Life Time 3

— Вот это тоже пригодится… Эмма, прижимая одной рукой к себе стопку книг, другой раскладывала на стол учебники. Все трое сидели в библиотеке. День выдался солнечным и тёплым. Сквозь ряд окон на столы читального зала падал яркий свет. Оттого и электрические лампы включать было не нужно. Было видно, как в воздухе, пронизанном солнечными лучами, парят пылинки. В помещении стояла тишина, нарушаемая только едва слышным бормотанием Эммы. Она то и дело поправляла очки, перелистывая страницы книг. Если её не устраивало содержание, девушка тут же захлопывала её и переходила к другой. Она тихо прохаживалась вокруг стола, не отвлекаясь от чтения, и найдя нужную информацию, оставляла книгу открытой на столе, принимаясь за следующую. Здесь она явно была в своей стихии. На стойке у смотрителя библиотеки уже высилась ещё одна стопка книг, которую девушка заранее собрала. Кроме них, в помещении никого не было. Сквозь тугую дверь услышать голоса проходивших мимо студентов было трудно. Похоже, никто не собирался проводить приятный весенний денёк, просиживая его за книгами. Всего за пару дней последние остатки снега растаяли совсем. Земля прогрелась, высохла. Весело щебетали птицы. Целая стайка сине-жёлтых синиц, перепархивали с ветки на ветку ещё не успевшего покрыться листьями куста, рядом с окном. Лёгкий ветерок гнал по тропинкам сухие прошлогодние листья. Даже почти все лужи с талой водой исчезли. Весна окончательно вступила в свои права, прогнав из столицы зиму. — Эм! Ну сколько можно?! Леона, сидевшая на стуле за столом с ужасом смотрела на прибавляющиеся тома перед ней. — Сколько нужно, — невозмутимо ответила Эмма, даже не взглянув на подругу, останавливаясь как раз за её спиной. — Сейчас самое время для подготовки к летним, решающим экзаменам. Леона не найдя слов от возмущения, судорожно вдохнула в себя воздух и поставила ладони на стол, приподнимаясь и оглядываясь на Эмму. — Ты издеваешься?! На улице замечательная погода, экзамены только летом, а ты заставляешь нас сидеть в душной комнатёнке и читать скучные книги?! У тебя вообще совесть есть?! — Прекрати орать, — Мейер закрыла книгу и легонько стукнула корешком по макушке Зиверс. — Мы в библиотеке. — Вот именно! — уже тише прошипела Леона, почесав ушибленное место и нахмурившись, посмотрела на Эмму. — Мы в библиотеке, в то время как все отдыхают и развлекаются. У тебя есть на уме хоть что-то кроме учёбы? Нельзя посвящать этому всю свою жизнь. Есть много вещей куда более интересных, чем книги. Иногда ты переходишь все границы. Мыслимые и немыслимые. — А у тебя хоть что-то кроме развлечения? — парировала Эмма, снова открывая книгу и продолжая шествовать вокруг стола. — Поверь, эти три месяца пролетят так быстро, что ты и заметить не успеешь. Нам лучше всего начать заниматься именно сейчас, когда все расслабились. Зато потом, мы будем точно знать, что ко всему готовы. — Ты не забывай, что нам и без твоих издевательств есть, о чем подумать, — Лео откинулась на стуле и скрестила руки на груди, недовольно постукивая пальцами по своим локтям. Её каштановые кудри колыхнулись от такого движения, и она раздражённо закинула их за спину, чтобы не лезли в глаза. Когда её деревянный стул скрипнул, едва она облокотилась на его спинку, Эмма бросила на неё осуждающий взгляд. Сама она ступала тихо, чтобы не шуметь. Скучающий за стойкой библиотекарь, не видя смысла в своём пребывании в зале, удалился прочь. Девушки остались в полном одиночестве, один на один с книгами. — Это ты о чём? — спросила Эмма, задумчиво приложив палец к подбородку, отыскав в книге интересный абзац. Лео резко села ровно, вернув стул в нормальное положение. — Разве у нас мало рефератов и курсовых? Помилуй, Эм! Я все никак не могу закончить работу по биотехнологии, а у меня еще доклад по паразитам висит. Я не могу успеть всё и сразу. Да ещё ты тут со своей подготовкой. Ты могла хотя бы предупредишь что потащишь нас сюда, а бы тогда вообще бы на учебы не пришла. Объясни, почему сейчас?! — Разве это не очевидно? — Эмма снова захлопнула книгу и раздвинула руки в стороны, привлекая внимание Леоны к окружении. — Сама посмотри. Мы тут одни. Все книги в нашем распоряжении. Мы можем спокойно и неторопясь изучить всё необходимое. И нам очень повезло, — девушка подошла к столу, отодвинула стопку книг и вытащила из-под них свой список. — Все материалы, которые нам нужны на месте. Их никто не взял читать… — Да потому что они в жизни никому не сдались…— тихо, чтобы её не слышала Эмма, проворчала Лео. —… и у нас пока достаточно времени на подготовку. Конечно, это дело не одного дня, но при грамотном планировании времени — у нас всё получиться. Так ведь, Алори? Обе перевели взгляд на Алори. Девушка молчала всё это время. Она сидела, склонив голову над столом, её руки лежали на коленях ладонями вверх, а взгляд её безразличных глаз устремлен на них. Она с самого начала пребывания в библиотеке не поддерживала разговор и вообще не слушала, о чём говорят её подруги. Элрик даже книгу не открыла. Таким образом перед ней скопилась целая стопка, воздвигнутая Эммой. Зиверс и Мейер были так заняты спорами, что не предали значения молчанию. Её лица они не могли рассмотреть, оно было спрятано за занавесом волос. Леона позвала Алори ещё раз, но девушка так и не подняла головы. Тогда Зиверс привстала, прилегла на стол, подтянулась ближе к подруге и передвинула в сторону книги, мешающие ей рассмотреть её. — Эй, Алори! Та резко вскинула голову и, поморгав, подняла глаза на Леону. — Ты чего не отвечаешь? Тебе что нравится, что Эмма держит нас здесь, как в тюрьме? Алори снова опустила голову и пробормотала что-то неразборчивое. Леона, ожидавшая от подруги поддержки и одобрения, открыла рот от удивления. Эмма напротив с удовлетворением похлопала по плечу Леону. — Видишь? Ты одна против. Так что сиди, — Эмма открыла книгу у себя в руках, вложила её в руки Леоны в открытом виде и улыбнулась—… и занимайся. Потом мне ещё спасибо скажешь. — Ты представить себе не можешь, как я рада, что это последний год, — фыркнула Леона. — Что с тобой? — Эмма пропустила гневностную реплику Лео мимо ушей, увидев, что Алори ведет себя странно. Алори всегда охотно посещала библиотеку вместе с Эммой, помогала ей подбирать нужные книги и часами просиживала с ней в читальном зале. Мейер нравилось проводить время с этой девушкой. В отличие от Лео, она никогда не не причитала о потраченном времени, не рвалась покинуть поскорее библиотеку, а даже наоборот, часто сама была иницатором походов туда. Именно поэтому её поведение сейчас было крайне странным. — Да ничего…— тихо отозвалась Алори. — Устала просто… — Может, пойдёшь домой? — предложила Эм— Здесь душно, может окно открыть? — Нет…— слегка качнула головой Алори и для убедительности