Life Time 3

Ник отстранился в сторону, и как раз во время, чтобы не получить новый удар, поймал руку нападающего, всё ещё злобно шипящего на него из темноты. Скудного света хватало только, чтобы разглядеть серьёзный и решительный блеск карих глазах. Он старался не двигаться, чтобы не создавать шума, одновременно посматривая в ту сторону, откуда можно было увидеть парочку, и сдерживал натиск наступающего врага. Одной рукой он всё ещё держал чужое запястье, опираясь другой об землю, прижавшись спиной к плотно сплетающимся веткам кустарника и подобрав под себя ноги, абсолютно не волнуясь за сохранность военной формы, которую, обычно, старался не портить и относился к ней бережно. Одна из веток больно уперлась ему в поясницу, но он не мог никак поменять своего положения, борясь с неизвестным. Это было не трудно, силёнок у соперника явно было не много, Ник чувствовал это по напряжению во взятом в захват запястье. К счастью, кустарник был большим, и места под его ветвями было достаточно хотя бы для того, чтобы Ник не вывалился наружу. Это бы испортило всё что только можно. Помня об осторожности, он попытался было успокоить нападающего, но не тут-то было. Он стиснул зубы, когда его ударили в плечо и со следующей попытки, поймал и второе запястье, плотно сжав его, теперь оставаясь сидеть на земле в неудобном положении, без опоры на руку. — Да прекрати же ты! — шёпотом шикнул Ник. — Успокойся! — Пошел вон! — раздалось в ответ злобное шипение, и натиск стал сильнее. — Ты мешаешь мне в выполнении операции! Найди себе другое место, понял?! По голосу Ник понял, что противостоит ему девушка. Так вот почему он так легко смог схватить её руки, запястья были тонкими и никак не могли принадлежать мужчине. Запоздало, не сразу осознав это в схватке, он ослабил захват, но всё же не позволил ей вырваться, опасаясь, что получив свободу, эта дикарка снова наброситься на него. И не ошибся. Вела себя незнакомка крайне агрессивно, рьяно стараясь выкрутиться из захвата, осыпая Ника проклятьями. Присмотревшись, парень чуть лучше рассмотрел её, насколько мог в полумраке. Помимо сердитых глаз, у девушки были длинные чёрные волосы, собранные в два высоких хвостика, которые раскачивались из стороны в сторону от её попыток освободиться. Кинолог не мог понять, сколько ей примерно лет, но судя по голосу и комплекции, она была юна. — Ах ты… — Ай! Ник зажмурился от боли. Девушка пнула его ногой по правому колену, который находился ближе к ней, и похоже, вложила в свой удар всю силу, которую только имела. — Прекрати! — пригрозил ей парень, как можно ближе подтянув к себе ноги, чтобы снова не получить. — Что ты делаешь?! — Убирааааайся! — угрожающе шикнула она, сквозь сжатые зубы. — Я слежу за своим братом! Ты мне всё испортишь! — За братом?! Ник едва не выпустил её руки из захвата, чем она постаралась воспользоваться, но парень быстро пришёл в себя, не позволяя ей обхитрить его. «Значит, эта девчонка сестра Цербера… Как она оказалась тут? Следила за ними, что ли? Она уж точно знает больше, чем я…» — Пусти меня! Николас увернулся от ещё одного пинка. Задира не желала сдаваться, даже в таком положении, когда было ясно, за кем окажется победа. — Да тихо ты! — попытался успокоить её он. — Я здесь тоже для того, чтобы проследить за своей сестрой! Девушка перестала вырываться и замерла, оставив свои руки в захватах Ника. Тот перевёл дыхание. Наконец-то она перестала шуметь и вырываться. Пользуясь случаем, он ещё раз взглянул в сторону, сквозь ветки, пытаясь разглядеть Алори и офицера. Он боялся, что они заметят возню и быстро раскроют шпионов, но эти двое так и стояли у воды. Должно быть плеск воды и шуршание ветра в кронах деревьев хоть как-то скрыли происходящие за их спиной. Ник никогда не думал, что однажды окажется в такой непростой ситуации и что ему придётся следить за своей сестрой. Он не был до конца уверен, что поступает правильно, вмешиваясь в её жизнь, но просто не мог оставаться в стороне, узнав об обмане. Должно быть, обида толкнула его на этот шаг. — Сестрой? — удивленно, уже спокойным голосом переспросила девушка, и продолжая смотреть на Ника, кивнула головой в сторону водоёма. — Это твоя сестра? — Да, — прошептал Ник, отпуская её руки. — Так что будь добра, не шуми. Они и так далеко, мы вряд ли что-то услышим. — Это ты меня будешь учить как разведку вести? — вновь возмутилась она, нахмурившись. — Лучше сам помолчи и слушай. Она развернулась лицом к пруду и, охнув, подперла одной рукой запястье другой, зажмурившись от боли. — Ты сама виновата, — отозвался Ник, всё же немного и себя винив в произошедшем. — Если бы не вырывалась так сильно… Он тоже принял более свободную позу, поднявшись на колени, ощущая неприятную тупую боль от острой ветки, которая всё это время больно давила в спину. — Заткнись! — рыкнула на него она, сверкнув глазами. — Без тебя знаю, умник… Ник покачал головой. Эта девушка показалась ему очень странной и чересчур вспыльчивой. Хотя, если учесть факт родства с Цербером, это легко объяснялось. Кто бы ещё так с ходу напал на него, совершенно не разобравшись в ситуации и сразу распускать кулаки? Опасаясь очередной вспышки агрессии, Николас отодвинулся подальше от неё, осторожно отогнул одну из веток, которая особенно хорошо загораживала обзор и принялся следить, за тем, что происходит снаружи. Разговор молодых людей был тихим и в основном, парню удавалось расслышать только фразы Мустанга. Ричард остановился у воды, окинув взором её слегка неспокойную гладь. Ветер гнал по ней рябь, волны с тихим плеском облизывали песчаник берега, то откатываясь назад, то снова возвращаясь, увлекая за собой мелкие песчинки и листочки ив, упавшие на землю. Офицер решил не идти далеко, на противоположный берег к высокой одинокой иве. Конечно, то место было куда приятнее и в дали от людей, большинство из которых даже не знали, что туда можно пробраться, но он не собирался проводить здесь много времени. Свои собственные мысли ещё тяготили его и ему хотелось поскорее разобраться в них, а не тратить время на разговоры с девушкой. Но обещание есть обещание. Навряд ли это продлится долго, как и любая из их встреч. Он, как и она, тоже не желал, чтобы кто-то видел их вместе, несмотря на то, что прятаться ему было не от кого. Однако что-то внутри, возможно сам Орф, был против, но Ричард не верил, что причина только в нём. Нельзя быть ни в чём уверенным, когда твои личные чувства переплетаются с чувствами демона, живущего в тебе, но не имеющего к тебе никакого отношения. К великому сожалению, он не нашёл никакой другой возможности отблагодарить Алори. Мысль о том, что он что-то может сделать для неё, была единственной. Может, если бы подумал подольше, смог бы предложить что-то ещё, но слов обратно уже не возьмёшь. Придётся терпеть. Алори стояла рядом с ним, украдкой поглядывая на его ничего не выражающее лицо и взгляд, устремленный на воду. Он о чём-то думал, но девушка не могла знать, о чем именно. Разве что, только то, что он не злился. Выражение его злой задумчивости было ей хорошо известно. Сегодня он вёл себя страннее, чем обычно. Его ярость иногда сменялась периодами спокойствия или безразличия, ещё реже участием, но только на короткое время, по истечению которого, военный снова приобретал своё привычное выражение и манеру речи. На памяти Алори, он ещё никогда так надолго не оставался спокойным. С момента его возвращение из комнаты с амуницией до настоящего момента прошло достаточно много времени. Девушке хотелось верить, что что-то в нём изменилось, пусть она ещё и не знала, что именно стало причиной, но с таким, какой он сейчас, ей было намного проще общаться. Не возникало внутреннего страха, маленького игольчатого ёжика, который колол её глубоко в душе, заставляя не забывать об осторожности и подбирать слова. Само собой, она ощущала некоторое беспокойство неизвестности, но всё равно, даже это было куда лучше, чем постоянный страх сделать что-то не так и сказать что-то неправильное. Ей было не совсем понятно, зачем он привел её сюда. Ведь обо всём спросить она могла его и там, в городе, пока они шли. Он действительно помнил о том, что их не должны видеть? Девушке стало досадно от того, что даже он, человек, который не обязан был это помнить, помнил, а она, та, от чьей осторожности зависело будущее, забыла. Алори оглянулась назад, побегав глазами по аллейке, чтобы убедиться, что они действительно одни, понимая, что делает это слишком запоздало. Ник отстранился назад, едва его сестра обернулась и на секунду задержала взгляд на укрытие, где парень и девушка продолжали молча наблюдать за объектами своей слежки. Его прошиб пот от напряжения, но спустя несколько мгновений, Алори снова отвернулась, и Николас облегченно выдохнул прикрыв глаза. — И давно твоя сестра с моим братом гуляет? — тихо спросила его соседка по укрытию, не отводя взгляд от парочки. — Мне этот мерзавец так ничего и не сказал… Как можно скрывать от родной сестры такую важную новость. Я и понятия не мела, что он подружку завёл… — Она. Не. Его. Подружка, — злобно отчеканил каждое слово кинолог посмотрев на неё. — Только через мой труп! — Конечно. А кто же ещё? Сам посмотри. Я ни разу не видела, чтобы он с какой-то девушкой хотя бы парой слов перекинулся, а тут они даже гуляют вместе. — Она не… — начал Ник, готовый как следует вбить в эту глупую голову единственную правдивую истину, но та приложила палец к губам, останавливая его. — Шшшш… слушай… они о чём-то говорят… — Ты… любишь приходить