Life Time 3

— Миссис Хьюз? Женщина обернулась, услышав оклик и повернулась к приближающимся Элрикам. Она была одета в лёгкое голубое платье с накинутым на плечи платком. В руках она держала небольшую плетёную корзинку, укрытую белым платком. Алори была удивлена увидеть её на пороге их дома. Она уже давно не заходила к доброй подруге семьи, хоть и обещала Грейсии навещать время от времени. Должно быть, не дождавшись очередного визита, женщина решила сама проведать брата с сестрой. Ник, в отличии от девушки, ничуть не удивился, и по его привычному тону, Алори поняла, что Грейсия наверняка заглядывала к нему время от времени ещё тогда, когда она не приехала в Централ. Ей очень понравилось в гостях у женщины, и она непременно бы вспомнила о ней, если бы все её дни не проходили в сумбуре подготовок к экзаменам, работы и непрекращающихся душевных страданий. Все это выбило ее из колеи. Были некоторые вещи, о которых она вообще забыла, стараясь сохранять сосредоточенность и окончательно не сойти с ума. С появлением Ричарда в её жизни, всё разделилось на до и после. О спокойной жизни, когда никакие тревоги не могли долго держать в напряжении, она уже и не мечтала, не помня, когда именно с ней приключилась такая напасть. И с каждым разом сохранять самообладание становилось всё труднее и труднее. Алори никогда не умела хорошо скрывать свои эмоции, но за короткое время постаралась овладеть этим умением, хотя бы для того, чтобы не тревожить Ника. К счастью, пока ей это удавалось. Но не заметит ли Грейсия её угнетения? Что-то подсказывало ей, что женщину обмануть будет не так просто. — О, вот вы где, — в голосе женщины чувствовалось облегчение и нескрываемая радость. — Я боялась, что вас нет дома. Глупая, совсем забыла, что ты, Николас, сегодня на службе. Но надеялась, что Алори дома. — Здравствуйте, — как можно беззаботнее и радостнее поздоровалась Алори. Она старалась улыбнуться так же беспечно, как и всегда, но чувствовала, что выходит у неё так себе, а потому отвела взгляд, сделав вид, что смотрит на шевелящиеся на ветру ветви живой изгороди. Может Ник и не заметил её тревоги, но заглянув в глаза девушки, Грейсия легко смогла бы прочитать в них все то, что Алори так хотела скрыть. Держать всё в себе с каждым днём становилось всё труднее. Так же трудно как и исповедаться в своих чувствах. Само собой выходило так, что всё, что она делала, не приносило окружающим ничего кроме проблем, которых станет ещё больше стоит ей лишь дать слабину и раскрыть свои секреты. На её удачу, Ник полностью взял инициативу на себя. — Мы не думали, что нас кто-то навестит сегодня, — сказал он, подходя ближе и ставя пакеты у порога двери. — Давно нас ждёте? — Нет, я только только подошла, — мотнула головой Грейсия. — Прошу прощения за неожиданный визит. Но я очень давно не видела вас и решила навестить и угостить своим яблочным пирогом по такому случаю, — она вытянула перед собой корзинку. Алори испытала некоторое облегчение, услышав причину, по которой пришла Грейс. Если вначале дня ей правда хотелось заняться выпечкой и поболтать с братом, который будет ей помогать, сейчас это желание окончательно исчезло. Она была совсем не в том настроении, и теперь не понимала, как хоть немного приободриться и выбросить из головы жестокие, но правдивые слова Джима. Они прочно въелись ей в голову, и о чём бы она не пыталась размышлять, как бы не старалась переключиться на что-то другое, голос ишварита всё ещё далёким эхом вторил ей предосторожности и пророчил неприятности. Может, она легче бы отнеслась к его словам, если бы в глубине души не была согласна с ним. Девушка вздрогнула, возвращаясь к реальности. Нельзя было сейчас предаваться размышлениям. Они ей в любом случае не помогут. — Как здорово! — восхитился парень и взглянул на сестру. — Слышала, Лори? Сегодня нам не придётся готовить! —Да, здорово! — поддержала Алори. — А мы-то с тобой хотели сегодня сами испечь. Отложим на следующий раз. Хорошо, что у нас уже всё куплено. — Ну чего тогда стоим? — спросил Ник, порывшись в кармане и отыскав ключи. — Вы же останетесь у нас на чай? — спросил он у Грейсии, вставляя ключ в замочную скважину. — Если приглашаете, — улыбнулась она. Парень распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская остальных вперёд. Алори гостеприимным жестом уступила женщине проход. Грейсия благодарно кивнула и первой зашла в дом. Он встретил их пустым молчанием. В полутьме лишь яркий свет, льющийся