нехотя раскрыла лежащую перед ней книгу, поставила её перед собой на стол, придерживая руками и без интереса уставившись в неё взглядом. Эмма и Леона переглянулись. Все споры были забыты. Теперь они обе чувствовали, что должны были делать. Эмма отложила книгу и было решила подойти к Алори, но Лео остановила её, громко грохнув книгой об стол так, что и Алори и Эмма вздрогнули от неожиданности. — Эх… ни черта не понимаю, что тут пишут, — выдохнула она и посмотрела на Эмму. — Ты вечно ищешь какие-то заумные книги. Не могла бы ты принести что-нибудь попроще? Со схемами и таблицами. Ты ведь знаешь, я их лучше запоминаю. Мейер удивленно взглянула на Лео, даже забыв сделать замечание о шуме в библиотеке. Леона снова сложила руки на груди и выжидающе посмотрела на Эмму. — Чего? — не поняла Эмма, не сразу поправив сползшие на нос очки. — Принеси какую-нибудь книгу полегче, — повторила Леона и от досады махнула рукой. — Тогда так и быть — буду ее читать. Ты же всё равно от меня не отстанешь, да? Алори всё ещё пряталась за открытой книгой и не смотрела на подруг. Эмма жестом показала Леоне, что сейчас не время и нужно узнать, что не так с Алори. Но Зиверс резко указав Эмме пальцем на дальние ряды книжных шкафов изменилась в лице, став серьёзной и решительной. В её глазах появился огонёк, прогнавший прочь скуку. Она вовсе не собиралась что-то читать, а просто хотела отправить подальше Эмму, чтобы остаться с девушкой наедине. Что-то подсказывало ей, что сейчас Эм — не самый лучший помощник для утешений, и поэтому намеревалась решить проблему в одиночку. Мейер нехотя, сжав губы, оглядываясь через плечо, удалилась в конец зала. Когда она отошла достаточно далеко, Леона вновь, прилегла на стол, протянула руку и резко опустила книгу, за которой скрывалась Алори на стол. — Ну хватит уже. Рассказывай, что произошло, — потребовала она. — Ничего не произошло, — пробубнила Алори, всё ещё пряча глаза. — Да хватит врать! — Лео начинала злиться. — Ты Эмму можешь провести своей «усталостью», но не меня. Я же вижу, что ты расстроена. Рассказывай. Алори приподняла голову, но потом снова её опустила, продолжая молчать. Даже тех недолгих секунд, когда её глаза встретились с зелёным пронзительным взглядом Леоны хватило, чтобы девушка поняла — Элрик действительно сильно расстроена. Она никогда прежде не видела у подруги такого выражения на лице. Да, она уже больше недели ходила сама не своя, но хотя бы общалась с ними, интересовалась учёбой, хоть изредка улыбалась. А сейчас словно бы и забыла, что это такое. — Дома что-то не так? — предположила Леона, поняв, что ответы придётся вытягивать силой. Алори покачала головой. — Не тяни! Говори давай. Будешь молчать — станет ещё хуже. Быть может, я не смогу тебе помочь, но хотя бы выслушаю. Девушка молча сложила локти на столе и согнувшись положила на них голову. Она всё никак не могла выбросить из головы события прошлого дня. После разговора с Ричардом, она испытывала странные чувства: ей было и грустно, и радостно одновременно. Она была счастлива слышать от него слова не наполненные презрением и злобой, но боялась, что поняла всё совсем не так. Ведь Ричард ни раз доказывал своё переменчивое настроение. Он мог быть спокойным, даже безразличным в один момент, а потом вдруг становился агрессивным и несдержанным. А вместе с этим девушка понимала, что уже ничего, совсем ничего не может с собой поделать. Он ушёл, оставив её одну в плену своих терзающих мыслей, которые болью отзывались под рёбрами. Рейвен спокойно остановился рядом со своим денником, позволяя расседлать себя. Его даже привязывать не пришлось. Конь был удовлетворён прогулкой и даже раздраженно жевать трензель перестал. Не прекращая думать о случившемся ни на секунду, Алори, словно управляемая кем-то, сняла с коня уздечку, стащила со спины жеребца тяжёлое седло и вальтрап, влажный от конского пота. Как во сне, она завела фриза в денник, закрывая за ним дверь и прижалась лбом к холодной, железной перекладине на дверце, надеясь, что холодное прикосновения металла к коже, поможет ей прийти в себя. Но, конечно же, все было тщетно. Маловероятно, что есть на свете что-то что сможет отвлечь её от этих мыслей. Они ничуть не помогали ей. Наоборот, она чувствовала, как боль, эта тянущая, неотпускающая боль в сердце, возвращается, вместе с апатией и грустью. Мир снова приобретал серые оттенки, но на этот раз все стало ещё хуже, ещё больнее, ещё мрачнее. Она даже не вздрогнула, когда Геральд окликнул её. Просто медленно повернулась лицом к проходу между денниками. Должно быть её лицо вообще не выражало никаких эмоций. Понимая это, Алори постаралась отвести взгляд и занялась сбором амуниции. Конюх резко остановился перед ней. Он тяжело дышал. Должно быть, бежал, но Алори сейчас была не в состоянии оценить, было ли это действительно так. Рыжеволосый парень взволнованно осмотрел её с ног до головы, как-будто боялся, что она покалечилась. Девушка чувствовала на себе его пристальный взгляд, но выдержала его очень спокойно. Не до того было. — Алори! — Геральд произнес её имя на выдохе, с некоторым облегчением в голосе. — Я боялся что ты расшибешься… — С чего бы?..— Алори всё ещё избегая встреч с глазами Геральда, застёгивала ремень на уздечке. Парень, приняв наконец-то, что с девушкой всё в порядке, нахмурился. Ему казалось странным, что она не понимает его волнения. И он всё ещё испытывал гнев. Ведь если бы Ричард не помешал ему там, в леваде, он непременно бы уговорил Алори уйти. Конюху не нравилось, что она так много времени уделяет жеребцу штабского офицера. Он понимал, что это её работа, но даже конюхам не позволяли седлать генеральских лошадей. А значит в её обязанности это точно не входило. — С чего?! — удивился Геральд. — Да с того что это Чёрный Дьявол, а не скромный Зефир! Алори, чёрт побери, нельзя же идти на такие безрассудства! — Да прекрати ты уже звать его так! — Алори бросила уздечку на стоящий рядом тюк сена и сердито посмотрела на Геральда, который даже вздрогнул от её неожиданого крика. Конюх удивлённо моргнул, не ожидая, что девушка вдруг так вступиться за коня. А Рейвен тем временем, стоя у двери и высунув голову наружу, ничуть не испугавшись сердитого голоса девушки, фыркнул и быстро-быстро закачал головой, взмахивая своей длинной волнистой гривой, словно выказывая полное соглашение с Алори. Геральд покосился на фриза. Обычно жеребец и носа наружу не показывал, когда в конюшне был Геральд. Они оба недолюбливали друг друга, но присутствие девушки явно расценивалось им, как поддержка. Но его удивление продлилось недолго. В нем вновь пробуждалась ревность. Сколько бы он не старался, какие бы намёки не делал, Алори упорно не замечала их, или же делала вид, что не замечает. Сказать о своих чувствах к ней напрямую