сюда? — спросила Алори, тоже взглянув на пруд и деревья, обступающего его со всех сторон. Рядом с ними, у самого берега, опустив один отсыревший корень в воду, а другим крепко держась за землю, стояла молодая, тонкоствольная ива. У девушки сложилось впечатление, что пруд, словно делит деревья, разграничая молодых от старых, пустоту от изобилия. Здесь, на этой стороне, растительности было не так много: берёзовая аллея за диким кустарником и несколько ив, склонившихся у воды. Зато с другой стороны даже просвета от зелени не было видно. Она высилась, казалось, непроходимой стеной, но Алори знала, что это не так, и дорогу вполне можно найти, если не испугаешься продираться через заросли. Отсюда берег был далёким и загадочным, и вполне оправдывал своё название «дикий». — Это первый вопрос? Алори вскинула голову, осознав, что просто озвучила вслух свои мысли. Иногда у неё случалось такое, когда она о чём-то думала и очень сильно погружалась в свои раздумья. На самом деле она хотела спросить совсем другое, больше относящееся к Ричарду. Парень не взглянув на нее поднял голову выше, к небу. Под солнечным светом его глаза стали светлее, словно согреваясь, теряя свой холод. — Нет, прости я вовсе не… — Здесь тихо… — перебил её он, перестав слушать уже после того, как она заговорила первой. — Тихо и спокойно. Я ни разу не видел, чтобы кто-то надолго тут задерживался. Это место… оно… не то, что город хочет видеть. Поэтому городу здесь места нет, и те, кто считают так же, надолго тут не задерживаются, спешат вернуться обратно, туда где крепкие стены сулят размеренность и порядок. А здесь…— он закрыл глаза, когда ветер особенно сильно колыхнул его волосы. — Ветру ничто не мешает, он свободен, не натыкается на препятствия… Как и я… Он сам удивился тому, с какой легкостью ответил ей. Спроси она такое раньше, он бы просто буркнул что-то в ответ, не стал бы даже напрягаться. Почему-то, до этого, его тяготили такие моменты. Ему не нравилось отвечать на вопросы, и даже просто разговаривать с кем-то. А сейчас, он просто выложил всё как на духу. Сказал то, о чём знал только он сам, что не мог сказать никому. Потому что он был одинок и его некому было слушать. Это ли и была причина его отрешённости от всего, что окружало его? «Почему был?» — всплыла в сознании мысль. — «Я всегда один, это не то, что должно меня беспокоить». Алори не ожидала, что он ответит на вопрос подобного рода. Да ещё так. Это поразило её настолько, что она не сразу вспомнила, о чём хотела спросить на самом деле. Память вернулась к ней только, когда он сам заговорил, не менее минуты проведя в тишине. Она даже вздрогнула от его голоса, внезапного звука, пронёсшегося по воздуху. — Это ведь не единственное, что ты хотела спросить? — Наводки-проводки! — тихо воскликнула девушка в кустах и сама себе зажала рот, то ли чтобы не выкрикнуть ещё что-то, то ли испугавшись, что сделала это очень громко. Ник непонимающе посмотрел на неё, не представляя, чем вызвана такая её реакция. Он тоже слышал о чём говорил офицер, и, по его мнению, он не сказал ничего странного и неожиданного, во всяком случае, на первый взгляд. Что говорила Алори — он не расслышал, как ни старался. Голос девушки был мягче и тише, чем у Мустанга, кинолог даже отдельные слова не смог разобрать, но судя по ответу Ричарда, голос которого был чётким и громким, она спрашивала о месте, в котором они находились. Николас иногда приводил сюда Шемрока, но не разу не наблюдал здесь Цербера. Пока что разговор молодых людей протекал спокойно, и парень, внимательно следя за обстановкой, пока что не заметил ни малейшего намека на то, что этот военный задумал что-то нехорошее. И всё же, несмотря ни на что, был готов в любой момент защитить свою сестру. — Что? — не понял он, поворачивая голову к соседке, которая всё так же прижимала ладони ко рту и, широко распахнув глаза, смотрела на брата с девушкой. — Он же… он… — её нижняя челюсть дрожала, когда она убрала руки от лица, указывая пальцем вперёд. — Он же… он разговаривает! Он разговаривает с девушкой! Я думала, он может только про службу да армию языком молоть… Николас тряхнул головой, совсем переставая понимать, что происходит. Что странного в том, что её брат разговаривает? Конечно, он был не в восторге от того, что его сестра нарушила запрет и сдружилась с военным, но эта девушка вела себя так, словно у офицера отросло ещё две головы. Кинолог совершенно растерялся, не зная что и ответить на это, ещё и потому, что боялся вспыльчивости своей новой знакомой. Ему не хотелось снова подвергнуться ее нападкам. Да и спрашивать сейчас было наверняка лишним. Он ещё успеет задать ей все интересующие его вопросы. — Да… конечно… — опомнилась Алори, вспомнив, о чём хотела спросить. — Сколько тебе лет? — Восемнадцать, — почти сразу произнес он. — О…то есть… — девушка задумалась. — Получается ты совсем рано поступил на службу… Гораздо раньше призывного возраста… — А ты-то откуда знаешь? — апатично отозвался Ричард. — Мой брат — кинолог, помнишь? У него похожая ситуация была. — Не думаю… — так же отстранённо ответил парень и сложил руки на груди, смотря вдаль. — У кинологов немного другие правила набора, из-за того, что они могут начать стажировку ещё до своего совершеннолетия. Как и конники. В штабе порядки куда строже. — Да… наверное, я не так поняла, — девушка опустила голову, поняв, что сказала глупость, которую Ричард не терпел в своём присутствии. Она представила, как глупо выглядела сейчас в его глазах. Кому как ни ей знать его отношения к армии. Он точно разозлится на такую оплошность. Ник напряг слух. Похоже, сейчас Ричард упомянул в своём разговоре кинологов? Неужели Алори рассказывает ему о нём? Как она может быть такой несерьёзной? Судя по тому, как держалась его сестра, можно было сказать, что это уж точно не первая их встреча. Ник не очень доверял слухам, и жизнь не сталкивала его с Цербером лицом к лицу, но ребята в кинологическом корпусе говорили, что никто не может находиться с ним рядом долго. У того, кому приходится, начинается дрожь и приступы панической атаки, без видимых признаков, даже если лейтенант ничего не делал и не отдавал приказы. Николасу такие бредни казались нелепыми, но разве можно не брать их во внимание, когда подобное слышишь не один раз и от разных людей? — Ничего страшного, — заявил парень. — Ты и не должна в этом хорошо разбираться. — Я… я так и…нфаркт получу…— запинаясь, прошептала девушка в кустах, не обращая никакого внимания на ничего не понимающего Николаса, который, хоть и слышал голос Ричарда, не смог вразумить скрытый смысл, который так хорошо замечала она. На её лице, даже в полумраке, был заметен шок от увиденного, а в глазах изумление. Именно так сам Николас выглядел несколько минут назад, гнавшись за ними точно так же, как гончий пёс преследует свою добычу. Но постепенно, не совсем, но его изумление улеглось, оставив после себя настороженность и решительность. Как бы хорошо всё не было, всегда нужно было готовиться к худшему. Кинолога распирал интерес, но он не поддавался ему, твердо решив выяснить всё позже. Уж он то не отпустит эту девчонку отсюда, пока всё не узнает. Алори снова замялась. Она никак не предполагала, что этот разговор будет протекать так легко, особенно если учесть, с какой неохотой на это подписывался Ричард, и как старался её отговорить. Это всё было не просто так, наверное, она ещё не спросила что-то такое, на что он не станет отвечать. В конце концов, Ричард неспроста сделал оговорку о предпочтениях в вопросах. Даже сейчас, имея возможность спросить о чём угодно, офицер оставлял за собой право сохранить свои секреты, а значит, она не сможет приблизиться к нему. Пусть он стал терпимее к ней, чуть мягче в выражениях, но не настолько, чтобы доверять до конца, и Алори не знала как долго ей ещё предстоит пробиваться через баррикады, которые Ричард выстроил на пути к своим чувствам. Интересно, а он сам-то понимает, как затрудняет её путь? Или он делал это не специально, не замечая препятствий, за своей спиной? Поселятся ли в его душе сомнения, чтобы заставить обернуться и понять, что он натворил? Ива, под которой стояла Алори, качнула своими ветвями, ещё слишком короткими, чтобы достать до земли. Пройдёт ещё много времени, прежде чем она сможет склониться к воде. Девушка подняла голову вверх. Тонкие гладкие листочки, переворачиваясь на ветру, тихо шелестели, терлись друг от друга, и звук этот напоминал шёпот. Эти тихие звуки, немного успокоили её, вернув самообладание. Нет никакого смысла накручивать себя, ведь она все равно не сможет изменить ситуацию и хоть как-то повлиять на Ричарда. Он был именно тем человеком, который принимает решения сам, не полагаясь на мнения других. Её следующий вопрос вытекал из предыдущего. Но казался самой девушке куда труднее, чем первый. — А когда у тебя день рождения? Она абсолютно точно предугадала реакцию военного. Парень недоуменно посмотрел на неё, повернув голову в сторону, нехотя отвлекаясь от созерцания противоположного берега. Он молчал несколько секунд, словно ожидал, что она поменяет свой вопрос, но Алори решила не сдаваться. Его спокойствие, пусть и относительное, подарило ей некоторую смелость. Почему-то, ей казалось, что сейчас не стоит идти на попятную. Другого случая что-то спросить у него в такой обстановке, когда они наедине, может и не представиться. Страх всё портил. И не только сегодня. Он ведь не съест её из-за одного вопроса, даже если он покажется ему странным