Блюдо, что подают холодным

Майкрофт не был любителем алкоголя, ухитряясь оставаться трезвым даже на официальных приемах «без галстуков», где не выпить бокал-другой считалось дурным тоном. Такой способ «расслабления» он всегда полагал для себя неприемлемым, прибегая к нему только в самом крайнем случае и в полном одиночестве. В тот вечер он заперся в кабинете с графином коллекционного бренди и горько рассмеялся над самим собой. Дожил, это же надо! Весь день Холмс старался не думать. Несколько необязательных встреч, кипа приведенных в порядок документов, большинство из которых не были особенно важными и откладывались «на потом» неделями. Что угодно, лишь бы не позволить себе погрузиться в размышления. И все для того, чтобы вечером, оказавшись дома, все же остаться наедине с мыслями, от которых так и не удалось убежать. Лестрейду проще: он ухитрился разделить в своем сознании нескладного толстого парня и надменного политика, он не воспринимает их как одного и того же человека. Настолько, что даже с самим Майкрофтом говорит о нем же — только молодом — в третьем лице. «Его я люблю, а тебя — терпеть не могу». Как просто, и вместе с тем — как сложно… поскольку Холмсу пойти тем же путем никак не удавалось. Образ юного разгильдяя, в которого он влюбился с первого взгляда двадцать лет назад — и память о котором полжизни ненавидел, сейчас расплывался, накладываясь на образ сдержанного, немолодого полицейского, с усталым взглядом и рано поседевшими волосами. Человека, который совершенно бескорыстно возился с Шерлоком, получая за это немало шишек, который верой и правдой служил обществу, отдавая работе все свое время — в ущерб отдыху и личной жизни. Майкрофт достал из сейфа досье и принялся задумчиво листать, впервые в жизни отключив эмоции, делавшие его предвзятым. Безупречная карьера, ни одного взыскания, зато немало наград за отличную службу. Ранений при исполнении тоже достаточно: он никогда не прятался за чужие спины и бесстрашно лез в самую гущу событий. Лестрейд не брал взяток, не подтасовывал улики, чтобы повысить раскрываемость, не шел на сделки с совестью. Всё то, чего Холмс раньше не хотел в нем замечать… А теперь Лестрейд его не желает видеть. «Можешь уничтожить меня, только избавь от своего общества. Навсегда!» При том, что Майкрофт всё еще ощущал как наяву прикосновения рук и теплое дыхание на шее, когда Грег неожиданно его обнял. И совершенно не понимал, как теперь себя вести с ним. Разумеется, он может проигнорировать слова Лестрейда и вынудить того иметь с собой дело. Может даже сделать своим любовником, если в голову придет такая блажь. Только хочет ли? Едва ли… Его можно подчинить, но не заставить смотреть на себя другими глазами. Да и как это — другими? Грегори был не так уж неправ, назвав Холмса бессердечным. Сердца у Майкрофта действительно давно уже не было, даже если сейчас оно вновь неожиданно дало о себе знать. Ему не нужны отношения — даже с тем, кого он, оказывается, двадцать лет спустя всё еще любит. Так что лучшим решением будет просто оставить его в покое. Пусть живет со своей работой и своими воспоминаниями. А сердце замолчит рано или поздно. В конце концов, его голос никогда не имел решающего значения. *** Старый Джей умер в начале осени. Прямо за барной стойкой: просто присел на минутку, чтобы дать отдых ногам, которые в последние дни его плохо держали, закрыл глаза — и больше не открыл. Родственников у него не было, потому все заботы о похоронах Грег взял на себя. А потом поехал в паб, открыл дверь ключом, который передал ему душеприказчик, вывесил снаружи табличку «Закрыто» и устроился за «своим» столиком с бутылкой виски. Этот паб был любимым местом отдыха Лестрейда на протяжении многих лет. И теперь он принадлежит ему… Вот только что прикажете с ним делать? Может, и правда написать дарственную на имя Майкрофта? Или не