он боялся, считая, что её такая настойчивость может напугать. Сейчас ему особо сильно захотелось объяснить ей, что он любит её и не хочет чтобы она пострадала. Неужели ей так трудно это понять?! — Алори, нельзя быть такой беспечной! — повторил он. — Знаешь для чего запреты существуют? Чтобы обезопасить. Я не желаю тебе зла, я просто хочу тебя защитить. Девушка перестала осуждающе смотреть на своего друга и немного успокоившись, уже своим обычным голосом, сказала: — Ты очень несправедлив. Рейвен уже никому вреда не причиняет. Прекрати себя так вести. Конюх хмыкнул. Он и хотел бы остановиться, видя, что разозлил Алори, но гнев и ревность не могли отпустить его просто так. По его мнению, девушка была слишком наивной и безрассудной, доверяла всем, и даже военному, которого Геральд стал ненавидеть ещё больше и хотел любыми способами доказать Алори, что она очень заблуждается, если так неосторожно продолжает общаться с ним. — Я ведь просил тебя не приближаться к Церберу. Кто знает, что у него на уме. Как ты могла вместе с ним пойти в леваду? Если бы что-то случилось, он бы даже не помог тебе. Куда Харрис смотрел?! Он вообще в курсе, что этот подонок посмел допустить тебя к седлу?! Девушка, почувствовала мгновенный укол злости, боли, тоски, когда конюх откровенно злобно отозвался о Ричарде. Ведь офицер вообще ничем не заслужил такое в свой адрес. Алори, сама не ведая этого, заступалась за Ричарда. Если раньше она, привыкшая к вздорным высказываниям Геральда по поводу штабских, готова была смолчать и не показывать вида о своём несогласии или же попросту перевести разговор на другую тему — теперь она не могла слышать подобное о Ричарде. Потому что теперь была абсолютно уверена — он другой, совсем не такой каким его считает Геральд, другие конюхи, друзья Ника, сам Ник. Почему она должна полагаться на чужие суждения об этом человеке? Почему должна слепо бояться и сторониться? Как можно просто так говорить о человеке, которого не знаешь близко? Из всего её окружения хоть какую-то правду знал только доктор Харрис. Сначала Алори отнеслась скептически к его словам. С первого знакомства с военным трудно было поверить, что он может хотя бы нормально разговаривать, без придирок и обвинений. Но теперь-то она поняла, что Уолтер был прав, и она сильно сглупила, не поверив ему сразу. Она и не собиралась требовать такого от окружающих: Ричард сам был виноват в том, что к нему так относились, но это вовсе не значило, что его следовало называть этим чудовищным именем. — Он не Дьявол! — крикнула Алори с вызовом и злостью, посмотрев на Геральда и указала рукой на Рейвена за её спиной. — А Ричард не Цербер! Они никогда не ругались прежде, и Геральд вообще не думал, что Алори умеет злиться, ведь она всегда была такой милой и веселой, и конюху никогда бы и в голову не пришло, что они повздорят вот так, на ровном месте, да еще из-за чего, за штабского офицера. От этой мысли парень вместо того, чтобы успокоиться, готов был продолжить дальше. Он и ранее замечал, что Алори с недавних пор изменила свое отношение к Ричарду. И ему не нравилось это. Ему не нравилось всё, что было связано с офицером. Ревность как чёрная туча, затмила в голове все другие мысли. Пусть это и было маловероятно и бредово, он уже рассматривал военного как своего соперника. Ревность мешала думать трезво. Если Алори пока не понимала его намерений или же не была к ним готова — он подождет столько, сколько будет нужно, но не отдаст её никому. И он уже как мог придумывал всё, что угодно, чтобы показать Алори, что она ему не безразлична. Но гнев не отпускал. Он злился не на Алори. Он просто не мог винить её: объект своей любви. И едва он подумал об этом, как ему стало легче, ярость отступила, как только он взглянул в её голубые глаза и понял, что злится она на него, он сам заставил её кричать. Геральд прекратил хмуриться. Конюх вовсе не собирался вызывать её раздражение. Он всего лишь хотел защитить, и наверное, объяснил это. И чтобы исправиться, нужно было идти на примирение. Парень не отличался прекрасным характером, но ради Алори был готов на такое. Рейвен прижал уши к голове, отвёл их назад и недобро смотрел на Геральда. Он опустил голову на деревянную перегородку дверцы, упираясь в неё нижней губой и громко выдыхая, следил за происходящим. Алори была серьёзна в своём намерении раз и навсегда отучить Геральда от этой привычки. Рано или поздно это всё равно пришлось бы сделать. Лошади в конюшни, пусть и не переполошились из-за криков, но взволнованно расхаживали по денникам и топот их копыт был хорошо слышан. Один только Рейвен замер на месте, словно понимая, что разговор и его касается. — Хорошо… извини… — нехотя извинился Геральд. Просить прощения, зная что поругались они из-за офицера и его коня, конюху было неприятно, но перешагнуть через свою гордость в этой ситуации он был готов. — Не делай так больше, — ответила Алори, тоже выдыхая и перестав смотреть на Геральда, как на врага. — Сам подумай, тебе было бы приятно, если бы кто-то тебя так называл? Конюх хмыкнул и, отведя взгляд, почесал затылок. То, что его сравнивают с ненавистным офицером, ему тоже было не по нутру, но девушка уже, кажется, пошла на мировую и высказывать свои недовольства сейчас было бы неразумно. Разжигать костёр второй раз не хотелось. — Меня не за что так называть… — небрежно бросил он, кашлянул в кулак и посмотрел на Алори своими ясными зелеными глазами. — Давай забудем? Не вижу смысла ругаться. — Я и не хотела, —покачала головой Алори. — И не буду больше, если ты не станешь произносить такое, хотя бы при мне. Это ты можешь сделать? Парень вздохнул. «И вот снова она его замещает… ну что за…» — Хорошо…не буду, — как можно естественнее ответил Геральд, хоть его зубы скрипнули от раздражения, но спустя секунду на его лице появилась улыбка. — И ты мне тоже кое-что пообещай. Девушка удивленно посмотрела на него. Геральд прежде ни о чём её не просил. Как-то слишком быстро он перестал злиться. Она отлично знала, насколько велика его неприязнь к военным: если Ричард появлялся в конюшне, Геральд еще полдня ходил, тихо чертыхаясь себе под нос. Девушка не боялась его в таком состоянии, но находиться с ним рядом в такие моменты было неприятно. А сейчас он вдруг, забыв про своё раздражение, начал улыбаться. — Ты уже очень давно обещала мне, что зайдешь в гости, помнишь? — напомнил он, не дожидаясь ответа, подходя к ней ближе, небрежно шаркая сапогами по полу. — Я несколько раз приглашал, а ты всё откладывала. Так, может, в качестве примирения, ты всё же окажешь мне честь своей компанией? — Что? — переспросила Алори. Но Геральд не дал ей время подумать. Он осторожно взял её маленькую ладонь в свои большие теплые руки и легонько сжал, прижимая к своей груди. Алори непонимающе