Life Time 3

— Просто ушёл? И ничего не сказал?! — удивилась Леона. Они сидели за партой в полупустом кабинете. Преподаватель оставил их одних посреди пары, чтобы отвести нескольких студентов в лабораторный корпус. Дело было в том, что небольшое количество будущих специалистов хотели по своей воле сдавать в конце года не только итоговую аттестацию, но и диплом. Это не было обязательным условием, студенты могли выпускаться и без дополнительных испытаний. Однако, несмотря на это, добровольцы всё же нашлись. Конечно, среди них оказалась и Эмма. Сразу же как о возможности получить ещё и оценку за дипломную работу стало известно — она, не раздумывая, записала себя в список участников. С их группы только четверо студентов согласились на подобное. По прошествии нескольких минут, добрая половина аудитории, спешно собирая сумки и на ходу натягивая куртки, выбежала из кабинета. Оставшиеся лишь проводили их взглядами. Перекличка проводилась в начале занятия и потому наказания никто не боялся. Алори была уверена, что Леона, не заговори она о своей субботней встрече, тоже составила бы компанию решившим уйти. Тем более эта пара была последней на сегодня. Но Зиверс и глазом не моргнула когда мимо нее, громко топая, пронеслась толпа студентов. Девушка отбросила за спину гриву кудрявых каштановых волос, ни на секунду не сводя внимательного взгляда с подруги и, положив локти на парту, подперла голову руками. В этот раз, разговаривая с Леоной, Алори не испытывала страха или нерешительности. Наоборот, она ждала встречи с ней, чтобы рассказать всё, что с ней произошло. Лео была единственным человеком, которому она могла довериться и единственной, кто не осуждал Алори за её поступки. Весь день девушка не могла и словом перекинуться с подругой. Эмма вновь завела разговоры об подготовки к экзаменам, и Элрик никак не сумела подступиться к Леоне. Судя по тому, как Зиверс буравила ее взглядом — она тоже жаждала узнать подробности. Теперь, когда Эмма покинула кабинет, у них было время поговорить практически наедине. Те немногие, кто остались, собрались за партами в конце аудитории. Похоже кто-то из студентов захватил с собой колоду карт. Так что подруги могли не бояться что их подслушают. Даже если бы они услышали, вряд ли бы поняли о чём идёт речь. — Да…— кивнула Алори, слегка качнувшись на стуле и задумчиво смотря перед собой. Хоть она и решилась обсудить с Леоной свои мысли, не стала рассказывать подруге о странностях Ричарда. Она сама ещё ничего не понимала, чтобы посвящать посторонних в свои проблемы. К тому же, она попросту не могла объяснить то, свидетелем чего она стала. Ей хотелось прежде самой разобраться. Всё стало настолько запутано, что девушка даже не могла предположить, с чего бы начать. — Почему он так быстро ушёл? — озвучила её собственные мысли Леона. — Он ведь сам тебя пригласил. Это была не твоя инициатива. Алори молча кивнула, слушая подругу краем уха. Хотелось бы ей знать ответ на этот вопрос. Она раз за разом выискивала причину в себе. И на ум приходило лишь одно: на Ричарда так повлияли её слова. Но почему? Не он ли сам просил ответить? Ни он ли хотел знать? Такая реакция на её слова была слишком странной. Она и так, как могла, старалась подбирать правильные слова, чтобы не разозлить его. Что самое необычное, Алори была уверена, что он злился не на неё. Точнее, не на её слова. Было что-то ещё. Что-то, чего она не видела и не понимала. Настолько тайное, что только военный имел представление о том, что с ним происходило. А если так — для неё это так и останется тайной. Леона, не дождавшись от подруги какой-либо фразы, вздохнув, откинулась на спинку стула и, воспользовавшись отсутствием преподавателя, закинула ноги на парту. В любой другой момент, Алори бы попросила девушку вести себя культурнее, но сейчас её мысли были заняты совсем другим и настроения поучать Леону просто не было. К тому же, нехорошо было делать замечание единственному человеку, который мог ее выслушать и помочь разобраться в случившимся. Или хотя бы попытаться. — Знаешь…— задумчиво произнесла Лео, глядя в потолок. — Это всё как-то совсем необычно. Нет, военный контингент уже сам по себе не простой, но то что ты рассказала совсем не вяжется с тем, что я о них знаю. — она покосилась на Алори. — Угораздило же тебя влюбиться в такого странного перца. Алори сжала губы. С этим уж ничего нельзя было поделать. Все её попытки отказаться от Ричарда не увенчались успехом, а только делали ещё больнее. Она уже и так умышленно издевалась над собой, скрывая свои чувства от объекта любви. Зачем делать себе ещё хуже? Слова Леоны показались ей упреком в свой адрес. Она не виновата, что влюбилась в него. Несмотря на все странности, она не считала, что Ричард становится хуже в её глазах. Наоборот, её тянуло к нему с большей силой. — Если он и странный, это совсем не значит, что он плохой, — с обидой сказала она. — Он просто… не похож на других. Леона, уловив обиду в голосе Алори, неохотно убрала ноги со стола и села прямо, снова отбросив назад свои волосы. — Я и не говорю, что он плохой, — поправила себя она. — Но ведёт он себя конечно…я даже не могу придумать, как его назвать… А что дальше было? — Ничего. Он ушёл. Вот и всё. А я вообще не понимаю, что плохого я сказала… — Так ничего плохого и не