стоит? Вряд ли он помнит тот разговор… и, вероятно, воспримет такой жест от Грега как попытку напомнить о себе. Так что лучше не надо. Лестрейд не слышал о нем много месяцев, с того самого ночного визита, когда Холмс пришел сообщить, что Шерлок жив. Сначала малодушно радовался, потом начал все чаще ловить себя на смутном беспокойстве и желании узнать хоть что-то. Чем занимается, здоров ли, все ли у него в порядке… Один раз даже не выдержал и позвонил Джону. Лишь для того, чтобы услышать, что тот с головой отдался работе в клинике и роману с одной из медсестер. Старшего Холмса Уотсон не встречал больше года и совершенно не интересовался его жизнью. И Грег поспешно попрощался, отказавшись от предложения сходить куда-нибудь выпить. Не то чтобы он не хотел увидеться с Джоном, но… о чем с ним говорить? Ведь речь неминуемо зайдет о Шерлоке, и инспектор будет чувствовать мучительный стыд, видя боль друга, которого он не имеет права утешить. Хранить эту тайну оказалось довольно тяжело: помимо Джона, был еще Андерсон, который с маниакальным упорством отказывался верить в смерть консультирующего детектива. Лестрейд удирал от него, как черт от ладана, пользуясь любым предлогом — лишь бы только не слышать его очередных теорий о том, что Шерлок жив и как именно он спасся. Потому что очень боялся, что однажды не сдержится. И самое главное: было совершенно непонятно, зачем Майкрофт вообще открыл ему эту тайну? Нет, он был рад, что узнал… но если Холмсу-младшему и вправду был нужен свой человек в Ярде, то почему за столько месяцев он ни разу никак не проявился? «Я не сообщил бы вам без крайней необходимости», — сказал Майкрофт в ту ночь. И в чем же эта «необходимость», если никто по фамилии Сигерсон до сих пор не дал о себе знать? «Он имеет довольно много шансов стать мертвым на самом деле», — вспомнил Грег и болезненно поморщился. Что, если с Шерлоком действительно случилась беда? С каждым днем тревога делалась все сильнее. Он переживал за Холмса. Ну ладно, себе врать не стоит — за обоих Холмсов. И не имел ни малейшей возможности узнать хоть что-то — ни об одном из них. За этими мрачными мыслями Лестрейд почти прикончил бутылку виски. В голове неприятно шумело, настроение сделалось совсем мрачным. Он подумывал было отправиться домой спать, но решил сначала допить — все равно завтра выходной. Будет гудеть голова, ну и ладно. Лучше уж похмелье, чем бесплодные размышления. Дверь скрипнула, открываясь, но Грег даже головы не поднял, продолжая смотреть на свой стакан. — Закрыто, — зло проговорил он. — Я умею читать, — раздался от дверей знакомый бесстрастный голос. Мгновенная вспышка радости зажглась — и погасла, сменившись тупым безразличием. Должно быть, дело было в количестве выпитого, потому что Лестрейд, еще час назад горько сетовавший, что ни об одном из Холмсов нет вестей, сейчас чувствовал лишь начинающуюся головную боль. — А, это ты, — пробормотал он, по-прежнему не поднимая головы от стакана. — Живой, значит. — И почему это должно быть не так? — Майкрофт позволил себе легкое удивление. — Откуда мне знать? — Грег пожал плечами. — Ты пропал с радаров, не появляешься даже для того, чтобы облить презрением. Это… непривычно как-то. — Вы сказали, инспектор, что не желаете меня видеть, — холодно напомнил Холмс. — А я и не желаю, — даже пьяным мозгом Лестрейд понимал, как нелепо звучит это заявление в сочетании с предыдущим. — Чего ты сейчас-то заявился? — Узнал, что Хоукинс скончался. — А, — Лестрейд наконец посмотрел на него. — Пришел напомнить о моём обещании? Ну, хорошо, я завтра протрезвею и сразу пойду к нотариусу оформлять дарственную. — Не трудитесь, — Майкрофт подошел ближе и уселся напротив. — Мне не нужен этот паб. — А зачем купить хотел? — Я не хотел, — Холмс усмехнулся. — Это был просто предлог, чтобы задать интересующие меня вопросы. А сейчас я пришел