посмотрела на него, но не ожидавшая такого действия от него, свои руки не высвободила. Геральд решил, что наверное, стоит проявить свои чувства чуть сильнее чем обычно, не оставляет девушки времени на испуг. — Будет весело, — пообещал он, не сводя с неё глаз. — Я покажу тебе своих лошадей. Вместе прокатимся верхом. Разве ты не хочешь? И не в леваде, не под надзором, а сами и где захотим! А потом я сам провожу тебя домой. Обещаю! Он так искренне просил, такая мольба была в его голосе, с такой тоской смотрели его глаза, что Алори, сама не понимая, что делает, медленно кивнула, словно попав под гипноз. Она действительно уже очень давно обещала Геральду навестить его, но каждый раз этому что-то мешало. А потом она и вовсе забыла о своём давнем обещании. Все её мысли были об учёбе, ну, а теперь их занимал ещё и Ричард. На что-то другое просто не оставалось времени. Но когда она поняла, что натворила, ответив так сразу, не подумав, было поздно. Улыбка Геральда стала ещё шире. — Спасибо, Алори, — тихо сказал он. — Ты не представляешь, как это важно для меня… — Не…не за что… — всё ещё растерянно проговорила девушка. Она осторожно высвободила свои ладони из его рук. Девушка не могла понять, что именно, но что-то явно было не так. Создавалось впечатление, что она совершила какую-то ошибку. Спохватившись, она вспомнила, почему ей трудно было принять его предложение. Ведь она уже должна была встретиться с Ричардом в конце недели. И она ни за что на свете не променяет эту возможность ни на что. Даже на верховую прогулку. Но и видя реакцию Геральда, отказать ему просто так она тоже не могла. — Я… я не могу в субботу…— быстро сказала она, желая поскорее закончить с этим…— Я… я буду занята… Но Геральд воодушевленный её ответом, казалось вообще не слушал её условий. Ему было абсолютно всё равно когда. Главное, она согласилась, и теперь он готов был принять любые условия, любое время, лишь бы только она не передумала. — Тогда давай в пятницу! — с ходу предложил он, и еще больше обрадовавшись, добавил. — Хочешь, я встречу тебя с учебы?! — Нет-нет-нет, — выставив перед собой ладони, запротестовала Алори, представляя, что скажут подруги увидев её в компании с другом. Лео уж точно поймет всё неправильно, а Алори не хотелось объяснять подругам, кем является Геральда. — Давай просто встретимся здесь? Я все равно зайду проверить Рейвена. — Хорошо, — конюх кивнул. — Как скажешь. Твоё слово — закон. Тогда я буду тебя ждать, — Геральд, вдруг осознав, что простоял в конюшне намного дольше, чем рассчитывал и забыл о работе, виновато потёр рукой предплечья. —Прости, мне надо идти. Харрис взбесится, если я до конца смены не перетащу сено в амбар. Всё в силе? Ты точно придешь? — не веря своему счастью, спросил он. — Ну, я же обещала, — ответила девушка, пожав плечами. — Тогда до встречи, — попрощался он, улыбнувшись ей и пошёл прочь, чувствуя что за спиной едва ли крылья не выросли от счастья. Он надеялся, что теперь то, Алори точно поймёт его. Ну, а если и нет — хотя бы не будет злиться. Геральд твердо решил — сделать все возможное, чтобы она была в восторге от прогулки. Настолько, чтобы захотела вернуться. — Фух…— Алори прижалась лбом к деревянной перекладине денника Рейвена. Конь повернул к ней голову и легонько потянул зубами за рукав, смешно перебирая губами. — Почему всё так трудно…— девушка погладила фриза по морде. Жеребец довольно фыркнул, но рукав так и не отпустил, продолжая настойчиво тянуть его на себя. Алори, не сопротивлялась ему и едва подошла ближе, обняла его за морду обеими руками что есть силы прижимаясь к нему. Рейвен замер и даже дышать стал реже. Девушка провела рукой по его скуле с короткой шерстью, ощущая, как она приятно скользит под пальцами. Ей не хотелось обижать Гера, но ей совсем не хотелось куда-то идти. Тем более перед встречей с Ричардом в субботу. Интересно, как сильно бы Геральд разозлился, узнав её причину? Боясь и подумать об этом, она ещё сильнее уткнулась лицом в морду рейвена, вдыхая его теплый запах. От жеребца все еще пахло мускусом и сеном. Алори потерялась в себе. Всё навалилось разом. Но единственное чего она хотела — пугало её. Предложение о прогулке Геральда звучало так искренне, но она совершенно ничего не почувствовала, соглашаясь.Ведь он был её другом и просто хорошим человеком. А Ричард… … пусть его слова, когда он назначал встречу, и прозвучали сухо, но она была готова идти за ним на край света. Может, за эти пару дней, Ричард передумает? Что мешает ему изменить своё решение? Ведь им движет только интерес. Что если он найдет ответы на свои вопросы и без её помощи? Что если она станет ненужной? «О чем это я… я и так ненужная…» —подумала она про себя и всхлипнула. — Эй! — Леона щёлкнула пальцами перед лицом Алори, возвращая её к реальности. — Да что с тобой творится? Ты меня пугаешь, подруга. Может, тебе к врачу? Ты бледная, как смерть… Ты не заболела? — девушка обеспокоенно осмотрела подругу. — Может…— безразлично выпалила Алори, и тихо выдохнув, облокотилась на спинку стула. — Наверное, это схоже с болезнью… Зиверс, придвинула стул поближе к столу и положила на него локти, наклонившись вперед. Алори никак не отреагировала на движение Леоны. Эмма у дальних шкафов, проходя мимо книжных полок и проводя пальцами по корешкам книг, оглядывалась на оставленных наедине девушек. Ей было не совсем понятно, почему вдруг Леона, обычно безразличная к чужим проблемам, а чаще просто не умея их решать, не обладая нужным чувством такта, решилась поговорить с Алори. Сама Эмма считала, что девушка слишком много занимается, да ещё и работает впридачу. На первых парах усталость не заметна, но со временем она непременно скосит даже самого привыкшего к труду человека. Должно быть, это сейчас и происходило с Алори. С такого расстояния расслышать о чём говорят подруги, Мейер не могла, поэтому, решив повременить ещё немного, занялась поисками книг, о которых попросила Леона. — Так ты болеешь? — не поняла Леона. — Алори, пожалуйста, говори прямо, После экзекуции Эммы, я мало что понимаю. — В том-то и дело, что я тоже, Лео… Кудрявая девушка не выдержала больше такой пытки, резко поднялась с места, обогнула стол и опустилась на стул рядом с Алори. Она приобняла её за плечо левой рукой и прижала к себе. Алори положила голову на её плечо, всё также молча и медленно, как будто бы не могла сейчас по-другому. Почувствовав на своём плече голову подруги, Лео обняла её ещё крепче, теперь уж точно понимая, что у Алори произошло что-то из ряда вон выходящие. — Давай… говори…— тихо попросила её Леона, погладив по голове. — Я же вижу, как тебе плохо. Расскажи мне, что не так? Тебе незачем скрывать это от друзей. Может, вместе сможем найти выход? Алори снова вздохнула. Она не знала, как сказать о том, что