Life Time 3

Шемрок тоскливо смотрел вдаль, щурясь от яркого солнца. Ничем не накрытые клетки не могли спрятать собак от зноя и жары. Несмотря на полуденное марево, служебные псы были начеку, особенно после того, как в вольеры вернулись спаниели, куда-то уходившие вместе со своими людьми. Грач поскреб лапой стальной засов на дверце. Тупые когти царапнули по железу с тихим скрежетом, но замок не поддался и молодая овчарка досадливо фыркнула, упершись в него носом. Зодиак, удобно расположившись, наконец свернувшись так, чтобы не упираться лапами в решетку, лежал с закрытыми глазами, но не спал, двигая ушами и прислушиваясь к происходящему вокруг. Плеяда, как и Шемрок, чинно выпрямившись, сидела у дальней стены клетки, устремляясь взглядом туда, откуда доносились человеческие голоса. Тагира шумно лакала воду из небольшой железной миски, не поднимаясь на лапы, а Шалфей и вовсе повернулся к миске спиной. В отличии от остальных собак, овчарки вели себя тихо, и даже импульсивный Грач выражал своё недовольство только тонким поскуливанием. В то время как фоксы, для которых сегодня работы не было, начали сходить с ума, носясь по клеткам и раскачивая их так, что неустойчиво расставленные вольеры на не самой ровной поверхности, подрагивали и тихо скрипели, когда слишком разошедшаяся от скуки собака и вовсе начинала прыгать по клетке. Лабрадоры, уже давно поевшие, спокойно отдыхали, распластавшись на полу, лишь изредка гавкая, когда постоянный лай и мельтешение соседей выводили их из себя. Кокеры, закончив с едой, после работы уже не имели сил на свои собачьи склоки, и буквально синхронно, все шесть собак уснули, не обращая никакого внимания на то, что творится вокруг, дергая во все всеми четырьмя лапами, словно и в своих сновидениях продолжали бежать по следу, преследуя свою цель. Собаки центрального корпуса же, оставшиеся голодными и понимая, что не кормят из только когда предстоит много работать, терпеливо ожидали, когда наступит их черед. Им тоже надоело сидеть в тесных клетках и хотелось поскорее покинуть их. Короткой утренней прогулки точно было недостаточно, чтобы удовлетворить их двигательную потребность. Псы чувствовали, что грядет что-то серьёзное, шерсть на холке вставала дыбом от тревожного предчувствия, но они не могли знать, что происходит сейчас в лагере, в котором во всю кипело приготовление к следующему, куда более масштабному и зрелищному испытанию. Мало кто наблюдая за тем, как работают служебные овчарки, могли остаться равнодушными к их умению нести караул не хуже, чем рядовой военнослужащий, а порой и затмевая его своими способностями. Целевую подготовку собак, направленных на защитно-караульную службу, в основном, вёл только Центральный корпус, чем и славился. Однако, и в округах хватало отделений, в которых несли службу крупные собаки, правда их численность была не такой большой. Обычно, такие кинологи распределялись по округам как раз из главного, центрального управления, которое, удерживая своё первенство самых лучших военных и собак, оставляло за собой. Зная их политику, Николас никогда не боялся что их с Шемроком ждёт такая участь. Но несмотря на то, что в восточном, западном и южном районах служебных овчарок было не так много, уметь работать с ними и выступать фигурантами обязаны были все. Должны, но Нику мало верилось в то, что многие справлялись с этим. Скорее всего, восточный корпус, откуда прибыли кинологи с фокстерьерами, только с ними и работали, и за неимением других кандидатов, управляющие отправили лучших, их тех, кого могли найти. Если это так — то испытание особо зрелищным не выйдет. Хорошо, если кто-то из них устоит на ногах, когда на нём повиснет овчарка. Элрик, вовсе сетовал на не обученность восточников. Напротив, он был уверен, что в своём деле они асы, и даже не имея опыта фигурантов, их умений это никак не умоляет. Он потряс головой, поняв, что мысли завели его совсем не туда. Парень остался сидеть на бревне, когда Джим все-таки решив, что друг уладит свои проблемы и без него, направился на кухню, куда в общем-то уже стянулся весь лагерь. Оставшись в одиночестве, парень начал думать о предстоящем испытании. Не стоило переживать за фигурантов. Как бы они не выступили — эти оценки не пойдут в общий зачёт, разве что по прибытии обратно, начальство наконец-то обратит внимание на то, что кинологи плохо знают одну из дисциплин и проведут повторные учения. А это всегда на пользу. Эти испытания стали совершенной неожиданностью для всех, так что ругать кого-то и обвинять в некомпетентности Николас не собирался. За Шемрока он не переживал, доверяя псу даже больше, чем самому себе. Было в нем кое-что, что отличало белого овчара от других собак. Шем умел оценивать ситуацию и действовать сам, даже когда Николас не мог дать ему команду, или же и вовсе не давал специально, дабы проверить его смышленость. А с мозгами у пса было все в порядке. Возможность наконец-то показать как работает легенда кинологии всего Аместриса радовала Элрика. Теперь-то о них будут говорить, уже видя все своими глазами, а не опираясь на бредовые слухи, постоянно приукрашенные и неправдоподобные. Не имея при себе часов, парень примерно представлял сколько сейчас должно быть времени и не переживал о нем. Артур, Вайс и Габсбург сами знают регламент и ни за что его не нарушат. И все же, хотелось, чтобы это всё поскорее закончилось. Молодой человек всегда испытывал воодушевление работая с псом по той или иной дисциплине, но сейчас у него не было настроения. Еще меньше его стало после разговора с Джимом. Конечно, ишварит лишь хотел помочь ему, но констатация факта, который Ник и сам знал, никак не решала проблемы. Неужели Мейлон не понимал, что ему и так тошно? Или он считал, что он не понимает, что Алори сейчас осталась без единственной защиты. Если что-то произойдет, его не будет рядом, чтобы защитить ее. Он доверял своей сестре, продолжал доверять, даже когда она не верила ему, но что если девушка ошибается насчет Мустанга? Что если ее доброта и всепоглощающее участие к жизни чужих людей сыграет с ней злую шутку? Ведь он даже не мог предостеречь ее, чтобы она была осторожнее и не доверяла так просто людям, которых плохо знает. Ник все еще держался позиции не судить людей, не зная их лично, однако, все же не отрицал тот факт, что не тянись за Ричардом такой шлейф из сплетен и страшных рассказов — поверить в то, что он неплохой человек ему было бы гораздо легче. И он поверил бы, если бы не боялся за сестру, которую защищал и оберегал с самого детства. Ник тяжело выдохнул, пытаясь успокоиться. Да, он не знал Мустанга и не имел никакой возможности его узнать, однако, он общался с человеком, который мог знать Цербера лучше всего. Навряд ли бы Ева стала обманывать его, если бы Ричард представлял какую-либо угрозу для Алори. Она и сама отзывалась о нем не слишком тепло, но все равно не считала офицера плохим человеком и не раз говорила о том, что ему нужны эти отношения и Алори находится в абсолютной безопасности, когда он рядом. В конце концов он не держал ее силой, девушка сама шла на контакт с ним. Это был ее выбор, и даже если в глубине души у Николаса закрадывалось сомнение о чистоте мотивов штабского — он не имел право ставить свою позицию выше мнения своей младшей сестры. Это было бы эгоистично и нечестно по отношению к ней. Такой бы метод избрал отец, но не он. Николас любил Эдварда, но не во всем был с ним согласен, так же, как и не во всем хотел быть похожим на него. В частности той черты его характера, которую он проявлял по отношению к своей дочери. Его постоянный контроль к ней порой переходил все границы. Пусть Алори и была его единственной дочерью — заботу о ней он проявлял слишком рьяно, и подумав об этом, Николас с ужасом осознал, что продолжая в том же духе, станет ничуть не лучше, чем отец, а этого ему совсем не хотелось. Так недолго и до допросов дойти. Пугать и без того несчастную девушку, над которой нависали нравоучения отца, он не собирался. Алори прекрасно знала, что, общаясь с военным, нарушает все то, чему учил ее папа, и все равно шла на это. У нее должна была быть веская причина. Она всегда была послушной девочкой и никогда не перечила Эдварду, оттого и страшно представить, что будет если об обмане узнает Элрик-старший… Ник поежился, как от холода. Нет… Этого он ни за что не допустит. Он должен будет защищать ее и от отца, и если придётся — несомненно сделает это, несмотря на то что таким образом так же, как и сестра нарушит данное ему слово. Решить проблему спокойной беседой не получилось бы. Его отец был не из тех людей, кто идёт на компромиссы. Он всегда агрессивно «защищал» свою семью от всего, что считал опасным для них. Для Алори это были военные, и Николас, как, должно быть, и Алори, до сих пор не понимал, что стало причиной такой категоричности со стороны отца. Не похоже, что такие установленные рамки дозволенности были простой прихотью. За ними скрывалось что-то большее. Но что?.. — Ник? Парень вздрогнул, поднимая голову. Над ним стоял Джим с протянутой рукой, держа железную кружку. — На вот, взбодрись. Сил нет на тебя смотреть, вот честно… Если от еды отказался, то хоть выпей. Кофе дерьмовое конечно, но нам не привыкать. — Спасибо… Николас с благодарностью принял из его руки дымящуюся кружку и нехотя отхлебнул немного горячего напитка, не потому что правда хотел, а потому что ему нужно было немного отрезвить разум, в чем Джим был прав. Не дело идти на задание в таком разбитом состоянии. Человек и собака всегда работают в команде и парень просто не мог подвести своего напарника. Переживай он хоть в сотню раз сильнее, как он уже сам сказал Джиму ранее — он здесь, а она — там. И конкретно сейчас у него не получится повлиять на ситуацию, как бы он того не хотел. Если не взять себя в руки — того и гляди произойдет что-то нехорошее. Кофе действительно был противным, паршиво сваренный, какая-то густая-темно-коричневая субстанция по вкусу напоминала жевательный табак и пахла то ли пеплом, то ли углем, но несмотря на это, парень пересилил себя и сделал большой глоток, от которого его передернуло, а глотка рефлекторно сжалась противясь такому насилию над собой. Напиток заполнил желудок, оставляя противное послевкусие на языке, отрезвляюще действующее на него и теперь все чувства сосредоточились только на этом, и парень зажмурился, тряхнув головой, радуясь тому, что пойло не вызвало у него рвотный рефлекс. Пожалуй даже десять ложек сахара не могли спасти этот напиток, если его можно было так назвать. Джим приложил ладонь к губам, широко распахнув от удивления красные глаза и свободной рукой похлопал друга по спине. — Ты так не делай больше никогда… — посоветовал он, когда Ник молча протянул ему пустую жестяную кружку. — Мы его просто в окно вылили, я думал, ты его просто понюхаешь… Разве можно себя так травить… Ишвара мне свидетель, они его точно варили из земли и того что в землю закапывают… — попытался пошутить он, но его ухмылка выглядела слишком озадаченной, чтобы взбодрить Ника. — Только не говори, что тебе понравилось… — Ничего… в самый раз… — выдохнул Ник, открывая глаза. — Но если я отравлюсь — ты будешь во всем виноват. Джим хмыкнул, покрутив кружку в руках. — Ты чего есть-то не пошел? Силёнок-то хватит? Испытание явно будет не совсем такое, к каким мы все привыкли. Придется приложить усилия, чтобы произвести хорошее впечатление. Если Ульриха снова по головке не погладят — он нас за холку оттаскает, как уличных щенков. — К черту его… — буркнул Ник, помня разговор с Артуром. Теперь то все поступки Ульриха были понятны. Они всё это время считали его поведение похожим на то, как ведёт себя обиженный ребенок, дорвавшийся до власти и посмеивались над ним, а на самом деле он и оказался обиженным ребенком в буквальном смысле. Никому больше Ник не рассказал о том как обстоят дела на самом деле. Знают друзья или нет — от этого мало что изменится. Он бы всё равно не стали болтать, но Элрик посчитал, что так будет лучше для всех, во всяком случае до тех пор, пока Артур не осуществит свой план. Все вздохнут с облегчением, если корпусом будет руководить такой человек, как Браун. И Ник готов был приложить все усилия, чтобы все вышло, как и рассчитывал его старый товарищ. Служа в совершенно другом корпусе, у них не будет много возможностей увидеться, однако теперь Артур имел надежного человека в корпусе, у которого тоже был наточен зуб на Ульриха. Зла ему Ник не желал, но считал, что таким людям нет места в такой организации. Артур бы ни за что не отправил на испытание старую Тагиру или неопытного Грача. Конечно, даже если эти собаки понаделают ошибок, Шемрок со своим мастерством легко вытянет корпус, таща на себе всех, как он это делал обычно и к чему и привык Ульрих. При таком раскладе не нужно было думать. Можно было собрать первых попавшихся собак во главе с Шемом — и победа все равно была бы в кармане и Нику не нравился такой подход. Ведь посылая только его одного — Ульрих буквально не давал возможность другим, не менее достойным собакам показать себя. На одном Шемроке свет не сошелся и нельзя было допустить, чтобы в корпусе была только одна идеально обученная собака. Именно поэтому, парень старался не только поддерживать в форме своего пса, но и помогал остальным кадетам, которые испытывали трудности в обучении собак. Это не входило в его обязанности, он помогал на добровольной основе и благодаря его вмешательству пес Джима, Грач, пусть все еще оставался недопустимо импульсивным, уже охотнее выполнял команды, не только самого Ника, но понемногу начинал доверять и ишвариту. Однако, Элрик не был уверен, что на данном этапе у Грача есть необходимость присутствовать здесь. Во всяком случае не на задержании, где его прыткость и мельтешение будут только мешать. Ник только начал заниматься с ним по этой дисциплине и доподлинно знал, что ожидать от Грача хороших результатов еще рановато. И Ульрих сам знал бы об этом, проявляй он хоть какой-то интерес к работе корпуса, а не сидел безвылазно в своем кабинете, начиная шевелиться только когда назревала какая-то проверка. — М? Ты что-то сказал? — переспросил Джим. — Да нет, ничего… — мотнул головой Ник. — Что бы они там для нас не придумали — наши собаки со всем справятся. — Эх… хотел бы я быть таким уверенным… — вздохнул Джим. — Ты ни хуже меня знаешь положение Грача. Мне его и на площадку выпускать не стоит. Сколько бьюсь с этим зверенышем, а результата никакого… — он нахмурился, отводя взгляд. — Не хочу я корпус подводить… Из-за нас мы баллы потеряем. Если бы выборка или там охрана вещи — еще ничего, а конвой… Ник, думающий об этом ещё минуту назад, смутился. Одно дело, когда в твоей собаке сомневается кто-то посторонний, совсем другое — когда ты сам. Грач и Джим не были самыми гармоничными напарниками, часто не понимали друг друга и их мнение относительно работы различалось, но несмотря на это, и на то что молодой Грач однажды укусил своего нового кинолога за ногу — Джим никогда бы и не помыслил отказаться от него и всеми силами старался воспитать из трудного подростка достойную служебную собаку. Горько было видеть, как он перестает верить в пса именно сейчас, в самый неподходящий для этого момент. — Брось. Ты к нему очень строг. В последнее время он делал успехи, — сказал Ник, но Джим лишь покосился на него, молча показывая свое несогласие. — Он ещё молодой. Будешь требовать от него все и сразу — он быстро перегорит. Просто делай что должен, придет время и он всему научится. — Да твой Шем уже в полгода мог… — начал было Джим, но Николас резко прервал его. — Никогда не сравнивай собак, Джим. Никогда. Они все разные и потенциал у каждого свой. И это не значит, что есть безнадежные. К каждому нужен свой подход. И больше ничего. Шемрок тоже когда-то начинал учиться. Продолжишь заниматься с ним теми же методами что и я — и все получится. — Это я и без тебя знаю, патлатый, — фыркнул Мейлон, ничуть не успокоившись. — Я говорю про сегодняшнее испытание. Мы не сможем отработать «чисто». Ишварой клянусь, ошибки будут. — Да и пес с ними. Это только первое испытание. Реабилитируешься на следующем. Сам же сказал, что в остальном Грач молодец. Джим промолчал, отводя взгляд. Он бы ни за что не признался, но Ник знал в чем тут на самом деле проблема. Джим был гордым и не мог допустить того, чтобы оказаться худшим на фоне других. Эта его черта никогда не выходила за рамки дозволенного и ишварит никогда не потакал ей, но что есть — то есть и быть худшим среди своих, норовистому восточному парню с горячей кровью, было непросто. Единственному, кому он мог показать свою неуверенность, это был Ник и понимая это, Элрик не стал более читать ему наставления. На Джима они все равно плохо работали. Он не считал, что Джим делает что-то плохое. В конце концов им двигало желание помочь команде, но Мейлон прекрасно расценивал свои шансы. Знай Николас раньше, что им предстоит подобное — постарался бы побольше времени уделить Грачу и тогда, скорее всего, сейчас все не было бы так паршиво. Но а теперь никакой помощи он оказать не мог. Разве что дать несколько советов. — Пока есть время, выведи его побегать, — предложил Ник, посмотрев в сторону вольеров. — Измотай его немного, чтобы его же энергия ему не навредила. Думаю, тогда он будет лучше тебя слушать. Джим отреагировал не сразу, но потом медленно кивнул головой, и больше ничего не сказав, подбрасывая пустую кружку в руке, побрел к вольерам. Николас остался один и от нечего делать, достал из кармана свой компас и повертел его в пальцах, задумываясь. Ему-то казалось, что только он один чувствует себя не очень уверенно в условиях, в которых они все оказались, просто старался не падать духом и вести себя так, как и следовало. Однако, если даже Джим, всегда неунывающий и улыбчивый вдруг скис — всё совсем не хорошо. Интересно, как настроены остальные. Кстати, где они? Парень пробежался глазами по поляне и понял, что находился здесь совсем один. Направляясь на поиски друзей, молодой человек обошел несколько построек