Блокнотик номер два

Дверь с резким грохотом отлетела, едва не сорвавшись с петель, и с жалобным скрипом стукнулась о стену. Сквозь огромный зал, совершенно не обращая внимания на его давяще-роскошное убранство, целеустремленно зашагали двое. Их шаги — цокот низких каблуков по многоцветному узору каменной плитки — тихим, но угрожающим эхом разносились по воздуху. Девушка и юноша — злые, растрепанные, в запыленной одежде, заметно исцарапанные зарослями живых каменных колючек, что росли вокруг храма — целеустремленно шли к его хозяину. Божество лишь улыбнулось про себя. Дойдя, они остановились. Юноша с силой стукнул об пол концом своего деревянного посоха, а девушка тихо зарычала. В глаза им обоим сейчас лучше было не смотреть. — Немедленно уберите это! — потребовала вошедшая, выставив вперёд правую руку и совсем не обращая внимания на прилипшие к ее лбу золотистые волосы — которые почти совершенно завесили ей глаза. Её спутник, чья густая фиолетовая челка разметалась по сторонам лба, а по большей части и вовсе стояла дыбом, протянул свою руку молча. Божество недоуменно наклонило голову, продолжая широко, во все зубы, улыбаться. От его закрытых веселых глаз лучиками расходились морщинки, да и все лицо напоминало сушеное яблоко… нет, скорее даже сушеную изюмину: очень уж крошечным был этот старичок. Из-за плеча его теперь выглянула тонкая косичка, а выбритые виски были украшены нитяным узором татуировок. — Зачем же, красавица? — протянуло божество. Оно положило изящную длинную кисточку рядом с баночкой туши, вырезанной из какого-то пёстрого камня, и сложило руки на многослойном шелке длинного одеяния, покрывающего его колени. Слои и складки этих одежд расходились по полу ровным, словно заутюженным, веером, и напоминали скорее композицию из разноцветных атласных лент. — Потому что это просто недопустимо! — хором ответили ему посетители. — Мы друг другу совершенно и абсолютно не подходим! После второй совместной реплики юноша с девушкой раздраженно сжали кулаки и обменялись обвиняющими взглядами. — А по-моему, вполне подходите, — безмятежно протянуло божество, не прекращая улыбаться. Это было ошибкой. Девушка растворилась в короткой вспышке золотого света. Снова появившись прямо перед стариком, она схватила его за шиворот и без усилий подняла на уровень своих глаз. Оставшийся позади юноша — монстр — угрожающе сощурился и вообще всем своим видом выразил недовольство этим местом вкупе с желанием разнести его по камешку. — А нам все равно, что вы думаете! — прошипела девушка, показав длинноватые клыки. Теперь в воздухе растворился уже старичок. И — стоя, с постамента в самом центре зала — успокаивающе, как малым детям, напомнил: — Если судьба соединила вас, то у нее были на то причины. — А разве это не вы делаете? — Нет, я лишь ставлю знаки, — божество с важностью подняло указательный палец. — А значит, вы их с нас и снимете! — «посетители» уже обнаружили, что снова подойти к самодовольному старикашке им мешает очень хороший магический барьер, и это их совсем не обрадовало. Видя движения и жесты, которые недвусмысленно указывали на то, что незваные гости весьма неслабы магически и церемониться с этим барьером не собираются, божество пошло на попятную. То есть — сделало пару шагов вперёд и спросило: — Я не понимаю: чем вы недовольны? — И вы ещё спрашиваете? — девушка едва не сорвалась на визг. — Вот этим, — глухо сказал юноша, снимая с правой руки перчатку. На середине тыльной поверхности его ладони красовалась метка. Большая, чуть ли не от самых костяшек пальцев и до запястья. Четырёх-… нет, восьмилучевая звезда с длинным, острым нижним лучом. Бело-золотая, с проволочно-тонкими серебряными линиями — по контуру звезды и внутри самих лучей. По всей кисти юноши рассыпаны были такие же искрящиеся золотые и серебряные точки, а вокруг самого рисунка виднелось несколько тончайших незамкнутых концентрических кругов. На заднем же плане, за звездой, плавно изгибалась большая белая капля ян с чёрным кружочком-«глазком». Рядом с этой рукой из воздуха рыбкой вынырнула вторая: девичья, с отдаленно — или не так уж и отдаленно? — похожим рисунком. На месте звезды — поверх черной капельки инь, повернутой так, чтобы дополнять ян с руки юноши, — лежал короткий кинжал. Его обвивала пестрая змея с насмешливо высунутым алым языком. Рисунок и оттенки ее чешуи — тонко прорисованной угольно-черными линиями — странным образом напоминали об одежде спутника девушки. — Смотрите! — почти ткнула ему в нос этим рисунком золотоволосая. — Вы даже не представляете, как ко мне из-за этого относились в храме! Да меня и отдали туда только для того, чтобы я ни в коем случае своего «суженого» не нашла! Хорошо хоть, никто тогда и представить не мог, что это монстр окажется, и уж тем более Зеллос, — бросила она косой взгляд на спутника, — а не просто подлец какой-нибудь… — А я, надо сказать, нахожусь немного не в том положении, чтобы вообще иметь «родственную душу», — за несколько минут разговора волосы юноши как-то постепенно сами собой распрямились и пригладились, а тон стал чуть дружелюбнее. Но ясно было, что это только видимость. — Да не особо и хочется, честно говоря. Тем более если это не кто иной, как Золотая драконица! — Это все очень общие слова. Предрассудки и предубеждения, — улыбаясь, покачал головой старичок. — А лично друг к другу вы как относитесь? — Я его терпеть не могу! — Я её терпеть не могу! — с уверенностью и удивительной слаженностью отбарабанили странные посетители. — А что же до вселенской мудрости, взаимной предназначенности и прочих глупостей — если вы вдруг захотите нам о них рассказать, то можете не тратить своё время. Уверяю вас, мы все это слышали, как и пророчество об объединении богов и монстров. И я вам вот что скажу, уважаемый, — тут юноша ненадолго приоткрыл глаза, — пусть это пророчество исполняет кто-нибудь другой! Лично мне лишние проблемы совсем не нужны. — Но, если вы так плохо друг к другу относитесь, то почему пришли ко мне? Вы ведь могли просто разойтись и никогда больше не видеться, — нет, божество определенно не понимало, что тут происходит. И главное: это же надо было — найти ещё, где расположен его храм, сквозь все заклинания и барьеры продраться… — Жить так, как хотите, а на метки, которые вас так не устраивают, просто не обращать внимания. — Нет, не могли! Это просто, ну… — замялась немного девушка, — недопустимо! — твёрдо закончила она. — В любом случае, мы уже здесь, и на то, чтобы сюда добраться, потратили целых две недели. И это было совсем не легкой прогулкой, — недовольно вставил юноша. — Если вы думаете, что мы сейчас вот так просто развернемся и уйдём, то очень ошибаетесь. Старик тяжело вздохнул. Спорить с этими двоими, похоже, было абсолютно бессмысленно. — Вы уверены в своём решении? Вы точно хорошо подумали? — Да, уверена! — Да. Ну, хоть на этот раз они по-разному ответили… — Что ж, в таком случае… Думаю, можно попробовать кое-что, — смиренно согласилось божество. — Хотя на моей памяти судьба раньше никогда не ошибалась. Ну-ка… Длинная кисть снова появилась в его руке — широкая, с мягким ворсом и ручкой из розового кварца, похожего на кусочек вечернего неба с застывшими в нем облаками. Над своей свободной рукой старик создал сияющий шарик воды — или, по крайней мере, чего-то очень на нее похожего. Он обмакнул туда кисть, затем вытащил. — Слушайте меня внимательно. Я не одобряю эту затею, но сделаю то, о чем вы меня просите. Только один раз. Нынешние метки сотрутся, но — поскольку они у вас уже были когда-то, — не смогут пропасть навсегда, а просто через несколько минут заменятся на другие. Судьба заново, с чистого листа, выберет для каждого из вас родственную душу. Вас это устраивает? Вслушиваясь в наступившее молчание, божество уже начало надеяться, что они одумаются… но тут девушка шагнула к нему — барьера давно уже не было — и решительно протянула руку. — Да, вполне.