и неуместным. — Зачем тебе это? — Ричард внимательно посмотрел на девушку. — Разве друзья не должны знать это? — вопросом на вопрос ответила девушка, и произнеся это, поняла, что Ричард имеет право на сомнения. Она упомянула слово «друзья» что для неё самой было в порядке вещей, однако, не для него. Все, кого она знала, отзывались о Ричарде как о человеке у которого нет привязанности ни к чему, кроме работы, а потому, само собой, и друзей он иметь не мог. Раньше девушка не задумывалась об этом, но сейчас, увидев искреннее непонимание в его взгляде, поняла, что это чистая правда. Человек, у которого был хотя бы один близкий человек, не считая семью, не стал бы так удивляться такому вопросу. Алори спокойно выдержала его взгляд, надеясь, что он увидит в её глазах искреннюю поддержку и понимание, но если это и было так, офицер не показал этого, снова отводя глаза. — Девятого апреля, — произнёс он и, немного поколебавшись, продолжил. — В таком случае ты тоже должна сказать… — Конечно! — улыбнулась Алори, обрадованная тем, что всё же не разозлила парня. — Двадцатого июля. — Девятое апреля? — тихо повторил Ник и покосился на девушку которая замерев, не сводила глаз с молодых людей, стоящих к ним спиной. — Что значит «девятое апреля»? Он размышлял об этом, но не понимал, что такого важного должно произойти в этот день, и что Ричард имел ввиду. Было бы намного проще понимать их разговор, если бы он слышал не только Ричарда, но и Алори. Похоже, это даже на нормальный разговор не походило, ведь, судя по всему, парень просто отвечал на вопросы, которые задавала его сестра. Вот почему разобраться оказалось очень непросто. Последняя надежда на внесение хоть какой-то ясности, это спросить у этой девушки, рискуя при этом снова получить порцию проклятий. — Это его день рождения, — словно отмахнувшись от него, ответила она, прищурившись, наблюдая за братом. — По-моему, они стараются узнать друг друга получше… Сначала она спросила его про возраст, теперь про день рождения… Наверное… они ещё знакомы не так давно… — она шептала это так, словно находилась здесь одна, проводя анализ полученных данных. Нику было неудобно в её присутствии, но это был единственный человек, который мог хоть как-то объяснить ему что происходит, пусть и вела себя очень странно. Решив, что не стоит беспокоить её, пока та думает, он тоже продолжил наблюдение. Если эти двое и были знакомы какое-то время, до того, как он узнал об этом, это знакомство вряд ли можно бы было назвать близким. Да они даже возраста друг друга не знали. Этот факт успокоил Ника. Кто знает, может всё решится само собой и Алори сама скоро поймёт, что с этим человеком у неё нет ничего общего? Снова повисло молчание. Алори даже не могла сказать уверенно, спросил ли он её это, правда интересуясь, или просто, чтобы она не осталась в долгу? У него были эмоции, она точно это знала, но почему-то, он позволял проявляться только негативу: злости, ярости, отчуждённости и безразличию. Человек, способный на такое, конечно, может показывать и хорошие свои качества. «Почему же он этого не делает?» — подумала Алори. — «Считает их непозволительными? Или же наоборот, не считает её той, кому стоит показывать их? А может, это только привычка?» Она уже подумала озвучить все это вслух, но не стала, почувствовав, что такой, какой он сейчас, не станет отвечать на это. «Чувства» Эта тема была запретная для него и Алори, как бы это не было больно, понимала и принимала это. То, что он был рядом, пусть и оставался на расстоянии, грело душу. Можно ли было расценивать такое как небезразличие? О, как бы она хотела, чтобы так и оказалось. Но реальность очень зла и как бы девушке не хотелось верить в сказку, здравый смысл настаивал на своём. Иначе эти мечты снова сделают ей больно, как только всё окажется совсем не так, как она представляла. Порой, чувства нельзя выразить словами, но сейчас в её распоряжении были только слова и надежда на то, что они найдут отклик в душе Ричарда. Офицер пока что не находил смысла в том, о чём его спрашивали. Возраст… день рождения, что дальше? Эти данные не должны были волновать её, и он не был готов к подобным вопросам. «Она это и имела ввиду говоря о том, что хочет узнать меня лучше?» Впрочем, это был не первый раз, когда он не понимал её. Пора давно привыкнуть и просто делать то, что нужно. Он не стал вытаскивать из кармана часы, чтобы взглянуть на время. Такой жест мог обидеть девушку, которая решила бы, что он хочет поскорее уйти. Отчасти, это действительно было так. Ричард не видел никакой пользы в том, что происходит. Это было дико и непонятно для него. Возможно, он бы ещё успел наведаться в Штаб и хоть немного поработать, хотя бы завершить несколько актов, о составлении отчёта речи уже и быть не могло, не успеет. А вместо этого он просто в пустую тратит своё время. Время, которому знал цену. В уголках глаз появилась едва заметная морщинка, когда он нахмурился, задумываясь. Обещание есть обещание. Для него это было сравнимо приказу, нечто, что нельзя просто оставить, а нужно выполнить любой ценой. Но только ли обещание держит его здесь? Только лишь желание исполнить свой долг. Нет, это было не так. С каждым её вопросом, с каждым словом, которое слетало с его губ, на душе офицера становилось легче. Он словно бы выдыхал что-то тяжелое, освобождая себя от гнёта какого-то странного чувства, которое он не мог описать и дать ему хоть какое-то название. Ему бы хотелось не связывать это с Алори, но только глупец дал бы так обмануть себя. Это-то и было единственной причиной, по которой он продолжал стоять на берегу и смотреть на воду, деревья и облака, стараясь сохранять спокойствие, когда на душе творилось что-то необъяснимое. — Чем ты увлекаешься? Ричард моргнул, обращая внимание на девушку, слегка потерявшись в своим мыслях. — Ну…у тебя же есть что-то кроме работы и Рейвена… — постаралась разъяснить ему девушка. Само собой, парень понял, о чём она, но практически вся его жизнь состояла из работы, а то, чем он занимался помимо этого было для него настолько несущественным, что он даже не знал, можно ли назвать увлечением то, на что времени почти не остаётся. А упомянув Рейвена, Алори и вовсе перечислила почти всё, что у него имелось в нерабочее время. Впервые кто-то спросил про его интересы. — Ничем особенным…— пробормотал Ричард, на этот раз не просто отводя взгляд, а отвернувшись, чтобы она не заметила его удручённость. Вопрос-то был простым, во всяком случае в её понимании. — В основном читаю… Он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы считать вопрос закрытым, но не тут то было: — О чём? — не унималась Алори. Ричард сжал зубы от досады. Деваться некуда. Придётся давать развернутое пояснение. — Военную тактику…— сказал парень, задумавшись и после продолжил перечисление, того, что читал не так давно, и что ещё было живо в памяти. — Армейское вооружение, военные хроники, политологию, стараюсь быть в курсе внешней политики… — Только всё, что связано с армией? — перебила его она. — Это ведь почти тоже самое, что и работа. Неужели тебя не интересует что-то ещё? Её вовсе не расстраивала такая, можно сказать, одержимость офицера армией. Это было делом всей его жизни, и он выполнял свой долг перед страной, в чём она ещё раз убедилась прямо сейчас. Только поэтому, даже не находясь на службе, он продолжал изучать то, что тоже так ли иначе могло пойти на пользу его работе. Однако ей хотелось бы узнать о нём и что-то такое, о чём она не могла подозревать. Может, он всё-таки вспомнит ещё? Что-то, чем не занимался очень давно, но всё равно любил. — И фехтование… — после раздумий подытожил он. — Фехтование? — переспросила девушка, немного склонив голову на бок. — На шпагах? — Нет… — Ричард слегка мотнул головой, все еще не поворачиваясь к ней. — На саблях. Давно не практиковался… Оппонентом мне может быть только отец, а у него почти никогда нет времени на это. Впрочем, у него всегда нет времени. Не важно… забудь… Алори погрустнела. Она то считала этот вопрос безобидным. Она и правда знает о Ричарде очень мало, если даже не имеет представление о том, какие темы не стоит затрагивать. В её воображении тут же возник образ Ричарда, держащего в руке острую, наточенную саблю. О данном виде единоборств она знала ничуть не больше, чем о военной тематике в целом, но девушка была уверена, что парень отлично владеет этим оружием. Должно быть, это семейное. Будучи представителем высокопоставленной семьи, он мог стать лучшим в этом деле. Общаясь с ним на равных, видя его в конюшне, наблюдать за его верховой ездой — всё это заставляло её забыть, насколько они разные, и какая между ними пропасть. Здесь и сейчас они могут быть на одной волне, говорить о чём-то, но только временно. Ничто и никогда не изменит происхождение каждого из них. Алори запамятовала это, привыкнув к нему такому, каким видит день ото дня, не в штабе, не в фамильном особняке, окруженном высоким забором. Ей стало интересно, видит ли его кто-то таким же, как она? И выдержит ли её любовь то расстояние, которое разделяет их? — Как долго они… — простонала девушка, потягивая затекшую ногу. — Слышать бы ещё толком, о чём они говорят. Твоя сестра ужасная тихоня, у неё такой голос что… Хрясь! Ник резко обернулся на звук, стиснув зубы. Его новая знакомая замерла. Это под её ногой громко хрустнула сухая ветка, да ещё так громко, как раз в тот момент, когда молодые люди, за которыми они наблюдали, замолчали. Ник быстро наклонился вперёд, схватил