и отыскал оставшуюся часть своего отряда рядом с палаткой, где они все, похоже, скрывались от солнца и судя по тянущемуся по земле следу из примятой травы, каким-то образом перетащили сюда толстое, блинное бревно, заменяющую кинологом лавочку. Вебер, Корф, Крис и Донован обсуждали что-то и потому не сразу заметили приближение Николаса, но зато когда заметили его, прекратили свои разговоры и, судя по их лицам Элрик понял, что не только он заметил никудышное настроение Джима. — Где седой? — спросил Крис. — Он вроде как к тебе шёл. — Я отправил его с Грачом пробежаться, чтобы пес немного энергию скинул, — ответил парень. — Он не шибко то ему доверяет… — тихо сказал Корф, занятый протиркой стекол своих очков. — Говорит, что они с Грачом испортят общий зачет. — Так он здесь не виноват, — вмешался Вебер. — Грач еще слишком молод, чтобы на него такую ответственность возлагать. Это все Ульрих. Он вообще не следит за уровнем подготовки собак. — Не один Джим переживает… — вздохнул Волкер. — Моя Тагира тоже уже далеко не в лучшей форме. Последний раз она на соревновании была два года назад, а этой зимой у неё сильно болели лапы. Не думаю, что от нас будет большой толк. Так что, — он посмотрел на Ника и остальных. — Вся надежда на вас. Ты как, Корф? Плеяда уже привыкла к тебе? — Вполне… — парень натянув очки обратно на нос. — Можете расчитывать на нас. Мы постараемся работать за двоих. — А мы за троих, — гордо подняв голову сказал Вебер. — Как ни как Зодиак, как и Шемрок, ветеран корпуса, — он усмехнулся, сложив руки на груди. — На самом деле, если за кого и следует переживать, то за восточников. Я им не завидую. Овчарки сейчас голодные, злющие, второй день взаперти сидят и всю свою злобу на фигурантах и выместят. Ник не смог сдержать улыбки, представляя себе какого сейчас оказаться на месте восточников. Кому как не им знать, как важно учитывать состояние собаки. Пес, через чур отвлекшись, мог перестать реагировать на команды и повалить фигуранта, продолжая вгрызаться в рукав, даже когда должен был отпустить его. За подобное могли действительно лишить баллов, но никто из кинологов всё ещё не знал, как будет проходить испытание и какие там правила. В руке Николас все еще держал зачем-то вынутый из кармана компас и, вспомнив о нем, убрал его обратно. Донован единственный не вступавший в разговор, сидя на краю бревна, перешнуровывал шнурки на своих сапогах. Вот уж пожалуй, кто действительно совершенно не волновался, ни перед поиском, ни сейчас. В остальных все же, немного, но чувствовалось напряжение, и если не страх, то какая то тревога перед неизвестностью. Каждый из них уже много раз делал все то, что предстоит сделать сейчас, однако другая обстановка, новые люди, наблюдатели и черт знает какая система оценок не давали кинологам стопроцентно расслабиться, ожидая начала испытания. Немного помолчав, Вебер сообщил, что уже видел, как восточные кинологи примеряют защитные костюмы и выбирают рукава потолще. Пары всё ещё не были распределены, но уже зная чьими фигурантами они будут, молодые люди решили приготовиться заранее. После Крис пожаловался на ужасную еду и со вздохом вспомнил времена, когда в корпусе, пусть и недолго, должность повара занимал Джим. Только Корф и Вагнер знали истинную причину, по которой ишварит подался на кухню и как только Крис заговорил об этом, оба опустили глаза, вспоминая былую вражду между Ником и Джимом. Казалось с этого момента прошло много времени, однако оно всё ещё было в памяти и каждому было неприятно вновь переживать тот промежуток времени, когда два лучших друга стали едва ли ни лютыми врагами. Чтобы немного разрядить обстановку, Николас высказал мнение, что возможно завтра именно Джим вызовется добровольцем поработать на кухне и тогда уже на еду не придётся жаловаться. Скорее всего именно так всё и будет. Ведь второй день подряд отправлять на испытание отряд — форменное издевательство. Сегодня они трудились больше других, а значит имели право на отдых. Джим присоединился к ним через полчаса, вернувшись после прогулки с Грачом. Казалось, после своего отсутствия, он немного воодушевился, во всяком случае выглядел уже бодрее и не упоминал своего опасения по поводу предстоящего мероприятия. Теперь, когда отряд был в полном сборе, ребята начали вести беседу на отдаленные темы, что всем пошло на пользу, понизив градус тревоги. Даже молчаливый Брамс нет-нет, но и вставлял несколько своих коротких фраз. Несмотря на жаркую погоду, по лагерю гулял прохладный ветерок и сидеть здесь, в тени, в окружении друзей было здорово и ни о чем плохом думать не хотелось. А за приятной беседой время пролетело быстрее, чем они ожидали, и скоро, заметив движение на поляне, ребята, решив, что подходит время второго испытания, не спеша поднялись на ноги. Теперь, глядя на них, мельком пробегая взглядом по каждому лицу, Николас мог с уверенностью сказать — неизвестность их больше не пугает. А смотря на них — успокоился и он сам. Именно такой настрой им и нужно было сохранить. Никто не выступает сам за себя. Их победа зависит от командной работы и общее число баллов — то, к чему они должны стремиться. На этот раз на поляне посреди лагеря не поставили стол. Артур и лейтенанты уже переговаривались неподалеку, сверяя что-то в своих бумагах. Элрик думал, что испытание, как и в первом случае, базирующиеся на двух, отрядах именно так и пройдет, но к его огромному удивлению на поляне собрались все двадцать четыре кинолога. Шесть комплектов защитных костюмов из плотного толстого материала с ватной прокладкой и жёсткие рукава уже кто-то принёс и оставил лежать на траве. Со стороны ни напоминали кучу тряпья грязно-серого цвета, с пятнами от травы и земли. В некоторых местах, распоротые острыми зубами, они были порваны, а из небрежно пришитых заплат торчали запыленные клочки ваты. Похоже ими пользовались без смены как минимум несколько десятилетий. — А они-то что тут делают?.. — шепотом спросил Джим у Ника, когда кинологи выстроились в ряд. — Что-то не припомню что у нас групповое испытание… — Не знаю… — пожал плечами Ник, покосившись на присоединившихся к строю Южан и западников. — Может, мы еще чего-то не знаем? — Странно это… — пробубнил ишварит, выпрямляясь. — Ладно, на все воля Ишвары. Будь что будет. Можно было подумать, что он говорил о присутствии здесь посторонних, но Элрику показалось, что Мейлон обращался к самому себе, наконец-то до конца успокаиваясь и решив действовать по ситуации. Его голос был спокойным и, расслышав в нем здоровые нотки пренебрежения, которые были так свойственны парню, Ник отбросил последние сомнения насчет друга. Теперь, когда он не думает, что отряд будет винить его в низкой оценке, причин волноваться не оставалось совсем. Они все понимали, что его вины в этом нет и абсолютно никто не станет злиться на приятеля. Пусть об этом и не было сказано во всеуслышании — похоже, ишварит понял и без слов, почувствовав эту поддержку, дав слабину лишь на время, а теперь же оправился и четко знал, что и как нужно делать. Все что будет дальше — отработанная и привычная процедура. Оставалось только выбросить из головы все предрассудки, отвлекающие от работы, и не обращать внимание на окружение, каким бы оно ни было. Закончив переговоры, Артур о чем-то сказал лейтенантам, переводя взгляд с одного на другого. Николас пригляделся к команде руководителей. Ни Габсбург, ни Вайс, похоже, не собирались отвечать капитану быстро, о чем-то задумавшись, словно не совсем разделяя предложение Брауна. Первым сдался Вайс и, поджав губы и нахмурив брови, всё же кивнул, коротко ответив что-то, скорее всего, судя по движению губ, это было слово «да». Габсбург же, помедлил с ответом, почесывая затылок, борясь с внутренним противоречием. Похоже ему дать какой-либо ответ было труднее, однако и он тяжело вздохнув кивнул, с каким-то непониманием смотря на Артура, но это длилось не более секунды и Николас не успел понять, что же там произошло между ними. Решив свои проблемы, Браун, Габсбург и Вайс подошли в строю кинологов, которые тут же прекратили разговоры. — Второе испытание, — громко заявил Артур, встряхнув в руках свои записи и принялся зачитывать, опустив глаза на документ. — Задержание с окарауливанием и конвоирование фигуранта. Центральный корпус. Овчарки. Фигуранты — восточный корпус. Первая группа: Джим Мейлон, Грач SKP 7431, фигурант — Иво Лавсен. Ник покосился на Джима, но тот и глазом не моргнул, так же как и Элрик поняв, что скорее всего пары зачитываются именно в том порядке, в котором им и предстоит выступить. — Вторая группа: Брамс Донован, Шалфей SKP 6231, фигурант — Уго Лайн.— продолжал Артур. — Третья группа: Крис Волкер, Тагира SKP 341, фигурант — Уотс Хансен. Четвертая группа: Вебер Рихтер, Зодиак SKP 6262, фигурант — Альф Диалло. Пятая группа… — Артур перевернул страницу. «Неужели меня специально оставят наконец?» — подумал Ник. — «Что ты там затеял, Арт?» —…Корф Вагнер, Плеяда SKP 700, фигурант Алоис Якобс. «Так и знал…» закатил глаза Ник. Похоже их выступление оставили на конец, чтобы у Шемрока было больше времени поразить наблюдателей. Другой причины тому парень не видел. — Шестая группа: Николас Элрик, Шемрок SKP 701, фигурант — Фалко Бах. — Удачи, приятель… — донеслось до Ника чье-то поддерживающее наставление, сопровождающееся хлопком, словно кого-то потрепали по плечу, но посмотрев в сторону Элрик уже не уловил никакого движения. Похоже восточники и правда опасались выступать фигурантами у кинологов из Централа, а слухи о Шемроке и вовсе ввергали их в панику. И все же Ник надеялся, что такие предрассудки не помешают им провести мероприятие как полагается. А ещё это прекрасная возможность доказать всем, что и он, и Шем — самые обычные и ни от кого не отличаются, однако теперь сделать это не на глазах одного Сеппа. Элрик также обратил внимание что соруководители Брауна, Алмерик и Зигмунд, в прошлый раз активно участвующие в процессе, теперь почему-то просто стоят позади. У них в руках не было никаких документов и не было похоже, что они собирались брать своё слово. Молодые люди молча стояли за спиной у Артура, не вмешиваясь и не выказывая желания продолжить за него. Может, именно об этом капитан и просил их? И хотел провести испытание в одиночку? Ник почувствовал как в глубине души зарождается нехорошее предчувствие. Если разбирать реакцию лейтенантов, они не были в восторге от предложения Артура, а значит это было своего рода какое-то нарушение. Или нет? Сколько наблюдателей должно быть на испытании? Он не понимал, что происходит. Но сосредоточиться на размышлениях мешал тихий шёпот со всех сторон. Пользуясь тем, что руководитель перестал читать, кинологи высказывали свое мнение, обсуждая группы, которые им достались. «Надеюсь этот Фалко тоже отличный парень…» — загадал про себя Николас. «А еще надеюсь, что он не начнет заикаться увидев «легенду»…» — он поморщился. Даже такое обращение к себе самому звучало мерзко, хоть ничего плохого кроме напыщенной величественности в нем не было. Артур не закончил свое обращение и подождав несколько секунд, пока кинологи переварят полученную информацию, продолжил, повысив голос, чтобы болтуны замолчали: — Второе испытание пройдёт на площадке. Восточный корпус, — он кивнул на молодых людей, стоящих посреди строя. — На изготовку. Парни, не дожидаясь повторных объяснений, словно всё уже было обговорено, молча подошли к защитной экипировке, разбирая каждый свою и так же не проронив ни слова, поплелись куда-то через лагерь, нелепо ковыляя под тяжестью своих атрибутов, стараясь перехватить её как можно удобнее и не волочить по земле, хотя, глядя на неё — вряд ли ей еще что-то могло бы навредить. Странно вообще, что с таким ограниченным снаряжением, на которое жаловался Артур, такой костюм нашелся для каждого кинолога-фигуранта. Став свидетелем достаточных неудобств на таком, казалось бы, показательном соревновании не стоило бы удивляться тому, что комплект такого защитного обмундировании вообще мог быть всего один, который бы приходилось передавать из рук в руки. Несомненно, несколько единиц инвентаря — куда удобнее и лучше, но Ник подумал, что предпочел бы этому — более удобные вольеры для собак и подумывал даже о том, что дождю бы крайне обрадовался, поскольку тогда псов можно было бы держать в палатке, а ни для одной собаки нет ничего лучше чем находиться рядом с хозяином. — Куда это они? — снова шепнул Джим на ухо Нику. — Какая площадка? Тут ничего такого и в помине нет. К тому же, не должны ли мы сначала со своими фигурантами переговорить? Как на первом испытании было. — Ах это… — Ник пользуясь тем, что Артур отвлекся, тихо бросил сконфуженному ишвариту. — Прошлое испытание проводил Вайс, а Артур только бумажки заполнял. А теперь, похоже, Арт хочет провести испытание один и по своим правилам. Он любил, когда собаки не видят фигурантов до самого начала работы. Говорит, что так лучше раскрывается потенциал и с первых секунд видно, насколько пёс наблюдателен, и как быстро реагирует на приближение незнакомца, а так же можно увидеть, просто ли он наблюдает за человеком, предупреждает кинолога об опасности или, не выдержав и поддавшись инстинктам, кидается без приказа. Своего рода дополнительная проверка на выдержку, — объяснил ему Элрик. Николас знал, как Артур любит этот прием. В Каумафи, он учил Ника действовать точно так же, но так как только Ник занимался с кинологом, еще будучи стажером по личной инициативе Брауна, Джим, хоть и был хорошо знаком с ним, не знал о подобных мелочах.  — Чертов затейник… — фыркнул Джим, вовремя осекшись от крепкого словца, в то время как Артур вновь обратился к оставшимся на поляне кинологам: — Любое исполнение допустимо. Я даю вам полную волю действий, при соблюдении ряда правил. Собака должна отпускать фигуранта по первому требованию кинолога. Это испытание рассчитанное для специалистов высокого уровня, поэтому за «снятие» собаки с фигуранта при полном игнорировании собакой команд — баллы будут сниматься. Слабый хват — недопустим. Так же оценка будет снижена если собака «бросит» фигуранта без команды. Задержание с опаданием в несколько секунд — также вычет очков. Собака может повалить фигуранта на землю, но мгновенно отпускает по команде. «Снять» собаку в этом положении так же наказывается штрафными очками. По требованию фигуранта испытание приостанавливается. Все собаки работают без поводков. Фигуранты работают без стеков. Убедитесь, что ваши собаки настроены проходить испытание без стимулов со стороны. Кинолог должен по возможности сохранять молчание и общаться с собакой только командами. Я не буду снимать баллы за это, но учтите, что при оценке, если будет стоять вопрос о вычете балла, я буду склоняться к минусу. Высоко оценивается исполнение, при котором собака работает одна и кинолог не прикасается к ней. «Ясно… обойдёмся щелчками и свистом…» — подумал про себя Ник, прекрасно умеющий управлять Шемроком без использования голоса, в то время как Крис и Джим обменялись недоуменными взглядами. Корф тоже напрягся, однако его смятение выдавала только глубокая морщинка собравшаяся на лбу. Вебер тоже пробубнил что-то почёсывая затылок. Донован же оставался спокойным, как и Ник, не сказав ни слова и, судя по выражению лица, начал строить в голове стратегию, удачно подходящую для выполнения задачи. Рамки, в которые их загнал Артур были чересчур узкие и пожалуй только Ник полностью был уверен в том, что жёсткие требования никак не повлияют на конечный результат. Признаться, он с самого начала подумал, что Артур, как его наставник и человек знающий, своё дело, устроит что-то подобное. Но все же… Николас прищурился, глядя на Артура, который не обращал внимания на него и объяснял правила, смотря в упор на Джима, которому и после первых двух пунктов стало не по себе. Интересно, Артур сам составлял план? Такое главный Штаб бы точно не придумал. Скорее всего в этом вопросе штабская верхушка положилась на Брауна, так как он являлся потомственным кинологом, и хоть еще недалеко продвинулся по карьерной лестнице, но уже занимал один из руководящих постов в Каумафи. Могло ли случиться, что за заслуги, ему действительно позволили составить план лично? Или же этот разговор наедине с лейтенантами был каким-то договором? Навряд ли Артур посвятил их в свои планы. Потому как Ник нутром чувствовал неладное, как и то, что это испытание пройдет явно не по плану. Никаких серьезных предпосылок не было, но парень привык полагаться на своё шестое чувство, которое прежде редко обманывало его. Джим как-то пошутил, что так много времени проводя с собаками, Элрик перенял от них чутье на неприятности, потому и мог предвидеть некоторые события, как и собаки, начинающие волноваться перед ответственным мероприятиям, даже когда ничего вокруг не намекает на таковое. Обычно Ник отшучивался, но сейчас был готов поверить, что так оно и есть. Особенно после того, как оба лейтенанта, переглянулись, развернулись и ушли прочь, оставив капитана одного центральным, западным и южным корпусами. Само собой, их не особо волновал организационный момент, но Ник и его отряд были более чем заинтересованны, и если до этого Элрик один чувствовал что-то нехорошее, теперь уже и остальные с сомнением обменивались взглядами, словно ожидая, что кто-то из них спросит, что происходит, однако первым сделать это отважился Донован: — Лейтенанты Габсбург и Вайс не будут проводить испытание? Это был вопрос, но прозвучал он совсем как утверждение, как будто молодой человек просто констатировал факты, озвучив свое наблюдение. Ник же не сводил взгляда с Артура, ловя каждое движения на его лице, стараясь разглядеть малейшие намёки на неискренность с его стороны. Прежде чем ответить, капитан проводил глазами удаляющихся военных, и как будто решив, что они ушли достаточно далеко, сказал: — Так точно. Для этого соревнования достаточно одного судьи. Оно не на время и я, как человек хорошо знающий тонкости данной дисциплины, смогу справиться сам. К тому же, не возникнет споров относительно