Одна в пустоте

      Для остальных жителей поселения-школы утро началось с общей суматохи. Всех, кто достаточно силен, чтобы таскать тяжести, в срочном порядке отправили возводить временную стену – заграждение от непрошеных гостей. Ведь стоит диким животным всем стадом ворваться на участок школы в поисках еды – неминуемы беспорядки и травмы, особенно среди детей. Именно от подобных неприятностей руководство и решило отгородить школу. Из-за этой суеты с забором девочки, нашедшие первого заплутавшего зверя, не встретили этим утром привычно надоедливого к себе отношения. И хоть к каждой из них относились совершенно по-разному, сегодня они обе были рады остаться без внимания. Боязливого гостя, встреченного первым, они отвели в местный загон для зверей, ужившихся с человеком с рождения. Особу, к которой новобранец теперь так привязался, там ждал ее излюбленный галеус. Сейчас Эми не проводила с ним столь же много времени, как Ио со своими ящерицами, но растила его почти самостоятельно. Миимо, названный в честь одного из самых неоднозначных древних героев, никогда не знал хаоса пустыни и жизни без людей. Даже окрасом он отличался от диких. Люди давно изучили галеусов настолько, что научились управлять их окрасом на несколько поколений вперед. Бледно-лиловый с оранжевыми полосами, Миимо явно был выращен как один из таких декоративных представителей своего вида. Когда Эми хотелось побыть в чьей-то компании, она не надеялась на поддержку со стороны людей и не пыталась найти новых друзей, а всегда навещала именно его.       Однако этим утром она вошла в загон вместе с диким галеусом песчано-белого цвета, каких среди выращенных в неволе очень мало. Галеусы весьма любимы людьми, поэтому те, кто имеет возможность длительно участвовать в их жизни, обычно выбирают для своих будущих питомцев самые диковинные цвета. Здесь, в школьном загоне, есть и красные, и зеленые, и даже многоцветные пятнистые ящеры. Для диких же зверей цвет выбирает сама природа. Живущие в песках получают бледно-желтый оттенок, рядом с горами могут родиться темно-серые, а обилие растительности в году может окрасить в зеленый целое поколение. Именно этим свойством подстраиваться под окружающую местность с каждым новым рождением люди и пользуются, чтобы получить интересующие их цвета. Эми не знала, кто выращивал Миимо и его семейство, но по общепринятым меркам он еще не сильно пострадал от тяги человека к ярким краскам.       "Сегодня отдохни," – коротко поприветствовала она своего любимца и принялась готовить новичка к совместной поездке в места, переполненные людьми. Зверь, разумеется, был совершенно не знаком с верховой ездой, но приобретенное за некоторое время взаимопонимание помогло ему освоиться. Он оказался вполне способным обеспечить своей новой спутнице удобную и безопасную поездку.       Даже самой Эми отправляться верхом на галеусе сквозь толпу его диких сородичей казалось довольно-таки рискованной затеей. Особенно если учесть, что он сам всего несколько часов назад разгуливал среди них. Но он наверняка провел с ними всю свою жизнь, поэтому именно с ним Эми надеялась пройти сквозь это обступившее школу стадо, не отвлекая при этом на себя каждого дикого зверя. А вот как поведет себя Миимо в окружении диких сородичей, и какую реакцию с их стороны может вызвать его появление, она даже представить не могла, поэтому и решила не рисковать зря. Иногда она с иронией подмечала, что, возможно, ошиблась при выборе имени своему питомцу. В легендах герой Миимо был сорвиголовой, не зависел ни от кого, делал, что хотел, и помогал, кому хотел. Он был бесстрашен и обладал изворотливым умом – это позволяло ему добиваться своего даже в обход закона. Именно это пренебрежение правилами заставляло детей верить, что он злодей или, как минимум, злостный хулиган. Но то, что чаще всего этот персонаж, не имея злого умысла, а просто из развлечения действовал в интересах тех, кто сам уже не мог постоять за себя, заставляло вдумчивых сомневаться. Домашний же любимец Эми всегда был каким угодно, но не бесстрашным. Только вместе с ней он мог оставаться дружелюбным, веселым и игривым, но наедине с большим миром он пугался каждого шороха. Благо отделенным от Эми или своих соседей по загону он оставался очень редко. Неожиданная встреча с незнакомым стадом галеусов, отличающихся от его привычных собратьев, может испугать его на целую неделю. Тогда любые дальнейшие поездки будут невозможны.       