её за плечо, увлекая с собой вниз на землю. Девушка ойкнула, но похоже, поняла его манёвр и, оказавшись рядом с ним, прижатой к земле, затихла сжимаясь в комок, как-будто хотела стать меньше. Ричард обернулся, побегав глазами по кустам за своей спиной. Вряд ли птица могла издать такой громкий шум. Ему показалось, что в кустах было какое-то движение, едва заметное и сразу прекратившееся, что ещё больше насторожило его. Парень развернулся к кусту, внимательно его рассматривая. Интуиция подсказывала, что здесь что-то не так. Он сделал пару шагов вперёд, желая проверить, в чём дело. Услышав шорох травы под армейскими сапогами, Ник ещё сильнее прижался к земле и задержал дыхание, готовый пойти на что угодно, только бы стать вдруг невидимым. Как он объяснит Алори, как попал сюда? Боже, да он же сгорит от стыда, когда офицер обнаружит двух шпионов, которые, как вражеские лазутчики, прячутся в кустах. Его сердце, подстегнутое возросшем в крови уровнем адреналина, забилось как дикий зверь в костяной клетке из ребер. Парень зажмурился, чувствуя щекой прохладную, чернозёмную почву. От неё пахло сыростью и затхлостью перегнивших прошлогодних листьев. Пожалуй, ещё одна причина не дышать. Под его рукой, точно так же прижавшись что есть сил к земле, замерла незнакомка. В обычной ситуации Ник ни за что не стал бы без позволения прикасаться к девушке, которую толком не знает, но иного выхода у них не было. Его рука лежала на её плече и он ощущал мелкую дрожь, которая била её тело, но несмотря на неё, лежала девушка тихо, не шевелилась и похоже, так же, как и он задержала дыхание. Шорох шагов приближался. Даже с закрытыми глазами, Ник сквозь плотно сомкнутые веки ощутил как их закрыла тень и скрипнул зубами. Теперь их уже ничего не спасёт. Что сделает Ричард, разоблачив их? Навряд ли за пределами штаба он имеет права отдавать приказы, да и кинологи не входили в его подчинение. Но несмотря на это, ему вовсе не хотелось знакомиться с лейтенантом здесь и сейчас. И зачем он только пошёл за ними?! Можно же было разобраться с Алори дома, без лишних глаз, тогда бы он не угодил в такую идиотскую ситуацию. Плечо, на котором лежала его рука прижалась к телу, в защитном жесте. Его подруга по несчастью тоже поняла, что теперь им несдобровать и оставалось только молиться, что Ричард не станет проверять их укрытие на наличие незваных гостей. — Скажи… ты ненавидишь меня? Офицер замер. Его протянутая рука остановилась над кустом, ветки которого он собирался отогнуть. Он опешил от такого заявления, потому что мог поклясться, что хоть это и прозвучало как вопрос, девушка произнесла это уверенным тоном, как-будто не оставляла для себя сомнения в своих словах. За всю их беседу, именно сейчас его слова прозвучали громко, так, что прижавшиеся к земле девушка и парень хорошо всё расслышали. Ник даже осмелился приоткрыть один глаз, видя перед собой лишь корни куса и низкие ветки, за которыми можно было разглядеть сапоги офицера. От носа кинолога до них было на скидку никак не больше полуметра. Моргнув пару раз, чтобы зрение стало чётче, Ник смог даже рассмотреть на них тяжелые стальные пряжки, поблескивающие на солнце. Один из бликов ослепил Ника и он опять зажмурился, сделав тихий выдох, так как легкие начинало покалывать от недостатка кислорода и организм требовал от него вдохнуть побольше воздуха. Девушка рядом с ним тоже, немного отойдя от потрясения, стала дышать. Он чувствовал это, так как под его рукой её плечо начало медленно опускаться и подниматься в такт дыханию. Опасность еще не миновала и Николас не смел шелохнуться, пока тень все еще нависала над ними. Ричард обернулся. Может, он ослышался. Его волосы всколыхнул порыв ветра, качнул золотой аксельбант, свисающий с плеча. Это был первый вопрос, который вызвал у него такую реакцию. Ему стало не по себе, как-то неприятно на душе, что совсем не походило на ту лёгкость, которую он испытывал ранее. Теперь он не знал, как ответить. По началу да, чувства которые вызывала в нём Алори была именно ненависть. Он возненавидел её с самого начала, встретив в конюшне у деника Рейвена, приняв её за человека, незаконно проникнувшего на территорию корпуса. И ненавидел он её долго… настолько, что не мог точно решить, в какой момент это чувство переросло в раздражение, после — в терпимость, а сейчас… Ричард не понимал что испытывает сейчас. — Ненавижу? — повторил он, и произнеся эту фразу сам испытал как по коже пробежал холодок от внутреннего отрицания. «Разве я ее ненавижу?» Она не сделала ему ничего плохого, за что он мог бы считать её своим врагом. У Ричарда не было ни друзей, ни врагов. Он никогда не стремился делить свой круг общения на отдельные касты и уж тем более навешивать на них ярлыки. Парень и знакомых имел не много. Единственный, кого он не переносил больше всего, был Генри. Вот уж кто действительно заслуживал его ненависти. Самодовольный и нахальный генеральский сынок, всего добивающийся посредством покровительства своего влиятельного отца, даже не скрывал то, каким способом «заработал» звёздочки себе на погоны. Ричард был рад, что не работал под его начальством. Это бы было мерзко и унизительно. Грейсон занял местечко поудобнее, в департаменте вооружения, и только потому, что именно там Грейсон-старший приютил своих хороших друзей. Так что жилось Генри как нельзя лучше. Ричард никогда не завидовал ему. Напротив, этот человек был ему противен. Он не понимал, как такой как он может служить в госслужбе, чего он может дать своей стране? А вот самого Генри такие вопросы не заботили. У него были свои заботы и цели, о которых Ричард был хорошо наслышан. Пользуясь своей способностью появляться там, где происходит какое-либо нарушение порядка, он имел возможность подслушать разговоры рядовых и сержантов. Именно этот контингент в Штабе был всегда в курсе всего. Как стайка воробьев, они каждое утро перешептывались в коридорах, до начала рабочего дня, в перерывах и на улице. Генри был одержим идеей собрать вокруг себя избранных, таких же как он, молодых людей из именитых, влиятельных семей. Часто они сопровождали его в Штабе. Почти всех Ричард знал и в лицо, и по именам, и путем несложных, логических размышлений понял всю задумку недалёкого, по его мнению, капитана. Грейсон никогда бы не озвучил это вслух, но он хотел заполучить и Мустанга в свою коллекцию. Что может быть лучше, чем иметь под рукой шестерку, которая является сыном самого фюрера. Это всё равно, что попреть самого Мустанга-старшего, притом так, что никто и не заметит. Ричард разозлился, вспомнив день, когда понял это. Неужели можно быть настолько слабоумным, чтобы надеяться на то что он, Ричард Мустанг, станет пресмыкаться перед Грейсоном. Пусть Генри занимал ранг выше, чем он, но лейтенант никогда бы не склонил голову перед ним. И он видел, как это задевает капитана, чувствовал на себе его холодный взгляд голубых глаз, когда проходил мимо. Вот кого он ненавидел всей душой и сердцем, вот кого бы без сожаления кинуть в пасть Орфа. «Ненавижу…» Нет, он не мог ненавидеть Алори. Он не испытывал к ней и толику той злости, которая была направлена на Генри. А значит… — Нет… — покачал он головой, посмотрев на неё, терпеливо дожидающуюся ответа. — С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? Девушка, всё это время смотрящая на него, медленно опустила глаза. Отчасти она радовалась, услышав от него отрицательный ответ. Пусть он не испытывал к ней привязанности, но и зол тоже не был. Ситуация оставалась нейтральной, что, конечно, лучше, чем ничего. Но всё же… Ей было непонятно. Если всё, что сказал Ричард правда, если он действительно не врал ей, тогда… — Почему ты так жесток со мной?..— напрямую спросила она, осмелившись наконец сделать это. Громко и уверенно, едва не сорвавшись на крик. Ричард приоткрыл рот от удивления. Впервые он услышал от девушки такую невероятную храбрость, ибо больше привык слышать только едва разборчивый лепет и неуверенные фразы, произнесённые запинающимся, дрожащим голосом. Сейчас он видел её совершенно другой: решительной и отчаянной. По ней было видно, что сказать такое было подвигом для девушки, но она не испугалась его. Быть может уже никогда не будет бояться, переступив ту грань, за которой Ричард внушал всем ужас, тем самым приблизившись к нему, ведь отступать офицеру было некуда. Она поняла, что загнала его в угол. Церберу некуда было деваться и скалиться уже не было смысла. Когда Алори подняла глаза Ричарду стало не по себе. Она смотрела на него сдвинув брови, с обидой во взгляде и блеском в небесно-голубых глазах. Даже если бы он захотел соврать, она бы без труда разглядела его ложь. Столько раз она спрашивала об этом сама себя, пытаясь найти причину в себе, в своей работе, в своих словах, поступках, любых действиях, которые она совершала в его присутствии. Но не могла отыскать того, что так сильно не нравилось в ней этому офицеру. Только ему. Если она и делала что-то неправильно, ошибалась, любой, кто угодно, мог указать ей на причину, и она тут же исправляла её. Но как можно исправить то, чего не знаешь? Как можно узнать, когда молчат? Как понять, когда вместо слов получаешь только суровый, осуждающий взгляд, как-будто все преступления в этом мире совершила она и никто иной. Сколько можно ненавидеть себя за то, чего не совершала? Она бы смогла, исправила всё, что не устраивает его, доказала бы, как ей важно его мнение. «Прошу…только скажи, Ричард!» — молила она про себя. — «Когда же ты поймёшь, как сильно