оценки, если вдруг голоса не сойдутся. Брамс не стал больше ничего переспрашивать, полностью удовлетворенный ответом. Такого было вполне достаточно для него. А вот Николас теперь окончательно понял, что как бы правдив не был с ним старый друг вчера — сегодня он уже совсем не собирается посвящать его в свои планы. Неужели они настолько секретны, или он хочет, чтобы именно Ник ни о чем не знал. И что же может быть такого важного, если Артур даже прибегнул к тому, чтобы подговорить своих сослуживцев? Получалось, что для Брауна очень важно провести это испытание в одиночестве, без лишних глаз и ушей. Вместе с тем, в глазах Артура промелькнул огонек азарта, который Элрик не с чем не мог спутать. Он выглядел так всегда, когда ему приходилось работать с собаками, оценивать работу, да даже просто быть фигурантом. В свое время он был превосходным кинологом и если бы продолжил совершенствоваться на этом поприще — несомненно, о Нике никто бы и не услышал, ибо как и тогда, так и сейчас Николас был уверен, что равных ему все еще нет. И это было еще одной причиной, по которой его крайне разочаровало решение Брауна двинуться вперед, променяв поводок на погоны и честно говоря, уже начал воспринимать его уже не как рядового кинолога, а как старшего офицера, далекого от собачьих вольеров. Однако, этот блеск в карих глазах Артура, напомнил ему, что он все еще прежний, и если что-то в нём и изменилось — то только не любовь к своему делу. Даже если этот хитрец, любящий нестандартные ситуации что-то и придумал — это точно не какая-то подлость или злорадство. Скорее всего, как и всегда, Артур хотел поставить кинолог в условия, в которых весь потенциал собак раскроется по максимуму, а вместе с тем будут видны недоработки в дрессировке, которые нужно будет исправить в будущем. Пусть его поведение и выглядит подозрительным, но прежде всего это его старый, хороший друг. Нехорошо подозревать его без какой-либо причины. Даже если предчувствие не на его стороне. Возможно, он излишне подозрителен и видит то, чего на самом деле нет. Сейчас не самое лучшее время, чтобы думать о таких вещах. Стоило сконцентрироваться на соревновании. Правила, обозначенные капитаном ничуть не поселили в кинологе сомнение: Шемрок мог справиться со всем, и Ник ничуть не переживал за него. Однако, чтобы всё прошло гладко, следовало и самому быть в хорошей форме. Даже такой собранный и дисциплинированный пес, как Шем, будет волноваться, если Николас заразит его своим настроением. А этого допускать было нельзя. К тому же, специально или нет, Ник должен будет выступать последним а значит будет видеть, как проходят испытания его сослуживцы и поймет, чем вызван такой всепоглощающий интерес у Артура и чего именно он добивается. — Все остальные — идут с нами, — обратился Артур к западникам и южанам, убирая свои документы под мышку и махнул освободившейся рукой. — Полагаю, вы знаете где площадка? Вайс точно показывал ее первому прибывшему корпусу. Послышались утверждающие ответы и кивки головами. Элрик, только-только решивший не делать неосторожных выводов, снова испытал неприятное чувство в груди. Выходит, о месте нахождения какой-то площадки, похоже, специально предназначенный для испытания овчарок им, непосредственно кинологам, работающим с этими самыми овчарками — никто ничего не сказал. Это было крайне несправедливо, однако, вспомнив, что вчера они прибыли достаточно поздно и Артур, рассказавший ему об Ульрихе и своих взглядах на ситуацию в центральном корпусе, мог попросту забыть. Это вполне объяснимо и не заслуживает осуждение и потому парень едва начав раздражаться, задавил в себе эти негативные чувства, переключившись на происходящее. Решение Артура пригласить на испытание и других кинологов — весьма удачная идея. Пусть им и не выпал шанс проявить себя как фигуранты, возможность посмотреть со стороны за тем, как работают профессионалы, пойдет на пользу. Ник и сам не с первого раза как следует научился этому мастерству, часами будучи стажером, наблюдая за тем, как военные натаскивают собак и старался представить себя на их месте, и только потом, спустя какое-то время начал заниматься сам, но даже после этого, не всегда справляясь, продолжал в свободное время смотреть на упражняющихся кинологов, обращая особое внимание на те приемы, с которыми пока что не справлялся. Больше наблюдать и примечать научил его тоже Артур, и похоже, как хороший командир, хотел, чтобы и другие молодые люди могли чему-то научиться. После указаний капитана, южный и западный корпуса, предчувствуя что-то грандиозное, бодро переговариваясь между собой, шумно обсуждая предстоящее зрелище, потянулись в том же направлении, что и ушедшие ранее фигуранты. — Удачи! — пожелал ему Сепп, немного отстав от своего отряда, и немного поколебавшись, нервно улыбнувшись, тихо добавил. — Хотя, не уверен, что она тебе нужна. — И все же, не откажусь, — усмехнулся Ник. — Спасибо. Барк кивнул и, прибавив шаг, нагнал кинологов, исчезнувших за палаткой. Николас прислушался к удаляющимся голосам и понял, что они шагают в сторону станции, к дальнему концу лагеря, где за эти два дня парень еще ни разу ни бывал. Артур только упомянул об этом месте, сказав что рядом, за песчаником, железная дорога и станция. Хотя судя по карте, которая была на виду в лагере, никакой платформы рядом и помимо не было. Только сплошной лесной массив, без признаков каких либо объектов. Что ж, если именно у станции находится площадка, значит они наконец то смогут увидеть как выглядит то самое место, о котором они не успели увидеть. Молча, Браун кивнул на вольеры и парни, переглядываясь и подбадривая друг друга, наконец-то пошли забирать своих четвероногих напарников, от которых зависела большая часть испытания. Стоило им сделать пару шагов, как псы, еще издалека почуяв своих хозяев, начали впервые за все время лаять, и прыгать в своих клетках, насколько только им позволяло это маленькое пространство. Зодиак, просто начав расхаживать по клетке раскачал ее так, что она заходила ходуном. Грач громко заскулил и что было сил начал царапать засов когтями, стараясь просунуть нос сквозь толстые стальные прутья. Тагира и вовсе, хрипло гавкнув, стала грызть замок, жалобно пыхтя и повизгивая, как маленький щенок. Шалфей прибился носом к углу клетки, высматривая Донована, громко стуча хвостом по полу, а Плеяда и Шемрок выразили свои эмоции несколько раз прерывисто гавкнув, но так, что заглушили бас лабрадоров, которые переполошились как и все остальные собаки. И даже уставшие после работы кокеры ничуть не уступали весь день просидевшим взаперти фоксам. От какофонии лая, визга, скуления и воя звенело в ушах ещё задолго до того, как кинологи подошли к своим овчаркам. — Надо же… — присвистнул Джим, поравнявшись с Ником, заведя руки за голову и смеясь. — Подумать только… Слышал? Площадка… в такой глуши… Может мы зря ругали руководство? Если они построили её только ради испытаний — ребята они что надо. Хоть кто-то подумал о нашем удобстве. Еще бы вольеры побольше — и я тут жить останусь! — Не спеши с выводами… — осек его Ник, от тона которого улыбка с лица ишварита сразу же исчезла. — Думаю, «площадка» это что-то другое. Никто в здравом уме не стал бы строить ее у железной дороги. Это небезопасно и нецелесообразно. Рельсы укладывают на насыпь, поэтому они выше уровня земли. Площадку у железной дороги будет постоянно заполнять после дождя, а все остальное время на ней будет грязь. Скорее всего это что-то вроде площадки, но совсем не имеющее к ней никакого отношения. — Хочешь сказать, придётся импровизировать? — спросил Джим. — Никки, ты такой подозрительный. Неужели тебе не хочется поверить во что-то хорошее? Попробуй, глядишь и жить проще станет. — Я уже поверил однажды… — буркнул он. — Тебе ли не знать, чем это в конце концов закончилось? Тут Джим уже не нашел, что ответить и не стал больше донимать друга разговорами, прекрасно понимая что болтать сейчас Элрик не настроен. Овчарки едва сдерживая возбуждение, нетерпеливо топтались у выхода из клеток, трогая их носами. Грач снова начал царапать засов лапами как бешеный, завывая и крича так, что его голос и на собачий то не был похож. Не побегай с ним Джим перед этим — наверное и вовсе бы по потолку ходил. Стоило ишвариту отпереть засов как черный пес вылетел из клетки, словно ошпаренный и принялся крутиться под ногами кинолога, громко лая и привставая на задние лапы. Мейлон, привыкший к этому, ловко подхватил его за кольцо на ошейнике и встал над ним так, что пес оказался зажат между ног кинолога. Грач недовольно тявкнул, стараясь вывернуться, но Джим усадил его, чтобы успокоить и пока остальные военные так же выпускали своих собак, спросил Артура, стоящего рядом: — С шлейками или без, Арт? Браун заглянул в свои бумаги и пробежавшись глазами по строчкам, произнес: — Без разницы. Это не столь важно для достижения результата. Кто хочет — может надеть и раз в правилах о них ни слова — останется на совести кинологов. Без вычета баллов. Джим без раздумий взял с клетки Грача широкую шлею и накинул на собаку, затягивая ремни. Дополнительная амуниция в случае необходимости помогала лучше справиться с собакой, особенно, если ее нужно оттащить, а Джим, похоже, был полностью уверен, что его псу она более чем необходима. Его примеру последовали и Вебер, но скорее лишь для подстраховки, поскольку Зодиака «снимать» с фигуранта ему не приходилось, а так же Крис, но для него, пожалуй, это было еще и делом привычки. Пожилая Тагира, скорее всего, в последний раз выступая на учениях, нуждалась в поддержке и после болезни, иногда припадала на задние лапы. Корпус так и не снял её со службы и Крису ничего не оставалось как использовать собаку по назначению. Сейчас она чувствовала себя неплохо, однако Волкер не хотел рисковать. Донован и не взглянул на шлею, пристегнув Шалфея карабином за ошейник. Черно-рыжий пес послушно сел возле его левой ноги, громко дыша от переизбытка чувств, перебирая передними лапами. Корф так же не стал пользоваться дополнительными удобствами, оставив чёрную Плеяду в ошейнике, наматывая длинный брезентовый поводок на руку. — Сдюжит? — спросил он у Корфа. Плеяда была способной и сообразительной собакой, еще и с хорошими врожденными данными, однако, Вагнер начал работать с ней не столь давно, а у Ника не было ни времени ни возможности посмотреть, как эти двое тренируются, но стоило парню поднять голову, как Ник не увидел в его темных глазах и намека на волнение. Напротив, по парню можно было сказать, что его совершенно не тревожит предстоящее испытание, как и овчарку, стоящую рядом с ним и даже не косящуюся в сторону рвущихся из клеток соседей. — Да, без проблем, — ответил он. — Думаю, у нас всё получится. Это ее первое соревнование со мной, но почему-то я уверен, что все будет хорошо. Николасу стало даже немного стыдно за то, что он допустил мысль о том, что Корф может не справиться с собакой. Вебер и Джим иногда переоценивали подготовку своих собак, а вот Вебер, никогда, сколько его знал Ник, не позволял себе напрасные риски, из-за чего тренировал своего Каштана очень вдумчиво и сознательно и настолько отточил мастерство собаки, что видя его успехи, Централ не раздумывая отправил Каштана служить в другой корпус, когда там возникли проблемы с недостатком четвероногих бойцов, оставив Корфа с пустыми руками. Не случись так — Каштан принял бы участие в параде вместе с Зодиаком и Шемроком. Но и с новой собакой Корф сумел найти общий язык. Элрик выпустил Шема из клетки и тоже оставил его с одним ошейником, не рассматривая и на мгновение возможности выпустить пса на фигуранта в шлее. Дополнительный контроль ему не был нужен. Белый пес поднял нос и понюхал воздух. У него всегда получалось сдержать восторг, присущей каждой служебной собаке, которая чуяла работу. Дело, которому была посвящена вся ее жизнь. Ожидая, когда остальные запрут пустые клетки, Ник не спешил двигаться с места. Всё-таки, несмотря на полную собранность и уверенность, на душе сохранялась капелька тревоги. Это был не страх и не трусость. Бояться подобных мероприятий ему никогда не приходилось, но, наверное, чувство неизвестного, пусть и отчасти ожидаемого, вызывало небольшой мандраж. Как будто слабый электрический заряд пробежал по всему телу, заставляя испытывать чувство дрожи, хотя на самом деле он вовсе не дрожал. Ведь каждое испытание, пусть даже идентичное друг другу, всегда проходило по разному и ни одна собака не могла отработать каждое свое задержание по единому плану. К тому же, раньше им не приходилось выступать в команде: каждый кинолог работал на себя, обеспечивая себе высокий статус в корпусе, основаный на результатах зачета и полученных наград. В таком случае приходилось заботиться только о себе, а теперь результат корпуса — это слаженная работа каждого из них. Вот почему Элрику и было неспокойно. Хороший, правильный настрой играл решающую роль для всей команды. Парень посмотрел на Джима. Получилось ли у него поддержать друга и внушить ему уверенность в себе? Мейлон никогда и не думал о баллах и проходных минимумах, установленных на соревнованиях, посмеиваясь даже в том случае когда его очки были далеки от идеала. Но сейчас, как уже понял Ник, дело было ни в нем и при плохом раскладе — пострадает престиж корпуса. И что хуже всего — уязвлена гордость ишварита. Взяв утихомирившегося Грача на короткий поводок, Джим смотрел прямо перед собой, с непривычным для него серьезным лицом и нахмуренным лбом, как будто о чем-то думал. Жесткая рука не давала Грачу отойти от ноги и тяжело дышащий пес тихо поскуливал, сидя у его ноги, дергая ушами, оборачиваясь на других собак и поднимая голову к хозяину, словно спрашивая «чего все ждут?» Похоже, впервые за все те многочисленные отработки, когда и они оба работали на одной и той же площадке, Джим был действительно готов. Не было места шуткам и остротам, дурацкому подначиваю и пари на то «что провалиться по всем показателям». Непривычно было видеть его таким, но еще больше Ника напрягало то, как себя сейчас чувствует сам ишварит. Наверняка, не очень хорошо, иначе бы он не скрывал своё состояние за молчаливой серьезностью. А пожалуй сейчас было бы неплохо разрядить обстановку хорошей шуткой, но на главного шута надеяться не приходилось. Однако, чувствуя всеобщее напряжение и повисшее гнетущее молчание, эту роль решил принять на себя Рихтер и, перестегнув ошейник Зодиака, затянул его потуже и выпрямился и улыбнувшись, обведя взглядом друзей, сказал: — Надеюсь, никто восточников не съест. Голодные ведь. — Или чтобы не убежал сверкая пятками при виде Шемрока. Любой испугается, когда на тебя летит такой зверь, — ответил Крис. — Тем более, когда это звезда всех собачьих испытаний. Не удивлюсь, если фигурант, который достался Нику, сейчас дрожит от страха, — поддержал Вебер, радуясь тому, что Крис поддержал его шутку, пусть и не совсем удачную. Джим лишь хмыкнул, не придав никакого значения фразе Рихтера, проверяя надежно ли держится пряжка на шлее Грача. Он так серьезно отнесся к делу, что Ник, наблюдая за состоянием друга, все больше приходя к мнению, что Мейлон слишком перебарщивает. В конце концов Николас знал Грача. Пусть пес и был гиперактивным и невнимательным, но он любил работать и старался как только мог, пусть даже Джим и не всегда замечал этого. Да, он может совершить одну или две ошибки, но не более того, и даже так, корпус все равно получит хорошие баллы. На большее и нельзя было надеяться, требуя от пса-подростка хороших результатов. Умение приходит со временем и для своего старта Грач был не самым худшим псом. Николас вообще никогда не использовал терменны «хороший» и «плохой». Когда-то и Берсек был списан как не рентабельная единица, но напоследок, перед тем как уйти на покой, и этот пес напомнил всем, чего он стоит. Для обоих это соревнование не только очередной «срез знаний», но и возможность понять, над какими слабыми сторонами стоит поработать. Если бы только Джим не воспринимал все так категорично… — Ну что ж… — Артур хлопнул планшетом по руке. — Если вопросов больше нет — выдвигаемся. Мейлон пошёл первым, не дожидаясь друзей и те все вместе пристроились в хвосте, отступив от ишварита на расстоянии не менее десяти шагов. А он, не замечая этого, даже не оглянулся назад, чтобы удостовериться, что сослуживцы следуют за ним. Зато Грач не терял из вида кинологов, поворачивая находу свою острую, веселую морду и семеня рядом с Джимом, продолжал взволнованно «свистеть». Браун же, если и замечал, что что-то не так, не подавал вида, продолжая следовать куда-то через лагерь, к ее противоположной стороне, в том самом направлении, куда ушли фигуранты, волоча за собой тяжёлые защитные костюмы. — Какая муха его укусила?.. — прикрываясь ладонью, спросил Крис у Ника, косясь на ишварита. — Я понимаю, сейчас каждый должен выложиться по максимуму, но все же это слишком. Как будто это его последнее соревнование… — Это его первое большое, — поправил его Ник, так же тихо. — Джим очень не любит проигрывать. — Поговори мне тут… — фыркнул Волкер. — Он проигрывал тебе сотню раз на местных соревнованиях, мог и в пятерку лучших не войти, но все-таки не вел себя так, словно его лешили последней радости в жизни. Да и к тому же, в корпусе кинологов было куда больше, если ты уповаешь на его боязнь общественного мнения. А тут нас не так уж много, чтобы такую комедию ломать… Ник вздохнул, покачав головой. Только он один и знал Мейлона настолько хорошо, что такие вопросы не возникали в его голове. С первого взгляда действительно можно было подумать, что Крис зрит в корень, однако он не знал и половину правды. Мало поверхностного взгляда для того, чтобы лучше понять человеческую душу. Особенно когда её обладатель не очень-то выставляет ее на всеобщее обозрение. — Там все свои… — сказал Ник, еще тише. — А здесь — чужие люди. Джим отлично находит общий язык и способен подружиться со всеми, но он не хочет, чтобы кто-то со стороны видел его ошибки. Такой он человек. На наших соревнованиях он всегда