Life Time 3

С помощью Донована работа пошла быстро. Николас думал, что тот все же потребует уступить ему топор, ведь парень сам указал на увечье Ника, но похоже Брамсу было достаточно разрешения помочь. Или же он просто не хотел чтобы ему отказали. Кто знает, Ник еще не раскусил этого человека чтобы судить наверняка. Орудовать больной рукой было неловко, но спустя десяток другой поленьев, ему удалось найти правильный баланс и научиться прикладывать силу так, чтобы минимизировать болезненные ощущения, к которым тоже привык быстро и занятый делом, не обращал внимания на неудобства. Монотонная работа, размеренные, выверенные взмахи топором и полное, пусть и временное, абстрагирование от проблемы - именно то, что было сейчас нужно. Брамс, как и обещал, вопросов не задавал. Он вообще молчал, подставляя на пенек очередное полено, а потом подбирал их и складывал в поленницу, едва поспевая за Элриком. Дома, в Ризенбурге, он частенько занимался такой работой. Алард находил повод улизнуть от домашних обязанностей, скрывшись в лаборатории отца, а когда мать заявлялась туда с четкими требованиями, Эдвард и Алард начинали спорить - кто пойдет во двор. Это могло продолжаться достаточно долго. Отчего-то Алард терпеть не мог колоть дрова и Ник никак не мог понять причину. Возможно потому что на это уходило много времени, которое брат предпочитал тратить на свои эксперименты. Было странно что от другой работы он так рьяно не отнекивался и обычно приступал к ней сразу, чтобы не злить мать, которую побаивался. Если бы что-то подобное произнес Эд - Ал сделал бы вид, что не слышат его, а вот маму игнорировать долго было опасно. Даже отец старался не доводить разговор до занесенного над его головой тяжелого гаечного ключа, которым та частенько грозила ему и никогда не вынимала из кармашка фартука. Нику же никогда таким орудием не доставалось. Повода он не давал и не дожидался повторения просьбы а делал все сразу, порой по своей же инициативе. В основном это и касалось колки дров. Когда он еще жил в Ризенбурге - отсутствие поленницы никогда не было проблемой Элриков. Березовые чубарки отличались от тонкоствольных осиновых бревен, которые в основном произрастали в далеком от деревне леске, но не смотря на крепкую древесину, она с треском раскалывалась на части под ударами топора. Наученный постоянной практикой Ник справлялся с работой даже с ноющей рукой. Когда из-за скрипучей двери кухни показался Джим, Донован собирал крупную щепу, чтобы отбросить ее в сторону, но ишварит окликнул его и со знанием дела повертев в руках осколок древесины, решительно сгреб в кучу весь ворох, определив его на растопку, а после сунув подмышку пару поленьев, снова исчез в домике. Издалека доносился заливистый лай терьеров, готовящихся к своему первому испытанию. Ник не считал сколько чубарков уже переколол, но сваленная в кучу груда древесины постепенно мельчала, а дровница у стены кухни росла, уже подбираясь к самой крыше. Обычно к такому рода работе Николас приступал оголив торс, но поглядывая на небо между взмахами топора отметил, что оно в одночасье помрачнело: откуда-то набежали серые облака. Неплотные, но все же жара улеглась и духота больше не ощущалась. — Перерыв...— сказал он Доновану и поставив топор на пень уперся руками в рукоятку, тяжело выдыхая, смахивая локтем пот со лба. Парень ничего не ответил, подняв с травы последние два полена и водружая их на верх пирамиды-дровницы, уже с некоторыми затруднениями - пришлось подтягиваться наверх, чтобы как следует просунуть поленья в промежутке между дровами и скатом крыши. — Небо нехорошее...— как бы невзначай сказал Брамс, отряхивая руки, словно прочитав мысли Николаса — К вечеру ураган поднимется... — Да ну?— удивился Элрик и еще раз взглянул наверх, пытаясь разглядеть хоть малейший намек на предостережения парня. Но так ничего и не увидел. Грязные облака, которые тучами назвать было еще нельзя, все так же гуляли над их головами. Белесый дым из трубы кухни поднимался вверх столбом - ветра как такового не было. Солнце слабо пробивалось сквозь серый смог, мерцая белым кругом на который можно было смотреть не боясь сжечь глаза. Выглядели они действительно ужасно: как обрывки пыльного хлопка, разбросанного по небу, но Николас не видел в этом ничего предвещающего катаклизм, оттого обеспокоенность в голосе Донована ощущалось как-то странно. Ник даже подумал, что тот его разыгрывает, но кинолог не обращая внимание на недоверчивый комментарий сослуживца продолжал задрав голову всматриваться в небо, словно там было одну ему известное доказательство правдивости высказанного прогноза. Пока что Элрик видел только облака, низкие и торопливо перекатывающиеся с востока на запад. Справедливости ради, последние несколько дней стояла жаркая погода и вполне можно было ожидать небольшой дождь, но что-то не верилось что такая мелочь может привлечь внимание всегда спокойного Брамса. Похоже, он действительно знал, о чем говорит и каким-то невероятным способом предвидел дальнейшие перемены в погоде. Нику понадобилось еще немного времени чтобы понять почему парень заострил его внимание на этом моменте, а когда осознание наступило он всецело понял озадаченность Донована, но еще до того как смог сказать это, аэруговец, видимо решив, что ему следует обьяснить свои умозаключения, указал наверх и спокойно сказал: — Видишь как они закручиваются? Их гонит сильный ветер. А на земле такого нет. У меня дома это было верным знаком что грядет сильный ураган. У вас разве не так? Мне казалось силы природы для всех одинаковые, и для аместрийцев и для аэруговцев. — Так то оно так...— согласился Николас, почесав затылок— Просто я раньше не задумывался о том что можно по таким мелочам погоду предсказывать. Если и правда ураган налетит -как бы палатки не унесло... Донован пожал плечами и наклонился, подбирая с травы, усыпанной древесной щепкой, крупные осколки древесины и коры. По всей видимости в своей наблюдательности он не признал ничего нового, а стало быть подобное было для него делом привычным. Городские жители редко смотрят на небо, а о приближении дождя узнают только по стуку капель по карнизу, но Николас, выросший в деревне знал, что там где небо бесконечно простирается над головой, где его не закрывают высокие дома - трудно упустить что-то настолько значимое. Ведь на то, чтобы снять с веревок белье, убрать в сарай садовый инвентарь или унести с открытой террасы хрупкие горшки с цветами нужно время и желательно завершить все эти действия до начала разгула непогоды. Поэтому Николас с детства привык ориентироваться по ситуации и заметив на небе черные тучи скорее предупреждать семью. Но тут то туч не было. Единственное что мог бы сам Ник сказать - возможно прольется небольшой дождь, но откуда бы тут взялся ураган, да еще такой о котором бы стал говорить немногословный Донован? Хоть этот паренек тоже вырос в деревне - похоже знал он больше, чем Николас. Ему стало интересно понять в чем разница, но Брамс молчал, продолжая собирать щепу и сбрасывать ее в кучу к дровнице на растопку для Джима. Больная рука гудела, то ли от усталости, то ли с непривычки. Последний раз ему приходилось колоть дрова только дома и было это достаточно давно чтобы ощущения притупились, но мышечная память делала свое дело. Даже перерыв Николас сделал не по тому что устал - просто не хотел налегать на руку боясь переусердствовать сегодня - завтра работы будет в разы большее. Скорее всего им придется продолжить соревнования и хотелось бы чтобы увечье не мешало выполнению заданий. Костяшки пальцев ныли когда он снова взялся за топор, но сухожилия послушно растянулись когда парень покрепче взялся за деревянную рукоятку и кивком головы попросил напарника подкатить поближе особенно большой спил березового бревна. На этот раз им обоим пришлось забрасывать его на пень. Толстая, шероховатая кора неприятно упиралась в кожу. Элрик, привыкший колоть дрова без перчаток отметил про себя что сейчас они были бы к стати. У осины не такая грубая кора, а древесина мягкая и податливая, особенно если полежит на солнце. К счастью ни он ни Донован волоча спил не повредили ладони, а Ник еще и с облегчением выдохнул, не заметив среди кучи чубарков еще одного похожего по габаритам бревна. Из такого поленьев пять получилось бы, никак не меньше. — И сильный ураган будет?— первым спросил Ник, с размаху раскалывая спил на две части. — Не знаю...