Life Time 3

Алори показалось, что прошла целая вечность перед тем, как он так же резко и неожиданно разжал свои пальцы и опустил руку. Но на самом же деле всё произошло очень быстро. Парень колебался лишь пару секунд, пока не осознал, что натворил. Он не мог никак объяснить свой спонтанный порыв, желая всего лишь остановить её. В голове всё ещё не укладывалось, почему вдруг ему стал важен этот разговор. Намного важнее чем несколько минут ранее. Ещё никто и никогда так чётко не озвучивал его собственные чувства, которые парень никогда и никому не показывал. Он даже толком не общался с ней, чтобы она могла разглядеть в нём что-то иное от того, что находилось снаружи. Ричард возобладал над своим дыханием, успокоил бешено стучащее сердце, но не мог отделаться от чувства чуждого ему долгие годы. Чувства, презираемое им во всех проявлениях, которое он сам же запретил себе испытывать. Страх. Такого не происходило с ним никогда. Что-то явно прошло не так, если дремавший в нём Цербер вдруг проснулся и яростно пытался вырваться на свободу, заполучить контроль. Он и понятия не имел, что монстр, в которого он превращается время от времени в своём сне, никуда не исчезает, когда приходит утро и кошмарные ведения уползают прочь как мрачные тени, испугавшиеся первых лучей солнца. «Так я был монстром всё время…» —понял Ричард. «Цербер просто спит, когда не убивает. Он не исчезает. Он остаётся со мной даже когда я не знаю об этом.» И теперь зверь не спал. Ричард чувствовал это. Неистовые стенания адского пса, нехотя подчиняющегося воле своего хозяина, но готового в любой момент сорваться с цепи. И что будет тогда — парень не мог и представить. Это было страшно для человека, привыкшего держать всё под контролем, готовым к любому развитию событий. Военный поднял голову и посмотрел на небо, наконец ощущая, что его волосы почти полностью вымокли, а вода стекает по лицу тонкими холодными струйками. Сейчас они были спасением для его пылающей кожи, своей прохладой помогая справляться с напряжением и возвращать разуму рассудок, необходимый, чтобы рассуждать трезво и здраво. Девушка всё ещё стояла за его спиной, с вытянутой рукой, за которую от держал её только что, боясь и слово вымолвить. Ей было неловко и она совсем не понимала, что происходит. Могла ли она так смело рассказать ему всё то, что таилось у неё в душе? Алори не хотела скрывать от него ничего, что могло бы заинтересовать Ричарда. Но осмелев и раскрыв свою душу, не перегнула ли она палку? Ведь многое могло попросту вывести из себя вспыльчивого офицера. Порой, даже самые безобидные слова. И пусть военный уже не так часто серчал на неё за излишнюю болтливость, она продолжала думать над тем о чём стоит сказать, а о чём нет. Потерявшись в своих чувствах, девушка напрочь забыла про осторожность. Но, несмотря на тревогу и пробивающую дрожь, она не могла поверить, что он прикоснулся к ней. Его руки оказались холодными, как лёд, словно бы парень держал их в ледяной воде. Она даже вздрогнула от его прикосновения, когда его холод встретился с теплом её ладони. Рука парня словно обожгла девушку колким морозом, но она и не подумала вырвать её из хватки Ричарда. Глубоко в душе снова зародилась крохотная надежда. Трудно было поверить в то, что офицер может проявлять хоть какие-либо чувства, но в этот момент он явно что-то испытывал. И навряд ли это была ненависть. Иначе он давно бы накричал на неё. Алори не могла видеть его лица, однако ей показалось, что парень о чём-то думал. По её вытянутой руке стучали холодные капли дождя, но даже они не были такими холодными, как мимолетное прикосновение руки офицера. Стало темно, как ночью. Налетевший ветер как хищник трепал беззащитные кроны и без того согнувшихся над водой ив, словно старался вырвать их с корнем и свалить в пруд. По воде пробежала сильная рябь, а волны, набегающие на берег с громким шорохом обрушивались на прибрежную траву, рассыпаясь градом брызг. Алори зажмурилась от ветра, яростно пытающегося сорвать капюшон с её головы. Она боялась такой погоды, которая вот-вот могла перерасти в настоящую бурю. Нависшая над ними тьма пугала девушку ничуть не меньше. Ей было страшно оказаться один на один с не погодой, не имея возможности укрыться где-то и переждать. — Иди за мной, — вдруг неожиданно сказал он даже не взглянув на неё и направился прочь, прямо к исполинской иве, единственному дереву, сопротивляющемуся непогоде. Как суровый воин, оно крепко вцепилось корнями в землю и не поддавалось натиску ветра. Только самые тонкие и легкие прутики развевались, поднимались в воздух, то и дело теряя свои красивые серебристо-зеленые листья. Подхваченные ветром, они улетали прочь или же брошенные вниз- падали в воду, плывя по её поверхности, крутясь и покачиваясь. Алори помедлила немного, но спохватившись, поспешила догнать его. Земля под ногами размякла от воды, мокрая трава как длинноворсный ковёр стелилась внизу, цепляясь за обувь и мешая идти. Ричард не обернулся посмотреть, идёт ли Алори, очевидно полностью уверенный в том, что она не ослушается его. Девушка поскользнулась на мокрой земле, но устояла на ногах и продолжила идти за ним, не понимая, куда он ведёт её. Подойдя к иве и остановившись рядом с её свисающими до земли, похожими на зеленую стену, ветвями он взял в руку целую охапку ветвей и отодвинул их в сторону, как будто занавеску, отходя в сторону и уступая Алори дорогу. — Заходи, — пригласил он её, кивком головы указывая на открывшийся проход. Девушка неуверенно шагнула вперёд, но тут же остановилась, не решаясь идти дальше. — Ну? — поторопил её парень, несильно тряхнув ветвями ивы в своей руке так, что с них градом посыпались тяжелые водяные капли. — Зачем? — спросила она. Алори несмело взглянула на парня. Его плечи вымокли насквозь, и без того темно-синяя форма стала темнее ещё на один тон, но даже в полумраке пасмурного дня, золотые звездочки на его погонах слабо поблескивали. С волос капала вода, но офицер, казалось, даже не придавал значения тому, что почти весь промок. Алори даже в куртке было холодно и она всё ещё чувствовала, как мерзнет её ладонь. Даже сжав руку в кулак, она никак не могла согреть её, словно бы рука Ричарда целиком состояла из льда. Она абсолютно потерялась в