пытался приблизиться ко мне по уровню. Ему это было интересно, поскольку его пес, с которым он тогда работал, был таким же энергичным и волевым как он сам. Они сразу нашли друг в друге отражения себя и потому работали слаженно и с удовольствием. Джим ведь тренировал его сам. А Грач… он другой и у Джима никак не получается с ним сработаться. Может методы не те, а может желание совсем другое. Но с ним он не может совершать такие же отчаянные маневры, как со своей прошлой собакой. Мне кажется… он их сравнивает… Хоть я уже тысячу раз говорил ему так не делать. Все собаки разные, но с каждой можно договориться. — Вот чудак… Из-за такой мелочи, дуться как девчонка, — неодобрительно бросил Крис. — Какой мозговитый пёс просто так поддаётся дрессировке? В нашем деле важен характер. А у Грача он что надо. Подрастет и будет держать в страхе весь корпус… Не в обиду тебе, Шем, — извинился он перед псом, кивнув на белую овчарку. — Да уж… — хохотнул Ник. — Но думаю, скоро он сам все поймет. Как ни крути, объяснять что-то такому барану, как он, не имеет смысла. Если уперся рогом — пиши пропало. Дойдет своим умом — осознает, каким дураком был. — Осознал бы он это чуть пораньше чем сейчас… — вздохнул Крис. — Ты о чем? — Как о чем? Если завтра нас поставят на дежурство, а седой попрется на кухню, только представь, что он нам наготовит в таком-то состоянии? — Крис… — Николас осуждающе смерил друга взглядом. — Да шучу я… Но всё равно… Ты ведь тоже любишь, как он готовит. Жаль терять такого повара. Все наши только на его стряпню и надеяться после того, как попробовали то, чем здесь кормят. Николас не стал отвечать. Настроение было не то. Если Джим действительно близко к сердцу примет поражение — испортится далеко не только его поварской талант. Такого прежде не случалось, и даже Элрик, являясь лучшим друга ишварита не мог знать, что случится наверняка, но что-то подсказывало ему — ничего хорошего ждать явно не придётся. После того, как отряд миновал последнюю линию лагеря, обозначенную скошенной травой, Артур спустился с не крутого уступа вниз, в высокое разнотравье костреца с длиными, пушистыми, бежевыми кисточками и вплетающегося в него соцветий голубого василька. Крис пропустил остальных вперед, и пока те один за другим спрыгивали вниз, приспустив собак вперед, придержал Тагиру за шлею, помогая спуститься, несмотря на то, что старушка сама задержалась на краю уступа, сгруппировавшись для прыжка, но Волкер не хотел давать лишнюю нагрузку на её лапы. Скорее всего, после испытания она снова начнёт хромать, и судя по тому, как нахмурились брови кинолога — по возвращению в корпус Ульриха ждал серьёзный разговор о переводе Тагиры в пенсионеры и снятию с неё всех рабочих обязанностей. Ник и не думал о том, что Тагиру определят на такое трудное для её возраста соревнование. Конечно, она непременно будет стараться изо всех своих собачьих сил, но сил у неё уже не так много как в молодости. Пусть Ульрих только попробует заикнуться о недостаточно высоких баллах. Какие бы последствия это не приняло и как бы серьёзно не наказал его управляющий, Ник вступился бы за Криса, если бы это было нужно, даже если Артур просил об обратном. До того, как Браун предъявит свои виды на место руководителя, пройдет ещё немало времени, а предпринимать что-то, пока корпус окончательно не развалился, — нужно уже сейчас. Элрик не знал точно, есть ли вообще в корпусе люди, которые поддерживают власть действующего руководителя. Во всяком случае, о таких он не был наслышан. Не имея последователей, Ульриху будет труднее цепляться за власть. Но и подрывать её резко тоже было нельзя. Если этот проныра уже знает о том, что Ник ученик Артура — стоит быть осторожнее, чтобы не навредить самому Брауну. — Эй, ты чего задумался? Ник вздрогнул. Артур шёл рядом с ним, а остальные отстали где-то позади, перешагивая через неровные земляные кочки и стараясь не провалиться в ямы, скрытые за травами. Он так глубоко погряз в размышлениях, что на несколько секунд забыл, куда несут его ноги. Но к счастью, Артур вовремя его окликнул и Николас не споткнулся о кочку, резко обогнув ее, моментально выходя из задумчивости, стараясь сохранять хладнокровие, словно ничего не случилось. Но пусть всего на мгновение, но Артур заметил его колебание и, хмыкнув, спросил, не сильно хлопнув планшетом по плечу своего бывшего ученика: — С тобой все нормально? Выглядишь не очень. — Да?.. Со мной все нормально, не обращай внимания… — буркнул он, сам удивляясь тому, как грубо это прозвучало, однако слова уже слетели с губ и взять их обратно парень не мог. Артур замолк, видимо так же не ожидав такого ответа от Ника, но все же не отступил. — Надеюсь, не из-за испытания переживаешь. Если хоть толика слухов которые о тебе ходят верна — ты его и с закрытыми глазами пройдёшь. — Слухи могут быть сильно преувеличены… — ответил Ник, посмотрев на него. — И вообще, разве капитанским чинам есть дело до каких-то слухов. — Нет, ты совершенно прав. Нет никакого дела, — кивнул Артур, но улыбнулся уголком рта. — До тех пор, пока они не касаются тебя, Ник… Я ведь уже говорил, я многого от тебя жду. — Если ждешь — значит получишь… — вздохнул Элрик, и пользуясь случаем решил задать интересующий его вопрос напрямую, не скрывая своё наблюдение и вместе с тем переводя тему с себя на него. — Почему ты судишь один? Разве на соревнованиях не по три наблюдателя? Артур запнулся на полуслове, собираясь сказать что-то другое, но то, что произнёс Ник застало его врасплох и прежде, чем ответить, он побегал глазами перед собой. Элрик знал на что давить. Ведь оба досконально знали организацию подобных мероприятий и если остальные приняли всё как есть, решив, что это очередное введения для таких необычных соревнований, то Ник отказывался верить в такое простое объяснение. Будь это так, Браун не стал бы столько времени уговаривать Вайса и Габсбурга, раз именно такие распоряжения были даны им Штабом. Нет, тут было что-то другое, но Николас никак не мог поймать верную мысль. — Ребята не так сильны в судействе овчарок, — беззаботно проговорил капитан, после недолгого молчания. — И я решил, что хватит и одного меня, чтобы всё было честно. Уж я-то на судействе собаку съел. — Вот именно. Если ты такой ас — они тебе не помеха, — продолжал наступление Ник, наращивая темп, чувствуя, что Артур уже не так спокоен и в любой момент может дать слабину и если уж не открыть свои планы, то хотя бы намекнуть на них свои поведением. — Это ведь не по правилам? Браун насупился и, сверкнув карими глазами, обратил свой взор на Ника. Казалось, его разозлило то, как просто и незавуалированно Ник выразился о нарушении. В конце концов, одно дело плевать на правила, когда ты рядовой сержант, совсем другое — когда руководящий чин. Артур прекрасно понял намёк Ника и то, что его хитроумный замысел вот-вот перестанет быть тайной. И все же, как понял Николас по его взгляду, — не собирался сдаваться и вместо того, чтобы признаться, беззлобно, но весьма серьезно, сказал: — Кто бы говорил. Не я ли научил тебя хитрить, когда это нужно? — Думаю, это я с самого начала умел, — поддел его парень. — Думаешь я готовлю диверсию? — усмехнулся Браун. — Так вот кем ты меня считаешь… — Кем я тебя считаю — мы уже давно разобрались, — парировал Ник. — Вопрос только в том — насколько всё страшно. Порой в твоей голове всплывают весьма неоднозначные мысли. И далеко не всем они приходятся по душе. — Успокойся. Думаю, все только выиграют от моего решения. Лишние споры никому не нужны, так? Я бы был должен прислушаться к их мнению, а так как они не особо разбираются — мнения могут ох как разойтись. Ты знаешь, как я не люблю спорить и находить компромиссы с несостоятельным решением. Я ведь не хочу портить вам оценку. Она будет очень важна при дальнейшей службе, а вас, как первооткрывателям, так скажем, за смелость зачтётся. — Ты мне зубы не заговаривай… — пробубнил Ник, уловивший фальшь едва только Артур открыл рот. — Я сам сначала подумал, что ты о нашем зачете печешься, но что-то не похоже на тебя, так благоволить к нам. Даже меня ты муштровал не хуже охотничьей гончей, и я ни разу от тебя жалости не увидел. А тут ты вдруг расчувствовался? Ни за что не поверю! — Старею… — произнес капитан с наигранной скорбью в голосе. — Так то ты разговариваешь со своим учителем? Эх, неблагодарный мальчишка… Николас так же не собирался сдавать позиции, но его отвлек вид какого-то полуразрушенного здания впереди. По сути, это уже были руины. Сооружение, которое кинологи разглядывали, остановившись словно по команде, когда-то было каким-то одноэтажным зданием из белого кирпича и бетона, но теперь одна стена полностью рухнула, рассыпав по земле кирпичи, которые уже давно поглотила разросшаяся трава, а из бетонных перекрытий, как уродливые костлявые пальцы, торчали целыми пучками железные, ржавые прутья. Пустые оконные проёмы, даже без рам зияли пустыми черными дырами, словно рваные раны, поскольку нигде не было ровного оконного проема: они тоже местами обвалились, были покрыты трещинами по углам, а некоторые и вовсе образовывали обширную пустоту из-за обвала перегородок между двумя соседними окнами. Крыша отсутствовала вовсе. Несколько ржавых, изъеденных коррозией железных листов, вероятно, когда-то находящихся на крыше в качестве настила, были прислонены к одной из стен. По неровному верхнему краю оставшейся кирпичной кладки прыгали лесные синицы и какие-то мелкие желтые птички, отчего создавалось полное впечатление того, что это сооружение покинуто уже несколько лет назад. Рядом пролегала железная дорога в одну рельсовую полосу с деревянными, потемневшими от влаги шпалами. Здесь же у стен полуразвалившейся, торцовой стены, высились взгроможденные один на другой тяжелые деревянные ящики, в которых, должно быть перевозили снаряжение для лагеря, и ещё один грузовик, брошенный у подъезда к лагерю. Довершали картину целые сети светло-зеленых вьюнов, ползущих по трещинам в стенах, добираясь до самых верхних кирпичей, красиво гармонируя с грязно-белым цветом заброшки. Можно было подумать, что Артур разигрывает их, но то, что у руин расхаживали отправленные капитаном сюда кинологи — говорило само за себя. Кто-то стоял поодаль, болтая с сослуживцами, кто-то примостился на бетонных плитах или же привалился к тяжелым деревянным ящикам, но все как один, завидев отряд во главе с Брауном, поднялись с мест, расступаясь, давая им возможность пройти. Но кинологи не спешили. Не придав большого значения разрушенному зданию и собравшимся там людям, они осматривались по сторонам, в поисках обещанной Артуром площадки, но поблизости ничего похожего не было замечено. И только Ник, продолжая следовать за мыслью Брауна понял, что это сооружение и есть площадка для испытаний, а так же понял, чем она являлась раньше, однако в это все еще верилось с трудом. — Заброшенная станция? — спросил он у Артура. — Но на этой ветке единственная станция — Нью-Оптайм. — Когда-то была еще одна, — ответил молодой человек. — Здесь была деревенька. Но двадцать лет назад закончилась добыча песка в карьере, недалеко отсюда. Места как видишь, дикие и деревня быстро опустела. А за ненадобностью и поезда проходили мимо. Единственное напоминание — старые рельсы и вот эта развалина. Которая теперь никому не нужна. Разве что железную дорогу проложат заново когда шпалы совсем сгниют. Тебе это вряд ли что-то скажет, но для общего развития скажу: деревенька эта называлась Трипикау. Но на карте ты его уже не найдешь. По другую сторону железной дороги, сразу за насыпью с щебнем, растянулся непроглядным зеленым массивом густой лес. Как и лагерь, он обступал станцию со всех сторон, словно стараясь проглотить его. Ветер шелестел в кронах деревьев и лесная тень, отбрасываемая высокими кустарниками, хоть немного, но защищала от полуденного зноя. Птицы, прыгающие по неровному, осколочному камню кирпичей, завидев приблизившихся людей, вспорхнули и перелетели на ветки кустов, через железную дорогу, подальше от незваных пришельцев, раздраженно чирикая и отряхивая свои перья. — Ишвара-мама… — наконец выразил Джим всеобщее мнение о разрушенной станции. — Арт, а она нам на головы не… — Если за двадцать лет стены еще стоят — мало вероятно что они рухнут именно сегодня, — прервал его Браун. Но оптимистичный и спокойный тон капитана не успокоил ишварита и тот, недоверчиво взглянув на станцию, сказал, почесав затылок: — По-моему, это слишком… — Ты хочешь, чтобы мы проводили испытания здесь? — задал вопрос Николас, не до конца веря тому, что штаб действительно мог одобрить эту развалину в качестве объекта. — Неважно сколько этим стенам лет. Это аварийное здание. За свой отряд я несу ответственность перед корпусом, и если ты думаешь, что я позволю им… — Не будь таким перестраховщиком, — усмехнулся Артур. — Ты ведь не думаешь, что я не проверил всё перед тем, как вести вас сюда. Перекрытия внутри железные, крыши нет, а стены не тронутся с места, если их целенаправленно не разрушать. Не переживай. Николас едва не задохнулся от возмущения. Артур всегда вёл себя безрассудно и любил рисковать, не отступаясь от понравившейся идеи, даже если она граничила с безумием, не отпуская её до последнего, но всё это было давно. Именно таким Ник знал его несколько лет назад. Но неужели спустя столько времени, получив высокие погоны, став руководителем и отвечая за работу экспериментального мероприятия, Браун не оставил прежнюю черту характера, приобретя больше рассудительности, присущей людям, занимающем какие-либо офицерские посты. Однако, Браун даже сейчас вёл себя точно так, как и повёл бы тогда, много лет назад. Нельзя было сказать, что Нику не нравилось это. Всегда трудно свыкнуться с тем, что человек которого, ты хорошо знал изменился, а такому консерватору, как Ник, свыкнуться с этим было бы непросто. Однако, сейчас ему казалось, что намного разумнее провести испытание, как это делали в корпусе, на открытом полигоне, снаружи, а не в здании, пусть его и зданием назвать было сложно. Всё-таки пренебрежение правилами безопасности — не самая лучшая идея, и судя по нерешительности в глазах своего отряда — остальные кинологи думали точно так же. — И Штаб это одобрил? — спросил Ник. — Или в выборе площадки они положились на тебя? — А какая разница? — не понял капитан. — Просто пытаюсь понять, в чью голову пришла эта прекрасная идея и почему-то знаю ответ до того, как ты мне его дашь. Но… — он остановил Артура от очередного объяснения. — Я не могу идти против приказа. Надеюсь, ты знаешь что делаешь, — он оглянулся через плечо и жестом приказал отряду следовать за Брауном, который, перешагивая через рассыпанные по траве кирпичи и обломки бетона, подошёл к дверному проёму, обрамлённому покосившейся деревянной дверной коробкой, без самой двери, которая слетела с медных петель и лежала здесь же в траве, рядом с избитым временем, обрушенным каменным крыльцом из двух ступеней. Остальные кинологи и не подумали сходить с мест, пока молодые люди с собаками не войдут вслед за Артуром. Джим еще раз неодобрительно посмотрел на стены развалин и всё же, подчиняясь приказу Ника, ступил первым, придерживая рвущегося вперёд Грача. Ник пропустил всех вперёд и после зашёл сам, кивнув Сеппу, который жестом пожелал ему удачи, оказавшись в совершенно пустом пространстве. Если не считать, конечно, разбросанных повсюду кирпичей, осколков каменных плит и огромного слоя цементной пыли, покрывающей пол. По всей видимости, когда-то здесь было несколько помещений, но от времени, они разрушились, однако их остатков в виде свисающих с потолков перекладин и прочих намеков на то, что здесь могло быть раньше. Лесные звуки, доносящиеся снаружи, стали приглушенными и теперь доносились сверху, где, подняв голову, молодые люди увидели ветки деревьев, словно причудливый живой потолок, раскачивающийся над ними из стороны в сторону, но не достаточно плотный, отчего внутрь проникал солнечный свет, почти такой же яркий как и снаружи. Солнце освещало станцию и через оконные проемы, создавая необычное впечатление, когда вышедшая из строя постройка и природа стали одним целым, дополняя друг друга. В углах запыленных стен начали прорастать тоненькие и низкие побеги каких-то цветов, с ещё нераскрывшимися бутонами, а по всему полу, засыпанному пылью, то тут то там пробивались целые пучки блеклой, сорной травы. Единственная маломальски сохранившаяся перегородка какой-то комнаты, находилась в дальнем конце станции, нарушая пространство идеально пустого прямоугольника. Ник не мог сказать наверняка, но на первый взгляд, ему показалось, что помещение огромно, ничуть не меньше рабочих дрессировочных площадок, если наложить одну на другую. За их спинами послышался дружный топот армейских шагов. Наблюдатели заняли свои места, расположившись полукругом так, чтобы у каждого был достаточно хороший обзор и никто не мешал другому видеть все, что будет происходить сейчас. — Я приказал по возможности расчистить здесь все, — объяснил Артур. Несмотря на пустоту, его голос не разносился в нём эхом поскольку крышу станции составляли свисающие кроны деревьев, которые хоть и закрывали своим зеленым потолком пол неба, не могли так же хорошо препятствовать распространению звука. — Оставили только совсем мелкий мусор. Не обессудьте, но времени было мало, чтобы как следует привести всё в порядок. — Обо и видно… — Джим пнул ногой небольшой камешек у себя под ногой, и тот с тихим грохотом прокатился по полу. — Чего не ожидали-того не ожидали. — А почему здесь, а не снаружи? — спросил Крис. Наблюдатели тоже молча выражали искреннее непонимание своего пребывания здесь, но так как их пригласили сюда только как зрителей, выжидающе смотрели на командира, не решаясь задавать вопросы. Если кто-то и имел на это право — то только люди, которые непосредственно принимают участие в этом мероприятии. Собаки с любопытством оглядывались по сторонам и принюхивались, шумно чихая от пыли. Плеяда даже потерла лапой нос, присев у левой ноги Корфа, но всё равно с интересом