— ответил Брамс, придержав рукой половину полена, которая от удара подскочила вверх и едва не упала с пня— Я могу сказать только будет он или нет, а какой силы и когда начнется - не могу. Ветер постоянно меняется, но если будет дуть в том же направлении - ты сам убедишься в том что я прав. Николас задержался, очередной раз ударив топором. Поленья с сухим треском упали в траву. Донован наклонился подобрать их, а Ник, смотря на него сверху вниз не совсем понимал, обиделся ли парень на его вопрос? Он вовсе не хотел чтобы тот подумал что ему не верят. Даже если бы слова задели его - Брамс, в силу своего характера, никогда бы этого не показал, а неизменно спокойный тон голоса не мог подсказать Элрику ошибается он в своих подозрениях или прав. Он терпеть не мог обижать кого-то, никогда не делал это специально и старался следить чтобы и случайно такого никогда не происходило. Ему было не плевать на чувства окружающих и ранить их кинолог не хотел. Донован был новым человеком в его окружении, необычным, эксцентричный и таким-то таинственным. Одного взгляда хватало чтобы угадать в нем человека другой национальности и, по всей видимости, других взглядов. Оттого Ник пока что не знал как лучше говорить с ним и каких тем стоит избегать. Было бы проще, если бы аэруговец проявлял хоть какие-то эмоции, или тембр голоса менял. Николасу всегда казалось, что он хорошо разбирается в людях. По крайней мере, он так считал до встречи с Брамсом. Может быть стоило просто промолчать? Да что уж там, слово - не воробей... — Слушай, я не хотел тебя задеть— прямо сказал он, не в силах совладать со своей совестью— Я тебе верю. Мне просто интересно стало. Ты никогда не говорил о таком. " По сути, ты вообще мало о чем говорил..." подумал про себя Николас. Брамс поднял последнее полено и выпрямился, посмотрев на Ника. Его взгляд совсем ничего не выражал ни удивления ни, тем более, обиды и Элрик понял, что переживал напрасно. Возможно, он просто еще не привык к поведению нового друга и по неопытности принял обычную фразу неправильно. Ему часто приходилось попадать в подобные ситуации и хоть он старался не реагировать так остро на чувства других - ничего не мог с собой поделать, всегда чувствуя себя ужасно если испытывал хоть малейшее предчувствие неладного в состоянии людей находящихся рядом. Он попросту не мог отмахнуться от этого чувства. Иногда Джим посмеивался над ним за мягкосердечность и миролюбие, шутливо рассуждая о том, что военные с таким характером редко задерживаются на службе, и кроткому парню лучше бы подошла более спокойная работа, но после нескольким попыток довести Ника с усмешкой сделал вывод что друг является полной копией своей собаки: умеет вовремя перестроиться, как и Шемрок, которому приходилось выбирать из двух моделей поведения - домашней собаки и служебным псом. С этим Ник уже не мог не согласиться. Мало кто в корпусе знал, что он не является потомственным военным и в отличии от гражданских, большинство которых старалось не иметь ничего общего с военными, он сам решил примкнуть в ряды кинологов. По сути армия никогда ему не прельщала, как и желание нажиться на своем положении, ведь в основном продавая свою жизнь службе, обменивая свободную жизнь на военную форму, все желали получить от этого самую большую выгоду которую только могли, в погоне за лучшей жизнью совершенно забывая для чего собственно существует армия. За годы службы Николас отметил, что конники и собачники, работающие с животными, не стремились к славе как к таковой. Она приходила сама, параллельно с успехами на службе и строилась только на взаимопонимании и тесной связи людей и животных, выполняющих вместе одну роль. Если бы не это - Ник никогда и не подумал о службе. Но даже в кинологическом корпусе, не считая умение обращаться с собаками и учить их, все люди были разные. И со всеми Элрик мог найти общей язык не имея среди кинологов не то что врагов, но даже недоброжелателей. Однако таких неоднозначных личностей как Донован еще не встречал. Он словно был не от мира сего, постоянно прибывая в своих мыслях и предпочитал слушать, а не говорить. Исполнительный и молчаливый, он тоже имел что-то общее с собакой. Наверняка Джим и тут нашел бы за что зацепится, за ним бы не заржавело. Трудно было сказать, смог бы Брамс влиться в их компанию. Если подумать, Корф тоже был тихоней и не часто ввязывался в общие авантюры. Его было трудно склонить к нарушению порядка и правил, которые так любил Джим и всяческим образом старался втянуть друзей в свои планы. На фоне Корфа, которого Ник уже хорошо изучил, Донован оказался слишком самобытен. Скорее всего это лишь отголоски первого впечатления и дальше ему предстояло узнать о нем много нового, но сейчас Николас не спешил с выводами, стараясь судить по ситуации чтобы лучше понять насколько сильно Брамс отличается от них - таких же кинологов. Не смотря на все различия они все же занимались одним делом, которое их и сплотило. Если Донован так же любил собак как и они - это уже многое упрощает. Он не был черствым не смотря на отстраненность и вопреки своей позиции парень первым предложил ему свою помощь, что говорило само за себя. Ник привык судить по поступкам человека, а не по его поведению. Если бы это было не так, здравый смысл точно бы был за то, чтобы держать Джима, источника всех бед в корпусе, на расстоянии. Если бы он так рассуждал - лишился бы лучшего друга. — Я не обиделся— сказал Брамс, поворачиваясь спиной к Нику и с зажатыми подмышкой поленьями, начал искать глазами свободное место в дровнице— И в мыслях не было. С чего ты взял это? — Да...ладно, не важно...— качнул головой Николас, уже после взгляда Донована понимая что поторопился делать выводы— Должно быть, деревенские привычки? Я про наблюдение за облаками? Городские редко смотрят что у них над головой. Парень говорил это с привычным дружелюбием и желанием поддержать разговор, но после его фразы повисло молчание и Ник снова досадливо отвел глаза. Мда, уж, на что он надеялся? Если для остальных неловко было находится в тишине наедине с собеседником, то Доновану наоборот - не по душе была болтовня. Такому человеку как он трудно бы было поддерживать беседу и потому Николасу следовало не ставить его в затруднительное положение своими расспросами. Тем более когда Брамс не горел желанием общаться. Чтобы скрыть свою досаду, парень замахнулся топором и продолжил разбивать оставшуюся часть спила березы. На траву посыпалась крупная, острая щепа. Поленья со стуком скатились с пня. Ник подобрал то, которое оказалось больше и занес над ним топор. Брамс же, с трудом запихнул дрова в последнее свободное место и игнорируя вопрос Николаса, посмотрев на оставшиеся несколько чубарков, сказал: — Наверное, этого достаточно. Нарубленных дров хватит на неделю, а мы не пробудем здесь дольше срока. Ник проследил за его взглядом, брошенным на то, что осталось о груды чубарков. Никто не говорил сколько нужно было наколоть дров. Ни Вайс ни Габсбург и словом не обмолвились когда следовало остановится. Парень же разошелся не на шутку. Он только сейчас заметил что места у стены бревенчатого дома почти не осталось и для того чтобы продолжить работу нужно будет начать складывать новый ряд, с другой стороны от двери в кухню. Такого количества действительно хватило бы надолго. Тем более с таким небольшим расходом дров. Пусть кинолог уже давно не держал в руках топор, но по опыту, только посмотрев на ровно выстроенную стеной дровницу, прикинул что хватит ее куда больше чем на неделю. Впрочем, ничего необычного. Дома он в одиночку за один день полностью мог загрузить сарай дровами настолько, что их хватало на всю зиму, а ведь в то время ему практически всегда приходилось работать без помощника. Как никак, но если не отвлекаешься на то чтобы разложить поленья - колка идет намного быстрее, особенно если поймал свой темп и рука опускается отмерено, словно четко выверенный механизм. Сейчас же он не выполнил и половину своей привычной для деревенской жизни нагрузки и выдернув топор из пня положив его на плечо, сказал: — Когда начнется ураган - они промокнут если оставить их валяться на траве. Будет лучше если мы доделаем все до конца. Под навесом крыши они если и вымокнут, то не сильно, и завтра не придется растапливать печь мокрыми дровами, поэтому, давай доведем дело до конца? Нам все равно некуда спешить. У нас весь день свободный. Или у тебя были другие планы? Донован внимательно выслушал его и едва заметно кивнул головой, молча подкатив к нему следующий спил. Неровно спиленный чубарок так и норовил завалиться в бок, но парень стараясь не прикасаться к шероховатой поверхности древесины, чтобы не насажать заноз, докатил его до пня. Ник, уже потеряв надежду продолжить разговор, снял топор с плеча, дожидаясь когда парень поднимет кривой спил, заранее прикидывая как разрубить его с первого раза, чтобы поленья получились более менее одинакового размера. — Моя деревня стоит у границы с Аместрисом. Там степь насколько хватает глаз— вдруг неожиданно сказал Донован так, что Ник чуть топор из рук не выронил, но вовремя сжал крепче рукоятку, непонимающе моргнув смотря на молодого человека, который старался поставить чубарку ровнее, не обращая никакого внимания на реакцию сослуживца. — Ты это о чем?— не сразу понял Николас, утратив нить беседы. — Ты меня спросил про деревенские привычки— напомнил парень, выпрямляясь— В городе все совсем по-другому...