себе, не представляя, что хочет от нее Ричард. К чему все эти странные вопросы? Обычно он старался как можно быстрее прекратить всякие разговоры с ней, порой обрывая их внезапно, ничего не объясняя. Девушка в жизни бы не осмелилась остановить его, хотя каждый раз, когда он уходил, хотела о многом спросить его. Но сейчас, когда он сам не позволил ей уйти, все слова, которые она собиралась сказать вылетели из головы, а язык вообще забыл зачем он нужен. Даже тихое и неуверенное «зачем» она вымолвила с большим усилием. Ричард нахмурился и сжал губы. Но ей показалось, что его взгляд не был уже таким сердитым. Словно бы парень старался сделать его таким, но не получалось. Вместо этого в его взгляде появилось невиданная ей прежде задумчивость и отрешенность. Он даже говорил так, словно обращался не к ней, и смотрел куда-то сквозь неё. Однако, это не помешало офицеру, как всегда грубо и раздраженно рыкнуть: — Будешь стоять и мокнуть?! Или всё же послушаешь меня?! — он чертыхнулся, фыркнув. — Твоё дело. Стой. Его поднятая рука начала опускать ветви. — Подожди! Он покосился на неё, задержав руку, уже готов отбросить ивовые ветки. Его порядком раздражала нерешительность девушки. Даже пообещав себе сдержаться и не вести себя с ней так строго — ничего не мог с собой поделать. До того, как Цербер не подал голос — справляться с собой ему удавалось намного лучше. И теперь, пока адский пес не спал, но послушно повиновался молчаливым приказам Ричарда, вернуть мыслям привычную ясность было проще. Он выдохнул и продолжил спокойным, насколько мог, голосом: — Я просто хочу договорить… — тихо сказал он, сквозь сжатые зубы, через усилие выдавливая эти слова. — Здесь ты не промокнешь. Если хочешь уйти — иди. Я не собираюсь тебя удерживать. Парень отвёл взгляд. Ему категорически не нравилась такая ситуация. Никогда прежде ему не приходилось ради своих вопросов практически просить кого-то. Офицер привык получать ответы сразу и немедленно. Но совсем забыл, что подобное возможно только на службе. Он не мог приказать Алори говорить, как и принуждать к беседе. Его практика общения с гражданскими была довольно скудной. По большому счету, её вообще не было. Должно быть поэтому, общаться с девушкой как-то по другому он не умел. Однако, несмотря на это, она осталась и отвечала на его вопросы. Много раз, заговаривая с ней, в глубине души военный хотел, чтобы она хоть раз не стерпела его намеренных колкостей, развернулась и ушла. Но у него так и не получилось достигнуть своей цели, что злило парня ещё больше. Но вот теперь, когда он без намеренности вел себя так же, как и всегда, он боялся, что она непременно уйдёт, так и не ответит на вопрос. Алори, всё ещё страшась неизвестности, собрав всю смелость, прошла мимо Ричарда, слегка нагнув голову, чтобы не задеть длинные ивовые листочки, дрожащие на ветру. Едва она проскользнула под полог кроны дерева, как вдруг стало темно. Ричард зашёл вслед за ней и отпустил ветки. Они, качаясь из стороны в сторону, касаясь травы, медленно перестали колебаться и почти совсем остановились, если бы не ветер, перебирающий их словно пальцами. Под сводом кроны гигантской ивы оказалось очень просторно. Земля под ногами, песчаная, полностью лишенная травы, была сухой. Девушка подняла голову. Сквозь плотные ветви и листья высоко над ними, проникал тусклый свет пасмурного дня. Шорох дождя стал доноситься приглушенно, словно бы издалека. Но он всё ещё шёл: тяжелые капли тарабанили по дереву, заботливо укрывшим их от непогоды. Девушка почувствовала, что больше не мёрзнет и даже ледяное покалывание в руках исчезло. Она, всё ещё смотря на крону дерева и толстые, могучие ветки, расходившиеся в стороны от ствола, потерла ладонь об ладонь, убеждаясь, что они больше не мерзнут. Алори сняла капюшон. Ричард не обманывал, когда говорил, что здесь она не промокнет. Как бы сильно ветер снаружи не изводился — внутри было тепло и сухо. Ствол ивы жалобно и глухо скрипнул, как будто застонал. Если смотреть на дерево со стороны, создавалось впечатление, что оно сильное и мощное. Но лишь потому, что зеленая листва скрывала его от любопытных глаз и придавала величественности и объема. На самом же деле ствол оказался не таким, как она себе представляла. Вовсе не толстым и грубым как, скажем, ствол дуба. Ива была самой обычной, с пышными листьями и чересчур длинными ветвями-прутьями. «Первое впечатление так часто бывает обманчивым…» — подумала она. Ричард тряхнул головой, смахивая с волос воду, наконец вспомнив, что они напрочь вымокли. Его не пугал холод от скользящих по коже капель. Но они раздражали. Особенно сейчас, когда он собирался с мыслями. Всё его естество было против того, чтобы вообще разговаривать о чём-то с ней, но были вещи, которые он так и не смог понять. Парень просто не мог уйти, не получив ответ на свой последний вопрос. Вопрос, который он не планировал задавать. Но слова девушки сами собой заставляли его сделать это. Возможно, он рано или поздно и сам бы дошёл до этого, однако, до этого момента был уверен, что во всём разбирается и не нуждается в пояснениях. — Ты знал об этом месте?... — первой нарушила тишину Алори. Ричард поднял на неё глаза. Девушка не смотрела на него, с интересом оглядываясь по сторонам. Места под старой ивой было много. От ствола и до стены веток, закрывающей их от остального пасмурного мира хватило бы три широких шага. Толстый, грубый корень, словно коготь хищной птицы, выступал из земли. Ричард перешагнул через него. Конечно же, он знал. Военный нахмурился. Едва только он собирался спросить, как она перебила его. Но всё же, пересмотрев своё поведение, не без труда, офицер сдержался, чтобы не сделать ей замечание. Он уже достаточно наговорил, чтобы девушка прекратила отвечать на вопросы. Как не противно было признавать, но придётся на время забыть про гордость. Только на время. — Да, — коротко сказал он, покосившись на качающуюся живую стену из зеленых ветвей. — Не трудно догадаться, что под таким деревом можно не бояться дождя. — А если гроза? — испуганно спросила девушка, тоже посмотрев на Ричарда и замолчала. — Нет никакой грозы… это просто ливень… Во мраке темно-зеленых теней от кроны ивы она почти не видела его лица. Только глаза. Ей показалось, что они изменились. Или же это так падал свет. Но она уже видела его таким однажды, в конюшне, когда уходя он сказал ей очень странные слова, смысл которых она так и не поняла, но не забыла. «Не боишься? А следовало бы…» Алори стало не по себе. Ричард иногда вёл себя странно. Его настроение менялось в мгновение ока. Но не сейчас. В его взгляде было столько тоски и отрешённости, что девушке захотелось помочь ему. Неужели это её слова так подействовали на него? На него, непробиваемого и стойкого, никогда не проявляющего лишних эмоций. Алори считала, что единственной его реакцией на её слова может быть только злоба и раздражение. Сама того не желая, она затронула что-то настолько сокровенное для него, что-то на столько важное, что вывело его из колеи, заставляя говорить и действовать совсем не так, как она ожидала.