мучаешь меня?..» Ричард ничего не ответил. Алори поняла, что зашла уже слишком далеко, даже полагаясь на свою смелость и его терпение. Нужно было помнить, о том, что ему часто быстро приходит конец. Разговор с офицером — это всё равно что хождение по канату над пропастью — одно неверное движение, и всё пропало, начать заново, уже не получится. У нее еще оставалось, многое, что она хотела узнать, но спросить сейчас вот такое, могло означать, что на этом беседа закончится. Стоит Ричарду разозлиться и он попросту перестанет с ней общаться. Разум настаивал на том, чтобы спросить оборотным и успокоиться, но сердце, так жаждущее знать причину, по которой ненависть военного переходит все границы, не давало думать ни о чём другом. Пусть так, пусть всё станет ещё хуже, но ей нужно было знать. Сколько можно это терпеть? Без вины быть виноватой во всём? Ник приоткрыл глаза, покосившись в сторону, где под его боком, пошевелилась девушка. Может Ричард и отвернулся, но он всё ещё стоял рядом с кустом, и парень настойчиво надавил на плечо девушки заставляя перестать двигаться. Расслабляться ещё рано. Кинолог боялся, что она сейчас вывернется из-под его руки, тем самым издав немало шума, но к счастью, незнакомка, похоже, понимала, что если ей и неприятно лежать на земле, придётся потерпеть до тех пор, пока объекты наблюдения не уйдут или хотя бы, не вернутся на прежнее место, к берегу пруда, а то тех пор, нужно соблюдать осторожность. Николас понятия не имел, о чём говорит его сестра, но зная её очень хорошо, чётко услышал в её голосе чуть ли не панику. Она всегда говорила громче, когда волновалась или злилась. Значит, она говорила о том, что очень сильно её волновало. Всё, что он смог хоть как-то понять, поймав обрывки её фраз, это то что, получается, с Мустангом она знакома не так уж мало времени, как он подумал сначала. «Если она считает что он ее ненавидит…» — Ник старался вникнуть в слова сестры. — «Тогда на кой-пёс она с ним общается?! Девушки… никогда не мог их понять…» — Почему…— Алори замолчала на мгновение, чтобы проглотить горький ком в горле. — Почему ты постоянно ведешь себя так, словно я — единственное, что мешает тебе быть счастливым? Словно я — всё зло на свете. Ричард был шокирован таким заявлением, застыв от ее слов. Он удивленно смотрел на девушку, совсем не ожидая услышать от нее такое. Они словно бы говорили о разных вещах. Неужели его влияние так сильно подкосило ее? Она правда принимала все так близко к сердцу? Несомненно, он был виноват, и признавал это, однако не думал, что все настолько серьезно. Если это так, одним «прости» тут не отделаться. Ему не хотелось обижать ее и тогда, раньше, но он уже не мог взять обратно все те слова, которые говорил, ведомый адским псом. Это была не его прихоть, не его желание, только вот он понял это слишком поздно. И не оправдывал себя. Виноват во всем был именно он. Он, а не Цербер. Если бы он научился контролировать себя лучше, не спускать с поводка монстра, позволяя ему тешится своим сознанием, если бы он понял, что чудовище раньше, до встречи с Алори, такого бы не произошло. И самое ужасное, Ричард не имел возможности рассказать ей правду. Парень просто будет смотреться как умалишенный, если сделает это. Какой нормальный человек поверит в бредни про адского пса, в которого он обращался в своих кошмарах? Офицер сжал кулаки, вспоминая с каким упоением он разрывал своих жертв во снах, как он пил свежую кровь, как возбуждались его вкусовые рецепторы, от вязкой жидности. Он купался в ней, вдыхая ее аромат как наркотик, убивая еще и еще, только бы насладиться охотой сполна. Это не было фантазией. Не галлюцинация. Он действительно довольствовался убийствами и ждал, когда же вой пса позовет его за собой, в сумрачный лес, где он будет адским стражем, терзая души грешников. Ричард не мог сказать ей правду. Его размышления вновь прервались. Алори не придавая значения его молчанию продолжала. Она говорила четко, не дрожа под его взглядом, девушка сама пристально смотрела на парня с болью и мольбой в глазах. Ей было все равно, что он подумает о ней. Пусть злиться, пусть презирает и кричит. Лишь бы он ответил на ее вопрос. Даже если он будет последним. — Я ведь ничего…— на её глазах появились слезы. —…Совсем ничего тебе не сделала. Я только делала всё, что ты просил. Неужели я заслужила такого отношения? А если да, то почему? Что я сделала не так? Чем так сильно разозлила тебя? Просто скажи, и тогда я не ошибусь снова. Ричард и вовсе растерялся, потеряв дар речи. С каждым её словом острые иглы вины пронзали его сердце, причиняя неимоверную боль. Он был справедлив, строг, но справедлив, однако, лишь с ней он был нечестен. Теперь он понял, что всё это время, что знал её, не сделал ничего хорошего, получая от неё всё, о чём просил, и не отдавая ничего в ответ. Лишь скупая благодарность, брошенная как кость дворовой собаке, была платой за её работу и помощь. Она имела полное право злиться и требовать от него объяснений. И длилось это не день и не два. Алори, не смотря на его репутацию и поведение, всё равно общалась с ним, отвечая на чёрствость офицера смирением и принятием. Она одна не боялась его, как бы сильно зверь внутри военного не пытался отпугнуть её. Эта девушка словно была глуха к предупреждающему рычанию Орфа, как-будто находилась там, где Ад не может добраться до неё. Полная противоположность лейтенанту, она продолжала искать к нему подход. Натыкалась на стены, но продолжала искать выход. Ричард поражался её выносливости и силе духа. Откуда в таком маленьком и хрупком тельце столько смелости? Как она справляется с его монстром, который и не подпускает её близко? Она затихла, с надеждой смотря на него, и Ричард не смог вынести её взгляд, чувствуя огромную вину и терзания совести. Впервые за свою жизнь он испытал такое сильное чувство вины. Он совершил преступление. Не только против неё, но и против себя самого. Как можно быть настолько слепым и глупым? Какого чёрта он вообще принял сторону Цербера? Что сподвигло его к этому? Он не мог вспомнить момент, когда страх перед ночным гостем из Ада превратился в ожидание нового визита. Они поменялись ролями. Теперь уже Алори обвиняла его, имея на это все причины, в отличии от него, и теперь он был вынужден прятать глаза, как провинившийся ребенок, разбивший кружку. Парень даже не думал о том как жалко выглядит. Он, сын фюрера, наследник главнокомандующего страны, склонив голову и принимая каждое обвинение за чистую монету, полностью согласный с мнением девушки. Кто бы ещё мог открыть ему глаза на него самого? Заставить убить всё со стороны и оценить свои действия трезво, когда мозг не затуманен влиянием чудовища. «Так я сам и есть чудовище…» — понял он. — «Орф и Цербер лишь подначивали меня. Я всегда был монстром… и без их помощи… Я оставался им просыпаясь, я остаюсь им и сейчас…» — Я… не могу ответить на этот вопрос, — честно признался Ричард, всё ещё не смотря на неё. — Но я понимаю твою ярость. И это ты должна ненавидеть меня, а не я тебя. Единственное, что могу сказать, это то, что впредь постараюсь лучше контролировать ситуацию. Ник сам вздрогнул от неожиданности когда незнакомка вдруг резко приложила ладонь к губам, но повезло, без звука. Она как-то странно реагировала на то, что говорил её брат, хоть и сам ничего не мог понять из подслушанного разговора. В голове всё смешалось: доводы, мысли, предположения. Кинолог так многое узнал за последние полчаса, что уже не знал, что думать и как вести себя дальше, пока что сосредоточившись только на том, чтобы их не обнаружили. У него ещё будет возможность как следует всё обдумать. Не без помощи сестры Цербера. Он твёрдо решил никуда не отпускать её до тех пор, пока она хоть что-то ему не разъяснит. Ему казалось, что именно она знает намного больше, чем кто-то ещё. Он должен был знать, что происходит, чтобы лучше понять Алори. Едва губ парня слетела последняя фраза, девушка перестала сердиться, а в глазах появилось непонимание и немой вопрос. Не потому, что Ричард так и не ответил. Она была не готова услышать от него всё тоже самое, только развёрнутое в другую сторону. Выходит, что он сам винил себя в том, как поступал с ней. Только так можно было объяснить его обреченный вид. Похоже, её слова сильно задели его. Случись по-другому, разве стал бы он, гордый и высокомерный, соглашаться с ней? Алори не могла как следует заглянуть ему в глаза, но и без этого ощущала, что Ричард растерял все остатки решительности и стойкости, с которыми начинался их разговор. Уже на середине беседы он стал очень задумчивым, с опозданием отзываясь на её вопросы. Алори не внимала, о чём он говорит? В чем именно винит себя и если сожалеет о том, как вел себя, то в чём причина? Неужели она настолько страшная, что он не расскажет о ней? Ветер трепал его угольные волосы, приподнимал воротник кителя, колыхал полы его формы. Парень чувствовал, как горит его кожа. Этот огонь словно бы сжигал его изнутри. Костер совести пылал в его груди, как наказание за содеянное. Раз за разом Цербер не давал ему разгорется, не позволял Ричарду прислушатся к своему внутреннему голосу, заменяя собой всё сознание парня, но как только он исчез, Орф не стал продолжать работу своего трехголового брата, лишь изредка отзываясь глухим лаем, напоминя о своём присутствии, но не рвался наружу, чего так боялся офицер. В отличии от Цербера, он вёл себя даже слишком тихо, что было странно, ведь Ричард в прошлой схватке с ним понял — Орф куда