сказала. По-моему. А так кто знает, что у него в голове. Ещё раз, о чём он тебя спрашивал? Я всё ещё пытаюсь понять его мотивы. Алори закатила глаза. Она уже дважды пересказала Лео почти всё. Что нового она может услышать? Девушка положила локти на парту и прилегла на них. Время текло медленно, словно бы издевалось. Как бы она не старалась, всё сводилось к тому, что только Ричард может всё рассказать. Но Алори была больше чем уверена — его не стоит спрашивать об этом. После его реакции, она бы даже не осмелилась и заикнуться про разъяснения. И все же… его лицо в тот момент… его взгляд. Он боялся. Если бы Алори не увидела сама, она бы никогда не поверила. Но в его глазах действительно был страх. Как бы он не старался спрятать его за ненавистью и злобой, это не укрылось от неё. «Интересно, чего он так испугался, если ушёл так быстро, даже не попрощался», — подумала она. На задних рядах оставшиеся в кабинете студенты совсем разошлись: громко разговаривали и смеялись, напрочь позабыв о том, что даже в отсутствие преподавателя они всё ещё находятся на занятии. В соседних аудиториях пары проходили по расписанию и не равен час, как преподаватель, проводивший свой предмет рядом или напротив, мог заявиться к ним, чтобы узнать, в чем причина такого шума. Только Алори приподнялась на локтях, чтобы посмотреть, что привело в такой восторг одногруппников, как её опередила Леона. Недовольно сверкнув глазами, она повернула голову к шумящим и весьма резким высказыванием, призвала их вести себя чуть тише. Зиверс пользовалась уважением в группе и по происхождению и по статусу. Да и характер её помогал вести себя грубо при необходимости. Вняв «вежливой» просьбе и смекнув, что Леона не шутит, группка игроков в карты затихла, поближе придвинувшись на стульях к столу и тихо зашептались, перетасовывая колоду. Удостоверившись, что её послушались, Леона удовлетворённо кивнула и вновь повернулась к Алори. — Так вот, — продолжила она. — Я хорошо разбираюсь в военных, и этот твой загадочный парень — просто нечто. Может, ты всё же скажешь мне его имя? Вдруг я его знаю? Это бы помогло мне разобраться, и я наверняка смогла бы кое-что посоветовать. На твоё усмотрение, конечно. — Как его зовут — сейчас совсем не важно, Лео…— вздохнула Алори. Сама она отлично понимала, что Лео знает Рича. Более того, она даже была с ним на одном мероприятии, и судя по её рассказам — не раз. Девушке казалось, что если Леоне и стоит узнать имя офицера, в которого она влюбилась — то не сейчас. Зиверс очень помогала ей разобраться в себе и в своих отношениях, но Алори боялась, что узнав, к кому она испытывает чувства — Леона не то что помогать не захочет, а даже разговаривать не будет. Лео была романтичной и несерьёзной натурой, потому вряд ли имела какие-то серьёзные планы на будущее, как казалось Алори. Но ей так и не удалось спросить у подруги на прямую. Однако, даже если бы подходящий момент выпал — она не осмелилась бы. Элрик нервничала от одной только мысли об этом. Не потому, что она видела в ней соперницу. Это выглядело глупо и неправдоподобно. С самого начала Алори не прочила себе и единого шанса хоть немного стать ближе для Ричарда, просто как друг. Нет, она просто не хотела потерять Лео. Кто знает, как она отнесется к тому, что парень, к которому она столько времени мечтала подобраться и который ускользал от всех, пусть и не охотно, но общается с Алори — самой обычной девушкой, не имеющей к армии никакого отношения. Пожалуй, на этом этапе, стоит оставить всё как есть. Может быть позже все станет проще, чем сейчас. Леона слегка поджала губы, ожидая что Алори все же назовёт имя парня, укравшего её сердце, но это длилось всего секунду. Пожав плечами девушка снова откинулась на спинку стула. — Ну, это твоё право. Но от твоего молчания становится только интереснее… Надеюсь, причины скрывать веские, а то я обижусь, если ты накручиваешь себя из-за ерунды. — Прости, Лео… Я… — Я не обижаюсь из-за молчания. Я переживаю за тебя. Ты такая нервная стала в последнее время. И я одна знаю, что это не диплом виноват… Кстати, а почему ты не пишешь? Мне казалось ты у нас наравне с Эммой в первых рядах за хорошей оценкой. Что ж не пошла с ней? Держу пари, тебе этот диплом написать — раз плюнуть. Мне-то это не нужно. Главное выпуститься достойно, чтобы родители не пилили больше и всё. А вот ты… удивляешь. Сама же говорила, что хочешь быть самой лучшей для отца. А как ещё это сделать, если не получить высший балл везде, где это только возможно? — Я думала об этом…— устало ответила Алори. — Но единственный предмет, по которому я бы хотела написать дипломную работу — это коневодство, а оно не входит в перечень предметов, которые можно сдавать. Ни к чему другому у меня душа не лежит. Диплом это прежде всего творческая работа. А если тема неинтересна — то и проку будет мало. Тогда зачем начинать если уже знаешь, что ничего путного не получится? К тому же, оценка за диплом идёт отдельно от прочих. Я ничего не потеряю, если не напишу его, достаточно просто «сдать осла» на отлично. На самом деле это было не единственной причиной. Алори уже давно потеряла к учебе интерес, и если раньше с жаром принималась за изучение программы, теперь делала это вяло и неохотно, становясь похожей на Леону, которая учебу на дух не