от желания вонзить свои клыки в ничего не подозревающую жертву. Ему даже догонять её не придется. Она и шага ступить не успеет, когда его клыки вонзятся в её хрупкое тельце. Ещё один шаг и Ричард не выдержал. Он прыгнул и с оглушительным рыком приземлился на все четыре лапы рядом с девушкой. От неё его отделяло расстояние не больше вытянутой руки, Оставалось только схватить. Схватить и терзать. Убивать. Все головы с диким рёвом устремились вперёд, разинув пасти. Секунда и всё будет кончено. Но тут произошло непредвиденное. Девушка обернулась и её голубые испуганные глаза встретились с углями в глазницах Цербера. «Нет! — закричало сознание. — Не трогай! Не смей!» Ричард остановился щелкнув зубами в сантиметре от её шеи и попятился назад. Он тяжело задышал через пасть. Его когти впились в землю. Центральная голова пригнулась к земле. Ричард не мог понять, откуда он услышал этот голос? Кто велел ему остановиться? Пёс потряс головой, словно сбрасывая с себя наваждение. Он словно бы снова стал человеком, не переставая быть монстром. Звериное естество уступило место человечности. Головы по обе стороны от него никак не отреагировали на его манёвр, а только яроснее завыли пытаясь дотянуться до девушки. Но Ричард не позволял себе и с места сойти. Он не должен был это делать, а сейчас, когда звериная ярость отпустила его, понял, что и не хотел. Такого прежде не было. Он убивал без сомнения, просыпался, как только совершит очередное кровопролитие и думать не смел о том, что возможно действовать по другому. За него говорил его монстр. И действовал тоже он. Цербер был частью парня, но только частью, не больше. И сейчас Ричард боролся с ним, тем демоном, который настойчиво приказывал убивать. Нужно было быстрее уходить, пока зверь снова не одержал над ним победу. Но Цербер не мог сойти с места. Его лапы словно приросли к земле. «Убей! Убей! Убей!» — хор из голосов в голове мешали ему сосредоточиться. Ричард зажмурился, зарычал и ещё раз потряс головой. Девушка стояла там же, прижав руку к груди, с ужасом наблюдая на терзания зверя. Её волосы развивались на ветру. Это было плохо. Ричард не мог уйти сам, но её присутствие рядом грозило тем, что монстр снова, вернув себе контроль над телом, во второй раз не остановится, не послушает сознание, так отчаянно пытающееся удержать пса от убийства, такого желаемого, такого нужного сейчас. На секунду Ричард снова почувствовал жажду крови, но сразу же пришёл в себя, продолжая сопротивляться. Ему было трудно пересиливать монстра. Раньше он действовал с ним заодно, не пытаясь спорить, а сейчас упирался в землю всеми четырьмя лапами, в то время как Цербер приказывал ему прыгнуть. «Убей! Убей! Убей!» «Я не хочу… — Ричард с усилием отступил ещё на шаг. — Я больше не хочу!» Он открыл глаза и, увидев перед собой девушку, разозлился ещё больше. Чего она ждет, видя такое? Почему не убегает? Разве, она не видит, как ему трудно сдерживаться? Неужели она не испугалась, когда его клыки едва не вонзились в её шею? — Беги, дура! — крикнул он ей, но вместо крика услышал лишь свой рык. Головы упрямо тянули его вперед. Ричард зарычал, не выдерживая такого напора, и, повернув голову, вгрызся клыками в морду правой головы. Под своими зубами он почувствовал, как беспомощно хрустнула носовая кость собачьей головы и как она взвыла от агонии, стараясь вырваться. Кровь горячими волнами хлынула ему в пасть, наполняя её тем самым желанным минуту назад вкусом крови. Он сжал клыки и мотнул головой, причиняя монстру больше страданий, как вдруг и сам ослеп от боли, когда голова слева вгрызлась ему в лоб, распоров шкуру до кости. От шока он разжал челюсти и интуитивно набросился на соперника, разбрызгивая тёплую кровь вокруг себя. Он ничего не видел. Кровь, льющая из раны, заливала глаза тёмной пеленой. Ричард безжалостно рвал всё, что попадалось под его зубы. Уши заложило от звериного рычания и визга. Цербер повалился на бок, катаясь по траве, заливая землю вокруг кровью, борясь с самим собой. Центральная голова отбивалась от двух голов. Они беспощадно раздирали его голову, стараясь дотянутся до шеи. Ричард рычал и выл, опьяненный яростью и болью, пытаясь справится сразу с двумя головам, но они не оставляли ему шансов на победу.

***

«РРРРАФ!» Ричард резко открыл глаза. В ушах звенел собачий утробный рык. Парень тяжело дышал, судорожно хватая ртом воздух. Он лежал на своей кровати. В комнате царил полумрак. Она освещалась тусклым светом полной луны, холодным как ветер, качающий голые ветки дерева за окном. Раскачиваясь, оно бросало длинные, тонкие тени на пол и стены комнаты. Наблюдая за ней, лежа на кровати, Ричард не сразу понял, что это всего лишь тень, а не ветки скрученных деревьев из его сна. Парень закрыл глаза, унимая учащенное дыхание, стараясь выдыхать медленно, чтобы успокоиться. Постепенно, по мере того, как сердце вернулось в нормальный ритм, он осознал, что кошмар закончился. Нет больше тёмного, зловещего леса, нет поля, пропитанного кровью, нет монстра. Офицер открыл глаза. В комнате было тихо. Растянутый прямоугольник лунного света, освещал половину комнаты. Ричард никогда не зашторивал окно, но сейчас ему захотелось это сделать. Прогоняя сонный паралич, он перевернулся на спину. Одеяла на кровати не было, должно быть он сбросил его во сне, и теперь лежал с голым торсом. Ему не было холодно. Наоборот, парню показалось, что он весь горит. На силу выступили капельки пота и он смахнул их рукой, переворачиваясь на бок. Ричард сжал руки в кулаки и снова расслабил их, словно проверяя, чувствует ли. Потом приподнялся на локте и сел, поставив босые ноги на пол. От прикосновения кожи к грубому ворсу ковра, он почувствовал его тело. Или же у него и правда пылало всё тело? Он провёл рукой по всклоченным чёрным волосам, вспоминая всё, что произошло с ним во сне. Начиналось всё также, как всегда, и он был уверен, что также и закончится: он проснётся утром после очередной кровавой охоты и продолжит проживать свою первую, человеческую жизнь. Но всё пошло не так, как он рассчитывал. Он впервые пошёл наперекор своей второй, звериной сущности и не позволил ей взять вверх над разумом. Но почему? «Что меня остановило?.. Я был готов убить её, и убил бы, если бы не пришел в себя…» Во снах он сам не позволял себе задумываться о последствиях, просто действовал, подчиняясь жажде крови, утолял её, чувствуя неописуемый восторг от убийств, а потому, снова становясь человеком, не испытывал угрызения совести и сожалений. Он просто не знал, что может остановить всё это, а