смышленне свего предшественника. Чего он ждал? Почему молчит, и как младший брат не старается помешать ему и держать Алори подальше. Сила зверя таяла, он слабел с каждой минутой, что Ричард проводил рядом с ней. Этот факт был ещё одним подтверждением теории военного о природе своего внутреннего монстра. Однако парень всё же чувствовал его негодование и ярость. Стоило ли испытывать судьбу снова? Что если Орф ждёт, когда Ричард забудет о нём, и тогда пойдёт в атаку, пользуясь неготовностью лейтенанта. Этого нельзя было допускать. Ненавидит он эту девушку или нет, ее смерти он точно не хотел. Кто знает что может произойти. Пока в нём живёт монстр, нельзя доверять самому себе. — Ситуацию? — повторила за ним Алори. — О какой ситуации ты говоришь? — Не важно…— ответил Ричард наконец посмотрев на неё. Его глаза стали немного похожими на прежние, но только в них не осталось и следа от собранности и холода. Алори ахнула про себя, разглядев печаль в его взгляде. Пусть уже не первый раз сталкиваясь с таким выражением лица парня, она всё никак не могла привыкнуть к нему. Когда происходило подобное, Ричард словно становился совсем другим человеком, переставал излучать ауру страха и пренебрежения, которая словно, не пугала Алори, но её отсутствие девушка хорошо ощущала. Было похоже, что военный теряет свою защиту, перестаёт ставить барьер между собой и всем миром. А ещё девушка видела, с каким трудом ему это даётся. Она пришла сюда чтобы многое для себя разъяснить, но похоже, после этого разговора Ричард узнал гораздо больше. Алори забыла всё, о чём ещё хотела узнать, только лишь взглянув на Ричарда. Ей стало так тоскливо на душе, как-будто она тоже испытала его боль, даже не подозревая о том, что её вызвало. Да это и не имело значения. Она сочувствовала ему всем сердцем, совершенно не помня, что всего минуту назад храбро выступила перед ним, решив не отступать, и теперь сдалась. Алори просто не могла требовать ответы у него, когда парень был таким опустошённым. Он, конечно, оставался тем же офицером, которого она знала, но что-то в нём явно изменилось. И он скрывал эти перемены всеми силами, которые имел, стараясь не показывать своего смятения. Но нельзя было скрыть то, что выражают твои глаза. Оттого он старался и не встречаться взглядом с Алори, не желая чтобы она увидела. Но она видела. И чувствовала. Должно быть нелегко человеку, всё время скрывающему свои эмоции, испытать такие, которые удержать он не в силах. Требуя у него ответа, Алори совершенно не ожидала такого итога. Куда привычнее было бы услышать от него упрёки и крики, испытать на себе его призрительный взгляд, без которого не обходилась почти ни одна их встреча и снова испытать боль осознания того, что всё тщетно. По сути, она так и не получила ответа, но несмотря на это, вдруг начала понимать его ещё лучше. Как и говорила Леона, её постоянное влияние на него ломало его стены, точно так же как рушится дамба под давлением воды. Теперь она видела его настоящего. Никто не обещал, что Ричард останется таким навсегда. Уже завтра он может вновь надеть свою маску безразличия, делая вид, что ничего не произошло, поэтому Алори запоминала каждое мгновение, чтобы вновь и вновь воспроизводить в памяти его теплый, пусть и печальный взгляд. — Есть ещё вопросы? — спросил парень. Алори не произнесла ни слова, а просто медленно мотнула головой. Она не знала, что говорить и как извиниться перед ним за неудобный вопрос. Она ведь и правда не знала, что может огорчить его. Это и была главная проблема их отношений. Девушка не имела представления о сокрытых тайн, которые хранил Ричард, и попросту не могла предугадать когда снова окажется в неудобном положении. Однако пока она не узнает все его темы, трудные для обсуждения, так и будет натыкаться на эти камни, причиняя боль обоим. Неужели Ричард не понимал этого? Он уже был более открытым для неё, но всё же, не доверял до конца. Сколько времени пройдёт прежде чем он решится сделать этот первый шаг. И сделает ли его вообще? — Тогда, предлагаю на этом закончить, — твердо произнёс он. — Надеюсь, ты довольна своим выбором. Лично я думаю, что ты зря потратила время. Не говоря уже обо мне. — Уверен? — спросила девушка. — Мне кажется, всё как раз наоборот… Ричард оставил её замечание без внимания, молча отходя назад, за куст и дальше, на тропинку между двумя рядами берез, создающих красивый коридор чуть больше сотни метров в длину, граничащий с городским пристройками, но надёжно укрывая этот маленький живописный уголок от чужих глаз. Именно поэтому, если смотреть со стороны пруда, казалось, что это дикое, затерянное место, и никакого намека на присутствие вблизи города не создавалось. Но стоило пройти чуть дальше, пересечь эту черту черно-белых стволов, как ты снова попадал в городскую среду. Два мира разделяла тонкая грань, но от этого никто не проигрывал. По началу Алори казалось, что это невозможно, но постепенно она находила что-то тёплое, домашнее и в бурном потоке городской жизни, и лично для неё эта грань стала тонкой. Время может поменять даже привычное, казалось, застоявшееся восприятие. Но всё же, ей не хотелось уходить. Ей было ясно, почему Ричард приходит именно сюда, когда хочет побыть один. Уже не в первый раз тихий пруд радушно принимал их, позволив поговорить по душам, без посторонних глаз. Но будет ли у них ещё хоть одна такая встреча?.. — Ты идёшь? — останавливаясь, бросил через плечо офицер. — Или остаёшься? — Иду, — неспешно отозвалась девушка, следуя за ним. Отставая от него на полшага, примечая тот факт, что парень продолжал держать тот неспешный темп, к которому не привык, она почувствовала, что теперь идти рядом с ним не так боезно. Увидев его эмоции, Алори уже не чувствовала в нём той угрозы, которая хоть немного, но вызывала отголоски страха в её душе. Возможно, это было последствием её безрассудной смелости, но девушка не была уверена в этом. Похоже, Ричард всё же сам сдавал свои посты, пусть и неохотно. Только спустя минуту с того мгновения, как топот армейских сапог растворился вдалеке, Ник убрал руку, прижимающую девушку к земле и, стараясь не шуметь, приподнялся с земли. Суставы болели, особенно плечо, на котором он так неудобно лежал всё это время, а мышцы, затёкшие от долгого лежания, наконец-то начали выполнять свою работу. Парень осторожно отодвинул ветки куста, чтобы удостовериться, что все действительно закончилось, и это не обманный маневр Ричарда. Кто знает, он всё же заметить их и специально сделать вид, что уходит, чтобы разоблачить шпионов. Но берег оказался пуст. Солнечные блики плясали на поверхности воды, ветер шелестел в листьях ивы, иногда срывая один или несколько листков с веток, бросая их в воду, где они покачивались на волнах, как маленькие кораблики. В остальном, всё было тихо. — Ушли? — рядом с ним возникла незнакомка, тоже любопытно выглядывая наружу. — Точно ушли? — Похоже… — ответил Николас, но выходить не спешил. Теперь он развернулся в другую сторону и осмотрел часть аллеи, которую было видно с этой точки. Ни единой живой души. Должно быть, теперь им не угрожала опасность. — Чисто, — констатировал он. — Ох, ну наконец-то! Девушка выскочила наружу да так резко, что отогнутые ею ветки, хлестнули Ника по лицу. — Ай! — Ой… прости, — извинилась она звонким голосом. — Прости, прости! Я не специально! Парень потер ушибленную скулу и проползая к выходу, нащупал что-то рукой. Он взял в руки находку и поднёс к глазам. Книга. — Твоё?..— спросил он, наконец выбираясь наружу и щурясь от яркого света, протянул её девушке. — Ага, спасибо, — она взяла книгу и положила под мышку, внимательно разглядывая парня, пока тот, выпрямляясь отряхивал форму от сухих листьев и земли, приставшей к плотной, шерстяной ткани. Ева медленно подняла голову, пораженная его ростом. Этот незнакомец был так же высок, как и её брат. На нём была чёрная военная форма, а она и не заметила, что тоже оказался военным. В темноте было не разглядеть, кто находится рядом. Парень, отряхиваясь от земли, отбросил за спину свою золотую косичку, снимая с воротника тонкую, сухую веточку. Он оказался потрепанным намного больше и, отбиваясь от девушки, нахватал кучу ненужного мусора на свою форму. Мустанг не могла отвести от него глаз, буквально прирастая ногами к земле превращаясь в статую с задранной кверху головой. Этот парень был невероятно красив, а военная форма как нельзя лучше шла ему, подчеркивая его рост. Ева никогда раньше не испытывала такого чувства. Её словно пронзила молния, заставляя перестать дышать, а сердце биться в трепете, как маленькая пичужка в клетке. У военного были очень притягательные и мягкие черты лица, но самое восхитительное — глаза. Ева даже рот приоткрыла от потрясения, впервые встретив «гетерохромика». Ещё на самом младшем курсе, изучая биологию, она знала об этой мутации, придающей человеческим глазам разную окраску, но никогда не сталкивалась с подобным наяву. И теперь видя перед собой такую красоту, не могла отвести взгляда. Такая черта отличия тоже красила её нового знакомого, ничуть не приуменьшая его великолепия. Закончив отчищать форму, военный посмотрел на девушку, и она испытала невероятный душевный подъём, такой, что невольно вздохнула от восхищения перед ним всей грудью. Один его глаз словно светился солнечным светом, лучистым и ясным, а другой был похож на целое небо, яркой синевой безоблачного небосвода. И это сочетание казалось таким идеальным и безупречным, что девушка даже забыла, что перед