Часто парень ненадолго переключался на иной лад, вёл себя если не добродушно то хотя бы нейтрально. Только вот подобное длилось недолго. Уже изучив поведение офицера, для неё стало неожиданностью то, насколько долго он уже не повышал голос. Военный и вовсе почти не разговаривал. Даже его ответ на вопрос девушки прозвучал как-то странно, словно он не об этом желал говорить. Алори отдернула себя от желания спросить у парня, что с ним. Почему-то именно сейчас, когда они отделились от всего мира, спрятавшись от дождя под могучим деревом, благородно скрывшим их от непогоды, ей стало казаться, что она может спросить. Возможно, он и не сказал бы правду, но ей было больно наблюдать за его мучительными страданиями. Конечно, он бы ни за что не догадался, отчего вдруг он стал ей небезразличен. Поборов в себе этот порыв, вызванный душевными терзаниями, Алори не произнесла ни слова, не сводя с парня полного сострадания взгляда. Она не должна была вести себя так глупо. Ричарду ни к чему знать о её чувствах. Девушка, как могла, пыталась внушить себе эту позицию, готовя себя к неизбежным мукам, которые ей придётся выносить постоянно, вне зависимости от того рядом будет Ричард или далеко. Всего несколько дней назад, когда она рассказала обо всем Леоне, единственному человеку, который теперь знал её тайну — всё выглядело проще. Алори думала, что готова к этому. Но её сердце сжалось в груди от взгляда офицера, напоминание, что если разум и был готов к таким испытаниям, то душа нет. Она только-только начала прививать себе сдержанность, скрывать свои настоящие чувства, а потому не было удивительным, что получалось это у неё плохо. «Неужели каждый раз будет так больно?» — подумала она на секунду задержав дыхание, борясь с ощущением безысходности и тоски, ноющей и безграничной. Разум кричал о том, что следовало как можно быстрее уйти, покинуть его, не встречаться больше взглядом, спасаться, как от лесного пожара. От невыносимой боли, ставшей отныне её постоянным спутником. Утихающей на время, но никуда не пропадающую, которая теперь останется с ней навсегда, покуда её сердце не перестанет любить Ричарда. А Алори понимала, что иного и не случится. Как бы больно не было, сколько бы ей не пришлось вынести — она никогда не сможет разлюбить его. Чем больше девушка думала от этом, тем понятнее ей становились слова Леоны. Это действительно выглядело как издевательство над собой, причём добровольное. По сути, как ни крути, ничего не изменится. Но всё же, наивно, почти по-детски, девушка верила однажды она настолько привыкнет к своей неразделенной любви, что сможет жить с ней как ни в чем ни бывало, не подавать вида, улыбаться так же —беззаботно и легко. Никакого другого выхода для себя Алори не видела. Отказаться от встреч с Ричардом, как предложила Лео, она просто не могла. Теперь, когда Элрик призналась сама себе в своих чувствах — видеться с ним было её спасением. Пусть больно и тоскливо было на душе в эти моменты, но в то же время её сердце поддавалось легкой эйфории. Настолько сладкой, что она готова была вытерпеть и боль, следующую сразу же за ней, словно бы одно из чувств никак не могло обходиться от другого. Сами того не замечая, и парень и девушка с минуту молча смотрели друг на друга не отводя взгляда. Шум дождя постепенно утихал. Всё реже и реже он стучал по листьям, а ветер уже в полсилы ворошил прутья ивы, как будто устав от своей работы. Свет, пробивающийся сквозь крону дерева, стал ярче. Ствол прекратил скрипеть, медленно, почти незаметно глазу, покачивая толстыми крупными ветками над головами молодых людей. Ричард отвёл взгляд и отвернувшись от девушки прислонился спиной к стволу, тихо выдыхая, смотря перед собой всё таким же задумчивыми глазами. Казалось, что он вообще не видел ее, хоть ещё мгновенье назад не отводил от неё свой взор. «О чём он думает?» — Алори так и не решилась нарушить молчание. — Почему… почему ты меня не боишься? — наконец тихо спросил парень, так, что Алори едва расслышала его вопрос. — А… я должна? — неуверенно ответила она вопросом на вопрос. Девушка ждала от него какой угодно фразы, но не такой. Должно быть офицер не придал значения тому, что она уже давно не обращает внимания на откровенные попытки запугать её: голосом, взглядом, манерами. Наверное, она должна была обижаться на него за это или, хотя бы, злиться на несправедливость с его стороны, но не могла. Таким был Ричард. И она принимала его таким, какой он есть. Тем более временами, не часто, он вёл себя вполне обычно. Признаться честно, ей было намного легче общаться с ним в такие моменты. Однако даже когда он становился до невыносимости грубым и резким — всё равно терпела такое отношение к себе. В глубине души ей не верилось, что военный плохой. Убеждалась она в этом раз за разом, каждый день узнавая его другого, какую-то особенную сторону личности офицера, которую он, по какой-то причине скрывал ото всех и лишь изредка, быть может, по неосторожности, раскрывался ей. И вот опять он говорит о чём-то странном. Вроде бы естественным, но Алори была уверена, что за этими словами скрывается что-то большее, что Ричарду было трудно спросить об этом. Ричард никак не отреагировал на её встречный вопрос. Даже не нахмурился, как порой бывало. Просто стоял, прижавшись спиной к дереву, словно неживой. Но такой красивый. Даже в полумраке Алори не могла не восхищаться им. И от того думать становилось труднее, но