переносила. Все её мысли уже долгое время занимал только Ричард, и лишь здравый смысл заставлял продолжать стараться учиться, чтобы не упасть в грязь лицом. Ведь она обещала отцу быть лучшей и не могла подвести его. Несмотря на перемену в её восприятии учебного процесса, девушка вовсе не «скатилась». Её оценки оставались по-прежнему отличными, просто получать их ей становилось всё труднее. Это заметила и Эмма, но не подавала вида, хоть и непонимающе смотрела на Алори, когда та просила списать ту или иную тему. Мейер была из тех, кому не нужно было о чем-то рассказывать. Она просто не лезла в чужие дела. Теперь Алори больше времени проводила с Леоной и Эм оставалась одна корпеть над книгами в библиотеке. Алори было не по себе каждый раз, как она отказывала Эмме пойти вместе в библиотеку. Но если бы она согласилась — пользы от неё всё равно было бы мало. Мейер лишь понимающе кивала и, не задавая лишних вопросов, отправлялась заниматься в одиночестве. — Вот и славно, — кивнула удовлетворенно кивнула Леона. — Кому нужны эти дипломы? Уже и не знают, как из нас больше крови выпить. А Эм это, похоже нравится. Никогда её не понимала. — Полегче, Лео…— пробубнила Алори. — Совсем недавно я тоже такой была… — И что же тебя так переменило? — спросила Леона. — Не знаю…— Алори тоже откинулась на спинку стула и закрыла глаза, тяжело выдохнув. Леона покосилась на неё, но и рта не открыла чтобы поторопить с ответом. Были моменты, когда стоило и подтолкнуть, но не сейчас. Алори должна была сама решать, что говорить стоит, а что нет. Зиверс не хотела давить на нее. Элрик прекрасно доводила себя без вмешательств со стороны. Теперь задачей Лео было следить, чтобы она не переходила границы, чтобы не сделать себе еще хуже. Ей не хотелось чтобы подруга загоняла себя в угол своим же мыслями. — Понимаешь…— несмело начала Алори, всё ещё не открыв глаз. — Вся моя жизнь была посвящена учебе. Я очень рано решила кем хочу стать и чем хочу заниматься. И с тех пор я не жалея сил добивалась этой цели. Отец поддерживал меня во всем настолько сильно, что все мои успехи и провалы воспринимал как свои. И я решила не разочаровывать его. Мне так хотелось, чтобы он гордился мной. Так же, как своими сыновьями. Вот я и продолжала и мне это нравилось. Я занималась любимым делом и отец был счастлив… А теперь… я не чувствую того, что раньше…словно бы…— она замолчала. — Словно бы всё это отошло на второй план, перестало быть таким важным. Я чувствую себя такой потерянной… не могу понять, что мне нужно… То есть могу, но не знаю…ох…— она потёрла глаза пальцами, зажмурившись изо всех сил. — Я ничего не понимаю, кроме того, что уже не могу быть той, которой была раньше. Он… он изменил все мои представления, пошатнул все мои жизненные устои, и самое ужасное, что он даже не подозревает какое сильное влияние на меня оказывает… А я…я просто ничего не могу сделать… Только тихо любить его, про себя, чтобы никто не знал… — Ты так легко об этом говоришь…— покачала головой Леона. — Я бы на твоем месте или забыла бы его, или же с ума сошла. — У меня возможен только второй вариант… — Ну уж нет! — Лео резко села ровно, так, что ножки стула громко ударились об пол. Даже игроки с задних рядов оглянулись на шум, но спустя мгновение уже раздавали новую партию. Алори тоже не спеша выпрямилась, не вздрогнув от резкого движения Леоны. Она все еще думала о своих словах. Было непривычно раскрывать кому-то свои мысли, особенно когда так долго их скрываешь, и не слышать упреков и криков. Это было так мало и одновременно очень много значило дня нее. Леона, наверное, даже не догадывалась, насколько это важно. — Найдем мы способ как достучаться до твоего офицера, ясно?! — прошипела ей Лео, чтобы никто кроме Алори не услышали её. — Нет ситуации из которой бы не было выхода! — Есть, два. Ты же сама их только что озвучила, — ответила Алори, безжизненным голосом. — Так, ну все, хватит! Терпеть не могу смотреть на тебя в таком настроении, — она посмотрела на часы на стене и встала. — Пойдём. Без трех четыре. Малькольм не вернется. Как я и говорила, он и думать о нас забыл со своими дипломниками. Алори молча собрала свои вещи в сумку. Леона закинула свою на плечо и вместе они вышли из кабинета. В коридоре было пусто. Занятия в соседнем кабинете закончились. Шаги девушек гулким эхом отражались от бетонных стен старого здания. Из больших окон лился ласковый солнечный свет. С того самого полдня, когда Алори встречалась с Ричардом, о дожде и напоминания не было. Небо светилось ясной лазурью, а облака большими рваными, объемными и пушистыми кусками, плыли медленно, словно ленились. Оно было понятно: ветер снаружи дул совсем слабо, недостаточно, чтобы заставить облака бежать быстрее. Девушки спустились на первый этаж, но и тут народа не оказалось. — Подумать только! Мы самые последние! Представь себе, а дипломники еще черт знает сколько проторчат за своими работами! Эм совсем себя не бережет. Вот уж у кого в жизни учеба на первом месте, — фыркнула Леона. Алори молча пожала плечами. Сказать было нечего. Весна в этом году радовала теплом и всё быстрее, и быстрее захватывала столицу своим зеленым обонянием. Зиверс приложила ладонь ко лбу, зажмуриваясь от яркого солнечного света, когда они вышли на разбитое старое крыльцо анатомического