в коридор из окна в гостиной, был единственным освещением. Раздевшись и не задерживаясь в прихожей, они прошли на кухню, где Алори и Николас вместе принялись готовить чай. — Теперь тут чувствуется женская рука, — сказала Грейсия, садясь за стол, ставя на него корзинку и осматриваясь. — Не так скучно теперь? Мне всегда было жаль тебя, что ты живёшь один. Насилу уговорила Эдварда отпустить Лори к тебе. Глядишь, теперь веселее живёте? — Ещё бы! — улыбнулся Ник, ставя на стол сахар. — Мы тут не скучаем. — Не скучаешь по дому? — спросила она у девушки, когда та поставила перед ней чашку с чаем. — Немного, — пожала плечами Алори. — Сначала было не по себе, но я привыкла. Тут не так плохо, как я думала. Пусть и совсем не так, как дома. Немного отвлёкшись на приготовление чая, она почувствовала себя свободнее, хоть на душе всё ещё скребли кошки. Может, непринуждённая беседа в кругу родных людей поможет ей собраться? Нельзя было допустить, чтобы её настроение вызвало подозрение и дальнейшие расспросы. Ей казалось, что сейчас у неё не получить сыграть свою роль счастливой студентки так мастерски, как обычно. Собравшись с силами и понимая, что выхода у неё нет, Алори села за стол, дабы помочь Грейсии разрезать пирог. Несколько минут все сидели молча. Николас с аппетитом уплетал большой кусок еще теплого, яблочного пирога. Грейсия с умилением наблюдала за ним. Самой Алори кусок в горло не лез, но она не хотела обижать добрую знакомую, а потому же попробовала несколько кусочков без особого удовольствия. А ведь раньше пирог Грейсии всегда казался ей вкуснее того, что она пекла сама, но уныние не давало ей сполна насладиться бесподобной выпечкой миссис Хьюз. — Как у тебя дела на службе, Никки? — поинтересовалась Грейс, когда парень наконец то прикончил свою порцию и взял в руки кружку с чаем. — Как всегда целыми днями на работе пропадаешь? — Нет, конечно! — помотал головой Николас, удивлённо моргнув. — Раньше у меня ничего не было, кроме работы, и дома меня никто не ждал. А теперь, когда и Алори здесь, мне незачем пропадать на службе допоздна. По правде говоря, я даже иногда ухожу раньше обычного, — Ник виновато почесал затылок. — Но в разумных пределах. — он кашлянул в кулак, возвращаясь к серьезному тону. — Я рад, что Алори здесь. Мне не хватало её. — Вы всегда так хорошо ладили, — улыбнулась Грейсия. — С самого детства. — Ничего не изменилось, — кивнула Алори, с улыбкой посмотрев на брата, который подмигнул ей. Ей было приятно от тёплых слов брата, настолько, что даже чувство вины не смогло удержать её от улыбки. Но лишь на мгновение. Как только Ник снова перевёл взгляд на Грейсию, продолжая разговор, острая, как игла, вина, пронзила сердце девушки. Ник так хорошо относится к ней, и заботится, несмотря ни на что. Какого будет ему узнать, что его обожаемая крошка Лори обманывала его всё это время? И не просто обманывала, а раз за разом приумножая своё вранье нарастающее как клубок ниток, с каждым днём становясь все больше и больше. Девушка прикрыла глаза, пряча свой встревоженный взгляд и поднесла к губам кружку, отхлебнув горячий чай, обжигающий так же сильно, как совесть, не давшая покоя её и без того истощенным нервам. Столько всего навалилось на неё сегодня. Выходя из дома она и подумать не могла, что столько всего произойдёт за какие-то пару часов. — А как у вас дела? — спросил Ник, потянувшись за следующим куском. — Элисия не собирается домой? Давненько я её не видел. Алори, все еще опустив глаза, бросила на женщину быстрый взгляд. Ник говорил об этом легко, без задней мысли, не особо понимая, что это тема не очень приятна для Грейсии. Она очень скучала по своей дочке и ждала её домой. Брат уж точно не хотел обидеть ее, но Алори волновалась за миссис Хьюз. Однако, женщина если и была не готова к такому вопросу, не подала вида. Наоборот, она улыбнулась Нику, правда, как и Алори опустила глаза, поводив пальцем по каёмке кружки. — Ещё нет. Было несколько дней, когда она могла приехать, но мы подумали, что ей лучше остаться там и попрактиковаться. Её образование очень важно для меня, — она посмотрела на Алори. — Как и для твоего отца, Лори. — Грейсия снова взглянула на Николаса. — Но она уже взрослая. Я не должна навязчиво вмешиваться в её жизнь. Пришло время ей самой выбирать, что ей важно. Поэтому, я просто жду, когда она сможет вернуться. Летом, на каникулах обещала приехать. «Жаль, что мой отец не того же мнения…», — с грустью подумала