чувствует. Девушка примерно представляла, как отреагирует Лео на эту новость и, скорее всего, никогда бы не раскрыла этот секрет, но она не могла больше молчать. Чем больше она сдерживалась, тем больнее становилось на сердце. Ведь она не могла ни с кем поделиться своей болью. Такое с ней произошло впервые в жизни. Она никогда бы не подумала, что с ней случится такое, о чем она не сможет рассказать своей семье. Но это произошло. Все отрицания и отказы верить никак не могли справиться с реальностью. Она уже устала бороться, устала доказывать себе, что всё хорошо, что она сможет жить, как раньше и очень скоро все вернётся на круги своя. Всё это было обманом, сладким и таким соблазнительным. Как же она хотела верить в этот обман. Но здравый смысл прорвался сквозь все преграды, которые девушка ставила на его пути. Пора было решиться. Принять и осознать. — Мне кажется... что я влюбилась, Лео... Алори зажмурилась, когда Леона взвизгнула от восторга, едва не подпрыгивая на стуле. Она обняла Алори двумя руками так сильно, что девушке стало не хватать воздуха. Примерно такого она и ожидала. Леона, в отличии от Эммы, ничего плохого в отношениях не видела и потому была рада услышать от Алори такую новость. Зиверс тискала Алори в своих объятиях не меньше минуты, прежде чем отпустить терпеливо выносящую всё девушку. И только после этого слегка ослабила свои объятья и с восхищением посмотрела на подругу. Видя её радость, Алори и сама хотела бы испытать такое чувство и, наверное, должна была, но не могла. В уголках глаз Леоны появились слезинки и она украдкой утерла их рукой, не сводя с Элрик счастливого взгляда. Руки Леоны всё также крепко удерживали девушку и не собирались отпускать. — О, это так замечательно! — звонко воскликнула Лео. — Я так рада за тебя! Я знала, что ты не такая, как Эмма. Ну не похожа ты книжного червя. Ну те томи! Расскажи, кто он?! И почему ты такая грустная? Радоваться надо. Это же так здорово! Алори закрыла глаза, почувствовав, как от слов подруги стало больно. Она уже начала привыкать к этой боли. Теперь бытность была наполнена ей. Испытывать боль было так же привычно, как и дышать. Девушка засыпала и просыпалась с ней. Но иногда она словно спазм, на несколько секунд становилась сильнее. Раньше девушка не знала, что ощущать боль можно даже не поранившись. Самое страшное — ни одно лекарство помочь не могло. Леона радовалась тому, в чём не было никакой радости. Разве ей, романтичной, легкомысленной, не думающей о трудностях, возможно понять, какого это, быть на её месте? Пусть Алори не знала, влюблялась ли Леона, но могла почти со стопроцентной уверенностью сказать — что она ни разу не испытывала подобное. А иначе не радовалась так сейчас. Неужели это страдание, мучение и необъяснимая апатия и есть любовь, о которой все отзываются с таким восторгом? — Нет в этом ничего хорошего, Лео...— Алори говорила с всё ещё закрытыми глазами, боясь, что если откроет их, не сможет сдержать слез. Девушка не хотела показывать их сейчас. Лучше дома, вечером, как всегда оставшись одна у себя в комнате, на едине со своими муками, она даст волю слезам, надеясь, что и её боль, вместе со слезами, вытечет наружу, что она отпустит её хоть на время, просто позволит заснуть. Она каждую ночь мечтала, чтобы сон её не был пронизан сновидениями. Она просто хотела тишины и покоя. Сейчас было совсем не время поддаваться эмоциям. Услышав слова девушки, Леона перестала улыбаться и непонимающе посмотрела на неё. Голова Алори всё ещё лежала на её плече, а потому разглядеть у неё какое либо выражение на лице Лео не могла. Ей было непонятно, почему Алори ведёт себя так, если её тревожит только лишь влюблённость? И с чего она взяла, что в этом нет ничего хорошего. Сама Зиверс не находила это чувство плохим. Для неё оно ассоциировалось только с трепетом сердца и эйфорией, которую ни с чем нельзя было сравнить. Но наблюдая за Элрик — ни о какой эйфории и мысли быть не могло. «Может, она что-то путает? — мысленно постаралась объяснить сама себе происходящее Леона. — Не ведут себя так влюблённые девушки, уж я то знаю» Лео слегка повела плечом на котором лежала Алори, побуждая её открыть глаза, но девушка словно заснула, или же не желала открывать их. Зиверс встревожилась не на шутку и, положив руку на плечо девушки, потрясла её, приводя в чувства. Не хватало ещё чтобы она здесь в обморок упала. Ввиду событий последних дней, Лео бы этому не удивилась. Алори выглядела так, словно совсем перестала спать по ночам, зато на парах, на которых она не так давно активно записывала каждое слово преподавателей — клевала носом. Эмма тоже была слишком занята конспектами не открывая глаз от тетради, а вот Зиверс, готовая занятая чем угодно,лишь бы не писать, заметила изменения в поведении подруги довольно быстро. Нельзя было оставлять ее в таком состоянии. «Удивительно, как её брат ничего не заметил» — Алори, эй, Алори? Элрик нехотя подняла свою голову и села ровнее, потом положила локти на стол, заваленный книгами и уткнулась лицом в ладони, пряча глаза. Лео сама растерялась, не зная, что делать с ней. Видя её такой разбитой и измотанной, она поначалу забыла, о чём хотела спросить, но этот вопрос всё же прозвучал, пусть и не с веселой интонацией с которой она хотела его задать. Ведь она помнила, о чём рассказывала Алори, и причина её подавленности могла крыться в этом. — Он… военный… да?— осторожно, делая паузы, спросила она. Алори молча кивнула, все ещё прижимая ладони к лицу, словно бы её мучила невыносимая головная боль. Отчасти, так оно и было. Только болела не голова. Леона потупила взгляд. А ведь и правда, у Алори была причина для депрессии. В её случае ни о каких связях в военными и речи быть не могло, и до недавнего времени она избегала любого общения с военными, что было очень разумно. Конечно, Лео не поддерживала такой подход, но девушка не была виновата, и не по своей вине придерживалась таких правил. Алори всегда очень тепло отзывалась о своём отце и потому слушалась его беспрекословно. Когда Леона спросила её о том, почему её отец ввёл такой строгий, по её мнению, запрет, Алори лишь плечами пожала. «Наверное, у него есть причины так поступать, — подумала она. — Он всегда делал всё возможное, чтобы меня защитить. Я верю ему. Если он говорит что так надо — значит так оно и есть» «Интересно, а сейчас она всё ещё согласна с отцом?» — подумала Леона, с сожалением наблюдая за девушкой. Нужно было что-то сказать. Как-то поддержать. Леона, немного собравшись с мыслями, уже была готова предложить подруге несколько вариантов. Иногда правила нужно было нарушать. Тем более если от запретов происходит такое. Алори была честной, и Лео понимала, чтобы внушить ей это — придётся постараться. Ведь послушать её — это значит