Life Time 3

Попрощавшись с Леоной, Алори продолжила свой путь в одиночестве. Ещё никогда дорога до корпуса не казалась такой длинной. Всё потому, что обычно она бежала туда с огромным желанием и радостным предвкушением встречи с Ричардом, даже в то время, когда он всего на всего бросал ей несколько грубых замечаний вместо нормального человеческого общения. Это вовсе не имело для неё значения тогда. Девушка грезила мечтами о том, что однажды они смогут нормально общаться и ждала этого с замиранием сердца. И вот теперь, когда это действительно происходило, ей не хотелось идти туда. И хотелось тоже. Она прекрасно понимала, что нужно сделать и как поступить, но эти знания мало помогали делу. Неопределённость пугала её. Ричард был настолько непредсказуем, а его настроение так часто менялось, что Алори просто не могла предугадать, как он воспримет её слова. В том случае если она осмелится заговорить о том, что её беспокоит. Но с каждым шагом, приближающим её к цели, уверенность утекала, как песок сквозь пальцы, а тревога только усилилась, что Алори уже всерьёз подумывала о том, чтобы повернуть назад. Однако так и не смогла. Несмотря ни на что, даже на неизвестность, она не могла отказаться от возможности увидеть его. Любви были безразличны все аспекты жестокой реальности. И именно это чувство толкало её вперед, не оставлять последних, хрупких надежды, до тех пор, пока она сама не убедится, что все старания напрасны. Сердце в её груди, казалось, тоже дрожало вместе с ней. Следуя вперёд по пустой песчаной дороге вдоль раскинувшихся зелёных лугов, Алори старалась найти для себя что-то хорошее в том, что происходит, чтобы окончательно не впасть в отчаяние. Когда рядом была Леона, ей было намного легче. Крики ласточек, парящих высоко в небе, разрезали тишину наравне с шелестом высокой травы. Далеко-далеко, где луг кончался, у границы рощи, были видны явные проплешины скошенных участков, которая предназначалась лошадям корпуса в качестве сочной части рациона. Вторую его часть осенью заготовят на сено. «Я смогу…смогу…» — мысленно внушала себе Алори, стараясь унять трепет поселившийся в груди. — «С… смогу…» Ворота корпуса оказались приоткрыты. Она подошла как раз к тому моменту, как доверху груженая машина сваливала в кучу у заднего забора свежие опилки для денников. Тут же, окружив её, стояла дюжина конюхов наперевес с лопатами, готовые растащить всё в амбар. Мимолётно окинув их взглядом, Алори пересекла широкий двор, надеясь, что никто не окликнет её и не остановит. Особенно Геральд. Она не сможет объяснить ему своё состояние если вдруг он заметит. что что-то не так, а на то, чтобы соврать у неё сейчас не было абсолютно никаких соображений. Подумав о молодом конюхе, девушка вдруг осознала, что никто, абсолютно никто из её окружения за это долгое время и не обмолвился о том, кем является Ричард на самом деле. Никто даже не произнес при ней правдивые слова, которые в свою очередь могли очень помочь ей в прошлом и подготовить к тому, что произойдёт сегодня. Всё это походило на какой-то сговор, хотя, конечно, таковым не мог являться. Простое стечение обстоятельств, и ничего более. Но очень жестокое, по отношению к ней. Даже беря во внимание тот момент, что Алори не могла определённо сказать, насколько сильно эти знания повлияли бы на неё. Но почему-то создавалось впечатление, что в этом случае всё было бы намного лучше, чем сейчас. Ей повезло. Геральд, скорее всего, находился там же, где и все работники, и заглянув в конюшню, она не увидела никого из обслуживающего персонала. Похоже, кого-то даже дёрнули прямо в процессе работы, судя по оставленной у ворот пустой тачке, а раз так, конюхи будут заняты ещё долго. Гнедой Атлет, дремавший у ближней стенки своего денника, навострил уши, услышав тихие шаги девушки и, открыв глаза и посмотрев на вновь прибывшую, заржал коротко и тонко, совсем как жеребёнок, притопнув передними копытами. Привлечённые его призывом остальные лошади медленно показали головы из своих жилищ, пережевывая остатки овса, найденного в полупустых кормушках. Алори задержалась немного у входа, с наслаждением вдохнув запах душистого сена, опилок и специфический конский аромат. За непродолжительное отсутствие на работе она очень соскучилась по ней, и стоило Алори лишь взглянув на длинный проход между двумя рядами денников, как она тут же почувствовала себя дома. Лошади приветливо кивали головами и раскачивали гривами. Особенно Рейвен, подлетевший к двери так быстро, что с глухим ударом врезался грудью в верхнюю перекладину дверцы, но даже после это не отступил назад, топчась на одном месте и изо всей силы вытягивая шею наружу, навстречу к подходящей к нему девушке. Ещё издалека она заметила, как блестит его шерсть, хотя после парада прошло уже несколько дней. Должно быть, коня так и не выводили в леваду, что неудивительно. Ведь этим занимались только два человека. Жеребец ткнулся своим мягким, бархатным носом в протянутую ладонь девушки и шумно выдохнул, наконец умиротворённо закрывая глаза, когда нежная рука Алори погладила его по скуле. Фриз тихонько захрапел от удовольствия и осторожно прикоснулся тёплыми влажными губами к её запястью, слегка лизнув кожу и щекоча короткими волосками на нижней губе. Алори сразу догадалась, чего он хотел, и уже спустя секунду вороной пережёвывал долгожданную яблочную дольку, шлепая губами от удовольствия. Не было похоже, что Ричард навещал его, судя по тому, что даже недоуздок коня висел на решетке денника, а значит уже сутки к нему никто не подходил. Разве что Геральд засыпал ему корм. Девушка заглянула в пустую железную кормушку, прикреплённую к решетке. Она была пуста, однако не было заметно, чтобы фриз голодал. Обычно он нервничал, когда опаздывали с выдачей овса, но сейчас вёл себя абсолютно спокойно, если не считать того, что едва прожевав одну дольку, сразу же потребовал добавки. Но даже не получив её, жеребец схватив зубами край воротничка девушки несильно дернул её на себя и повёл ушами, ожидая от неё отклика на свою молчаливую просьбу. Алори улыбнулась ему. За всеми этими переживаниями и тревогами она совсем забыла про него, ещё одну чистую и искреннюю душу, которая так скучала по ней. Девушке стало стыдно за своё несправедливое отношение к жеребцу. Никто не должен был страдать из-за того, что происходит с её сердцем. Даже если очень больно, она не имеет право причинять боль другим. Тем более Рейвену, который никак не был виноват в ее проблемах. Ей хотелось как то загладить свою вину перед ним. Может, вывести коня в леваду? После нескольких дней взаперти он будет рад прогуляться. Но перед этим следовало заглянуть к доктору Харрису и узнать, какую работу нужно выполнить сегодня. Но скорее всего, ничего интересного ей уже не достанется. Ведь время дневного обхода давно прошло, а врач был полностью уверен, что девушка не придёт сегодня, а потому, в случае необходимости, сделал бы все сам. Даже в таком случае, Алори должна была доложить о своём приходе наставнику, чтобы он знал — с ней всё в порядке. Доктор очень трепетно относился к ней и девушка не хотела, чтобы старичок переживал понапрасну. Ненадолго попрощавшись с Рейвеном, который протестующе выгнув шею постарался схватить ее за рукав, она направилась в кабинет ветеринара, однако, без особой радости. Конечно, она любила Харриса, как родного дедушку, которого у неё никогда не было, но никак не могла отделаться от мысли, что такой открытый и общительный, поддерживающий и чуткий… «Как он мог забыть о самом главном?..» В их прошлый откровенный разговор Уолтер упомянул обо всех чертах характера Ричарда, поведал о его предпочтениях и образе жизни. Но даже словом не обмолвился о том, кто он на самом деле и к какой семье принадлежит. Неужели, по его мнению, это не было столь важным, чтобы заострять своё внимание? Доктор ни за что не опустил бы такую важную информацию. Она не понимала, как такое возможно. Может, врач забыл про это? Алори сама себя отругала за глупую мысль. Харрис пожилой человек, но всё ещё с ясным разумом. Истинную причину можно было узнать только у него. Не будет ничего страшного, если она задаст вопрос своему учителю. Он никогда не отказывался отвечать на них. Однако, в этот раз, девушка не хотела, чтобы её вопрос прозвучал как обвинение. Даже при условии, что она нисколько не злилась на него за утайку, её голос при любой попытки поднять щепетильную тему, непременно станет предательски дрожать, меняя интонацию на совсем ненужную. Но и оставить всё как есть она не могла. Хотелось знать, что Уолтер думает по этому поводу и если он не упомянул о происхождении Ричарда по причине того, что не считает это важным, то почему он так уверен в этом? Неужели все, кроме неё, не видят никакой проблемы? Дверь в кабинет врача была приоткрыта и прежде чем зайти, девушка заглянула в кабинет. Харрис, в своём длинном белом халате, надетом поверх тёмно-зелёного свитера, насвистывая что-то под нос, стоял перед открытым стеклянным шкафом, где хранились лекарства, и вертел в руках какую-то тёмную склянку, встряхивая её, чтобы понять сколько порошка в ней ещё осталось. Из открытого окна позади стола врывался шаловливый ветерок, трепавший разложенные на столе бумаги и толстые, мясистые листья фиалки на подоконнике. Солнечный свет отражался в линзах очков врача, слепя старца, отчего тот прищурившись, продолжал, шевеля усами, встряхивать флакон. Он даже не заметил стоящую в дверях ученицу, которая осторожно, боком протиснувшись в приоткрытую дверь, остановилась недалеко от него. — Здравствуйте, доктор, — осторожно поздоровалась она. — Ой! Уолтер подпрыгнул от неожиданности. Склянка в его руках взлетела в воздух, перевернувшись пару раз и устремилась прямиком вниз, чудом спасённая теми же суховатыми руками, поймавшими её слишком ловко для солидного возраста. На мгновение Харрис замер, словно не веря в свою реакцию, потом коротко выдохнул и выпрямился, крепко сжимая в ладони склянку. — Алори! —доктор шагнул к ней, раскинув руки в обе стороны, чтобы обнять. — Как же ты меня напугала, девочка моя. — Простите, я не хотела, — промолвила девушка, обнимая его в ответ, ощутив прикосновения тёплых рук, когда он несильно прижал её к себе, обрадованный таким внезапным появлением своей любимой ученицы. — Уборку делаете? — поинтересовалась Алори, на время забыв о своих нерадостных думах. Увидев родного, доброго человека, от которого так и веяло домашним уютом и умиротворением, она улыбнулась ему в ответ, не в силах огорчить его своими хмурыми рассуждениями. По крайней мере сейчас. Врач отпустил её и отошёл на шаг назад, осматривая девушку, как будто желая удостовериться, что перед ним именно она, а не кто-то другой. Должно быть, появление Алори действительно стало для него настоящей непредсказуемостью и он не надеялся увидеть её в своем кабинете так скоро. Прошло всего два дня с тех пор, как Алори, не в силах даже подняться с постели, попросила Ника сообщить ветеринару, что её не будет на работе некоторое время. Скорее всего Харрис счёл это «некоторое время» весьма продолжительным. Только и этим можно было объяснить его радостное удивление и тот яркий блеск в мутных глазах, которые вдруг стали яснее, чем обычно. — Вот уж не ждал тебя, — озвучил старик её собственные догадки. — Как ты себя чувствуешь, милая? В гости заглянула, али забыла чего? Присаживайся, сейчас чайку налью… Алори не успела отказаться от его предложения, ведь пришла совсем не за этим, а Уолтер, уже бодро ковыляя, направился к подоконнику, отодвинул штору и поставил на свой стол две чайные чашки с цветочным узором, явно из какого-то хорошего сервиза и потянулся за заварным чайником, из носика которого тянулась тоненькая ниточка пара. Решив, что всё же не стоит отказываться и огорчать обрадованного её приходом доктора, Алори послушалась и, повесив на вешалку у входа свою сумку, присела на стул перед столом наставника, а тот уже ставил перед ней чашку с горячим напитком, кряхтя опускаясь на своё кресло, наливая и себе. Кресло громко скрипнуло, когда он поудобнее устроился в нём и поднёс к губам кружку. — Липа и шиповник. Сам собирал. Алори отпила из чашки сладковато-кислый чай с приятным ароматом липовых цветочков, свежими и приятным, которого она раньше никогда не пробовала. Сочетание шиповника и липы получилось крайне удачным и у неё сразу же возникла мысль, что этот рецепт принадлежит именно доктору. Должно быть потому он так часто и приглашал её выпить с ним чаю и вот наконец-то мог поделиться с ней новым, необычным для неё вкусом. Уолтер поставил свою чашку на стол и снова посмотрел на Алори, положив руки на стол, где, как ни странно, бумаг было не так много, как обычно. На папке из тонкого коричневого шероховатого картона, с выцветшими, расчерченными линиями и нечёткими чернильными надписями, лежал стальной молоточек с резиновым наконечником, для перкуссии и изогнутый блестящий плессиметр. «Недавно закончил обход в одиночестве…» — с лёгким сожалением подумала девушка. «Должно быть, устал в одиночку проходить все три конюшни…» — Я так боялся за тебя, — встревоженно сказал врач, покачав головой и заглянул ей в глаза. — Твой брат сказал мне, что тебе нездоровится. Я уж собирался зайти к вам завтра, тревожился, как ты там. Что с тобой произошло? Простудилась? Тебе следует потеплее одеваться. Ты ведь уходишь отсюда на ночь глядя, а вечером такие ветра в поле поднимаются… — Нет, доктор… Я… я в порядке… — Алори поставила чашку на стол перед собой и, чувствуя на себе пристальный взгляд старика, совершила всё ту же ошибку — не стала смотреть ему в глаза, тем самым вызывая ещё большее подозрение у человека, который и так видел её насквозь. Помещение наполнилось ароматом чая, который поднимался от клубящегося пара над чашками. Переплетаясь с лёгким травянисто-земляным запахом фиалок на окне, он стал, словно бы, ещё крепче, полностью занимая всё воздушное пространство в кабинете, несмотря на распахнутое окно за спиной врача. Прежняя уверенность растаяла, словно растворилась в чашке теплого чая, и испив первый глоток, девушка уже не знала, о чём говорить со своим наставником. До этого были какие-то мысли по этому поводу. Не совсем конкретные, но в ходе беседы, с помощью Харриса, она вполне могла попробовать изъясниться как можно доходчивее. А теперь, не знала как и начать. Казалось, совсем не время говорить о Ричарде. Ничего нового ветеринар всё равно не сможет поведать. Она и сама знает уже достаточно. Или же, Алори просто боялась узнать что-то новое, возможно, ещё более невыносимое. Хотя, уже хуже было некуда. Пауза затянулась. Девушка уже начала чувствовать, как начинают гореть её уши от стеснения и нерешительности, а потому, выпалила первое, что пришло на ум, хоть как-то подходящее для ситуации: — Я могу снова работать, доктор, — тихо отозвалась она, как ей показалось, вполне уверенным тоном. — Простите, что оставила вас без поддержки. Наверное, вам непросто тут пришлось, одному. Если осталось что-то, с чем я могу помочь — примусь за работу немедленно. Надеюсь, смогу наверстать упущенное если задержусь подольше… Харрис поводил усами, проведя сухими пальцами по кромке тонкого, фарфорового края своей кружки, смотря в светло-коричневый омут свеже-заваренного чая. Ему-то казалось, что этот напиток, его гордость и добрый жест, помогут Алори почувствовать себя лучше. Но похоже, как он и подозревал, дело тут было совсем не в болезни. Он вновь посмотрел на неё, но та не собиралась, похоже, и головы поднимать, потерянно смотря на свои лежащие на коленях руки. — Да я уже по сути, все сделал… — задумчиво, отрешённо ответил доктор, продолжая думать совсем не о работе. — Старина Атлет оклемался наконец-то. Он теперь каждое утро в леваде гуляет, если погода хорошая. Но в дождь его следует оставлять в тепле, под крышей. Это у него возрастное. Когда-то, должно было начаться. С ногами у него всегда всё было не очень хорошо… Так что, сегодня ничего делать уже не нужно…  — Тогда… я наверное лучше пойду… — начала она ещё толком не придумав повод удалиться. Уж Харрис-то лучше всех знал, что Алори приходила сюда не только из-за работы. Ей просто нравилось проводить здесь время