если бы и узнал — не захотел бы ничего менять. Теперь парень не мог понять, кто принял это решение: он сам или его сознание? Было ли это его неосознанным выбором? Хотел ли он этого на самом деле. Конечно, сейчас, проснувшись, он понимал, что этого нельзя делать. Одно дело убивать тех, кого не знаешь. Совсем другое — знакомых. Алори раздражала его, бесила, выводила из себя, но он не хотел её смерти здесь, в реальности. А значит, не должен был допускать этого и во сне. Раньше он был уверен, что его головы выполняют все его приказы, и он имеет над ними связь. Так и было до недавнего времени. Никогда прежде ни одна из них не смела и клыки ему показать. Но, стоило ему предать инстинкты убийцы — и они тут же обратились против него. Вспомнив это, Ричард зажмурился и прижал ладонь к лицу. В ушах снова эхом отозвался собачий рык, грохочущий как раскаты грома в непогоду, щёлканье зубов и возня драки, со звуками разрываемой плоти и яростным лаем. Парень убрал руку от лица и поднялся на ноги. Пройдя мимо письменного стола, он придвинул к нему стул, мешающий пройти, на спинке которого висела кобура, и остановился у окна. Ричард прищурился, привыкая к свету луны, висящей высоко над спящим городом. Ни одной тучи на небе не было, только частая тёмно-синяя бескрайняя пустота, беззвёздная и молчаливая. Крыши домов, покрытые снежной коркой, блистали и переливались как серебро. Ни в одном из окон свет не горел. Ни одного запоздалого прохожего на улице. Такой город казался таинственным и загадочным для обычного гражданина, который бы просто любовался видом со стороны. Но Ричард не мог этого сделать, зная, что ночной Централ полон опасностей. Сколько бы не билась армейская полиция, вряд ли удастся искоренить всю преступность. Хотя, сам Ричард считал, что это просто вопрос времени, и при правильном распределении сил это может стать возможным. Даже сейчас, глубокой ночью, он не переставал думать о службе, о городе и ничего не мог с собой поделать. Спать больше не хотелось. Навряд ли кошмар повториться, если он постарается заснуть. Теперь следующего сна можно было ждать не раньше чем через месяц. Хотя, кто знает, может быть, совершив этот протест против Цербера, кошмары прекратятся? Ричард испытал некоторое облегчение от этой мысли. Он признавал что ему нравится быть Цербером, но больше не собирался терять над собой контроль. Если же сны не прекратятся, он постарается ещё раз наступить на горло своим инстинктам, даже если это будет трудно. Сегодня он узнал, что может это. «Интересно , который час?» Ричард отошёл от окна и пересёк комнату. Он подошёл к шкафу и открыл его. Лунный свет упал на синюю форму, бликами заиграл на начищенных до блеска золотых звёздочках на погонах, на тонких канатах аксельбанта и пуговицах металлического цвета. Парень запустил руку в карман и достал карманные серебряные часы на цепочке и откинул крышку. Подняв их на уровень глаз, чтобы лунный свет осветил циферблат, он взглянул на стрелки. Без десяти три. Действительно, глубокая ночь. Он вздохнул и движением пальца захлопнул крышку, убирая часы обратно. С утра у него была важная работа над документами для полковника, которую он хотел выполнить за один день. Здравый смысл твердил ему, что провести остаток ночи без сна — не самая лучшая идея. А потому, нехотя, он подошёл к кровати, обыскал на полулегкое одеяло и бросив его сюда же, сел на край. «Чертовы сны…» Ричард потер рукой шею, словно проверяя есть ли на ней ещё две головы.

***

— Алори! Леона налетела на девушку едва не сбив с ног, сжимая в сильных объятьях. Алори задержала дыхание и терпеливо ожидала, когда подруга наконец отпустит её, но не переставала улыбаться, обнимая Лео в ответ. А кудрявая девушка, казалось, и не собиралась её отпускать, словно они не виделись целый год, а не одну неделю. Наконец, Леона отпустила Алори, но продолжала держать её руками за плечи, восхищенно рассматривая подругу. Рядом с ней Алори казалась крохотной: Лео была почти на голову её выше, в белом халате, как всегда, небрежно накинутым на плечи. Пышные кудри легко ложились на воротник халата, колыхаясь то вниз то вверх от движения девушки, словно каштановые пружинки. Леона налетела на Алори едва она зашла в кабинет, в котором они писали последний тест, и ответы на который они пришли узнать после каникул. Ей показалось, что Лео и вовсе караулила её у двери. Впрочем, как и Эмма. Та не бросилась на шею Элрик, как импульсивная Зиверс, а просто подождала, когда Леона отпустил Алори и тоже с улыбкой обняла подругу, к счастью девушки, не так сильно, как Лео. Для неё такие отношения были в новинку. Дома у Алори не было таких близких подруг, поэтому она не была готова к такому проявлению чувств. — Я так рада тебя видеть! — едва не прыгая от восхищения, сказала Леона. — Эта неделя длилась целую вечность. Я бы ещё столько бы от учебы отдохнула, но я очень по вам соскучилась! Как здорово, что мы опять вместе! — Ты её чуть не задушила, Лео, — покачала головой Эмма. — Я тоже рада, что Алори с нами, но не стоит так усердствовать. — Да ничего, — улыбнулась Алори. — Я не против. Леона схватила её за руку и потащила к партам. В аудитории уже собралась вся группа. Больше половины из них, лениво зевая, болтали, с непривычки встав рано после каникул. Кто-то даже не спешил надевать халат, небрежно бросив сумки на парты. С улицы через окна падал теплый солнечный свет, склоняя студентов к сладкой дреме. Эмма последней села за первую парту с левого бока от Алори, которую туда притащила Леона. — Запомни хорошенько, — сказала Эмма Алори, наклоняясь к ней и кивая на счастливую Леону. — Она не ворчит на учебу только в первый день. Завтра всё будет как обычно. — Я просто рада вас видеть! — воскликнула девушка, отбросив за спину кудрявый локон. — Что в этом плохого? — А я и не говорила, что это плохо, — Эмма достала из сумки тетрадь и ручку. — Просто, это слегка перебор, только и всего. Тебе стоит уже начинать думать о занятиях. Всё-таки каникулы уже закончились. — Ох, не напоминай… — Леона поникла.  — Было здорово отдохнуть от постоянной зубрёжки. Ты заметила, что с каждым годом учиться становится всё труднее и труднее? Мне раньше казалось, что всё происходит совсем наоборот. Во всяком случае, так нам преподаватели говорили. Обманщики… — девушка нехотя засунула руки в рукава халата. — Эм, одолжи листочек. —Что, опять?! — Эмма округлила глаза от удивления глядя на неё, но потом сжала губы и вырвала из своей тетради листок. — Лео, ты же мне обещала… —Ай, Эм, не начинай, — перебила её девушка. — Я напрочь забыла, что сегодня нам на учебу. Поэтому взяла только халат. Собиралась второпях. К тому же сегодня первый день семестра. Расписание временное, так что ничего сильно важного я не пропущу. — У нас нет неважных предметов, — начала спор Эмма. — Всё, что мы проходим — важно. — Ладно, ладно, поняла, — проворчала Леона, забирая листок, положила его перед собой, побарабанила ногтями правой руки по парте, повернула голову к Эмме и как ни в чём не бывало спросила. — А ручку дашь? — Вот, держи, — Алори толкнула к ней свою ручку, пока Эмма не разразилась новой тирадой нравоучений, и Зиверс поймала её, остановив ладонью, прижав в парте. — Спасибо. Алори оглянулась посмотреть на остальную часть группы. Молодые люди, собравшись за одной партой, оживлённо что-то обсуждали, посмеиваясь, кто-то даже уселся прямо на парту, не прерывая разговор. Но всё-таки приглушённый гомон аудитории был едва ли громким, и уж совсем не был похож на будничные перерывы между парами. Девушке показалось, что добрая половина собравшихся, как и Леона, запоздало осознали, что сегодня первый день семестра. Атмосфера никак не настраивала на рабочий лад, и временное расписание было очень кстати сейчас, когда студентам нужно было привыкнуть к новой обстановке. Теперь их ждали новые предметы, половина старых осталась позади. Как и право, оценки за которое все так хотели услышать. Алори стало нехорошо на душе, едва она вспомнила о тесте. Она не была уверена, что написала хорошо, находясь в странном настроении, непривычной задумчивости, лишившись возможности абстрагироваться от лишних тревог, мешающих сосредоточиться. И она надеялась, что такое произошло с ней в первый и последний раз, мысленно готовясь к пересдаче, если такое возможно. Может, преподаватель проявит понимание? Ведь она ни разу не прогуляла его занятий, и конспект, благодаря книге Ричарда, получился очень хорошим. Девушка потрясла головой, сделав вид, что отбрасывает назад волосы. Последний раз когда она задумалась о военном, ничем хорошим это не закончилась. Она и рада бы была думать о нём поменьше, но это происходило само собой. — Как думаете, тест кто-нибудь провалил? — тихо спросила Леона косясь назад. — Меня больше всего волнуют те парни из параллельной, которых Шварц закинул к нам. — Лектор не очень присматривался к списыванию, так что думаю хотяб на «удовлетворительно» они смогли нагрести, — ответила Эмма, подняв глаза на настенные часы, висящие над дверью. — А если он заметил, но молчал и пометил работы как списанные? — с ужасом спросила Леона. — Он ведь мог так сделать, да? — А ты чего так за них переживаешь? — Эмма поправила очки. — Они даже не из нашей группы. — Вообще-то я сейчас за себя беспокоилась, — проворчала Лео. — Я старалась списывать незаметно, но кто знает… — Не переживай так, — успокоила её Алори. — Не строгий, мне кажется, он не стал бы так поступать. — Ну раз ты так уверена… — Лео выдохнула и откинулась на спинку стула. — Поскорее бы… Я сейчас усну… — Что ты делала все каникулы? — спросила Эмма. — Уж должна была выспаться за это время. Леона недовольно покосилась на подругу, закрыла глаза и так сильно откинулась на две ножки стула, что её волосы свободно свисали у неё за спиной. — Я все каникулы с мамой была. Отец скоро должен посетить какое-то военное мероприятие, ну что-то вроде званого собрания, знаете? Где собираются военные с семьями. Я тоже пойду. —Такие есть? — спросила Алори. — Я думала, военные все ужасно занятые. —Так и есть, — кивнула Леона. — Именно поэтому, отдыхают они на таких собраниях, где можно и политику обсудить, и армию и просто поболтать. Хотя, по моему опыту даже в непринужденной обстановке они больше о службе думают. Такие люди, что поделать. — Так, а ты то что там забыла? — спросила Эмма. — Лучше бы учебой заняться, раз там так скучно. — Но-но-но, — девушка многозначно подняла указательный палец. — Ты сама не понимаешь о чём мы говорим. Представь только, сколько там будет хорошеньких парней. И ведь туда пойдут только самые лучшие, самые влиятельные. Сыновья высших чинов армии. Где, как ни там, можно с ними познакомиться? Я ведь не могу сделать этого в Штабе, во время работы они все очень серьёзные. А вот на таких встречах у меня может получиться. — Давай не будем об этом, — серьёзно сказала Эмма. — Ты отлично знаешь, как я отношусь к подобному, — она посмотрела на Алори. — А у тебя как каникулы прошли? — Я работала, — ответила девушка. — Пожалуй, даже больше обычного. Почти всё свободное время проводила в конюшне. Ну, или читала. — Готовилась к семестру? — уточнила Эмма. — Нет, — помотала головой Алори. — Мне досталась очень интересная книга и я не могу от неё оторваться. — Дай угадаю: что-нибудь про лошадей? — притворно вопросительно спросила Леона. — Да. Я так увлеклась, что ни о чём другом не думала. — Настолько интересно? Дашь почитать? — Эмма поправила очки. — Прости. Не могу. Эта книга очень редкая и я не могу её никому отдавать. Человек, который мне её одолжил будет недоволен, если узнает, что я отдала его кому-то. — Оооо… — Леона заинтересованно придвинулась к подруге и подпёрла голову локтем. — Откуда же такая диковинка? Наверное, опять твой военный? — Он не мой! — нахмурилась Алори, сердито взглянув на Леону. — К чему ты вообще об этом заговорила?! — Ну не твой, так не твой, — развела руками девушка. — Чего ты так злишься? — Потому что ты уже достала нас с военными, — заступилась за Алори Эмма, беря ситуацию в свои руки. — Мы совсем не так к ним относимся, как ты. Вот и всё. — Эх, да просто вы ничего не понимаете, — отмахнулась от них Леона, вздохнув, посмотрела в потолок скучающим взглядом и обратилась к Эмме. — А ты наверное, все каникулы в библиотеке сидела. — Конечно, — гордо ответила Эмма. — Я заранее подобрала книги, которые помогут нам подготовиться к следующим тестам. Чтобы не получилось как тогда с правом. Дверь отворилась, и в кабинет зашел лектор, Йоган Дасрехт, тот самый старичок, принимавший у них тест. Лео неохотно поднялась на ноги, поправляя халат, как и вся остальная группа. Разговоры сразу смолкли, но не потому, что преподаватель был строг (что было совсем наоборот), а потому, что всех охватил трепет и предвкушение. Эта оценка много значила, особенно для тех, кто собирался получить отличный диплом. Ну, а те, кто, как Леона, просто ждали проходной балл, волновались ничуть не меньше. Ведь и этот балл нужно было заработать, а когда времени в ожидании проходит слишком много, в правильности ответов сомневаются даже отличники. Эмма, всегда спокойная, когда