ней обычный офицер, а не божественное существо. Даже его голос, приятный баритон средней жёсткости, ласкал её слух, как успокаивающая мягкая мелодия. «Боже…» — её внутренний голос отозвался где-то в районе живота, где вдруг возникла приятная, тягучая невесомость, придавая телу необъяснимую лёгкость. — «Он сам-то знает, насколько он прекрасный?» — Как твои руки? — спросил Ник, кивнув на её запястья, за которые держал девушку. — Не болят? — А? — всё ещё прибывая в облаках туманно отозвалась Ева. Ник, немного остерегаясь, посмотрел на девушку, помня о её характере. Сейчас она вела себя не так энергично и агрессивно. Кинолог никогда раньше не видел её прежде. Она выглядела очень юной, совсем девочкой. Пара высоких хвостиков на голове только подчеркивали её нежный возраст. Единственное, что роднило её с братом, это цвет волос. Нику стало даже стыдно, что он почти в полную силу боролся с ней. Не рассчитай парень силу, мог бы и покалечить девушку. Только остаётся догадываться, какие бы последствия это вызвало. К счастью, похоже, она не пострадала. А вот его собственное плечо ещё саднило. Сестрица Мустанга вложила в свой удар всю силу, которую только имела, но возможно, это просто ныл затекший плечевой сустав. Сразу чувствовалась суровая армейская подготовка, раз даже такая хрупкая на вид девушка не побоялась дать ему отпор. Должно быть она, как и Ричард обучалась в военной академии, где физическому развитию уделялось особое внимание. Сам Ник, обычный кинолог, не проходил где-то специальное обучение. Корпус кинологов, как и конников, не входил в состав Главного Штаба, несмотря на то, что Штаб, несомненно, являлся главным управлением для тех и других. Всё, что умел, Ника научил корпус, проводя свои собственные подготовки и учения. Он никогда не имел бы возможность познакомиться с дочерью фюрера при других обстоятельствах. К тому же, в отличии от своего братца, о ней мало что было известно. Лично сам Николас ничего о ней не слышал. В военных кругах большое внимание уделялось Мустангу. Помня о приличии, Ник, несмотря на странности девушки, встал ровнее и слегка кивнув головой, представился: — Николас Элрик, я рад знакомству, пусть и не при самых обычных обстоятельствах… — А…я… Я Ева, — наконец придя в себя, сказала девушка, улыбнувшись. — Да, вот уж свела судьба-злодейка! Прости, что побила. Ты появился так внезапно, что я растерялась. — Растерялась…— добродушно улыбнулся ей Ник. — Вот уж нет. Ты была очень даже готова. Ева засмеялась. Она не ошиблась. Молодой человек и в общении оказался очень приятным и милым. Однако положение в котором они оказались, было непростым. Ева всё ещё не могла поверить, что её брат с кем-то встречается. И хотела узнать, что думает об этом Николас. «Николас… какое прекрасное имя…» — Ты что-нибудь знала об этом? — спросил Ник Еву, прислоняясь боком к березе, рядом с которой они стояли. Его глаза сразу приобрели серьёзный блеск, но даже после этого оставались восхитительными настолько, что девушка постаралась не смотреть в них, боясь снова забыть, как разговаривать. Она сильнее прижала к себе книгу, чтобы сосредоточиться. В конце концов, она была дочерью фюрера и должна была вести себя соответственно. Стыдно было ни с того ни с сего едва ли на землю не осесть под взглядом Ника, от которого у неё мурашки по коже пробегали. Эта дрожь изрядно мешала думать, но девушка взяла себя в руки. — Нет, — помотала она головой, от чего её хвостики закачались. — Честно. Я так же удивлена, как и ты. Чтобы мой брат гулял с девушкой… мама в жизни мне не поверит… А ты знал? — Понятия не имел…— уныло проговорил Ник, опуская голову. — Кто бы мог подумать… она и Цер… — Следи за языком! — прервала его Ева, недовольно прищурившись. — Какие бы слухи о нём не ходили, он мой брат, не забыл? — Да, извини… плохая привычка… Девушка перестала злиться. Ей не нравилось, когда Ричарда называли так, несмотря на то, что она никогда не оправдывала и не защищала его. Ева считала, что своё прозвище он получил по заслугам. Вряд ли можно было придумать что-то более подходящее его персоне. Вечно злой, нелюдимый, неразговорчивый, четко следующий правилам и никогда и никому не делающий поблажек и одолжений — ну чем не адский страж? Её удивляло то, что даже когда эта, по её мнению, позорная кличка пристала к нему, как клеймо, все вокруг позабыли, как его зовут. Он делал вид, что все впорядке и даже не пытался что-то изменить. Словно… словно ему даже нравилось это. Но разве может такое прийтись по душе? Ева даже представить не могла, как бы чувствовала себя, если бы её называли как-то похоже, например «фурия» или «демонесса». Брррр… Даже представлять не хотелось. А вот Ричард чувствовал себя замечательно, никак не обращая внимания. Ева знала, что началось всё ещё на последнем курсе академии, и из этих стен её брат уже вышел, имея своё второе, более популярное для общественности, имя. Но что там произошло, и почему так получилось, девушка не знала. Ричард никогда не рассказывал об этом и навряд ли рассказал бы, решись она спросить. А потому, оставалось только догадываться. — Ну… И что будем делать? — спросила она у Ника. — Оставим всё, как есть? — Нет, — решительно бросил он, нахмурившись. — Моя сестра никогда не станет гулять с ним. Нельзя этого допускать. Я большой дурак, что не заметил этого прежде. Теперь придётся как-то решать эту проблему. Он сложил руки на груди, уставившись в землю и предаваясь размышлениям. Сказать-то он сказал, но вот что именно предпринять, так и не знал. Неоспоримо в его понимании было только то, что Алори не должна пересекаться с ним. Ни под каким предлогом. Быть может тогда она образумится и поймёт, как сильно ошиблась. Его маленькая сестрёнка… он не мог поверить, что она, послушная и скромная вдруг пойдёт против слов отца, который был для всех трёх — Аларда, Алори и Ника — авторитетом в любых вопросах. Старик Элрик порвёт его на части, если узнает, что он, тот, кому доверили заботу о единственной дочери, так подвёл главу семейства. Так сильно положившись на сообразительность и послушание Алори, он ослеп, твердо уверенный, что все идёт как нужно. Получается, все её перепады настроения были не из-за учебы. Значит, всё это время, она пыталась найти общий язык с парнем, который на неё плевать хотел. Это Ник понял за те минуты, что слышал их разговор. Алори словно оправдывалась перед ним, искала его участие. Дурочка, разве можно доверять такому как он? Как же переубедить её так, чтобы не ранить? Он готов был пойти на что угодно, чтобы Алори стала прежней и избавилась от страданий, которые причиняет сама себе, связавшись с штабским офицером. Наверное, Ник просто сам не понял, что его сестра выросла, и уже не маленькая девочка. Она стала прекрасной девушкой. Может ли он вмешиваться в её судьбу? А если не может, то как же ему оберегать ее и дальше, с теми знаниями, которыми он располагал сейчас? — Проблему? — удивилась Ева, не совсем понимая его. — О какой проблеме ты говоришь? Здесь нет никакой проблемы. Она посмотрела на парня, который всё ещё задумавшись, не обращал на неё внимание, и может быть даже не слышал её. Его руки, сложенные на груди, стиснули в пальцах форму. Единственный волосок-антенка на его лбу, заходил назад-вперед от ветра. — Почему мы должны что-то делать? — не сдавалась Ева. — Им же, вроде бы, хорошо вместе? — Ты не понимаешь…— пробубнил Ник, поднимая глаза на Еву. — Ей НЕЛЬЗЯ водиться с военными. Ева тоже нахмурилась. Ник говорил о вещах, которые она не понимала. Девушка не видела ничего плохого в общении молодых людей и ей не нравился настрой парня, а потому, она решила во что бы то не стала отстоять права Ричарда на общение. Ник просто не понимал. Он ведь совершенно не знал его брата и, по видимому, относился к категории людей, взращенных слухами о Цербере. Кто-то должен был дать ему понять, как обстоят дела на самом деле. Девушка подошла в плотную к Нику, от чего тот слегка подался назад, увидев её решительный взгляд карих глаз. Ева остановилась перед ним. Носки её обуви почти касались носов кожаных сапог парня. Элрик слегка отвёл голову, не зная, что ожидать от неё. Признаться, эта девушка немного пугала его. Ей удавалось выглядеть пугающей не взирая на свою хрупкость и женственность. Ему стало неудобно от её близости здесь, снаружи, а не в кустах, где их сплотила общая цель не быть найденными. Он в принципе никогда не общался с девушками часто, практически всегда пропадая на службе. Его сердце гулко ударилось в груди, выдавая беспокойство молодого человека. В его глазах отразился испуг и растерянность, когда девушка, встав на носочки, приблизилась к его лицу. — Ты… Ч-чего? — запинаясь, произнёс он. — Так ведь ты же и сам кинолог, — выразила Ева своё мнение, строго глядя в его глаза. — Что за лицемерие делить военных на правых и левых. Ник озадаченно похлопал глазами, но потом вновь стал собранным. — Постой… А с чего ты взяла, что я именно кинолог? — спросил он, не понимая, как девушка сделала такие выводы. — Я могу быть конником или стрелком. Чёрная форма ещё не говорит, что я… — У тебя белая собачья шерсть на воротнике, — закрыв глаза и улыбнувшись, сказала Ева, одним ловким движением снимая с воротника Николаса маленький клочок шерсти. После встала на полную стопу и отошла от Ника, отбрасывая в сторону шерсть, тихо посмеиваясь. Её развеселила реакция парня, который так замер, словно бы она собиралась его укусить. Ник выдохнул, успокаиваясь. Его новая знакомая была такой странной, что он толком