с лошадьми и ухаживать за ними, хоть это и не входило в её обязанности. Как ассистент ветеринара, девушка должна была всего лишь помогать ему осматривать животных и выполнять поручения врача, по ходу учась у него всему тому, что необходимо знать. Однако, на самом деле, доктор уже давно позволял Алори делать всё самой. В большинстве случаев лошади, попав под её влияние, вели себя покорно и позволяли проводить самые разные процедуры, будь то взятие крови или болезненные уколы. Сначала Харрис, переживая за ученицу, находился неподалеку, на случай, если ей потребуется помощь, но уже очень скоро, вместо этого, спокойно пил чай в своём кабинете, бурча под нос, перебирал ненавистную документацию, для которой появилось много свободного времени. Алори с таким трепетом и любовью подходила к своей работе и так привязалась к лошадям, что доктор сразу заподозрил неладное, когда она засобиралась уйти. Уйти, а не побыть в конюшне, чтобы вычистить Рейвена или же вывести его в леваду. Насколько он помнил, Ричарда вчера не было и даже в тот день, когда Николас сообщил о болезни сестры, военный не выводил коня на прогулку, покинув корпус практически сразу после того, как врач сказал ему, что Алори сегодня не будет. Уолтер так и не понял, что произошло между ними и не мог припомнить, когда последний раз какая-либо новость могла вызвать такие чувства у молодого офицера. Но он был уверен, что на лице Ричарда мелькнуло что-то напоминающее досаду. Словно он ради этого и приходил. Это было совершенно на него не похоже и Харрис даже обрадовался такой перемене в нём, если бы все его думы не были заняты тем, что стряслось с его ученицей. Точно так же она прятала свои глаза, когда доктор в открытую спросил её о чувствах к Ричарду. Он не мог припомнить других ситуаций, в которых Алори могла вести себя таким же образом. Неужели этот дуралей снова что-то натворил, чем так расстроил милую, добрую девушку? — Что с тобой, девочка моя? — спросил её врач, тем самым заставляя остановиться и не подняться с места, в то время когда руки девушки уже взялись за край стола. — Я чем-то обидел тебя? Может, чай невкусный? Так давай я сахарку положу… Он специально сделал вид, что ни о чём не догадывается, переводя все стрелки на себя, чтобы не давить вопросами про офицера. Когда он осмелился заговорить об этом в их прошлую беседу — она заплакала и теперь Уолтер решил быть аккуратнее и медленно подвести ученицу к нелёгкому для неё разговору. Если она, конечно, сможет рассказать ему о своих бедах, и если ветеринар не ошибся в своих предположениях. — Нет… Нет, что вы! — быстро отозвалась она, немного оживившись и озадачившись тем, что нечаянно расстроила наставника. — Вовсе нет! Чай замечательный, правда… Она снова замялась, теперь абсолютно точно осознав, что доктор, должно быть, понял, что с ней не так, стоило ей перешагнуть порог кабинета. Алори не хотела скрывать от него что-то, особенно, когда они уже нашли понимание в беспокоящих её вопросах, но отчего-то, даже полностью доверяя доктору, ей было очень сложно произнести хоть слово о своих переживаниях. Алори не хотела тревожить врача, но судя по его тону и заинтересованности — всё никак не могла научиться скрывать своё настроение. Почему же у неё никогда не получается это и почти все могут читать её, как открытую книгу? — Прости. Может быть, я лезу не в своё дело… — продолжил Уолтер, но на этот раз уже Алори не дала ему договорить, всё ещё опустив глаза, чуть слышно задав этот бестактный, по её мнению, вопрос. — Почему… вы мне не сказали?.. Она едва шевелила губами, произнося это, и Харрис, не жаловавшийся прежде на свой слух, совсем ничего не расслышал, кроме невнятного шепота. Он нагнулся к столу, чтобы быть ближе к девушке и осторожно, тоже шепотом, переспросил: — Что-что, милая? — Почему вы мне не сказали… что Ричард — сын фюрера? — наконец, сглотнув тугой корм нервов в горле, чуть громче повторила она. — Вы не могли этого не знать… И всё равно ничего не сказали… Доктор похлопал глазами, на секунду замерев, обдумывая сказанное, а потом с тяжёлым выдохом сел ровно в своём кресле, но почти сразу упёрся спиной в спинку и побарабанил пальцами по подлокотникам, смотря на девушку. Алори хотела сказать что-то ещё, но заволновавшись, решила остановиться на этом этапе, предчувствуя, что держаться больше не сможет и голос уже в конце фразы вот вот был готов предательски сорваться. Возможно, она зря заговорила об этом. Но с другой стороны — молчать было просто невыносимо. Только Харрис знал о Ричарде больше, чем кто-либо другой и только с ним Алори могла общаться на эту тему. Стараясь успокоиться и хоть как-то абстрагироваться от своих мыслей, она начала водить указательным пальцем левой руки по ладони левой. С момента как Уолтер, тяжело ухнув, поудобнее уселся в кресле, прошло не больше десяти секунд. Для Алори они длились целую вечность. Чай начал остывать и вместе с этим аромат понемногу рассеялся, перебиваемый сильным запахом медицинских препаратов. Уйдя в себя она вздрогнула от негромкого, по-родительски доброго голоса старичка, который положив локти на стол и сплетя пальцы рук между собой, с состраданием посмотрел на неё, прячущую свои глаза низко опустив голову. — Так вот где собака зарыта… — медленно кивнув, задумавшись, произнёс Харрис, разговаривая, похоже сам с собой и, ещё раз вздохнув, снял очки, положил их на стол перед собой. — Почему тебя так беспокоит именно это? Я думал, ты знаешь, поэтому и не стал говорить. Неужели ты узнала эту новость только сейчас? Последняя фраза была произнесена с явным удивлением. Он ожидал услышать что угодно, но никак не такую очевидность. Врач уже успел представить, что такого сделал Ричард, чтобы так огорчить малышку Алори и готовился мягко сгладить углы и помочь ей разобраться в его глупых поступках. Куда проще говорить о них с девушкой чем с парнем, который и близко не воспринимает совершенно ничего, что происходит вокруг, уткнувшись носом в свою работу, а пытаться донести до него суть — плохая идея. Доктор был уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет как ни старайся. Во всяком случае, пока он сам не проявит инициативу. Одно лишь успокаивало: судя по его реакции на отсутствие Алори на работе, она не была ему безразлична. Маленькая, но отрада для старика, который хотел, чтобы двое молодых людей наконец нашли общий язык. — Сама не понимаю, как так получилось… — убитым голосом произнесла Алори. — Знаю его не первый день, а такая важная деталь выясняется только спустя время… Я не виню вас, что вы не сказали мне… просто не понимаю, почему…— она несмело подняла глаза на ветеринара, чтобы убедиться, что она не обидела его, но почти сразу опустила их, продолжая водить пальцем по ладони. — Знай я это раньше — не строила бы пустых надежд… — Что, что, что?! — округлил глаза Уолтер, шокировано взглянув на девушку. — Что значит пустых?! О чём ты, милая?! Алори медленно выдохнула. Говорить становилось труднее. Горькие слёзы готовы были вот-вот скатиться по её щекам, уже собравшись прозрачной пеленой на глазах, но она изо всех сил сдерживала их. Алори надеялась, что всё что можно она уже выплакала, но стоило ей только подумать о Ричарде и о той непреодолимой стене, разделяющей их, как самообладание, и без того слабое, покидало её. Она слышала в голосе доктора тревогу и это стало ещё одной причиной по которой слёзы нужно было сдержать во что бы то ни стало. Он так переживал за неё, что Алори стало совестно за своё поведение. Пересказывая ему свои проблемы, она заставляла и Уолтера нервничать, чего вовсе не желала. Но как было ей справиться со всем в одиночку. Девушке необходима была поддержка. Без неё она вряд ли сможет взять себя в руки. — А по вашему, это не так? — спросила она и на этот раз встретилась взглядом с глазами доктора, который даже рот приоткрыл от неожиданного объявления. Алори даже не представляла, что её слова заставили старичка так отреагировать. Для неё это было разумными рассуждениями. Странно, что доктор не нашёл в них ничего подобного. Но вместе с этим, в глубине души что-то шелохнулось. Робкая, почти исчезнувшая надежда. Ей хотелось верить во всё сказанное Харрисом, если он сможет хоть немного развеять её страхи. Ещё раз, может быть в последний, но поверить. От осознания того, насколько больно может быть в этот раз, сердце сжималось, но вместе с тем из последних сил старалось сопротивляться реальности и разуму, подсказывающему всю безрассудность необдуманных поступков, базирующихся только на безответной, всепоглощающей любви. — Ох… я боялся, что этот оболтус чем-то обидел тебя, а выходит ты сама себя накрутила… — доктор качнул головой, поражаясь происходящему, провёл рукой по лбу, на котором от переживания выступил пот и сделал большой глоток из кружки, чтобы смочить пересохшее горло. — С чего тебе вообще это в голову пришло, девочка моя? Мы же уже обсуждали с тобой этого дурака. И мне казалось, что ты согласилась с моим мнением относительно Ричарда. — Но… но ведь это совсем другое… —смутилась Алори, отводя взгляд в сторону. — Он ведь… как я могу… — Он — просто запутавшийся одинокий молодой человек, видящий смысл жизни только в своей работе, — перебил её доктор, поставив кружку на стол и серьёзно посмотрел на ученицу. — Его ранг и положение в обществе никак не влияют на его окружение. Я, как человек знающий его не первый год, могу сказать, что ему плевать на мнение окружающих. Он делает то, что хочет и так, как захочет, — голос Уолтера стал вдруг назидательным, внушающим доверие. — Ричард никому не позволяет диктовать себе правила. Ну… разве что не касающиеся службы… Тут уж рабочие моменты. Однако в повседневной жизни над ним нет руководителей, поверь. Ты ведь этого и боишься, я прав? Что он, влиятельный и известный, не станет обращать на тебя внимание? Он…— Уолтер продолжая говорить поднял ладонь когда Алори хотела что-то сказать. — Прекрати переживать по пустякам и присмотрись как следует. Ты единственная, кому он начал доверять и только с тобой он проводит свободное время. Если это не заинтересованность, — Харрис развел руками, — тогда я не знаю, что это. Алори, я в толк не возьму, почему же тебе так в это не верится. Неужели я стал бы тебе врать? Уолтер Харрис, может, и старый маразматик, но благо ещё в чём-то разбирается. — Нет, нет, доктор! Я не имела это ввиду! — девушка ужаснулась от того как отозвался о себе наставник. — Разве я могла так подумать?! На мгновение она даже позабыла о том, с чего начался разговор, что она хотела спросить и как вообще всё пришло к тому что ветеринар вдруг наградил себя таким нелестным словом. А доктору, казалось, только того и надо было. Уолтер наконец-то смог взглянуть в её глаза, которые были от него спрятаны. И в них, как и ожидал не увидел и толики уверенности в обратном. Поддавшись сомнениям, его ученица всё же не утратила веры, волнуясь о том, что может произойти дальше. Здравая осторожность никогда не помешает. Если только не перерастёт в панику, от которой Алори отделяли несколько шагов. Харрис не хотел слишком часто вмешиваться в отношения Ричарда и Алори. Отношения — слишком громкое заявление на этом этапе, но он сам стал свидетелем того, как изменился Ричард и, чтобы не упустить ни единой возможности сблизить молодых людей, решил ещё раз побеседовать с Алори, чтобы успокоить её. — Пойми. Я не просто так говорил тебе о том, что Ричард — не такой как все. Именно поэтому в обществе военных его или избегают или боятся. Во всяком случае в кругу сверстников. Старшие его, скорее, уважают… Что-то я потерял нить повествования… Так…о чем это я? Быть может, тебе стоит поговорить с ним? Наедине. Спросить всё, что хочешь из первых уст…— Уолтер усмехнулся, увидев какой ужас мелькнул в глазах девушки — Боишься? А ведь ты единственная, кого он не смог испугать. А иначе как объяснить то, что ты можешь быть рядом с ним даже, когда он всеми силами старается внушить тебе опасность? Да-да, я и об этой его способности знаю. Уверен, ты тоже её заметила. — Вы тоже… — задумалась девушка. — А я думала у меня одной такое ощущение… — Так вот, раз ты не испугалась его тогда — сейчас тем более не стоит. Если тебя так волнует этот вопрос, увидев то, как он относится к этому, сама всё поймешь. Я не в силах объяснить тебе всё как есть. — Я боюсь… — призналась Алори, опустив голову. — Он не любит, когда кто-то вмешивается в его личные дела. Сразу начинает злиться даже, если вопрос безобидный… Не хочу лишний раз злить его. Он только-только перестал кричать на меня по пустякам. Пусть лучше всё останется как есть. Ему не нужно знать, что меня это волнует… — Ну и как же ты тогда собираешься всё это выносить? — доктор подпёр голову рукой, с недоверием посмотрев на девушку. — Я ведь вижу, как ты мучаешься. И будешь мучаться и дальше, если не решишь всё как можно быстрее. А со временем эта боль станет сильнее, уж поверь мне. Нельзя же так убиваться и отмахиваться от любой возможности сделать себе лучше, — уговаривал Харрис. — Не горячись. Подумай хорошенько. Тебя никто не торопит. В глубине души ты знаешь, что я прав. Алори вздохнула. Так и было. Уолтер весьма доходчиво и ясно, словно расставляя по полочкам колбы в алфавитном порядке, рассказал абсолютно всё, о чём она думала. Но только со стороны всё казалось таким простым. На самом же деле, Алори боялась и заикнуться о своих переживаниях в присутствии Ричарда. Пусть он и стал лучше относиться к ней, это ещё не значило, что ему стали небезразличны её чувства. И если это так — он точно разозлится. Вопреки увещеваниям ветеринара, девушка всё больше осознавала, что пришла зря. Ей больше не хотелось поднимать эту тему. Ей всё равно будет больно, а раз так большая ли разница сильнее или нет? Храбрость не всегда была к месту. Разве она справится, если даже на словах, про себя, всего лишь представляя этот разговор не может чётко выразить свои мысли? — Так и есть… — согласилась она, кивнув, задумалась. — Вы правы, доктор. Мне не нужно торопиться и… наверное, дождаться подходящего момента, когда Ричард будет не в самом плохом расположении духа… — Я не совсем это имел ввиду… — растерялся Харрис. — Я знаю… но… Для меня это очень важно, а Ричард… — она замолчала. — Он может обидеть даже не задумываясь о том, что говорит. Сейчас он не в состоянии понять меня, потому что он не чувствует того же… Уолтер поводил усами, осознавая, что проиграл. Как бы он не хотел свести вместе молодых людей, он не мог действовать за них и уж тем более навести порядок у них в головах. Доктор мог всего лишь стать свидетелем их взаимоотношений, которые, пока что, развивались так медленно, что и улитка смогла бы обогнать. Именно так и выглядела беспомощность. С высоты своего опыта и знания жизни, конечно, поступки Ричарда и Алори сбивали его с толку. В его глазах всё происходящие не было так страшно и могло легко решиться при обоюдном согласии двух сторон. Именно здесь и оказался камень преткновения. Он и сам уже не понимал, как лучше поступить и что посоветовать бедной девушке, чтобы хоть немного помочь, а потому решил не переубеждать её. Насильно мил не будешь. Как бы хорошо Уолтер не разбирался в людях, только сама Алори могла решать, что делать. Главное — она не отказывалась продолжать пытаться, взяв небольшую передышку. И это врач одобрял. Слишком много всего свалилось на хрупкую, нежную девушку, не готовую к таким потрясениям. Наблюдая за ней со стороны, Харрис поражался силе своей ученицы. Ни каждая на её месте осталась бы верна своим чувствам, продолжая бороться за своё счастье с ноющим от боли сердцем в груди. Рано или поздно всё будет так, как и должно. Всему своё время. — Что ж… если ты так решила — твоё право, — ответил он, уже не огорченный её выбором. — Может, ещё чайку? А в свой я пожалуй валерьяночки добавлю… Ветеринар потянулся к чайнику, но остановил свою руку на полпути. Дверь с тихим скрипом распахнулась и в кабинет, небрежно постучав костяшками пальцев об дверной косяк, зашёл Геральд. Похоже, он только закончил разгружать сено: на рабочих грубых перчатках осела травяная шелуха, а к зеленому комбинезону пристали несколько соломинок. Вместе с ним в кабинет ворвался аромат