хоть и небо одно для всех... — Джим говорил, что ты совсем недавно в Аместрис попал— Николас воспринял возвращение к теме как возможность поддержать диалог, но все еще не надеялся что сможет разговорить молчаливого паренька. Он не заставлял его болтать. Брамс сам проявил желание ответить на вопрос, пусть и с задержкой, значит по меньшей мере он слушал Ника и ему было что сказать. Возможно попав в их компанию он, если уж и не измениться, то хотя бы станет чуть более разговорчив. Того уровня социальной активности что была у Корфа было бы тоже вполне достаточно и комфортно для всех. Николас заметил, что остальные ребята тоже не особо навязывают новичку свое общение. По нему было видно что он не из тех людей кто не может прожить без разговоров, а о спокойствии в присутствии Джима можно было только мечтать. Остается только представлять, насколько аэруговцу непривычно оказаться в такой шумной компании, где всего от одного человека можно было устать. У обычного человека всегда можно было угадать настрой по поведению и словам если нет возможности спросить прямо, а с Брамсом даже это не работало. Нику стало интересно, а были ли у него вообще друзья в корпусе? Раньше, до поездки в этот лагерь, Элрик видел Донована мельком на построениях или в столовой, но как ни старался, не мог вспомнить замечал ли он раньше его в компании молодых людей, которые хотя бы гипотетически могли приходиться ему друзьями? Вроде бы нет...Другой вопрос в том - нужны ли ему вообще были знакомые подобного рода? — Не помню чтобы я кому-то рассказывал об этом...— задумчиво произнес парень, но его последние слова заглушил треск раскалывающейся древесины— Джим тоже имеет отношение к Аэруго? — Да нет— покачал головой Ник— Просто он вечно слоняется по корпусу, общается со всеми подряд, может выведать какую угодно информацию даже из управления. Он всегда в курсе всех событий, особенно о новичках, неудивительно что ты привлек его внимание. Но не переживай. Военный корпус потому и военный, что личную информацию получить невозможно. Поэтому это все что он смог о тебе узнать. — Надо же...— бесцветным голосом ответил парень, подбирая дрова— По нему и не скажешь. В разведке его бы с руками оторвали. — У него шило в заднице, так что навряд ли!— хохотнул Ник— Этот пес в серьезной обстановке долго находиться не может. Порой мне самому не понятно как его еще не вышвырнули из корпуса за постоянные самоволки и нарушения внутреннего порядка. — Я слышал, что его однажды выписали семь нарядов за игру в карты во время отбоя...— сказал Донован и отошел к стене кухни начиная новый ярус дровницы— Он очень странный человек...Не плохой, но странный. — Наверное, мы все для тебя немного странные...— добродушно сказал Ник, провожая его взглядом. Брамс замер, потом обернулся через плечо взглянул на Элрика своими светло голубыми, словно промерзлый лед, глазами, молчаливо ищя для себя ответ на какой-то личный вопрос. Нику было не по себе под его взглядом, пусть он и не был тяжелым. Создавалось ощущение холода, словно его пронизывали насквозь, но никакой агрессии от аэруговца не исходило. Скорее всего фраза, которую он услышал, была ему не совсем понятна и прежде чем переспросить( если он правда собирался это сделать) он хотел увидеть лицо Ника, прочитать его. И должно быть у него это выходило куда лучше, чем у аместрийца, который в Доноване, даже с хорошим опытом межличностных отношений, ничего разглядеть так и не смог. Но его взгляд Николас выдержал спокойно, даже улыбнулся, стараясь показать свое миролюбие и желание дальше общаться на равных. Хотя бы сейчас, когда они оба заняты работой, а нужно ему это в дальнейшем или нет - пусть решает сам. Николас мог пожалеть его если бы Брам страдал от одиночество и отсутствия общения, но это было явно не так. Немая пауза могла продлиться еще долго, но их зрительный контакт прервал Джим. Ишварит вывалился на покосившееся крыльцо чуть не перегнувшись через него, держа в руках два металлических пустых ведра. За ним следом на улицу проник душистый запах специй и приправ. Ник сразу же различил их запах в воздухе и зная, что за этим следует - его желудок голодно съежился внутри. После вчерашнего ужина, который трудно было назвать едой, он так и не почувствовал себя сытым. Последняя надежда оставалась на Джимом, уж он не даст им умереть с голоду. Неизвестно, получился бы из него разведчик, как предположил Брамс, но одно точно - поваром он бы стал отменным! — Отдыхаете, девочки?— спросил парень, вспотевший от пара. Его рубашка была расстегнута. Так он спасался от жары и возможности испачкаться в процессе готовки. Рукава были засучены по локоть, а в кармашке рубашки торчала длинная, тонкая щепка. Должно быть и ее он использовал в процессе приготовления пищи. В городе, когда ему приходилось дежурить на кухне, парень не чурался использовать фартук, но здесь, в походных условиях, приходилось обходиться без него. Но даже так, навряд ли такие неудобства отразятся на вкусе. — Так я вам работу найду— Джим поставил пустые ведра на крыльцо— Сходите за водой. Уверен что сегодня аппетит у всех будет куда лучше и стоит приготовить всего и побольше. — Так ты ведь сам определился на кухню— подтрунил над ним Ник, вгоняя топор в пень, уже понимая к чему клонит парень, но все равно решил не сдаваться просто так, хотя бы для того, чтобы отплатить шутнику за его постоянный балаган— Значит и воду сам носи, нечего нас эксплуатировать? Ишварит сжал губы и прищурившись посмотрел на Ника, а потом перевел взгляд на Донована и сказал, указывая пальце на Элрика: — Видел? Какой нахал! Никогда не бери с него пример. Это он только на словах звезда корпуса и лучший кинолог, а на самом дели он просто огромная заноза в заднице. Огромная, говорю тебе! Вот такая!— и он вынул из кармашка свою щепку. Донован, не привыкший к каламбурам сослуживца и до этого не становясь участником этих неудобных для него шуток, не знал что ответить. Он просто переводил взгляд с одного парня на другого, ожидая чем закончиться это представление. По нему было видно, что ему крайне неудобно оказаться в такой ситуации, но Джима это вовсе не останавливало. Наоборот, он как всегда упивался вниманием и старательно отыгрывать роль клоуна, ничуть не переживая о том, как он выглядит в чужих глазах и что о нем думают. Николас надеялся что здесь, на общих сборах, где их окружает много чужих людей, которые понятия не имеют о характере Мейлона, ишварит будет спокойнее и скромнее. В конце концов корпус - дом родной, а тут новая публика с совершенно другими представлениями о юморе и границах дозволенных шуток. Однако Джима не сколько не смущало окружение и он от души упивался своим моментом славы. — Отстань от него— пристыдил друга Ник— Ты только и умеешь что над младшими издеваться. Мы привыкли к твоим тупым выходкам, но избавь остальных от твоего экспромта. Не обращай внимания — обратился он к Брамсу, махнув на Джима рукой— Дурак, что с него взять? Ишварское солнце ему голову еще в детстве напекло. Потому и тупенький такой. Навряд ли бы перевод стрелок помог бы Донавону легче воспринимать ситуацию, но это было уже кое-что. Хуже если бы он так и оставил его наедине с ужимками Джима, который и так для человека, который знал его несколько дней, выглядел и вел себя более чем странно. И это сейчас, когда Ник в полной мере осознал, что Брамс воспринимает окружение по-другому и пусть его и вбросили в сообщество людей с противоположным мировозрением, он все еще оставался собой и не должен был меняться только из-за того, что приходилось взаимодействовать так тесно с другими кинологами. Было бы неправильно навязывать ему такое общество. Но Мейлон не углублялся в такие трудности общения и вел себя одинаково со всеми, искреннее считая, что делает все правильно и такая несерьезность лишь помогает сплотиться и поддерживать хорошее настроение в команде. Отчасти, так оно и было, но все таки иногда ему стоило уделять внимание тому, что не все люди одинаковые. Хотя, возможно, он этого и не замечал, а потерянность Донована воспринимал лишь как высокую оценку своей харизмы. Попробуешь тут внушить ему обратное - только хуже сделаешь... — Знаешь, куда я ее тебе сейчас засуну?— спросил Джим потряхивая щепкой в руке. — Я же говорю...— пожал плечами Ник— Шутки у него дурацкие. Но мы его все равно любим, убогого. — Вот ведь зараза разноглазая...— процедил Мейлон— Достал! Я тебя кормить не буду, понял? — Всегда одним и тем же угрожаешь...Думаешь и в этот раз поможет? — То было дома, в корпусе, где тебя ждала сестра с яблочным пирогом. Там кто-то еще мог спасти тебя от голодной смерти, но здесь...— он победно развел руками— Что будешь делаться? На охоту пойдешь? Для грибов и ягод не сезон а шишки ты жевать не будешь. Так что заканчивай меня выводить и за работу! — Ты используешь против меня мои же выражения?