осматривала станцию, открывая и закрывая пасть от едва заметного волнения. Однако всем собакам хватило всего пары минут, чтобы привыкнуть к обстановке и выжидающе усесться рядом со своими людьми, а Тагира и вовсе, тяжело ухнув, улеглась на пол, поднимая пыль в воздух, и зевнула, поводив ушами. Шемрок же вел себя иначе. Часто работая в помещениях не только на тренировках, но и на реальном задержании преступников, его ничего не могло удивить. Напротив, он насторожился, приглядываясь к дальней перегородке и едва слышно зарычал, но так тихо, что Ник не заметил этого, как и остальные полностью поглощённые окружением. Зеленый потолок был особенно красив, от него сложно было оторвать взгляд, но все же, Элрик опустил глаза на Брауна, когда тот начал объяснять собравшимся причину такого выбора. Это было нетипично. Испытание в котором они принимали участие обычно без исключений, как и подметил Крис, проходило на полигоне, на открытой местности. Неужели и здесь нельзя было найти подобную? Навряд ли. Скорее всего Артур задумал это с самого начала, как всегда, чтобы поставить кинологов в необычное положение, продолжая потакать своему интересу. — Штаб хотел, чтобы каждое из испытаний были так или иначе усложнены. Заметили ведь, что и первое было не совсем типичное? Ну так вот… — ответил Браун, задумавшись постукивая планшетом по руке. — Они в этом, конечно, совсем ничего не понимают, но рядовое проведение конвоирования и задержания вряд ли бы их устроило. Поэтому, найдя вот это, — он развел руки в сторону, демонстрируя станцию, — я подумал — это не самый плохой вариант. Для вас — возможность проявить себя, для меня — спасения от гнева больших шишек сверху. Они ведь ни одного меня за хвост возьмут, а по всем корпусам пройдутся. Эти слова немного приободрили кинологов. Пусть все они были разных званий и их мнения часто не совпадали, одно их объединяло — Главный Штаб ненавидели все. Но как бы сильно не была их неприязнь, Штаб оставался их непосредственным центральным исполнительным органом, и его приказы обязаны были выполнять все, нравится это или нет. И от того, подшучивая над штабскими, кинологи просто относились к их «прихотям» легко, выполняя всё, что взбредет им в голову, но при этом имея свои представления об умственных способностях сидящих в кресле руководителей. Так и сейчас — они просто посмеялись над ситуацией, собираясь сделать то, что и должны и забыв об подозрении к выбору локации и непривычности её для большинства кинологов, настроились на испытание, чему Артур несказанно обрадовался, увидев то, как воодушевились ребята, а те остальные два корпуса, даже начали подбадривать ребят, желая удачи. Атмосфера стала намного приятнее и располагала к хорошей работе. На душе стало легче, и Ник посмотрел на Джима. Такая всеобщая поддержка должна была повлиять и на него, он должен был почувствовать, что его поддерживают не только его друзья, но и совсем посторонние люди, которые не собираются поднимать его на смех или же потешаться над его ошибками. В конце концов, никто из тех, кто стоит у них за спиной не умеет и половины того, чему обучены кинологи из централа и наблюдатели здесь только для того, чтобы посмотреть, как выглядит работа профессионалов. И уж тем более они все видят, что Джим выступает не со взрослой собакой, а с подростком-щенком и просто увидеть то, как этот не до конца обученный пёс умеет что-то выполнить — в их глазах уже будет большим сюрпризом. Джим медленно выдохнул, закрыв глаза, но когда открыл их, Ник увидел в них собранность, без тени замешательства. Даже лоб разгладился от морщин, а поводок спокойно повис в руке. — Ну что, начнём? — спросил Артур, поворачиваясь к кинологам спиной и делая пару шагов вглубь здания. Но тут кинологи недоуменно переглянулись между собой, а южане и западники даже позволили себе перешепнуться несколькими фразами. Удивленные площадкой для испытания собак, они упустили одну очень важную деталь, о которой напрочь забыли и без которой никакие испытания пройти не могут. Странно, что это весьма крупное упущение не бросилось никому в глаза. — Подождите… А где наши фигуранты? — спросил Донован, первый сообразивший что к чему. — О, я ждал этого вопроса! — хохотнул Артур, снова поворачиваясь в ним лицом. — Это уже мой маленький каприз, друзья мои, о котором Николас, думаю, догадывался. Так ведь, приятель? — он посмотрел на Элрика. — Ещё бы, — ответил тот. — И ты, наверное, ужасно собой доволен… — Так и есть. Раньше я мог использовать этот метод только в Каумафи, но все, кого я обучал там — уже отлично справляются с такой тренировкой, но вот Централ, да и остальные корпуса, что греха таить, насколько я знаю, не любят эксперименты и дрессировка проходит по одному и тому же принципу. Скука… Так что надеюсь я смогу вас развлечь, — он кашлянул в кулак. — Ваши фигуранты сейчас в этом здании, прямо перед вами, но вы их не видите как и ваши собаки. Я хочу посмотреть, меняется ли исполнительность служебных собак при внезапном появлении фигуранта. Возможно, это немного усложнит вам выступление, но остальные правила остаются прежними. Мне их повторить? Можем пройтись ещё разок, если кто забыл… — он уже было поднес планшет к глазам, но кинологи покачали головами, сказав, что помнят их и в повторении не нуждаются. — Что ж… — удовлетворенно кивнул он, переворачивая лист. — Раз вы уверены, начнем, — он оглянулся через плечо и крикнул. — Как вы там, готовы? Из-за дальней стены показалась чья-то рука и показала большой палец, красноречиво сообщая о готовности фигурантов выйти на площадку, и исчезла. — Хорошо… — Артур перевернул ещё один лист и вытащил из зажима планшета ручку. — Так… Первым пойдет Джим и Грач… — Он поднял глаза на ишварита и улыбнулся. — Покажи класс, Джимми. Пусть я не тренировал тебя в Каумафи, но я слышал, что в корпусе ты далеко не на последних ролях. — Мда уж… — буркнул под нос Мейлон, наклоняясь к псу, чтобы отстегнуть поводок. Вебер, Вагнер, Волкер, Донован и Элрик, отошли к стене, чтобы не закрывать обзор наблюдателям и главное — чтобы не мешать самому Джиму, стараясь не прислоняться плотно к стене, помня про то, что здание в глубоко аварийном состоянии. Остальные кинологи с интересом, во все глаза, обратили внимание на пустой, длинный и широкий холл бывшей станции. Грач возбуждённо буфкнул, рванул было вперёд, но кинолог подхватил его за петлю-ручку на шлейке и вернул на место, усаживая. Теперь все взгляды были прикованы к нему и Николас услышал, как кто-то из толпы, сказал «тихо» своему приятелю, к счастью так, чтобы этого не услышал Джим: — Он же ещё щенок совсем? В Централе и такие молодые собаки выступают? Нам точно до них далеко. — Мейлон — на исходную, — поторопил Браун, что-то записывая у себя на бумаге. — Дай знать, когда будете готовы. Джим выпрямился, взглянул на Грача, настраивая с ним зрительный контакт и дав команду «рядом», вышел с псом на середину, останавливаясь и снова усаживая его рядом с левой ногой. Пока что Грач вёл себя как следует, слушаясь Джима и то и дело поднимая на него голову, смешно крутя головой с большими ушами. Удостоверившись, что собака не сорвётся с места, Джим поднял правую руку. — Иво Лавсен! — крикнул Артур. — Начали! Первые несколько секунд было тихо, а потом, из-за перегородки показался высокий, черноволосый парень, в толстом защитном костюме. Грач навострил уши, не ожидая такого поворота событий и, не совладав с собой, вскочил на все четыре лапы, громко гавкнув на незнакомца. — Сядь, дурья бошка! — тихо рыкнул на собаку Джим и пес нехотя опустился на пол, скуля и подрагивая мышцами по телу от нетерпения. Мейлон стоял ровно, с напряжением поглядывая на нетерпеливого Грача. Нужно было выждать время, перед тем, как давать добро на бросок. Служебная собака должна была иметь необходимую выдержку и срываться в атаку только, когда ей будет позволено, но Николас даже со стороны видел, что терпение Грача на исходе и с каждый шумным шагом фигуранта и хлопками его рукавов, чтобы спровоцировать собаку, это терпение утекало как, песок сквозь пальцы. Молодым собакам ещё очень трудно совладать с инстинктами и для их отработки нужно немало времени, прежде чем пёс научится рассчитывать не только на себя, а отдавать предпочтение уму, а не импульсивности. Однако, Грач еще был далек от понимания этого и произошло именно то, что и должно было: собака сорвалась на бросок и оклик Джима даже не слышала. Была совершена первая ошибка. Фигурант остановился, подставляя несущейся на него собаке правую руку в рукаве и прыгнув на человека, пёс цепко схватил его зубами. По инерции фигурант отступил назад, начиная стряхивать собаку, как мог, поднимая руку с повисшей на ней собакой, но хват Грача был сильный и едва касаясь задними лапами земли, он рыча и перебирая зубами в запале азарта, и не думал отпускать. Стека для ударов на этом испытании не было и потому Иво, к великому удивлению Ника, неплохо справляющийся в роли фигуранта, начал лупить пса рукавом второй руки по спине, дабы сбросить Грача, но тот лишь больше разошёлся. Наблюдатели ахнули, когда с очередным взмахом, лапы пса все же оторвались от пола, но даже так овчарка не отпускала, а лишь зарычала ещё громче. Ник сжал зубы от досады. Джиму придётся еще очень много работать с ним, чтобы подобных ошибок более не совершалось. В защиту Грача Ник мог бы сказать, что дома, в корпусе, он не всегда вёл себя так. Возможно, всему виной стресс и новая обстановка, к которой собаки ещё не успели привыкнуть. Понятно, что таким холерикам, как Грач, этого времени потребуется куда больше, но может к следующему испытанию, он придёт в норму. Артур покачал головой, делая заметку в протоколе. От него не могло укрыться, что собака бросилась без команды, а также то, что она не вернулась обратно, когда Мейлон пытался остановить её. Чертыхнувшись, Мейлон подошёл к фигуранту, всё ещё спокойно старающегося стряхнуть с себя пса и, не забывая о правилах, твердо бросил: — Пусти. Иво замер. Грач должен был выпустить рукав из пасти, но пёс, фыркнув, продолжал висеть на нем, косясь на кинолога так, словно не слышал его команды, правда все же, прекратил рвать его зубами, морща черный нос от рычания. — Пусти! — повторил Джим, еще требовательнее и на этот раз Грач расцепил челюсти, садясь на пол тяжело дыша и снова посмотрел на заманчиво опустившийся над ним рукав. — Ну и хват… — фигурант повернулся спиной к кинологу для конвоирования и Джим вместе с Грачом, который теперь, словно поняв свою ошибку, шагал рядом с Джимом, не пытаясь его перегнать. Дойдя до стены, Иво поставил ноги на ширину плеч и положил руки на стену, изображая задержанного. Джим посадил Грача за его спиной, а сам подошел, проводить обыск, в точности следуя последовательности действий при отработки задержания. Похлопав Иво руками по бокам, он молча отошел в сторону и Лавсен рванул в сторону, но тут Грач сработал как надо и, подпрыгнув, повис на спине фигуранта, вгрызаясь в плечо на костюме, неистово трепля его зубами и упираясь когтистыми лапами в спину. Будь пес больше и тяжелее, от такого прыжка кинолог-фигурант точно повалился бы на пол, но несмотря на то, что Иво не был крепким молодым человеком, он все же устоял на ногах, едва удержав равновесие, подавшись вперед от сильного толчка собачьих лап, и сгибаясь в поясе, оставался в таком положении, чтобы не упасть. Это дало псу дополнительную опору и он ещё сильнее вцепился в грубый материал костюма, теребя его словно пойманную крысу. Такой скачок Грача удивил не только наблюдателей, которые восторженно вздохнули, когда пес совершил ловкий прыжок, но и самого Джима, не ожидавшего от собаки такого маневра. Грач был очень проворным и энергичным, но никогда не нападал со спины, выбирая целью плечо. Куда проще было достать до рукава или штанины, чтобы удержать беглого преступника до прибытия подмоги, однако, будь это не испытание и задержи он настоящего преступника, ему и помощь бы не понадобилась. С таким укусом злоумышленника сразу можно было вывести из строя. И Лавсен, наверное, уже чувствуя себя не очень комфортно, слыша, как тяжело дышит ему в ухо пес, рыча и перебирая в зубах ткань костюма, посмотрел на внимательно следящего за ними Артура, с мольбой в глазах и уловив его просьбу, Артур коротко кивнул и крикнул: — Джим! Отзывай его! — Брось! — крикнул ишварит и Грач соскользнул со спины Иво, царапая его когтями и подбежал к Джиму, виляя хвостом и вывалив язык из пасти. Здание наполнилось аплодисментами и восторженными криками. Хлопали абсолютно все. Но громче всех, овчарники, поддерживая первого участника, выступившего вполне сносно, а Грач и вовсе поразил всех своим последним броском, чем несомненно перекрыл свои ошибки, стартуя не так удачно, как хотелось бы. Николас с облегчением выдохнул. Наконец-то всё позади. Пусть Грач не оправдал ожиданий самого Джима, но то, что выдал пёс потом — точно реабилитировало его и в глазах самого кинолога, и в глазах Артура тоже, который не мог не заметить то, как рьяно и отчаянно молодая собака остановила беглеца, да так, что фигурант сам попросил пощады. Даже если брать во внимание то, что Иво — совсем не профессионал, ставя себя на его место, Ник словил себя на мысли, что в такой ситуации и он бы остановил испытание. Грач выбрал очень удачную стратегию, чем ещё раз доказал свою способность и ум. А несдержанность — просто минус, от которого можно избавиться со временем. Иво тоже был рад тому, что овчарка оставила его в покое и начал снимать с себя защиту. Как только он освободился, Браун подозвал его к себе и задал несколько вопросов, продолжая что-то фиксировать в своих бумагах, медленно и вдумчиво кивая головой, слушая Лавсена, а после поблагодарив, похлопал его по плечу, отпуская, и кинолог, подобрав своё снаряжение, перетащил его к выходу, сбросив там, и смахнув пот со лба присоединился к толпе наблюдателей. Джим вернулся к друзьям, с семенящим следом Грачом. — Шлейка была не нужна, — улыбнулся Ник, протягивая другу поводок. — Тебе даже не пришлось его оттаскивать. — Да… но он не отпустил с первого раза… — сказал раздосадовано ишварит, но все равно, по его огоньку в глазах, Николас понял, что тот страшно собой доволен и ворчит только потому, что хотел выступить ещё лучше. — Артур с меня точно баллы снимет… — К черту баллы! Ты видел как он прыгнул? Не опрокинул только чудом! Ты учил его этому? — восторженно спросил Крис. — Пёс с тобой, нет конечно, — ответил Мейлон. — Мы с Ником только пару месяцев как научили его конвою. До таких сложных приемов ещё не дошли… — Еще раз плохо отзовется о нём — и я лично тебе врежу, — пообещал Ник. — Грач молодец! Что бы ты там не говорил. — Да знаю я! — рыкнул Джин на друга, недовольно отворачиваясь, после того, как Элрик так грубо ткнул его носом в собственные заблуждения. Но Ник и не думал обижаться. Он был очень рад за него. Пусть на первый взгляд нельзя было сказать, что Грач с Джимом — хорошая команда, но понемногу, притираясь друг к другу, узнавая слабости и пороки друг друга, подстраиваясь под них и стараясь стать лучше, они так или иначе шли к единой цели. Грач порой отражал внутреннее состояние Джима, с его задором и активностью, чем должно быть и раздражал Джима, которому неприятно было видеть себя со стороны, но всё равно, ишварит любил этого пса, но строгая дрессировка и некоторая холодность в их взаимоотношениях отталкивали Грача от хозяина, однако собака, как самое преданное в мире существо, ничего не могла с собой поделать, и потому служила кинологу, как могла, из всех своих, пока еще скудных, собачьих сил. Иногда Николас готов был поверить в то, что Джим, полюбив когда-то всем сердцем Грома, своего первого пса, с которым служил, не сможет так же сильно воспылать привязанностью к Грачу, однако сейчас, глядя на то, как Джим трепет пса по голове, отчего его уши ходят ходуном, а Грач в свою очередь норовит, виляя хвостом, лизнуть седовласого в нос — понял что все сомнения напрасны и теперь, по возвращению в корпус, эти двое станут семьей. Путь испытание не прошло гладко, но они оба были довольны и поняли что-то сокровенное, то, без чего не могли продолжать работать вместе и то, что отныне позволит человеку и собаке сплотиться еще сильнее. Грач тоже был счастлив, наконец-то угодив хозяину и получив за это похвалу, которой ему так сильно не хватало. Занимаясь с щенком прежде, Ник понимал, что получая такое поощрение, Грач будет из шкуры вон лезть лишь бы еще раз заслужить одобрение Джима. Жаль, что глубоко тоскуя по Грому, ишварит не замечал прежде, как он нужен этой собаке, но теперь-то он просто не мог больше закрывать на это глаза. Элрик несколько раз пытался направить друга на правильный путь, не желая, чтобы Грач перешёл к другому кинологу. Для собаки, привязавшейся к человеку, это было бы трагедией. Но Джим упрямо никого не слушал, считая что он прав и единственная проблема в самой собаке, которая ему досталась и Нику ничего не оставалось, как помогать ему с псом и ждать, когда ишварит поймёт всё сам, без чужой указки. К счастью, так и произошло. Одной проблемой меньше. Теперь молодой человек был почти уверен, что у этих двоих отныне всё сложится хорошо. Толпа продолжала рукоплескать, восхищаясь выступлением чёрной овчарки и никому даже в голову не пришло указать на недостатки и ошибки. Скорее всего, они их и не заметили, а если и заметили — прыжок Грача заставил кинологов забыть о таких мелочах. Гордость Джима не была уязвлена. Наоборот. Он гордился и собой, и в особенности своей собакой. «Вот это прыжок!» «Пес молодец» «Никогда не видел, чтобы так прыгали!» — Оценки объявлю в конце, — сказал Артур, ставя последнюю запись в своих документах и переворачивая лист, поднял глаза на Джима. — Для щенка просто замечательно. Честно говоря, ожидал меньшего, но он меня удивил. Подтяни послушание — и будет отличный пес. — Есть, — ответил Джим, облокотившись спиной о стену и соскальзывая вниз, садясь на полу, вместе с Грачом, обнимая его одной рукой, а второй делая небрежный жест в сторону Артура. — Не тяните, уважаемый