и не знал, как реагировать на её выходки. Вела она себя слишком смело, оказавшись наедине с малознакомым человеком, и совсем не проявляла неуверенности и осторожности, словно бы и так знала, что он не причинит ей вреда. Но ему она показалась очень интересной. Несмотря на возраст, она весьма ясно и чётко выражала свои мысли и соображения. А так же явно имела свою точку зрения, которой придерживалась. Отойдя от него на пару шагов, она повернулась к нему, задорно улыбаясь, довольно наблюдая за его выражением лица. — Здорово подметила… — наконец дал свою оценку Николас. — А чего ты хочешь, — Ева пожала плечами. — Я ведь на разведчика учусь. — Это многое объясняет… — Ну так что… — вернулась к насущной теме девушка. — Так почему ты, её брат, военный, а ей с военными нельзя общаться. Бред бредятский. Кто вообще это придумал? Ты не похож на человека, который бы ляпнул такую глупость. Ник прикусил губу. Если задуматься, то девушка была в чём-то права. Конечно, наверняка у отца были причины на такой запрет, ибо он никогда ничего не делал просто так, но всё же, разве Алори не имела права на собственное мнение и собственный выбор? Если он признает наказ отца неуместным, то станет предателем в его глазах. Поддержит его — потеряет сестру. Оба варианта не устраивали его, но придется делать какой-то выбор, чтобы думать, что делать дальше. Ева была настроена на сохранение отношений между Ричардом и Алори, без каких-либо колебаний, что и сразу озвучила ему. Что касается его, он не мог решить. И должен ли был решать вообще? — Почему ты считаешь, что это не я? — спросил он, желая проверить девушку. — Ты слишком мило выглядишь, чтобы так жёстко препятствовать в чем-то своей сестре, — просто ответила Ева, спокойно смотря на Ника и хохотнула, когда он приоткрыл рот от удивления. — По тебе сразу видно, что ты заботливый старший братик, который очень любит свою сестрёнку. Поэтому не твоя это идея. Ещё и потому что, человек, который это придумал, увидев её в компании военного очень сильно бы разозлился, а ты относительно спокоен, даже глаза не бегают, хоть ты и растроен из-за нарушения правила, что несомненно означает, что тот, кто создал данный запрет имеет большое влияние, и ты не хотел бы утратить доверия этого человека. Всё очень просто, Ник. — Ты разведчик или детектив? — спросил парень, усмехнувшись и покачав головой. — Нас этому обучают, — улыбнулась Ева. — Знание психологии — одно из ключевых умений для выработки стратегии, особенно когда дело приходится иметь с другими людьми. Их разговор складывался куда свободнее и раскрепощеннее, чем у Ричарда с Алори. Ник, стараясь лучше понять Еву, вдруг оказался изученным с ног до головы, что ещё раз подтверждало, что девушка, стоящая перед ним, не так проста, как кажется. Она только выглядела мило и несерьёзно, но за всем этим обманчивым обонянием скрывались поразительные мыслительные способности, которые она с удовольствием показывала, получая наслаждение от удивления кинолога. Слушая её, Ник вздохнул, опять задумываясь. — Послушай… — Ева решила сменить тактику, включив убеждение. — Я знаю, мой брат не сахар и я сама его порой готова ему глаза выцарапать но… — она заглянула в глаза Нику. — Он неплохой. Совсем не плохой. А сегодня… когда я увидела его с твоей сестрой… я просто его не узнала… Еве стало больно на душе. Они с Ричардом жили как кошка с собакой. Лейтенант раздражал её своим поведением и манерами. Она злилась на него каждый день, слушая упрёки и порицания со стороны брата, но абсолютно не получая поддержки и понимания, которой порой так хотела. Порой она очень завидовала своей подруге, Каролине Фауст, у которой тоже был старший брат, тоже военный офицер. Только вот их отношения были куда теплее. Они заботились друг о друге, и Ева ни разу не слышала чтобы Каролина жаловалась на Дитфриха. Ей тоже хотелось именно таких отношений с Ричардом. Но сталкиваясь с его безразличием каждый день, она перестала надеяться на чудо. Само собой получалось, что Ричард меняться не собирался, он не видел проблемы и не тянулся к Еве как с сестре. Парень просто жил своей жизнью, жизнью, в которой для неё не было места. Его волновала только работа, которой он отдавал все свои силы. Но иногда, Ева всё же делала осторожные попытки подружиться с ним. «Подружиться…» — Еве стало страшно от такого слова. — «Как родственники могут быть так далеко друг от друга, словно чужие?» Но Ричард даже толком не разговаривал с ней, а все их короткие беседы сводились к ругани, которые иногда останавливала мать. А иногда и сама Ева, сбегая от конфликта, удалялась в свою комнату и плакала от досады и обиды. Ведь она любила его всё равно, даже если ему было на неё всё равно, она не могла иначе. Ведь это её старший и единственный брат. Как бы ей хотелось, чтобы он вступался за неё и защищал. Так же, как парень, которого она встретила сегодня. Она знала его всего ничего, но сразу почувствовала, как он любит свою сестру и как беспокоится за неё, так сильно, что у него на лице это было написанно. Бывало ли такое хоть однажды с Ричардом? Нет, ни разу. Вот почему она чувствовала себя одинокой и потерянной, никому ненужной. Даже брату до неё не было дела, и она в одиночку справлялась со всеми трудностями, притворяясь сильной, но на деле, она была слабой и беззащитной, нуждающейся в заботе и защите. И Ева никому не могла рассказать об этом. Как бы она не храбрилась перед Фионой, она очень сильно боялась Конрада, который не отступался от неё. А что она могла? Только лишь не замечать, делать вид, что всё хорошо, когда всё было ужаснее некуда. И вот, в этот день, который не отличался от всех остальных, она вдруг увидела Ричарда другим. Девушка, с которой он был здесь, смогла, каким-то чудом, не иначе, пробиться к его сердцу, заставить его чувствовать, заставить признать свои ошибки. Как? Как ей это удалось? Почему Ева за столько лет ничего не могла сделать? Ей не показалось. Голос Ричарда стал другим. Он говорил с грустью и печалью, впервые признав свою вину перед ней, той которая без страха высказала ему своё мнение. Сделай Ева так, Ричард бы отмахнулся от неё, как от мухи и слушать бы не стал. Она… именно эта девушка была способна изменить Ричарда, сделать его человеком, который не стесняется своих чувств, который не будет жить одной лишь работой. Ева и представить не могла, что когда-то такое произойдёт. И вот, когда счастье было так близко, Ник, ещё один свидетель перемен, колебался, склоняясь в сторону прекращения всех контактов молодых людей. Разве можно так? Он ведь ничего не понимает, он не знает, кто такой Ричард, и как Ева хочет, чтобы её брат был ей близок. Нет. Она не могла этого позволить. Быть может Ник не заметил, но и его сестра хотела общаться с Ричардом. Может, Ева ещё плохо знала её, но какой ещё человек осмелится быть рядом с тем, кого все боятся. А Рич… он просто ничего не понимал. Что он мог смыслить в дружбе? Ничего. Друзей у него никогда не было. И не будет, если она, здесь и сейчас не возьмёт всё в свои руки. — Он… с ней общался так легко… — И? — не понял Ник. — Ричард никогда и ни с кем так не откровенничал. Что плохого, в том, что они дружат? — Дружат…— фыркнул Ник. — Нет в этом ничего плохого, до тех пор, пока во что-то серьезное не перерастёт. — Да даже если и перерастёт, что в этом плохого?! — не унималась Ева. — Кто мы, чтобы мешать им? — Я её брат! — крикнул Ник. — И моя обязанность следить за ней, чтобы она не попала в беду. — Не попадёт! — уже в отчаянии ответила Ева криком на крик. — Если она стала Ричарду важна, то он никогда не даст её в обиду. Я это точно знаю! Не надо вмешиваться. Во всяком случае сейчас! Ник недоверчиво посмотрел на неё.  — А если потом будет поздно? Этот вариант ты не рассматриваешь? — Мы будем следить за ними, — предложила девушка. — Теперь когда мы обо всём знаем, мы можем поддерживать их, так, чтобы они ни о чём не догадались. Ник не ответил. Одна часть его была полностью согласна с Евой, в то время как другая, выступала против. Сейчас в нём сражались два чувства: любви к сестре и преданности отцу. Оба важные и дорогие. Как можно было выбрать между ними? По сути, всё не было так страшно, как ему показалось сначала. Алори всё равно останется под его наблюдением. И потом, по истечению учебного года, вернётся домой и всё закончится. Оставалось всего несколько месяцев. Вряд ли за это время что-то случится. Если отец ничего не узнает, то и злиться не будет. Ему не совсем хотелось доверять новой знакомой, но она говорила с таким убеждением и с таким отчаянием, словно бы и для неё самой это что-то значило. Парень вздохнул, сдавшись. Его всегда трогали искренние слова, особенно от девушек. Что ж, если как следует наблюдать за этими двумя, ничего не случится. — Ладно… — нехотя ответил он. — Так и быть. Пусть общаются. Тогда, им не стоит знать, что мы здесь сегодня видели. Ева тоже облегчённо выдохнула. Молодой человек оказался понятливым и не таким упрямым как её брат. С таким было приятно иметь дело. Теперь их негласная договоренность делала их союзниками. Убегая из дома, следуя за братом, чтобы раскрыть его тайну, она не только узнала о Ричарде больше, но и встретила нового, приятного знакомого, и испытала какие-то странные, новые для себя чувства. Николас отошёл от дерева. — Если это всё, я пойду…— сказал он с некоторой печалью в голосе. И от Евы не ускользнула эта маленькая деталь. — Куда? — спросила она, вопросительно склонив голову на бок. — Я должен кое-перед кем извиниться…