— усмехнулся Николас— Степной шакал... Это было привычное для них противостояние, итог которого и так был известен, но Ник не любил так быстро идти на поводу ишварита и для этого хоть немного но должен был подтрунить над ним, чтобы чутка сбить корону, которую Джим надевал на себя каждый раз как уходил на кухню. Там он чувствовал себя единственный повелителем и пользуясь положением раздавал приказы и руководил всем, что попадало под его влияние, тоже в шутку конечно, но все же Николасу выпадала редкая возможность отыграться за его колкости. Почему-то к шуткам над собой Мейлон не всегда относился добродушно, переходя в открытую конфронтацию, стараясь вернуть себе титул короля положения и зачастую ему это удавалось, но Нику хватало и того что Джиму приходилось поволноваться выдумывая страшную кару тем, кто посмел посягнуть на его власть. Ребята знали о подобных играх двух друзей и частенько делали ставки на то, за кем будет последние слово. Естественно, Мейлон не стал бы так сурово наказывать своего друга да и все их угрозы никогда не переходили к исполнению нося лишь поверхностный, гипотетический характер в виде " ситуация - следствие", но судя по выражению лица Донована - угрозы Джима он воспринимал серьезно и еще до того как Ник совершил ответный выпад на атаку Джима, Брамс подошел к крыльцу, провожаемый удивленными глазами Джима, смотрящего на него сверху вниз со все еще зажатой щепой в руке. — Я принесу...— коротко буркнул он и подцепив оба ведра, со скрипом покачивающихся на железных ободках, пошел прочь, скрываясь за углом кухни. Джим непонимающе почесал затылок и скорчив гримасу, посмотрел на оставшегося стоять Ника, указывая рукой в сторону исчезнувшего кинолога. Элрик закрыл глаза и потер лоб рукой, сокрушенной непроходимой недалекостью своего приятеля. Он ведь сам видел то, как реагировал Донован на его выходки. Неужели было так сложно просто перестать болтать глупости в компании человека который не только не может их понять, но и воспринять в правильном направлении? Он не удивился бы если бы Брам всерьез подумал, что Джим намерен оставить Ника без еды. А ведь у него только-только начало получаться общаться с этим странным пареньком. Теперь придется начинать сначала... — Брааааво, Джим...— с сарказмом протянул Ник. — Что?— не понял тот?— Что я такого сделал? — Давно пора научиться держать язык за зубами. Особенно когда ничего хорошего сказать не можешь. Ты что, не заметил что ему не по душе такое представление? Это мы знаем что ты идиот и не воспринимаем тебя серьезно, но те кто не знают тебя - принимают все за чистую монету. Прекращай тупить и хоть иногда включай голову. Хотя черт побери, нужна ли она кашевару - это еще вопрос. Джим захлопал глазами ничего не отвечая на то, как отчитал его друг. Даже если бы Николас злился, у него редко получалось выразить злобу тоном голоса, но сейчас он просто хотел обратить внимание на промашку Мейлона так, чтобы до него дошло, что это не продолжение шутки, иначе он бы никогда так и не разобрался в том, где именно взболтнул лишнего. Он конечно, тоже хорош. Нужно было в этот раз позволить ишвариту выиграть и не заходить так далеко. Нехорошо получилось...А главное - у него не будет возможности узнать почему именно в этот момент Донован решил уйти? Ему надоело смотреть на эту клоунаду от старших сослуживцев? Или ему не понравилось что-то конкретное? Он ведь уже не первый день находился в отряде и до этого молча наблюдал за поведением сослуживцев, иногда с недоумением во взгляде, но никогда не стремился отойти в сторону, а наоборот, внимательно следил за происходящим, словно впервые видел такие отношения между военными. Человеку у которого друзей не было, такое вполне могло заинтересовать. — А?— переспросил Джим, подняв одну бровь— Я же просто пошутил. Он что, совсем шуток не понимает? Так быстро сбежал, как будто решил что я и вправду оставлю тебя без еды...— он хмыкнул— Я что, и правда так грозно выгляжу? — Почаще в зеркало смотрись...— фыркнул Ник— Без слез не взглянешь. Никто тебя не боится, но Брамс наверное действительно не понял твоих издевок. — Ненавижу объяснять шутки тем, до кого не доходит...— заныл Мейлон— Они сразу теряют свой смысл. Сможешь сам с ним поговорить и объяснить что к чему? У меня это плохо получается, а ты я смотрю уже начал находить с ним общий язык. — Начал...да только один болван все испортил со своими ведрами...— сквозь зубы процедил Николас— Еще ведра есть? Неси их сюда. Принесем мы тебе воды, так и быть. — Вот так бы сразу!— удовлетворенно кивнул Джим и зашел в избушку. — Просто прекрати считать себя пупом земли и все будем в порядке!— крикнул ему вдогонку Николас. Забрав у Мейлона врученные ему ведра, парень побрел к колодцу. Странно что в таком заброшенном месте как это он еще был вполне пригоден для использования. Других источников пресноводной воды поблизости не было и оставалось только радоваться тому, что Ульрих, выбирая место для проведения испытаний учел этот важный аспект, но Нику хватило пары секунд чтобы его мысли потекли в другом направлении. Нет, Ульрих и разбираться в таких "мелочах" не стал бы. Скорее всего просто нашел в старых рапортах координаты заброшенной кинологической базы, испытания в которой не проводились уже несколько десятков лет, и решил закончить на этом свои поиски. Если всем что происходило во временном лагере заведовал Браун - то именно благодаря ему это место с натяжкой могло сгодиться для кратковременного проведения полевых испытаний. Но с его должностью он попросту не мог руководить всем, в первую очередь оснащением лагеря. Это право все еще сохранялось за Ульрихом, человеком который в этом совершенно не разбирается. Повезло, что именно Артура назначили уполномоченным наблюдателем, иначе все могло быть еще хуже. Николас уже привык к необычной обстановке и даже смирился с чрезмерными лишениями для военных, такими как тесные маленькие клетки или отсутствие ветеринарной помощи, примирившись с мыслью что неделя - срок не большой и неудобства на такой период времени можно стерпеть если быть острожным и избегать опасных ситуаций. Возможно, если бы организация была более продуманная и их не обманывали с самого начала касательно сроков прибывания - он относился бы ко всему проще. Ему даже не удалось своевременно предупредить Алори о своей длительной поездке и пожалуй, за это он переживал больше всего. Интересно, как она сейчас там одна? Все ли у нее хорошо? За эти дни он немного успокоился и внушил себе что с сестрой ничего не случится и все эти переживания вызваны волнением за благополучие Алори. Она еще никогда не оставалась одна так надолго. К счастью, девушка уже чувствовала себя уверено в городе и освоилась достаточно чтобы самостоятельно справляться с бытовыми делами, что немного предавало уверенности Нику. Но все равно, даже будучи уверенный в ней, ему хотелось убедиться в том, что все хорошо. Сделать это можно было воспользовавшись телефоном, но пока что ему не хотелось пересекаться с Артуром. Долго держать зло Элрик не умел. Для этого нужно было иметь жесткое сердце, коим он никогда не обладал и потому, вместе с успокаивающейся боли в кисти, уходила и его злоба. Он достаточно отплатил за издевательство над Шемроком и считал это наказание достойным. И раз оно свершилось - пора возвращаться к привычному порядку вещей. Артур все еще был его другом и пусть Ник как следует постарался чтобы его челюсть еще долго напоминала ему о Шемроке, был уверен, что такая выходка не могла все испортить. Браун сам согласился с тем что он заслужил подобное и он не был из тех людей кто затаивает обиду. Во всяком случаи, Ник помнил его именно таким и надеялся, что за время их разлуки он не успел поменяться так сильно. Пока что все его перемены не мешали ему оставаться все тем же предприимчивым человеком, не лишенным чувства юмора и принятия последствий своих действий. Вероятно, чуть позже Ник заглянул бы к нему чтобы попросить воспользоваться телефоном и взглянуть насколько сильным был удар. Джим конечно издевался сегодня на построении, говоря что Ник убил своего друга, но пока шла колка дров, Николас не видел Артура даже издалека. Неужели он действительно не хочет показываться на глаза? Ему не хотелось верить в то, что у Артура могут возникнуть проблемы если Вайс и Габсбург узнают о произошедшем. Этот проныра найдет чем оправдать свою травму если ее невозможно спрятать. В любом случаи завтра ему придется проводить испытания самолично. Отсутствие на них вызовет очень много подозрений и если Браун не желает портить свою репутацию, которой должен дорожить ради достижения цели - ему волей-неволей нужно будет вылезти из своей норы. Старый рассыпающийся колодец стоял в стороне от ветхих построек, под укрывающими его ветками деревьев и оттого еле угадывался в тени подлеска. Брамс склонился над обвалившейся, сложенной из камней оголовка стенки и привязывал веревку к одному из ведер. По другому воду было