Одна в пустоте

      Весну в этих землях почти не отличить от зимы. Лишь лето здесь действительно заметно, когда солнце становится особенно беспощадным. Тем не менее, понемногу укорачивающиеся ночи все же выдают наступление весны. Это значит, сильные ветра и песчаные бури, привычные для местной зимы, уходят.       Последняя буря этой зимы стихла с восходом солнца. О том, что ночью бушевала стихия, могли догадываться лишь обитатели верхних этажей школы – строения из нескольких домов, выполненных в виде каменных куполов. Местные жители давно поняли, что только такая форма дома может лучше других противостоять повторяющимся беспорядочным бурям. Ветер, главная сила стихии этих мест, всегда непредсказуем в своем направлении. Любая плоская стена, бросающая ему вызов, не выстоит долго, если случайно окажется под его прямым напором. Округлые же стены не преграждают путь стихии, а направляют ее в стороны своими изгибами. А защищают они не только от песка и ветра, но и от звука. Поэтому большинство жителей чаще всего не знали о любом проходившем мимо шторме. Ветер уже окончательно ослабел и сейчас был способен поднимать только редкие клубы пыли. Все еще причастный ко всем неистовствам погоды минувшей ночью, он из последних сил пытался зацепиться хоть за что-то. Ветер отчаянно искал поддержки среди растений внутри квадрата, образованного ограждением вокруг круглых домов. Однако у этих растений нет ни веток, ни листьев, и их связь с землей во многом превосходит любую возможную силу ветра. Достающие корнями до воды в самых глубинах этой прожженной солнцем земли, они вполне способны выстоять бурю и без прикрытия рукотворными зданиями человека.       Ни о чем не подозревающие люди с утра безмятежно выходят и собираются на поверхности, чтобы предаваться своим ежедневным делам. Немногие из них, однако, считают столь раннее время подходящим для начала своей повседневности. У тех, кто помоложе, выбора нет, если на это утро назначены занятия. Однако есть и такие, кто просто вышел на улицу без какой-то важной цели. У кого-то уже урок, а кто-то просто ищет уединения. Кто-то рассказывает, а кто-то слушает – как вместе со всеми, так и случайно проходя мимо.       – …Аашодоны были непобедимы, ведь ничто не могло сделать им больно. Люди не сдавались, но им приходилось тяжело. И вот тогда из царства иишодонов вышел Он.       – Он? Кто этот он? – протяжный голос пожилой женщины прервал возглас одного из детей, к которым она обращалась. Несомненно, когда-то она явно обладала умением рассказывать интересно и увлекательно, меняя интонации и даже подстраиваясь под каждого отдельного героя голосом. Со временем эти умения, может, и не исчезли, но голос стал уже не таким послушным, как в былые годы. Именно этот заунывный тон и заставлял детей то и дело вмешиваться в рассказ, выпрашивая подробности или продолжение.       – Никто не знал его имени, однако все понимали, что это он их родоначальник, отец всех отцов и, стало быть, лидер. И сказал он своему народу: "Что вы делаете, дети мои? Вы давно уже сбились с пути, и я отрекаюсь от вас. Не желаю больше называть вас своими детьми". После обратился он к роду человеческому: "Я один виноват во всем, что творили мои дети на протяжении многих веков. За это я готов понести наказание".       – И его наказали?       Детям всегда интересней слушать, как наказывают других. Им, конечно, не понять, что наказания тех древних времен не идут ни в какое сравнение с нынешними. Что уж говорить о том, как наказывают нынче детей. То, что казнь и наказание связаны напрямую, эти дети пока не способны усвоить. Наказание – это то, что ждет их везде и всюду за мелкие пакости и шалости. Например, за украденную еду или бегство с уроков. А казнь это нечто непонятное, происходящее в больших городах со взрослыми за какие-то неведомые злодеяния, которых дети никогда не совершат. Ведь они вырастут лучшими в мире и, если чего-то настолько плохого, как казнь, с ними никогда не произойдет, – зачем вообще об этом думать?       Данная история, пожалуй, одна из немногих, где один герой взял на себя вину всего народа. Однако древние не удосужились даже дать ему имя и, казалось бы, вообще придумали его в последний момент, просто чтобы красиво закончить долгую историю войны. А безымянных героев, увы, помнят недолго.       – Нет, он наказал себя сам. Он собрал корабль и позвал с собой самых верных своих детей. Не многие откликнулись на его зов, но те, что пошли за ним, заслужили право называться Иишодонами – его истинными детьми. На этом корабле они уплыли и обещали, что никогда не вернутся. Он наказал и остальных, не послушавших его, отобрав у них все оружие. А людям он поведал секрет победы над уродливыми аашодонами. С тех пор этот народ разделен на иишодонов, которых больше никто не видел, аашодонов, которые были повержены вскоре после этого, и уушодонов – тех, кто остался.       – И куда же он поплыл?       То, что он нашел, куда плыть, изумило детей больше, чем его самопожертвование. Ведь там же ничего нет и быть не может – одна вода.       – Никто не знает. Тогда край света был намного ближе… Говорят, там, за краем света, иишодонов можно встретить и поныне. И они не живут во грехе, как их непутевые потомки уушодоны.       – Ух ты! А я думал, уушодоны это они все.       – Это потому, что уушодонам запретили называть себя и своих сбившихся с пути предков именем, которое дал им отец. Поэтому ты и слышал только такое название…       Остального невольная слушательница уже не слышала. Рассказ удалился от Эми вместе с рассказчиком и теми, для кого предназначался. Впрочем, ничего нового в услышанном она не нашла, а рассказ получился таким медленным, что она даже успела пару раз отвлечься на свои собственные размышления о тех, кого случайно подслушала. "Старые все сказочки" – подумалось ей, когда они ушли. Есть же люди, способные запоминать и рассказывать их. Пожалуй, именно благодаря таким людям они и добрались до нынешних дней, ничуть не изменившись. Как и ей самой когда-то, детям многие из этих легенд нравятся, и даже не лень тратить на это утро выходного дня. И все же, историю можно было подобрать и получше. Среди уже подросшего поколения, частью которого была и сама Эми, почти никто не помнил этого безымянного персонажа, известного просто как "главный иишодон". А те, кому легенды вбивали в голову каждый день, хоть и запомнили, но не могли понять, как к нему относиться. А эти дети наверняка еще долго будут гадать, зачем же им рассказали эту историю.       