собравшись, понимая, что парень молчит только потому, что ждет её ответа, задумалась над тем, как правильно его сформулировать. Ей было трудно решить, как именно объяснить офицеру свою позицию. Отчасти ещё и потому что самой казалось — звучать может очень глупо. Тем более для такого человека, как он. — Ну…— начала она, беспокойно побегав глазами и наконец перестав смотреть на него. — Это сложно объяснить… Просто… Наверное, все, на кого ты оказываешь своё влияние, испугавшись тебя, отстраняются и просто видят тебя таким, каким ты их заставляешь видеть себя… — она замолчала, испугавшись, что говорит слишком откровенно, и такие обвинения непременно вызовут гнев Ричарда. Но парень не проронил ни слова, даже не пошевелился. Стало совсем тихо. Дождь уже не барабанил по листьям. Ветер улёгся. Решив, что его молчание можно воспринимать, как одобрение, она продолжила, уже посмелее: — …Я не стала отстраняться. Мне стало интересно, что ты за человек. Почему ведешь себя так? Зачем пытаешься изгнать прочь всех, что осмелиться приблизиться к тебе? Я никогда раньше не встречала таких людей. И сначала ты меня действительно пугал…— она сглотнула ком в горле. —…Так же, как и всех. И я даже думала, что мне не стоит вообще подходить к тебе. Мне казалось, что ты сам этого хочешь — чтобы тебя никто не трогал. Но однажды заметив, что ты не всегда такой грубый и резкий, решила узнать тебя лучше. И… мне кажется… что ты вовсе не плохой. Никакой ты не Цербер. Ричард напрягся, сжимая зубы с такой силой, что они скрипнули. Ещё до того, как он успел удивиться её словам, адский пёс внутри него с громким рёвом неистово заявил о своём присутствии. Парень попытался снова призвать его к порядку, но Цербер, словно сорвавшись с цепи, не внимал никаким приказам. Кровь запульсировала в висках, зрение стало мутным, как будто перед глазами была пелена. К горлу подступал угрожающий рык, не имеющий ничего общего с его собственным голосом. Монстр всеми силами пытался доказать, что он есть. Ричард вновь почувствовал всепоглощающую ярость. Но на этот раз чувствовал грань между собой и чудовищем. Он ощущал, что злоба словно волна от брошенного в воду камня, захлестнула его. Сквозь угасающий от рыка слух, парень отдалённо слышал, что девушка продолжает что-то говорить, но как не хотел уловить хоть слово — не мог. Сдерживаясь из последних сил, он закрыл глаза, зажмурился, продолжая бороться. Ему показалось, что кожа его загорелась огнем. Сердце, словно спасаясь от адского пса, забилось в ускоренном ритме, как испуганная лошадь в деннике. Ощущения которые он испытывал сейчас были точно такие же как те, что были в его кошмарах. С одной лишь разницей — сейчас он не был во сне и не хотел становиться убийцей. Он не должен был выпускать на волю пса, преисполненного жаждой крови. Рассудок покидал его, развеивался, как туман, пока парень пытался оставаться самим собой. Теряя контроль, уже чувствуя, как пёс задыхается от предвкушающего рыка, он схватился одной рукой за голову, стискивая череп пальцами, ощущая как пульсирует вена на виске. Ноги едва удерживали его и он изо всех оставшихся сил прижался спиной к дереву, проигрывая битву. Битву с самим собой. «Нельзя… прочь! Оставь меня в покое!» Его внутренний голос лишь утонул в собачьем лае, звеневшем в ушах. Всё, что его окружало, отошло на второй план. Сейчас существовал только он и Цербер. Их противостояние. Но что может слабый человек против адского пса? Только во сне Ричард распоряжался силой монстра. Но лишь потому, что их желания совпадали. Теперь же парень свернул с общей дороги и Церберу это не нравилось. Он не желал отпускать Ричарда, даже после того, как офицер дал ему отпор в прошлом кошмаре. «Прочь… прочь… прочь!» — твердил Ричард про себя. Цербер, чуя, что та, до кого так не дотянулись ни клыки, ни когти, рядом, с остервенением лязгал зубами и рычал, желая на этот раз во что бы то ни стало получить свою добычу, растерзать, утолить свою жажду кровью. Ричард читал мысли монстра, и понимая, чем может кончиться его проигрыш, с новыми силами, сдерживал чудовище. Он не желал Алори зла. Теперь парень был уверен в этом. Эта животная ярость не принадлежала ему. С Цербером нужно было разбираться. И девушка не должна была пострадать из-за его слабости. Подумав об этом, парень начал тоже злиться, но не по той же причине, что и пёс. Его гордость не позволяла проиграть, да ещё кому? Существу из кошмаров, которого в реальном мире не существовало. Ричард ухмыльнулся. «Сдаваться какой-то шавке? Никогда!» Нужно было как-то вернуть себе свою сущность, полный контроль. Всё ещё сжимая одной рукой голову, другой парень, что есть силой ударил кулаком по грубой, испещрённой неровностями, коре дерева. Боль импульсом возвратилась от руки к голове, требуя немедленно отдёрнуть руку, но парень лишь сильнее прижал её к стволу, ощущая как древесина впивается в его кожу. Сразу же за болью он почувствовал тепло: это горячая кровь потекла по ладони и собравшись в тяжелые, тягучие капли, стекала вниз, на песчаную землю у корней ивы. Но вопреки его надеждам, боль не помогла отрезвить разум. Цербер казалось только этого и ждал. Запах крови только раззадорил бешеную псину. — Ричард? Что ты делаешь?! Этот голос хоть на секунду, но пробился сквозь лай адского стража. И этой секунды Ричарду хватило чтобы упрочить свой контроль. Цербер неосторожно ослабив натиск, лишился главенствующего положения и хоть и не совсем, но решительно и жестко, Ричард вновь приказал псу отступить. Так же, как прогоняют дворовую собаку, забредшую в сад и потоптавшую грядки. Военный не собирался уступать монстру свое место. Только не сейчас. Только не здесь. Пусть он рвет его самого хоть во сне хоть наяву. Но это только его беда, только его проклятье — жить с таким секретом. Никто не должен знать о нём. И никто не должен пострадать. — Ричард? Что с тобой? Тебе плохо? Алори, увидев, что парень ведёт себя как-то странно, подошла к нему ближе, но тот казалось, даже не замечал её и даже не слышал её зова. Она вздрогнула и испугалась ещё больше когда неожиданно Ричард резко схватился рукой за голову, словно его мучила невыносимая боль. Девушка замерла, разглядев в проступающих сквозь крону солнечных лучах его зловещую ухмылку. Даже для него это