Алори, молча отпивая чай. — «Тогда ничего бы плохого не случилось…». Девушке показалось, что Грейсия как-то особенно выделила в своём разговоре ту часть, где говорила об Элисии, как о взрослой. Но, может быть, ей просто показалось. В конце концов, она никак не могла сосредоточиться на беседе и активно её не поддерживала, думая о своём. Она боялась, что если проявит инициативу и вступит в беседу, не дожидаясь приглашения, по её тону или эмоциям, которые она пыталась маскировать, как могла, гостья заподозрит что-то неладное. Если уже не заподозрила. Миссис Хьюз была очень чуткой и, возможно, просто не хотела привлекать внимание Ника. Если это так, Алори была бы ей очень благодарна. Но скорее всего, это просто нервы, и она нафантазировала себе невесть что. Она тихо, прикрыв глаза, выдохнула в кружку, делая вид, что пьет, стараясь успокоиться. Казалось, что чем больше она старается вести себя спокойнее, тем больше подозрений вызывает. Её ладони вспотели и дрожали. Чтобы унять дрожь, она сильнее сжала в руках кружку, чувствуя тепло от горячей керамики. Занавески на окнах в кухне едва заметно подрагивали от сквозняка неприкрытой до конца рамы. Солнечные блики играли в стеклянных банках, стоящих на полках, искрились в капельках воды на сохнущей на столешнице посуде. Солнце мягко освещало пол и стены помещения, лишь немного не доставая до стола, стоящего в единственном неосвещенной части кухни. Это можно было бы легко исправить, стоило лишь немного подвинуть занавески, но Алори уютнее чувствовала себя в тени, хотя до недавнего времени любила солнце. Постепенно она привыкла к мраку и тишине своей пустой комнаты, где пряталась от брата, чтобы ненароком не дать ему повода заподозрить её в чем-то плохом. Как жаль, что от своих мыслей и тревог спрятаться было некуда. — А как твой пёс? — спросила Грейсия Ника. — Бедняга, наверное, скучает по тебе, сидит взаперти совсем один. — Я каждый день у него, — покачал головой Ник. — Не думаю, что он скучает. Шемрок знает, что я никогда его не оставлю и он привык жить в корпусе. Для него гораздо лучше находиться в вольере, чем в квартире. Но время от времени я беру его с собой на выходные. — О… — удивилась Грейсия. — И тебе позволяют такое? Я думала, в армии жесткие порядки. — Так и есть, — усмехнулся Ник, наконец-то закончивший со вторым куском пирога. — Просто мы с Шемроком на хорошем счету и нам делают поблажки. Шем не принадлежит армии, и по сути я ничего не нарушаю. — Хорошо… — облегченно вздохнула женщина. — А то я начала за тебя переживать. Несмотря на то что ты, в отличии от своего отца, не ищешь неприятностей на свою голову, — она отпила чай. — Как там Эдвард? Я с лета ничего о нем не слышала. Как мама и брат? Не собираются к нам? Ник, сидящий напротив Грейсии молча посмотрел на Алори, которая находилась ближе к Грейсии. Та поняла его взгляд. Девушка чаще общалась с отцом, чем он, и ей лучше всего именно она расскажет обо всём миссис Хьюз. Девушка отвела взгляд, не ожидая, что в этот момент Ник посмотрит на неё, и лишь после этого жеста осознала, как подозрительно это выглядело. Чтобы не создавать очень долгой молчаливой паузы и не давать брату время на раздумья, Алори решила продолжить беседу. Она сглотнула ком в горле и постаралась говорить легко и свободно, но чувствовала, что от тревоге, кипящей и булькающей внутри неё, голос может в любой момент начать дрожать, нервы не выдержать и из глаз хлынут слёзы. Рассудок изо всех последних сил цеплялся за реальность, стараясь сохранять ясность сознания. Сейчас, как никогда прежде, она была близка к провалу. Если сорваться сейчас, не выдержать напряжения, девушка даже не смогла бы объяснить причину своей истерики и слёз. Она чувствовала себя одинокой и непонятой, птицей, летящей сквозь ураган; листком, которой кружит и старается утопить бурное течение реки; гибким хрупким ростком, который ветер старается выдернуть из земли. — Папа сейчас очень занят исследованиями… — сказала она, не поворачиваясь к Грейсии, а лишь мимолётно взглянув на неё, подвинув пальцем свою кружку на столе. — Ничего нового…— хмыкнул Ник. —…Не думаю, что он сможет приехать в Централ в ближайшее время, — пожала плечами девушка. — Он постоянно зовёт меня обратно и готов даже приехать за мной, но только не просто так. Да и Алард разозлиться если папа оставит их работу и уедет. Он терпеть не может, когда у них происходят перерывы в работе. Но я всё же надеялась, что папа сможет приехать хотя бы на