переступить через запреты отца, на что Алори могла быть не готова. Но для начала, следовало разговорить девушку. Той отрывочной информации, которую она изложила было недостаточно, чтобы разобраться. Но уже то, что она заговорила было несомненно прогрессом. Самое трудное уже было сказано. Теперь Лео ещё сильнее захотела понять, в чём проблема. По её мнению Алори сама давно могла хоть немного, но нарушить правила. Нужно было только подтолкнуть её к этому. Хорошо, что она отослала Эмму. Мейер уж точно не смогла бы ничем помочь Алори. Ей, с её недоверчивостью к военным, рассказывать о влюбленности подруги было нельзя. Эмм придерживалась правил и, в отличии от Леоны, не нарушала их. Леона представила, как Эмма строго отчитывает Алори за такое недалекое поведение и призывает поскорее перестать заниматься глупостями и переключить своё внимание на курсовые и контрольные. Леона и сама не раз становилась слушателем нотаций Мейер, но научилась пропускать их мимо ушей, а вот для чуткой Алори это было бы невозможно. — Алори… я… — потерявшись в мыслях, начала Леона, но не смогла закончить. Держа в руках несколько тонких брошюр, к столу вернулась Эмма. Она перебрала их и положила перед прикусившей от досады губу Леоной. Эм вернулась совсем не вовремя. Ещё бы немного, и Алори, возможно, открылась бы. Но обижаться на Эмму за это было бы глупо. Леона, опустив глаза на принесённые методички, быстро соображала, что делать дальше. Не посылать бы Эмму еще раз на поиски книг? Мейер, выложив последнюю брошюру, посмотрела на Алори. Девушка всё ещё сидела, склонившись над столом, закрыв лицо руками. — Что с тобой? — Эмма сочувственно погладила её по голове. — Совсем плохо? — Ей на воздух надо. Мысль пришла к Лео неожиданно, и она, вскочив с места, взяла Алори за локоть и потянула на себя, заставляя подняться за собой. Элрик, как-будто потеряв волю, безропотно последовала за ней, медленно поднявшись со стула. Казалось, ей было всё равно абсолютно на всё вокруг, а так же кто и куда её тащит. Алори чувствовала себя, как в тумане: не замечала ничего вокруг. Мир потерял яркость, звуки стали тише, пропал интерес ко всему, что раньше было для неё занятно. Поэтому она так просто, не сопротивляясь, поддалась Леоне. Разве может быть хуже? Куда не иди, что не делай - всё останется, как есть. А если нет смысла - уже всё равно, что произойдет. Ей хотелось верить, что Лео сможет ей помочь, но она не знала, возможно ли это и нужно ли. Девушке не хотелось перекладывать свои проблемы на Леону. Но сейчас только она ,похоже, почувствовала её боль и несмотря ни на что, даже на попытки Алори уйти от разговора, готова была помочь. Эмма подняла брови, следя за действиями Леоны, которая упорно и уверенно утаскивала медлящую Алори от стола. — Куда вы? — крикнула им девушка, когда Леона и Алори подошли к двери. — Мне вас ждать? — Скоро вернёмся, — ответила Лео, оборачиваясь через плечо и хватаясь за дверную ручку. — И поможем тебе расставить книги по местам. И не убирай брошюры. Я их все же гляну... наверное, — добавила она уже тише, чтобы не слышала Эмма, навалилась на тяжелую дверь, вышла сама и вывела вслед за собой Алори, продолжая крепко сжимать её руку. Дверь с протяжным скрипом заржавевших от времени петель, захлопнулась. Эмма вздохнув, села за стол, пододвинула стул ближе, и открыла первую попавшуюся книгу. Настроение что либо изучать пропало, но привычка не позволяла вот так всё бросить. Раз девчонки ушли, придётся писать конспект за них. Алори не сможет в таком состоянии продолжать готовиться. Эмма решила помочь ей и хотя бы набросать небольшой план к нужным главам и сделать сноску на учебники с указанием параграфов и страниц. Если уж Лео не подпускала её к Алори — она сможет помочь подруге другим образом. Мейер, отложила открытую книгу и потянулась к тетради Алори. Раскрыв ее она округлила глаза от удивления. За два часа, что они провели в библиотеке, девушка не написала ничего. Эмма перевела взгляд на лежащую рядом раскрытую тетрадь Лео и совсем расстроилась. Даже Лео, своим корявым почерком написала почти целую страницу. Раздосадованная этим наблюдением Эмма, тяжело вздохнув, взялась за ручку, чтобы составить весь конспект самой. Леона не останавливаясь вела Алори прочь из подвала, где находилась библиотека. Она ни разу не обернулась, чтобы посмотреть на подругу, просто сжимала в своей руке её руку, спускаясь по лестнице на первый этаж, проходя мимо высоких внутренних колон здания, следуя через длинный пустой коридор к выходу. Казалось, в главном корпусе они были единственными студентам. За всю дорогу по пути к главному выходу они не встретили никого, кроме нескольких преподавателей, но Леона была так решительно настроена, что ни о чём больше думать не могла и даже не поздоровалась с ними, проносясь мимо. Ускорив шаг, Леона наконец вышла через высокие двери на широкое, мраморное крыльцо университета. Она зажмурилась от яркого света, но всё равно, опустив голову, провела Алори к краю крыльца, в стороне от дверей. Здесь в тени, за высокой белой колонной, она отпустила руку подруги и, осмотревшись по сторонам, присела на каменный выступ, которым заканчивалась площадка крыльца. На этом месте часто собирались студенты, но сейчас никого поблизости не было. Как и говорила Леона, никто не хотел проводить ясный тёплый день за книгами и потому студентов в главном корпусе практически не было. — Садись, — предложила она Алори, похлопав рукой но свободному месту рядом с собой. — Теперь нас никто не слышит и ты всё можешь рассказать. Алори снова повиновалась, присев рядом с Леоной. Она положила руки на колени, до боли сжав правую ладонь левой и опустила голову так, что волосы загородили её лицо. Леона уже поняла, как нужно вести диалог, поэтому взяла всю инициативу на себя. Если просто сидеть и молчать, можно и до самого вечера просидеть. А Алори становилось всё хуже, ждать было нельзя. Лео положила руку на плечо подруги, чтобы она почувствовала, что не одна даже в этой непростой ситуации, в которой она оказалась. Может, так ей будет проще рассказывать. — Как же так получилось? — без порицания и осуждения спросила Леона. — Ты ведь сама столько говорила о том, что тебе нельзя с военными даже общаться. Тогда как же... — Я… я не знаю, как это произошло...