По крайней мере, никто не называет уушодонов иишодонами – значит, герой старался не зря. Вся дурная слава народа, нагонявшего когда-то ужас на людей своими извращениями, досталась тем, кто не пожелал от нее отказываться. И все-таки, когда Эми сама еще посещала подобные занятия, эти персонажи предназначались слушателям постарше. Поэтому остается только надеяться, что предыдущие уроки сегодняшних детей не вдавались в подробности бесчинств уушодонов, и что они не захотят узнать больше на следующих. Некоторые дети, какою была в свое время и Эми, с возрастом не только просят продолжения, но и задают вопросы.       Она вполне могла уже быть принята за взрослую в городе, ведь девушки ее возраста нередко спешат выйти замуж и рожать детей, но некоторые вопросы из детства так и остались для Эми без ответа. На другие же из них, казавшиеся более сложными, ответы давно нашлись и помогли ей представить, как устроен мир. Например, что такое солнце. То, что учителя называют наукой, большинство учеников воспринимает как те же сказочки, но умно и серьезно оформленные. И все же наука спокойнее относится к спорности своих доводов, в то время как сказки просто рассыпаются под натиском разума. Именно поэтому сегодня, случайно услышав очередную легенду из прошлого, Эми не удивилась и даже особо не вслушивалась. Она словно охладела к этим рассказам после нескольких лет тщетных попыток как-то связать их с действительностью.       Эми вспомнила, что вышла в такое раннее время на улицу, чтобы увидеть именно солнце, пока оно еще не набрало сил на восходе. Сначала оранжевое, потом желтое, и только после этого столь белое, что на него невозможно смотреть. Прогнав из своих мыслей воспоминания о сказках детства и вновь переведя свое внимание на солнце, девушка с сожалением обнаружила, что оно уже потеряло последние желтые оттенки и тоже приступило к своим повседневным обязанностям.       Будто в последней надежде донести до проснувшегося мира мощь бушевавшего ночью шторма, утренний ветер легко сдул челку со лба Эми. Солнце в тот же миг заиграло золотом на ее медно-рыжих волосах. То же дуновение подхватило край тонкой, почти прозрачной и невесомой рубашки без пуговиц и рукавов. Причудливая тень от материала, похожего на паутину, обогнула талию и плавно скользнула на живот, подчеркивая едва различимые неровности тренированных мышц на тонком теле девушки. Такие самодельные одежды нередко язвительно называли "платьями из занавески". Ведь богачи в городе привыкли к дорогим заказным одеждам, а амазонки презирают любое проявление красоты, не приносящей пользы в битве. Вряд ли они задумывались, как иногда может выручить умение сделать одежду из всего, что попадется. Да и рубашка из занавески не казалась своей создательнице такой нелепой, каким могло бы быть целое платье. Эми всегда старалась сделать одежду удобной для себя, поэтому чаще всего ей было не до мыслей о том, как это будет выглядеть.       Набирая силу, солнечные лучи принялись нагревать одежды всепоглощающего черного цвета, как под рубашкой, так и ниже. Тонкая ткань, плотно облегающая фигуру девушки, довольно быстро передала ее коже жгучее прикосновение света. Легкой улыбкой Эми словно признала свою уязвимость перед властными силами солнца и отступила в тень, из которой только что вышла. Она ведь искала уединения, и теперь здесь больше никого, кроме нее, ветра, песка и солнца. Похоже, сегодня от своей встречи с солнцем Эми отвлеклась на то, чему обещала больше никогда не верить. О солнце, к слову, ни в одной из легенд не упоминалось. Поэтому для большинства, кто не вникает ни в какие науки и не интересуется происхождением вещей в природе, солнце это просто солнце, а земля плоская. Их, кто привык верить лишь своим глазам, нельзя обвинять в невежестве, как и тех, кому не нравятся материалы чужих одежд. Школьные знания помогли Эми убедиться только в правдивости мифа о Крае Земли. Записи и рассказы многих настоящих путешественников внушали больше доверия, чем бездоказательные сказки. Неспособные ответить на вопросы, легенды потеряли ее доверие. Именно познавательные научные истории помогли Эми понять то, что ей было трудно представить. Мир оказался больше границ земли, и безграничный омут воды за ее пределами – тоже его часть. Ученица была достаточно любознательной, чтобы узнать, что солнце, как и этот мир, находится в космосе. То, что для несведущих лишь услужливая сила, дающая дневной свет и тепло, оказалось намного больше, чем вся земля. Это не оно освещает мир, а мир, медленно проплывая вокруг, получает долю его света. Так на уроках наука объясняла смену суток и времена года. Но и этих объяснений Эми нередко было мало.       Вместе со старыми легендами, передающимися из уст в уста, до нынешних дней дошел целый свод завещаний предков. Времена года, язык, на котором все говорят, названия стран, рек и гор. Легенды, в большинстве своем, привязаны к местности и объясняют название той или иной достопримечательности. А вот все остальное... Ведь кто-то это придумал первым. Почему-то об этом в школе ничего не рассказывают. Эми всегда это было интересно и непонятно. Например, календарь. Почему столько месяцев и столько дней в них? В свое время она и на эту тему задала достаточно вопросов, чтобы понять, что календарь неправильный. Оказалось, назначенный человеком год отстает от настоящего, солнечного, на четверть суток. Именно поэтому каждые четыре года люди, словно извиняясь, добавляют один день в месяц. Однако как выбрали именно этот месяц, Эми не могла понять. Ей казалось, календарь могли бы исправить. Но ведь никому на ум не придет исправлять то, что живет веками и, более того, было оставлено древними предками. Заветы предков всегда свято чтились. Уже пару лет Эми ловила себя на мысли, что ложный календарь могли просто навязать силой, как и многое другое. Той силой, что дает возможность делать все, что захочется, переделывать сам мир под свои желания и устранять любые появляющиеся препятствия. Эми была убеждена, что каждый может что-то изменить в мире вокруг себя в зависимости от умений. Она сама, например, могла сделать неудобную одежду удобной, а некрасивую – красивой. Точно так же кто-то из древних правителей вполне мог пожелать сделать весь мир удобным только для себя. Но что делало его уверенным в своем успехе? Сила, как ей всегда думалось, дает возможность устранять. А высшая форма силы наверняка может убрать любое нежелательное обстоятельство без особых напряжений. Все эти размышления наводили Эми на новые вопросы. Какой же силой могли обладать те, кто навязал все ныне приевшиеся ценности? Сколько ее нужно, чтоб удержать эти ценности? Как вообще будет чувствовать себя человек с такой силой?       