овса, частично разбавляя снова начавшего набирать силу запаха медикаментов. На его голове сидела сползшая на одну сторону кепка и парень поправил её, переступая порог кабинета. Взгляд парня упал на сидящую рядом со столом врача девушку, но конюх не улыбнулся ей в своей привычной манере, а всего лишь коротко поздоровался, почти сразу отведя глаза и, пройдя мимо, остановился перед Харрисом, который также как и Алори, немного растерялся от такого не совсем характерного Геральду поведения. Сегодня он явно был не в настроении и Алори приписала это на свой счёт, прекрасно помня, где и как они увиделись в последний раз. — Здрасте, док, — поздоровался Геральд с Харрисом, куда более дружелюбным тоном чем с девушкой и оперся руками о край стола. — Шон сказал, что оставил у вас свой копытный крючок. — Ах да… — Уолтер похлопал себя по карманам халата и не найдя там ничего, полез в нижний ящик стола, где хранились нестерильные инструменты, предметы ухода и прочее ненужное барахло. — Вот, держи. Передай ему спасибо. Я совсем про него забыл. — Да ничего страшного, — Геральд убрал инструмент в карман. — Он ему не очень нужен, но я проходил мимо решил заглянуть. Всё равно нужно было переждать пару минут, чтобы мимо Цербера прошмыгнуть, пока он не придумал за что ещё можно припереть меня к стенке, — с нескрываемой злобой, сквозь зубы, процедил он. Алори тихо, судорожно вдохнула. К счастью, Геральд, стоя к ней спиной не заметил её реакции. Сердце девушки пропустило один удар, недавно еле живое от тревоги и страха. Эти ощущения никуда не пропали, но вместе с тем появилось и неумолимое желание поскорее увидеть его. Такое сильное, что даже боль, к которой она готовилась, не могла остановить. Прошло всего несколько дней с тех пор, как они виделись в последний раз. Для Алори они показались вечностью. — А… Ричард пришёл, — кивнул Уолтер, также не замечая как переменилась в лице Алори. — Гер, посмотри, пожалуйста, как там рыжий конь во второй конюшне. Я сегодня ему стрелку прижигал. На гвоздь где-то наступил. Если все еще хромает я подойду посмотрю, что ещё можно сделать. — Без проблем, док, — Геральд приложил два пальца к виску и отсалютовал Харрису. После чего развернулся и вышел из кабинета, не поправившись с Алори и та вздрогнула от хлопка двери за его спиной, наконец-то немного прийдя в себя, забывшись, едва только услышав о Ричарде. В любых обстоятельствах, что бы ни случилось и как плохо не сложилось — это было неизменно. Даже когда она сама отдавала себе отчёт в том, насколько ничтожны её шансы, она не могла отказаться от своих чувств к нему. Они стали частью её жизни. Раз и навсегда. Однако появление Геральда и его поведение, красноречиво доказывающие насколько сильно она обидела парня, заставили девушку почувствовать вину за случившиеся. Конюх не должен был страдать из-за того, какой выбор она сделала. Но как было объяснить ему свою позицию, если он гневно фыркает едва только разговор зайдёт об офицере? Алори никогда не хотела обижать своего друга, но порой, без видимых на то причин, Геральд становился просто невыносим и ей приходилось постоянно напоминать ему, чтобы он не выражался так грубо о Ричарде в её присутствии. Подружить их было бы так же невозможно, как научить ласточку плавать, но всё же, Алори надеялась, что парень рано или поздно поймёт, что она вправе сама выбирать себе компанию и не должна отчитываться перед ним, даже если ему не по вкусу выбор девушки. Отчасти, Алори казалось, что таким образом, конюх хочет защитить её, как он сам говорил, от плохого влияния Ричарда, только вот в чём выражалось это влияние — она не могла понять. Все работники корпуса, за исключением Харриса и старого ночного охранника мягко говоря, недолюбливали лейтенанта и как бы не желала того девушка — она не могла этого исправить. Ричард сам заслужил такое отношение к себе. Но несмотря на это, ей было не по себе, когда кто-то отзывался о нём плохо. — Какая муха его укусила? — покачал головой Харрис, обращаясь к Алори за разъяснениями. — То глаз с тебя не спускает, а сейчас поздоровался, словно одолжение сделал. — Думаю, это из-за меня… — тихо ответила девушка. — Геральд очень не любит, когда видит меня с Ричардом. В последний раз мы проезжали на лошадях мимо него и должно быть он обиделся, что я обещала верховую прогулку ему, а поехала с Ричардом. —Вот оно что… То то он странный такой. Ты только смотри не говори ему, какие у тебя чувства к нему, — предостерег Уолтер. — Гер — парень хороший, но не всегда может справиться со своим гневом. Горячая деревенская кровь, что с него взять… Ну не переживай так. Он не умеет долго злиться. Тем более на тебя. Уверен, скоро всё наладится. С Ричардом они с самого начала как кошка с собакой. Не обращай внимания. У них хватает ума не сталкиваться лбами без веской причины. Но ты, всё-таки, выполни своё обещание. Нехорошо его нарушать. — Да, доктор… я знаю… — смутилась Алори. — Было много дел на учёбе и ещё всё это… — Не оправдывайся. Я всё понимаю, — снисходительно приободрил её Харрис, наконец-то добравшись до заварника. — Эх, какая вы молодежь шебутная. А я старый такой, что уже и не помню, когда был точно таким же…— старик щедро плеснул в свою кружку кипятка и жестом предложил новую порцию Алори, но та молча мотнула головой, отказываясь от добавки, — Наверное, хочешь пойти к нему? Ну так иди. Я думаю, ему есть что тебе сказать. Да и тебе тоже… в глубине души ты хочешь с ним поговорить. Так ведь? Ну иди, иди, — поторопил он. — Потом расскажешь мне, как всё прошло. Алори неуверенно оглянулась на дверь за своей спиной. Выйти из неё  — значило столкнуться с неизбежностью, неопределенностью. Возможно, Ричард зашёл только на несколько минут, чтобы проведать Рейвена и она своим появлением ничего не изменит, лишь самолично заставит сердце сжиматься от невыносимой боли, наблюдая, как он уходит. Если до этого в ней ещё оставались последние песчинки уверенности и веры в себя — то в этот самый момент они исчезли, и девушка, одновременно сгорая от нетерпения увидеть своего возлюбленного попросту не могла найти в себе силы сдвинуться с места. Почему-то казалось, что именно этот разговор может быть самым важным и от него будет многое зависеть. Все эти дни она пыталась понять, что мешает ей собраться и поступить так, как советовала Леона и Уолтер, но ничего не приходило на ум. Зато теперь, за одну секунду, просто узнав, что Ричард там, за дверью — ей всё стало ясно. Всё оказалось намного проще. Страх заключался в том, что девушка трепетала от одной только мысли о том что он, изменившийся за время их общения, ставший намного спокойнее и терпеливее, вдруг станет вновь агрессивным и отрешённым. Всё это наравне с незнанием позиции офицера, распаляло настоящий костёр тревоги, от которой едва ли не бросало в дрожь. Разум судорожно пытался найти третий вариант, но, как ни крути, выбора у неё не было: либо оставаться здесь, и носа не высовывать из кабинета, или же довериться рвущемуся из груди сердцу. — Вы думаете, мне стоит? — спросила она у доктора, всё ещё недоверчиво косясь на дверь. — Мне очень страшно… Вы не хуже меня знаете какой он вспыльчивый… — Или ты слушаешь то, что говорю я, или узнаешь всё у него… — развёл руками доктор. — Есть ещё третий вариант — не делать ничего. Но мой тебе совет, выбирай из первых двух. Это всяко лучше, чем молча мучиться от неизвестности. Я не хочу, чтобы ты страдала, милая. Но к сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Только вы вдвоем в силах что-то поменять. Может сейчас тебе кажется это невозможным, но это так. Надеюсь, ты найдёшь в себе силы выяснить всё, что тревожит твоё сердце. Не торопись говорить «нет». Это ты всегда успеешь сделать. Не бойся. Если что то пойдёт не так — ты всегда сможешь найти меня здесь. Доктор смотрел ей в глаза и с радостным воодушевлением ясно ощущал, что хоть Алори тронуло сомнение, она уже не с таким диким ужасом взирала на него. — Да… я… я попробую, — неуверенно проговорила она, кивнув головой и поднялась на ноги. — Спасибо, доктор. Простите, что надоедаю вам… — Прекрати так говорить, — нахмурил густые седые брови Уолтер. — Разве я могу быть в стороне, когда моей ученице нужна помощь? Ещё раз скажешь подобное — обижусь. Однако обиды в его голосе не было. Напротив, он улыбнулся в усы и подмигнул девушке показывая, что это всё несерьёзно и он просто хотел взбодрить её. Негоже было отпускать её в дурном настроении. И ему это удалось. Пусть и слабо, но Алори ответила на его улыбку и пообещала больше не говорить ничего, что могло бы расстроить врача. Абсолютно всё, что он говорил, было правдой. Быть может, если не думать насколько плохо всё может обернуться, ей будет легче собраться и подобрать нужные слова для этой непростой беседы? — И ещё кое-что… Алори остановилась на полпути к двери, услышав голос доктора за спиной и обернулась к нему. Уолтер, уже опустив голову, что-то писал, склонившись над столом, и потому, не смотрел на неё. — Белый полностью в твоём распоряжении. Просто так… к слову. Шорник залатал его седло, так что ты знаешь, где его найти. Алори не поняла, к чему вдруг наставник заговорил об этом сейчас, но раздумывать долго не стала и проронив тихое «хорошо» попрощалась с ним и вышла из кабинета, останавливаясь за дверью на секунду, чтобы сделать глубокий вдох. Бежать некуда. Ей придётся поговорить с ним. Рано или поздно. Как ни странно и Леона, и Харрис придерживались одного мнения. И Алори была полностью согласна с ними. Но всё же, не могла решиться на такой ответственный шаг. Она могла потерять слишком многое. И вместе с тем могла очень многое не получить, если этот разговор по собственной трусости не состоится. Её немного успокоили слова Харриса, который знал Ричарда намного лучше, чем она и если он был уверен в своей позиции, ей тоже следовало довериться ему. «Да… Ничего страшного не произойдёт от одного вопроса…» — решила она про себя и медленно двинулась по узкому длинному коридору к конюшне, туда, где её ждала пугающая неизвестность, которую теперь, наверное, она была готова встретить. Благодаря доктору. Только ему который раз удавалось собрать вместе все её мысли и плести их в единое целое, делая очевидным и понятным те вещи, которые Алори не готова была осознать. В отличии от всех, кого знала девушка, старик никогда и никого не осуждал и, вероятно, именно поэтому мог судить о происходящем объективно, без предвзятости. Даже к таким разным людям, как Ричард и Геральд он относился тепло. Каждый был ему дорог и он не возводил их недостатки в абсолют, находя в своих знакомых и что-то хорошее и вот уже достоинства ставил на первое место. Такому человеку хотелось верить, даже когда своих сил на это уже не хватает. Прежде доктор никогда не ошибался. Трепеща от всё ещё не отпустившего страха, который грозился вот-вот дать о себе знать дрожью по телу, Алори продолжала идти по направлению к конюшне, сжимая потные ладошки в кулаки, в надежде придать себе храбрости. Но разумеется, всё было бесполезно. Только невыносимое желание увидеть его толкало вперёд. Как бы всё не обернулось, поговорят они или нет, для её сердца сейчас значения не имело. Просто увидеть — уже достаточно, чтобы на короткий миг почувствовать себя счастливой. Переживать можно сколько угодно. Если просто плыть по течению — ничего не изменится. «Я ведь не должна спрашивать на прямую…» — мысленно убеждала себя девушка. — «Если он не будет настроен на разговор — я ничего не скажу… И ничего не испорчу». Внезапно у неё возникла мысль, что за то время, что она провела в кабинете доктора, Ричард уже мог уйти. Ведь сегодня был будний день и офицер, настолько преданный своей работе, не может надолго оставлять её. Подумав об этом Алори стало и грустно, и легко одновременно. В таком случаи у неё появилось бы ещё немного времени для моральной подготовки, но с другой стороны ещё один день без Ричарда — ничем не лучше. Весь день, с самого утра, она только и делала, что колебалась: металась как птица в клетке, не зная как вырваться из западни собственных страхов. Почему-то, однозначных, правильных ответов найти не удавалось. А может их и вовсе не было. Часто её собственные предположения не сбывались, если дело казалось непредсказуемого Ричарда. Девушка остановилась перед стенкой первого денника, не сразу выглянув из-за неё, но всё же, осторожно сделала это. Военный стоял у денника Рейвена и конь, с охотой вытянув шею, позволял парню расстегнуть ремешок недоуздка. Фриз топтался на одном месте, но не крутил мордой до тех пор пока красный недоуздок не оказался на решетке денника, перекинутым через неё. Тряхнув гривой, конь коротко фыркнул и навалился грудью на перекладину дверцы, уверенный, что хозяин прямо сейчас выпустит его. Ричард потрепал его по гриве и отпихнул назад, остужая пыл заскучавшего без дела коня. По-первому впечатлению не было похоже, что у лейтенанта плохое настроение. Во всяком случае ей так показалось. И от этого хоть немного, но на душе стало легче. Она вспомнила, каким беззаботным он выглядел, когда они играли в тумане. Даже если это была всего лишь слабость, которую он себе позволил, это вовсе не значило, что без видимой на то причины он вновь будет груб с ней. Алори не могла разглядеть выражение его лица, но лишь то, что они так близко друг от друга ещё немного успокоило девушку. Что-то менялось в ней. Любовь пересилила тревогу и Алори, как будто во сне, не понимая, что делает, шагнула вперёд. Осознала она своё движение только когда уже прошла полпути, но даже тогда не остановилась. Ричард заметил её появление в конюшне боковым зрением с самого начала, но повернулся к ней только когда девушка подошла достаточно близко. Парень был удивлен, увидев её здесь, полностью уверенный, что несколько дней её точно не будет на работе. На его взгляд, Алори не выглядела больной. Он поздоровался с ней первым, несмотря на Рейвена, оттолкнул его морду, стоило лишь фризу потянуться через его плечо к девушке.  — Доктор сказал, что тебя не будет какое-то время. Ты ведь болеешь, разве нет? — плохо скрывая удивление, произнёс он. Алори, на первых парах испугавшись первых звуков его голоса, почувствовала, что никакой неприязни от парня не исходит, осмелилась поднять глаза и встретиться с его взглядом. Алори задержала дыхание. Когда же она сможет смотреть на него не пропуская один сердечный удар? Стоя в солнечных лучах, возвышаясь над ней, его глаза сияли так же ярко, как и золотые звезды на погонах, отчего, казалось, сами излучали неосязаемое тепло. А ведь ещё не так давно она боялась его взора, который, казалось мог принадлежать хищнику, запугивавшему свою жертву, вводя в оцепенение. Ричард действительно менялся каждую их новую встречу, и изменения эти Алори начала замечать после откровенного разговора на пруду, где он пообещал ей изменить своё отношение. Она не забыла его слова, но так привыкла к нелюдимому, немногословному офицеру, влюбившись в него, несмотря ни на что, именно таким, что переменны происходящие с военным казались какими-то неестественными, несмотря на то, что Алори действительно была рада им. Мало кому понравится, когда каждое неосторожное слово приводит к повышению голоса. Она всё ещё сомневалась о словах, которые ему нужно говорить, тщательно просеивая всё, что хотела бы сказать, в то время как сам военный держался уже свободнее и беседовал с ней спокойным тоном, без намека на сердитые нотки в голосе. Одну руку он держал на поясе, вторую, которой и оттолкнул недовольно заржавшего Рейвена опустил, всё ещё, смотря на неё. Опомнившись, Алори отвела взгляд, чувствуя, как сердце начинает стучать не хуже, чем копыта галопирующей лошади, так громко, что казалось и стоящий перед ней парень может его услышать. Нужно было взять себя в руки до того, как она начнет краснеть, ведь она сгорит от стыда, если Ричард заметит это. И вот тогда она действительно не сможет ничего сказать. — Мне стало лучше… Наверное, мне нужно было немного времени, чтобы отдохнуть, — ответила она ему первое, что пришло в голову, найдя такое высказывание достаточно верным. Реши она соврать, вновь могла не справится с эмоциями и не вызвать ненужное подозрение. К счастью, Ричард не стал спрашивать что-то ещё, вполне удовлетворённый и таким ответом. Сначала он хотел спросить что-то еще, Алори заметила его секундное колебание, но после этого офицер ограничился только коротким кивком. Однако Мустанг всё же поймал себя на мысли, что в этот раз ему впервые захотелось знать больше, чем ему доводится слышать. Он общался с ней не в первый раз и Алори всегда казалась ему странной, излишне скромной и несмелой. Она боялась его, и Ричард сам изо всех сил старался держать её подальше от себя, но парень уже долгое время не прибегал к своей способности вселять ужас в сердца людей, держа их таким образом на расстоянии. Почему же теперь она продолжает его бояться. Пусть её голос не дрожал, но она, словно бы боялась смотреть ему в глаза. Офицер несколько растерялся, ведь он и в мыслях не держал чего-то дурного, наоборот, хотел поблагодарить её за помощь. Неужели он был таким страшным для неё, что пугал даже, когда не хотел этого? Но спросить Ричард не решился. Такой вопрос показался бы глупым. Особенно если это были всего лишь ошибочные предположения. Рейвен развеял тяготящее молчание, снова настырно толкнув хозяина носом и топнув передним копытом, напоминая, что он всё ещё стоит в деннике, когда военный, по всей видимости собирался выпустить его наружу. Не просто же так он снял с него недоуздок? Фриз фыркнул, на этот раз увернувшись от руки Ричарда и ещё раз, ощутимо толкнул Мустанга в плечо, тряхнув волнистой гривой. Офицер бросил на него сердитый взгляд и жеребец, прижав уши, попятился назад, ворчливо шевеля губами, ругаясь на парня. Парень совсем не так представлял их разговор и вовсе не при таких обстоятельствах собирался высказать ей свою благодарность. Сегодня он собирался взять Рейвена на верховую прогулку, закончив все свои дела в штабе. Его работа ещё не пришла в норму и по-прежнему на столе Ричарда оказывались две-три папки, которые, при всём желании, не получилось бы растянуть на весь день. Особенно для лейтенанта, привыкшего всё делать быстро, не откладывая надолго свои обязанности. Эта идея пришла ему ещё до полудня, но покидать свой кабинет без веской на то причины парень не стал. Всё решила лишь обычная случайность. Направляясь в канцелярию самолично, чтобы вернуть документацию, не застав по дороге ни одного сержанта, которые могли бы это сделать за него, Мустанг-младший столкнулся с полковником Хавоком. Поразительным был тот факт, что в зубах у того не было сигареты. Чем выше звание — тем меньше страха. Позволь себе такую вольность кто-то из майоров — мигом бы вылетели со службы. Но на добряка-остряка Жана никто и никогда не жаловался. Конечно, он не стал бы так вольничать в присутствии других старослужащих, за исключением близких товарищей, но тут, на втором этаже, обиталище младшего штабского состава, бояться ему было некого. Ричарда этот человек раздражал. Не таким он видел вышку армии и уж тем более не таким собирался стать в будущем. У него не укладывалось в уме, как человек с таким беспорядком в голове мог вообще занимать какую-либо должность? Хавок, как всегда излишне радушно поприветствовав лейтенанта, поинтересовался его настроением и делами, на что Ричард холодно ответил короткими, заезженными фразами. Неужели человеку непонятно, что общаться с ним не хотят? Жан вёл себя так, словно они пересеклись не в пусть и пустом, коридоре Штаба, а где-то в парке, на прогулке. Порой Ричарду казалось, что ещё немного и он наплюет на субординацию и строго призовёт старослужащего к порядку. Но выдержки ещё хватало, и парень молча выслушал широко улыбающегося военного, надеясь только на то, что эта беседа не продлится долго. К его великой удаче так и произошло. Прибывая в хорошем настроении, впрочем, обычным для Жана, он покачал головой, увидев в руке Ричарда папки и, великодушно махнув рукой, сказал что тот, может быть свободен, когда занесет эту «макулатуру» в канцелярию. Ричард недоверчиво взглянул на Жана. Несомненно, он должен был выполнять приказы полковника, но такое легкомыслие не было ему по нраву. И заметив это Хавок сослался на хорошую погоду, и что сам не собирается задерживаться надолго в Штабе. Тем более когда работы, как таковой, и не было. Поняв, что спорить и настаивать нет никакого смысла и уж тем более никакого права он на это не имел, Ричард отдал честь и, попрощавшись, спустился на первый этаж. Так его рабочий день превратился в отчасти выходной и он оказался в конюшне, чтобы провести остаток времени с пользой. — Хорошо… если так… — после долгого молчания ответил он, отворачиваясь к фризу, который, вцепившись в железную задвижку зубами, неистово качал её вверх вниз, напоминая о себе заговорившимся людям. Алори была одновременно рада тому, что Ричард не заметил ничего подозрительного, и расстроена его прежней отрешенностью. Как она и думала, её отсутствие никак не отразилось на нём, а значит ему было всё равно. Она опустила голову. Сердце сделало один тревожный удар и болью отозвалось в груди, словно сжатое железным обручем. — Я хотел поблагодарить тебя… Алори застыла, задержав дыхание не успев сделать вдох. Ричард так и не обернулся к ней, продолжая говорить: — Рейвен… выступил замечательно на параде. Если бы я не знал его так хорошо — подумал бы, что это другой конь. Отец впервые не пожаловался на него. Я сначала не поверил, что у тебя получится, но теперь вижу, что ошибся. Спасибо, что помогла. Кроме тебя вряд ли кто мог бы это сделать. Ричарду было непривычно впервые так открыто благодарить кого-то, не останавливаясь только на «спасибо». Он плохо представлял, что именно нужно сказать и сейчас ему казалось, что он наверняка наговорил какой-то несвязной глупости. Но несмотря на это, парень не мог промолчать в своей обычной манере. Напротив, ему почему-то захотелось сделать что-то хорошее и для неё, как-то отплатить за труд девушки которая ничем не была ему обязана и помогала руководствуясь только своей добротой. От этих мыслей, вспоминая то, как он относился к ней, Ричарду стало невыносимо думать о подобном. Разбираясь в произошедшем, офицер чётко осознал, что злиться на Алори он с самого начала не имел никакого права. Орф или Цербер или ещё кто… не имело значения. На нём всё ещё была вина. И если она могла простить его, от этого Мустанг лучше себя не чувствовал. Совесть, о которой раньше он и понятия не имел, всё же была присуща ему, как и каждому человеку. Лейтенант совсем забыл, что он всего лишь человек с клеймом монстра, навязанного обществом и после принятое им самим как данность. С тех пор как он начал противиться своему зверю, понемногу, день ото дня, понимал, как заблуждался всё это время, наконец становясь самим собой, пусть всё ещё не избавившийся от адского слуги. Друг и помощник, компаньон ночных кровавых боен… теперь для него Ричард был бесполезен, принимая статус жертвы. Парень ещё не оправился от своего ночного кошмара и потому мысли путались в его голове. Он уже не знал, что делать чтобы одолеть чудовище. Хитрость, сила, смелость… ничего не помогало. Орф становился всё сильнее, а сам Ричард никак не менялся, совершенно не вразумляя, что он делает не так и как ему навсегда разорвать цепи, связывающие его с Адом. Последний сон чётко дал понять, какая принципиальная разница между соперниками. Будь у Орфа даже одна голова — Ричард не сравнялся бы с ним в силе. Какие цели он преследует? Способен ли на самом деле убить его? Или же просто играет, забавляется как с занятным щенком, с которым несерьёзно связываться? Почувствовав на своей шкуре на что способен двухголовый исполин, Мустанг мог заключить, что это далеко не всё, что он умеет. Но если ему выдастся ещё один случай — живым он точно не уйдёт. Во сне, который принадлежал ему, Орф царствовал безраздельно. После такого опыта Ричард уже не мог с уверенностью сказать, что победа над ним это вопрос времени. Он недооценил противника, слишком понадеявшись на то, что так много времени проведя в тандеме с ним, может предугадать его действия. Цербер не был таким свирепым врагом. «Должно быть именно поэтому…» — подумал Ричард. — «…Орф старший брат Цербера. Трёхголовому далеко до него». — П… правда? — запинаясь, произнесла Алори, отвлекая Ричарда от безрадостных мыслей. — Ещё спрашиваешь? — усмехнулся парень, наконец поворачиваясь к ней. — Ты ведь была на параде и сама всё видела… — он замолк и слегка нахмурил брови. — …Ты ведь была там? Неужели не видела? Он шагал, как выездковый конь. — То есть… Ты не верил, что я смогу? — переспросила Алори с замиранием сердца, услышав от него самую лестную похвалу за всё время их знакомства. В её голосе не прозвучало и нотки обиды или удивления. Скорее всего это был восторг. Свой вопрос она произнесла с придыханием, отчего Ричард растерялся, не совсем понимая, с чего бы девушка вдруг так восприняла его слова. Словно он сказал что-то, что могло ее обрадовать. Разве неуверенность кого-то в твоих силах может приносить удовольствие? Алори действительно была странной в его понимании. Рейвен фыркнул, теряя интерес к происходящему и раздраженно взмахнув хвостом, удалился вглубь денника, развернувшись к молодым людям задом, красноречиво демонстрируя свою обиду. И стоило его так обнадёживать, если в итоге он так и не покинул своё жилище? — Не верил, — честно признался Ричард, несмотря ни на что не привыкший лгать, тем более в таком пустяковом деле. — Ты смогла меня удивить, признаю. Теперь разговор давался ему легче, хоть и вести его в такой манере было непривычно. За всё время по пальцам можно перечислить когда беседа с девушкой не заканчивалась вспышкой гнева с его стороны. Судя по взгляду Алори — она думала о том же, и Ричард отвёл глаза в сторону, снова ощущая болезненный укол стыда. От этого ощущения никак не получалось отделаться. Он надеялся, что сможет перестать подсознательно винить себя, если поблагодарит девушку. Но даже после этого на душе легче не стало. Видимо этого было недостаточно. Только вот Ричард не знал, что ещё можно сделать. Офицер впервые столкнулся с такой проблемой, и понятия не имел, как её решить. Чем рьянее он противился Орфу, чем дальше держался от него, тем сильнее и сильнее хлынули на него какие-то старые, забытые чувства. Ему казалось, что он испытывал подобное раньше, очень давно, но теперь полностью отвык от них. Как лошадь, брошенная на поле боя постепенно становится дикой, так и он, совершенно не осознавая последствий, сделал неправильный выбор, доверившись адскому монстру. Военный чувствовал, что только сейчас начинает по-настоящему чувствовать, видеть всё таким, как есть. Словно всё это время чудовище держало его подле себя, позволяя видеть только то, что не могло поколебать дух молодого человека и проявило агрессию только после появления в его жизни Алори. Ричард начал думать об этом по пути в конюшню, но так и не был полностью уверен в своих суждениях. Но всё же факт оставался фактом: Цербер, по какой-то причине, ненавидел девушку. Цербер. Не Ричард. И он понял это, когда после исчезновения трехголового его раздражение сошло на нет. Чего так боялся пёс? Почему эта девушка так сильно напугала его? Не тем ли, что с её подачи Ричард начал срываться с поводка? Ни потому ли, что только после этой встречи его глаза начали понемногу видеть намного больше? Нужно быть полным идиотом, чтобы не связать все эти происшествия вместе. Возможно теперь он сможет обдумать это. Теперь, когда ещё одна загадка обрела хоть какое-то решение. Жаль, что торжествовать было рано. Пусть парень мог немного лучше оценивать происходящее, Орф никуда не делся. Ричард чувствовал его присутствие. Он никуда не делся. Не покинул его. Офицеру нужна была сила, с помощью которой тьма проиграет новый, грядущий бой. Эта битва непременно состоится. Ричард сжал зубы. Он вечно что-то упускает. Что то очень важное. Что-то, что поможет ему разгромить противника раз и навсегда. «Если бы я только знал что…» — Непривычно слышать от тебя такое… — настороженно пробормотала Алори, с опаской посмотрев на Ричарда, который снова взглянул на неё, слишком глубоко уйдя в свои размышления, на мгновение даже забыв, что он тут не один. — Но… я рада, что смогла тебе помочь… — уже спокойнее, с лёгкой улыбкой продолжила она. Девушка и подумать не могла, что однажды сможет общаться с ним так же легко, как и с любым другим человеком. Его глаза больше не светились злым огнём. Неужели всего за несколько дней ему удалось поменяться? Или же после короткого перерыва она сама взглянула на него по-новому? В любом случае, Алори не ощущала никакой неприязни к себе. Было видно, что слова, которые он произносил, давались ему с трудом и он, как будто не был уверен в них, но всё же старался поддерживать разговор, не позволяя голосу опуститься ниже, тембром которого так часто пугал её. На несколько минут она вновь стала счастлива. Даже больше чем обычно. Если бы она только могла вечно смотреть в его лучистые, теплые глаза… неужели раньше она видела их холодными и строгими? Алори всячески противилась мысли, что виной всему солнце, так красиво ложащееся на его крепкую, статную фигуру. Алори не сразу, залюбовавшись им, почувствовала, как на душе вдруг стало пусто. В мгновение ока тёплые чувства в ней пропали, а им на смену пришла печаль и такая невыносимая боль, что она едва сдержалась, чтобы не прижать ладонь к сердцу и не согнуться под её гнётом. От этой боли невозможно было спрятаться, невозможно было убежать. Этот человек, наконец-то проникшийся к ней пониманием, не мог быть с ней. Девушка не могла спросить его об этом, хоть и понимала что он, и только он, может спасти её от страданий. Почему всё было таким трудным? Почему видя его совсем другим, она всё равно боялась его? Словно подыгрывая настроению, солнце спряталось за тучи и конюшня погрузилась в полумрак — Что с тобой? — спросил Ричард, когда улыбка девушки погасла без видимых на то причин, а взгляд затуманился. Обычно такое происходило, когда Ричард намеренно старался избежать её компании и искал возможности отделаться от неё, полагаясь на всё своё мастерство, позаимствованое у Цербера. Но сейчас у него не было такой цели и потому, перемена в настроении девушки удивила его. Наоборот, он старался не задеть ее неосторожной фразой, все еще с трудом привыкая к иной манере общения, которая была чужда ему. По сути, только недавно он осознал, что Алори была чуть ли не единственным человеком, который шел с ним на контакт, несмотря на все препятствия которое он чинил на пути к этому. Ему нужно было время, чтобы понять, что и ему такое знакомство не в тягость и, на самом деле, общаться с кем то не только по работе, не такая уж и напрасная трата времени. И почему только он раньше этого не замечал? Отчасти, он сомневался, что делает всё правильно, но ощущение злобно рычащего где-то за гранью миров Орфа только лишь доказывало, что ошибки никакой нет. Офицеру раньше не приходилось слышать его наяву, не считая, конечно, кошмара, из которого двухголовый демон пробрался в его дом. И всё же, пёс не спешил останавливать его. Ричард с содроганием вспоминал, как однажды Цербер, которому не понравилась компания девушки, едва ли не взял его под свой контроль. Очевидно, Орф предпочитал иной подход и чего-то выжидал. Невозможно было предугадать его дальнейшие действия, и потому парень решил просто быть внимательнее, продолжая делать всё так, как и задумывал до этого: попробовать двигаться немного в другом направлении. В том, которое всё ещё оставалось для него неопознанным и заманивало своей же таинственностью. — Ничего… — тихо проговорила Алори, покачав головой, избегая его взгляда. — Просто… просто не выспалась и всякая чушь лезет в голову… — слишком откровенно призналась она офицеру о своей беде, но на сердце было так тоскливо, что девушка даже не смутилась и вряд ли поняла, что сказала то, о чём говорить не хотелось. Сон останется только сном. Она так часто слышала кличку военного, что подсознательно таким и видела его в своих снах, даже если была не согласна со своими мыслями. Одно лишь было непонятным. Если так, то почему Ричард во сне то был трехголовым псом, то вдруг обычной чёрной собакой, несомненно оставаясь при этом собой, смотря на неё в кошмарах