не достать - и ворот, на который накручивалась цепь и сама цепь давно канули в лету, а от колодца осталась только едва выступающая из-под земли каменистые, неровные развалины. Вместо крышки солдаты использовали отрез брезента и Николас с усмешкой подумал, что пожалуй этим материалом можно заменить все на свете - хоть прохудившуюся крышу починить, хоть огонь потушить. Даже в этом угадывалась непродуманность и дешевизна испытаний в целом. Наверняка Ульрих получил на его проведение хорошее финансирование. Штаб никогда не скупился спонсировать любые соревнования, особенно если корпус отлично себя показал. Благодаря высоким результатам собак у управляющего не могло возникнуть никаких проблем с организацией выезда, да только вот никаких проблем означало, что на бумагах все окажется искажено и окажется что жили кинологи чуть ли не в коттеджах, а собаки содержались в утепленных вольерах под навесами. Штаб все равно проверять не будет, а подловить Ульриха на преступлении так просто не получиться. У Ника, как у простого кинолога, не было никакого доступа к официальным документам, а одно лишь знание о присваивании государственных средств - мало чего стоило. Но и это не могло продлиться долго, а Ульрих - редкостный идиот если считает что ему все сойдет с рук и тайна никогда не станет достоянием общественности. Корпус преобразился бы, если все финансирование использовалось по назначению. А тут даже чертовы нормальные поводки с крепкими карабинами не могут предоставить! И ведь есть же они...По любому где-то валяются на складе как невостребованное снаряжение... Когда Ник подошел к сослуживцу со спины, Донован уже забрасывал в черную дыру ведро, крепко держать за второй конец веревки. Секунда тишины и с громким всплеском ведро погрузилось в воду. Веревка натянулась и перехватив ее второй рукой Брамс не без труда, отклонившись назад, начал тащить ее обратно. Неудивительно что желающих носить воду никогда не находилось. Система оказалась ужасно неудобное. Веревка терлась об камни, а ведро поднимаясь наверх чиркало по стене и билось об него так, что когда показывалось на поверхности, оказывалось наполовину пустым. И что уж говорить о безопасности самого кинолога : одно неверное движение и рискуешь сам перевалиться за борт и оказаться в колодце. Весьма опасная и сомнительная конструкция, но Донован похоже справлялся с ней хорошо, без рывков подтягивая в себе веревку попеременно меняя руку так, что вопреки ожиданиям Элрика, расплескалась лишь четверть ведра и то лишь уже на этапе подъема наверх и лишь потому, что вытащить его с такого расстояния от колодца было проблематично. Помогла бы деревянная перекладина поперек борта колодца, но Ник не мог представить как ее можно закрепить на разваливающихся камнях. Может, если сколотить что то типа козел для распилки бревен и поставить над колодцем? Правда, об этом стоило подумать раньше, а не когда они уже провели в лагере большую часть отведенного срока. — Стой! Давай я помогу— сказал Ник, когда Донован начал осторожно, не отпуская веревки подбираться к краю колодца. Брамс оглянулся через плечо, но парень с грохотом побросал ведра на траву и подойдя к краю, стараясь не операться на шатающиеся камни, осторожно наклонился и подцепив ведро за ручку, вытащил его, чудом сохранив равновесие. Хватило и этого, чтобы понять насколько такое это опасно. Мало кто хотел оказаться на дне. Чудо, что за время использования колодца ни один парень не сорвался вниз. Должно быть потому, что делал это не один человек. Если так - хорошо, что он решил последовать за Днованом. Вряд ли бы он обратился за помощью сам. В одиночку бы он ведро не вытащил, оставалось только веревку отпустить, но что-то подсказывало Нику - так просто аэруговец бы не сдался. Повезло что Николас оказался рядом. Так далеко от палаток и площадки испытаний...никто не услышал его упади он в воду. — Спасибо... поблагодарил парень, когда Ник переливал воду из одного ведра в другое— Мне сначала показалось, что я могу с этим справиться. Но без ворота это оказалось намного труднее. — Никогда больше не вызывайся в одиночку на такие поручения. Джим ведь не просто так нас обоих за водой отправлял. Хотя...— Ник задумался, приложив палец к подбородку— Нет, глупость сказал. Он до такой светлой мысли вряд ли бы дошел. Совпадение. Но все же...— он уже серьезно посмотрел на Брамса, все еще державшего в руках веревку— Больше так не делай. Никто из нас не хотел бы чтобы ты там оказался— он кивнул головой в сторону колодца. Ник искренне переживал, что не подоспей он вовремя - все могло закончиться плачевно. Если вытащить ведро из такого разваливающегося колодца было непросто, то человека - практически невозможно, а с теми возможностями с которым их отправили на испытания - еще можно было и не найти подходящей веревки. Элрик и не задумывался о том, как это не безопасно, ведь сам до этого близко к колодцу не подходил, поэтому винить в неосмотрительности Донована не мог. Он просто хотел помочь и выполнить работу пока Ник препирался с Джимом, пусть и в шутку. Доля вины Николаса в этом тоже была. Будет обидно если их только только начинающийся закладываться контакт приведет к трагедии. Он не собирался читать ему нотации о том, как следует себя вести, но хотел бы чтобы даже такой странный человек как он понял - напрасно рисковать своей жизнью не стоит. Черт его знает что там внизу и только ли вода на дне. Колодец такой старый что там могло оказаться что угодно. Как и всегда, слова Ника не вызвали удивление Донована. Он вновь не показал никаких эмоций, внимательно слушая своего командира. Элрику оставалось только надеялся, что его тон не вышел слишком поучительным, ведь он вовсе не к этому стремился. Брамс перевел взгляд на колодец, словно оценивая его состояние, держа в голове все сказанное напарником, и снова посмотрел на Николаса, едва заметно кивнув головой. — Ты прав. Я не подумал об этом. Я и правда мог стать причиной большого переполоха если бы ты не остановил меня. К тому же, тебе как нашему главному могло сильно достаться из-за моей невнимательности. Прошу прощения. Он прикрыл глаза в извинительном жесте, слегка опустив голову. У Николаса задергался глаз. Неужели даже в таком простом проявлении участия Донован видел только возможные последствия необдуманных поступков?! Оказывается, у парня не только с межличностными отношениями проблемы, да еще с осознанием человеческих эмоций. У него что, правда не получается сложить два и два чтобы хоть немного разглядеть в услышанном не порицание, а заботу. Даже если допустить что Брамс не считает их своими друзьями, но сослуживцы так или иначе не бросали своих в беде. Какие бы отношения между ними не складывались. Это была чисто человеческая поддержка и взращенное сострадание к окружающим. За всех Николас не мог говорить но пока что в рядах кинологов не встречал тех, кто считал по-другому. Никто никогда не рассуждал о правильности таких взглядов, не сомневался в них. Они были данностью, непоколебимым принципом по которому жили военные ( не беря во внимание штабских). Он конечно представлял, что с Брамсом будет трудно, но не представлял что на столько. А самое главное - он совершенно не понимал, как объяснить ему понятия, которые носили едва ли не врожденный характер. В коллективе где все существуют как одно целое - без таких знаний выжить было крайне трудно. Загадка как Доновану удалось как ни в чем ни бывало пронести через свою службу собственные устои. Неудивительно, что с ним никто не общался и даже не пытался предложить дружбу и хоть мало мальское общение. " Да как он вообще в своей роте выживает не зная ни черта о том, как все устроенно!?" с ужасом подумал он. И сколько бы времен ушло прежде чем до него дошло? Если бы его не отправили с ними в одной группе - Донован так бы и считал что это нормально. Впрочем, он может продолжать считать так же. С таким твердым убеждением Николасу было бы крайне трудно справиться. Он то надеялся что молчаливый и отрешенный парень просто со временем начнет больше общаться и взаимодействовать с остальными, хотя бы потому что этот маленький отряд был самым лучшим вариантом для него, для начала простого дружеского взаимоотношения. Тем более ребята для этого подобрались самые душевные и дружелюбные. Николас был уверен в каждом из них и просто ждал когда Донован сам проявит желание присоединиться к ним. А теперь выяснялось что он не просто закоренелый интроверт. Да и проблема здесь вовсе не в этом. Ник готов был поверить, что Брамс шутит, но вот уж кто точно шутить не умел. А жаль...ибо хорошая шутка могла хоть немного помочь воспрянуть духом, поскольку молодой человек буквально слышал с каким треском разбились его надежды на благоприятный исход. — Да твою же...— Ник хлопком ударил себя ладонью по лицу и зажмурился— Я ведь вовсе не об этом говорю...— он зашипел от досады. — Я что-то не так сказал?