старик разрешил садиться, нервно сплела пальцы рук, и, как показалось Алори, едва дышала. Девушка была уверена, что кто-кто, а такая усидчивая и внимательная студентка, как она, непременно напишет всё хорошо, ведь Эмма относилась к учёбе очень серьёзно, порой даже слишком. Леона тоже нетерпеливо заерзала на стуле. Вся аудитория молчала. Было так тихо, что был слышен лишь шелест неторопливо вытаскиваемых листочков с ведомостями из преподавательской папки. Йогах, кряхтя, медленно опустился на стул, придвинулся ближе к столу, вытащил из кармана серого пиджака очки в тонкой чёрной оправе, не спеша нацепил их на нос и поднёс к глазам бумаги. Началось зачитывание результатов. Дасрехт не спешил, неторопливо проговаривая фамилии и оценки, не делал никаких комментариев к работам, не поднимая глаз от документов. Список шёл по алфавиту, и Алари занервничала ещё больше, осознавая что её фамилия окажется в самом конце. Преподаватель перевернул лист, положил его перед собой на стол, чтобы было удобнее, и начал: — Андерсон, «удовлетворительно» Алори обернулась на шум. Высокий парень, сидящий в конце кабинета, от облегчения сполз со стула почти до пола, облегченно выдыхая. Алори видела его всего несколько раз. Он был из тех, кто постоянно прогуливает учёбу, а потому неудивительно, что он был рад даже тройке. Сидящий рядом с ним одногруппник, с короткими чёрными волосами, ободряюще хлопнул его по плечу. — Берн, «удовлетворительно» Девушка с длинными рыжими волосами, сидящая одна за крайней партой у стены, спрятала лицо в ладони, и покачала головой, словно не веря в такой результат. Это была уже вторая тройка и Алори стало страшно. Аманда Берн занятий не пропускала, всегда получала неплохие оценки. Что же ждёт её саму? — Берноу, «хорошо» Молодой человек, находящийся в самой середине аудитории, победно поднял вверх руки, зажатые в кулаки, так, что его халат задрался вверх, а потом опустил их и обнял двух девушек, сидящих рядом с ним. Те радостно улыбались, тихо шепча слова поздравления. — Сейчас буду я, сейчас буду я… — затрепетала Леона, тихо затопав ногами, не в силах справиться с нервами и зажмурилась, прижав ладони к губам. Алори ободряюще обняла ее за плечо. — Зиверс, «отлично», — монотонно произнёс старик. Лео открыла глаза и непонимающе посмотрела на него, но лектор уже зачитывал следующую фамилию. — Вот… это… да… — запинаясь, произнесла Леона, всё ещё прибывая в шоке. — Ошибка, наверное… — Да нет никакой ошибки! Ты молодец! — Алори обняла её. — Хорошая работа, — похвалила её Эмма, на секунду отрывая глаза от преподавателя. — Твоя мама будет очень рада. Девушка постепенно осознала всю торжественность ситуации и, успокоившись, с широкой улыбкой откинулась на спинку стула, что-то радостно напевая. Алори и Эмма продолжали с замиранием сердца ждать своей очереди. — Клейтон, «хорошо». Алори вздрогнула когда услышала хлопок сзади и, вместе с Эммой, оглянулась посмотреть, что происходит. Дирк Клейтон в сердцах ударил по столу кулаком и с неприкрытой ненавистью смотрел на профессора, который его и взглядом не одарил. Это был крепкий, рослый парень. С первого взгляда трудно было сказать, что он из тех, кто заинтересован в хороших оценках. Однако даже четверка его не обрадовала. — Я слышала, он собрался потом ещё и военную академию закончить… — шепнула Алори Эмма, прикрываясь ладонью. — Но чтобы это сделать ему нужен диплом отличника. — Даже одна не прощается? — удивилась Алори, так же тихо отвечая подруге. — Нет. Поэтому он так зол. Интересно, что он будет делать? — Йосмен, «удовлетворительно». Парень, сидящий за всё ещё насупившимся Клейтоном, медленно выдохнул и вытер пот со лба рукавом халата. Кто-то был рад и тройке, другие же не были согласны и с четвёркой. Ещё раз взглянув на разъяренного Дирка, который стиснул руки, лежащие на парте в кулаки, Алори стало страшно. Не сделает ли он что-то плохого с профессором за то, что его тест испортил планы парня? За то время, что Алори раздумывала об этом, лектор успел прочитать ещё несколько фамилий. — Либман, «отлично». Эта была уже вторая пятерка в группе. Девушка со светлыми, но темнее чем у Алори, волосам, тихо захлопала в ладоши и повернулась к подругам, за четвёртой партой, светясь от счастья. — Моя очередь… — сказала Эмма и села ровнее, не сводя взгляд с Йогана. — Мейер, «отлично» — Ух, — выдохнула Эмма, сняла очки и потёрла глаза. — Каждый раз волнуюсь как первоклассница… — Я бы очень удивилась, если бы у тебя и не было бы «отлично», — улыбнулась ей Леона, всё ещё откинувшись на стуле. — Если уж у меня пять, то у тебя пять с двумя плюсами. Молодец! — Я тоже не сомневалась. Ты заслужила её, пожалуй, даже больше чем кто-то. — Скажешь мне это когда свою оценку услышишь, — шутливо толкнула её плечом девушка. Теперь Алори единственная из них ждала своих результатов. Профессор озвучил ещё несколько фамилий, прежде чем перешел к последним страницам. — Тандер, «хорошо» Названный молодой человек удовлетворенно отбил «пять со своим другом, которому тоже посчастливилось получить четверку. Ещё один парень по фамилии Убер получил отлично, но он сидел на последних рядах и Алори не услышала никаких выражений эмоций от него. — Элрик, «отлично». Алори выдохнула, закрыв глаза. Значит даже полностью погрязнув в сторонних мыслях, она смогла давать правильные ответы. Должно быть, она слишком хорошо всё запомнила, заучивая темы для теста, хотя сейчас абсолютно не могла вспомнить, что там было. Намного спокойнее было раньше, когда ей ничего не мешало сосредоточиться на работе. На душе стало спокойнее. Она не испортила свой диплом и пока всё ещё не подвела своего отца. «Нужно будет позвонить ему сегодня» — подумала она, — Ура, ура! — Леона обняла её. — Мы все молодцы! Мы смогли! — Всё благодаря книге, — сказала Эмма, улыбнувшись Алори. — При случае поблагодари своего знакомого ещё раз. Йоган дочитал последние фамилии и захлопнул папку с бумагами. Алори уже не услышала кто какие оценки получил, но судя по ворчанию и несогласному шёпоту за спиной — хорошего там было мало. Старик поднялся на ноги, снял очки и убрал их в карман. Не дожидаясь когда студенты соберутся, он вышел из аудитории, оставляя их обсуждать полученные результаты. Кабинет наполнился гомоном: кто-то ликовал, кто-то злился, а другие расстраивались. Было понятно, не все студенты были довольны своими оценками, но сделать уже ничего не могли. Покидать аудиторию никто не спешил. До следующей лекции был ещё целый час. Первым ушёл Клейтон закинув свою сумку на плечо он едва ли не выбил