Девушка вновь слегка улыбнулась – теперь уже своим мыслям. По сравнению с тем, что вслух несли ее сверстники, эти мысли были тихими и невинными. Совсем немного опасного любопытства и капля бунтарства. В этом возрасте подобное в порядке вещей, даже в более опасных количествах. Особенно буйными среди ее одноклассников стали амазонки. Выращенные на легендах о древних всемогущих воинах, мечтающие во всем – а главное, в силе – походить на своих кумиров, они выдумали себе уверенность в превосходстве над всеми остальными людьми. Это раз за разом толкало их смешивать громкие слова с другими не менее громкими выходками. Эми хоть и посвящала какое-то свое время изучению боевой подготовки и тренировкам, но амазонкой стать отказалась в угоду изучению наук. Ведь амазонки вместо уроков забивают свое учебное время силовыми упражнениями, наращиванием мускулов и изучением различных видов оружия и способов ведения боя. А амазонку, которая любит шить, соратники бы точно не приняли. Поэтому Эми была уверена, что ее мысли к каким-либо действиям точно не могут привести. Например, сейчас что-нибудь произойдет, и любая мелочь заставит ее забыть эти мысли до тех пор, пока она снова не останется одна. Пусть день и не учебный, но в следующий раз у нее так хорошо задуматься выйдет, наверно, только вечером. Разумеется, за день другие, самые разные мысли успеют заполнить ее голову.       Легкий шорох плотной сетки, закрывающей вход в здание от попадания песка, ознаменовал движение. Из-за навеса, обеспечивавшего ту самую спасительную тень, ветер не доставал до входа, так что шорох мог быть вызван только движением изнутри. Открываясь, дверь углом потащила сетку за собой, что и создало этот шум. Неожиданное нарушение привычно беззвучной обстановки вновь отвлекло внимание той, что все время слушала. Эми сразу поняла, что в школе началось пробуждение, хоть и время для него было слишком раннее. Обычно тех, кто привык выходной день начинать позже, чем остальные дни, не слышно еще долго. Именно этим пользуются городские семьи, когда приводят своих детей к стенам школы по утрам в выходные, ведь школьный участок лучше всего обустроен именно для детей. Необходимые условия обеспечены для детей всех возрастов, и многие из учеников живут тут с двух лет. Именно здесь малышам всегда есть, где играть, учиться и развиваться – зачастую даже городские заведения не могут похвастать подобными удобствами. Эми даже не удивилась бы, если и сегодня к чтениям древних легенд примкнули городские малыши. Местные или нет, дети все одинаковы. Хоть посторонних и пускают за ограждение, местные дети все же с недоверием относятся к чужим. Кому понравится, когда в твоем доме, совсем рядом с твоей комнатой чьи-то детишки играют с твоими же игрушками? Ученики, живущие одной большой семьей, относятся к пришлым семьям с всего двумя-тремя отпрысками с неким презрением. Им, конечно же, невдомек, что города отдают все средства школам на детское развитие. Нередко местные забияки просто прогоняют чужих детей. Дескать, идите к себе в город и там играйте, сколько влезет, а тут наш дом и наше место. Именно поэтому раннее утро выходного дня и можно считать наиболее подходящим временем, чтобы привести своих детей к школе и не нарваться на враждебный прием.       Теперь, когда дверь уже открылась, шум защитной сетки проводил шелестом выходящего. Вышедшая из полутемных коридоров школы блондинка почти сразу принялась лениво заслоняться от еще не достигших ее солнечных лучей. Столь раннее утро явно не располагало ее к выходу на улицу, да и просто к подъему в выходной. Чего нельзя сказать о вцепившихся в ее плечи двух ящерах-близнецах. Издалека они могли напоминать изваяния из позеленевших камней, поросших травой. Один из них, едва оказавшись во власти солнечного света, поднял голову с плеча своей хозяйки и торопливо заморгал вертикальными веками, еле заметными поверх маленьких утопленных в каменистую кожу глаз. Казалось, он тоже улыбается солнечному свету. Всегда, когда его пасть закрыта, она под одним углом похожа на улыбку, а под другим – на обиженную гримасу. Теперь маленький ящер уже не выглядел бесформенным зеленым камнем, а походил если не на короля жизни, то на короля пустыни. Он мог бы быть и королем жизни, если бы легенды, повествующие, будто некоторые боги произошли именно от таких ящериц, были доказанной правдой. А пока что в нем пробудился обыкновенный пустынный зверек, жаждущий бегать и валяться в пыли. Тот, что поднял голову к солнцу первым, ловко спрыгнул на поддерживающую крыльцо каменную плиту, припорошенную песком после ночной бури, вдвое облегчив своей хозяйке ее ношу.       Ио. Узнав ее, сидящая вполоборота к двери Эми невольно вспомнила кое-что. Когда к Ио в последний раз из города приходил ее родной отец, закончилось все тем, что дочь его чуть не избила. Редкие дети попадают в подобные школы при живых родителях. Эми же, свидетельница той последней встречи, была склонна верить, что Ио отдали в эту школу еще совсем маленькой потому, что она уже тогда была другою. Открестились от нее как от какого-то чудовища. Поэтому, наверно, Ио не позволяла своему отцу ни единого шанса оправдаться, сколько бы он ни приходил. А вот для местных учеников она, напротив, уже несколько лет чуть ли не богиня. Такое отношение, конечно, не менее нелепо, но по крайней мере никому за это не доставалось.       