— спросил аэруговец открывая глаза, немного сконфуженный тем, какую реакцию вызвали у кинолога его слова. — Да...то есть нет...— мотнул головой Ник, все еще держась рукой за лицо— Давай просто остановимся на том, что ты тут не виноват, хорошо? Никто не виноват. И моя ответственность последнее что должно тебя волновать. Я не за себя беспокоился а за тебя...Знаю, тебе это сложно понять, поэтому и говорю - остановимся на этом— объяснил Ник увидев что взгляд Донована стал растерянным, как будто он не мог сообразить, где именно совершил ошибку— Давай принесем воды этому клоуну и закончим с дровами. Там осталось пару раз топором ударить. Если у Донована и возникло ощущение какой-то недосказанности, то он и глазом не моргнул почувствовав это. Лишь молча накрутил веревку на кулак, когда Ник забросил ведро обратно в колодец. У самого Николоса в голове был туман и он совершенно не понимал, что делать дальше. С какой стороны не подберись - везде глухая стена непонимания. Причем с обеих сторон. Он тоже теперь не особо хорошо понимал Брамса и то, почему парень оказался далек от таких простых вещей, раз даже в его предостережениях увидел только порицание, хотя им там даже не пахло. Пока у него не было никаких идей как можно обьяснить ему как все обстоит на самом деле. Навряд ли у него что-нибудь получилось бы. Во всяком случаи сейчас, пока он мало что знает о Доноване, за исключением его странностей. Рановато еще делать выводы. Конечно все это выглядело сложно, но лишь оттого что они оба не понимали друг друга, а это можно было исправить при желании. Может быть и Брамсу станет интересно, хотя на это не стоило возлагать больших надежд. Строить планы относительно такого человека - не самая хорошая идея. Было бы проще, если бы он умел относится к таким моментам не так остро и не чувствовать свою вину даже там, где ее не было. Джим всегда говорил ему, что это добром не кончиться, и вот теперь Ник и сам понимал насколько ишварит был прав был. Второй раз поднимать ведро было уже проще, но Николас все равно с опаской косился на зияющую дыру, боясь случайно облокотиться на каменный бортик. Дожидаясь пока ведро поднимется достаточно высоко чтобы его можно было поднять, Ник даже задумался о том, нет ли более доступного источника питьевой воды? Может, в лесу есть родник? Даже если идти до него далеко - это намного лучше чем постоянная угроза свалиться в колодец, если эти руины еще можно было назвать таковым. На удивление, вода в нем не смотря на долговременный простой, не застаивалась и оставалась чистой и свежей. Может, как раз таки это и был родник? А иначе таким колодцем уже нельзя было бы пользоваться. С большими усилиями им удалось набрать почти полное ведро и забрасывая его в третий раз, желая уйти от темы и наконец-то прервать и без того затянувшееся молчание, Элрик, спросил: — Ты чего убежал так быстро? Джим ведь нас обоих за водой послал, не тебя одного. Веревка, которую Донован тянул на себя, на секунда замерла в его руках и с задержкой в мгновение, кинолог вновь налег на нее, медленно перебирая руками, чтобы не расплескать большую часть воды. Ник видел как натянулась веревка после его вопроса, но не поворачивался к Брамсу, чтобы его взгляд не давил на него. Он знал, что интроверты, такие как Корф, не любят встречаться с кем либо взглядами. За Донованом тоже прослеживалась такая привычка и уважая его комфорт, Элрик не повернул головы, придерживаясь изначального плана. Если захочет - скажет сам, а нет - ничего страшного. Значит не настолько еще он доверял ему, чтобы говорить на разные темы, тем более на такие, которые касались его самого, а не чего то нейтрального, как погода. — Джим сказал что без еды тебя оставит...— напомнил Брамс, налегая на веревку. — И что?— не понял Ник, косясь на него— Что в этом такого что тебя как ветром сдуло? Он еще не такое сказать может если в раж войдет. Меньше его слушай. Парень поднял свои прозрачные, голубые глаза на Элрика, игнорируя свою приверженность избегать зрительный контакт, снова ненадолго забывая про веревку в руках, но все еще крепко сживая ее в пальцах. Поднимаемое ведро застыло на полпути, гулко ударившись о стенку колодца от чего из его чрева поднялось дрожащее эхо, словно там внизу завыл какой-то подводный зверь. — Так... это была шутка?— на всякий случай уточнил парень— Он не всерьез это сказал? — А ты думал нет?— удивился Николас, подняв брови— Неужели ты до сих пор не понял какой он человек? Клоун и паяц. Шут местного разлива. С чего ты вообще взял, что он может угрожать мне таким? Вот оно как оказывается...Значит Брамс действительно не имеет представление о том, какой бывает юмор между сослуживцами? Ему казалось что их дурачества с Мейлоном более чем красноречивы в своей легкомысленности. Он то думал, что парню просто стало неуютно в компании таких дуралеев и он решил отдохнуть от них под предлогом принести воды. У него немного отлегло от души. Стало быть они не смутили Донована и он не искал возможности остаться один. Джим откровенно и нарочно переигрывал да так что это слишком бросалось в глаза, особенно со стороны. Сам ишварит и представить не мог каким придурком его могут посчитать окружающие, однако на Брамса он произвел совсем другое впечатление. Мейлона впервые восприняли всерьез...Главное, ему не говорить, а то еще гордиться начнет. Брамс не ответил, продолжая подтягивать веревку и когда ведро показалось у поверхности, Николас вытащил его едва не схватившись рукой за осыпающийся бортик, но вовремя отдернул руку, отходя от опасного места с наполовину полным ведром. Им предстояло еще несколько таких рискованных попыток, прежде чем все четыре ведра будут полны. Джим не уточнял сколько воды ему нужно, но Ник надеялся что в следующий раз за ней отправиться кто-то другой. — У нас в армии это вовсе не шутки...— как обычно неожиданно заговорил Донован, когда Николас не надеялся от него что-то услышать— За нарушение порядка правда могут еды лишить. Я поторопился с выводами. Твой друг, конечно, так бы не поступил с тобой,да и наказывать он права не имеет, но когда я это услышал - вспомнил Аэруго и как там устроенна армейское подчинение, поэтому решил что лучше просто принести воды и не возникать. — Ты что...служил раньше на родине?— спросил Элрик, пытаясь вникнуть в услышанного, но оно не укладывало у него в понимании— Как это еды лишить? Разве военные порядки позволяют подобное. Наряды - да, но и то за какое-то сильное нарушение устава, а тут ... Ты не по наслышке знаешь, да? Вопрос прозвучал слишком прямо, но парень уже не мог оставить его при себе после таких откровений. Ник передал ему ведро и Донован перелил воду в пустое, чтобы по десять раз не перевязывать веревку. Парень молча следил как аэруговец осторожно, не расплескивая опустошает ведро, не спеша поднимать голову, пожалуй даже еще осмотрительнее чем обычно. Наверное ему не хотелось вспоминать о прошлом. Об Аэруго Николас знал не так много. Только то что Аместрис наконец-то пришел к договоренностям с соседней страной и такой долгожданный мирный договор наконец-то был подписан. Но тем не менее выдыхать с облегчением никто не спешил: границы все так же патрулировались и правительство не собиралось смягчать оборонительную политику, хотя перебраться в Аэруго для мирных жителей стало в разы проще. Кинологи, переводящиеся с пограничных постов, не рассказывали ничего необычного, ведя службу в штатном режиме. Именно благодаря снятию ограничений многие аэруговцы смогли перебраться в Аместрис. И Брамс в их числе. Для Ника оставалось загадкой, как в ряды военных аместрийской армии затесался иностранец, но должно быть кинологическая служба более лояльна к эмигрантам. Собачники не имели никакого влияния в Штабе, ровно как и доступа к документам и засекреченной информации, благодаря чему такие корпуса как кинологический вполне могли принимать к себе и переводы из соседних стран, естественно подробно изучив личные дела и происхождение кандидатов. Лишние проблемы никому не были нужны. Скорее всего у Брамса не было проблем с законом и его семья не имела ничего общего с политиками Аэруго. Какой бы лояльной не была пропускная система - осторожность оставалась превыше всего. Судя по тому что Ник видел - Донован замечательно работал с собаками и наверняка это было отражено в его бумагах. Шалфей выглядел достаточно молодым и он не удивился бы, если именно Брамс был его первым кинологом, а значит именно он воспитал собаку и сделал из нее послушного и покорного пса. Грачу точно было чему у него поучиться, даже не беря во внимание его врожденную импульсивность. Слушаться он умел, но продолжал сопротивляться Джиму и только сейчас Николас начал замечать перемены между собакой и кинологом. Притирка друг к другу у всех проходит по-разному и порой занимает очень много времени. Но это точно не случай Брамса. — Видел...