***

Оказавшись снаружи храма, Зеллос и Филия все ещё продолжали потирать чистые мокрые пятна на своих руках. — Ну, вот и все? — с напускным весельем попыталась начать разговор Филия. Как ни странно, даже после такого долгожданного «освобождения» настроение у монстра — удивительно плохое в последние несколько часов, — ничуть не поднялось. — Нет, — кисло ответил он ей, — нам, к сожалению, ещё обратно вместе идти придётся. Когда они уже спустились по длинной каменной лестнице и отошли от нее на пару шагов, руку Филии начало слегка покалывать и жечь в том самом месте, где раньше была метка. Филия замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась, затаив дыхание. И со страхом стала наблюдать, как на её коже проступают контуры нового рисунка… Полный знак равновесия, инь и ян — и несколько живых, динамичных мазков вокруг него. Белые рядом с белой половинкой, чёрные — рядом с чёрной. Филия не отрывала от него глаз, словно ожидая, когда на рисунке появится что-то еще — и только когда ее кожа уже заметно остыла, поняла, что уже не дождется. Ей хотелось бы, чтобы это мгновение длилось вечно… потому что, во имя всего святого, она совсем не готова была встретить следующее! Но взгляд поднять пришлось. И повернуться. Потому что она просто должна была увидеть… И увидела. И — так как не пыталась прятать руку — показала свою метку в ответ. . . . — Я его убью, — выразил наконец их общую мысль Зеллос. Совершенно серьёзным тоном. И у Филии в кои-то веки не нашлось на это никаких возражений. Но как только монстр и драконица попытались сделать пару шагов к храму, тот свернулся, схлопнулся и исчез, оставив после себя только пустую площадку на ровном уступе скалы. А в воздухе повис, медленно затихая, насмешливый перезвон колокольчиков. После нескольких минут молчания Зеллос резко развернулся. Тяжело выдохнул, натянул на руку перчатку — и с привычной нечитаемой улыбкой спросил: — Ты идёшь? Филия ответила не сразу. В её голове одно за другим проносились события двух последних сумасшедших недель… да и не только они. С самой первой их встречи — десятки неоднозначных ситуаций, из которых постепенно, по капелькам, собиралась робкая надежда. Та самая, которая сейчас шептала: «А почему бы, собственно, и не рискнуть?» Было бы очень красиво, если бы он сейчас протянул ей руку — но этого не случилось. Ну и ничего страшного, в общем-то. Филия неспешно надела и поправила свою перчатку, отряхнула платье. Привычно-недовольным тоном ответила: — Да иду я, иду!