дверь плечом, выходя в кабинет и с силой захлопнул её за собой так, что студенты на секунду замолчали, посмотрев в его сторону. — Псих, — констатировала Леона, пожав плечами. — Я бы не стала так переживать из-за оценки. **** — Алори? Привет! Геральд помахал ей рукой, перестав сгребать вилами сено. Он стоял у дальней двери конюшни, собирая часть сена, которая вывалилась из тюков. Погода заметно улучшилась, и теперь конюх, как обычно, работал в пыльном рабочем комбинезоне и клетчатой рубашке красно-синего цвета. Её рукава были высоко завернуты, чтобы не мешать. На ногах надеты высокие чёрные резиновые сапоги, а на голове, как всегда, привычная кепка, с выбивающимися из-под неё рыжими волосами. — Здравствуй, Гер! — крикнула Алори, помахав ему в ответ. — Давно не виделись. Я сейчас приду, только закину вещи в кабинет доктора. Девушка прошла мимо денников по пустому коридору к кабинету ветеринара. Дверь была приоткрыта. Она постучалась и вошла. Харрис заботливо опрыскивал стоящие на окне фиалки из пульверизатора. Ёмкость с водой он держал в одной руке, а в другой кружку с горячим чаем. На кресле у двери высилась большая стопка бумаг. Скорее всего, доктор просто перенёс их со стола. Старик обернулся и, увидев Алори, улыбнулся в усы. — Здравствуй, милая, — поздоровался он. — Что-то ты сегодня позже пришла. — Здравствуйте. Так ведь каникулы кончились, мистер Харрис, — ответила Алори, проходя мимо его стола и вешая свою сумку на вешалку. — Теперь я не смогу приходить рано. — Уже кончились?! — ветеринар удивленно округлил глаза и поставил пульверизатор на стол. Потом сел за него, цокнул языком и покачал головой. — Боже, боже, как время летит. Уже неделя прошла, а я не заметил, — он шумно отхлебнул из кружки. — Как твои успехи? Узнала результаты? — Да, — Алори надевала свой белый халат. — «Отлично». Я даже начала бояться, что провалюсь. Но всё закончилось хорошо. — Правда? Поздравляю! — обрадовался врач. — А то ты так переживала. А я знал что у тебя все получиться. По-другому и не могло быть. Я в своё время его едва не завалил. — Неужели?! — Алори перестала застёгивать пуговицы на халате и удивлённо посмотрела на наставника, пытаясь понять, разыгрывает он её или нет. — Вы?! Быть не может… — Хе-хе, — Уолтер снова отхлебнул из кружки, откинулся спиной на спинку кресла и посмотрел в потолок, предаваясь воспоминаниям. — Еле-еле на тройку вытянул. Мне и её ставить не хотели. Я как ни старался — не мог все эти заумные термины выучить. У меня не под то мозги заточены. В итоге поставили с условием, что я отработаю это в виварии. Летом там всегда свободных рук не хватало. А уж поработать я всегда был рад. — В институте есть виварий? — спросила девушка, присаживаясь на стул напротив стола доктора. — Я не знала… — Его уже снесли несколько лет как, — со вздохом ответил Харрис. — Стало не выгодно содержать там животных. А скотину половину на мясо пустили, другую часть продали. Скотный двор ещё при моей учёбе выглядел паршиво. Сараи чудом не разваливались, в конюшне такой сквозняк стоял, что зимой все лошади с пневмонией мучались. Жаль… хороший ремонт, и студентам было бы полезно там практику проходить. Книги зубрить это одно, но в нашей профессии важен контакт с животным. — А что стало с теми лошадьми? Ветеринар сдвинул очки на лоб и потёр уставшие глаза. — Многие сюда попали. Местные не в состоянии позволить себе купить лошадь. Это раньше каждый фермер имел парочку, а то и две. Теперь коней меньше стало. А на всю округу только наша конюшня может себе позволить лишнюю дюжину жеребцов… Так… Он порыскал в бумагах и, найдя нужные карты, протянул их Алори. — Ты знаешь, что делать. Сильно не спеши, у тебя весь день впереди. Если вернёшься и меня не будет — значит я ушёл в рабочие конюшни, надо поговорить с конюхами, нет ли у них каких проблем с лошадьми. Как закончишь — положи карты мне на стол. Девушка кивнула, собрала в шкафчике все нужные инструменты, забрала карты и вышла из кабинета. Возвращаясь к денникам, она на ходу просмотрела их. Должно быть, доктор уже осмотрел некоторых сегодня, потому что ей досталось всего трое коней: Хантер, Вандал и Атлет. Когда девушка остановилась у денника Атлета, Геральд смазывал петли дверцы у Герцога. — Как там старик? — спросил конюх, открывая и закрывая дверь, проверяя её на скрип. — Он какой-то рассеянный последняя время. — С чего ты взял? — спросила девушка, после того как послушала дыхание Атлета и повесила стетоскоп на шею. — Мне показалось, что он в полном порядке. Ну… может быть не до конца вылечился. — Зима холодная выдалась… — Геральд закрыл денник на задвижку и подошёл к стойлу Атлета, облокотился боком на стенку и стал наблюдать за девушкой. — Харрис снова скинул на тебя всю работу? — Брось, Гер. Это и моя работа тоже. Она вышла из денника. Конюх хмыкнул и, оттолкнувшись от стенки, встал рядом с ней. — Я… давно тебя не видел… — тихо сказал он, почесав затылок. — Ты же всю неделю работал в ночную смену, — улыбнулась Алори. — Знаешь же, что я не остаюсь на ночь. Да и тебе не стоит брать так много ночных смен, — она посмотрела на едва заметные тени от недосыпа под его глазами. Почувствовав на себе её пристальный взгляд, парень отвёл глаза. — - Жалуешься на доктора, а сам ничуть не лучше. Скоро тоже будешь растерянным, если не будешь отдыхать. — Спасибо за заботу, — улыбнулся парень. — Но я ничего не могу поделать. Я единственный старший конюх. Я должен следить за порядком. Мало кто соглашается работать по ночам, а я живу недалеко, так что это пожалуй главная причина, по которой на меня вешают как можно больше ночных смен. — Бедный ты… — пожалела его Алори. Геральд хотел ещё. Что-то сказать, но Алори, вспомнив о Рейвене, быстрыми шагами направилась в конец конюшни. Ее удивило то, что вороной конь даже головы не высунул когда она пришла, обычно он примечал ее издалека, и с нетерпением пофыркивал, топчась на месте. — Рейвен? — позвала она, подходя ближе. Девушка заглянула в денник. На полу была настелена новая подстилка из опилок, кормушка пуста, как и поилка. — Я только что отбил денник, пока этого черта нет, — раздражённо сказал Геральд, подходя к ней. — Он ведь не позволяет никому из конюхов заходить к нему. Не желаю, чтобы у штабского сброда были хоть какие-то замечания к моей работе. Но, зная Цербера, он всё равно найдёт к чему передраться. Чертов пёс… — Геральд! — отдёрнула его Алори, неодобрительно смерив взглядом. — Что?! — не понял он. — Он меня бесит. Терпеть не могу военных. А штабских — особенно. — Это не повод так выражаться