корпуса. Необрезанные, дикие кусты по соседству с раскидистой вечнозеленой елкой, тяжело покачивали ветками под тяжестью сновавших по ним воробьев. Но стоило девушкам подойти ближе, следуя к дороге ведущей к выходу с территории института, как стая птиц, переполошившись, вспорхнула и улетела прочь. — Чем думаешь заниматься? — спросила Леона у Алори, идущую с ней рядом и смотрящую себе под ноги. — Погода замечательная! Не хочешь прогуляться? А то вечно, как только я собираюсь пригласить вас пройтись или Эмма занята, или дождь идёт. — Нет, сегодня не получится, — помотала головой Элрик. — Мне нужно сделать дома уборку… с этими переживаниями целую неделю ничего не делала. И ужин приготовить. Ник сегодня придёт поздно, уставший и голодный. А после надо бы закончить доклад по ВНБ. Мне осталось описать методы лечения бронхита телят и профилактику. В общем, ещё один вечер писать допоздна… — Я думала, ты его уже сдала! — удивилась Леона. — Ты ведь всегда сдаёшь доклады самая первая, а завтра уже последний день сдачи! — Успею… наверное. — Да хватит уже! Леона остановилась и встала перед Алори, закрывая собой дорогу. Девушка остановилась и подняла голову. Лео была едва ли не на голову выше её самой, и под её грозным взглядом Элрик почувствовала себя совсем маленькой. Зиверс упёрла руки в бока и, прищурившись, серьёзно смерила подругу взглядом. — Ведешь себя так, словно от тебя ничего не зависит. Но ты, и только ты можешь всё изменить! Если захочешь. А если так и будешь жалеть себя — ничего и не получится. Поэтому, давай-ка действуй, если для тебя это и правда важно! — И что я могу, Лео? — спросила Алори, отводя взгляд. — Я для него никто. И чтобы ни случилось так и останется. Ты сама это знаешь. Спасибо, что поддерживаешь меня, но посмотрим правде в глаза — у меня нет не единого шанса. — Это сейчас нет, — тряхнув головой, чтобы убрать волосы, сказала Леона. — Ты ведь любишь его, так? А если любишь и собираешься любить его во что бы то ни стало — люби на здоровье. Только не хандри из-за этого. Ты отлично знала, на что идешь, решив молча хранить эти чувства. Что же теперь, передумала? — Нет! — крикнула Алори, резко повернув голову к Леоне. — Не передумала! Я не собираюсь ничего менять! — А стоило бы. И знаешь что? Твоё отношение к этой ситуации. Почему бы тебе не верить в то, что всё не безнадежно? — Самой себе врать? Лео, это уже ни в какие рамки не… — А ты на все сто уверена, что он не ответит взаимностью? — спросила Леона и вздохнув, положила руки на плечи девушке, заглядывая в глаза. — Послушай меня, подруга. Военные — в большинстве своём все холодные и расчетливые. Ну нет в их жизни места для любви. Но не все такие. Даже самое холодное сердце можно растопить любовью. От её жара никуда не деться. И твой военный рано или поздно всё поймет. Ну…— она задумалась, лукаво улыбнувшись. — В его случае поздно, раз он такой болван. Разве ты не подождешь его? Ещё слишком мало времени прошло. Вы часто видитесь и пройдёт ещё немного — будете общаться ещё лучше. Кто знает, как все сложится, но уж переживать из-за того, что ещё неизвестно — не надо. Пожалей свои нервы. Они у тебя и так повернуты с этой учебой. Поверь, однажды думая о нем ты будешь не грустить, а улыбаться. И посылай ты к черту все запреты! Только ты сама решаешь, как тебе жить. Это-то ты можешь, м? Алори открыла рот от удивления, услышав от Леоны такие слова и всё ещё находясь под их влиянием медленно кивнула головой. — Вот и славненько! — улыбнулась Леона, убирая свои руки. — А теперь, когда мы все решили, давай зайдём ко мне? Моих всё равно дома нет. А твоя уборка подождёт. Да и брат твой не маленький, чтобы ты так домой рвалась ему ужин готовить. Она не дожидаясь ответа, повернулась к Алори спиной и пошла вперёд. Девушка опомнилась лишь когда Леона отошла от неё на пару метров и окликнула подругу. Зиверс остановилась и оглянулась через плечо. — Спасибо…— тихо поблагодарила Алори. — Мне это было нужно сейчас… — Какая ты глупая, — улыбнулась Лео. — Глупая, влюблённая девочка. ****** Ричард глубоко вдохнул холодный воздух. Его веки дрогнули, но он не открыл глаз. Сон понемногу отступал, потревоженный неожиданной прохладой, коснувшейся его легких. Ещё один вдох — и спать перехотелось. Что-то было не так. Он помнил, что закрывал на ночь окно. Да и не может весенняя ночь быть такой холодной. Ветру, пробегающему по его волосам тоже не откуда было взяться. День был долгим и трудным. Военный допоздна просидел за очередным отчётом, благо в этот раз и конники, и собачники сдали свои вовремя. Чтобы не терять даром один рабочий день, Ричард разом разделался и с повседневными обязанностями и с итоговым отчётом, до сдачи которого ещё было больше, чем две недели. Он никогда не откладывал что-то на потом и ушёл из Главного штаба уставшим, но удовлетворенным. Мало кто из сослуживцев мог похвастаться такой исполнительностью. Сон как рукой сняло. Нехотя, ворча, Ричард приоткрыл глаза. Зрение не сразу вернулось к нему, перед взором была лишь размытая пелена, темная, почти беспросветная. Только несколько светлых, белых лучей падали откуда-то сверху. Подняв голову, Ричард моргнул и повел рукой. Но не почувствовал под ней ткань простыни. Он на секунду замер, не понимая, что происходит и попытался сжать руку в кулак, но