начальник, продолжайте. Прежний Мейлон вернулся, и от его смешной выходки кинологи прыснули от смеха, а Ник закатил глаза, но тоже улыбнулся. Если бы проверяющим был бы не Арт — такая шутка обошлась бы Джиму очень дорого, хотя зная его, он и в корпусе часто не следил за своим языком, из-за чего не вылезал из нарядов. Здесь же он мог разойтись на полную катушку, не боясь наказания. Теперь он мог расслабиться и спокойно наблюдать за тем, как с испытанием справляются его друзья, а после такого тёплого приёма от толпы, скорее всего, и баллы не так сильно волновали его. В конце концов, Артуру похоже, понравился Грач. Браун, ухмыльнувшись, отвесил поклон Джиму, вытянув в сторону руку с планшетом, чем еще больше развеселил кинологов. — Благодарю, любезный, сударь, — торжественно произнес он выпрямляясь и уже обратился к кинологам. — Не будем медлить, друзья. Господин изволит лицезреть следующего гостя. Брамс Донован и Шалфей, извольте проследовать на испытание. — Вот пес чертов, — сказал Джим Нику, стоящему рядом с ним. — Столько лет прошло, а всё так же готов поддержать любую шутку, не боясь выглядеть глупо. — Мы проводим соревнование в полуразрушенном здании, — напомнил Ник— А ты только сейчас понял что шутить он не разлюбил? — Ахах…точно, — ударил себя по колену Джим. — Давай Брамс, покажи им! — пожелал он удачи блондину, отстегивающему поводок от ошейника черной собаки. Шалфей, в отличии от Грача, ничуть не волновался, не обращая никакого внимания на шум вокруг, смотря только на кинолога так, словно они и вовсе были тут одни. Брамс так же, не отвлекаясь ни на что, жестом показал псу команду «рядом» и вместе с ним проследовал к середине зала. Миниатюрный пёс чинно уселся у левой ноги Донована, не вертя по сторонам головой и замер на месте. Вот кому уж точно хватало выдержки. Он даже хвостом не вилял, никак не выражая свою взволнованность. — Вот видишь? Учись! — Джим хлопнул Грача по уху и тот недовольно взвизгнул от неожиданности. — Вот как надо себя вести, а не нестись сломя голову словно сама Ишвара тебе путь проложила. Брамс махнул рукой и Артур крикнул: — Уго Лайн! На позицию. Из-за стены грузной походкой, широкими шагами вышел невысокий, крепкий и плотный, светловолосый парень. Двигался он неповоротливо. Издалека было видно, что костюм ему не по размеру и чересчур свободен, отчего маневренность молодого человека оставляла желать лучшего. Да и в его жестах не было особой уверенности, которую показал Иво. Уго, по всей видимости был не настолько уверен в своих способностях фигуранта. Он не дразнил собаку голосам, не топал ногами, пытаясь вывести пса на спонтанный бросок, а только махал руками и хлопал рукавами костюма, создавая громкий, но слишком глухой шум. Шалфей навострился, сразу заметив незнакомца, немного поддался вперёд грудью, но все четыре лапы даже не двинулись с места. Джим, наблюдая за командой закусил губу, да и Нику показалось, что собака хочет самостоятельно решить, когда ей нападать. Доновану следовало вернуть внимания Шалфея на себя, но он даже не смотрел на собаку, спокойно стоя рядом с ней и казалось, считал шаги Лайна, чтобы вовремя спустить на него пса. Шалфей не сводил черных блестящих глаз с фигуранта, но как бы ни старался Уго — не поддавался, ожидая приказа. Николас наблюдал за ним даже пристальнее Артура. С Донованом он познакомился ближе только вчера, практически не знал его, и разве что уже успел приметить крепкую связь между ним и его подопечным, отчего ещё любопытнее было как эти двое справятся с испытанием и насколько они доверяют друг другу. Каждый тандем был индивидуален и Нику лучше всего удавалось узнать новых знакомых по тому, как они работают со своими собаками. Брамс уже успел произвести на него хорошее впечатление, но всё же Ник не мог отказаться от такой возможности. Небольшой пёс казался несерьёзным по сравнению с фигурантом, и по тому, как стойко овчарка сохраняла выдержку, казалось, что нападать он и не собирается. Он даже не оскалил пасть. Просто ждал, не проронив ни звука, как и Брамс, но стоило Уго переступить воображаемую черту, которую провел в уме Брамс, как он вскинул руку вперед, не подавая команду голосом и Шалфей бросился вперёд, и так быстро настиг Лайна, что тот не успел завершить шаг, когда Шалфей вцепился зубами в его правую штанину, чуть выше щиколотки. Уго не ожидая такой быстроты, едва не потерял равновесие с поднятой в воздух ногой, прыгая на одной, пытаясь стряхнуть пса, но тот держал крепко и фигуранту ничего не осталось, как молотить его рукавами, чтобы собака перешла на руку, но овчарка и не думала отпускать, с рычанием теребя штанину зубами. — Назад! — крикнул Донован. Шалфей отпустил штанину и отпрыгнул от фигуранта, опустив голову к земле и показал клыки. Лайн снова начал наступать на него. — Взять! Овчарка подпрыгнула и повисла на левом рукаве. Из-за перевеса, Лайн, развернулся, удерживая равновесие и снова принялся стряхивать с себя пса, ударяя по его бокам свободным рукавом. Однако хват у миниатюрного Шалфея оказалась крепким. Он жмурился, когда на него обрушивался очередной удар, но зубов не разжимал, едва ли не прилипнув к рукаву, раскачиваясь на нём, как маятник, норовя притянуть фигуранта к земле, пятясь назад задними лапами. Собака слушалась Брамса идеально. Он даже не подходил ближе, как Джим, спокойно наблюдая за борьбой человека и овчарки и когда решил, что с «задержанного» довольно, отозвал пса. Чёрный разжал челюсти, едва только расслышал первые звуки хозяйского голоса и вместе с кинологом сопроводил Уго к стене для обыска, после которого Донован оставил Грача охранять «преступника». Сбежать, он конечно, постарался, но сделал всего два размашистых шага, до того как Шалфей остановил беглеца, вцепившись в ногу, уперевшись в пыльный пол всеми четырьмя лапами, удерживал Лайна от побега. На этот раз молодой человек, который никак не мог дотянуться до пса, пнул его ногой в бок, но смог намести только один удар. От дальнейших подвижный пес легко уворачивался, не бросая при этом штанину, теребя её в зубах так, что грязная серая грубая ткань, покрылась вспененной собачьей слюной. — Отзывай, — приказал Артур. — Ко мне! Под общий грохот аплодисментов, пёс, свесив язык на мок потрусил к Доновану, который уже ждал его с протянутыми вперед руками, чтобы похвалить собаку за прекрасное выполнения заданий. И действительно, как бы пристально Ник не всматривался, следя за каждым движением Шалфея и Брамса, ему не удалось увидеть ни одной ошибки: Брамс не прикасался к нему, даже не подходил близко, когда пёс работал и уж чего подавно, не притрагивался к нему. А ещё он бросал оппонента каждый раз, как только кинолог давал команду. Брамсу не приходилось лишний раз открывать рот, чтобы направить собаку в правильное место. От него не скрылся и тот факт, что Брамс, похоже умел общаться со своим псом жестами, конечно, только в тот момент, когда собака могла смотреть на него, но всё же, это всё равно было здорово. Пусть пёс не отличался крупным размером, но безусловно его манёвренность была огромным плюсом. А как он уворачивался от пинков Уго — просто великолепно. Кинологи с горячей поддержкой встретили Донована, когда он вернулся к отряду. Его всегда непроницательное лицо, хранившее холодный разумный вид, хоть самую малость, но тронула легкая, незаметная улыбка. Даже такому отрешённому и молчаливому человеку, было приятно получить такую теплую отдачу, хотя, судя по тому как, парень держался во время испытания — Шалфей сделал всё, как он и ожидал. Брамс ничуть не сомневался в нём и потому не переживал, оставаясь спокойным от начала и до конца. Вебер и Корф пожали ему руку, Крис похлопал по плечу, сказав что-то ободряющее. Для всех было очевидно — оценку он получит самую высокую. — Вот это ты выдал! — ухнул Джим, поднимаясь с пола, когда Брамс подошел к ним. — Просто супер! — Я рад, что вам понравилось, — тихо сказал тот, сдержанно кивнув. — Благодарю за такие слова. — Ты прекрасно выдрессировал Шалфея, — подключился к поздравлениям Ник. — Я давно не видел ничего подобного. Он действительно понимает тебя с полуслова. А иногда мне казалось, что и слова ему не нужны. Потрясающее доверие! Брамс немного смутился, не ожидая услышать такую похвалу от лучшего кинолога Централа, но всё же с благодарностью посмотрел в глаза Ника. В нем не было ни капли самонадеянности или надменности, несмотря на то, что ему действительно было чем гордиться. И все же, Донован не был из таких людей которые придают излишнюю окраску своим деяниям. Но по мнению остальных кинологов, которые редко имели возможность посмотреть на то, как работают крупные служебные собаки на данной дисциплине — то, что показал Брамс было более чем хорошо. Ник и сам давно не видел чтобы кто-то так чисто отработал программу, без единой ошибки и замечаний. И хозяин, и пес вели себя так, словно ничего особенного не сделали, но абсолютно каждый знал сколько труда нужно вложить чтобы настолько отточить мастерство управления собакой едва ли не одним только жестом.  — Спасибо, — поблагодарил Донован Элрика, пристегивая Шалфея на поводок. — Если Николас Элрик говорит это — значит у нас действительно все вышло как надо. Кинологи ещё долго переговариваясь, обсуждая увиденное, благо Артур, что-то быстро чиркая в своих бумагах мог дать им на это время, до того как на площадку вызовут нового участника. Видимо, он тоже хотел отметить в бумагах исключительную выдержку и послушание Шалфея. — Круто, конечно… — сказал Джим, проводив глазами Донована, который прошел мимо, к стене, располагаясь так же на полу, как и Мейлон несколько минут назад, ободряюще теребя пса по черной голове, отчего его уши заходили из-стороны в сторону. — Но…— он покосился на лика с хитрой улыбкой. — Мы то знаем, кто все звезды соберет.  — Сколько раз уже просить тебя так не делать? — Ник недовольно посмотрел на друга. — Ты о чем? — Прекрати поддерживать эту идиотскую легенду о «кинологе Николасе который лучше-всех». Ты же знаешь, что я терпеть этого не могу. — Лады… — тяжело выдохнув, сказал Джим, снова садясь на пол, но на этот раз подбирая под себя ноги. — Сразу как ты докажешь обратное — так и прекращу. Николас нахмурился, а Мейлон, усмехнувшись, убрал руки за голову, сладко потягиваясь. — Так воюешь за правду, но эту самую правду по отношению к себе не принимаешь? И как это назвать? Я понимаю, ты мальчик скромный, но твоя скромность никак не умоляет то, что ты вытворяешь на тренировочных площадках. Будь мужиком, хоть раз скажи «да, я лучший!» глядишь и легче принимать свой статус будет. — Заткнись… — рыкнул парень. — Ишвара тебе судья… — на выдохе произнес Мейлон, устраиваясь поудобнее. Парень не стал принимать его издевку близко к сердцу. Джим не первый раз делал так, несмотря на то, что Ник раз от раза отдергивал приятия от подобных тем. Но, видимо, не поддеть его для ишварита было слишком трудно, и поддаваясь искушению, красноглазый забывал об обещании, снова и снова намекал Нику на его неповторимый авторитет в кругах кинологического ведомства, тот, на кого пытаются равняться. Отчасти, Ник и сам понимал это, но всё равно не любил, когда кто-то озвучивал это. Быть может, если бы он не упустит момент в самом начале, пресекая подобные разговоры, легенда о нем не просочилась бы во все остальные кинологические корпуса и он оставался бы только звездой местного масштаба. Тогда ему казалось что ничего страшного не произойдет, потому он и старался не замечать, что, как и кто о нем говорит. До чужого мнения парню никогда не было особого дела. И уж тем более, Николас не собирался кому-то что-то доказывать. Но как показало время — люди сами могут справиться с додумываем и присваиванием человеку каких-либо ярлыков. А теперь уже он мало что мог изменить, но надеялся что на этом мероприятии, где собрались кинологи из разных частей страны сами увидят, что он ничем не отличается от них и его слава хоть немного освободится от неправдоподобных россказней и сплетен. Вот почему сейчас, когда он всеми силами старался достичь этой цели — подначивание Джима казалось уж слишком издевательскими, пусть друг и не хотел разозлить его, да и вряд ли обиделся на то, как грубо Ник заткнул его. Зато, что заметить было отрадно — раз ишварит снизошел до своих острот, значит настроение у него улучшилось, и теперь он чувствует себя замечательно, не смотря на не совсем чистое исполнение своей показательной работы. И Ник был рад, что эта черная туча, нависшая над ним, наконец рассеялась. Одной проблемой меньше, а раз так, можно было полностью сосредоточиться на поставленной задаче. — Следующий… — Артур наконец-то поставил точку и перевернул лист. — Крис Волкер и Тагира. На исходную. И только Николас расслабился, как услышав новую команду вспомнил, что не только Джим вызывал опасения. Тагира, как и Грач, тоже имела некоторые проблемы, и если черный пес просто не был достаточно хорошо обучен, в случае с чепрачной старушкой все было намного сложнее. В свои молодые годы она, если верить рассказам старослужащих, если и недотягивала до уровня Шемрока, то несомненно, была очень близка к нему. Войну в ишваре, на которую были брошены основные армейские силы, собака не застала, но зато патрулировала границу с Кретой и в её документах значилось не меньше сотни успешных задержаний. Но сейчас она уже не располагала той силой которая была у неё раньше. Это было видно с первого взгляда, и когда Крис с Тагирой проходили мимо наблюдателей, те покачивали головами, с сомнением смотря на собаку, бодро идущую. но тем не менее даже простой обыватель мог с уверенностью сказать, что подобные испытания ей уже не по зубам. В прямом смысле этого слова. Крис рассказывал как-то что у Тагиры уже не такая хорошая хватка и он уже давно не тренировал её, жалея старушку, и уж тем более подумать не мог, что Ульрих додумается послать пенсионерку. Он не знал, чем обернется такое преступное издевательство для старой собаки, но не мог просто снять её с очереди сейчас. Как бы ни хотелось Артуру пойти на риск — тогда и он получит выговор, если позволит Крису такую вольность. Волкер вел её не просто рядом, а придерживал за петлю шлейки, пусть самую малость но помогая ей передвигаться свободнее, немного приподнимая овчарку, чтобы та сохранила чуточку сил для главного. Она во всём слушалась кинолога и дойдя с ним до середины зала, села на пол, вопросительно посмотрев на Криса, словно спрашивала «что мы сейчас будем делать». Наверняка и она сама не ожидала того, что ей предстоит, в большинстве своем совершая в городе не длительные патрули и почти не посещая тренировочную площадку. Артур внимательно проводил парочку глазами, и Нику показалось, что он сам, словно пытается найти что-то, что может стать причиной дисквалификации собаки с соревнований, не для того чтобы испортить статистику зачета, а для того, чтобы не навредить самой Тагире. Однако, судя по всему, собака сама старалась держаться достойно, на время пересилив хромоту в задних лапах и Брауну ничего не оставалось, как смириться. Старая собака тоже пройдёт это испытание. Шёпот за спиной стал громче. Мало кто верил, что пожилая овчарка на что-то способна. Мало кто. Но не Крис, он всё ещё сжимал петлю на шлейке Тагиры, когда поднял руку, давая знак к готовности и Артур крикнул: — Уотс Хансен, начинаем! — Надеюсь Таги это перенесет… — пробубнил Джим, складывая руки на груди и косясь на Ника. — Как думаешь? Она способна ещё на что-то. — Способна, — не сомневаясь ответил тот. — Но не знаю на много ли… Крис постарается направлять её так, чтобы она не пострадала. Как никак, он знает ее лучше всех. Кинологи замерли. Даже Джим, собирающийся высказать сомнения в словах Ника, замолк, сосредоточенно смотря на молодого человека и его собаку. Тагира, похоже, всё-таки поняла в чём дело, и в её потухших, старых глазах появился интерес, она подняла уши, поводив ими из стороны в сторону и принюхалась, смотря прямо перед собой интуитивно понимая, чего ждать и откуда именно появится опасность. Но на лапы не поднялась, наверное, тоже расценивая свои силы, готовясь проявить себя. Несмотря на возраст, она все еще была служебной собакой и, оказавшись в условиях требующих от нее большой отдачи, собака не раздумывая сделала бы все, что возможно, дабы выполнить свою задачу. Для каждого служебного пса его преданная служба человеку — ставилась выше всего, даже выше собственной жизни. Потому они так отчаянно кидались даже на острие ножа, не зная страха, защищая своих хозяев. В такой ситуации Тагира перестала бы прислушиваться к своим болям и тогда, после того, как всё закончится, собака отойдя от пережитого, уже почувствует все последствия непозволительной для возраста излишней активности, вредящей прежде всего и без того хрупкому здоровью. Конечно, Крис это понимал, но, Ник не разглядел в нём неуверенности и понурости перед грядущим. Да, он не был уверен в стопроцентном успехе, но все равно, выпустил Тагиру на площадку, и теперь у него не было обратного пути. Если он остановит овчарку в середине испытания, не закончив его — о непременно вылетит из турнирной таблицы и стоит только представлять, чем это обернётся для корпуса. Но на месте Волкера, Ник бы не думал об этом, и с замиранием сердце ждал, когда после первого броска Тагиру все станет ясно — провалиться ли она с самого начала или же продержится до конца. — Ну? — поторопил Артур фигуранта, который всё не выходил из-за стены. — Будьте любезны, мы ждем, — капитан нетерпеливо постукивал ручкой по планшету. Желая реабилитироваться за задержку, следующий фигурант даже не вышел, а выбежал из укрытия, молотя рукавами по воздуху, как ветряная мельница и что-то басисто крича. Тагира зарычала и поднялась на лапы. Уотс оказался худощавым, рыжеволосым парнем, отчего защитный костюм держался на нем неплотно да и выглядел молодой человек крайне нелепо, еще и с таким появлением перед наблюдателями, что кто-то даже не сдержался и хихикнул. — Гав! Овчарка предупредила Криса об опасности, но тот тихо приказал ей стоять на месте, ожидая