Сейчас Эми надеялась, что семьи диких галеусов все-таки не ищут новые земли для проживания и здесь останутся лишь временно. Это могло бы гарантировать, что ее сегодняшний попутчик не последует внезапно за кем-то из его стада, ведь безопасная земля ими уже достигнута. А это значит, он спокойно пойдет в направлении, которое она ему укажет.       Надежды оправдались, и столь волнительный выход за пределы школьной земли дался зверю и его наезднице довольно легко. Ящеры бесцельно бродили из стороны в сторону, не стремясь увлечь своего соплеменника за собой. Привычно тихая и безжизненная часть пустыни теперь стала на редкость оживленной. Дикие звери притупили внимание и, скорее всего, отдыхали от длительного пути. Девочка и галеус осторожно, стараясь не сталкиваться с беспорядочно бродящими животными, направились в сторону более крупного человеческого поселения.       Когда окружающие пески снова стали привычно пустынными и последний из диких гостей остался позади, Эми расслабленно выдохнула, избавляясь от накопившегося напряжения. Шансы пройти мимо стада незваных гостей верхом на одном из них были ничтожно малы, но она приложила все старания. Правда, теперь она не могла точно разобрать, что же именно ей помогло. Это непонимание, похожее на сон, который приснился только что и сразу же забылся, и заставило Эми вновь задуматься о том, что же все-таки заставляет животных ей доверять. Может, это из-за ее особого к ним отношения? Эми всегда понимала, что порядки в диком мире просты. Зверь отвечает яростью на боль или опасность. Не представлять опасности для животных и как будто бы невзачай участвовать в их обычной жизни, угадывая их надобности, – вот, что Эми считала лучшим способом подружиться с любым зверем. Как ей казалось, редкий человек ведет себя естественно, отбрасывая необходимость сковывать себя условностями общества. Большинство людей смотрят на животных свысока, но, в сущности, живут по тем же законам. Однако, в отличие от зверей, у людей могут быть тайные замыслы. Поэтому Эми и предпочитала компанию своего питомца любому из одноклассников.       Заметившие успехи Эми в общении с животными взрослые недолго удивлялись и пожелали использовать эти успехи в своих интересах. Для Эми это значило, что она сможет быть полезной тем, кто ее растил. Другой причиной, по которой ее мало-мальски уважает небольшая часть ее окружения, стали ее некоторые творческие умения. В школе никто из детей не занимается одеждой с таким же увлечением. Эми с малых лет интересовало все, что связано с кройкой, шитьем, а также краской для одежды. Большинство техник шитья она освоила либо самостоятельно, либо проводя время с другими неприметными любителями своего дела. В основном это выпускники школы, чем-то похожие на нее саму, полюбившие это занятие еще в детстве. Осознав свою необходимость для школы, они остались жить и работать здесь. Правда, со временем это любимое занятие превратилось в рутину, а их чувство необходимости до сих пор частенько пошатывается из-за привозимых из города изделий. Поэтому подобные мастера и сейчас остаются такими же неприметными, как тогда в молодости. Для них дети вроде Эми – последняя надежда самоутвердиться в этом обществе, передав свои знания и умения. Помимо этих мастеров на Эми с надеждой смотрят разве что только те, кто всегда хотел примерить ее новые творения. Как личность же она давно считается для сверстников безнадежной.       