не смог этого сделать. Под ним что-то зашуршало, когда он постарался подняться и присмотревшись получше, парень понял, что снова оказался в сумрачном лесу. Место его постоянных кошмаров и его встреч со своей второй сущностью, от которой он отрекся. Ричард вскочил на лапы и с непониманием покрутил головой. Вопреки его ожиданиям, двух других голов из его шеи не росло. Он потоптался на месте и один раз обернулся вокруг своей оси, рассматривая себя. Раньше, просыпаясь в теле зверя, ему бы и в голову подобное не пришло. Он и без этого знал кто он: кровожадный монстр, скрывающий себя при свете дня и обретавший силу только здесь, в кошмаре, в котором солнцу не было место. Где обитал только мрак. Самое лучшее место для адского стража, волею судеб разгуливавшего по лесу, в дали от своей огненной обители. Ричард остановился и поднял голову, всматриваясь в густой подлесок. Он уже не ощущал той безудержной ярости и злобы, разносящуюся по телу кровью Цербера. Потому что сейчас он не был им. И это было непривычно. Прежде монстр толкал его на убийства, а он подчинялся ему, испытывая удовольствие от кровавых преступлений, о которых никто кроме него не знал. А теперь он не понимал, что ему делать и почему он вообще оказался тут, если Цербер наконец оставил его в покое. Может быть эта молчаливая борьба повлияла на него и больше Ричард не зависел от воли адского пса? Неуверенно большой чёрный пёс сделал несколько шагов, привыкая к новым ощущениям. Это было похоже на то чувство, когда с крепкого и резвого жеребца пересаживаешься на низкорослую хромую клячу: вроде бы в седле, но ощущения совсем другие, как и сила, которой он располагал в данный момент. В теле Цербера он чувствовал, как она бежит по его мышцам, как будоражит кровь. Это было упоительно, неудивительно, что он отдавал свой разум во власть монстру, сливался с ним добровольно, пользуясь в замен его мощью. Пёс помотал головой, отряхиваясь. Всё-таки кое-что он помнил. И сейчас главное было лишь то, что Цербер уже не подчинит его себе. Но значило ли это что Ричард избавился от него навсегда? Ричард прислушался. Кругом стояла тишина. Только крючковатые изломанные ветки кривых деревьев противно скрежетали. Листья под лапами источали приторный гнилостный запах компоста. Будь он человеком — никогда бы не смог почувствовать его. Пользуясь своими чувствами, Ричард принюхался, позволяя воздуху ещё раз обжечь легкие холодом. Раньше он и не думал о том, сколько всего может поведать запах. Эту работу выполняли две другие головы Цербера, выслеживая добычу, которой суждено было испустить дух в когтях чудовища. Ещё никто и никогда не избегал этой участи, если Цербер выходил на охоту. Никто и никогда, кроме Алори. Противясь желанию убить её, Ричард смог выпутаться из цепей, которые связывали его с адским псом, но несмотря на это, чувствовал, что это ещё не конец. Ибо будь оно так, Цербер не пришёл бы в реальность, напоминая о себе, не оглушал его своим адским воем, не рвался бы наружу едва заслышав голос девушки. И самое главное — он бы не оказался сейчас здесь, совсем один, без малейшего понятия о дальнейших действиях. До сих пор его появления тут являлись осмысленными. Теперь же он не видел никакого смысла. Немного попривыкнув к своему новому телу, пёс ещё раз осмотрел себя, повернув голову. Похоже, он был таких же габаритов как Цербер, да и вообщем то не изменился, если не считая отсутствия голов. Ричард поднял голову вверх, туда, где за ветками роняла свой бледный свет луна. «Если я здесь — то и он тоже должен быть» — подумал парень, непроизвольно оскалив пасть. Пройдя вперёд ещё несколько шагов, шурша большими когтистыми лапами по прелым листьям, Ричард принюхался ещё раз, пытаясь различить среди обычных запахов леса что-нибудь ещё, напоминающее запах Цербера. Он не имел представления о том, как должен был пахнуть монстр, но скорее всего такого кровавого убийцу этот самый запах крови и сопровождал. Пёс тщетно пытался почувствовать знакомый запах. Пусть его воспоминания о том, как он убивал были подзабыты, но этот запах было бы трудно спутать с чем-то другим. Ему было не по себе, когда он осознавал что ведет себя как пёс. Должно быть, он должен был удивиться куда больше, обнаружив себя в чужом собачьем теле, но когда ты уже очень долго бродишь в шкуре адского монстра — трудно удивляться таким вещам. В теле обычного пса, пусть и огромного, двигаться было непривычно, как и непривычно не слышать по обе стороны от своей головы лязг зубов ещё двух. Этот яростный звук сопровождал его везде и наконец оказавшись в тишине тёмного леса, один на один с собой — необычно для таких снов. Лес являлся для него чем-то напоминающем о кошмарах. Он знал здесь каждую тропинку, не раз проносясь по ним, ломая кусты под лапами и оповещая всю округу о своей охоте хищным рыком. Настоящий хищный зверь не стал бы так шуметь, чтобы не распугать дичь, но чего бояться Церберу? От него и так никому не уйти. А потому чудище бесновалось, как могло, упиваясь своей силой и злобой. Вспомнив об этой черте своего врага, Ричард положился на свой слух. Но и здесь ждала неудача. Пёс раздраженно фыркнул, выдыхая через пасть, и пошёл прочь. Оставаться на одном месте не было смысла. Больше он не чувствовал себя в безопасности в этом лесу, который являлся