когда фигурант подойдет ближе. Намного ближе чем те, кто отыграл эту роль до Хансена. Волкер и не собирался отпускать собаку сразу. Это был очень очевидный прием, тем более для Ника, который сразу понял, чего хочет Крис. Если фигурант подойдет совсем близко — собаке не придется бежать к нему и накидываться в прыжке, что будет весьма непросто для нее, но вцепиться в рукав, когда он маячит перед носов — процесс в разу упрощается. Овчарка настороженно смотрела в упор на Уотса, который приближаясь к овчарке, наверное испугавшись, стал вести себя не так активно, и размахивал уже только одной рукой, подставляя вторую, согнутую в локте. Он приближался боком, не так уверенно как его сослуживцы. В нём легко угадывался человек, не так хорошо овладевший навыками фигуранта. Что шло ему в минус, Артур отметит это в ведомости, но, как ни странно, для собаки это было лишь на пользу. С такими ребятами как Иво и Уго ей пришлось бы потягаться, но с таким дуралеем, даже старушка сможет справиться. — Взять! Собака резко поднялась на лапы и двумя прыжками оказалась рядом с Уотсом и привстав на задние ламы вцепилась в рукав, который Хансен и готовил для атаки. Кинолог остановился, резко попятившись назад. Видимо, он сам не знал как себя вести и пока молодой человек решал, как поступить, Тагира принялась тащить рукав на себя, злобно фыркая и налегая на руку изо всех сил. Ей даже удалось оттащить человека на несколько шагов в сторону, но тот, отойдя от оцепенения, наконец понял, что ему делать и вместо того чтобы как и его предшественники, раззадорить собаку, ударами второй руки по корпусу, Уотс вдруг начал резкие повороты, увлекая за собой и повисшую на нем собаку. Скорее всего это было совпадение или может, невезение. Овчарка расцепила зубы, не справившись с таким маневром, но еще до того, как Крис дал команду, снова вцепилась рукав, уже чуть выше локтя. На этот раз Уотс осыпал ее градом ударов, но Тагира вытерпела и это. Борьба продолжалась не больше минуты, однако зубов собака так и не разжала. Пару раз она, в пылу схватки оступалась припадая на задние лапы, и Ник заметил едва различимые движения Криса, готового оттащить собаку, если ему вдруг покажется, что ей больно. Элрик перевел взгляд на Артура. Он сам должен был понимать, что Тагире нужна поблажка, выраженная не в сохранении баллов (Крису было на это плевать), а в сокращении времени самого выступления. Ведь всё и так было понятно. Если другие собаки были молоды и полны сил, а данная проверка выявила в них потенциал, нужный для дальнейшей службы, то для Тагиры всё уже давно закончилось. Лучшие её годы остались позади, все что её ждало — почтенная пенсия и несение караула в охране военных складов, но уж точно не рядовая собачья служба с её трудностями. Браун должен был понять это и едва Ник допустил такую мысль, как Артур, всё это время внимательно следивший за стараниями из шкуры вон лезшей Тагиры, выдохнув, опустил глаза, начиная записывать характеристику. — Отзывай… — Пусти! Собака разжала зубы и упала, не удержавшись на лапах, неуклюже завалившись на бок, но тут же поднялась и прихрамывая отконвоировала Уотса к стене для обыска и как только Крис провел его, Артур остановил испытание, не заставляя Тагиру задерживать убегающего преступника. Но несмотря на незавершенность, кинологи все равно поддержали выступающих. Что ни говори, но Тагира действительно старалась не жалея себя и это не могло остаться незамеченным. Если люди и считали ее дряхлой старушкой, она сама всё ещё принимала себя только как служебную собаку и несмотря ни на что исполняла свой долг. Уотс, страшно обрадованный тем, что для него всё закончилось так просто, начал избавляться от облачения и бросив защиту в угол, где уже сложили свои Уго и Иво, стер пот со лба, присоединяясь к наблюдателям, где прошедшие перед ним Лавсен и Лайн начали подшучивать над ним и дружески издеваться, пока Артур всё ещё не назвал следующую команду. И, судя по всему, Браун не спешил с этим. Он подозвал к себе Криса и что-то сказал ему, после чего тот понимающе кивнул и что-то коротко ответил и вернулся к ожидающим его друзьям, которые окружили его кольцом, взволнованно переглядываясь. — Он же тебя не… — начал было Джим дрожащим от испуга голосом, но Волкер прервал его. — Нет, не дисквалифицировал. Просто ему и так всё было ясно… Тагира, устало пыхтя, опустилась на пол и вытянув передние лапы положила на них голову, устало прикрывая глаза. Шемрок, всё это время не шевелившийся у ноги Ника, поднялся с места и медленно подошел к ней, понюхав её за ухом, не прикасаясь носом к её шерсти. Овчарка приоткрыла глаза, покосившись на него и тяжело вздохнув, облизала нос. Николас замер, прислушиваясь к её дыханию, но судя по всему Тагира просто очень устала, даже после весьма непродолжительного поединка с фигурантом. Кинологи посмотрели на собаку, а после все разом подняли глаза на Криса, ожидая его ответа. — С ней… все нормально, — успокоил их он, слабо улыбнувшись. — Право, я думал она не сможет продержаться достаточно долго, чтобы нас не сняли. Хватка уже не та, но я и так это знал. В её годы глупо от нее чего-то требовать. Хорошо, что капитан это понял и не заставил и дальше трудиться. Думаю еще один бросок ей бы уже боком вышел. Николас припомнил разговор с Артуром по поводу единоличного судейства и то, что подобные нарушения идут в разрез со всеми правилами, но теперь, в данной ситуации понял ещё кое что: будь на площадке ещё кто-то из судей — испытание бы не остановили. Неужели Артур поэтому и стремился провести его в одиночку? Неужели, видя Тагиру всего несколько раз он понял, что ей будет трудно и не захотел портить ее хорошую репутацию перед неминуемой пенсией? Или же причина всё-таки в другом и Тагире и правда очень повезло? Одно неоспоримо: Артур несомненно поступил правильно, продолжая как и всегда в первую очередь думать о собаках. Ему стало даже немного стыдно за свои подозрения и недоверие к своему наставнику. К тому же, на что он рассчитывал? Что ему скажут правду? Когда они постоянно находились в окружении большого количества людей? А он ещё приставал с расспросами и старался выведать правду хитростью… «Неудобно получилось.» — с досадой подумал он. — Ты уверен что все хорошо? — спросил Корф. — Она хромает на задние лапы? По-моему, на две сразу… — добавил Вебер. — Не впервой… — Крис жестом попросил Донована подать ему поводок. — Переживем… — он прицепил поводок к шлее Тагиры и нагнулся, чтобы помочь ей встать. Собака недовольно оглянулась на человека, осторожно подхватившего за живот и поставившего её на лапы, но не сопротивлялась, тяжело переваливаясь с лапы на лапу. — Капитан сказал не ждать окончания и отвести её обратно в клетку, — объяснил Волкер. — Меня не очень то волнует сколько в итоге баллов мы получили. — Давай, я помогу, — предложил Джим, но Крис помотал головой. — Нет. Ничего страшного. Оставайтесь здесь, узнайте результаты. Увидимся позже, удачи вам, ребята. Пойдем, Тагира. Он ненавязчиво потянул собаку за собой и та, понимая, что ей теперь точно дадут отдохнуть, не спеша поплелась за Крисом, слабо повиливая хвостом. Пусть и уставшая, но она явно получила удовольствие от работы. Кинологи молча расступились, давая ей дорогу, с сожалением провожая ее взглядом. Пусть она не смогла также удивить людей так же как Грач и Шалфей, но то как она держалась, совершенно презрев свою слабость — вызывало восхищение, поэтому, на середине их прохода мимо разошедшихся по сторонам молодых людей, их проводили аплодисментами и Крис, всё же улыбнулся. Для него это было не просто поражение. Теперь он ещё очевиднее понимал, что Тагира, с которой он служил с самого своего появления в корпусе, его надежный приятель и самый верный компаньон, уже очень скоро перестанет сопровождать его и покинет корпус. В отличии от Каумафи, где в основном, старые собаки содержались за счет госбюджета и всегда были в доступе для кинологов, в Централе такая схема не работала. Собаки, даже дожив до старости, чудом избежав серьезных ранений, своеобразно работали до самой смерти охранными собаками, на цепи, или на свободном выгуле, неся караул на государственных объектах до тех пор, пока однажды при очередном обходе больше не были способны подняться. И лишь тогда их служба заканчивалась. Навсегда. Это соревнование было для Тагиры последним. Не важно насколько велики были ее заслуги в прошлом. Армия не делает поблажек никому. Тем более животным, которые приравнены к оружию. Но и Крис без работы не останется. За ним закрепят новую собаку, и только небо знает, сможет ли он сработаться с существом, совершенно не похожим на Тагиру, или же, как и Джим потратит очень много времени на то, чтобы привыкнуть. Должно быть, Крис уже мысленно готовился к этому, ещё и потому, что видел, как с каждым днем старушке становиться всё тяжелее и тяжелее, и как и подозревал Ник, Волкер сам станет провокатором того, чтобы с Тагиры сняли ошейник с жетоном, понимая, что так будет лучше для неё, несмотря на то, что ему будет трудно расстаться с ней. Но однажды, это постигнет каждого кинолога. Время — беспощадно. Еще никому не удавалось уговорить его течь медленнее, даже когда дело касалось такой безграничной преданности и дружбы. Артур не стал ничего говорить, просто назвал следующих участников. Солнце зашло за облака и в полуоткрытом помещении стало мрачновато: свет, льющийся сквозь листву, стал тусклым, глаза привыкшие к ярким бликам, скачущим по пыльному полу, не сразу привыкли к новому освещению. Ветер, раскачивающий ветки над их головами, совсем улегся и повисла гнетущая тишина, не прерываемая шорохом листвы. Настроение у всех упало на градус, но испытание продолжалось, и Вебер отстегнул поводок от ошейника Зодиака, передав его Нику и, расправив плечи вывел крупного чепрачного пса, на левом ухе которого не хватало доброго куска на исходную позицию. Зодиак трусил рядом с ним, широко раскидывая лапы, загребая ими бетонную крошку и серый песок, чихая от поднятой в воздух пыли. Габаритами он почти не уступал Шемроку, хоть последний и был младше товарища. Джим, Ник и Корф с Донованом остались у стены, наблюдая за тем, как Зодиак, поводив умными глазами, сел рядом с Вебером, который не стал долго готовиться и сразу же поднял правую руку. — Альф Диалло! Начали! Зодиак резко повернул голову, едва только очередной фигурант появился из-за стены. В отличии от молодых людей предшествующих ему, Альф начал обходить собаку по дуге, словно хотел застать врасплох, но пес, поднесся на лапы и, не предпринимая попыток броситься на раздражающе мельтешащего перед глазами человека, медленно поворачивался вслед за ним, ни на секунду не прерывая зрительный контакт. Вебер же не произнес ни слова, просто следя за собакой, в то время, как пес каждую секунду прикрывал его собой, стоя между ним и угрожающему хозяину фигурантом. Диалло, темноволосый парень среднего роста, которому, казалось защитная амуниция никак не мешала двигаться, как выступающему до него Уотсу, чувствовал себя в ней вполне комфортно и судя по его движениям и изворотливости, а так же улыбки — ему действительно нравилось, то, что он делает. Кинолог старался обмануть собаку, подбираясь всё ближе и вынудить Зодиака среагировать, испытывая его выдержку. Но не на того напал. Ник усмехнулся. Альф, хоть с первого взгляда произвел впечатление вполне разбирающегося в дисциплине человека, выбрал не тот объект для своей тактики. После Шемрока, Зодиак был самым стойким на выдержку псом. Вебер сам отполировал до блеска этот показатель собаки и поэтому не предпринимал никаких попыток удержать собаку, поскольку был в нём полностью уверен. Диалло же, подбадриваемый криками наблюдателей произвел ещё несколько попыток, выбрасывая вперед рукава или резко выступая вперед топая ногой, но Зодиак от подобного представления и бросился на фигуранта, только когда Рихтер дал команду, в прыжке вцепившись в локоть рукава, наваливаясь на фигуранта. Как ни странно, может, ожидая этого, Альф устоял и принялся сбрасывать с себя пса, нанося удары. Но Зодиак крепко держался на руке и с трудом перебирая зубами, и, в какой-то момент, видимо добравшись до уязвимого участка руки, или же рукав начал сползать, Альф замер, жестом попросив Артура отозвать собаку и тот жестом попросил Вебера исполнить просьбу фигуранта. Пес отпустил рукав и подбежал к Рихтеру, тяжело дыша и сел рядом. Поправив сползший рукав, фигурант сделал подманивающий мах рукой, вставая в стойку и Зодиак, вновь атаковал его по команде. На этот раз борьба с псом длилась несколько минут, Альф хотел измотать, но снова недооценил соперника и особенно ярым рывком Зодиак заставил кинолога опрокинуться на колени. После чего последовал привычный конвой к стене для обыска и повторное задержание беглеца, прошедшее «без сучка и задоринки». К своей команде Вебер и Зодиак вернулись под бодрую похвалу кинологов, похоже, отработавших всё «чисто» как и Донован с Шалфеем. Артур тоже сказал несколько слов, весьма довольный тем, что увидел. Тем более после такого слабого выступления Тагиры. Зодиак же вернул веру в способности корпуса и смог снова удивить собравшихся.  — Хорошо отработал! — Вебер отбил «пять», подставленную Джимом. — Ишвара свидетель, по другому и быть не могло. — Да брось! — фыркнул Вебер, хлопнув его по плечу, но явно довольный собой. — Я даже не заметил как все закончилось. Ничем не отличается от наших каждодневных занятий. Разве что зрителей не так много. Ворох из сброшенных на пол защитных облачений, становился все больше. Солнце вновь выглянуло из-за облаков и в помещении стало чуточку светлее и тоскливая обстановка развеялась. Собаки часто заморгали, привыкая к вновь появившемуся яркому свету. Эта часть соревнований подходила к концу. Оставалось всего два человека, которые еще не прошли испытания, и Корф, не дожидаясь объявления Артура, отстегнул поводок от ошейника Плеяды. Чёрная овчарка отряхнулась и уставилась на корфа, который снял очки и протер их рукавом, так же, как и собака, избавляясь от пыли. Когда он надел их снова в стеклах отразился луч солнца и молодой человек зажмурился, не ожидая, что его так неожиданно ослепит. Вебер устроился рядом с Джимом на полу. Их собаки, отработав свою программу, наслаждались заслуженным отдыхом, разлегшись рядом с хозяевами и без особого интереса наблюдая за происходящим из-под полузакрытых век, поминутно моргая и, казалось, засыпая, разморенные духотой и убаюканные шелестом листвы над головой. — Ты как? — спросил Ник у Корфа, который так глубоко задумался, что невнятно промычал что-то, не расслышав вопрос друга. Это было первое большое соревнование для него и Плеяды. Их первое совместное выступление. Дебют для их команды. Конечно, перед таким будешь переживать, но Вагнер был не из тех людей, которые выставляют эмоции напоказ, из-за чего, несведущим людям могло показаться, что парень — безэмоциональный. Однако, это было не так. Просто он очень хорошо умел справляться с собой, умело играя со своими же чувствами и безошибочно угадывая, когда и что нужно показывать, а когда стоит промолчать. Вот и сейчас, навряд ли бы он сказал, что ему не по себе, или же, что он боится не справиться. Таких слов от него нельзя было услышать и приходилось думать, о чем же размышляет Корф на самом деле, но даже его темные, глубокие, всегда отчего-то печальные глаза, не могли навести на правильную мысль. Разве что запутывали ещё больше. Он умел даже эмоционально построенные фразы делать абсолютно серыми, из-за своего размеренного спокойного голоса. С непривычки общаться с таким чудаком было неудобно, но Ник никогда не испытывал трудностей с этим, и кажется, но возможно он ошибался, у него получалось немного понимать его, угадывать его настроение, даже когда это казалось совсем невозможным. У других друзей это плохо получалось. Иногда даже могло показаться, что Корф — чужой в этой компании: он часто не понимал шуток, переводя их на серьёзный лад, не всегда мог поддержать беседу, или даже молча слушал, о чём говорят остальные, не присоединяясь к дискуссии. Но все равно, он был частью этой команды. И Ник беспокоился за него, пусть в глубине души и понимал, что у Корфа всегда все под контролем. А еще — ему не терпелось посмотреть, на что способна Плеяда. Как никак, она была сестрой Шемрока и в них текла одна кровь и гены Берсерка угадывались в ее горделивой осанке, янтарных глазах и, конечно, окрасе шерсти. Но что она может показать — это все еще было секретом. Тренировать её Вагнер начал незадолго до парада, понемногу приучая собаку к себе, но, как казалось Николасу — собака очень легко восприняла смену владельца, словно бы для нее такая рокировка была в порядке вещей. Она прибыла в корпус уже обученной, взрослой и дисциплинированной. Что несомненно, стало большим плюсом и времени на то, чтобы найти с Плеядой общий язык Вагнер потратил совсем немного. Сегодня для всех станет очевидно то, насколько сильно за такой короткий временной пережиток, собака стала доверять ему. Именно уровень ее доверия волновал Ника больше всего. Каждый кинолог знал, что без этого ни о какой совместной работе не может быть и речи. — Так… предпоследний, — Артур поставил точку. — Корф Вагнер и Плеяда. — Удачи, очкарик! — пожелал ему Джим. — Вы справитесь, — Ник похлопал кинолога по плечу, но тот даже не обернулся, только неразборчиво бросил что-то в ответ, очень отдалённо напоминающее «спасибо». Элрик убрал руку и Вагнер вместе с Плеядой неторопливо направился к центру зала. Собака шла рядом с ним нога в ногу, прижимаясь свои мохнатым черным боком к его ноге и двигались так синхронно, что казалось были одним целым. Браун дождался, когда они будут готовы и после знака Корфа, капитан позвал следующего фигуранта: — Алоис Якобс! Начали! Парень показавшийся из-за стены, выглядел абсолютно не готовым к испытанию. Это было видно уже по тому, как он направился в сторону от собаки, даже не собираясь, по всей видимости идти в открытую атаку, чтобы мгновенно спровоцировать животное. Конечно, абсолютно