Девушка, опознанная как Ио, позволила и второму ящеру спрыгнуть со своего плеча. Постепенно удаляющийся из виду, его родственник снова предстал в воображении Эми зеленым каменным идолом, оседлавшим стремительно летящее облако пыли, – булыжник с хвостом и головой, вдоль которых развевалась на ветру полоса из травинок. Второй из близнецов незамедлительно последовал примеру первого. Отсутствие обоих питомцев открыло вид на крупный рисунок-узор на плече их хозяйки. Этот набор изогнутых толстых линий, скорее всего, не несет в себе никакого потаенного смысла. Таких рисунков на теле Ио несколько, все столь же крупные и запутанные. Девушка явно добивалась загадочности в своем образе. Даже те, кто знал ее давно, всякий раз невольно останавливались взглядом, пытаясь разобрать в этих рисунках хоть что-то. Неудивительно, что Ио всегда была достаточно беспечной и позволяла себе не прятать большую их часть под закрытой одеждой.       Собравшись, наконец, с мыслями после того, как суставы отозвались на одновременное вытягивание обеих рук, Ио обратила внимание на сидящую у входа сверстницу, которую тоже сразу узнала. В отличие от Эми, Ио в своих ежедневных тренировках старалась больше развить силу, нежели скорость и подвижность. Движение, заменяющее разминку, ненадолго скрыло из виду рисунки на ее плече, взамен предоставляя напряженные мускулы. За время, бесцельно проведенное в тренировках на улице, солнце наградило Ио легким равномерным загаром. Она старалась не выглядеть такой хрупкой, как Эми, и поддерживала боевое телосложение. Вкупе с многочисленными рисунками это могло бы с легкостью выдать ее за амазонку. Правда, ритуальные рисунки амазонок все-таки в большинстве случаев носят в себе какой-то смысл. Например, поддельный шрам от битвы с каким-то особо опасным зверем. В животном мире также немало существ, с которых амазонки зачастую копируют окрас, предупреждающий других зверей об опасности. Рисунки же, не имеющие никакой пользы в бою, обычно делаются для красоты и помогают молодым людям привлечь других к своему телу. Видимо, Ио из тех, кто не прочь побаловать себя подобным вниманием.       Уже через пару мгновений в ее голубых глазах пробудилось привычное искрящее озорство. Она с любопытством скользнула взглядом сквозь почти прозрачный узор по обнаженной талии возможной собеседницы. В те дни, когда в пустыне было больше жары, чем сухости, Ио не раз видела многих своих товарищей и одноклассниц в куда более открытых одеждах. Но именно эту – крайне редко. К тому же, когда ветер ненадолго затихал, ту невесомую рубашку становилось очень легко не замечать вовсе. Поэтому сейчас блондинка с удовольствием ловила момент. Заметив этот пристальный взгляд, Эми вновь отвлеклась от своих мыслей. Появление здесь в такое время именно Ио развеяло все ее удивление от слишком ранних шумов в школе. Ведь поднять Ио на ноги с утра пораньше и привести на улицу могут только те двое, что сейчас уже вовсю прикидываются королями пустыни. Поскольку король может быть только один, они, скорее всего, опять дерутся. При всей своей беспечности, к своим питомцам Ио всегда относилась ответственно, и все ее ящерицы обожали свою хозяйку. Ни одному человеку не снискать такой искренности с ее стороны. Встречно задержавшая на Ио взгляд одноклассница иногда утешала себя мыслью, что с ней Ио ведет себя почти так же естественно, как и с ящерицами. Стараясь соответствовать этим надеждам, Эми не считала ее богиней или монстром и не относилась к ней так, как хотели бы остальные.       – А, вот ты где, – зная неприязнь собеседницы к толпе, Ио начала беседу с легкого укола.       – И тебе доброго утра. Выспалась? – ответила Эми похожим тоном. Она тоже прекрасно знала о привычках и проблемах своей подруги. Та уже окончательно проснулась и поняла, что, и правда, позабыла какое-либо приветствие.       – Не издевайся, – и тут она будто вспомнила что-то из событий вчерашнего дня и попыталась продолжить некий разговор, прерванный ранее. – Кстати-кстати! Сама-то почему вчера так быстро ушла?       – Да вот так получилось… Говорила же, лишняя я там.       – И это вся причина? Эх ты…       Делать вид, что не понимает, о чем это Ио думает с утра пораньше, собеседница посчитала неуместным. Да, вчера Эми ушла, возомнив себя лишней на собственном дне рождения. В отличие от предыдущего, в этом году он даже не казался ей своим. И пусть за год многое произошло, она так и не смогла приучить себя радоваться пустому дню рождения. Ведь угораздило же родиться в тот самый выпавший день – день извинения человечества перед солнцем за свое невежество. Эми никак не могла ужиться с тем, что ее день рождения либо на день раньше, либо на день позже, чем на самом деле. Это были словно не ее дни. Думая об этом сейчас, она ненароком вспомнила, как Ио иногда шутила по этому поводу. "Тебе, выходит, положено жить вчетверо дольше любого человека, ведь все стареют как обычно, а ты только раз в четыре года", – говорила она.       – Ты расстроилась? – прервала молчание Эми. Ей вдруг подумалось, что Ио надеялась сделать из вчерашнего вечера что-то необычное. Хотя, что особенного может произойти в присутствии всей остальной ее компании?       – А то. Ты ушла, и все стало как обычно. Неинтересно. Всю эту свору я могу с таким же успехом собрать в любой момент.       Что бы там подруга ни задумывала вчера, получилось так, что пришедшие якобы к Эми одноклассники весь вечер только и делали, что глазели на Ио.       – Не понимаю, зачем ты их вообще позвала.       – Да надеялась улучшить их мнение о тебе.       – Я рада, что ты веришь, будто это еще возможно, – Эми на мгновение улыбнулась. – Все ведь только и ждали, когда я уйду?       – Похоже, что так. Но я, как видишь, тоже ушла. Раз звери сейчас со мной, значит, я спала у себя, верно?       Ио никогда не стеснялась своего несколько распутного поведения и связанного с этим образа жизни, а в присутствии Эми даже позволяла самой себе съязвить или пошутить на этот счет.       – Зверям, конечно, с тобой повезло. Ведь у тебя их теперь двое, это такая удача. Вдвое больше радости.       Кажется, Эми должна была сказать это еще тогда, когда они едва появились на свет. Но в толпе фальшивых друзей Ио, слащаво зачитывающих заученные поздравления, ее бы никто не услышал.       – А если спросят, кого из них ты любишь больше? – продолжила она с хитрой усмешкой.       – Вот только таких вопросов мне не хватало, – Ио, похоже, этим утром не настроена отвечать на подколы. – И потом, я еще не совсем к ним привыкла.       – Зато они к тебе прямо-таки привязались.       Сейчас Эми хотела бы забыть о дне рождения. Вчера ведь и по календарю был обычный день. Лучше поговорить с Ио о ее ящерицах. Этих двух близнецов она выходила совсем недавно. Предыдущая же ящерица умерла вскоре после того, как отложила яйца. В неволе из всех, кто вылупляется, обычно остается только один – по непонятной закономерности всегда получается, что остальные сразу рождаются слабыми или не вылупляются вовсе. В этот раз у Ио даже не было времени оплакать умершего питомца, ведь теперь ей предстояло разбираться сразу с двумя новорожденными. Ей пришлось менять привычные методы воспитания, да и кормить двоих оказалось более хлопотно. Эми безмолвно порадовалась тому, что ей удалось отвлечь подругу от вчерашнего дня. Уж о своих любимых ящерицах Ио может говорить сколько угодно. Правда, именно в этих ящерицах Эми никогда особо не разбиралась. Ее всегда больше интересовали те, которых люди используют в своем быту, нежели домашние питомцы. По мнению Эми, именно умение найти правильный подход к ездовым животным и поддерживает благосклонное отношение взрослых к ней. Детей же, напротив, раздражают сверстники, к которым прислушиваются старшие.       Неожиданно Ио пристально посмотрела куда-то в сторону. Она даже перестала заслоняться от солнца, которое теперь вовсю отражалось в ее голубых глазах.       – Кстати о зверях… – произнесла она с неким подозрением в голосе.       – Что о зверях?       – Когда в последний раз эти двое вот так просто слезали и бежали вместе в одну и ту же сторону?       Ящериц уже не было видно. Лишь там, где полосой заканчивалась каменная плита в основании здания, были отчетливо видны две дорожки из следов, оставленные четырьмя парами лап. Как и сказала Ио, близнецы никогда надолго не оставались вдвоем на улице, каждый находил себе приключения сам. Лишь когда их пути пересекались вновь, они затевали игривую драку. А в этот раз их обоих словно что-то привлекло… или отпугнуло. Эми поймала себя на мысли, что с самого утра она украдкой чувствовала что-то лишнее в привычном окружении. На звуки и силуэты она обычно реагировала мгновенно, а то чувство ни с каким из ощущений нельзя было сравнить. Поэтому она не обратила на него внимания и посчитала простым беспокойством. Вспомнив же об этом ощущении сейчас, девушка вдруг подумала, что ящерицы могли заметить или почувствовать то же самое. Что же это может быть тогда?       – Думаешь, они нашли что-то необычное? – Эми встала и неохотно вышла из тени. – Тогда и нам, наверно, стоило бы это увидеть. Прогуляемся заодно с утра. Последний шанс проснуться.       – Ладно, пойдем. Хотя бы не придется отлавливать каждого из них по отдельности, как это обычно бывает.       Последнюю фразу Ио сказала уже скорее самой себе, словно пытаясь подбодрить себя в борьбе с утренним господством лени.       Ровный после бури, песок легко выдал путь следования двух ящериц, поэтому обе ученицы уже поняли, куда именно идти. Следы огибали дом, рядом с которым начинались, до самого ограждения. Оттуда они вели к пятому зданию школы, стоящему поодаль от остальных. В этом доме, таком же круглом, как и остальные, держали ездовых животных. Дети почти никогда не отходили так далеко от жилого корпуса. Их обычно мало интересует, что поддерживает авторитет собственной школы в ближайших городах. А ведь именно в этом корпусе, что стоит ближе к природным землям, населенным местными животными, происходило превращение этих самых животных в знаменитых ездовых галеусов Школы с Холма. Минуя это здание, следы продолжались там, где ограждения уже не были нужны.       – Вот шустрые черти, далеко убежали, – Ио, похоже, это все больше раззадорило, чем обеспокоило. Эми же не смогла разделить ее беспечность и настороженно рассмотрела следы.       – Они так и не разделились, – заметила она. – Весь этот путь они проделали вместе.       – И с каких пор они действуют сообща? Обычно они почти сразу разбегаются в разные стороны в поисках всякого разного. Или устраивают друг другу засады.       – Похоже, мы пришли, – Эми уже смотрела в другую сторону, не себе под ноги, а далеко вперед. Увиденное помогло ей моментально понять, что же на самом деле произошло. – Вон твои ящерицы, обе.       На фоне местного пустынного оврага перед ними показался зверь. Выглядел он вполне привычно, но знакомые черты полюбившегося животного были искажены оттенком хаоса. Хаоса, порожденного самой природой. Того, чем отличаются все животные, родившиеся и выросшие наедине с пустыней и себе подобными, не видавшие зависимости от человека. При этом зверь не выглядел враждебно. Возвышаясь своей изящной плечистой фигурой, он все же не держал голову высоко. Жилистая продолговатая шея находилась в постоянном плавном движении, словно в танце, готовом в любой момент резко убрать голову животного из-под ударов судьбы. Хвост держался заметно выше головы и раскачивался в удивительно похожем ритме. Уверенно стоя одной ногой на земле, другою галеус то и дело боязливо стряхивал песок и камни, попадающие на нее под дуновениями ветра, – сказывался опыт попадания в песочные трясины. Необычайно тонкие к низу и являющие собой средоточие могучих мышц в основании, эти конечности были главным спасением и оружием зверя по жизни. Неудивительно, что люди присмотрели подобных ему именно как ездовых животных.       Несмотря на утонченность движений, галеус выглядел напряженным. Рожденный в песках, он прошел через все опасности суровых законов жизни и смерти и теперь вполне мог считаться одной из них. В его памяти нет людей, кто бы показал ему, что одним резким движением он способен на всю жизнь травмировать человека. Не встречал зверь и тех, кто бы отучил его от подобных движений. И уж подавно ему неведомы верность, послушание и ценность человеческой жизни. Дикий галеус научился только узнавать страх, пробирающийся изнутри, и заставлять свое тело реагировать на это. О случайной губительности некоторых своих рефлексов он, разумеется, не догадывался. Непокорный и непредсказуемый, он всем своим существом излучал опасность для человека. Однако же, две ящерицы Ио, едва завидев себе подобного, не побоялись разместиться вокруг него. Несмотря на их совместное с человеком прошлое, дух пустыни был так же близок им, как и этому зверю.       