о людях, — сказала Алори. — Ты не должен вести себя так грубо. — С каких это пор тебя интересует то, как я отзываюсь о них? — подозрительно спросил Геральд сложив руки на груди. — Насколько я помню, ты сама их недолюбливаешь. — Я… — запнулась Алори, опуская глаза. — Я просто… — Чёрт… Алори подняла голову. Геральд, зажав зубы, смотрел куда-то вперёд. Она проследила за его взглядом и увидела Ричарда, заводящего Рейвена в конюшню. Конь был осёдлан. Ричард вёл его за узду и жеребец, как всегда недовольно качал головой. К щёткам на его ногах пристали комья снега. — Я пойду, — сказал Геральд. — Как-нибудь потом поболтаем. И… — он серьёзно посмотрел на неё. — Держись от него подальше. Алори не успела ничего ответить ему. Парень быстро оказался рядом с воротами за спиной Алори и вышел, слегка приоткрыв дверь. Девушка недоуменно посмотрела ему вслед. Конечно, она знала, что Геральд не выносит присутствие Ричарда, но он каждый раз исчезал, бросая всё, когда появлялся офицер. И делал это так стремительно и без видимых причин. Алори ни разу не видела их в конюшне вместе. Конюх покидал её сразу же, как видел офицера. Невольно, Алори началось казаться, что Геральд не единственный, кто делает так. Ведь и она тоже до недавнего времени сторонилась его. Однако, поняла, что это глупо, и не стоит бояться офицера. Девушка вздрогнула, когда Рейвен легонько коснулся носом её щеки. Задумавшись, она не заметила, что он подошёл совсем близко. — Привет, — поздоровалась она с Ричардом, гладя Рейвена по носу. Не до конца заполненные карты она положила на тюк с сеном и продолжила ласкать морду коня уже двумя руками. — Привет, — ответил он, даже не взглянув на неё и начал рассёдлывать коня. Офицер расстегнул ремень под брюхом жеребца и, стащив с его спины тяжёлое кожаное седло, закинул его на плечо. Потом снял красный вальтрап и, подойдя к голове коня, стянул уздечку. Он подставил ладонь и конь выплюнул железный трензель, с наслаждением приоткрыв рот, свободный от железа. — Заведи его, — все ещё не смотря на девушку, приказал военный, удаляясь к помещению для амуниции. Недоуздок Рейвена висел здесь же, на решетке денника, но он не был нужен Алори, чтобы поставить Рейвена. Конь, игриво фыркая, упёрся носом в её ладонь. Девушка потрепала его по челке. Фриз прикрыл глаза, тихо выдыхая через нос. — Идём, — позвала она его и легонько потянула за длинную прядь волос на гриве. Жеребец, не сопротивляясь, зашёл в денник и, развернувшись к кормушке, исследовал её губами, но еды в ней не обнаружил и, взяв зубами её железный край, качнул кормушку из стороны в сторону. — Пока нельзя, — девушка провела ладонью по его шее. Она была горячей, конь ещё не успел «остыть» после верховой прогулки. В тепле снежные катышки на его щётках быстро растаяли. Фриз ещё раз настойчиво толкнул девушку в локоть носом и прикусил зубами рукав её халата, но не тащил его на себя, а просто держал, не сходя с места, слегка опустив голову. Алори погладила его по скуле, но конь не отпустил её, упрямо прижав уши. — Рейвен, — Алори постаралась освободиться, но конь не отпускал её. — Хорошо, а если так? — девушка осталась из кармана кусочек сушеного яблока. Со временем она поняла, что каждый раз носить с собой свежие яблоки неудобно, а вот такие сушеные ломтики можно всегда держать при себе чтобы угостить лошадей. Это было даже лучше, чем носить в кармане сахар: он крошился и прилипал. А уж если халат намокал… Рейвен только этого и ждал. Разжав зубы, он осторожно взял лакомство с её ладони, удовлетворённо подняв уши. — Не балуй его. Алори обернулась. Ричард, оперевшись на решетку денника, косился на коня. Девушка вышла из денника, закрыв дверцу. Закончив жевать, Рейвен с интересом капнул копытом новые, свежие опилки. Потом опустил голову, понюхал их и капнул снова, явно получая от этого удовольствие. — Он не слушает узду так хорошо как прежде, — сказал Ричард ей, с некоторым обвинением в голосе. — И, я думаю, что в этом виновата ты. — Я? — удивилась Алори. — Это военный конь, а не деревенская кляча, сколько раз тебе говорить, — холодно сказал парень. — Ты слишком много балуешь его лакомствами и он не так охотно выполняет приказы, не получая в замен что-то. Мне не нравится, что ты так влияешь на него. — Но… что в этом плохого? — неуверенно спросила она. Ричард нахмурился. — То, что он не должен себя так вести, — рыкнул он. Девушка кивнула. Она не была с ним согласна, но боялась спорить, заранее зная, как он отреагирует. Рейвен вполне мог отбиться от рук уже потому, что Ричард слишком редко брал его на верховые прогулки. Фриз подошёл к дверце и, вытянув шею, ещё раз попытался схватить Алори за рукав, но девушка увернулась от него. Конь поднял голову, пристально посмотрев на неё. — Прости… — ответила она ему. — Скройся, — сердито бросил Ричард коню, и тот послушно удалился в дальний угол денника. — Почему ты так строг с ним?! — не выдержала Алори. — Он не сделал ничего плохого. Ричард смерил её презрительным взглядом. Потом перевёл взгляд на Рейвена и снова на неё. Алори сама испугалась того, что сказала. Она не была в праве распоряжаться воспитанием коня. Этим мог заниматься только хозяин и как бы она ни хотела, она не могла им стать. Фриз никогда и ни за что не будет принадлежать ей. — Ты будешь учить меня как мне обращаться с МОИМ конем? — без какого-либо намёка на вопрос, вопросил Ричард. Негромко, но от его спокойного и угрожающего тона, девушка почувствовала холодные мурашки на спине. Она опустила голову, нервно сглотнув. С самого начала было ясно, что Рейвен очень дорог Ричарду, и она, по неосторожности, затронула тему, которую ни в коем случае нельзя было поднимать. Ей иногда даже казалось, что военный ревнует коня. — Нет… — ответила она. — Отлично, — бросил Ричард. Будем считать, что я этого не слышал. «Всё равно я уже его разозлила…опять…» — подумала Алори. — «Тогда складу всё…» Она подняла голову и смело взглянула на него. На секунду ей показалось, что в глазах Ричарда появилось удивление, но едва он моргнул, взгляд снова стал холодным и безразличным, всё ещё хранящим холодное раздражение. — А ты не думал, что Рейвен не слушает тебя потому что ты слишком мало времени с ним проводишь? — прямо спросила она, и продолжила, не давая военному и слова вставить. — Да, он принадлежит тебе, но ты слишком редко бываешь с ним. Это естественно, что он привязался ко мне. Ведь я постоянно рядом с ним. На что ты злишься? Не моя вина что ты не можешь делать тоже самое. Ричард сощурился, чувствуя, как гнев закипает в нём. «Опять смеет