парад… Это была правда. Алори понимала, что для Николаса это очень важное мероприятие, и она гордилась своим братом, которой уже в юном возрасте смог достигнуть таких успехов, что на нём, буквально, держался престиж целого военного корпуса. Она искренне верила, что и отец также горд за своего сына, что, несомненно, так и было. Но невольно девушка всё же проецировала его отказ приехать на отношение Эдварда к армии вообщем. Неужели оно настолько сильное, что может помешать поддержать Николаса? Эта теория не давала ей покоя, заставляя вновь задуматься об истинных причинах ненависти отца к военным. Наверное, это было что-то страшное, раз он ни разу не рассказывал ни ей, ни Нику с Алом. Последних данная тайна вовсе не волновала. Чего нельзя было сказать про Алори. — Не бери в голову, — отмахнулся Ник, слегка откинувшись на спинку стула так, что он встал только на две ножки. — Ты же не хуже меня знаешь, как он не любит армию. А тут — целое сборище в формах. Не удивительно, что он не согласился. Алори думала, что услышит обиду в голосе брата. Но Николас и не думал обижаться. Он говорил так, словно объяснял ей элементарные вещи, никак не имеющие к нему отношение. Ник уже привык, что с самого детства, с тех самых пор, когда Элрик-старший взялся за обучение своего старшего сына алхимии — больше внимания ему и уделял. Отец и Алард были похожи. Даже слишком. А общее дело только ещё больше сплотило их. Нет, конечно, отец семейства относился одинакового тепло ко всем своим детям, но всё-таки Ал был для него ближе всех. Николас никогда не обижался на Эдварда, в какой-то мере понимая его. Однажды Элрик уже сделал над собою усилие, позволив сыну связать свою жизнь, пусть не со штабской, но всё-таки армией. Было очень неправильно требовать от него большего. И Ник не требовал. — Ну ничего, — вмешалась в разговор Грейсия, чувствуя, что рассуждения молодых людей завели их куда-то не туда. — Значит, мы с Алори посмотрим на тебя на параде. Ты наверняка будешь самым первым в ряду. — Ну…— Николас смущенно почесал затылок. — Точнее, я буду вести строй. Мы с Шемроком будем открывать полк корпуса. — Правда?! — Алори даже привстала со стула. — И ты молчал?! Парень смутился ещё больше. Он не любил излишнее внимание к себе и теперь, когда и Грейсия, и сестра восторженно смотрели на него, подумал, не ляпнул ли он лишнего. — Просто…я ещё не всё подготовил… — нехотя оправдался он. — Ульрих настоял на том, чтобы Шем нёс на себе все свои медали. Но у него их так много, что обычный нагрудник не подойдёт. Я пытался уместить хоть часть, но не получилось. Поэтому придется сшить ему новый. К тому же, вы же все равно увидели меня на параде. Мне незачем это афишировать. До парада ещё много времени. Всё ещё может измениться. — Какой ты скромный… — умилилась Грейсия. — Что может измениться? Все и так знают, что ты лучший. Наверное, у начальства и выбора другого не было. Ник сжал губы и поднёс к себе кружку, не отвечая на лестное восклицание женщины. Видя это, Алори и Грейсия не стали больше донимать его расспросами, чтобы парень не начал чувствовать себя неуютно в их компании. Девушке стало немного легче на душе, когда она увидела озадаченного брата, оказавшегося в неравном противостоянии и решившего не развивать эту тему более. Он редко говорил о своей работе, и разве что, с Алори мог быть самим собой и не подбирать правильные слова в разговоре. Скорее всего присутствие Грейсии, которая так искренне и мило похвалила парня, что он не был готов к подобному повороту. Алори такая реакция Ника показалась очень трогательной, ведь и она и Грейс очень хорошо знали его, и уж их кинолог не должен был стесняться. — Хорошо, а как у тебя дела, Алори? — обратилась к ней женщина. — Наверное, последний, пятый курс очень трудный. Готова уже к экзаменам? — Готовлюсь… — тяжело вздохнув, сказала она. — Они всегда наступают раньше, чем их ожидаешь. — Эдвард говорил, что ты отличница, — сказала Грейс. — Он очень гордится тобой, но, может быть, лишний раз не показывает этого. У него всегда не очень хорошо получалось выражать свои чувства, старается быть грозным и серьёзным, но я-то знаю его очень хорошо. — Да, я понимаю, — кивнула Алори. — Я не хочу его разочаровывать, ведь, и он, и мама так верят в меня. Поэтому, как бы трудно не было, я должна справиться. Хочу оправдать возложенные на меня надежды. «Надежды» Девушке стало не по себе от сказанных ею же слов. Пусть её голос звучал очень уверенно, в