Лишь совсем недавно Эми убедилась, что за пределами школы мир намного больше. Год назад ей позволили начать в городе свое собственное дело. Именно тогда ее день рождения был настоящим, и в качестве подарка она получила разрешение выходить в город одна и обмениваться вещами. Благодаря этому Эми начала осознавать, чего она на самом деле может стоить. В прошлом ей не раз говорили, что для той, кто выучился шить дома без постоянного участия мастера, ее идеи и способы их воплощения довольно интересны. То, что раньше казалось Эми простым увлечением, теперь могло стать интересным остальному миру. До этого она в основном шила одежду на себя, создавая то, что ей удобно носить самой. Это, однако, никогда не мешало Ио частенько заимствовать эти же изделия, несмотря на некоторую разницу в росте и телосложении девушек. Похоже, вещи подруги не кажутся Ио узкими или слишком стягивающими, а может как раз этим и нравятся. Кроме нее среди других, кто мог бы обращаться к Эми за чем-то особенным из одежды, раньше были в основном школьницы ее возраста. А за прошедший год ей случалось выполнять и работы на заказ, что отличалось от ее обычного опыта. Прежде всего, в новинку оказалось то, что теперь она не всегда знала или видела тех, для кого предстоит шить. Из-за этого появилось некое равнодушие в новых работах, связанное с возможностью закончить изделие поскорее и не переживать за результат. Помимо такой одежды, в каждой поезке в город у нее с собой обычно было и немного из того, что она обычно шила в свободное время на свой собственный размер. Обменять что-либо в городе получалось нечасто – работами Эми интересуются либо девушки, кому одежда приходится в самый раз, либо их более старшие родственники.       Также за этот год Эми узнала, как на самом деле важны родственные связи в крупных поселениях. Как выяснилось, для получения разрешения работать в городе, человеку ее возраста нужно, чтобы родственники договорились с городскими властями. Мир людей оказался переполненным огромным количеством правил, которые следовало соблюдать неукоснительно. В школе о так называемом культе предков ей никто особо не говорил. В этом не было необходимости, поскольку почти ни у кого из учеников нет родственников. А за пределами школы все поголовно гордятся своими предками, на этом строятся все отношения в обществе. Для Эми это стало первым столкновением с большим и неизведанным миром. Она, конечно, даже сейчас не знала наверняка, ждет ли ее какое-то будущее в этом городе, но в течение последнего года начала понимать, что до окончания школы неплохо было бы получше ужиться с местными правилами. При этом на самом деле важной ей казалась не необходимость изучить новые правила жизни, а новая возможность встречать больше людей, заинтересованных не только в ее творчестве, но и искусстве вообще. А еще Эми чувствовала себя свободнее, ведь основное настроение в городе, где каждый занят своим делом, это спешное безразличие. Именно это делает его безопасным от надоедливого внимания со стороны сверстников. Столь же безопасным, как и пустыня, наедине с которой Эми оставалась каждый раз по дороге в город – так же, как сейчас.       Неожиданно подвозивший ее галеус замер. Легкая дрожь на его спине выдавала смятение. Ящер с опасением силился сделать следующий шаг, но не мог решиться. Совсем неподалеку располагалась земля, что раньше была домом его собратьям. Вязкие пески, где растения прячутся глубоко в земле и выставляют наружу лишь шипы, - кто еще, кроме толстокожих галеусов, смог бы каждый день питаться здесь? Однако сейчас создавалось впечатление, будто землей в одночасье завладел кто-то другой. Эми подумала, что если бы страх и ужас нашли свое воплощение в мире животных, она бы без раздумий поверила, что местность захватили именно они. Галеус всеми силами старался не издавать ни звука, будто не желал выдавать своего присутствия новым хозяевам, и в воздухе повисла тишина. Наезднице пришлось спешиться. Дальше до самого поселения Эми уже сама вела галеуса, а не ехала на нем. Ящеру не нужна была узда, чтобы идти следом. При других обстоятельствах его бы пришлось тащить прямиком до города, а потом привязывать. Дикий галеус хоть и держался спокойнее многих своих одомашненных собратьев, внутри он все еще оставался настороженным зверем, готовым при необходимости спасаться от любой напасти. Рука Эми лежала на его спине у самого основания шеи. Когда галеус нервно напрягал мышцы шеи и начинал испуганно вертеть головой по сторонам в ожидании нападения, девушка легким движением ладони вселяла в него умиротворение.       