теми же глазами, что смотрит на неё сейчас. Как бы ей хотелось спросить у него об этом, рассказать о том, что она видит, узнать, как он к этому относится. Но, как и в случае с Леоной, Алори понимала, что никто не воспримет её всерьёз. Наверное, она бы тоже не поверила, если бы не ощутила всё сама. Эти кошмары воплощались настолько реальными, что Алори не сразу вспоминала, что они не реальны. «Это просто твои переживания, вот и всё». Так бы ответила Леона, усмехнувшись или даже рассмеявшись, скорее всего вычитав об этом в книгах матери и непременно бы спросила о её психологическом здоровьи, посоветовав меньше волноваться и дышать перед сном свежим воздухом. Может, так оно и было. Но Алори не верилось, что простая тревога и усталость может раз за разом отправлять её в сновидения, где непременно появится чёрный монстр-исполин, при всём своём величии и устрашающей внешности, ни разу не причинивший ей зла. Наверное, ей следовало бояться этих снов, как она и боялась поначалу. Но стоило Алори увидеть взгляд чудовища, человечный, печальный и казалось бы, мучительно страдающий — она не могла оставить его. Мысль о том, что Ричард действительно был чёрным псом, позволяла ей быть к нему ближе. Хотя бы во сне, жалея лишь о том, что её желания недостаточно, чтобы парень предстал перед ней в своём истинном облике. Это нельзя было назвать выходом. Скорее, побегом от реальности, но иногда Алори была согласна, что это одно из возможных решений. Кто знает, сколько ещё она сможет держаться, делая вид, что всё хорошо, скрывая свою боль. Ричард замолчал, никак не реагируя на признание девушки. Алори с готовностью приняла его незаинтересованность. Хотя на самом деле парень лишь подивился про себя некоторой схожести между ними. «Значит, нам и кошмары в одно и тоже время сняться…» — вздохнув, подумал он про себя, испытав некоторую жалость к ней. Конечно, такие ужасы как ему мало кому могли сниться, но даже если так, от плохого сна и о ощущения ничем не лучше. Тем более если они преследуют весь день. Ему стало любопытно, что же такого могла увидеть Алори в своих кошмарах, что настолько угнетало её, раз она не постеснялась сказать об этом, прежде не заговаривая ни о чём подобном. А вдруг, в порядке бреда, помощница врача и правда могла видеть то же самое что и он? Но спрашивать Ричард не стал, предусмотрительно предвидев, что в таком случае придётся в качестве ответной любезности рассказать и свой, а этого ей знать точно не следовало. Не хватало ещё, чтобы его приняли за чокнутого. Достаточно, что он и сам признает, какие у него серьезные проблемы. Жалость и надежда на удачу никак не помогут решить их. Она бы всё равно ничего бы не поняла. К чему напрасно сотрясать воздух. Стоило поскорее поменять тему, чтобы не зайти в тупик. Возвращаясь к первому, о чём он подумал, увидев девушку в конюшне, Ричард как-то неожиданно быстро придумал, как можно отблагодарить её за помощь. Как ни странно, едва он подумал об этом, испытал воодушевление, которого никогда прежде не было. Должно быть потому, что в этот раз инициатива принадлежала не Алори. Но чётко представляя, что нужно сказать, Мустангу эти слова всё равно давались с трудом. Не просто было переступить через себя, ломая привычную модель поведения и совершая поступки, полностью противоречащие тому человеку, которым он был вчера. — Если… — он замолчал и продолжил спокойно и сдержанно. — Если ты не занята… может хочешь поехать на прогулку… со мной…? Последние слова слетели с его губ и он почувствовал как начинает гореть от стыда, словно огонь начал растекаться по его коже от затылка вниз, по телу, обжигая и согревая одновременно. Он ведь не сделал ничего безрассудного? Разум, привыкший к критическому мышлению, никак не мог привыкнуть к тому, что диктовали Ричарду какие-то противоречивые чувства, заставляющие сердце как-то странно биться в груди, то и дело соскакивая с правильного размеренного ритма. Перемены не нравились парню. Гораздо проще и правильнее было делать привычные вещи и знать наперёд, что может произойти, предугадав все возможные варианты развития событий. Но он самовольно сошел с прямой, знакомой дороги и свернул в неизвестность, рискуя не найти пути обратно. Страха офицер не чувствовал. Решение было принято и он будет следовать ему. Потому что… потому что… «Чёрт вас всех дери… не знаю почему» Алори удивлённо приоткрыла рот, пристально посмотрев в его глаза, ожидая увидеть в них хоть малейший намёк на шутку. Или привычную издевку. Но военный не шутил. Раньше он только лишь не отказывался брать её с собой, когда девушка просила об этом. Будь ситуация иной, она с радостью и не раздумывая согласилась. Но сейчас ей было больно находиться рядом с ним. Больно думать о том, что при всём желании, ей не стать к нему ближе. Как многого хочет человек… Он поистине жадное создание. Не она ли говорила, что ей достаточно любить Ричарда про себя, в тайне, в глубине своего сердца? Не она ли сознательно пошла на этот шаг, зная, как будет невыносимо больно? Почему же теперь душа рвётся на части, заставляя лёгкие сжиматься от сдерживаемых слёз? Разве не этого она хотела? Военный наконец-то прекратил свои нападки и сдержал обещание впредь сдерживать свою вспыльчивость. Неужели даже это теперь мало? Как объяснить самой себе, что её любовь не нужна ему? Алори стойко вынесла все нахлынувшие на неё, словно волной, эмоции. Не будь она сейчас рядом с ним — непременно бы ударилась в истерику. Но Ричард всё ещё смотрел на неё, и под его, словно пронизывающими насквозь, глазами чайного цвета и ждал её ответа. А она, впервые в своей жизни, не хотела этого. Не хотела оставаться с ним наедине, не хотела искушать себя ещё больше, отлично зная, что ничего, совершенно ничего не изменится. Во всяком случае, пока она не решиться. «Не могу…не могу…» Даже самые простые слова, способные хоть как-то сложиться в осмысленное предложение, вылетели у неё из головы. Она попросту не могла думать рядом с ним, ещё и обуянная вихрем чувств. Могла ли она однажды подумать, что будет готова сказать ему «нет». Но сейчас ей просто хотелось убежать, сделать хоть что-то, чтобы на душе стало легче и боль ослабла. Только вот сбежать от неё нельзя и это Алори хорошо усвоила. Отказать просто так, на пустом месте, она не решилась. Офицер был слишком внимательным, чтобы не заподозрить странность в её поведении. Спроси он «в чём дело?» — она не сможет соврать убедительно, а ложь Ричард мигом распознает уже по тому, как неуверенно будет звучать её голос. Молчание затянулось и парень уже было подумал, что зря открыл рот и его жест доброжелательности был лишним, когда Алори, как будто нехотя, ответила, едва шевеля губами, смотря куда-то в сторону, явно о чём-то задумавшись: — С…сейчас? Ричард кивнул, не совсем понимая, с чего вдруг она не как обычно едва не прыгала от радости. Каждый раз, стоило ему взять седло, как девушка оказывалась тут как тут, вертясь под ногами, как собачонка, упрашивая взять её с собой, та ещё так настырно, что ему приходилось соглашаться, скрипя зубами от раздражения. Прошло какое-то время, прежде чем военный понял, как ошибался насчет неё. Впервые ему захотелось поговорить с ней на равных, не только о её работе и обязанностях. Чем вызван такой внезапный интерес, Ричард не мог сказать. Пожалуй, это станет ещё одной темой для вечернего рассуждения. Если, конечно же, ещё что-нибудь не произойдёт. Пока что хватало и того, что он чувствовал себя не в своей тарелке, стараясь подстроиться под происходящее, но и тут не в состоянии был сориентироваться. Слишком серьёзное испытание для расчётливого, холодного разума. На секунду, разглядев в глазах девушки сомнения, ему стало как-то странно неприятно на душе, чего с ним не случалось очень давно. Как будто эта прогулка очень важна и военному не хотелось её упускать. Только это могло объяснить ощущения Ричарда, но парень постарался не думать об этом, не поддаваясь сомнению. Сегодня он идёт наперекор всему и от того как всё пройдет зависит вернётся ли он к привычной, размеренной жизни или же продолжит рисковать, узнавая что-то новое, до этого недоступное для него. Но если Алори сейчас откажется, чего никогда раньше не делала, — он так и не сможет решить для себя, как действовать дальше. Ричард понимал, что ослабив ошейник на своей шее, он не должен искать в ком-то помощь, а полагаться на свои силы, но именно она начала открывать для него новый мир. Пробыв под контролем адского сторожа так долго, в одиночку, как бы это прискорбно не звучало, ему было не справиться, и Ричард принимал это. Не говорил в слух, но полностью признавал кем стал, предав самого себя Церберу, став монстром по своей воле. Он не был таким сильным каким его видели. Совсем не так он хотел заслужить уважение к себе. Только вот как всё должно было быть и чего на самом деле он хотел — Ричард уже давно забыл. Всё, чего он желал — избавиться от всего, что связывало его с тьмой. Может, для этого нужно обратиться к свету, от которого он так долго прятался? Но даже этот свет сначала нужно было найти. Выбрать, за кем следовать. Признаться Алори он не мог всё по тем же причинам. Произнести такое и язык не повернётся. Возможно, он отпустил свой гнев, но гордость всё ещё была при нем. Глупо получится говорить об этом сейчас, когда он даже не уверен, не совершает ли ошибку. Слов на ветер Ричард бросать не любил. Никаких разговоров пока не будет абсолютной уверенности. Которую, словом, обрести он и не мог, смотря на то, какое сомнение промелькнуло в глазах девушки. «Ты столько раз напрашивалась поперек моего мнения… А теперь что? Мне тебя уговаривать?!» Наверняка не пересмотри он своё отношение к ней, парень бы разозлился, уже достаточно раздражённый непониманием и вопросами, на которые ответов так и не нашёл. Но, как ни странно, вместо злобы, ему вдруг стало не по себе. Он и не рассматривал вариант того, что Алори может отказаться. Но даже если так, почему его это расстроило? Никаких объяснений этому Мустанг не находил и оттого ещё больше запутался. С самого начала их беседа, словно не имела никакой смысловой нагрузки и завела совсем не туда. Военный тщетно пытался придумать что-то, но вряд ли бы у него получилось ясно выразить свои мысли и то, что девушка заговорила первый, избавило его от дальнейших раздумий. — Хорошо… я не против… Ричарду стоило бы расслабиться, что в итоге, она всё же согласилась, но её голос прозвучал так безжизненно, что парню показалось, что никуда ехать Алори явно не хочет. Да и взгляд оставался отрешённый, слишком печальным для человека, который всей душой любил верховую езду. Выглядело так, словно он уговорил её. Или же у девушки просто не было выбора. Воистину, сегодня она вела себя слишком странно. Рейвен громко фыркнул и начал с шорохом раскапывать копытом опилки, ненавязчиво привлекая к себе внимание, но начиная уже нетерпеливо поглядывать на молодых людей из дальнего угла своего денника. Ричард хотел разобраться в ситуации, понять, что пошло не так и что такого плохого он мог сказать, но всё же резко осек себя. Любопытство никогда не доводит до добра. Пусть всё идёт своим чередом. Кто знает, может быть, снаружи она будет разговорчивее. В любом случае навязываться он не станет. — Доктор всё ещё разрешает брать тебе серого коня? — спросил Ричард кивнув головой в сторону Белого. — Тебе стоит попросить у него разрешения, чтобы после не было проблем с руководством. Алори посмотрела на него, едва скользнув взглядом по его фигуре и вновь опустила глаза. Ричард поднял одну бровь. Нет, он решительно не понимал, что происходит с ней. Не мог же он быть всему причиной? Он даже сказать ничего толком не успел. Только поблагодарил. Он действительно думал, что она порадуется за Рейвена. А она даже погладить его не подошла. Думать о том, чего не понимаешь было невыносимо и отбросив неподдающиеся толкованию мысли, Ричард прошёл мимо неё, направляясь к противоположному концу конюшни. Едва он поравнялся с Алори, у нее по спине пробежали мурашки и она тихо выдохнула, всё ещё держась из последних сил, не показывая свою слабость перед ним. Она ощутила лёгкий, свежий аромат его одеколона и замерла, не справившись с собой и с наслаждением вдохнула его, от чего мурашками покрылись и руки. Всё, абсолютно всё в нём притягивало её, манило, как мотылька на свет. Этой муки никогда не будет конца. Реши она, что уже привыкла ко всему, как вместе с растущем в ней чувством, росла и боль. Насколько её хватит? Как долго она сможет терпеть всё это и не сойти с ума? — Я принесу седла, — бросил Ричард, даже не взглянув на неё и конечно, не обратив внимание на её состояние, покинул конюшню. Топот его армейских сапог очень быстро затих, приглушённый толстыми бетонными стенами коридора, и Алори резко выдохнув, начиная дышать, едва не потеряла равновесие, подалась вперед, хватаясь тонкими пальцами за решетку денника, чудом устояв на ногах. Ей нужно было перевести дух, пока офицер не видел её. Как же она могла так легко согласиться? Зачем?.. Ведь теперь будет только больнее и она прекрасно это понимала. Но стоило Ричарду заговорить, как она была готова следовать за ним на край света. Куда бы он её не позвал. А теперь она ничего не могла сделать, не могла отказаться, не могла унять давящую, жгучую боль в груди, мешающую дышать. В ушах звенело от напряжения, но всё же, каким-то чудом, она не заплакала. Должно быть слёз больше не было. Или же они уже не вытекали наружу, а жгли сердце и без того остро переживающее нераздельную любовь. Фыррррррр… Волосы на макушке девушки качнулись от горячего дыхания. Рейвен, тихо подобравшийся к дверце денника, осторожно коснулся шелковыми губами её плеча, понюхал, заиграв широкими ноздрями и ещё раз успокаивающе фыркнул, едва слышно потоптавшись на месте. Грустно улыбнувшись, Алори молча подняла руку и жеребец вытянул шею, так, что девушке не пришлось тянуться выше. Его короткая бархатная шерсть приятно заскользила под пальцами. Фриз зажмурился, шлепая губами и опустив голову к девушке любовно выдохнул ей в ухо. Фшшшшш Она засмеялась, отстраняясь от него, но не убирая его руку. Чтобы не происходило у них с Ричардом, конь всегда находил возможность утешить её, даже когда она не ждала помощи. Рейвен не мог ничего сказать, но Алори чувствовала всей душой, что он понимает, что творится у неё на сердце, становясь в такие моменты особенно ласковым и чутким. Теперь она могла дотянуться и до длинной, волнистой гривы жеребца, зарываясь пальцами в грубый, толстый волос. Фриз даже не старался выпросить у неё лакомство и не играл, покусывая за воротник или рукава. Иногда, чтобы поддержать, слова были излишни. Стоя как заворожённый, закрыв глаза, Рейвен позволял ей гладить и ласкать его, лишь время от времени дёргая ушами, вслушиваясь в шорохи из соседнего денника, где рыжий Миндаль, голова которого то и дело высовывалась в проход, тоненько ржал, наворачивая круги по своему деннику. Нельзя было постоянно полагаться на удачу, на то, что Ричард не заметит ничего странного, или же не станет спрашивать её ни о чём. Обмануть его очень трудно. У неё никогда это хорошо не получалось. Когда он стоял здесь, перед ней, Алори чувствовала его взгляд. Вряд ли он поверил хотя бы одному её слову. Возможно, протяни она ещё дольше — сделает только хуже. Если бы только она была уверена, что её попытка как-то повлиять на ситуацию не обернётся катастрофой, не станет началом конца тех и напряжённых, неоднозначных отношений между ними. Пусть доктор и говорил, что Ричард впервые подпустил к себе кого-то так близко, Алори всё ещё не могла до конца понять офицера. Будь это иначе, возможно, ей бы не было так страшно от одной мысли о том, что она должна спросить у него. В любом случае, сейчас она была не в состоянии это сделать, и думать могла только о том, чтобы вести себя как обычно, делая вид, что все в порядке, чтобы не нарываться на вопросы, ответить на которые она не сможет. Заслышав вдалеке нарастающие шаги, Алори медленно выдохнула, готовая снова надеть свою маску повседневного спокойствия и проведя по спинке носа коня последний раз, отошла на шаг назад. «Доктор как знал, что это произойдет…» — подумала она, когда