его охотничьими угодьями. «Если Цербер живёт здесь… может ли этот лес быть Адом?» Прежде Ричард думал об этом редко и поверхностно, стараясь не забивать голову снами, никак не влияющим на реальность, принимая их как данность, не собираясь что-то менять. Однако, теперь всё изменилось. Нельзя было оставлять всё, как есть, раз демон прорвался сквозь сны и начал влиять на него даже в реальном мире. Ричард до сих пор злился на себя за то, что позволил ситуации почти выйти из-под контроля. Если бы он не ушёл тогда, если бы не смог пересилить себя и сдвинуться с места — девушка подверглась бы огромной опасности. Он так и не нашел ответ на свой вопрос: почему Цербер так разъярился? Должно было произойти что-то очень серьёзное, чтобы всегда спящий внутри него пёс, проснулся и разошелся в лютой ярости, настолько сильной, что не слушался его. Ричард предполагал, что всё случилось потому, что он выступил против монстра, воспротивился его влиянию, не пожелал больше творить зло в кошмарах. Сделай он это раньше, возможно смог бы избежать таких серьёзных последствий. Но он не смог бы сделать этого, пока не появится кто-то, кто сможет остановить его. Алори, сама того не ведая, стала тем самым человеком, воззвавшим к его настоящей душе, той ее части, неподвластной Церберу. Единственное в чем сейчас был уверен Ричард — пока чудище живо, оно не оставит его в покое. Может, затаиться на время, переждет, наберётся сил, и тогда вновь напомнит о себе, неожиданно, как вчера, подвергнет опасности невинных людей, завладеет его разумом, заставит убивать. Ричард в ярости тряхнул головой, убыстряя шаг. Нельзя было допустить такое. Он, и только он, виноват во всём и должен остановить Цербера, раз и навсегда. Злясь на себя, он мало представлял, как это сделать, уверенный лишь в своём решении. Уже раз он выступал против Цербера, а значит сможет сделать это ещё. Адский пёс неспроста преследовал его всё это время. Ему было что-то нужно, что-то без чего он не мог обойтись, даже со своей мистической силой. Местность в этой неизвестной вселенной сильно разнилась и в реальном мире не получилось бы встретить такие пейзажи, как здесь: мертвый, темный лес граничил с песчаной пустошью, похожей на пустыню, но с серым, вязким песком, неотличимым от пепла. Луна на тёмном, как сажа небе, то пропадала за тучами, то снова выплывала, от чего тени от деревьев, на краю леса, из которого вышел пёс, извивались по земле, как уродливые плотоядные змеи. Ричард брел наугад, оставляя глубокие следы в сыпучем песке. Он даже на ощупь был странным, чем-то походивший на муку, не хрустел под лапами и не пылил, когда Ричард опускал на него лапу. Впереди виднелись каменистые пики гор, такие же черные как и всё вокруг. Пёс остановился и оглянулся назад, думая о том, правильно ли выбрал направление? Огромного трёхглавого пса должно было быть видно издалека, и будь он в лесу — точно не смог бы пробраться через бурелом бесшумно. А значит его там всё-таки не было. Ричард пытался прикинуть, куда бы пошёл Цербер? Он всегда слушался его, принимая все приказы как должное, но сам Ричард полностью полагался на его чутьё. Отныне приходилось надеяться на себя. Ему плохо представлялся поединок с Цербером здесь, в мире снов и кошмаров. Куда привычнее и проще было приказать ему молчать внутренним голосом, встретить отпор, но всё же показать собаке где её место — пусть и непростой, но отработанный приём. В этот раз Ричард должен был бросить ему вызов и сразить навсегда, чтобы демон не смог пробраться из сна в реальность и преследовать его дальше. Пусть частично, но в своем последнем кошмаре, он бился с двумя головами, вернув контроль над своими чувствами, но не отвергнув силу зверя. Силу, которой более не мог и не хотел обладать. Располагал ли он своей и была ли она хоть немного приближена к мощи адского чудища — он не знал. И не смог бы узнать до тех пор, пока не решится сразиться со своим врагом. Он не сможет жить спокойно, пока не освободится от Цербера до конца. Чудовищный, утробный вой разнесся по пустоши, неожиданно и резко, эхом прокатываясь по пескам и лесу. Встревоженные вороны — единственные птицы в этом мрачной преисподней, чёрным кольцом закружили в небе, словно смерч, оглушительно каркая и хлопая крыльями. Ричард и ухом не повел в сторону тысячи пернатых, занявших собой чуть ли не все небо. Он глухо зарычал, отлично расслышав, откуда донёсся вой. Цербер рвал глотку почти на самой вершине горы. Там Ричарду ещё не приходилось бывать. Какой прок лазить по горам, ломать когти, когда охотиться можно в лесу, где запах страха щекочет ноздри, а преследование очередного несчастного, заставляет душу трепетать от предвкушения тёплой солёной крови? Ричард потряс головой, не желая думать о подобном! Он не монстр, и никогда больше не уподобиться ему! Фыркнув и в раздражении капнув широкой лапой серый песок, пёс сорвался с места, направляясь к горе. Судя по месту пристанища Цербера — на охоту он не собирался. Гам воронья остался позади и постепенно становился всё тише. Ричард бежал вперёд, взрывая когтями мягкий песок. Едва ли он успел отбежать достаточно далеко, держа курс на самый высокий скальный пик, как с небес, взявшись из ниоткуда, прочертив ломанную бледно-желтую линию, ударила молния. Пёс резко остановился, упершись