— тихо ответила Алори сдавленным голосом. — Я чувствовала, что со мной что-то происходит, но не понимала что. А потом поняла… Мне нельзя, но… я не знаю, что мне делать и как избавиться от этого чувства… — она обняла себя руками и согнулась ещё ниже. — Я пыталась не думать об этом, забыть, но у меня не получается, как бы я не старалась… Это невыносимо… держать всё в себе. Я никому не могу рассказать об этом… даже Нику… Он будет в ярости, если узнает. А отец… — она всхлипнула. Леона обняла её сильнее, прижимая к своему боку, но не перебивая, давая девушке выговориться. —…Он даже не станет слушать… он просто заберёт меня домой. А я не хочу… Мне приходится молчать, чтобы не сделать хуже… — Единственной кому ты делаешь хуже — это себе, — заботливо заправив волосы за её ухо, чтобы видеть лицо подруги, сказала Леона. — Разве можно так себя изводить? Сколько же ты так мучаешься? Почему не рассказала мне сразу? Я ведь ругать и осуждать тебя не стала. Не думаешь же ты, что мы бы всё твоему брату рассказали? Только не говори, что ты так подумала, а то я обижусь. — Зачем вам это знать?… Это только моя проблема и ничья больше… — Дура! — разозлилась Леона и несильно шлепнула Алори по голове. — Что значит «только твоя»?! Мы волнуемся за тебя! Или думаешь мы испытываем радость, когда видим тебя такой!? Чтобы я больше от тебя такого не слышала! «Только моя проблема...» Если эта проблема делает из тебя несчастного человека — она уже не твоя, она общая, поняла?! Алори слегка вздрогнула от удара, но даже не вскрикнула от неожиданности, смиренно приняв и это. Лео, поняв, что перегнула палку, обняла Алори обеими руками. Ей и так было нелегко, а тут ещё она кричит. Зиверс стало неловко за своё поведение. Подруга нуждалась в понимании и заботе, а не в криках. Лео погладила Алори по голове, стараясь загладить свою вину перед ней. — Ну прости, прости меня. Я не со зла. Но, боже, как можно быть такой глупой? — Да я и сама знаю, какая я глупая… — согласилась Алори. — Умная бы не оказалась на моем месте. — Да я не о том, — махнула рукой Леона. — Да и ладно, не о том мы. Ты лучше скажи, как так получилось? Ты. Военный. Как? Ты же бежишь от них, как от огня. Алори помолчала немного но, собравшись, решила, что хоть кто-нибудь должен знать это. Не было больше сил скрывать. Всё, что она держала в себе, казалось медленно раздирало её изнутри, причиняя и без того сильную боль. Может быть, несколько дней назад она и не решилась бы но время проведённое в бесконечных страданиях всё изменило. — Бегу… да только вот не от всех получается. Помнишь, я рассказывала про офицера? Он приходит к своему коню… это он, — вздохнув, закончила она, приуныв ещё больше, вспомнив о нём. Она столько раз запрещала себе думать о Ричарде, что сейчас, неожиданно позволив себе одно маленькое воспоминание, закрыла глаза, стойко перенося новую волну боли, нахлынувшую на неё. Но даже это стало привычным. Даже боль становится обыденностью, когда живёшь с ней постоянно. И кажется, у неё получалось приспособиться. Может быть, ещё немного — и она сможет и вовсе вида не подавать? Это было бы здорово. Окружающие, видя её страдания, тоже страдали, и она не хотела бы быть причиной. К счастью, Алори удавалось избегать вопросов Николаса. Она просто старалась меньше говорить с ним, пряталась в своей комнате под предлогом занятий. Ник уже привык к тому, что сестра много времени проводит за учебой и предпочитал не мешать ей. Ведь девушка наконец-то начала есть. Он беспокоился больше всего из-за этого, боясь, что сестра обессилит и заболеет. Но теперь, когда она стала вести себя как раньше, Николас успокоился и не устраивал Алори допросы. А Алори делала всё возможное, чтобы брат не поменял своё мнение. Она ела через силу, делала всю работу по дому — в общем, пыталась делать всё как и всегда, но понимала, что как раньше никогда не будет. — Аааа… который из штаба? И что? Он то знает? — Конечно же нет. Как ты себе это представляешь? Он вообще очень странный. То злой и невыносимый. Потом может нормально общаться. Мы только несколько дней назад смогли спокойно поговорить. До этого он постоянно кричал на меня и злился. Я не уверена, что он вообще какие-то чувства может испытывать... Леона усмехнулась. — Злой, невыносимый… и тем не менее, ты в него влюбилась. Значит, он не такой уж плохой. Слушай… а почему бы тебе с ним не поговорить? Знаю, военные люди особого типа, но и с ними можно разговаривать. Алори резко подняла голову и непонимающе посмотрела на Леону. — О чём ты говоришь?! Об этом и речи быть не может! — Почему же? — спросила Лео. — Что в этом такого? Алори поднялась на ноги и встала перед Леоной. По лицу подруги она поняла, что она действительно не понимает. Ведь для неё общение с военными было ничем иным, как увлечением, поэтому для неё всё было очевидно и просто. Но для Алори совсем наоборот. — Лео, он военный. Военный, понимаешь? Я не имею права на... Зиверс остановила её и тоже поднялась на ноги. Она решила, что пора уже открыть Алори глаза. Нельзя же всю жизнь жить по чужой указке. Элрик была скромной и послушной, но это её правило, которому ей приходилось следовать, не понравилось Леоне с самого начала. Алори сделала шаг назад, испугавшись неожиданной реакции подруги. — А теперь слушай, что я скажу, — серьезно начала Леона, уперев руки в бока и прищурив глаза. — Может, я плохо разбираюсь в запретах, но тот, который поставил твой отец — дурацкий. Ты уже не маленькая девочка, Алори. Ты взрослая и вправе сама выбирать свой путь. Неужели ты собираешься и дальше так поступать? Это глупо. И то, что ты испытываешь боль когда полюбила — неправильно. А всё из-за этого запрета. Если бы не он ты бы... — Да не в запрете дело, Лео! — выкрикнула Алори. Леона замолчала. Элрик снова села на каменный выступ схватившись руками за голову. — Я уже нарушила запрет, когда начала общаться с ним… Ник однажды чуть не догадался обо всём. Его сослуживцы видели нас вместе… Я еле выкрутилась… Дело не в запрете, Лео… Он… не тот человек, который может обратить на меня хоть какое-то внимание. Он настолько нелюдимый, что его все сторонятся. Я сначала тоже его боялась, но потом…Лео, этому человеку не интересно ничего, кроме работы. Он такой величественный и гордый… он не замечает никого вокруг. Я не нужна ему… И я была бы рада, если бы и он не был бы мне нужен… — она закрыла лицо ладонями. — Почему всё так? Я ведь даже не поняла, как такое произошло со мной… Почему он? Мне так плохо, я ничего не могу сделать, не могу приказать себе не любить, и никто, совсем никто не может мне помочь… Она заплакала. Не смогла сдерживаться больше. И как только получалось всё это время? Всё, что она сказала сейчас, всё, что она держала на душе как тяжелый камень, пусть и ненамного, но умерили её страдания, но легче от этого не стало. Алори было стыдно, что она заставила и Леону выслушать всё это. Кому захочется испытывать что-то подобное? Разве может кто-то понять всю безысходность её положения? Её боль никуда не денется, она навсегда останется с ней. Алори уже примерилась с этим, внушая себе, что так и должно быть, но в словах Леоны была доля правды: пусть она влюбилась впервые в жизни, но понимала — влюбленность не должна нести с собой только лишь страдания. Но в её случае ничего другого