Эми поняла, что присутствие этого неожиданного, но не враждебного гостя вполне могло привлечь внимание домашних ящериц даже на таком расстоянии. Они были достаточно сообразительными, чтобы смекнуть, что хозяйка пойдет за ними, и, вероятно, хотели показать ей гостя. Так что бежали они не в страхе, а из любопытства и желания это любопытство разделить с людьми. Ни узды, ни каких-либо опознавательных ярлыков и украшений этот галеус не имел – это лишь подтверждало то, что он никому не принадлежит. Похожие случаи уже происходили – Эми нередко доводилось встречать отбившихся от стада галеусов, которые шли в направлении человеческих поселений либо в поисках еды, либо по следам своих одомашненных сородичей. Однако в такой близи от школы подобная встреча казалась ей поистине удивительной.       Во всех местах, где Эми когда-либо бывала, галеусы всегда были весьма востребованы как ездовые животные. Именно ими она больше всего интересовалась с детства, поэтому о них ей известно намного больше, чем об остальных обитателях пустыни. Именно благодаря этим знаниям Эми уже сейчас, не имея постоянного заработка, могла быть весьма полезна взрослым, ведь школа находилась совсем недалеко от природной зоны обитания галеусов. Умение превращать непокорные корабли пустыни в отзывчивых и дружелюбных товарищей человека стало лучшей профессией для тех, кто не покидал стены школы после окончания обучения. Именно на этом школа и сделала себе имя и приобрела известность и уважение, а участие в этом условно главном деле школы всегда давало ученикам хороший старт в глазах работников школы и учителей. Эми в этом деле больше полагалась на свое умение расположить диких зверей к себе, позволить им почувствовать себя в безопасности рядом с ней. Это умение проявлялось у нее как-то само по себе без особых тренировок, в то время как теоретических знаний и опыта все еще не хватало даже чтобы по внешнему виду примерно определить возраст найденного галеуса. Тем не менее, Эми решила, что лучше было бы отвести его в загон к тем из его собратьев, что уже приняли человека как друга. Нельзя оставлять его здесь одного, и уж тем более не стоит оставлять его надолго так близко к Ио. Она, в отличие от Эми, не видела разницы между людьми и дикими животными и относилась ко всем слишком небрежно. Ей-то самой бояться было нечего, а вот животные вполне могли пугаться этого, как, впрочем, и люди.       Находясь рядом с двумя столь противоречивыми фигурами, гость, похоже, был в замешательстве. Одна из причин, по которой все с детства любят галеусов, это их глаза, так похожие на человеческие. Даже в глазах диких галеусов всегда можно разглядеть какое-то внутреннее состояние или настроение. Правда, мало кто считает хорошей идеей заглядывать в глаза диким животным. А вот Эми делала это практически всегда, и во всех случаях это только помогало ей найти взаимопонимание со зверем. Сейчас в глазах гостя она видела твердое недоверие и искру надежды. За то время, пока школьницы разглядывали его, гость явно поменялся в настроении. И, разумеется, он тоже не переставал разглядывать их. Привыкший к тому, что повсюду таится опасность, и в любой момент надо быть готовым бежать со всех ног, он чаще отвлекался на Ио, словно ожидая от нее нападения. Она же, не разбирающаяся в тонкостях настроения и поведения диких животных, приняла это за проявление повышенного интереса. Не успела Эми придумать, как развеять в незваном госте гнетущее чувство опасности, как Ио уже захотелось его потискать в ответ на пристальные взгляды.       – Эй… Ты что? Он что, боится меня? – Ио почти никогда не вступала в контакт с дикими животными, поэтому его реакция ее удивила. Не получилось даже прикосновения. От протянутой к нему руки зверь резко отпрянул, словно обожженный. Как будто бы вся рука Ио была в длинных иглах, способных поранить на расстоянии. Эми посчитала, что его оттолкнуло духовное излучение силы, исходящее от Ио. Бешеная энергетика, которая, похоже, притягивает только людей. Возможно, поклонники Ио наивно принимают собственный природный страх за благоговение.       – Звери же не люди. Они верят не только глазам.       – Это он тебе сказал? – Ио наигранно попыталась изобразить легкую обиду, словно сказанное могло упрекнуть ее внешность.       – Пока нет, – Эми будто бы не заметила поддразнивание привычки говорить с животными, что преследовала ее с детства и по сей день. – Не думаю, что он испугался. Просто не привык к подобным встречам. Ничего, надеюсь, я и эти двое покажемся ему более мирными.       – О да, особенно эти двое.       Как если бы он уже был домашним, Эми протянула руки к животному и легко обхватила его шею. К удивлению Ио, в этот раз галеус поддался совсем как домашний. Словно это не он только что шарахнулся от нее, как ошпаренный. Эми иногда говорила, что все животные словно чего-то от нее ждут и дружелюбны с ней. Первое она вполне могла себе выдумать в детстве, а вот второе слишком очевидно, чтобы отрицать. Сейчас Ио чувствовала одновременно и легкую зависть после своей неудачи в общении с диким гостем, и облегчение. У всех свои таланты, и некоторые могут быть очень не похожими на ее собственные. Возможно, зверь не ошибся, если опасался Ио так, как ей показалось.       Эми же в этот момент подумала, что все-таки надежда пересилила. В глубине души она давно поняла, что за детской привычкой говорить с животным и делать вид, что оно отвечает, не может стоять ничего серьезного. Скорее всего, что-то в ее голосе или ее руках умиротворяет их, не более того. Сейчас по отношению к этому дикому бродяге бесспорно одно: его счастье, что из всех людей первыми ему встретились именно они. Для животных вроде него Ио на самом деле не представляет опасности – она никогда не обидит того, кто хоть немного похож на ее любимых ящериц.       Заметив на руках подруги еле видимые белые полоски, похожие на следы когтей какого-то маленького и очень непослушного когтистого зверька, Ио не удержалась от очевидного вопроса:       – Опять своей иглой поцарапалась?       – А ты, похоже, опять кого-то избила? – Эми уклончиво усмехнулась в ответ, намекая, что тоже разглядела некие отметины на руке собеседницы.       