выговаривать мне своё мнение! Интересно, стояла бы ты также уверенно передо мной зная, что я едва не убил тебя в своём сне?» Он сделал шаг к ней, смотря сверху вниз, но она мало того, что голову не опустила, но даже не попятилась назад, встречая его суровый взгляд своим, уверенная в своей правоте. Её ладони, сжатые в кулаки, вспотели от страха, но она не хотела сдаваться. Рейвен был ей дорог, и она готова была защищать его, даже от Ричарда. Парень ещё несколько секунд ждал, что она не стерпит, отведёт взгляд, испугается, но напрасно. Невольно, он испытал что-то вроде уважения. Военный не знал ни одного человека, кроме его сестры, который бы смело высказал ему в лицо свои претензии. Это он обычно высказывал их окружающим. Ричард усмехнулся и уголки его губ слегка поползли вверх. Но если это и была улыбка, она была жуткой. Ведь взгляд у него ничуть не поменялся. Алори чуть заметно вздрогнула от такого выражения офицера, но не сдалась, ожидая что он скажет. — А ты смелая… — всё так же холодно бросил он. — Не боишься, что после этого у тебя будут проблемы? Алори судорожно вздохнула, но отступать было поздно. Пусть так, но она наконец высказала всё, что думала, не боясь его. И не просто высказала, а даже обвинила его, о чем раньше и подумать не могла. Скорее всего она не стала бы так рисковать, не зайди речь о Рейвене. В конюшне стало тихо. Только лампы гудели под потолком. Даже лошади притихли. Алори показалось, что прошло минут десять, не меньше, когда, признавая поражение, Ричард первым отвёл взгляд. — Здесь ты права, — девушка чувствовала с какой неохотой он принимает её слова. — Рейвен нуждается в больших нагрузках, а выгул в леваде не удовлетворяет его потребности, — он замолчал, а потом продолжил уже другим тоном, спокойным и без тени злобы. — Если бы я мог, брал бы его чаще на прогулки. Но я не могу. Алори стало жаль Ричарда. И даже немного стыдно за свои слова. Он и правда был занятым человеком и всё равно навещал своего коня. Ей вспомнился брошенный, никому ненужный Зефир, который так давно не видел своего хозяина, что когда тот пришёл, испугался его. А ведь его хозяином тоже был военный. Она была несправедлива к Ричарду, хотя бы потому, что Рейвен никогда бы не повторил судьбу Зефира. Девушка посмотрела на фриза. — А… никто из твоей семьи не смог бы помочь тебе? — скромно спросила она. — Так тебе было бы намного легче. Ричард снова посмотрел на неё. Его глаза стали чуточку теплее, но прежде чем Алори смогла рассмотреть эту теплоту, он снова отвернулся. — Пусть конь и был подарен моему отцу, забота о нём лежит на мне. Отец не должен и не станет этим заниматься. У него слишком много других, куда более важных дел. Моя мать не справиться с ним. А сестре нет никакого дела. А даже если бы и было, это мои проблемы и никто, кроме меня, не должен их решать. Рейвен ещё раз громко чиркнул зубами по борту кормушки и поднял голову, наблюдая за парнем и девушкой, привлекая к себе внимание. Но ни он, ни она не придали этому значения, и фриз, обиженно фыркнув, развернулся к ним спиной. — В твоей семье… все военные? — спросила Алори. Ей показалось, что сейчас она может это спросить. — Все, — ответил Ричард не поворачиваясь. Теперь всё стало ясно. В такой ситуации Ричард действительно мог рассчитывать только на себя. Алори стало ещё неуютнее от того, что она высказала ему. Ведь она и понятия не имела, о том, что офицер не обременяет никого из своей семьи. — Может… — задумалась она. — Если я буду седлать Рейвена, когда ты не сможешь, он снова привыкнет к узде и будет слушаться лучше? — Что?! Ты?! — Ричард резко обернулся и с сомнением посмотрел на неё, подняв одну бровь. — Совсем с ума сошла? — Почему нет? — заспорила девушка, уже представляя, как она скачет на жеребце через заснеженное поле. — Он меня хорошо знает, я могу ему даже копыта расчищать, он мне это позволяет, правда! Я и оседлать его смогу, если… — Замолчи! Алори проглотила все слова, которые собиралась сказать. Ричард снова нахмурился, сверля её холодным взглядом. Девушка запоздало осознала, что слишком расхрабрилась, позволяя себе мечтать о большем, чем положено. Но всё уже было сказано. И она не могла забрать своих слов обратно. Сквозь мансардные окна солнце, вылезающие из-за туч, бросило свои лучи в конюшню, слепя девушку, стоящую к ним лицом. Она зажмурилась, привыкая к яркому свету. — И думать не смей, поняла? — бросил Ричард. — О чём ты думала когда предлагала мне такое? — Но почему? — не поняла Алори. — Я ведь просто хочу помочь. Рейвен… он ведь доверяет мне. — Не путай плетение косичек с выездкой военного коня, — сказал сурово Ричард. — Но мы ведь уже скакали, помнишь? — не сдавалась девушка. — Рейвен не такой как остальные лошади в корпусе. Ты хоть раз седлала фриза? Я не собираюсь отвечать за твою сломанную шею. Всё, вопрос закрыт. Забудь об этом. — Да дай ты мне хоть один шанс! — горячо крикнула она. — Как ты можешь говорить, что я чего-то не могу, даже не позволяя мне доказать?! Ричард сжал зубы. Он терпеть не мог, когда она привязывалась к нему, когда он уже давал понять, что все решил. И так происходило уже не первый раз. Но от одной мысли, что Рейвен понесёт под седлом не только его… Что-то в глубине груди сопротивлялось подобному. Ему был не по душе такой вариант. Он не доверял Рейвена никому, а заботиться о нем Алори позволил только потому, что конюхи не могли справиться с жеребцом. Однако, здравый смысл подсказывал, что так будет лучше прежде всего Рейвену. Каждый раз парень, наблюдая за манежными движениями Рейвена в леваде, понимал — вся его сила и грация, мощь и стать, не для того чтобы бегать по кругу. Но он не мог позволить себе верховые прогулки так часто, как это было нужно фризу. Парень вздохнул и покосился на девушку. Ему было неприятно, что он даёт слабину в очередной раз. Такого на работе он себе точно не мог позволить. Но чего не сделаешь ради верного друга. И потом, он может в любое время прекратить всё это. Едва ему покажется что что-то идёт не так — и он прекратит всё. Это право всегда оставалось за ним. — Тебе никто не говорил что ты невыносимая? — спросил он и, не дожидаясь ответа, проговорил: — Ты неплохо держишься в седле, но я не позволю тебе и узду в руки взять пока не покажешь мне, что умеешь. Алори не верила своим ушам. Неужели это значило «да»? Парень закатил глаза, ненавидя сам себя. Но проще было согласиться с ней чем терпеть ее приставания. — П-Правда? — спросила она, отойдя от шока. — Ты позволишь мне его оседлать?! — Не сегодня, — перебил её он. — Когда снег