глубине души она понимала, что её высказывание ничего не стоит. Она уже подвела отца нарушив данное ему обещание. И даже если старший Элрик не узнает о её ошибке, чувство вины ещё долго будет терзать её. Наравне с непониманием и желанием бороться за свои желания. В ней словно бы шла борьба, и Алори не знала, какую сторону нужно принять. Ни одна не казалась правильной, принятие любой из них было чревато неприятностями, а выбрать из двух сторон меньше не представлялось возможным. Но пока она не определится — ничто не сдвинется с места и останется так же трудно и неопределённо. — Она днями и ночами что-то вечно учит у себя в комнате, — пожаловался Ник, уже успевший приложиться к третьему куску пирога. Алори опустила глаза в свою тарелку — она едва ли осилила несколько маленьких кусочков от той небольшой части, которую так и не смогла съесть.  — А я даже не могу её переубедить, чтобы хоть немного отдохнула, — продолжил Ник, надеясь на поддержку со стороны Грейси. — Мне кажется, за это время можно было все книги в библиотеке прочитать, а она всё никак не успокоится. Николасу было невдомёк, что Алори уже давно не притрагивалась ни к одному своему конспекту и лишь чудом избегала плохих оценок, решая тесты и контрольные по памяти, которая ещё ни разу её не подвела. Но, пожалуй, случись ей сейчас снова выйти на конфликт со Стефаном — у неё не было бы сил бороться за оценку. По правде сказать сил у неё ни на что не было, а энтузиазм знаний угас как фитилёк свечки, затопленный расплавленным воском. Алори прекрасно понимала, что поступает неразумно, но не могла ничего изменить, а вскоре прекратила и пытаться. Какой в этом толк? Как бы она не старалась, пока все её мысли были заняты Ричардом — об учебе можно забыть. Так что, Ник и не представлял, о чём говорит. Девушка специально подстраивала всё так, чтобы брат именно в этом и был уверен. За последние несколько месяцев, она с отвращением к самой себе осознала, как хорошо научилась врать. Врать брату, родителям, друзьям и даже самой себе. Всем вокруг. У неё задрожали губы и она очередной раз поднесла к ним кружку, пытаясь скрыть выходящие из-под контроля нервы, натянутые как струны. Сидеть за столом становилось невыносимо, хотелось поскорее уйти от чужих глаз, скрыться там, где её никто не увидит. Она даже подумывала сказать, что ей нужно заниматься и уйти наверх в свою комнату. Но если бы это и было уместно, то раньше, а не сейчас, когда Николас заговорил как раз о том, что девушка излишне много времени проводит наедине с собой. Уйди она сейчас — и точно жди подозрений. Грейс не стала перебивать Николаса и медленно, понимающе кивнула головой. Алори напряглась. Наверняка женщина одного мнения с Ником и вполне может быть солидарна с мнением брата. — Перенапрягаться не стоит. Ничего хорошего из этого не выйдет, — согласилась женщина. — Но Алори знает, что делает. Я слышала, ветеринарный институт в Централе — один из самых трудных. У моей подруги сын не смог продержаться там и одного семестра. Его отчислили. А наша Алори на пятом курсе. Добиться этого можно только усердным трудом. Так ведь, Алори? — обратилась она к ней. — Да… конечно… — несколько потерянно ответила девушка, мельком взглянув на миссис Хьюз. Она не ожидала, что вместо заслуженного порицания, добрая женщина поймёт её и не упрекнёт в странном поведении. Скорее всего, она сделала это потому, что сама воспитывала дочь и могла хоть отчасти представлять то, с чем столкнулась Алори. Сама девушка не могла сказать, что учеба давалась ей с трудом. Разве что с небольшим и лишь по паре тройке предметов. Но и с ними она справлялась на отлично благодаря помощи Эммы, которая не оставалась в стороне, когда Леона и Алори испытывали трудности с учебным материалом. К всеобщему счастью, такое происходило редко и девушка прикладывая минимум усилий умудрялась выполнять все задания сама. Но уже без такого рвения, как раньше. Леона сразу же заметила перемены в подруге и то, как она нехотя записывает лекции, не торопясь за преподавателям, сокращая или вовсе не дописывая слова. Разум кричал ей, о том, какую ошибку она совершает и чем рискует, в голове всплывали воспоминания о прошлом, о стремлении оказаться в Централе, об бесконечных отговорок отца отпустить её. И что теперь? Она и сама не понимала, зачем так сильно старалась, если теперь не чувствует никакого удовлетворения. С душой, трепетавшей от призрачной надежды и сердцем, сжимающимся от боли, учиться было