было очень странно. Он никогда прежде не делал так. Военный выглядел зловещее. На миг Алори показалось, что вопреки всем её убеждениях, он действительно стал Цербером. Ветер ли это завывал в кроне ивы или же так доносился до слуха приглушенный зеленой стеной шорох волн, но она готова была поклясться, что слышала что-то похожее на приглушенное угрожающее собачье рычание. Правда, лишь на короткое мгновение. Она зажмурилась от страха услышав треск, а открыв глаза увидела что Ричард всё так же стоит, прислонившись к дереву, а правой, судя по треску, ударил по дереву. Должно быть она не сразу заметила его терзания, продолжая отвечать на вопрос и замолкнув только когда краем глаза заметила резкое движение его руки. Страх заставлял её стоять на месте и не двигаться, но сердце, тревожно сжавшейся внутри, тянулось помочь офицеру. С самого начала Алори поняла, что с ним что-то не так и теперь только утвердилась в своём. Она осторожно, страшась неизведанного, протянула к нему руку, собираясь коснуться его плеча. — Назад! — крикнул Ричард. Девушка отшатнулась от него, прижав руку к груди и медленно отступила на пару шагов. Она привыкла к его крику, но сейчас в нем прозвучала какая-то новая, необычная интонация. Словно парень чего-то испугался. Но чего можно было испугаться здесь? Алори не понимала этого, но не решилась спросить. Ричард явно был не в состоянии говорить. Парень тяжело оттолкнулся спиной от ствола, ровно вставая на ноги, убрал руку от головы и молча, ни сказав ни слова, развернула к ней спиной. Он одним широким шагом подошел к стене из ветвей и резким, грубым движением, схватив охапку прутьев, отшвырнул их в сторону, открывая себе проход. — Стой! — Не подходи ко мне! Ричард оглянулся на неё через плечо и Алори замерла от леденящего душу ужаса. Этот его взгляд ни шел ни в какое сравнение со всем, что было раньше. Он всегда был холодным и грозным, но сейчас больше был похож на звериный взор хищника, беспощадного убийцы. Парень никогда прежде не смотрел так на неё. Девушка отступила ещё на шаг. — Ты понятия не имеешь, с ЧЕМ связалась! — рыкнул он, развернулся и быстрым шагом удалился. Стена из веток сомкнулась за её спиной, сильно раскачиваясь из стороны в сторону. Ричард с такой силой отшвырнул их, что несколько ветвей опали на землю. Когда тяжелые шаги его армейских сапог растаяли в дали, девушка, очнувшись от оцепенения, выглянула наружу. Буря закончилась, будто её никогда и не было. Небо над головой заиграло лазурью, без единого намека на серые дождевые тучи. Трава блестела изумрудными бликами, напоенная влагой дождя. Травинки грузно наклонялись к земле, когда тяжелые капли, скользя по ним, падали вниз и снова расправлялись, обсыхая на солнце, наконец-то появившемся на небе. Алори осторожно придерживая рукой ветку, вышла наружу. Град из дождевой воды обрушился на неё с верхних веток и по её спине пробежали мурашки, когда когда несколько капель упали ей за воротник. Она осмотрелась по сторонам. Военного и след простыл. Оставшись одна она потерянно посмотрела на иву, укрывшую их от бури. Исполинка недовольно, медленно раскачивала ветками, будто бы отряхиваясь. Несмотря на порывистый ветер, она не сдалась, хоть и жалобно скрипела под натиском урагана. Теперь, оказавшись снаружи, Алори вновь подивилась обманчивости первого впечатления: ива выглядела грозной и непокорной, она не склоняла к земле свой ствол, и стойко выдерживала любые угрозы окружающего мира. Но внутри, скрытая под пышной кроной, дерево было совсем другим. Алори отвела взгляд от ивы, посмотрев на протоптанную в траве колею от тяжелых армейских сапог. «Да что с ним такое сегодня?..» ********* — Сестрёнка? Уже вернулась? Николас положил на стол карабин, над которым трудился всё это время и взглянул на сестру, зашедшую в комнату. Ещё раздеваясь в коридоре, Алори привычно для себя, вернулась в своё обычное состояние, продолжая вести двойную игру, в которой Николасу нельзя было знать о том, где она бывает, и что делает. Со временем чувство вины грызло её всё сильнее, но вместе с тем она научилась убедительнее играть свою роль, так, чтобы брат не мог прочитать на её лице ничего подозрительного и не имел причин для расспросов. В прошлый раз, не ожидая от Ника резкости и криков, она могла не справится и потерять не только свой круг общения, но, что самое ужасное, и доверие брата. Девушка успокаивала себя только тем, что Ник, несмотря на приказы отца, непременно понял бы её, простил и помог. Но пока, сомневалась и боялась. Особенно после его упрёков и обвинений. Возможно, ещё чуть-чуть, и, не выдержав давления совести, Алори раскрылась бы ему. Но не теперь. Она любила его так же, как и прежде, но бояться стала куда больше. В такие моменты, ей казалось, что она одна против всего мира. Что она делает что-то ужасное, запрещённое, но сама не считала так. Леона была единственным человеком, который знал её тайну и не осуждала её. Мысленно, Алори поблагодарила подругу. Страшно подумать, что творилось бы в её душе, если подруга не поддержала. — Нашла что искала? — спросил Николас, когда девушка села с ним рядом. —Нашла, но не то… — проговорила Алори, подперев голову рукой. — Наверное, я просто сама не знаю, чего ищу… Ей сейчас не очень хотелось разговаривать. Все мысли были забиты только необъяснимым поведением офицера. Каждый раз как только она решала, что страннее он быть уже не может, он вновь делал что-то такое, что никак не укладывалось в её голове. Но при этом, ей казалось, что она узнает его всё лучше. Ни ни одна, даже самая страшная черта его характера, не отталкивала её больше. Наоборот, Алори хотела понять его и помочь, всем чем сможет. Если бы только он поверил ей, если только он начал понимать, что она желает ему только добра. Но Ричард не подпускал её близко. Он не подпускал близко никого. От осознания этого, у неё опускались руки. «О чем я только думала, решив, что смогу?..» — Важная книга для тебя? — спросил Николас, снова потянувшись к карабину. — Даже не представляешь, насколько, Никки… Отвечая на вопросы брата, она думала вовсе не о книгах. Хвала небесам, Ник, крутивший в руках карабин, или не расслышал в голосе сестры эту отрешенную нотку, или же у неё уже непроизвольно получалось обманывать брата. Она