в проходе появился Ричард, нёсший два седла, уздечки и вальтрапы. — «Поэтому и сказал, что я могу взять Белого… Как он мог это предугадать?» На этот раз пользоваться седлом Харриса не было нужды. Вместе со своим чёрным, лакированным, тяжелым, парень принес ещё одного: старого образца, из тёмно-коричневой, кое-где выцветшей кожи и свежими заплатками — явной работой шорника. Не дожидаясь дальнейших указаний, как только Ричард молча с глухим стуком опустил седло Белого на тюк с сеном, а вместе со своим подошёл к деннику Рейвена, Алори поспешила, к другому стойлу. Серый конь не подозревая, что его ждет ещё одна верховая прогулка, мирно дремал, облокотившись боком на стенку, тихо похрапывая во сне, дергая длинными, черными ресницами. Девушка тихо окликнула его по имени и мерин, похлопав глазами, в полудрёме, непонимающе уставился на неё, несколько секунд соображая, кто нарушил его покой, а после, послушно подошёл к дверце, приветливо покачав головой. «Второй раз так страшно ему не будет…» — решила Алори, открывая дверцу денника и беря Белого за недоуздок. Конь осторожно перешагнув порог, вышел наружу и опасливо прижал уши, заметив, что сзади него в проход уже вывели Рейвена, которого побаивались все лошади в конюшне. Не давая лошади возможности обернуться, Алори привязала его на коновязь, попутно успокаивая и поглаживая по шелковистому, белому боку и спине, отряхивая с неё мелкий сор и опилки и когда убедилась, что ничего коню мешать не будет, настелила на спине синий стёганный вальтрап. Когда он лег на коня, Белый беспокойно отступил назад, тряхнув головой, когда корда натянулась и не дала отойти дальше, в общем вёл себя так, как и любая лошадь, которой возможность быть оседланной выпадает нечасто. Из всей генеральской конюшни, только вороной фриз мог похвастаться этим. Оттого его выдержка при седловке вызывала уважение. — Тише… — успокаивала его Алори, заглядывая в черные блестящие глаза коня, придерживая за недоуздок. — Всё хорошо… Тебя никто не обидит. Помнишь, как было здорово в прошлый раз? Белый подался вперёд, утыкаясь мордой в её плечо, наконец-то успокаиваясь и твёрдо вставая на все четыре копыта, ожидая дальнейших действий. Ричард уже затягивал подпругу и Алори поскорее, дабы не отставать, забросила лёгкое, в разы легче амуниции Харриса, седло на спину лошади, осторожно подтягивая ремни. Кожа их была жесткой, дубовой, плохо гнулась, но кое как девушке удалось застегнуть их как следует. Уздечку надеть на себя Белый позволил более охотно, хоть и не сразу согласился взять трензель в зубы, но уговорами и лаской, Алори смогла добиться и этого. Закончив, она обернулась и увидела, что Ричард уже держит Рейвена, возбуждённо стремящегося встать в «свечку» за узду и осторожно повела Белого в воротам, чтобы и вороной великан мог выйти наружу. Солнечный свет ослепил её, но немного привыкнув, стараясь не смотреть на солнце, девушка провела своего подопечного к левой стороне створки ворот, и без труда вскочила в седло, ненароком вспоминая, как тяжко это было сделать с Рейвеном, с ростом которого совладать было трудно, а её руки едва могли коснуться кончиками пальцев передней луки. Оттого созерцание такого с какой грациозной легкостью Ричард садиться в седло, заставляло девушку зардеться от восхищения. Всадник и его конь. Оба безупречные и гордые, переполненные чувством собственного достоинства, оба непонятные и заклейменные лживыми кличками… но… такие восхитительные. Алори приложила руку к груди, почувствовал необычно сильный удар в груди, понимая слова Леоны о том, что любая девушка, вхожая в армейский круг знати, хотела бы оказаться на её месте. Впрочем, у любой из них не было той грани, которую Алори пересечь не могла. Внезапно, ей показалось, что Ричард тоже это понимает. И если так, всё становится на свои места. Тогда причины, по которым от держится от нее на расстоянии понятны. Он не мог не знать своё будущее. Как любого аристократа, его ждало только одно: удачная партия, продиктованная родителями, возможно построенная на взаимной выгоде семей, решивших заключить союз. Всех тонкостей того, высшего света, девушка не знала, но примерно понимала как там все может быть устроено. А что если… «У него и правда кто то есть?..» — её охватил ужас, а в животе появилась тяжесть, словно бы туда рухнул огромный камень. — «Леона не может со всей уверенностью утверждать, что это не так…» — ей стало страшно. — «Если так то…» — Ну? Чего стоишь? Алори вздрогнула, взглянув на него. Ричард стоял боком к ней, держа в руках повод. Рейвен порывался зашагать вперёд, но парень отдёргивал его и фриз недовольно фыркая топтался на месте, поднимая пыль на песке, втаптывая в его круглые, большие следы от подков и пару раз взбрыкнул, стоило Ричарду ослабить повод. Как и прежде, в голосе парня не было возмущения, скорее недовольство ожидания и, чтобы не давать повод для этого, девушка кивнула, направляя осторожничающего Белого следом за Рейвеном, который, наконец-то’ возбуждённо капнув передними копытами песок, высоко и красиво поднимая ноги с мохнатыми щетками, прибавленным шагом, потряхивая гривой, готового сорваться в рысь. Белый смиренно, нехотя, медленно последовал в указанном направлении, прижимая уши, взволнованно подкидывая голову при каждом шаге. Проезжая мимо левады, в которой скакали резвые, молодые кони-двухлетки, мерин отстранился от забора, зашевелив ногами быстрее, желая поскорее покинуть опасный по его мнению участок пути. Рейвен же и ухом не повёл, видя перед собой только главные ворота, за которыми Ричард уже не будет мешать ему перейти в любимый аллюр. Со стороны ангара доносились громкие голоса и грубый мужской смех. Конюхи разгружали сено и опилки, забивая ими отсеки хозпостроек. Потому в округе не было видно ни одного рабочего. Только кавалеристы показывались время от времени проводя лошадей из левад обратно в денники и обратно. Оно и к лучшему. Алори не хотела бы, чтобы Геральд видел её сейчас и ещё больше обозлился на неё. Ей не хотелось давать ему лишний повод для ненависти к Ричарду, но никакие увещевания здесь помочь не могли. Конюх ненавидел офицера, похоже, за один только факт его существования, и повлиять на это Алори не имела возможности, а заговори об этом — только бы хуже сделала. А раз так, если никто не видит, как она с Ричардом уезжает из корпуса — только лучше. Кавалерист-привратник поднялся на ноги, издалека заметив приближающихся всадников и неторопливо принялся тянуть на себя тугой, скрипучий засов, распахивая ворота и, отходя в сторону, пропуская парня с девушкой. Пройдя сквозь тень главного входа и оказавшись за пределами корпуса, Ричард молча повернул коня влево и пустил его рысью по утоптанной копытами траве, вдоль бетонного забора. Алори почти не руководя движениями Белого, который, понял, что нужно делать, опустила руки, сжимающие повод на переднюю луку, мерно покачиваясь в седле. В высокой траве по правую сторону от них, резвился ветер, раскачивая разбросанные тут и там островки пёстрых, луговых цветов: солнцецветного донника и зверобоя, небесно-голубые соцветия васильков, вздымающиеся ввысь, как стрелы, кисточки костреца и фиолетовые головки мышиного горошка. Цветочные ароматы особенно хорошо ощущались, стоило ветру подняться сильнее, невольно возвращая Алори в прошлое, воспоминания о своей жизни дома, в Ризенбурге. Сейчас, в это время года, поля там тоже изобилуют разнообразием цветов и трав, среди которых по тянущимся до самых гор долин, пасутся бесчисленные овечьи стада под чутким контролем пастушьих собак. Может быть и Мот, если не состарился за это время, пасёт чужие стада, повинуясь своему инстинкту и крови овчарки, которой, судя по всему, у него было в достатке. Лошади пересекли последний участок бетонного блока и спустились в низину, где дорога уже не была такой ровной и прямой, всего лишь небольшая колея в высокой траве, почти незаметная глазу, но хорошо знакомая тем, кто часто пользовался этим путем. Шурхххх Шурхххх… Зашумели стебельки зелёных побегов, когда кони инстинктивно высоко поднимая ноги, ступили на потерянную в зелени тропку, но уже скоро, как и в прошлый раз, перестав бояться провалиться, зашагали дружной поступью, мерно ударяя копытами по земле. Солнце тем временем спряталось за белое облако, на некоторое время позволив отдохнуть от припекающих лучей и насладиться прохладой под пологом раскидистой рощицей деревьев, в которую взъехали молодые люди. Они, словно по мановению волшебной палочки, оказались в другом мире, полностью состоящего из всех оттенков зелёного цвета. В этот момент, стоило Белому, замыкающему поход, перейти под полог деревьев, солнце вновь показалось на небе, подсвечивая листья, от чего те заискрились изумрудными переливами, бросая жёлто-зелёные блики на траву под ногами лошадей. Эти пятна света плясали, вальсируя в замысловатом танце, поверяемые строгому дирижёру — ветру. С ветки на ветку перепархивали, скрытые в листве, невидимые глазу, птицы. И хоть Алори не могла рассмотреть их, отчётливо услышала свист дрозда и клекот маленькой пеночки-трещотки. Кто-то ещё пересвистывался вместе с узнанными пташками, но кто — Алори так и не смогла разобрать. Деревца обступали их со всех сторон, а их кроны свисали так низко, что от головы Ричарда их отделяло всего пара метров. Это место напоминало просторный, прохладный туннель, скрытый от любопытных глаз и никак не похожий на зловещие сплетение голых, словно костлявых пальцев веток, вид которых так испугал девушку осенью. Вопреки ожиданиям, даже такая красота вокруг, переносимая её воспоминаниями к родному дому, не могла никак избавить от тоски, поселившийся на душе. Ничего не радовало, любоваться природой не хотелось, а все звуки вмиг стали какими-то…далекими и тихими, как только она вновь обратилась к своему внутреннему голосу, нашептывающему ей предостережения и пугая последствиями неосторожных слов, которые всё ещё не давали покоя душе. Они ехали в полном молчании и это повисшее молчание лишний раз давило на нервы колеблющейся девушки. Что если она спросит прямо сейчас? Здесь, за пределами корпуса, где никто их не услышит, где никто не помешает разговору. Или же… «Он просто разозлится… или рассмеется… нет… он не примет это всерьез…. не поймёт, как важно это для меня… Не могу… не могу…» Чтобы хоть как-то выместить свою боль, она сильнее стиснула в руках кожаный ремень повода, чувствуя как потеют ладони, глубже зарываясь в свои мысли, переставая реагировать на окружение. Может, её кошмар быть сродни предупреждению? Может, она зря играла с судьбой, так долго противясь её воли. Ей так хотелось хоть ненадолго отдохнуть от страданий, хоть на минуту стать той девушкой, которая беззаботно босиком гуляла по мягкой траве у родного дома, слушать пение жаворонка на закате, следить за ласточками, раскачивающимися на длинных электрических проводах вдоль дороги. Стать спокойной, не думать ни о чём. Но теперь её мир изменился. Ричард стал её основной частью. Хорошо это или плохо — не важно. Истина одна и она постоянна . Что бы ни случилось, как бы всё не сложилось — она всегда будет любить его. Постепенно, понемногу, она научится смирению. Чтобы оно настало нужно перестать жить надеждами, к чему она ещё была не готова. Нужно было отпустить мечты, которые ещё теплились в её сердце. Как таковой, у неё и правда ничего бы не получилось. Отчаянье рано или поздно сделает своё дело. Мертвая душа болеть не может… А пока… «Я могу только ждать…» Ричард украдкой обернулся назад. Девушка, следующая за ним, ехала, опустив голову так, что её волосы скрывали её лицо и тогда он обратил внимание на её опущенные руки, едва ли сдерживающие повод Белого. Впрочем, конь вполне и сам справлялся с дорогой, вспоминая свою выездку и как на автомате двигался вперёд, ориентируясь на черный, покатый круп Рейвена. Единственная причина, по которой Ричард предложил ей поехать с ним — это высказать свою благодарность и, возможно, испытать те же ощущения лёгкости и беспечности, которые уже давно исчезли из его жизни. Но видя её такой, печальной и молчаливой, словно увядший без солнца цветок, ни о каком настроении и речи быть не могло. Ни она ли говорила недавно, что будет рада снова покататься на лошадях в его компании? Так в чём же дело?! Враньем её слова точно быть не могли. Что-то было не так и если он не выяснит это — все планы пойдут насмарку. Безразличие уступило месту неудержимой жажде знания, неумолимому стремлению развеять неизвестность. Он привык решать проблемы, а не убегать от них и в данный момент ЭТО было большой проблемой, мешающей действовать дальше. Стиснув зубы, разозлённый своими же мыслями, Ричард резко, что было силы, рванул повод на себя, от чего Рейвен спокойно шагающий высоко подняв голову, заржал от недовольства, когда его голова прижалась книзу и, пришпоренный грубыми каблуками сапогов, пристав на задние ноги, развернулся поперёк дороги, перегораживая путь Белому. Серый вздрогнул, останавливаясь как вкопанный, начиная осаживать назад, но Алори, которую так тряхнуло в седле, что она едва не упала, если бы схватилась руками за переднюю луку, придержала его, начавшего дрожать от страха. Рейвен тоже негодующе сверкнул угольным глазом, с ожесточением вгрызаясь зубами в железный трензель, хоть на ком-то вымещая свою ярость. Алори, начавшая тяжело дышать от неожиданной остановки, отбросила упавшие на лицо волосы и широко распахнутыми глазами посмотрела на парня, у которого во взгляде появилась такая решительность и угроза, что он прежнего спокойствия не осталось и следа. — Хватит! — рявкнул он, накручивая повод на кулак, но и без этого движения, фриз, услышав голос хозяина, и знающий, какими проблемами это может грозить, застыл на месте, с поднятым в воздух копытом, которое собирался опустить на землю. — Какого чёрта ты творишь?! От пения птиц в мгновение ока не осталось и следа. Они разлетелись кто куда, едва крик парня разнесся по местности. Роща застыла. Даже ветер, полёг и всё погрузилось в тревожное безмолвие. — Ч… что? — испугано переспросила Алори, непонимающе смотря на него, чувствуя себя ничтожно маленькой под его взглядом, направленным сверху вниз. — Ричард, о чем ты?.. — Не прикидывайся! Рейвен, впервые на памяти Алори, задрожал. Она заметила это по его поднятому копыту, которое конь так и не осмелился опустить, боясь гнева хозяина. Ричард сдвинул брови, прожигая девушку взглядом, а та, ни жива ни мертва от страха, составила компанию содрогающимся лошадям, с той лишь разницей что у нее задрожала ещё и нижняя челюсть. Задумавшись, она на время забыла, где находится и увидев Ричарда, буквально секунду назад имея возможность только лишь лицезреть его спину, опешила, пытаться понять, чем был вызван такой поток негатива в её сторону, но в страхе, ничего не могла придумать. — Что я теперь сделал не так?! — взорвался он, настолько взбешённый, что казалось вот-вот начнёт рычать, как адский пёс. — Если ты не хотела ехать со мной — могла бы просто сказать! Алори постаралась сказать что-то в свою защиту, но её губы лишь дрожали, а от испуга на глаза навернулись слезы. Ричард ничего не объяснял, продолжая сжигать её взглядом ни на миллиметр не сдвинув коня с дороги, да и остолбеневший Белый, трусливый и робкий, теперь не сразу бы решился шелохнуться. И без того потные ладони стали и вовсе мокрыми. Повод выпал из пальцев, повиснув на седле. Наконец, сглотнув комок слёз в горле, мешающий говорить, она, едва слышно, одними губами, смотря в его глаза своими, полными трепета загнанной в угол жертвы, промолвила, заикаясь от волнения: — Ри… Ричард, о чём…т…ты… я не… не понима… ю… Её голос дрожал, как натянутая струна. Такого потрясения девушка никогда не испытывала. Стоящий в тени Ричард, словно бы сливался с мраком и всё что отчётливо могла разглядеть Алори — его глаза. Хищные. Грозные. Злые. Именно те, которых она так сильно боялась. Парень видел, что переборщил с агрессией, слишком сильно вспылив, но уже не мог остановиться. Пока не получит ответы. Достаточно! Слишком много за последнее время появилось того, что он не понимал. Того, что никто не желал ему объяснять. Но не в этот раз. У Алори была причина так вести