сойдёт. Сначала посмотрю, как ты справляешься с ним в леваде, а потом посмотрим. Рейвен ни одного инструктора с себя скинул пока обучался слушаться узду. Не ной, когда набьёшь синяки. Я тебя предупреждал. Алори улыбнулась. Начиная этот разговор она и подумать не могла, что он так закончиться. Зная Ричарда, он вполне мог ей отказать, даже причин не объясняя. Неужели, на него так повлияла сказанная ею правда? Это не было на него похоже. — А… ты, оказывается, совсем не злой, — пролепетала она. Парень с удивлением посмотрел на неё, вскинув брови, потом усмехнулся и засмеялся. Алори сдержалась, чтобы не открыть рот от поражения. Она впервые слышала его смех. Прежде глядя на этого человека, можно было сказать, что он и улыбаться то не умеет. Но Ричард перестал смеяться также быстро, как и начал. От Алори не скрылись и новые задорные искорки в его глазах. Чем же она его так рассмешила? — А я злой? — весело спросил он. — Ну… — Алори тоже улыбнулась, теряя все остатки страха перед ним.— Временами — очень. Особенно когда делаешь такой страшный взгляд. — В смысле страшный? — не понял Ричард. — В буквальном, — ответила девушка, продолжая улыбаться. Теперь ей было гораздо легче с ним разговаривать уже потому, что он не прерывал каждую её фразу зловонным пререканиям или усмешкой. — Ты, наверное, даже не задумываешься, как общаешься с людьми какой у тебя при этом взгляд. Неудивительно, что тебя все боятся. — А ты, значит, не боишься? — усмехнулся он. Теперь Алори была уверена, что в его глазах появилось что-то новое, какое-то другое выражение, которого она раньше никогда не замечала. Неужели, и Цербер умеет улыбаться? Это было необычно. Девушка уже привыкла к его холодности и резкости, с которой он общался с ней и с окружающими. Холодности, которая гнала от него прочь людей. К взгляду, что заставлял опускать глаза, прятаться от него. Но всё это оказалось только видимостью, которую Ричард сам и создал. Видимость, за которой она смогла рассмотреть его другого, совсем непохожего на адского пса, наводящего ужас в сердца людей. Доктор Харрис был прав всё это время. Другие просто не хотели видеть ничего, кроме того, что лежит на поверхности. Решив разобраться во всём, Алори, сама того не ожидая, узнала новые черты своего собеседника — куда более привлекательные, чем те, которые она видела до этого. — Теперь не боюсь, — честно и без опаски ответила она. — Ты просто хочешь выглядеть таким. Но это не значит, что ты злой. Не думаю, что должна тебя бояться. Услышав её слова, Ричард медленно отвернулся. На секунду Алори увидела грусть в его взгляде, но не поняла, с чем это связано. Она сказала что-то не так? Или была с ним слишком откровенна? Но ведь он даже смеялся, когда девушка впервые сказала, что он вовсе не злой, а теперь вдруг воспринял эти слова совсем по-другому. Она не имела в виду ничего плохого, когда говорила это. Разве этого достаточно, чтобы настроение офицера сменилось на противоположное? — Ричард? — осторожно позвала Алори. — Я что-то не так сказала? Военный не обернулся. Рейвен снова оказался у дверцы денника и, выгнув голову, любопытно посмотрел на хозяина. Алори краем глаза заметила его движение и, не сводя глаз с Ричарда, положила ладонь на нос коня, медленно поглаживая его короткую шерсть, пытаясь успокоить себя этим. Обычно Рейвен исследовал ладонь девушки на предмет лакомства, когда она гладила его по акушером спине носа, но сейчас фриз замер, словно заметил что-то, чего Алори не видела. Жеребец, конечно, был очень строптивым и задиристым, с крутым нравом, но он очень чутко чувствовал своего хозяина. Девушка была уверена, что будь парень чуть ближе, конь непременно постарался бы дотянуться до него. Даже на весьма громкий стук денника Вандала (конь снова опрокинул копытами свою металическую кормушку), Рейвен лишь слегка повёл ухом, даже не вздрогнув, в то время, как Хантер, в деннике по соседству, в страхе ударился боком об стенку. — Ты очень торопишься узнавать людей, — сказал Ричард, пусть не так холодно как всегда, но уже без намёка на несерьёзность. — Не боишься? — переспросил он. — А следовало бы… Он пошёл прочь, даже не попрощавшись. Девушка, поражённая сказанным, не сразу поспешила окликнуть его. Что всё это значило? Почему она должна была его бояться? Ведь он не желал ей зла, и столько раз выручал, несмотря на то, что не обязан был это делать. Тогда зачем говорить всё это? Нет, она всё-таки совсем не понимает его. Ричард остановился на её оклик, но так и не обернулся. Рейвен тихо заржал, смотря ему вслед — Алори никогда не слышала от него такого тихого и высокого звука. Ей сразу вспомнился Шемрок, скулящий в вольере, когда Николас прощался с ним до следующего дня. Конь явно почувствовал что-то неладное. Девушка ни разу не видела, чтобы фриз проявлял к своему хозяину такие чувства. — Почему? — спросила Алори. — Почему мне надо тебя бояться? — Не бери в голову, — бросил он. — Забудь. Лучше готовься к проверке. Будь уверенна, я не прощу ни одной ошибки, когда буду проверять тебя. Алори ничего не оставалось, как молча провожать его взглядом. Она ощущала какое-то странное чувство. Ей было грустно и больно в груди. Хоть, казалось, поводов для этого нет. Девушка прерывисто вздохнула и прижалась спиной к дверце денника Рейвена. Конь, потеряв из поля зрения своего хозяина, с любопытством повернул голову к ней. Алори было не по себе. Её бросило в жар, а сердце бешено заколотилось в груди, словно от быстрого бега. Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться и отдышаться. Такого с ней ещё никогда не происходило. Немного придя в себя, она поняла, что это чувство начало нарастать когда она услышала его спокойный, низкий, но приятный голос, увидела его взгляд, лишенный холода и ненависти, его глаза, цвета некрепкого чая, такие же тёплые как и этот согревающий напиток. Почему она не замечала этого раньше? — Фрррр! Рейвен фыркнул на неё тёплым воздухом из ноздрей, слегка ухватил зубами за воротник халата, привлекая к себе внимание. Алори не торопилась отозваться на его требования и, лишь окончательно придя в себя, погладила коня по скуле. Потом попыталась встать ровнее, но почувствовала, что ноги её не держат, и не стала пытаться и пытаться. Она была рада, что ни доктор, ни Геральд, ни кто-либо другой не видят её сейчас. Она бы не смогла объяснить, что с ней происходит. Фриз ещё раз дёрнул её за воротник, уже более настойчиво, потоптав копытами. — Прости… — Алори прижалась лбом к его носу. — Я… — она снова тяжело вздохнула. — … сейчас принесу тебе воды…