не оставалось. Леона тихо подошла к Алори, опустилась на колени перед Алори и обняла, так крепко, что девушка почувствовала её сердцебиение. Она обняла подругу в ответ, прижимаясь к ней, утыкаясь лицом в её плечо, содрогаясь от рыданий, напрасно пытаясь сдержать их. Её плечи дрожали, дыхание сбивалось. Впервые она смогла рассказать о своих чувствах, поделиться своими переживаниями, впервые они перестали грызть её изнутри. Слёзы горячими каплями падали на белый халат Леоны. Зиверс молчала, поглаживая Алори по дрожащей спине, успокаивая, но не побуждая прекратить. Сейчас ей было это нужно: отпустить хоть часть той боли, что она испытывала так долго. Лео впервые видела её слезы. Алори была такой весёлой и смелой, нежной и заботливой. Леона никогда и подумать не могла, что однажды ей придется увидеть её слезы боли. Она чувствовала их на своей коже и, положив голову на макушку Алори, чувствуя, как ей больно, заплакала тоже. Тихо. Сейчас она должна быть опорой, помочь справится. — Поплачь… — прошептала она ей на ухо. — Поплачь… Всё будет хорошо, не держи слёзы. Пусть текут… пусть текут прочь. Тебе станет легче, вот увидишь… Я с тобой, мы найдём выход, обещаю. Всё станет яснее, когда ты успокоишься… А пока — поплачь. Леона чувствовала, как Алори напряглась от её слов, словно бы противясь, пытаясь успокоится, затихла на несколько секунд, но не смогла продержаться дольше. Она старалась быть сильной, не показывать свою боль, но сейчас даже самые отчаянные попытки были безуспешны. Тень от колонны медленно переползала в сторону, двигаясь за солнцем. На девушек упали его лучи, но Леона не сдвинулась с места. Не важно было, что происходило вокруг. Сейчас она была очень нужна Алори. Только она знала её тайну, он которой многое зависело. Леона не знала о том, что Алори уже нарушила запрет, а значит её страдания были вызванные не им, а безответной любовью. Вот уж пожалуй самое ужасное, что может произойти с влюбленной девушкой: любить, когда не любят тебя. Лео никогда не испытывала подобное, но только подумала об этом, сжала зубы, представив себя на месте Алори. Как тут не плакать? Как не страдать? Понемногу, рыдания Алори затихали. Плечи вздрагивали всё реже, она перестала всхлипывать, постепенно начиная нормально дышать. Но Леона не торопилась выпускать её до тех пор, пока подругу не перестанет трясти и только тогда медленно отпустила ее. — Ну вот… — Лео вытащила из кармана своего халата платок. — Легче, правда? Она подала его Алори. Девушка утерла слёзы, тяжело выдыхая, успокаиваясь. — Да… — тихо проговорила она. — Спасибо, Леона… Прости, пожалуйста, за это… — Вот дура, — улыбнувшись, сказала Лео, снова обнимая Алори и быстро утерев рукавом халата свои собственные слезы. — Не за что. Главное, что тебе стало легче. Алори отдала ей платок. Леона убрала его в карман и поднялась на ноги. Она подошла к Алори, села рядом и взяла её за руку. Девушка прикрыла красные, заплаканные глаза от яркого солнца. Ей действительно стало легче. Словно бы слезы, которые она держала в себе, и были тем грузом, давящим на сердце. Конечно же, это облегчение было временным, но сейчас она хотя бы могла правильно мыслить, пока сознание снова не утянуло её в омут страданий. — Теперь… — первой нарушила молчание Леона, сильнее сжав руку Алори. — Когда ты успокоилась, надо решить, что делать. — Я уже все решила, — сказала Алори. Леона повернулась к ней и внимательно посмотрела на подругу. Алори потёрла глаза и посмотрела на Леону. Зиверс увидела в её взгляде решительность на пополам с грустью. Это было не совсем то, чего ожидала Лео, но Алори хотя бы впервые за весь день подняла свои глаза и не прятала их. — Я оставлю всё как есть, — сказала Алори, смотря вперед перед собой.— Не имеет значения, что я чувствую, если он не испытывает того же. — Это как? — не поняла Леона. — Я буду любить его тихо, незаметно, в себе. Так, чтобы никто об этом не знал. И он тоже. Так всем будет лучше. Леона открыла рот от удивления. — Ты что говоришь? Ты хочешь, чтобы у тебя каждый день был таким? Разве ты не видишь, что с тобой происходит? Так ведь нельзя, Алори. Тебе надо с ним поговорить. — Нет, — помотала головой Алори.— Я всё решила. А эта боль… я скоро, очень скоро привыкну, совсем. Так, что даже рядом с ним смогу вести себя как обычно. — Погоди… рядом с ним? — спросила Лео. — Ты в далеке от него от боли корчишься. Представь, что будет если… Алори, может тебе следует просто не общаться с ним? Ты ведь можешь это сделать? Алори грустно улыбнувшись посмотрела на подругу. — Могу… но не хочу. Я понимаю, что мне будет больно, но я хочу хотя бы иногда видеть его. Пусть он невыносимый и злой временами… но я люблю его. И не смогу иначе… — Ненормальная… — покачала головой Леона. — У нас… встреча в субботу… — слегка смутившись, сказала Алори. Леона воспряла духом, услышав её слова. — Ого… свидание? Может, не так всё плохо? — Нет, не свидание. Просто… в общем, не свидание. Он хочет, чтобы я ему разъяснила кое-что. Вот и всё. Он хочет знать, почему я так хорошо нахожу общий язык с его конем. — Ну, уже хоть что-то… — пожала плечами Леона. — Кто знает, как всё обернется. Ты, конечно, тоже молодец, нашла на кого запасть. Мне ли не знать, кто такие эти парни в формах. Трудно с ними. Но раз уж ты смогла полюбить такого гордеца — что ж делать. Сердцу не прикажешь. Мне не нравится твое решение тихо все терпеть, но это твой выбор и тебе лучше знать, как поступать. Так что, я ничего говорить не буду. Но пожалуйста, если что-то пойдёт не так — не доводи до срыва. Невыносимо видеть тебя такой. И нельзя молчать, когда сердцу больно. — Спасибо, Лео. — Алори обняла подругу. — Что бы я без тебя делала? — Да уж не знаю, — засмеялась Леона. — Но Эмме ничего не говори, хорошо. Она не поймёт. Для неё любовь — это напрасная трата времени. Ты же знаешь, какая она. Я поэтому и увела тебя подальше. Боялась, что она тебя осуждать будет. А тебе сейчас только этого и не хватало. Пусть это останется между нами, договорились? — Хорошо, — улыбнулась Алори.— Обещаю. — Ну… раз мы с этим разобрались, какие дальше планы?— потянувшись спросила Леона. — Ну… завтра мне надо встретиться с Геральдом...— вспомнила девушка— Я обещала ему что зайду. И честно говоря, давно обещала. Зиверс нахмурилась. — А это ещё кто такой? — Друг. С конюшни, — небрежно объяснила Алори, задумавшись. — А… — успокоилась Леона, закинув ногу на ногу. — А я уж подумала это твой военный... — Нет. Геральд мой друг, он мне как брат, — ответила девушка, поправляя волосы рукой. — Просто ты о нем никогда не говорила. Ладно… — Леона нехотя поднялась на ноги. — Идём. Умоешься и вернёмся к Эмме, пока она всю библиотеку не переписала и пока идём, надо придумать, что с тобой такое приключилось. Эмму так просто не проведешь.