в песок лапами, и поднял голову. Не было похоже, что тучи, которые заполонили собой пространство вокруг, дождевые. Потрескивая, переваливаясь, как тяжелые мешки, они угрожающе нависали над землей и Ричард учуял, как воздух начал наполнятся влагой. Дождь готов был вот-вот пролиться на мрачную пустошь. В светло-коричневых глазах пса отразился вспышкой ещё один всполох молнии, разверзнув небо ударами грома такой силы, что земля под лапами Ричарда задрожала. Первые капли дождя одиноко упали на песок, просачиваясь сквозь песчинки, оставляя после себя мокрые, круглые следы. Секунда-другая, и ливень не удосужившись усиливаться постепенно, обрушился вниз. Вся шерсть черного пса промокла до единой шерстинки. Ричард, привыкший наслаждаться этим погодным явлением, впервые не был ему рад. Этот дождь не был настоящим. Он даже пах совсем не так. Всё здесь было подделкой, пародией на настоящий, живой мир. Отныне он окончательно убедился в этом. Напрасно офицер считал, что эти сны его спасение от обыденности настоящего. Он ошибался, думая, что отдыхает в них, позволяя своей злости выйти наружу, чтобы не срываться на работе и дома. В итоге, он лишь вредил себе, подыгрывая Церберу, крепче сплетаясь с ним. Кто знает, что случилось бы, не оборви он эту связь. Возможно, он уже никогда не смог бы быть собой. Пёс отряхнулся, хоть немного просушив свою шерсть и побежал дальше. От воды серый песок стал черной грязью. Лапы Ричарда скользили по нему, завязали, прилипали к шерсти на лапах, животе и груди, частично смываясь дождем. Двигаться становилось труднее. Фыркая, когда вода заливалась в нос, он опустил голову к земле, чтобы дождь не мешал видеть хоть что-то. За стеной воды, горы пропали из поля зрения, но Ричард знал, что идёт правильно. Он ни на метр не свернул с нужного пути, время от времени останавливаясь, чтобы стряхнуть с себя воду и грязь. Парень потерял счет времени. Казалось, он целую вечность бредёт по топкому песку, неприятно скользящему между пальцев, настолько вязкому, что даже когти плохо помогали удерживаться на лапах твердо. Наконец он почувствовал под лапами твёрдые камни и поднял голову, прижав уши и морщась от дождя. Он добрался. Оставалось найти путь через неровные, острые каменные пики, торчащие как толстые иглы. Пёс принюхался. Уж теперь-то запах Цербера должен быть уловим. Он втянул в себя воздух. Слабо, но пахло кровью и чем-то еще. Острый, кислый запах, перебивал первый. Ричарду показалось, что он чувствовал его раньше, но не мог вспомнить, где и что именно могло так пахнуть. Резко выдохнув, Ричард запрыгнул на первый каменный валун и уже с него, по узкой щели между двух скал, начал своё восхождение. Дождь не прекращался и кажется лил все сильнее и сильнее. Пёс следовал на слабый, теряющийся во влаге, запах. Громыхнул гром, а за ним где-то рядом затрещали камни, будто бы сдвинутые с места дрожанием земли. Ричард не оглядывался. Теперь лапы слушались его куда лучше и он наконец почувствовал свою силу, точно такую же, как та, когда он был монстром, но теперь по обе стороны от его шеи не торчали кровожадные головы, а он не находился под их влиянием. Если это можно было так назвать — он был собой. Он принадлежал себе и размышлял без лишней ярости и злости. Хотя всё ещё был раздражен и целеустремлён добиться своего. Ценой любых усилий. Иногда узкий проход упирался в бездну, то с одной, а то и с двух сторон, но черный пес ловко перепрыгивал все встречающиеся провалы, поднимаясь выше и выше. Скоро уже пришлось карабкаться почти по отвесной стене, но и это Ричард смог преодолеть, просто не думая о том, что не сможет. Было бы глупо надеяться на победу, не сумев пересечь горный массив, отделяющий его от Цербера. Он был уверен, что адский пёс ждёт его, и этот вой был не чем иным как призывом. Этот монстр не мог не знать что Ричард возвращается к нему не во служение. Наконец, выбравшись на плоскую, ровную вершину, он увидел ЕГО. На фоне серой небесной бездны этот чёрный зверь был хорошо различим. Ричард замер, сразу увидев очевидный изъян своего противника. Он больше не был Цербером. Могучее собачье тело, покрытое, всклокоченной чёрной шерстью венчали только две головы. Но Ричард без сомнения узнал их. Невозможно забыть собак, так долго рычавших в его ушах. Их глаза были точно такими же, какие он помнил — красные, как два раскаленных угля. Чудовище стояло на большом камне, выше того, на который забрался сам Ричард. Он смотрел вниз, явно дожидаясь своего бывшего хозяина. Ричард оскалился. Похоже, двуглавый не замечал его, или же делал вид, что не замечает, но Ричард знал: Цербер или нет — это всё ещё его враг, не менее коварный чем его трехголовый собрат. Он не поворачивал своих голов к появившемуся чёрному псу с одной единственной головой. Взгляд его морд были устремлены вдаль. Резко молния полоснула небо. Ричард зажмурился, ослепленный её светом. И зря. Монстр с дьявольским рыком, какого раньше Ричард не слышал, набросился на него. Двухголовый затаил зло на бывшего хозяина и призвал его лишь для того, чтобы растерзать. Адские творения всегда отличались особой мстительностью. От таких нельзя было ждать покорности и терпения. Жалкий человек не поддавался воли кровожадного пса, заставляя его молчать в реальном мире. Противился привратнику Ада, мешая