выразить вам соболезнования, инспектор. — Неужели? — тот поморщился. — С чего вдруг? — Просто так, — Майкрофт пожал плечами. — Хоукинс, очевидно, был для вас близким человеком, раз вы помогли ему деньгами. Я ни на минуту не поверил, что дело было лишь в желании купить пожизненные права на стол, с которым у вас связаны сентиментальные воспоминания. Особенно в свете просьбы не мстить старику за ваши грехи. — Он знал, — Лестрейд залпом допил остатки виски в стакане. — О тебе, я хочу сказать… Догадался еще тогда, когда я стал приходить каждый вечер и сидеть здесь. Спросил — и я сознался. Не в том, что спал с тобой, конечно, только в своих чувствах. Джей не осуждал, не насмехался… сочувствовал. Даже пытался помочь: расспрашивал о тебе барменов из соседних заведений. Думал, вдруг ты появлялся в каком-то из них. Он помолчал и криво улыбнулся. — Это ничего, что я не предложил тебе выпить? Может, стоило? — Не нужно, — Холмс фыркнул. — Я не любитель спиртного. — Я так и думал, — Грег закусил губу и осторожно спросил: — Как Шерлок? — Нормально, — Майкрофт поморщился. — Он редко дает о себе знать, но если с ним что-то случится, мне первому сообщат. — Он вернется когда-нибудь? — Его дела почти закончены. Так что уже скоро… если сможет, конечно. — В каком смысле? — от того, каким будничным тоном Майкрофт это произнес, у Лестрейда задрожали руки. — Мой брат все еще ежедневно рискует жизнью, — просто ответил тот. — И почему ты такое допускаешь? — Так надо, инспектор, — Холмс горько улыбнулся. — Я не в восторге от подобной необходимости, поверьте. Но в моих силах только немного страховать его… когда есть возможность. А она есть не всегда. Большую часть времени Шерлок сам по себе. Грег вздохнул и с трудом подавил желание взять его за руку. — Тебе нелегко справляться с этим, да? — тихо спросил он. Майкрофт скорчил гримасу. — Не нужно приписывать мне то, чего нет, — равнодушно проговорил он. — Способность испытывать чувства, например. Вы же сами назвали меня рептилией. И были совершенно правы, к слову сказать. Не меняйте свое мнение обо мне, право же, не надо. — Ты вернул мне работу, — Лестрейд хмурился, глядя на свои руки. — Не знаю, зачем, если честно… но какими бы ни были твои причины, я был совершенно счастлив. Барон платил мне больше, и геморроя было меньше, но… я полицейский, понимаешь? На любой другой работе чувствую себя… бессмысленным. И, как будто этого было мало, ты еще и вернул мне Шерлока. — Послушайте, инспектор… Грег поморщился и перебил: — Нет, это ты послушай! Что могу я? Не в моих силах вернуть тебе двадцать лет и способность верить в чувства, — он горько засмеялся. — Полный провал! — А вы хотели бы? — осторожно поинтересовался Холмс. — Да ничего я не хочу! — в сердцах проговорил Лестрейд и снова потянулся к уже почти пустой бутылке. — Совсем ничего, кроме… Чёрт! Только знать, что вы, грёбаные Холмсы, в порядке. Вы оба! Послал же вас дьявол на мою голову… Вот ты: сначала приходишь и заявляешь, что твой брат жив, а потом пропадаешь больше чем на год. — А что, по-вашему, мне следовало сделать? — Майкрофт приподнял бровь. — Холмсы, — Грег закатил глаза. — Вы точно нелюди, оба. Потому что нормальные люди знают, что иногда достаточно хотя бы изредка посылать СМС, чтобы дать о себе знать. — Я не люблю писать СМС, — спокойно констатировал Холмс. — Ну и не писал бы! — Лестрейд нервно хмыкнул. — Поручил бы этой… своей секретарше. Она вечно что-то строчит в телефоне, от двух лишних слов не рассыпалась бы. — Инспектор, вы понимаете абсурдность ситуации? — ровным голосом спросил Майкрофт. — В нашу последнюю встречу вы потребовали, чтобы я навсегда оставил вас в покое. А сейчас засыпаете меня пьяными упреками. И как я должен это расценивать? — Я пьян, ты сам сказал, — Грег, словно в доказательство, отхлебнул прямо из бутылки. — Потому не слишком хорошо соображаю, что