никому не хотелось, чтобы острые клыки, пусть и не раня, но все же давили на руку. Алоис, молодой парень среднего роста, с приглаженными светлыми волосами, дойдя до противоположной стены, становившись на секунду, всё-таки двинулся в обратном направлении, немного приблизившись к кинологу с собакой, однако, не создавал шума и даже не кричал и не топал ногами, привлекая внимания собаки. Наверное, потому что и не хотел этого внимания. Навряд ли ему приходилось часто связываться с овчарками, или же, он был ещё совсем молод, но фигурант из парня получился явно не самый хороший. Так что на его фоне прекрасно обученная Плеяда непременно потеряется, растеряв всё своё великолепие, даже если сделает всё, как нужно. Толпа начала покрикивать, давая Якобсу советы и побуждая к действию. Интерес интересом, но многие уже устали ждать и видя, что остался всего лишь последний кинолог — старались поторопить своего сослуживца. Даже если ему это не нравилось — задание нужно завершить и, понимая это, Алоис всё-таки сделал несколько резких выпадов в сторону овчарки, замахиваясь рукавом. Но Плеяда продолжала сидеть рядом с Корфом и водила глазами из стороны в сторону, чётко следуя за движениями фигуранта, однако, оставалась неподвижной, словно каменная статуя. Со спины, не видя её морду, кинологи вообще могли подумать, что она не обращает внимания на Алоиса, но Нику было прекрасно видно, как настороженно собака наблюдала за объектом атаки. Выдержка у собаки оказалась хорошей. Впрочем, чего ещё было ожидать от потомков Берсека? Генетический потенциал совместно с хорошей дрессировкой позволял вырастить из щенка великолепную рабочую собаку. По всей видимости, кинолог, в руки которого попала щенком Плеяда, оказался знающим человеком. Одному провидению известно, сколько отличных перспективных собак было испорчено из-за людей, плохо понимающих свою профессию. Выбрав подходящий момент Корф, не давая никаких команд, просто прикоснулся рукой к голове собаки, таким образом словно активировав какой-то механизм. Собака как стрела взметнулась вверх, нацелившись на уже подошедшего близко Алоиса и повисла на его рукаве. Кинолог остановился и начал пятиться назад, волоча за собой собаку, упирающуюся всеми четырьмя лапами. Сбросить её Якобсу так и не удалось, хотя, Николасу показалось, что тот особо и не старался. Хотя, даже если так, Плеяда ни за что бы не ослушалась приказа. На фоне всех остальных — выступление Корфа из-за не самого лучшего фигуранта, стало не таким зрелищным, как ожидал Элрик. Арту, особенно заинтересованный в этом, тоже хотел бы разглядеть весь потенциал дочери Берсека, но тут ничего не попишешь. Навряд ли он имел право заменять пары в командах. Но все же Плеяда отработалась замечательно. Поднёс бы фигурант ей какие-либо сложности — и Ник не сомневался, что она справилась бы и с ними. По настоянию Артура, Корф дважды отзывал собаку, дабы проверяющий смог расмотреть хотя бы это, раз фигурант не может как следует «раззадорить» собаку. После задержания пытающегося сбежать с обыска Якобса, Браун удовлетворенно кивнул и попросил отозвать Плеяду. За всё время испытания Вагнер сошёл со своего места только, чтобы отконвоировать фигуранта к месту обыска. Все остальное Плеяда делала сама. И весьма порадовала наблюдателей, хотя сам Ник был немного раздосадован тем, что такой собаке так и не дали шанса показать всё, на что она способна. Вот тогда все действительно бы удивились. Наверное, было бы лучше, если бы Плеяде достался кто-то другой. Оставалось надеяться, что Артур будет судить объективно и не снимет собаке баллов только из-за того, что её фигурант не был готов к выполнению задания от слова совсем. Впрочем, профи по такому направлению они быть и не могли. Кроме Ника и его друзей все остальные военные работали в совершенно другом направлении, да ещё и с породами, которые не обучались на защитно-караульную службу. Но даже так — азы знать обязан был каждый. Алоис же словно впервые жизни защитный костюм видел. Должно быть и Корф был не доволен. Скорее всего, он ожидал совершенно иного от первого показательного выступления своей подопечной собаки. Но даже если бы расстроился — ни за что этого бы не показал. Кинологи поддержали Вагнера и Плеяду аплодисментами, и пока Артур писал что-то в своих документах, Корф покинул площадку. — По-моему и вареная картошка справилась бы лучше… — процедил Джим, наблюдая с какой скоростью Алоис пытается снять с себя костюм. — Он точно кинолог? По-моему он поводок отродясь в руках не держал. — Мало кто устоит, когда на тебя несется такая собака, — усмехнулся Джим и кивнул на Плеяду. — Пусть и сука, но взгляд как у Берсека, да и способности, похоже, тоже. Видели, как она метнулась на рукав? Я моргнуть не успел. Реакция что надо! — Плеяда молодец, не споря, — не унимался Крис. — Но черт подери, разве можно так бездарно работать с собакой. Она его таскала как мешок с дер… — Эй, Корф! Хорошо сработал! — прервал их Донован, когда Вагнер подошёл ближе. — Даже почти команд не давал. — Да… неплохо вышло… — согласился тот, слабо кивнув головой. —Думаю, мы можем расчитывать на хорошую оценку. — Если он понизит за работу кинолога — Ишвара его проклянет, — фыркнул Джим, сложив руки на груди. — Плеяда по-моему даже не поняла, что это было. Слишком слабо для нашего уровня. — Не задирай нос, — посоветовал Волкер. — Мы, конечно асы, но это не значит, что надо этим бахвалиться. — Таланты не спрятать, — отмахнулся ишварит. — Артур же сам сказал, что здесь лучшие из лучших. А раз так — почему бы не сказать правду? — Да ну тебя… — сдался Волкер. Оставался последний участник и кинологи начали переглядываться и перешептываться, косясь на Ника и Шемрока. Белый пес, казалось с каждым выступлениям своих сородичей становясь серьезнее, настраивался на работу. Пожалуй именно этого момента все и ждали больше всего. Никто из приглашенных на соревнования участников соседних округов, ещё никогда не видел Шемрока в деле. Только слышали и передавали из уст в уста. Воистину для каждого из собравшихся возможность стать свидетелем работы известной собаки была действительно ценной. Небо над головами вновь начало темнеть. Тусклый свет, льющийся сквозь листья деревьев, померк. А налетевший ветер, ворвавшийся из пустых окон, смел с пола целый пласт серой пыли, заставив молодых людей зажмуриться и отвернуться. Не успевшие это сделать, принялись вытирать песок из глаз и кашлять. Шемрок тоже отряхнулся, фыркнув и поднял голову на Ника. Он уже прекрасно понял, что они следующие, и готов был сделать то, что должен. Судя по взгляду, он ничуть не переживал, привыкший и к зрителям и к шуму и к разной обстановки. Суть от этого не менялась — задача всегда оставалась одной и той же. Сам Ник тоже хотел бы, чтобы всё поскорее закончилось. Всё-таки, он так и не научился испытывать положительные эмоции от того, что находится в центре внимания. А чувствуя на себе взгляды со стороны, ему и вовсе было не по себе. Не потому, что он боялся что выступление выйдет плохим — об этом он совсем не думал, в мелочах представая как всё пройдёт. Он так старался вести себя, как обычный, ничем не примечательный кинолог, что опасался того, что после выступления Шемрока, кинологи окажутся под большим впечатлением. А это непременно отразится на дальнейших слухах. Жаль, что от людской молвы он никак не мог избавиться. Но и специально портить соревнование ему не хотелось. Их команда уже не получит высшие баллы для каждого участника. Артур, как бы не хотел подыграть, не станет завышать их для Тагиры и Грача. Тем более после того, как свидетелями ошибок были так много людей. А значит, нельзя нарочно ухудшать свои баллы, только ради того, чтобы не слишком сильно впечатлить публику. Пока что придётся делать так, чтобы Ульрих был всем доволен и на радостях забыл об Артуре, чтобы тот спокойно продвигался ближе к своей цели. Это куда важнее, чем собственное спокойствие. Николас вздохнул. Ну что ж. Им не привыкать. Придётся потерпеть. Безоблачное будущее кинологического корпуса стоило того. — А вот теперь начнется настоящее представление… — потягиваясь, сказал Джим. — А после мы наконец пообедаем… — он зевнул, посмотрел на Ника. — Извини приятель, для обычных обывателей — это, конечно, сродни встречи с фюрером, но мы-то это видели уже раз сто. Так что извини нам если мы не будем прыгать и пищать как девочки-подростки при виде красавчика из параллельного класса. Ник усмехнулся. Этот чудак всегда умел подобрать нужные слова для поддержки. Вот уж кто точно не считал его выдающейся личностью, с которой на пару когда-то вычищал собачьи вольеры и перемазавшись кашей, разносил её по клеткам. Над известностью своего друга Джим всегда посмеивался, совершенно не меняя своего отношения к другу, и уж тем более не завидуя ему, соревнуясь с ним не за первое место, а просто, ради интереса и хоть какого-то развлечения. Приятно было осознавать, что друзья не испытают перед ним восторга и относятся, как к обычному человеку. Трудно было бы жить, если бы всё было по-другому. С такими людьми было не важно, что думают другие и как его воспринимают. Так или иначе, скорее всего ни с кем из тех, кто сейчас с открытыми ртами смотрели на него, ожидая выступления — он уже не встретится. А раз так — смысла думать об этом нет никакого. Скоро все закончится. Ещё несколько дней — и они вернутся домой, где всё вернется на круги своя. Артур всё ещё быстро что-то чиркал ручкой, нахмурив брови, глядя в свой планшет, когда Ник скользнув по нему взглядом, заметил в толпе движение. Это Сепп пробрался в первые ряды, чтобы иметь возможность видеть лучше. В глазах молодого кинолога горел такой огонь восхищения, что Ник отвел взгляд. «Так таращатся, словно у меня рога выросли…» — подумал он, стараясь больше ни с кем не пересекаться взглядом. Корф отвел Плеяду подальше к стене, где теперь стояли все кинологи кроме Ника, который оказался на шаг впереди. Шемрок понюхал воздух и поводил ушами, сидя, переминаясь с одной передней лапы на другую. Ему, похоже тоже хотелось поскорее убраться отсюда. Лишнего внимания пёс не любил так же, как и хозяин. А ещё его раздражали построение люди, за которыми он следил так же, как и за фигурантом, на котором обычно и должно заострятся внимание собак. Однако этот пёс держал под контролем всё своё окружение, и Николас знал, что при необходимости он вычислит опасного индивида даже среди безликой толпы. Вот и сейчас, он внимательно присматривался к людям, стоящим справа от него, словно старался запомнить каждого. Элрик отстегнул поводок от стального кольца на ошейнике собаки и не глядя протянул его за спину, где Джим забрал брезентовую ленту, сматывая её. — Ты давай не растягивай надолго… — притворно-недовольно бросил ишварит. — И, пожалуйста, без автографов. На этот раз Николас не сдержался и хохотнул. И как только у него получается из проблемы, которая сильно его беспокоила, сделать шутку настолько удачную, что действительно становилось смешно? Пожалую именно этим это испытание и становилось хоть чуточку похоже на остальные. Джим никогда не упускал возможности поддеть его. Не изменял своей привычке и сейчас. — Как скажешь! — ответил Ник. — Раз уж так хочешь быть первым в очереди на раздачу. — Надеюсь на обед они приготовили что-то получше… — проворчал Джим. Артур поднял голову. Ручка в его пальцах замерла, а кинологи перестали шептаться. Браун не стал объявлять Ника, как остальных. Во-первых, все и так знали кто он. Во вторых: он был последним из представленных кандидатов. Капитан молча показал парню глазами на середину зала и Ник, послушав последние напутствия от друзей, сделал шаг вперёд. Шемрок поднялся на лапы, следуя за ним, как тень, не спеша переставляя лапы. К счастью, кинологи не стали поднимать овации раньше времени, хотя Ник боялся, что они могут так поступить. Наверное, им хотелось полностью сосредоточиться на том, что собирались показать Ник и Шемрок. Тишина стояла гробовая. Было даже слышно, как щебечут снаружи птицы и как громко цокают по старому, деревянному полу тупые когти овчарки. Николас остановился на середине зала, поворачиваясь спиной к наблюдателям. Пес сел рядом, едва только сапоги хозяина сделали последний глухой шаг, прокатившийся эхом по помещению. Интересно, Артур припас ему фигуранта получше чем Алоис? Но Николас тут же отмахнулся от этого вопроса. Чушь. Если бы Браун сам выбирал пары, то Тагира получила бы Якобса, а Плеяда смогла бы как следует побороться с умелым фигурантом. А раз так — никто не знает, повезет ли ему или нет. Пока не увидишь — не узнаешь. Элрик поднял руку, возвещая о готовности. Будь что будет. Кто бы не был за стеной — Шемрок справится. — Начали! Фигурант появился сразу же, не топчась на месте и не выглядывая из-за своего укрытия. Показавшись на глаза, на кинолога уверенным шагом начал надвигаться крепкий, высокий молодой человек. Он двигался уверенно, напролом, широкими шагами, топая так, что Ник чувствовал, как пол сотрясается у него под ногами. И как только защитная амуниция налезла на его широкие плечи, а уж о том как она еще каким-то образом прикрывала мускулистую шею и вовсе думать было страшно. Николас даже растерялся, никак не ожидая, что компанию им составит такой человек. Взгляд у парня был направлен на Шемрока, а густые, жесткие, черные брови, похожие на щетину хозяйственной щетки, надвинулись на веки. Волосы, такие же черные как и брови, лежали на голове мелкими, короткими кудрями, а широкие ноздри подрагивали, как у взбешённого быка. И судя по походке, он и не собирался останавливаться. Шемрок зарычал, поднимая верхнюю губу, и облизнул клыки, с вызовом смотря на незнакомца, ничуть не испугавшись его габаритов. Первое впечатление прошло и Ник медленно начал отступать назад. Шемрок попятился следом, не отходя от левой ноги кинолога, щелкая зубами и огрызался так громко, что его рык отражался от стен ничуть не хуже, чем топот армейских сапогов наступающего недруга. Однако фигурант и не подумал останавливаться. С самого начала всё пошло не совсем так, как представлял Элрик, но за первые несколько секунд он уже составил в голове новый план, ни на мгновенье не теряя самообладание. Каким бы грозным не был оппонент, Шемрок с ним легко справится. Хоть по возможности завалить такого верзилу псу придётся повозиться. Но разве не этого все хотели? Великолепного представления! Он ухмыльнулся. Пожалуй такое могло ему понравиться. Необычно и сложно. Всё так, как они любят. За Тагиру и Грача они выложатся по полной. Шерсть на загривке пса встала дыбом. Овчарка продолжала следовать за Ником, который теперь пошёл боком, демонстрируя публике то, как собака продолжает защищать его даже в движении, но всё ещё не нападает без получения на то команды. И когда они закончили поворот, Ник поднял руку и щёлкнул пальцами. РРРРАФФ!!! Шемрок кинулся вперед, двумя прыжками достигнув Фалко и с налёта вцепился в правую руку. По инерции даже такой крепкий молодой человек пошатнулся, сделав пару шагов назад, но после начал изо всех сил молотить Шемрока по бокам, охаживая нескромными ударами то с одной, то с другой стороны. Это была борьба двух силачей, где ни один не собирался сдаваться. Бах резко развернулся, да так, что задние лапы Шемрока оторвались от пола, когда он, мёртвой хваткой вися на рукаве, повернулся за фигурантом. Но пёс ещё сильнее начал вгрызаться в плотную грязную ткань рукава, хищным взглядом смотря на Фалко. Поднялось облако пыли от кружащих борцов. Из пасти Шемрока потекла слюна. Клыки до упора сжимали предплечье Баха. Ник внимательно наблюдал за псом. Пока что всё шло так, как он и думал. Если потребуется — Шем будет держаться столько, сколько нужно, но ни за что не разожмет челюсти. Потеряв терпение и, видно, начиная выдыхаться, Фалко громко чертыхнулся и начал стараться пнуть пса и один раз задел его по ребрам носком сапога. Шемрок рыкнул, отскакивая назад задними лапами, увлекая за собой и Баха, который, не рассчитывая на такой рывок, едва не потерял равновесие, скользнув подошвой сапог по полу, но устоял. Всё шло именно так, как и должно. Ник покосился на Артура, Шемрок боролся с Бахом уже несколько минут. Не пора ли отозвать и конвоировать к месту обыска? Но Артур замер, пристально смотря на поединок, немного прищурив глаза и не сводил взгляда с Шемрока, даже не собираясь давать разрешение на подзыв. «Чего он ждет?» — удивился Ник. — «Неужели неуверен, что Шем может долго держаться? Хочет проверить его выносливость? Или…» Ник снова посмотрел на сражение. Теперь Шемрок, понимая на, что способен фигурант, умело уворачивался от ударов, жуя рукав костюма, фыркая и порыкивая, забрызгивая пол вспененной слюной. так, словно человек соперничал с бешеной собакой. Шерсть пса покрылась взметнувшийся в воздух пылью и шкура собаки стала пепельного цвета, особенно яркой на морде, где грязь насела на мокрую от слюны шерсть. Так он стал похожим на матёрого серого волка. Во всяком случае, ворчал он ничуть не хуже дикого зверя. — Да отцепись ты! — в сердцах рявкнул Бах, тряхнув рукой. На лбу парня выступил пот, заливающийся за воротник. Мокрые волосы прилипли к голове, но он, сжав зубы, не оставлял попыток избавиться от пса. В обычных условиях пёс был бы уже давно отозван. Борьба отнимала очень много сил, а после неё должен был быть ещё конвой и задержание беглеца. На всё это тоже нужны время и силы. Но никто кроме Ника, похоже, неладное не почуял. А наблюдатели и вовсе начали скандировать «Давай! Давай!». Было непонятно, кого именно они поддерживают, но сейчас Элрика это мало волновало. Что-то здесь было не так. Артур должен был уже давно позволить ему отозвать Шемрока, но вместо того, капитан как завороженный наблюдал за битвой. Ник потерял счет времени. Когти пса царапали деревянный пол, упираясь в него что есть силы, продолжая сдерживать атаку и оттаскивая фигуранта всё дальше и дальше от Ника. И вот, когда уже парень хотел крикнуть Брауну, чтобы тот пришел в себя и повлиял на происходящее, Бах завёл свободную руку за пояс и достал нож.