совсем не просто. Ник бы очень удивился, узнав что Алори вовсе не над учебниками сидела всё это время. Ветерок стал всё сильнее дёргать занавески на кухонном окне. Они извивались и тихо шелестели, почти, как листья на кустах снаружи дома. На мгновение все трое перевели свой взор на них, следя как светло-жёлтое полупрозрачное полотно легкими волнами поднимается над стеклом. Солнечный свет стал понемногу угасать. Время близилось к вечеру. — Ой, что-то засиделась я! — спохватилась Грейсия. — Хотела просто занести вам пирог и пойти домой. У меня несколько ящиков с рассадой которые нужно пересадить пока такая хорошая погода. Давненько я ни с кем вот так не беседовала. Пока Элисии нет — я совсем одна. — Приходите к нам почаще, — пригласил Николас, помогая убирать со стола пустые чашки и заворачивая остатки пирога, чтобы не засохли. — Мы всегда вам рады. К сожалению я сам не могу заходить в гости. Сами понимаете — работа. Но это не значит, что мы не ждём вас вечером на чашечку чая. — Большое спасибо за приглашение, мой мальчик, — с благодарностью в голосе отозвалась Грейсия. — Я уже давно хотела навестить вас, но боялась помешать. Ты работаешь, а Алори учится… — Что вы! Вы нам ничуть не мешаете, — сказала Алори, почувствовав, что женщине становится неудобно. — Заходите без приглашения. — Спасибо, мои хорошие. Грейсия поднялась с места и хотела помочь убрать со стола, но Николас опередил её, убрав со стола последнюю чашку. Алори с облегчением повернулась к ним спиной, радуясь, что наконец-то может избежать зрительного контакта. Ника она боялась не так сильно. Он уже привык к странному поведению сестры, и не стал бы что-то подозревать, но девушке всё ещё казалось, что Грейсия видит её насквозь. Но даже если и так, причину этому женщина не могла знать. Это немного успокаивало Алори, однако не настолько, чтобы потерять бдительность. Всё происходящее было так непривычно. Как же она хотела просто наслаждаться общением с близкими людьми, не боясь и не ожидая от них угрозы для страшной тайны. Простые, тёплые отношения стали для неё чем-то непозволительным, чем-то опасным. Она, и только она могла уберечь сохранившееся положение вещей, не самое хорошее, но хотя бы не усугубить его. Слова Джима, казалось навсегда вписались в её память, оставив вечный след, словно прожжённый раскалённым докрасна железом. Скорее всего, она не сможет заснуть сегодня ночью, когда злые, резкие, грубые, но такие правильные слова Джима будут вновь и вновь разноситься у неё в голове приглушённым эхом. И она не сможет заглушить их или отвлечься. Совесть не позволит. Она, как молчаливый надсмотрщик порой умолкала на время, но стоило Алори остаться наедине с собой, как совесть тут же начинала свою мучительную пытку. Руки, удерживающие кружку под быстрым потоком воды из крана, дрожали. Самообладание истончалась с каждой секундой. Девушка не могла уже с уверенностью сказать, продержится ли еще хотя бы несколько минут. — Может, вас проводить? Ник с готовностью пошёл было к выходу из кухни, следуя за Грейсией, которая уже стояла в коридоре, но та остановила его. — Не надо. Здесь недалеко. Лучше тебе заняться, как ты и говорил, пошивом нагрудника для Шемрока. Чем быстрее ты его сделаешь, тем меньше забот у тебя останется. До парада ещё далеко, но время порой бежит очень быстро. — Точно…— сокрушенно протянул парень. — Я уже и забыл о нём. Наверняка с первой попытки не получиться и придётся несколько раз всё переделывать. — Хочешь, я помогу тебе? — спросила Алори, повернувшись через плечо, на секунду отвлекаясь от посуды. Она специально мыла кружки под холодной водой, надеясь, что прохлада немного отрезвит её. Руки уже почти перестали дрожать. Самого худшего не произошло. С большим трудом, но у неё получилось сдержать самообладание и не подать виду о том, что творится в душе. Поэтому, решив, что теперь можно немного расслабиться, она подумала, что рукоделие лишь только поможет успокоиться. Девушка плохо понимала, что именно хочет сшить Николас, но была уверена, что сможет помочь. — Я ещё сам толком не знаю, как это должно выглядеть…— подтвердил её предположения брат, пожав плечами. — Сначала надо продумать. Обыкновенный нагрудник — это просто, а Шемроку нужен особенный. У меня даже подходящего материала ещё нет… — Тогда мы не будем тебе мешать, — в кухню заглянула Грейсия и посмотрела на Алори. — Лори, может быть, составишь мне компанию? Николасу нужно подумать в тишине. — Да вы мне не