Такую тишину впору назвать мертвецкой. Последний раз, когда Эми наблюдала, как привычно полный жизни и движения пейзаж опустошается тишиной, был на похоронах в городе. Молчание в этом обряде обычно прерывает объявление о том, кого здесь развеяли. Девушке то и дело казалось, что вот-вот раздастся такое же объявление, и тишина закончится. Если сегодня здесь и правда кто-то умер, причем тогда тут животные? Возможно, эта пустота и заставила галеусов в спешке покинуть свои земли. Казалось, даже воришки, мелкое зверье, разбежались, чтоб не надышаться смертью. Спутник Эми шел с явной неохотой, словно точно знал, чего теперь стоит опасаться в этих некогда родных ему землях. Первое, что пришло девушке в голову при этих размышлениях, - это болезнь. Она всерьез предположила, что звери в панике бежали от какой-то чумы. Но известные ей смертоносные болезни обычно оставляли горы трупов. А вокруг не было ничего живого или похожего на живое. Ни души, ни звука – будто даже дух пустыни затаился. Тишина понемногу начинала угнетать, и девушка нарочно стала ступать по песку громче, считая про себя шаги.       Уже приближаясь к городским землям, Эми увидела, что не только жители школы начали это утро с возведения стен. Тут же ей подумалось, что если городские власти уже в курсе происходящего, то неизвестная болезнь исключается. Вряд ли кто-то стал бы столь небрежно ставить стены, чтобы защититься от заразы. Ранее никак не обозначенный и не выделяющийся вход в город теперь тоже преобразился. Проведенные над ним работы показались Эми знакомыми – наскоро вставлены сваи, между ними попеременно или вколочены доски, или натянуты сети, или поставлены неподъемные ящики. Похожим сегодня занимались и в школе, ее родном доме. Сам город, ранее плавно перетекавший в природную местность, теперь словно испугался своей связи с пустыней и отгородился. На посту у новоявленных ворот – двое часовых.       Эми показалось, что одного из них она уже видела раньше среди местных. Наверняка взяли кого-то из старожилов, чтобы опознавать входящих. Во втором человеке по одежде без труда удалось разглядеть военного. Эми слышала как-то, что лица людей в доспехах труднее всего запомнить. Это объясняли тем, что внимание обывателей, прежде всего, отвлекается на броню и лишь потом переходит на лица. Эми же прекрасно осознавала, на что обычно отвлекается сама при виде военных. Ей всегда было интересно знать, как пласты брони крепятся к тунике. Каждый раз, проходя мимо солдата в городе, она пыталась разглядеть доспехи во всех деталях, чтобы понять и запомнить их устройство. Она мечтала однажды попробовать сделать доспех своими руками. В этот раз ей особенно повезло – редко доводится увидеть настоящего дружинника так близко. Не успела она воспользоваться моментом и приглядеться поближе к тем элементам брони, что раньше видела лишь издалека, как поняла, что солдат тоже смотрит прямо на нее. Все это время голова девочки была закрыта капюшоном – на прежней земле галеусов и ближе к городу ветер зачастую становится более суровым, чем там, где расположена школа. Этот легкий капюшон – часть тканой накидки, которую Эми надевала всякий раз, отправляясь в город через пустыню. Хотя чаще всего погодные неурядицы были для нее лишь удобным предлогом – на самом же деле ей просто нравилось носить капюшон в людных местах. Так Эми чувствовала себя защищенной. Солдат, быстро признавший в ней мирного жителя, теперь пытался разглядеть ее глаза. Чем дольше это продолжалось, тем менее приятным Эми казалось приближение к городской стене. Как сопровождающий ее галеус ранее, теперь она каждый новый шаг делала неуверенно, готовая развернуться и уйти. Она уже начала думать, что придется теперь в школе сказать, будто в город ее не пустили. Эми никогда