— нехотя ответил Донован— Армия в Аэруго в последние годы не имеет претензий к границам с Аместрисам. Ты это и без меня знаешь. Но вот с Кретой до сих пор очень натянутые отношения. Лишившись противника и подписав мирный договор с Аместрисом, Аэруго продолжает воевать с соседями, и еще ожесточеннее. Если глава вашего государства стремиться найти компромиссы и избежать кровопролития - сомневаюсь что с Кретой удастся договориться по-хорошему. С Аместрисом у них сложились неоднозначные отношения, но при нынешнем правительстве они не станут с вами воевать потому и переключились на нас, которые теперь в союзе с аместрийцами. Потому порядки внутри страны суровые. С армейских требуют полного подчинения. Даже такими гнусными способами...Не хочу вдаваться в подробности, извини...Я поэтому и перевелся. Мне надоело жить по таким порядкам. Я не считаю такое отношение позволительным. Военные тоже люди. Если они защищают свою страну, то она должна хотя бы кормить их хорошо. — Да...я и не настаивал...— виновато пробормотал Ник— когда Брамс вернул ему ведро— Извини, что я это поднял. Мне и невдомек было что у вас армия так лютует...А я то считал это к нам как к рабам относятся...Тебе слышать наши жалобы наверное как ножом по сердцу. — Вовсе нет...— мотнул головой Донован— У вас другие критерии оценки. Нет ничего предосудительного что вы недовольны своими условиями. Просто у меня они...были другими. Ник швырнул ведро в черную пропасть под ногами и дождавшись когда оно гулко ударится об воду, подал парню сигнал тащить, решив что на сегодня достаточно вопросов. Ему всегда казалось что собачники - самая миролюбивые по отношению к другим корпусам, ребята и невольно примерял на себя все, о чем было сказано, но так и не смог представить чтобы к военным относились подобным образом. Даже там где нужна была особо железная дисциплина. Хотя, по сути она нужна была везде, но раньше он не предавал этому такое значения. Если каждый знал свое дело и выполнял приказы - наказания бояться не стоит. Такой человек как Брамс, трепетно относящийся к правилам, не мог навлечь на себя гнев начальства и уж тем более подвергнуться санкциям. Однако даже нормы порядка у всех разные. Страшно подумать, что было бы с Джимом окажись он в Аэруго...точно бы от голода помер, тем более с его бездонным желудком. А здесь даже за такое серьезное нарушение как самоволка он получал несколько нарядов, да и то в большинстве своем - на кухню. Вряд ли он воспринимал такое благоволение как наказание, а иначе давно бы задумался и пересмотрел свое отношение к уставу. Не похоже, что Брамс врал. Он рассказывал об этом так сухо и отрывисто, стараясь лишний раз не вдаваться в иносказания, что складывалось впечатление что он, пожалуй, даже приуменьшает весь ужас ситуации. В каком должно быть отчаянном положении оказалась страна, если даже своих же защитников не щадит, всеми способами стараясь вырастить из них бойцов, которым и голод будет не по чем. Оправдано это или нет - он судить не мог, да и права не имел не зная, что именно происходило внутри чужой страны и на ее границе, но одно знал точно - от добра добра не ищут. Такой способный кинолог как Брамс должен был быть на хорошем счету у себя на родине и покинуть ее мог только в том случаи когда находиться там стало бы невозможно. Не нужно было знать его хорошо чтобы понять - спокойная обстановка привлекала его куда больше. Насилие же не могло прийтись по душе тихому и неконфликтному человеку.Да и он сам бы не стал терпеть подобное отношение к себе и остальным кинологам. Получается, что даже под началом Ульриха жилось им не так плохо. Оправдывать его управление Ник все равно бы не стал, но теперь всецело понимал, что Брамс покинул Аэруго не просто ради поиска новых ощущений и скуки. Прослужив два года в армии Аместриса он видел резкий контраст между своей страной и соседней. Наверное ему было обидно за своих соотечественников, которые не смотря на трудности не осмелились на такой радикальный шаг как покинуть страну в поисках лучшей, спокойной жизни. Уже то, что Донован не бросил службу, а перевелся говорило о многом. Служба с собаками была важна ему, важнее родины, которая отнеслась к нему жестоко, зато радушно приняла чужая. Должно быть его действительно волновала эта проблема, если даже спустя два года одно упоминание о наказании едой вызвало в нем такое стремление избавить Ника от голода. Теперь Николас даже чувствовал себя виноватым перед ним. Вот уж никогда не знаешь о чем нужно говорить, а о чем нет в компании человека о котором толком еще ничего не известно. — Я решил что ты просто хотел сбежать от шуток Джима. Он иногда если что ляпнет...Он не со зла, прости его. Мейлон тоже не знал что для тебя это больная тема. Не обращай на него внимание и он прекратит. Или хотя бы не будет таким навязчивым— сказал Николас, старая оправдать друга в глазах Донована— Если бы он знал - и рта бы не раскрыл. Знаю, Джим выглядит полным идиотом, но когда дело касается серьезных вещей - может сам себя остановить от ненужных шуток. А если бы не умел - ему бы давно кто-нибудь рожу разбил. Он просто нашел в тебе нового зрителя и хотел произвести впечатление. — Да? Какое же?— спросил Брамс. — Да черт его знает...даже я иногда готов сквозь землю провалиться от его выходок. Говорит он - а стыдно мне. Не бери в голову. С ним иногда сложно общаться, особенно когда ему в голову ударит, но он абсолютно безобидный. Я уже давно заметил, что ты его избегаешь. Теперь понимаю причину. Снова повисла пауза. Ник стал привыкать к такой форме общения. Складывалось впечатление, что Донован просто долго обдумывал, что именно стоит ему сказать, как будто подходил к простому разговору серьезно, словно ему действительно сложно давалось общение, но тем не менее он старался поддерживать разговор, а иначе молчание длилось бы намного дольше. Ник уже не боялся надоедать ему, немного привыкая к его манере вести диалог и по правде говоря, это оказалось не так сложно, как ему казалось изначально. Немного практики - и он даже прекратит видеть в этом что-то необычное. Веревка терлась об каменный обод колодца. Камни чудом выдерживали этот натиск. Приметив это, Ник старался забрасывать ведро так, чтобы веревка оказывалась в небольшой ложбинке между камнями, которая не давала ей скользить из стороны в сторону, кое-как удерживая ее в одном положении, дабы не расплескать воду. — Я не поэтому сторонюсь его... Николас отвлекся от колодца, поворачиваясь к Брамсу и едва не упустил момент когда следовало вытащить ведро. Когда он опомнился оно уже перевалилось через камни и едва не завалилось на бок, но парень подхватил его в последний момент. Еще немного - и пришлось бы забрасывать еще раз. Элрик решил что теперь то разобрался в мотивах нового приятеля, но он снова поставил его в тупик. — Не поэтому?— переспросил он удивленно, держа в руке полупустое ведро— Тогда почему? Он не мог припомнить чтобы эти двое враждовали. Напротив, они даже не общались в корпусе. Уж Николас не смог бы оставить подобное без внимания. Джим любил поговорить и если бы общался с Донованом - это обязательно стало бы известно в их тесном дружеском кругу. Может быть Джим и сам не знает о том, что где-то мог обидеть Брамса. Хотя в это тоже верилось с трудом. Сложно обидеть человека который не обращает внимание на постороних личностей и мало с кем способен завести разговор. Да и Мейлон в большинстве случаев дружелюбный малый. Разве он мог кого-то нарочно обидеть? Быть может они снова столкнулись с непониманием и один просто не понимал о чем говорит другой? И все же причина была серьезная, раз Донован признался в этом сейчас, ему, и не стал говорить ничего при Джиме. Кинолог опустил руки и его пальцы стиснули веревку. Он отвел глаза, как-то виновато отчего Ника посетила мысль что вовсе не Мейлон виноват. Брамс сам в чем-то винил себя и по нервной дрожи прибегающей по его рукам было очевидно, насколько сильно. Если это тяготило парня с самого начала сбора отряда - неудивительно что он старался держатся от Джима подальше и без особой надобности не заговаривать с ним. Что такое серьезное могло связывать этих двоих, которые раньше и не пересекались то толком? — Не говори ему, хорошо?— попросил парень сдавленным голосом, словно ему приходилось делось усилие над собой, признаваясь в проступке— Ты его друг, я понимаю, но я хотел бы чтобы это осталось между нами. Именно потому что ты его друг - ты должен меня понять. — Х...хорошо...— пообещал Николас, кивнув головой, растерявшись от того как быстро их беседа сошла на серьезные темы— Я ничего не скажу, но если это касается Джима тебе все таки стоит поговорить с ним лично. Я готов тебя выслушать, но проблему, если она есть, нужно решать с тем, с кем она возникла. Уверен что он не станет на тебя злиться чтобы ты не натворил. У него самого за плечами не мало проступков. Брамс что-то неразборчиво пробубнил. Не было похоже чтобы заверения парня помогли ему. Ник всеми силами старался чтобы хоть на этот раз его слова прозвучали как можно безобиднее, боясь спугнуть решимость Донована заговорить о том, что его тревожило. Возможно, он с самого начала хотел поделиться с ним своими тревогами, но просто не знал как это сделать и нужно ли. И если он искал человека который хорошо знает Джима - то обратился по адресу. Вероятно, именно он может дать парню ответы на его вопросы. А потому Николас весь обратился во внимание. — Он ведь знает что я аэруговец... — Знает, но при чем здесь...