мешаете…— тихо сказал Николас, уже погряз в мыслях о предстоящей работе. В планы девушки не входило покидать дом. Она надеялась или отвлечься, помогая Нику, или же, как обычно, спрятаться в своей комнате наверху. От неожиданного предложения она замялась и так и не смогла отказать. А спустя несколько мгновений сообразила, что в сложившейся ситуации отказывать нельзя. Ведь Алори, которую все знают, никогда бы не отмахнулась от возможности проводить Грейсию. Она любила её как члена семьи, и за подобные мысли девушке стало мерзко. Может, она зря скрывает эту тайну от Грейс? Разве она расскажет отцу? Какой ей от этого прок? Она всегда была так добра к ней, что наверняка не станет осуждать за такой необдуманный поступок. В конце концов, Алори всё ещё внушала себе, что не сделала ничего плохого, за что ей следовало стыдиться. Подумав об этом, девушка ощутила призрачное, почти невесомое спокойствие, не способное утихомирить ураган, бушующий внутри, но дарящий надежду, достаточную для того, чтобы кивнуть и пройти за Грейсией в коридор, пообещав Нику скоро вернуться. На улице стало прохладнее. Алори пожалела, что не взяла куртку, но не решилась вернуться. Ветра не было и навряд ли она замёрзнет, пройдя всего лишь одну улицу. На небе начали появляться светло-серые вечерние облака, хотя само солнце, катившиеся к горизонту, всё ещё щедро дарило свои тёплые лучики. Тени от невысокого, деревянного белого забора, остроконечными полосами ложились на аккуратно подстриженный изумрудно-зеленый газон перед домом, едва-едва не застилая единственное пустое место — клумбу с всё ещё не вскопанной землёй. Удручающее зрелище не могло проскользнуть мимо глаз флориста. — Печально…— с искренним разочарованием сказала Грейс. — Сердце кровью обливается, когда вижу пустые горшки или клумбы. Это нужно исправить. — Я тоже думала посадить что-нибудь, но так и не решила что…— оправдалась Алори. — Этому горю можно помочь…— сказала Грейсия, спускаясь со ступенек. Девушка прошла за ней. Песок грубо скрипел под их ногами, когда они выходили с территории дома на широкую шумную улицу. Алори старалась не отставать. Несмотря на возраст, женщина шла довольно быстро. Но, к счастью, не так, как Ричард. На главной площади, которую нужно было пересечь, чтобы оказаться на нужной улице, народу было не меньше. Оно и понятно. Денёк выдался прекрасный. Величественный гиппокамп возвышался над фонтаном в окружении косяка рыб, выпускающих ввысь струи холодной, чистой воды. Плеск и шум воды можно было услышать из любых концов площади. Но в этот раз впервые, Алори даже не захотелось остановиться и посмотреть на скульптуры из белого гладкого камня. Она всё ещё не могла решиться рассказать Грейсии о своих проблемах, сомневаясь, стоит ли это делать. Тем более, когда женщина молча идёт впереди, не заводя разговор и не обращая на неё внимание. Может, миссис Хьюз была обижена на неё, заметив, что девушка вела себя странно? Алори вовсе не хотелось обижать её, и она хотела бы сказать и об этом тоже, но не знала, с чего начать. Все слова, которые она могла только найти, казались ей абсурдными. Когда они проходили мимо фонтана, тот, будто бы специально, обдал девушку осколками брызг, что, однако, ничуть её не расстроило. Прикосновения холодных капель к коже сейчас были очень кстати. Дети, сновавшие здесь же, рядом с фонтаном, перегнувшись через мраморные бортики, старались прикоснуться к качающейся у хвостов рыб и гиппокампа, воде, задорно смеясь и брызгаясь. Только когда шумная площадь осталась позади, и они свернули на один из тихих переулков, безлюдный и тихий, Грейсия замедлила шаг, чтобы Алори поравнялась с ней и несколько обеспокоено посмотрев на девушку, которая смотрела себе под ноги, спросила: — Алори, что с тобой происходит? Ты сама не своя. Девушка почувствовала, как по спине пробежали мурашки, несмотря на то, что голос женщины не был рассерженным или строгим. Неуверенность пришла на смену решительности, заставив усомниться в доводах, которые она стоила ещё пару минут назад. Осторожность, как каменная стена, ограждала её от опасности раскрыть всю правду кому-то кроме Леоны. Всё же, она до последнего верила, что ей показалось, и миссис Хьюз ничего не заметила. Наверное, со стороны она выглядела очень неестественно и только дурак бы не понял, что она ведёт себя не как всегда. — Я не стала говорить при Нике, мне показалось, что ты и ему ничего говорить не хочешь, — продолжила женщина, не получив ответа