не любила врать, но иногда это лучший способ избежать проблем. Скрытым в тени капюшона взглядом она ответно изучила глаза смотревшего на нее солдата. Нескольких мгновений ей хватило, чтобы окончательно убедиться, что сегодняшний визит в город сорвался. Она не сможет и шагу ступить за ворота, пока на нее так смотрят. Этот взгляд так похож на те, что постоянно преследуют ее в стенах школы. Исходящий от школьников, он мог казаться глупым и необоснованным, но в глазах взрослого человека с оружием превращается во что-то угрожающее. Поэтому Эми решила попробовать тихо свернуть и обойти вдоль стены, прикинувшись случайным прохожим, просто выгуливающим своего домашнего питомца.       Однако голос второго постового, смутно знакомого ей, не дал исчезнуть бесшумно. Похоже, несмотря на капюшон, горожанин тоже узнал ее:       – Ты! Эми, верно?       – М? А, да.       – Ха-ха, а моей дочке подошла та твоя рубашка! Она очень довольна.       – Приятно слышать, – быстро оживилась Эми.       – Что, новые шмотки везешь сегодня? – широко улыбаясь, пропел горожанин.       – Ну да, – девушка понемногу ускорила шаг. Присутствие солдата все еще сковывало ее, поэтому она не смогла выдавить из себя ни многословных ответов, ни даже легкой улыбки в ответ жизнерадостному человеку. На фоне ее ответа голос солдата прогремел, как землетрясение:       – Почему в капюшоне? Тебе же не нужны проблемы?       Эми было растерялась, но все же решила увильнуть:       – Ну... Песчаная буря еще не стихла, когда я выходила.       Она не раз слышала, что солдаты, как и амазонки, в первую очередь тренируют свои мускулы и рефлексы, поэтому во всех остальных вопросах соображают медленнее. Так это или нет, она до конца не была уверена, но этот солдат явно не спешил опровергать ее оправдание.       – В город с закрытой головой нельзя, – отчеканил он, явно цитируя отданный ему приказ.       – Да вроде раньше проблем не было...       – Теперь вход охраняется. И всем, кто закрывается, здесь будут не рады.       Подобные замечания она в основном слышала от религиозных фанатиков. Хоть это правило про капюшон, по сути, не имеет никакого отношения к предкам и поклонению им, представители закона подобные претензии к внешнему виду зачастую поддерживают. Иногда доходит и до абсурда – за попытку каким-либо способом скрыть свое лицо могут всерьез причислить к преступникам. По закону такие претензии к Эми все-таки не относятся, ведь ее лицо открыто. Все чаще наблюдая, как городская стража заставляет посетителей снимать защитные маски или шлемы, Эми для себя предположила, что последние несколько месяцев вблизи города орудует группа разбойников, скрывающих свои лица. Это бы объяснило, почему стражи порядка, вторя религиозным фанатикам Исхода, требуют от гостей и жителей города открытости. Но ведь власти вполне могли бы рассказать жителям об опасности. Люди должны знать, если по городу свободно разгуливают преступники. Да и сами разбойники могут нести угрозу не только на улицах. Однако, как Эми теперь подумала, властям проще прикрываться каким-то древним заветом Исхода и держать народ в неведении. Остается только надеяться, что это для лучшей безопасности. С этими мыслями девочка решила, что не стоит из-за простой прихоти навлекать на себя гнев стража, и неохотно подчинилась его указанию снять капюшон.       – И с каких это пор городские дружинники уверовали в Исход? – изначально Эми произнесла это про себя и даже сама немного удивилась, что сказала это и вслух. Похоже, встреча с солдатом взволновала ее больше, чем ей кажется. Или то, что он так упорно стоит на своем. Если бы солдат требовал что-то более обоснованное, например, сделал бы замечание, что ее галеус почти не экипирован, и из-за этого его нельзя даже привязать. Но это...       