— Элрик замолчал и поняв к чему ведет Брамс закатил глаза и выдохнул от облегчения— Ох...это... Боже, он готовился услышать какую-то страшную тайну, которая могла как-то навредить Джиму, или им обоим, а все это время Донован имел введу лишь... — Ишварская война. Вот ты о чем. Твою мать, парень...— Ник приложил ладонь ко лбу, едва ли не теряя сознания от нахлынувшего спокойствия и легкости на душе, появившейся после раскрытия истины— Я думал случилось невесть что...А ты говоришь о такой глупости... — Это не глупости— жестко возразил Донован нахмурившись, отчего в его всегда пустых глазах промелькнула если не угроза то тень неодобрения к своей проблеме точно— Моя страна спонсировала войну, подогревала ее, подливала масла в огонь передавая Ишвару оружие в надежде ослабить Аместрис. Они пользовались ими как инструментом для достижения своих целей, а когда Ишвара пала - не позволили беженцам перейти границу, отрицая свою причастность к вооруженному конфликту когда Бредли призвал страну к ответу. Ник непонимающе покосился на Брамса. Надо же...оказывается эмоции у него все таки есть. Это же его самая длинная тирада за всю беседу. Видать эта тема действительно сильно волновала его и потому он прекратил молчать, выложив все, что так давно держал на душе. Вот уж действительно нашел благодарного слушателя. Джиму бы о таком сказать он не осмелился. Особенно не зная о его отношении к трагедии развернувшейся в те смутные годы когда Аместрис вел войну по всем фронтам, силой добиваясь своего, отбирая занятые территории и расширяя свои владения. Политика фюрера в те годы отличалась от той, которой придерживались сейчас. Это была эпоха хауса, не утихающих столкновений не только на границе, но и внутри страны. Тогда в ход шли любые средства способные изменить ход войны в свою сторону. В том числе и государственные алхимики...Сейчас прошедшие времена лишь сухо припечатывались в учебниках истории, раскрывая лишь одну десятую часть произошедшего, словно государство не хотело раз за разов возвращаться к этому, предпочло забыть и сделать вид что ничего не было. И лишь те, кто был непосредственным участником событий - знал правду. Отец редко говорил о войне, не был там сам но по долгу службы " цепной собакой", как он называл себя, узнал многое что было неведомо мирным жителям. Но времена изменились. Изменился и сам мир и люди, которые в нем живут. — Если судить как ты - моя страна и развязала эту войну. Не только с Ишварой. Если Джим кого-то и должен винить - то меня, как тебе кажется? Странно, что после всего этого я - аместриец, являюсь другом ишварита, м?— наигранно задумавшись сказал Ник, дабы призвать оппонента к размышлениям Донован открыл было рот, но так и не смог ничего сказать, снова бессильно опуская глаза. Николас снисходительно усмехнулся. Всегда срабатывало. Он был не первый, кто спрашивал его об этом. Увидеть в рядах аместрийских солдат темнокожего серебряноволосого ишварита с красными глазами - само по себе странно, но еще страннее то, с какой теплотой и дружелюбием Джим общался со своими сослуживцами- аместрийцами. С маленькой оговоркой - странность видели в этом только люди в солидном возрасте. Молодое поколение в большинстве своем не делило людей на касты. В какой-то степени Ник гордился что принадлежал именно к этому поколению - которое не впитало в себя ненависть предков и не стремилось воздать бывшим врагам за их злодеяние. Несомненно, ничто не было забыто, но и жить прошлом - не было никакого смысла. Кто-то должен был порвать эту череду кровной неприязни чтобы начать все с начала. В мире где они жили сейчас - это было возможно и страны, за некоторым исключением, стремились именно к этому. Для Ника, который был для Мейлона лучшим другом - это были непрописанные истины, само собой разумеющиеся понятия, которые просто существовали и для того чтобы придерживаться их не требовалось много ума. Николас так и не встретил за всю свою жизнь того, кто застрял бы свое внимание на данном аспекте и уж тем более не ожидал услышать глас пережитков прошлого из уст такого молодого парня как Донован. Должно быть до перевода в Аместрис, он вообще никогда ишваритов не видел, и не общался с ними. Или же наоборот - видел только тех, кто окончательно озлобился и не смог найти в себе силы жить дальше. Что ж, пока они не разрешат это - Брам и правда не сможет общаться с Джимом. Человеческие предрассудки сложно вымыть, но когда-то давно Ник и сам считал своих соотечественников виноватыми в страданиях принесенных другому народу, но дружба с Джимом помогла на многое открыть глаза и посмотреть на ситуацию другими глазами глазами красными, как зернышки граната. — Скажи, а ты был на той войне?— спросил Ник парня, немного склонив голову на бок. Брам поднял глаза. В его взгляде сохранилась растерянность после фразы Николаса, поставившей его в тупик и тут он снова продолжил закапывать его вопросами, да еще такими несуразными и ,казалось бы, совершенно не имеющими отношения к разговору. — И я не был— сам ответил Элрик— А если мы с тобой ничего не видели и знаем о войне только из уст того кто был там - имеем ли мы права судить? Воевали не мы с тобой. Воевали правители государств чужими руками и проливали чужую кровь. И люди эти давно обломали об власть свои зубы, а на их место пришли другие, с противоположными взглядами, чтобы отстроить разрушенное и создать новое. Ишвара сейчас процветает, ведет торговлю с соседями, независимо распоряжается своей судьбой, как и все остальные участники конфликта. Помнить о прошлом нужно, но нельзя позволять ему влиять на настоящее, тем более в негативном ключе, как у тебя. Знаешь чьи это слова? Того придурка-ишварита о котором мы с тобой говорим. Если он не винит меня, то тебя и подавно. А впрочем ...— Ник хохотнул— Ты молодец что ему ничего не сказал. Он очень не любит чувствовать себя особенным когда дело касается ишварской войны, поэтому в шутку конечно, но подзатыльник бы отвесил. Хорошо что ты сказал мне и я смог рассказать как он относиться к этой ситуации. Тебе не стоит винить себя за свою страну. Не ты за нее решение принимаешь. И уж кто-кто а ты - точно ничего плохого не сделал. Если не веришь мне - можешь рискнуть спросить Джима, но я уже сказал тебе что он с тобой сделает. Брамс выслушал его внимательно, не смотря прямо в глаза, но точно обдумывая каждое сказанное слово. Вновь Нику пришлось объяснять ему простые вещи, но если от этого зависела дружелюбная атмосфера в их маленьком коллективе - он был готово сделать это хоть еще тысячу раз. Он и правда надеялся услышать от Донована что угодно, но ему и в головы бы не взбрело отчего аэруговец стал таким хмурым. Кто знает как у него в стране относятся к Ишварской войне, винят себя или стараются не замечать. Сейчас парень находился в Аместрисе и Николасу хотелось бы верить, что у него получилось вправить ему мозги. Нельзя было позволять ему заблуждаться дальше. Он ни в коем случаи не старался изменить взгляды Брамса уважая его личное мнение, но со своей стороны сказал лишь то, что услышал от Джима, когда он еще зеленым стажером работал вместе с ним на собачьей кухне в Каумафи. Отголоски былых воин утихали и в странах, и в сознания людей. Автоброня, которую конструировала его мать, перестала пользоваться большим спросом. Те, кто пользовался ею, заменяя отсутствующие конечности потерянные на войне, поочередно покидали этот мир. Основную массу потребностей теперь составляли люди получившие травмы уже в мирное время в результате несчастных случаев — Если тебе трудно принять это, то просто постарайся поверить— сказал Николас, выливая воду из ведра в почти целое, пустое— Мои слова все равно покажутся тебе пустыми пока ты не разглядишь правду сам. Я не могу говорить за весь мир, но конкретно в нашем кинологическом корпусе куда ты попал - все именно так. Не сразу, все еще прибывая в своих мыслях, но похоже найдя их состоятельными и имеющими право существовать, Брамс кивнул. Может быть он и сам противоречиво относился к прошлому, но до сих пор у него не было человека который мог бы обозначить ему другое мнение, отличное от того, к которому он изначально склонялся. Ник еще раз раз вздохнул, радуясь тому что все закончилось хорошо. Поверит ему парень или нет - главное что он не нашел что сказать против - а это уже почти победа. Скоро Донован и сам увидит как сильно ошибался. Нужно просто время. А у них его было предостаточно.