себя. И он её узнает. Она словно издевалась над ним. Неужели так трудно сказать?! Неужели так трудно поговорить?! Как он должен общаться с ней, если она молчит как рыба?! Ричарда едва не передернуло от новой волны гнева отчего, вымещая его, повод был вновь натянут, и Рейвен, заржав, поднялся в свечу, с силой ударив передними копытами по земле. Белый подпрыгнул на месте. Его ноги широко расставились, для лучшей устойчивости и заходили ходуном. Не смотря на конфликт со своим демоном, Ричард всё ещё мог пользоваться его силой и та аура страха, исходящая от него, не позволяла коню и с места сдвинуться покуда на него обращен его взгляд. Ричард не собирался когда либо вновь пользоваться своим превосходством, ненавидя и Орфа и всё что с ним связано, но гнев переборол объективность. Он хотел знать. Никто не покинет это место, пока он не узнает. — Ведёшь себя так, словно я на верёвке тебя тащу! Какого чёрта ты согласилась! Почему ведёшь себя так, как будто я сделал что-то плохое?! А если сделал, то что?! Терпеть не могу, когда кто-то замалчивает правду! Говори как есть! Хватит со мной играть! Алори зажмурилась, вжав голову в плечи, будто боясь, что он может ударить её. Но пока что били только слова и тот рёв, на который они были похожи. — Ну?! Ричард не давал ей времени подумать, наступая и наступая, не оставляя возможности подобрать слова. Нервы были на пределе, сжав кулаки, она открыла глаза. Смелости у неё не прибавилось, но под таким натиском не готовая к такой эмоциональной встряске, девушка, едва в силах сделать вдох, бросила, срывающимся голосом: — Я испугалась, понял?! Я испугалась! Ричард моргнул, недоверчиво смерив её взглядом, стараясь понять, так ли далеки её слова от правды. Уж явно не это он хотел услышать. Это не могло быть ответом. Какой ещё испуг? Он с самого начала встречи вел себя, как примерный кадет, понял все свои прегрешения, стыдясь их, хотел, чтобы хоть раз, чёрт возьми, хотя бы они раз все прошло хорошо. Хотел отплатить ей добром за добро, показать что он не такой. ОН НЕ ЦЕРБЕР! Офицер не хотел, чтобы человек, с которым ему впервые в жизни было не в тягость общаться, считал его зверем. И что он получил взамен?! Недовольство и молчание. Спрятанные глаза. Как, спрашивается, быть положительной личностью, если это никому не нужно?! Однако, слегка, но всё же, он успокоился, получив от Алори немного больше, чем немое игнорирование. Повод уздечки Рейвена ослаб в его руке и конь осторожно, словно спрашивая разрешения, вытянул затекшую шею, которую вынужден был держать низко, с опаской косясь на своего всадника. — Испугалась? — недоверчиво рыкнул он. — Чего же? Сегодня я был самой добротой. Но тебе и это не понравилось. Может, ты уже определишься как именно относиться к тебе? Помню что я обещал, но подстраиваться под тебя не собираюсь. Девушка потупила взгляд, положив руки на переднюю руку, стискивая её до боли дрожащими пальцами. Сердце, казалось стало биться где-то в горле, в рваном, неправильном ритме, мешая сделать вдох, а любая попытка заканчивалась едва ли не хрипом. Она начала. Она уже начала говорить о том, что её так сильно волновало. Парень вынудил её. Теперь ничего не оставалось. Только идти до конца. Но…в таком бешенстве… как он воспримет это? — Не… не в этом дело… — прошептала она, смотря на него, властно возвышавшегося над ней. — Я… не этого боюсь… Ричард несколько секунд смотрел на неё, после чего медленно выдохнул. Плечи слегка опустились. С лёгким шлепком, повод упал на седло и Рейвен, казалось, тоже облегчённо вздохнул, поворачивая голову к Алори и Белому, осторожно собирающего ноги вместе, но все еще дрожащему от хвоста до ушей. Где-то в кустах, тихо свистнула зорянка, как будто проверяя нет ли опасности, затихла на какое то время, а потом снова подала голос, уже весело и звонко. Рейвен переступил с ноги на ногу, тряхнув гривой, немного разряжая обстановку. И вслед за ним, Белый поднял уши, несколько раз фыркнул и пожевал трензель. Морщинка на лбу Ричарда исчезла. Пелена гнева спала с глаз и разум прояснился. Хотелось бы ему и сейчас все спихнуть на Орфа. Но никакого отношения к этой вспышке ярости адский пёс не имел. Вся ярость, до последней капли принадлежала только Мустангу. Сейчас, он самолично перечеркнул всё то, к чему стремился решив поменяться. А ведь, по сути, разозлила его простая мелочь и, скорее всего, девушка не нуждалась в том, чтобы её припирали к стенке, для того, чтобы рассказать ему правду. Похоже она просила от него слишком многого. Столько времени проведя в оковах Цербера, став с ним практически единым целым… Что если он уже не мог обрести утерянные человеческие качества, чуждые ему до сих пор, живые только зачатками воспоминаний и ничем больше. Что если даже избавившись от Орфа, он не станет человеком? Останется навсегда монстром, не способным на перемены. Видит ли теперь она, та, ради которой он решился на этот шаг, что всё бесполезно? Как долго она будет видеть в нём хорошее, в то время, как сам Ричард ненавидел себя так сильно, как только мог? В любом случае, он виноват перед ней. Снова. Почему бы ей просто не оставить его в покое, спасти себя от всего этого ужаса и не маячить перед глазами монстра? Ричард скрипнул зубами, ощущая болезненный спазм в груди, посещающий его всё чаще. Зря он затеял всё это. Его уже не спасти. Его личность рассыпалась в прах, без возможности стать целой. Только теперь он разрушал её сам. Ричард прикрыл глаза, вздыхая и открыв их, взглянул на девушку уже своим привычным взглядом, с сожалением и раскаянием. «Чудовище…я чёртов демон и только…» — Прости меня… Алори тихо вдохнула, задержав дыхание. Парень медленно отвёл взгляд, посмотрев куда-то в сторону, от стыда не в силах взглянуть на неё. Разве слова могут передать хоть толику его раскаяния? Даже этого он сделать не мог. «Ты зря поверила в меня… даже я в себя больше не верю… После такого она точно не станет терпеть меня… Оно и к лучшему…»  — Я не тебя боюсь! Девушка осеклась, удивлённая тому, как быстро отправилась от шока, готовая теперь уже рассказать ему всё, как на духу. После такой встряски, всё уже казалось не таким страшным. Его голос, наконец-то потерявший свою сталь, внушал ей доверие. Руки всё ещё дрожали, голос тоже. Это должно было отстранить её от него. Заставить бояться. И Ричард действительно был страшен в гневе. Так сильно он ещё никогда не пугал её. Алори ощущала на своей коже волнами исходящее от него зло, которое и лошади почуяли, но это, даже это, не могло остановить её. Да, с ним было что-то не так. Он был другим. Но он оставался в её глазах её любимым человеком, которому она хотела помочь всем сердцем. Алори села ровнее в седле и не страшась больше ничего, посмотрела в его удивлённые глаза. — Можешь кричать на меня. Можешь стращать. Можешь называть как душе угодно. Я не боюсь тебя. Потому что сейчас это был не ты! Парень открыл рот, шокированный её словами. Она не могла знать… Нет…она просто не могла узнать его тайну! Ричард в панике промотал в голове все свои воспоминания, но не смог припомнить ни одного разговора в котором бы хоть мельком упомянул о своей темной стороне. Да, он всячески предостерегал её, говорил, что он опасен, что его не зря обходят десятой дорогой, что всем будет лучше если она поверит в то, что слухи гуляющие по городу — правда. Но не более этого. Цербер и Орф — тема, навсегда похороненная им, не предназначенная для чужих ушей. Уверенность в тоне девушки, её серьезное выражение лица и блеск, сверкнувший в голубых глазах, заставили его побледнеть от одного только осознания, что она могла как то догадаться обо всем. Удар. Второй. Третий. Сердце пропустило очередной, ударилось глухо и тихо. Удар. Второй. Третий. Кровь зашумела в ушах, приливая к лицо, растекаясь по телу жаром. Ему показалось, что время остановилось. Ему хотелось бы, чтобы это было так. Всего одно лишнее мгновение, чтобы подумать о том, насколько это может быть правдой. Насколько далеко эта девушка заглянула в его душу и если действительно заглянула, то почему не отстала от него? У него перед глазами пронеслось всё, что он видел в своих снах. И её саму он тоже видел: испуганное лицо девушки, льнущую к его израненному телу, едва ли способного поддерживать огонёк жизни. Чем дальше он думал об этом тем больше становились его глаза, а вместе с этим и ужас, обуявший его. Он смог испугать девушку криком и сверхъестественным даром, в то время как она отплатила ему тем же всего лишь одной фразой. Алори не сильно пришпорила Белого и тот медленно шагнул вперёд, вплотную приближаясь к Рейвену, а вместе с тем и к Ричарду. Девушка больше не хотела прятать взгляд. Теперь она действительно не страшилась его. Она поняла его немного лучше. И себя тоже. Глаза Ричарда просто не могли быть настолько разными. Прежний он не стал бы просить прощения. Алори и раньше замечала, что парень может быть совершенно разный в одних и тех же обстоятельствах и его взгляд и трепет, распространяющийся по венам вместе с кровью, просто не могли принадлежать человеку, которому хватило всего несколько фраз, чтобы помочь ей смириться с потерей Зефира, человеку, который имел смелость признавать свои ошибки и меняться. Человеку, а не Церберу. Она упрямо не желала видеть в нём плохое, даже если оно было. Потому, как принадлежало не ему самому. Не может быть плохим человек, стыдящийся своих грехов. Не может быть злым, когда его глаза полны печали и боли. Неужели она единственная, кто видела его страдания? Гнев и ярость — это крик истязаемой души. Живой души. Человеческой.  — О чём ты? — спросил Ричард, стараясь оставаться непробиваемым, и прищурился, когда Алори подъехала вплотную, ни на секунды не прерывая зрительный контакт. «Так и знала… Теперь взгляд такой же как и всегда…» — отметила про себя девушка, обрадованая своим открытием. Теперь то она подобралась к его секретам немного ближе, не прося напрямую раскрыть их. Ричард сам показал ей всё и если она была права — одной проблемой станет меньше. Всё это шло вразрез со здравым смыслом и реальностью, но Алори верила своим глазам и сердцу, трепетно и преданно любящему этого молодого человека. Белый остановился, чуть не касаясь лбом бока Рейвена, когда Алори потянула повод на себя. — Я не знаю, как это объяснить, — честно призналась она. — Но чувствую, что это так. Поэтому тебе сложно стать другим, ведь так? — А тебе какое дело? — Ричард направил Рейвена прочь и конь боком отошёл от Беголо на несколько шагов, готовый обороняться от девушки, находящейся слишком близко от его тайн. — Уговор был только на нормальное общение. Не лезь туда, куда не просят. — И не подумаю… — покачала головой Алори, без страха смотря на него. — Да как ты… — начал снова злиться Ричард, но та не позволила ему договорить. — Ты скорее убьешь себя чем попросишь о помощи, — легко ответила она, беря в руки повод и направляя коня вперёд, в небольшое свободное пространство, образовавшиеся, когда Ричард подвинул коня. — В таком случае, можешь не просить. Рано или поздно я всё равно всё узнаю. Если не от тебя то дойду до всего своим умом. Ричард опешил от такого наглого, но чистосердечного заявления, мигом проглотив все угрозы, которые готов был извергнуть, защищаясь как еж, свернувшийся в клубок. Алори проехала мимо, и отойдя от потрясения, Ричард припустил жеребца за ней и нагнав, поехал рядом. Её смелость удивляла его. Никто ещё не мог устоять против его тёмной ауры и уж тем более идти против неё. Чем больше он узнавал её, тем больше поражался, убеждаясь от раза к разу, насколько она не похожа на кого бы то ни было из его знакомых, невольно проникаясь к девушке если не симпатией, то уважением. Ей было плевать на чужое мнение. Даже на то, что он говорил. Даже на то, кем он себя считал. Не оставляло ощущение, что Алори действительно каким-то невероятным способом могла знать о нём чуть больше, чем он рассказывал. Кони мерно шагали по тропе, своды которой начали редеть и скоро открылись широким холмом. Алори боялась покоситься в сторону, на идущего бок о бок с ней Ричарда. Так далеко она ещё не заходила. Словно кто-то нажал на кнопку, отключающую страх и стеснение и она наговорила столько всего, что теперь чувствовала, как горят от стыда её уши. Как это только сошло ей с рук? Дерзить Ричарду… нет… неужели она правда это сделала?.. Хуже уже быть не может… — В одном ты права… — подал голос Ричард и девушка вздрогнув, всё же, осторожно повернула к нему голову. Парень ехал глядя вперед перед собой, крепко держа в руках повод. — Я правда не хотел кричать на тебя. Прости за это. Даже если не напугал, все равно… извини… Его искреннее раскаяние тронуло сердце девушки и она улыбнулась ему, отчего, этот момент украдкой взглянувший на неё офицер, снова потерял дар речи. Разве она не должна злиться за это? Или хотя бы упрекнуть за несдержанность. «Странная… слишком странная…» — подумал он, всё ещё продолжая украдкой смотреть на девушку. А она словно и не замечала его, немного отрешённо смотря вперёд, и даже немного отвернулась от него. Белый, прийдя в норму, брел понуро, опустив голову, уже не так довольный прогулкой. Рейвен то и дело дёргал головой на любое движение Ричарда, готовый взбрыкнуть, если хозяин снова начнёт «ломать» его. Второй раз застать врасплох его бы не получилось. Ричард понял, что его извинения, если и были приняты, то прощение он ещё не получил. К слову, парень и не пытался его заслужить. Такое отношение, чего и думать, он бы и сам не простил, несмотря на то, что не мог представить, кто бы мог так же обратиться к нему. Достаточно и того, что он мог представить какого ей, поставив себя на место Алори. — Я… не сержусь… — наконец, после долгой паузы ответила она, но головы не повернула, а голос прозвучал холодно и тихо. — Было бы странно, если бы ты вел себя иначе… — Значит, всё-таки не веришь?.. — Верю… Но для тебя это будет труднее, чем я думала… Ричарду не хотелось, чтобы она ещё раз поднимала тему о его непричастности к срыву. Он был уверен, что демон тут не причём. Но даже если так, в том, что он не один, Алори не ошиблась, пусть и не знала достоверно, насколько близки её подозрения к истине. Пока что это были только слова, возможно, сказанные сгоряча, слова, о которых хорошенько подумать девушка не успела и если так, больше лучше не упоминать при ней ВООБЩЕ ничего, что могло навести её на мысль об Орфе. С такой проницательностью, хватило бы неосторожной фразы, чтобы она, зацепившись за неё, докопалась до секрета. Каким бы искренним не было его раскаяние, вторить его раз за разом смысла не было. Простит она его или нет, значения не имело. Любой из исходов Ричард принял бы. Должно быть зря он затеял всё это: пригласил на прогулку, заинтересовался её поведением. В конце концов, она не обязана была рассказывать ему что-либо, как и он не имел никаких прав кричать на неё. Её состояние могло быть никак не связано с ним. Если парень хранил свои тайны как зеницу ока, с какой стати ей так же рьяно не оберегать свои? Так грубо призвать её к ответу… «Тссс», — выругался про себя офицер. — «Я слишком много на себя беру…» Отпусти он в тот момент свою злобу, сделал бы то, что и нужно было с самого начала. Именно то, что и собирался сделать сейчас, с огромным опозданием. Успокоившись, с холодным умом и ясностью, всё казалось намного проще, чем на первый взгляд. Жаль, что взять обратно сказанное уже не получится. Рейвен фыркнул, тряхнув гривой, и лейтенант, собравшись, уже намного осторожнее выбирая слова, спросил, без какой либо угрозы в голосе, с весьма виноватым тоном: — Может… скажешь тогда, почему ты так странно себя ведёшь сегодня? Алори с иронией посмотрела на него, наконец подняв голову и Ричард без труда понял её немой укор. «Действительно… кто бы говорил…» — Прости, если лезу не в своё дело, но мне показалось, что моя вина в этом есть, — сознался он. — Но настаивать я не буду… Они уже почти добрались до холма и только когда взобрались на пригорок, с которого открывался замечательный вид на зеленое бескрайнее море лугов, с тёмной каемкой леса далеко, у горизонта, она остановила Белого. Ричард осадил и Рейвена тоже, всё же надеясь, что Алори объяснит ему что к чему. Он ещё