Поначалу она долго удивлялась, почему на нее и других странников пустыни, входящих в город с закрытой от песка головой, иногда так реагируют. Позже знающие люди ей подсказали, что именно приверженцы Исхода с таким остервенением реагируют на людей в капюшонах. К счастью, дом, где Эми предоставили место работы, скептически настроен по отношению к Исходу и прочим верованиям. Во главе угла в этом доме всегда был тяжелый физический труд, что неудивительно для мастерской по обработке металлов. Поэтому наполненные глубоким духовным смылом учения вроде Исхода там обсуждаются лишь с сомнением.       Как и многие другие в мастерской, Эми никогда не видела тех, кто бы совершенно серьезно построил свою жизнь на вере в Исход. Обычно самопровозглашенные пастыри этой религии либо выглядят, либо являются сумасшедшими фанатиками. Эми всегда казалось, что Исход лучше только изучать так, как это делают в школе. Детям рассказывают, прежде всего, о присущем ему своде упражнений для тела и духа на все случаи жизни. Глядя на фанатиков Исхода, Эми всякий раз думала, что если не только тренироваться по этим правилам, но и искренне уверовать в них, – можно точно так же тронуться умом.       – Как тебя звать? Из какого ты рода?       Случайно брошенная ею фраза, похоже, задела солдата, раз он начал расспрос о родословной. Как адепты Исхода недолюбливают людей в масках, так и последователи культа предков порицают детей, кто не выучил имена всех своих прадедов. Но с ярыми представителями культа Эми уже научилась находить взаимопонимание.       – Эмиэль, – неохотно произнесла она. – То есть Эми, дочь Хиллмана.       – Да с ней все в порядке, я ее видел в городе, – встрял потерявший на пару мгновений улыбку горожанин, буквально вставая между ними.       – Хиллман? Не от того ли самого Хиллмана ты произошла? – солдат удивленно прищурился.       Девушка кивнула. До сих пор она пользовалась именем учителя только среди простых рабочих и ремесленников, которым нет дела до того, что происходит вне города. Военные же наверняка наслышаны о школе и ее основателе. Их условное родство с Эми может привлечь к ней ненужное внимание.       – Значит, ты из тех с холма, эльфийка? – страж было всмотрелся еще подозрительнее, но, выдержав паузу, вдруг расплылся в улыбке. – Так бы сразу и сказала, что уши скрываешь.       В этот момент Эми вдруг показалось, что сквозь непроницаемую стену его твердолобости все же кое-где просачивается свет простодушия.       – Извините, – смущенно улыбнулась она. Если солдату так нравятся собственные попытки пошутить, не стоит отказывать ему в этом.       И все же Эми не могла отогнать мысль, насколько ушлый идолопоклонник ей попался в лице этого стража. Если эльфы, то непременно с длинными ушами, – это распространенное заблуждение частенько встречалось ей среди горожан и вызывало негодование. На самом-то деле ее выдавало лишь эльфийское имя, которым она очень не любила представляться – ей всегда казалось, что «Эмиэль» звучит слишком уродливо, растянуто. А обычным людям вместе со своим собственным можно представляться именами хоть всего рода. Как раз одно с недавних пор у девочки и появилось. На тот самый день рождения основатель школы разрешил Эми использовать его имя, чтобы представляться в городе. Как оказалось, он все уладил с местными, и проблем у Эми не возникло. А начинала она с простого: ходила с одеждами, которые делала накануне собственноручно, вокруг главной площади города и высматривала достойных людей. Взгляда ей обычно бывало достаточно, чтобы отличить порядочного человека. Чтобы быстрее найти возможных покупателей в городе, где предки и семьи превыше всего, Эми часто использовала одну фразу, которая работает безотказно.       – А у вас случайно нет дочерей или младшей сестры? – вкрадчиво поинтересовалась девушка.       На солдата этот привычный для нее вопрос подействовал своеобразно – все его веселье словно ветром сдуло.       – Нет, – ответил он. – И не спрашивай меня вообще.       Эми показалось, что он даже немного побледнел. Похоже, страж решил, что незнакомка собралась околдовать его семью. "Вот смешной", – подумалось ей. Теперь создавалось впечатление, будто он верит вообще во все. В Исход, в древних предков, в эльфов с длинными остроконечными ушами, в волшебство, да и вообще в то, что удобно по ситуации. А вроде взрослый человек. Эми конечно понимала, что и такие бывают, но ни разу подобных не встречала. Кроме того, ей ни разу не доводилось говорить лицом к лицу с солдатом. А солдаты, как ей всегда казалось, должны быть самые суеверные, ведь им больше всех приходится сталкиваться с такими вещами как опасность, война и смерть.       