несу. Забудь. — В таком случае, вам лучше поехать домой, — Холмс криво усмехнулся. — И не за рулем. Позвоните кому-нибудь из коллег и попросите забрать вас. Я предложил бы свою машину, но боюсь, что это лишь усугубит неловкость ситуации. — Пешком дойду, — Лестрейд усмехнулся. — Я недалеко живу, ты же знаешь. Правда, я так и не придумал, что мне делать с этой… собственностью. Ты точно не хочешь паб? — Точно, — уголок губ Майкрофта слегка приподнялся. — Почему бы вам не продать его? Или, как вариант, не сдать в аренду? — Не знаю, — Грег тяжело вздохнул. — Жаль будет, если тут все изменится. Хотя без Джея все равно по-старому уже не будет, так что, наверное, разницы нет… — Хотите, я попрошу Антею этим заняться? Она найдет управляющего, который организует работу, наймет новый персонал и проследит, чтобы ничего не менялось, — Холмс усмехнулся. — Только не называйте ее «секретаршей», моя ассистентка способна за такое убить на месте. — Учту. Но вообще-то, предложение заманчивое. Хорошо бы, чтобы этим занялся кто-то другой, вот только я не понимаю… — Лестрейд закусил губу и испытующе посмотрел на Майкрофта. — Почему ты предлагаешь мне помощь? — А почему вы столько лет помогали моему брату, инспектор? — Холмс приподнял бровь. — Ну это же другое дело! — Грег посмотрел на него, как на неразумного младенца. — Потому что я люблю этого гениального засранца. — Вот именно. Лестрейд удивленно моргнул, и Майкрофт, мысленно обругав себя, поспешно добавил: — Шерлока любят многие, хотя он не сделал совершенно ничего, чтобы заслужить эту любовь. Ну… можете расценивать мое предложение просто как попытку заплатить по его счетам. — Не нужно мне ничего платить, — Грег нахмурился. — Подожди, ты сейчас сказал, что его все любят, хотя он ничего для этого не сделал. Но имел в виду, что… — Вы сами заметили, что меня может полюбить только больной на всю голову придурок, — перебил его Майкрофт. — Я с вами полностью согласен, и меня такое положение дел совершенно устраивает. Так что давайте не будем об этом говорить. — Мне не следовало, — Лестрейд отвел взгляд. — То есть… я знаю, что сам во многом поспособствовал тому… — Инспектор, не преувеличивайте свою значимость, — довольно холодно перебил его Холмс. — Я именно такой, какой есть. И совершенно не нуждаюсь в излишествах, которые вы именуете «чувствами». — Ты превращал мою жизнь в ад, а я даже не понимал почему, — Грег закусил губу. — А когда понял и признал за тобой такое право, ты прекратил. Да еще и услуги оказываешь. И я не знаю, что на это сказать. — Ничего не говорите, — бесстрастно посоветовал Майкрофт. — Вы вынесли из той давней истории свой урок, а я — свой. О том, что прежде, чем вестись на красивую вывеску, не мешает присмотреться, что под ней скрывается. Потому что, как правило, там не содержится ничего ценного. — Тут ты прав, — Лестрейд скорчил гримасу. — Ничего ценного во мне отродясь не было. А теперь еще и «вывеска» изрядно обветшала. «А вот тут вы очень ошибаетесь, дорогой инспектор», — вслух Майкрофт ничего не сказал, лишь натянуто улыбнулся. — Шерлок скоро вернется, — сдержанно проговорил он. — И нам с вами, так или иначе, придется общаться, потому что ни с кем, кроме вас, он работать не будет, а я не могу позволить себе оставить его... деятельность без присмотра и контроля. Так что я бы предложил просто забыть тот… незначительный эпизод. Если вы не против. — А если даже и против, то выбора у меня все равно нет, — фыркнул Грег. — Забыть так забыть. Правда, мне вряд ли удастся. Но, в конце концов, тот, кого я буду помнить, все равно уже не существует. — А это уже ваши проблемы, инспектор, — Холмс поднялся и элегантным движением одернул пиджак. — Всего наилучшего. Антея свяжется с вами. — Чертов рептилоид, — пробормотал Лестрейд, когда его наваждение скрылось за дверью. И залпом допил то, что оставалось в бутылке.