осуществлять кровавую охоту. Теперь же монстр мстил, с рыком набрасываясь на Ричарда, желая изорвать его в клочья. Ричард не успел понять, как инстинктивно отпрыгнул в сторону, едва не угодив в клыки пса. Острые зубы клацнули в сантиметре от его горла. Не давая монстру времени на новый бросок, Ричард, что есть силы вцепился острыми клыками в загривок противника, в ярости морща нос, стараясь не дать адскому псу пошевелиться, упираясь в камни задними лапами, а передними давил на спину двуглавого. В нос ударил тошнотворный запах крови, которым пропиталась шкура адского пса. Она оказалась настолько толстой, что Ричард не смог прокусить её достаточно глубоко, чтобы зверь испытал боль. Тот не остался в долгу и, в отличии от противника, прекрасно понимая, как вести битву, завалился на бок, подминая чёрного пса под себя. Несколько секунд Ричард боролся, пытаясь выползти из-под туши двуглавого, но сил держаться дольше не было и он до последнего сжимая шкуру в зубах, все же выпустил её и оттолкнулся от монстра всеми четырьмя лапами, кое-как перевернувшись на спину, выползая на свободу, всклокоченный, но чудом невредимый. Как раз в этот момент обе головы потянулись к нему. Он не мог допустить, чтоб какая-то шавка, раньше подчинявшиеся его воле, напала на него. Тварь резко вскочила на все четыре лапы накинулась на Ричарда, не успевшего сделать вдох, повалив того на холодные камни. Он вновь успел увернуться от противника. Пусть он не умел драться по-собачьи, но зато хорошо видел куда нужно отпрыгнуть, чтобы не напороться на острые клыки. Но так ничего не решиться. Нужно было атаковать самому, пока двуглавый адский пёс не сильно разошелся, чтобы повернуть исход битвы в свою сторону. Дождь стучал по камням, струями скатываясь по ним, собираясь в лужи в трещинах и углублениях скал. Вода стекала в пропасть, как временный маленький водопад, исчезая в бездне. Теперь Ричард знал одно — с бока к нему не подобраться. Придётся метить в другое место. Не отдышавшись, он поднырнув под живот пса, который клацнул зубами, пытаясь схватить его, Ричард схватил врага за горло. Он впился когтями противнику в грудь, резко рванул лапами вниз, оставляя огромные рваные раны, сочившиеся тёплой кровью. В нос ударил сильный, тяжелый запах, на мгновенье опьянивший его. Несколько тягучих капель упали на его морду, ещё больше сводя с ума. Двуглавый пёс издал агонический рёв, запрокинув головы. До этого момента он не рассматривал Ричарда, как серьёзного противника, и, скорее дурачился с ним. Широко открыв пасти, обе головы, как одно целое, рывком вцепились в шею Ричарда, всё ещё держащего противника мёртвой хваткой, и оторвали от себя. Чёрный пёс и опомниться не успел, как сам оказался поверженным, опрокинутым на спину на камни. От удара в глазах потемнело и он не смог двинуться, когда двуглавый, прижав его передними лапами к камням, впился зубами в его плечи, сразу в оба. Ричард взвыл от боли, чувствуя, как огромные клыки, пройдя через его плоть, как через теплое мягкое мясо, уперлись в кости. Пёс болезненно заревел, пытаясь скинуть тварь, но та лишь хищно скалясь, всё глубже и глубже впивалась в него. Зверь беспощадно рвал его плоть до белых костей. Вот уже потекли кровавые ручьи по камням, пенясь и закручиваясь под каплями дождя. Ричард пытался скинуть его с себя, но всё было тщетно. Он ослеп от боли и ослабел под весом монстра. А бывший Цербер истязался его всё больше и больше, не желая останавливаться, даже когда Ричард потерял способность сражаться, потешаясь над беспомощностью человеческой души, возомнившей что ей под силу совладать с Адом. Вконец, он, обезумевший от крови своего противника, широко раскрыл пасть и резко впился клыками в шею жертвы. Ричард не успел ничего почувствовать, как его ослепила вспышка молнии и громыхнул гром. **** Ричард резко открыл глаза, тяжело дыша. Он лежал на своей кровати, за окном бесился порывистый ветер, хлестал струями дождя по закрытому окну. Капли барабанили по стеклу в едином ритме, тень от них ложилась на противоположной стене, рядом с дверью. Вспыхнула молния, на мгновение осветив комнату, как днем, потухла и стекло в раме тихонько зазвенело от удара грома. Ещё вечером не было и намёка на ураган, который старался что есть силы, пригнуть к земле деревья, проносясь по городу хищным зверем. Даже бродячие животные скрывались от него в закоулках и подворотнях. Парень медленно выдохнул, наконец поняв, где находится. Всё тело сводило болью, словно всё происходило вовсе не во сне. Он дотронулся рукой до своей шеи, чтобы удостовериться, что всё-таки цел. К счастью, так и оказалось. Перевернувшись на бок, он подполз к краю кровати и сел, свесив ноги на пол. Ричард весь вспотел, ему было жарко. Сердце учащённо билось в груди. Он со злостью сжал зубы. Так и не смог победить. Не сумел. Даже приложив все усилия. Неужели монстр даже, лишившись своего хозяина всё равно сильнее. Парень прислушался к себе. Не зарычит ли сейчас адский пес, чтобы посмеяться над его жалкой попыткой избавиться от него. Но ничего не почувствовал. Мустанг поднялся на ноги и подошел к окну. За рябью из капель на стекле ничего не было видно. Еще одна молния озарила небо, но Ричард даже не моргнул. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя таким слабым и беспомощным.