на свой вопрос. — Н… ничего…— кое-как выдавила из себя Алори, хотя желание рассказать было велико. —Просто я… — Я ведь вижу, что дело вовсе не в учебе, — перебила её Грейсия, сразу же поймав на вранье. — Ты можешь мне рассказать. Тебе очень трудно это скрывать, я вижу. Алори боялась поднять на неё глаза, но чувствовала, что Грейсия смотрит на неё. Ей было так стыдно перед ней. Но она всё ещё боялась. Даже Грейсию. Человека, который никогда не желал ей зла и готов был всегда поддержать и понять. Насколько же глубоко она завязла в собственной боли и беспомощности, окруженная опасностью разоблачения со всех сторон, что не могла довериться даже ей. Может быть, если бы встреча с Джимом не произошла сегодня, или же произошла, но после прихода женщины — ей было бы проще говорить о своей тайне. Но теперь, после слов кинолога, набросившегося на неё с обвинениями, она больше не чувствовала себя в безопасности, не считала свою ложь невинной. Она уже натворила много бед и не хотела впутывать в паутину лжи ещё и Грейсию, которая, даже если и примет её сторону, тоже будет обязана молчать, таща на себе тяжёлый душевный груз. Ещё никому эта тайна не принесла ничего хорошего. Не стоило множить боль, не имея не единого шанса избавиться от неё. Грейсия терпеливо ждала ответа, но Алори так и не проронила ни слова. Женщина тяжело вздохнула и отвела взгляд. — Значит, всё намного хуже, чем я думала. Мне кажется, я понимаю, в чём тут дело. Если так, у тебя есть причины не говорить. Я понимаю. Скажешь, когда сможешь это сделать. Я не хочу мучить тебя расспросами. Но только пожалуйста, не избегай Ника так открыто. Мужчины не так наблюдательны, но всё же, скоро и он может начать подозревать, что ты не совсем с ним честна. Девушку поразило то, с какой лёгкостью она произнесла это. Без обиды и раздражения. На её месте каждый мог быть раздосадован тем, что ему не доверяют. Но Грейсия не была такой. У Алори даже сложилось мнение что она понимает истинную причину, что она каким-то чудом знает и о Ричарде, и о тех чувствах, которые она к нему испытывает. Что, конечно же, не могло быть так. Она виновато посмотрела на женщину. Ох, как ей хотелось рассказать, хотя бы для того, чтобы Грейсия не держала на неё обиду. Но она просто не могла. — Простите…— тихо повинилась она. — Всё хорошо, — приободрила её женщина, нежно приобняв за плечо. — Не надо себя накручивать. Не слушай никого. Только ты сама и твоё сердце знает, что делать. Слушай его. Оно — твой самый надёжный советчик. Поняла? — Д…да… — не сдержав слёзы, прошептала Алори, украдкой утирая две теплые мокрые дорожки на своих щеках. После этого ей сразу легче. Она не сорвалась в истерику, чего очень боялась. Слова доброй женщины помогли ей успокоиться. Ей было нужно услышать подобное, чтобы противопоставить сказанное Грейсией словам Джима. Она и не надеялась получить поддержку после того, как отказалась рассказать, но, похоже, миссис Хьюз отлично знала, о чём говорила. Успокоившись, девушка, сделав глубокий выдох, поняла, что нехорошо продолжать идти молча и решилась пусть и не рассказать свой секрет, но хотя бы спрость кое-что, что имело к нему прямое отношение. — Тетя Грейс…— несмело начала она. — Скажите, почему мой отец не любит военных? То есть…должна же быть какая-то причина? — Не думаю, что я тот человек, который должен тебе рассказывать об этом, — покачала головой Грейсия. — А ты сама не спрашивала его? — Я боюсь говорить с ним об этом…— честно сказала Алори. — Он всегда бесится, когда кто-то упоминает армию. — Могу сказать лишь только, что он хочет уберечь тебя, милая, — сказала женщина. — Его тоже можно понять. И однажды ты поймешь. Они уже подошли к дому, в котором жила Грейсия. Алори сразу заметила балкон её квартиры, сплошь увешанный цветочными горшками и кашпо. Длинные, глубокие горшки свисали даже с железных перил, а растения с белыми цветами как змеи оплетали оконную раму и даже поднимались чуть выше, по кирпичной стене, словно бы хотели захватить всё здание. Весь балкон буквально тонул в цветах, и стоило девушке подойти ближе, как она явно распознала ароматы ярких, солнечных настурций, алых петуний и хрупких розовых немезий. Их ароматы сплетались в приятный сладковато-свежий букет, такой необычный, что Алори даже закрыла глаза, вдыхая полной грудью, наслаждаясь им. — Муж всегда говорил мне, что я перебарщиваю, — сказала Грейсия, наблюдая за Алори. — Пойдём, поднимемся ко мне. Я хочу кое-что дать тебе.