непременно снова будет винить себя в этом. Это так непросто выбирать между тем, что нужно и тем, что желает сердце. Такого выбора перед ней никогда не стояло. И теперь, когда она доверилась сердцу, позволяя ему вести себя, вина перед Николасом то и дело заставляла девушку каяться в своём вранье. С каждым новым словом и поступком, противоречащим наставлениям отца и брата, Алори чувствовала, как ложь накапливается всё больше и больше, растёт как огромный снежный ком. Но однажды даже ему было суждено рассыпаться. Но когда это наступит? И чем всё закончится? — Ну не переживай…— Ник протёр железный крюк карабина маленьким кусочком сукна и щёлкнул им, наконец довольный своей работой. — Зная тебя, ты и без этой книги обойдёшься. — Думаешь? — отстранено спросила Алори, потупив взгляд. «Я же жила как-то раньше… Почему теперь не могу?..» — Конечно, — ответил Ник. — Не расстраивайся. Если ты не смогла сегодня позаниматься это же не последний раз, верно? В следующий раз всё получится. Просто время ещё не пришло. — А? — Алори непонимающе посмотрела на него. — То есть? От волнения сердцу в груди стало тяжело и оно замерло на мгновение, трепеща от ожидания того, что скажет дальше Ник. Парень тоже посмотрел на сестру, вопросительно подняв бровь, подбрасывая в левой руке карабин и снова ловя его, даже не смотря на траекторию падения увесистого железного предмета. — Я говорю, в следующий раз у тебя все получится. Просто неудачное время выбрала для посещения библиотеки. Выходной же. Хотя, я удивлен, что в такую погоду, кто-то в здравом уме пошёл бы в библиотеку. Может, кому-то на руку выдали книгу, которую ты искала? Подожди пару дней, и тогда попробуешь ещё раз. В конце концов времени до экзаменов ещё предостаточно, так? Можешь отдохнуть. Ты и так в последнее время почти из комнаты не выходишь. Я уж начал думать, что я тебя чем-то обидел и ты меня избегаешь. Алори тихо выдохнула, успокаиваясь. Он говорил о книге, а не о Ричарде. На секунду ей показалось, что он обо всём догадался. Эта мысль заставила её едва ли в обморок не упасть от страха. Ведь, если Николасу сообщили о том, что видели её с офицером — это могло и повториться. Или же сам Николас, не поверив сестре, стал бы следить за ней. Но похоже, она зря волновалась, и парень просто переживал о том, не обижалась ли она на него. Девушка заметила, что с момента его обвинений в весьма жёсткой форме — он стал тише и молчаливее. Словно, всё ещё чувствовал свою вину за свой поступок, такой непривычный для него. Уж кому как ни Алори знать, что Ник попросту не умел злиться. А уж если пытался, даже в позволительном ключе — долго переживал из-за своей несдержанности. Полной противоположностью ему был Алард. Тот не стеснялся в выражениях и не боялся обижать собеседника жёстким, но справедливым словом, а после вины не ощущал. Николас не мог вести себя так, как старший брат, сохранив с детства свою мягкость и тактичность. Потому-то Алори спустя столько лет не увидела в Нике перемен. — Нет-нет! — помотала головой девушка. — Ты здесь не при чём. И мне не на что обижаться. Просто в последнее время нам стали больше задавать. Я стараюсь, чтобы всё успеть. Да ещё и Эмма время от времени тащит нас в библиотеку. «Спасибо, что хоть где-то правду говоришь» — пропищала внутри неё совесть. — А ты… — девушка постаралась перевести тему разговора, — почему сегодня не на службе? Ты что-то редко стал на неё ходить. Ник хмыкнул и отвернулся от неё, пряча взгляд. Алори склонила голову на бок, наблюдая за братом. Есть еще одна вещь которую он не умел делать. Врать. Раньше Алори думала, что и сама не сильна в этом, но обстоятельства, в которых она оказалась, заставили ее думать по другому. — Никки? — Алори положила руки на его плечи и несильно повисла на нем, привлекая к себе внимание. — Что произошло? Парень ответил не сразу. Но девушка не собиралась сдаваться, терпеливо ожидая, когда брат поймет, насколько серьезна она настроена в своих намерениях выяснить правду. И лишь почувствовав на себе пристальный взгляд сестры, Ник сдался. Она была упрямой и вряд ли отстала бы просто так. — Я сейчас в ссоре с Джимом. Поэтому стараюсь не показываться там, когда он дежурит. — Так ты поэтому такой грустный? — поняла Алори. Ник вздохнул и повернулся к ней. Он всё ещё избегал её взгляда, но девушка разглядела в его глазах тоску. За несколько дней, что она пряталась от него в своей комнате под предлогом занятий, Николас, решив не мешать ей, переживал всё это в одиночку. Парень не любил ругань и выяснение отношений, и Алори было дико слышать от него, что он с кем-то поссорился. Кто угодно, но только не Ник. — Почему? — спросила девушка, участливо погладив парня по плечу. — Из-за меня, да? Ник сжал губы. Сестра очень быстро выяснила причину раздора между друзьями, но он не желал, чтобы она винила себя в произошедшем. Она была не виновата. Это Джим со своей паранойей выводил его из себя. Друг вполне мог обознаться. И он, и Вебер, по признанию обоих, стояли слишком далеко от фонтана и могли обознаться. Ник верил своей сестре. Как девушка, которая так много времени уделяет учебе и работе, может найти время на глупости? И уж тем более на встречи с военными. Николас доподлинно знал, что Алори ответственно придерживалась правил и не нарушала поставленные запреты. Он был уверен, что сестра не стала бы нарушать его наказаний. Это было не в её духе. Кинолог злился сам на себя за то, что поддался давлению и налетел на Алори как коршун, выясняя, где она была и что делала. Парень здорово напугал её, только что вернувшуюся из конюшни. Ник чувствовал себя последним подонком после того, как поступил с ней, и если она обидится на него — это не станет новостью. Николас уже ни раз извинялся перед Алори, но всё равно чувствовал себя просто ужасно. Даже если сестра простила — себя он простить никак не мог. — Да нет… — соврал он. — Там в другом дело… Но сути не меняет… Чёрт с ним… — Ник, тяжело вздохнув, закинул голову на спинку дивана, широко раскинув руки и закрыл глаза. — Ты так просто говоришь об этом? — удивилась девушка. — Ты ведь расстроен. — Расстроен, — кивнул Ник, не открывая глаз. — Но мы всё равно помиримся. Не первый раз уже. А иначе каким бы мы были друзьями. И Джим, и Вебер с Корфом — они мне, как