очень многого не знал и без этих знаний ему было сложно ориентироваться в мире, в котором он собирался жить без своего внутреннего монстра. Ей действительно нужно было сказать ему, даже, если это будет сложно. Было похоже, что сейчас он мог воспринять всё как следует, без насмешек и отрицаний. Но для того, чтобы быть откровенной на все сто, у девушки ещё не было столько смелости. Врать она не собиралась, но немного, совсем немного исказить причину, стержень которой останется без изменений — она могла. — Просто… — она осеклась, но быстро взяла себя в руки, не смотря ему в глаза, нарочно разворачивая коня крупом к Ричарду. — Я была на параде… и… когда я узнала кто твой отец… решила, что тебе не захочется общаться с кем-то не своего круга… " Боже… как глупо прозвучало!» — с ужасом осознала Алори, готовая сквозь землю провалиться вместе с лошадью от стыда. В голове эти мысли звучали куда правдоподобнее и им хотелось верить, но стоило ей открыть рот, как выяснилось что это вовсе не так и ее откровение такое же нелепое, как сказать что-то вроде: " Яблоки растут на ёлке». Хотелось ударить себя в лоб и больше никогда ни о чём не говорить. Но это было единственное, что она придумала. Любой намёк на хоть какие-то отношения между ними тут же закрывал девушке рот. Такое она произнести не способна. «Да он же даже в это не поверит!» — продолжала гореть от стыда девушка, нервно перебирая в пальцах шершавый кожаный повод. — «Вот ведь сморозила!..» Ричард не сразу понял смысл её слов, не меньше трёх секунд размышляя о её фразе, стараясь понять, где же там объективность, но так и не найдя её, поднял одну бровь, непонимающе смотря на всадницу. Да, он не предполагал, что такого может скрывать она, но это уже никак не укладывалось в его сознании. Но постепенно, для него открылись новые грани услышанного, на основании которые и можно было хоть в чем то разобраться. Даже в такой бессмыслице. Но даже так… «Бред…» Ричард ударил Рейвена каблуками сапог по бокам и тот, негодующе фыркнув, подошёл в Белому, обходя его и останавливаясь впереди, всё так же, боком. Парень не мог поверить в такую ересь, не видя её глаз. Может, она шутит над ним, или действительно верит в это? Он-то надеялся, что Алори единственный человек, который общается с ним невзирая на его ранг и до этого так и думал. Разве он хоть раз показывал, что это не так? Во всяком случае, в последнее время. В начале их знакомства он действительно держался от неё подальше, но вовсе не потому, что его положение диктовало ему такие правила. Истинную причину открыть он не мог, но и оставить всё как есть тоже. Алори посмотрела на него, когда услышала топот копыт Рейвена и почувствовала тень, ложащуюся на неё. Та же поза, что и в роще… Оттого стало немного трепетно на душе, но она понимала — больше кричать он не станет. Пусть не совсем так как хотелось, но всё же, сейчас она узнает есть ли та граница между ними, или же это не так. Ричард остановил Рейвена и бросил повод. Нет, не ошибся. Действительно, взгляд девушки был ничуть не насмешливым или несерьезным. Судя по нему, она и правда верила в то, что говорила. Парень усмехнулся, сложив руки на груди. Почему то до этого он никогда не задумывался о том, что никогда не распространялся ей о своей семье, но разве она не знала его фамилию? Неужели никто в её присутствии не обращался к нему «Мустанг?» Удивительно. Так долго общаться и не знать о такой значительной вещи. Это ему было в пору удивляться, как она, обычная девушка, мало того, что не стесняется общаться с сыном фюрера, так еще упрямо противилась всем попыткам парня отвязаться от неё. А выходит, всё было совсем наоборот. — Хочешь сказать, ты не знала кто я? — на всякий случай переспросил он, еще раз усмехнувшись. — Я-то думал, что ты слишком высокомерная, чтобы мне перечить, а выходит ты и понятия не имела, кому дерзишь при первой встрече. Он надеялся, что его лёгкое отношение к этому поможет ей понять, как сильно она заблуждается, но вопреки его ожиданиям Алори наоборот, похоже, смутилась, сведя плечи, взяла одной рукой предплечье другой и, отведя взгляд, немного надула губы от обиды. Усмешка пропала с его лица. Разве это не было смешно? Так долго общаться и вдруг прийти к тому что общаться они, оказывается, не должны по её логике? Разве после того, как она узнала, кто он что-то поменялось? Лично он не замечал никаких перемен. Ричард тяжело выдохнул, покачав головой. Наверное, придётся объяснять. — Вроде как моя фамилия не подразумевает того, что общаться я имею право только с избранными, — сказал он, как можно спокойнее. — Поверь, если бы я хотел — тебя бы сейчас здесь не было. С кем общаться — решать только мне и никто на это повлиять не может. Если ты так заморочилась из-за этой мысли, то теперь для этого нет причин. Алори с замиранием сердца слушала его, осмелившись взглянуть на него только, когда он замолчал. Значит, он не видел в ней помеху. Это шло в развез с её убеждениями, что вышка армии — люди совсем из «другого теста» и приемлют только общество таких же, как они. Даже если сравнивать его с ещё одним штабским военным, который приходил в конюшню, Ричард вёл себя по-другому. Должно быть, потому она и не подумала предположить, кем он может являться. Всё, что он сказал, всколыхнуло чувства девушки тёплой волной из облегчения и надежды. Даже не сказав ему всей правды, утаив то, какие чувства она испытывает к нему, главное она всё же узнала: её общество ему не в тягость и он не против продолжать общение. Не стоило так бояться сказать ему. Жалко, что она не додумалась сразу немного исказить свой вопрос. Возможно тогда никакого инцидента не произошло и военный сказал бы ей тоже самое, что и сейчас. — Ну что, теперь разобралась? — улыбнувшись уголком рта, спросил он. — Или есть что-то ещё? Алори ответила на его улыбку, под бешеный стук сердца в груди, с каждым ударом которого становилось теплее на душе. — Да, думаю, разобралась. **** Геральд сидел на перетянутом бечёвками тюке сена у ворот рабочей конюшни и старался стянуть кусачками погнувшиеся металлическое кольцо на недоуздке. Под навесом, в тени, было прохладно, в то время, как день становился всё жарче. Конюхи разливали в корыта левад воду, не оставляя лошадей в загоне надолго. Чистое ясное небо не предвещало наступления хоть какого-то спасения от зноя. Корпус словно опустел, редко можно было заметить, что кто-то пересекает его от одного здания к другому. Рабочие, закончив с разгрузкой сена и опилок, забив ими все складские помещения, разбрелись кто куда, чтобы передохнуть от жары, пока что не получив новых указаний. Только у Ерса, не смотря ни на что, из каменной, покосившейся трубы валил густой дым, столбом поднимающийся ввысь. Раскалённая докрасна печь весело потрескивала дровами, а сам суровый кузнец звонко стучал молотом, звуки которого, казалось, были слышны в каждом конце корпуса. Иногда его косматая голова появлялась снаружи, когда великан выходил из кузницы, зачерпывал огромным, как ведро, ковшом воду у стоящей под окном печки, обливался ею, потряхивая чёрной бородой, как какой-нибудь зверь и вновь возвращался к печи, раздувая мехи. Кольцо всё никак не поддавалось, но Геральд снова и снова старался стиснуть его, тихо чертыхаясь с уже выступившим потом на лбу. — Пивка бы сейчас холодного… — мечтательно произнёс Шон, подходя к нему со спины, и наваливаясь на открытую створку ворот, снял с себя кепку и помахал ею перед собой, смотря в небо, прищуриваясь от яркого света. — Погодка-то просто пекло… — Ты бы лучше о работе думал… — проворчал Геральд, не поворачиваясь к нему, презрительно прищурившись и продолжая, сквозь зубы, изо всех сил налегать на кольцо. — Я смотрю, вы совсем мышей перестали ловить… Шон посмотрел на парня, но не стал спорить. По видимому, настроения у того не было. Мужчина взъерошил рукой свои черные волосы, возвращая кепку обратно, решив перейти на другую тему. Всё же Геральд любил поболтать в свободное время, а делать сейчас всё равно было нечего. Возможно, Гер просто устал, Шутка ли, полдня грузить тачки под таким солнцем! У кого угодно настроение пропадёт. Тем более у того, кто за всех отвечает. Андерсон, несмотря на юность, очень серьёзно относился к своим обязанностям и выполнял их хорошо. Ни у Харриса, ни у руководства никогда не было к нему претензий, оттого его кандидатура главного конюха никогда и никем не оспаривалась. Шон замечал, что всякие мелкие неприятности происходят в конюшни только, когда Геральда нет в корпусе, что уже о многом говорило. Его уважали и ценили, а иногда даже побаивались. Особенно в последнее время, когда Андерсон стал слишком раздражительным и угрюмым. Но Шону было все равно на его поведение. Геральд оставался самим собой, и мужчина был готов поддерживать его. — Я смотрю, Джо молодцом… — Шон полез в карман комбинезона, доставая пачку сигарет и спички. — Бодро работал сегодня. Плечо его уже не беспокоит. Крепкий малый. — Да уж, как же… — прошипел Геральд, сражаясь с кольцом. — Чертова скотина. Явился, натворил делов и исчез. А бедняга теперь всё время будет мучаться с рукой. Сустав так и не вправился как надо. Работать он может, но разве что пока погода не испортится. Жаловался в дождь, что плечо ломит… Чёрт бы тебя побрал! В сердцах, Геральд швырнул недоуздок и кусачки в пыль под ногами, продолжая чертыхаться. Шон покосился на него, спокойно наблюдая за психом конюха, но никак не комментируя его. Теперь уже было понятно, что с ним что то не так и кольцо вовсе не при чём. Как человек, достаточно хорошо знакомый с ним и с которым сам парень делился своими переживаниями, Шон, чиркнул спичкой, прикуривая сигарету и выпустив изо рта и носа сизую струйку дыма, сказал куда-то в пустоту: — Полно тебе, Гер. Нашел из-за чего психовать. — Я уже сто раз просил Аверса закупить новые недоуздки! — рыкнул Геральд, бросив на умиротворённого Шона злобный взгляд зелёных глаз. — Это тряпьё уже никуда не годится. Мужчина молча затянулся еще раз. — Я говорю, хватит убиваться из-за девчонки, — уточнил он. — Подумаешь, велика потеря… Как будто она единственная во всём мире… — Заткнись… — пригрозил ему Геральд, и в его взгляде проскользнула угроза. — Не смей говорить о том, чего не знаешь. — А то ты знаешь много? — не испугавшись как ни в чём ни бывало продолжил Шон. — Нашёл к кому ревновать, ей Богу… Ты правда веришь, что этот ханжа её серьезно воспримет? Не по породе она ему. А вот ты сам дубина ещё та. Давно бы пригласил её на свидание, раз она тебе так нравится. А то смотри, кто другой уведёт. У нас здесь умельцев хватает, сам знаешь. Я, конечно, пустил слушок, что ты врежешь тому, кто попытается, но это не значит, что за тобой место осталось. — Я уже несколько раз приглашал её, — бросил Геральд. — Но на меня у неё времени нет… Зато на него… Дай закурить… Шон округлил глаза, зажав сигарету зубами, на конце которой застыл серый пепел. — Совсем с ума сошел… Ты же два года как бросил. — Дай, я сказал! Шон покачал головой и молча протянул ему пачку и спички. Геральд прикурил, закашлявшись после первой затяжки, но потом со знанием дела пустил дымок. Мужчина не без сожаления наблюдал за ним: как нервно в пальцах подрагивает сигарета, как бегают его глаза, как дёргается нога, отбивая дробный стук каблуком резиновых сапог по земле. До появления в корпусе этой девушки он не вёл себя так, а теперь с каждым днём всё больше и больше становился озлобленным и мрачным. Даже работникам иногда доставалось просто так, без причины. А виной была какая-то девка. — Смотри, сильно не налегай… — посоветовал Шон. — Вдруг ей курящие не нравятся… — Заткнись… Геральд прикрыл глаза, сдвинув брови. Ему не верилось, что Алори могла предпочтить Ричарда. Что она нашла в этом мерзавце? Он даже разговаривать нормально не умел, без оскорблений и порицаний. А она защищала его, запрещала называть Цербером, обижалась, когда Гер плохо отзывался о Рейвене. Нашла о ком заботиться, дурёха. Разве она не видит, какой он на самом деле? Но только одно немного успокаивало Геральда. Шон полностью разделял его мнение. Она ему не пара. Такой видный аристократ наверняка имеет толпу поклонниц. Из них ему и выбирать придётся. Алори скоро непременно это поймет, поймёт как ошибалась, а он будет рядом. Если его слов она не понимает, остаётся только ждать, когда всё произойдёт само собой. Начни он взывать к здравому смыслу — ничего, кроме обиды в ответ не получит. У него сейчас хватало других забот. Крышу конюх починил, стены выкрасил, забор поправил и колокольчики, привезённые им с поля прижились на новом месте, поднялись, раскинув свои соцветия, покачивающиеся на ветру. Геральд исправно заботился о них, хоть в садоводстве мало что понимал. Неприхотливые полевые цветы росли сами, не требуя от него много труда. Всё это он делал ради Алори, даже если она не понимала, как сильно он готов стараться ради неё. Кряхтя, парень поднялся на ноги, стряхивая пепел. — Пошли, поможешь мне выторговать у Аверса недоуздки. ***** —… И после этого отец разрешил мне переехать к брату, — закончила Алори свой рассказ. Прогулка выдалась замечательной. Молодые люди общались как ни в чём ни бывало, и пусть Ричард больше слушал, чем говорил, но даже это делал с большой охотой, попутно узнавая о своей знакомой много нового. Должно быть, этого им и не хватало, чтобы сдружиться ещё больше. Девушке было уже не так страшно разговаривать о чём-то. Окрылённая его отношением к себе, она отвечала на все его вопросы, а ему было интересно послушать человека, у которого жизнь отличалась от его собственной. Её родной город, о котором она рассказывала, казался ему далекой, неизвестной страной, о которой он знал лишь общие факты, озвученные преподавателем на первом курсе военной академии. Оказалось, что не только военная тематика может заинтересовать лейтенанта, но полностью замкнувшись в ней, он попросту ничему другому внимание не уделял. На душе было легко, словно он избавился от тяжкой ноши. Они уже успели обсудить парад, выступление Рейвена и теперь разговор зашёл о том, как и почему она оказалась здесь, в Централе. — И не лень было тащиться в такую даль? — спросил он, когда они уже подъезжали к воротам корпуса, заканчивая прогулку. — Неужели не думала о чем-то другом, кроме ветеринарии? — Нет, — покачала головой девушка. — Ещё в детстве решила, что буду лечить животных. И больше ни о чём другом думать не могла… А ты? Тоже с детства хотел быть военным? Никто раньше не задавал ему таких вопросов. По сути, никому до этого и дела не было, и Ричард не сразу собрался с мыслями, как точнее ответить. Наверное, заразившись откровением девушки, как на духу рассказывающей всё, о чём он не попросит, он и сам даже не допустил мысли обманывать её или опасаться того, что его поймут как-то не так. На самом деле Ричард никогда не думал о том, в какой момент жизни стал так одержим своей службой. Конечно, в детстве видя перед глазами пример отца он хотел быть таким же, ещё не совсем понимая, что такое военная служба. Но единственное в чем не оставалось сомнений — эта работа действительно единственная о которой он думал, совершенно не рассматривая что-то другое, потому, так и не узнал, как бы отнеслась семья, реши он заняться другим делом. И теперь никогда не узнает. На свою судьбу он обижен не был, а раз так, то и расстраиваться не стоило. — Хм… Нет, наверное это не желание, а призвание, — честно ответил Ричард. — Есть вещи, против которых не пойдешь, и если относиться к ним серьёзно, со временем они начинают нравиться… — О, так ты… — начала было Алори, но замолчала. Рейвен заржал останавливаясь на месте, раздувая ноздри, и взбрыкнул, едва не ударив копытом стоящего позади Белого, отчего тот, едва не присев на зад, попятился. Ричард удержал голову фриза, не ожидая от него такого. Всю дорогу он спокойно брел, ничем не выказывая тревогу. — Ну, спокойнее, старина… — Ричард похлопал его по шее, но фриз ничуть не успокоился, стараясь осаживать назад. — Что там? — боязливо спросила Алори, не имея возможности самой посмотреть на дорогу. А вот Ричард увидел причину испуга вороного. У ворот, тянущаяся как длинная змея, ещё не успевшая полностью впитаться в песок, блестела кровь.