В настоящих, не тренировочных драках даже самые подготовленные ученики порой забывают одно из главных правил – бить кулаком небезопасно. Учителя с легкостью определяют провинившихся по ссадинам на кулаках. От пришедшего было в голову остроумного ответа Ио отвлеклась на мысль о своих ящерицах.       – А теперь идите ко мне, – протянув руки к питомцам, она произнесла это негромко, чтобы снова не спугнуть и без того обеспокоенного гостя.       На привычную команду хозяйки близнецы отреагировали незамедлительно, хоть и несколько лениво. У зверя это, к ее облегчению, не вызвало тревоги. Возможно, пока Эми держит галеуса в своих руках, он больше не будет пугаться каждого движения. Пытаясь это проверить, Ио снова протянула к нему руку. В этот раз ящер даже не дернулся.       – Вроде, больше не боится, – заметила Эми. – Довольно-таки мирный попался.       Перестав чувствовать себя источником проблем, Ио решила все же произнести вслух то, что было на уме у них обеих с самого первого момента этой встречи:       – Что он тут вообще делает?       – Наверно, потерялся.       – Далеко, однако, забрался. Путешественник.       – В самом деле. Они обычно не отбиваются от своих, ведь это довольно опасно. Хоть бегают они быстро, по одному у них мало шансов.       Этими словами Эми пыталась сказать, что здесь определенно что-то неправильно. На первый взгляд, этот галеус отбился от своих сородичей и потерялся. Но как он мог потеряться так далеко от дома? Точного места проживания у этих животных поблизости нет, они обычно не привязаны к холмам, горам или оврагам, однако всегда есть незримые границы, за которые никто из них не заходит. Это, скорее всего, связано с почвой – галеусы ходят только там, где прямо под ногами могут найти или откопать себе еду. Одна из этих границ периодически перемежается с владениями хищников, за счет чего последним всегда есть, чем прокормить свои семьи. Другая же незримая граница отделяет дикий мир от земель, где обосновался человек. И эта вторая граница была далеко отсюда – от школы до мест, где галеусы считаются завсегдатаями, протянулась целая равнина. Временами Эми участвовала в походах к этим землям, чтобы посмотреть на любимых зверей в их естественной среде обитания. Чаще всего одинокий галеус встречался в тех случаях, когда вся его семья стала добычей хищника. Если же людям случалось встретить заблудшее животное внизу на равнине, его ждал приют и обучение в школьном загоне. Сейчас такие доверяют человеку не меньше, чем рожденные в самих загонах.       Встреченный сегодня одиночка явно обладал бесстрашием, раз осмелился подобраться так близко к человеческому поселению. Хоть дети и любят галеусов и считают их безобидными милыми созданиями, взрослые сделали бы все возможное, чтобы отогнать дикого зверя от школы. Даже если его пришлось бы отпугивать огнем. Заглянув еще раз в глаза явно обеспокоенного чем-то гостя, Эми вдруг поймала себя на мысли, что бесстрашие чаще всего идет рука об руку с безрассудством. Однако, как она время от времени говорила, звери не люди – проявлять храбрость ради героизма они, конечно же, не станут. Но загнанный в угол зверь может быть опаснее любого героя, опьяненного азартом. Возможно, галеус был настолько напуган, что единственной надеждой спрятаться для него стали человеческие строения. В таком случае, что бы его ни испугало, от этого он бежал с безопасной земли сюда, где для галеусов нет ни пригодной пищи, ни места для отдыха. Словно подхватив ее мысли, некий зловещий шорох повлек Эми за собой и заставил устремиться к самому краю оврага. На этот раз увиденное не помогло ей понять происходящее, а, напротив, лишь запутало.       – А шансы-то увеличиваются, – продолжила она свою предыдущую фразу.       – О чем это ты?       – Посмотри, сама увидишь.       Последовав за подругой ближе к краю оврага, Ио довольно быстро смогла перенять ее удивление. Внизу, почти рядом с самым отвесным краем оврага, толпилось стадо таких же галеусов. Звери перемещались, поднимали пыль, но были почти бесшумны. Каждый из них в отдельности делал что-то свое, но вместе они образовывали вполне организованную толпу. Земля пока не была ими утоптана, а это значит, что животные пришли сюда совсем недавно. По еще не занесенной песком огромной полосе следов можно было даже разобрать, откуда именно они пришли. Однако теперь они уперлись в овраг, да и растительность здесь не вполне соответствовала их привычной. По всей видимости, звери выбирали, куда податься дальше. Никто из галеусов не спешит и не суетится. Значит, опасностей поблизости нет. Уязвимых и немногочисленных людей они, видимо, за опасность не посчитали. Может и напрасно.       Стоя сверху на краю оврага, девушки заворожено замерли при виде такого количества диких галеусов. Появление одного для Эми всегда было интересно и иногда даже весело. Теперь же у нее создалось впечатление, что вместе с одним гостем заблудились и остальные. Целое стадо в несколько семей – о веселье даже мысли быть не могло. Что теперь делать? Неужели придется справляться с ними со всеми или привыкать к тому, что всей школе придется жить бок о бок со стадом диких животных? Одного можно было бы отвести в загон к местным галеусам или отогнать обратно к той полосе, где он встретил бы своих сородичей. А вот стадо так просто даже с места не сдвинется. Поскольку дикие звери это почти такая же стихия, как и песчаные бури, в мире людей за ними всюду будут следовать беспорядки. К тому же не исключено, что прирученные галеусы могут присоединиться к диким, повинуясь стадному чувству.       – Нужно сказать учителям, – из всего множества мыслей в своей голове Эми решила озвучить только эту. Уживаться со стадом, конечно же, не вариант, но Эми всегда считала, что может привыкнуть практически ко всему. Достаточно просто ничего не делать. И именно в такие моменты она сомневалась, сильная это сторона или слабая. Когда разум все-таки взял верх над эмоциями, она продолжила:       – И еще, я думаю, нельзя подпускать их близко к школе.       – Хм? Я-то думала, они тебе нравятся…       – В таком количестве они могут быть опасны.       – Что это с ними? Как ты думаешь?       – Возможно, что-то заставило их уйти с прежнего места обитания.       – Может, спросишь у них? – Ио легко усмехнулась. Она будто бы уловила волнение Эми и теперь пытается отвлечь ее от тревожных мыслей.       – Не могу же я слушать их всех. Знаешь, раньше ведь их места обитания граничили с городом.       – Ну, раз в городе они ничего за все время не сломали, значит и нам бояться нечего.       – Не скажи. Если они напуганы, всякое возможно.       – Этот, однако, скоренько позабыл свой страх.       – Тоже верно.       Эми решила не пытаться больше настроить Ио хоть немного серьезнее. Ведь действительно, ничего еще не произошло. Казалось, как раньше люди пересекали равнину, чтобы посмотреть на жизнь этих зверей на воле, теперь обитатели пустыни набрались смелости прийти и увидеть, как живут навещавшие их люди. Вели себя они, правда, неподобающе гостям. Вопрос, что же именно могло привести их всех сюда за одну ночь сквозь песчаную бурю, все не давал Эми покоя.       Единственные существа, способные как-то передвинуть незримые границы, это хищники. Ну и, конечно же, люди. У хищников нет никаких причин оттеснять галеусов, ведь они привыкли к местности, в которой живут и по сей день. Уход из родных мест означал бы для них необходимость выживания в новых условиях – сражения друг с другом за право охотиться на новой земле неизбежно подкосили бы и без того немалочисленные ряды хищников. Поэтому обычно они и не покидают свои охотничьи угодья.       Если же подобное поведение животных вызвано действиями людей, вряд ли виноват кто-то из местных. Гнать стадо галеусов оттуда, откуда ведут следы, человек смог бы только из владений хищников. Но никто из людей, известных Эми, не способен находиться там так долго, не подвергая себя опасности. Точнее, кое-кто, конечно, мог бы, но она ведь сейчас находится рядом. Да и путь в земли хищников от Тарбоса, ближайшего города, не близкий и в любом случае проходит через школу. Значит, если это все же кто-то из людей спугнул галеусов, то он появился там своими силами, минуя и город, и школу.       Эми не поверила бы, если бы ей сказали, что цивилизация добралась-таки и досюда. Сколько ей ни приходилось слышать о посетителях из цивилизации, они всегда интересовались лишь торговлей и ископаемыми ресурсами. В городе поговаривают, что у людей извне есть машины, заменяющие транспорт. Эми, конечно же, считала, что ни одно устройство не сможет сравниться в скорости и гибкости с галеусами, непревзойденными бегунами пустыни. Но некоторые из этих машин прославились тем, что якобы способны передвигаться по воздуху. Это дает возможность попадать куда угодно, не пересекая наземных границ. Поскольку люди из цивилизации никогда не уделяли особого внимания истории и особенностям земель своего временного пребывания, место приземления вполне могло случайно оказаться на территории ящериц. А вот что там можно делать такого, чтобы звери в страхе бежали за пределы своих привычных земель, Эми никак не могла представить. Ей любое человеческое вмешательство в жизнь диких животных казалось пагубным.       Также ей на ум пришло еще одно явление, которое вполне могло бы заставить животных покинуть родные земли. На уроках по изучению окружающего мира с предостережением рассказывали, что в пустыне после землетрясения может появиться трещина прямо в земле. Эми никогда подобного не видела, да и о настоящих землетрясениях никаких историй из ближайшего прошлого не встречала. А из историй прошлого сейчас ей вспомнились только городские слухи о том, что животные способны предчувствовать подобные стихийные явления и стараются уйти заранее. Сейчас Эми не хотелось верить в правдивость этих слухов, ведь если галеусы бежали всю ночь именно поэтому, то не только они, но и все люди в опасности. В этом случае спасать придется и школу, и город, причем не от стада диких галеусов.       Пока многочисленные варианты неприятностей, что могли случиться с дикими животными минувшей ночью, окончательно не лишили Эми спокойствия, она попыталась подумать и о хорошем. Например, если галеусы остановились именно здесь, значит и они, и люди в безопасности. Иначе бы звери просто пронеслись мимо школы. Кое-как освободив свои мысли из вихря напрасных переживаний, Эми решила не менять своих ранних планов на сегодняшний день.       – Я сегодня днем в любом случае собиралась в город, – произнесла она. -Думаю, это лучший способ узнать, что на самом деле произошло с этим стадом. Будем надеяться, что они всего лишь пытаются исследовать новые края.       – Ха. Думаю, если бы в городе что-то произошло, они бы к нам мигом прислали гонца. Всегда присылают, – с усмешкой отозвалась Ио. – А как же еще? Чуть только какие неприятности – эльфы спасут!       Она сказала это так, будто школьный обычай делить людей на своих и чужих распространяется и за пределами школы. Казалось бы, это всего лишь ответ приютской девочки на обычаи, заведенные в простонародье. Мало кто из детей в их школе вообще понимал, почему городские жители, выросшие в семьях, называют их всех эльфами. Ио вполне могла бы быть одной из тех, кого обижает это разделение. Но Эми знала, что на самом деле Ио обобщенно презрительно относится ко всем жителям города и цивилизации как к одному, ведь самым типичным горожанином для нее всегда был отец, отказавшийся от нее.       – С нашим гостем надо что-то делать, – Эми попыталась вернуть мысли собеседницы поближе к дому и подальше от города.       – Ну, раз он сам к нам пришел, надо его отвести к нашим ящерам.       – Можно, но только на время. Остальные ведь неподалеку. Он точно сбежит, даже не сомневайся.       – Тогда что?       – На время, – повторила Эми. – Например, только на это утро. Пожалуй, с ним я в город и съезжу.       – Он же дикий. Ты на него залезть-то сможешь?       – Ничего, мы уже успели познакомиться.       Она ведь уже не в первый раз справлялась с непредсказуемым нравом диких галеусов в одиночку. Эми прекрасно известно, что на незнакомой земле ими движет только страх. И уж кому, как не ей, дано знать, что с этим делать. Раз она смогла удержать ящера от бегства в присутствии такого враждебного элемента как Ио, то они точно поладят. Подруга казалась уверенной в этом, так что Ио оставалось лишь развести руками, ведь она никогда не желала волноваться о чем-либо понапрасну.