семья. Мы уже не можем друг без друга. Поэтому, чтобы не происходило, как бы мы не рычали друг на друга — это только доказывает, что мы важны друг другу. Пройдёт немного времени и всё наладиться. Ник замолчал, думая о своём, постукивая пальцами по мягкой обивке дивана. — Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Алори, частично ощущая и свою вину в случившемся. Наверняка Нику было бы легче перетерпеть это, если бы он смог рассказать ей раньше. Но, прячась от внимания брата, девушка совсем забыла о нём. Возможно, ей пора прекратить избегать Ника. Хотя бы на время. Что если она зря переживает и он, как и обещал, больше ни в чём не подозревает сестру, а все её меры предосторожности — обычная паранойя. Она хотела верить брату, но боялась из-за своей легкомысленности снова попасть в беду. Второй раз Ник вряд ли бы ей поверил. — Родители не звонили? — спросила она, пытаясь хоть как-нибудь разговорить притихшего брата. Парень молча покачал головой. — Наверное, отец с Алом по уши в работе, — отозвался он, поводив плечами. — Когда эти двое что-то задумают — теряют счёт времени, сама знаешь. Можешь сама позвонить им если хочешь. Но, думаю, папа скоро сам с нами свяжется. Он звонит два раза в неделю, не меньше. — Ты уже подсчитал? — улыбнулась Алори. — Ага. Ник со вздохом сел ровнее и потёр рукой затёкшую шею. За окном в гостиной погода совсем разгулялась. Не верилось, что ещё совсем недавно бушевала буря. Идя домой, Алори подумала даже, что настроение Ричарда было таким же переменчивым, как и погода сегодня. Их общение началось если и не радушно, то уж точно без ненависти с его стороны. Девушке показалось, что ему было нелегко задавать вопросы, да и просто разговаривать с ней. Но почему-то военный не ушёл. И даже остановил её, когда уйти хотела она. Алори слегка зарделась, вспоминая, что испытала, когда офицер неожиданно и резко схватил её за запястье, одним ловким движением, словно бы от её ответов зависела его жизнь. Девушка провела пальцами по запястью своей руки. Тогда, на пруду. Он держал её крепко, но мягко. Ему ничего не стоило сделать это грубо, как он привык, но несмотря на свой характер, парень поступил совсем не так, как ожидала Алори. Вопреки здравому смыслу она не испугалась. Лишь на секунду ей стало не по себе — когда военный будто бы стал другим человеком, схватился за голову. «Что с ним происходило? И почему он ушёл так и не дослушав?» — думала она. — «Неужели мой ответ так сильно повлиял на него? Я ведь не сказала ничего плохого. Или сказала? Боже, я совсем его не понимаю!» — Ты не промокла? — спросил Николас, дотрагиваясь до её руки. Девушка, погружённая в свои мысли, вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала тепло его ладони. Совсем не похожее на холод от железной хватки Ричарда. — Ты чего? — удивился Ник. — П-прости… — извинилась Алори. — Я задумалась и не слышала тебя. — Тебе давно пора отдохнуть, — сказал ей Николас серьёзно. — В прошлый раз, когда звонил отец, он отчитал меня за то, что у тебя был уставший голос. — Но ведь это не ты виноват! — А вот он уверен, что я. И, честно говоря, я с ним согласен. Помнишь, что ты мне обещала? Ты обещала, что не будешь загонять себя с учебой. Подготовка это, конечно, дело хорошее, но некогда она делает из тебя то, что я вижу сейчас. Поэтому, пожалуйста, рассчитывай свои силы. Иначе я сам скажу Эмме, что с твоими походами в библиотеку покончено. — Прости, Никки… Ты прав, я слишком сильно увлеклась. Даже на тебя прекратила внимание обращать. Знаешь, в качестве извинения, я испеку яблочный пирог… Парень нахмурился. — …И никакой учебы сегодня, — закончила Алори, надеясь, что такая компенсация устроит брата. Кинолог подумал несколько секунд, борясь со строгостью, которую проявлял не так часто, но был обязан потому, как присматривал за своей сестрой, и наконец сдался, улыбнувшись ей. Как бы там ни было, он попросту не умел обижаться на Алори. Он слишком сильно любил её и даже ругая за что-либо, делал это с неохотой. — А ты знаешь, на что давить, — сказал он потрепав её по голове. — Договорились. Сегодня ты отдыхаешь. Я тоже не пойду в корпус. Проведём день вместе. Уж и забыл, когда мы с тобой болтали вот так последний раз. А верь раньше у нас это было привычным. — Я больше не буду, честно! — пообещала Алори, приняв наконец тот факт, что брата ей бояться не стоит. «Несмотря на мои обманы и недоговорки, не зная, какую страшную тайну я скрываю, но прекрасно замечая, что со мной происходит, — он не допрашивает меня, а лишь просит заботиться о себе. Когда-нибудь мне придётся раскрыть ему свой секрет. Быть может у меня получится подготовить его к этому? Я так хотела бы, чтобы он знал. Пусть осуждает меня за это, пусть ругает. Но он все равно бы понял, рано или поздно. Когда-нибудь я смогу набраться смелости и сделать это». Ник поднялся с дивана и потянулся. — Провозился полтора часа с этим карабином, — сказал он, кивнув на свою законченную работу, лежавшую на столе. — Ещё одна поломка и его точно можно выбрасывать. Он взял карабин в руку и перекинул его в другую. — Спасибо, Никки… — А? В очередной раз перебросив карабин, Ник растерявшись от слов сестры, не смог поймать его и тот тяжело звякнув упал на ковёр, слегка подпрыгнул на нём и прокатившись по мягкому, гладкому покрытию, ударился об ножку стола. Парень не придал этому значения, непонимающе смотря на сестру. Алори не поднимала глаз, но мягко и нежно улыбалась. — За твою заботу, — ответила она. — Тоже мне, — фыркнул Ник. — Нашла за что « спасибо» говорить. Он нагнулся и поднял с пола карабин, убирая его в карман, чтобы снова не сломать. — Мне понравились твои слова. — Алори посмотрела на брата. — О том, что у всего своё время и есть вещи для которых время ещё не пришло. Думаю, если верить, что всё будет хорошо и все делать для этого — так оно и будет. Даже если это кажется невозможным и трудным. Даже если кажется, что тебя никогда не поймут и не услышат. — Ну…да… — задумчиво кивнул Ник. - Иногда не нужно лезть наперёд, а просто позволить времени всё утрясти. Тогда будет намного проще понять, как следует поступить. А потому, если сейчас выхода не видно — значит он обязательно появится позже… А почему ты вдруг об этом заговорила? — Да так… Ладно, идём готовить пирог. Ты подчистишь мне яблоки?

***

Ричард резко распахнул входную дверь, заходя домой и так же резко закрыл её. Железная дверь с глухим ударом затворилась, выдержав такой напор только благодаря прочному металлу из которого была изготовленна. Пролетев по коридору быстрым шагом, роняя за собой на ковёр водяные капли с волос и кителя, он, не останавливаясь, направлялся к лестнице на второй этаж. — Ричард? Ты уже вернулся? Из гостиной выглянула Риза. Женщина приветливо улыбнулась сыну, но спустя мгновенье улыбка с её лица исчезла. Увидев, что с сыном что-то не так, она было хотела окликнуть его, но офицер пронёсся мимо неё, даже не взглянув на мать. На первый этаж как раз спускалась Ева. Она шла, опираясь одной рукой на перила, а в другой держала книгу, сосредоточенно бегая глазами по страницам. Должно быть, чтение очень увлекло девушку, потому что она заметила старшего брата только когда тот поравнялся с ней и сильно задел плечом, следуя наверх. От удара в локоть, книга выскользнула из рук девушки и, ударившись корешком об ступеньку под её ногами, отскочила вниз, зашелестела страницами и ещё два раза с тихим стуком пересчитав ступени, упала на ковёр на первом этаже, прямо в грязный след от сапог Ричарда. — Ты что, совсем рехнулся?! — с ненавистью крикнула ему вслед, потирая ушибленный локоть Ева. — Эй, придурок! Раздался громкий хлопок закрывающейся двери. Ева, бурча под нос проклятия, скорчившись от боли, медленно преодолела последние три ступеньки и брезгливо подняла из грязи свою книгу, держа её за краешек обложки. — Фуууу, — протянула она, смотря на то, как темно-коричневая тягучая грязь капает на пол. — Он её испортил! — Дай, я её вытру. — Риза взяла из рук дочери книгу и пошла на кухню. Дочь поспешила за ней громко топая на ходу ногами, все ее прибывая в ярости от произошедшего. — Ты что даже не скажешь ничего?! — набросилась она с обидой на мать, пока та, убирала грязь с обложки книг мокрым полотенцем. — Он и так ведёт себя как пуп земли, а теперь вообще с катушек слетел! Я не хочу жить с ним под одной крышей! — Следи за языком, Ева, — строго ответила ей мать, проверяя не осталось ли на книге грязи. — С ним наверное что-то случилось. Он выглядел расстроенным… Риза отдала дочери книгу, но та, выхватив её из рук матери, не глядя, зашвырнула её через плечо на кухонный стол. К счастью, в этот раз многострадальческая книга на полу не оказалась. — Он был не расстроен, а зол как черт! — крикнула Ева. — У него не бывает другого настроения! Он или злой, или безразличный. Мама, он чуть с лестницы меня не скинул! Ты это понимаешь?! Девушка, нахмурившись, посмотрела на мать, шумно выдыхая через нос, не зная уже куда девать свою злость. Мать вечно защищала Ричарда и хоть признавала, что он отрешён от повседневной жизни, не обращала внимания на то, что говорит о нём сестра. Ева же уже не знала, как доказать маме, что её любимый сын — вовсе не такой великолепный, каким она его считает. Риза ничего не ответила Еве, лишь осторожно подняла ее ушибленную руку и осмотрела её. — Синяка не будет, — констатировала она. — Когда Ричард успокоится, мы попросим его объяснить, что произошло. А пока ему лучше побыть одному… — Не собираюсь я у него ничего спрашивать! — взорвалась Ева. — Почему ему всегда всё сходит с рук, а меня наказывают за любую мелочь! Это несправедливо! Оставшись совсем один, Ричард запер комнату на ключ, на случай если кто-то сглупит, решив заявиться к нему. Он со злостью пнул стул, стоявший у стола и тот, опрокинувшись на пол, ударился об батарею. Та жалобно звякнула, наполняя этим звоном комнату. Ричард сжал зубы и чертыхнулся. Как будто адского лая в ушах было мало. Парень надеялся, что как только он окажется от Алори подальше, монстр успокоится и перестанет изводить его. Но не тут то было. Цербер истошно выл и рвался наружу. Каждый его выпад Ричард встречал стойким сопротивлением. Теперь он точно знал, где его чувства и где Цербер. Всё это время чудовище маскировало свои собственные желания под его. Заставляло Ричарда чувствовать то, что считало нужным. Теперь, когда военный впервые решил противиться воле пса — Цербер устроил истерику. Столько лет он жил бок о бок с этим адским привратником, составляя ему компанию в кровавых охотах, столько раз он упивался волей в своих снах, не видя в этом ничего плохого. Ведь это были только сны. Они никак не влияли на реальность. Но вот настал тот день, когда Ричард понял, что кошмар может стать реальностью. И в этой реальности он ничего не сможет исправить. Проблемы не решаться сами собой, стоит ему лишь проснуться. Парень метался по комнате, тяжело дыша, не вытирая пот со лба. Его тяжелые шаги эхом отражались от стен, молчаливо наблюдавших за терзаниям молодого человека. Ему было жарко, дышать становилось труднее, словно что-то сдавливало горло.Воздух. Нужен воздух. Окно которое он оставил открытым уходя из дома, закрыто. Должно быть, мать закрыла, почувствовав сквозняк. Подойдя к окну, он распахнул его настежь, впуская в комнату свежий воздух. Солнце ярко светило на небе, словно издеваясь над ним. Перестав метаться по комнате, Ричард остановился перед столом, ударил по нему кулаками и опустил голову, пытаясь отдышаться. Разбитая кисть болела и эта боль понемногу отрезвляла его. Кровь запеклась на коже, но стоило лишь слегка пошевелить пальцами, как раны открывались и из-под багровой корки сочилась ярко-алая кровь. Многое уже вставало на свои места. Но в одном он никак не мог разобраться. Почему Цербер так реагирует на Алори? Почему он так ненавидит её? Почему ни разу адский пёс не просыпался и не требовал жертву, но стоило ему подпустить к себе девушку ближе, начать с ней хоть мало мальски дружеский разговор — как пёс пришёл в бешенство. Ричард вспомнил, что даже в том кошмаре, Цербер хотел убить её куда охотнее, чем убивал раньше. Он жаждал этого, как будто от этого зависела его жизнь. А что если так оно и есть? — Тебе что-то не нравится, Шарик? — усмехнувшись, прорычал парень вслух и до боли стиснул руки в кулаки, так, что костяшки его пальцев хрустнули. В ответ он услышал раскатистый, словно гром, рык. — Хочешь убивать? Хочешь крови? — продолжал Ричард злобно оскалившись. — Только не моими руками, блохастая шавка!