Повисшую было тишину вновь прервал задорный возглас горожанина:       – Ты представляешь, чтоб у старого монстра была такая дочка? – он по-дружески пихнул солдата в бронированный бок. Похоже, это подействовало – тот обратил на него все свое внимание.       – А кто ее знает, может она тоже?       – Да я тебе говорю, нормально все с ней. Такую вещь дочке моей сшила...       Эми вновь решила воспользоваться поворотом обстоятельств, пока напряжение обстановки ослабло.       – Значит, я могу пройти?       Страж еще пару мгновений вглядывался в ее немного обиженное лицо и потом все же ответил:       – В городе капюшон тебе не нужен. И галеуса бы неплохо привязывать.       Эльфийка кивком дала понять, что согласна с его замечанием. "Сразу бы с этого и начал", – подумала она.       – Извините, он просто еще обмерку не прошел.       Солдат проникся смиренным тоном ее извинения и тоже кивнул в ответ, подразумевая спасительное "ну ладно". Эми, однако, все еще думала о том, чего ей удалось избежать. К ее счастью, даже если этот солдат всерьез воспринимает все существующие верования, его познания в них весьма поверхностны. Неудивительно, что основатель школы постоянно носит капюшон в людных местах. Ему действительно есть, что скрывать от посторонних взоров. Сама же Эми переняла эту манеру потому, что сильно стеснялась своего цвета волос. Из-за него ее постоянно преследовали косые взгляды и предвзятые мнения самых суеверных горожан. Эми давно уже смирилась с таким отношением к себе. Просто одна из мелких неприятностей, с которыми вполне можно ужиться.       Помимо дня рождения и нынешнего цвета волос, такой же неудачей она всегда считала и свое имя. По традиции детям чаще всего дают имена, которые как-то переводятся. Этим родители, возможно, пытаются предопределить судьбу новорожденного. Однако об имени Эми никто из ее ближайшего окружения ничего точного сказать не мог. Все поиски привели ее к выводу, что в известном языке древних предков это имя никак не значится. Правда, пытаясь в течение прошедшего года найти больше источников информации вне школы, Эми поняла, что имена могут быть самые разные. Очередное тому подтверждение – не встречавший ее ранее солдат, который даже бровью не повел, услышав ее "необычное" имя. А вот о происхождении, как и предполагалось, он расспрашивал с особым пристрастием.       Эми вздохнула с облегчением – все-таки имя школы способно вызвать гораздо больше интереса, чем ее собственное. Девушка уже было собралась пройти, наконец, в город, но второй собеседник потянул ее за рукав.       – Я сегодня, как видишь, стою на воротах, так что зайти не смогу, – с виноватой улыбкой пояснил он.       – А что-то произошло?       – Да, ты знаешь... – начал горожанин уже почти шепотом, но солдат вновь прервал их разговор.       – Ничего не произошло ... пока что. Если нам понадобится помощь эльфов, мы за вами пошлем.       Эми это заявление показалось высокомерным. Что бы ни произошло сегодня здесь, предыдущей своей фразой он и так подтвердил, что без эльфов они уже не смогут обойтись. К чему тогда эта напускная гордость? Неужели он хочет этим показать, что считает эльфов слугами людей? Как и сказала однажды Ио, если армия не справляется, им присылают детей. Тем не менее, среди эльфов гораздо больше детей с остроконечными ушами, чем таких искр, как Ио. Эми была возмущена, что солдаты видят в школьниках с холма лишь войска особого назначения. Как и все городские жители, он наверняка прекрасно понимал: эльфов учат с самых ранних лет и на порядок лучше, чем в любой городской школе. Ведь ремесленники могут хорошо преподать только свое собственное дело, а в эльфийской школе учат всем возможным знаниям понемногу. А еще Эми не раз замечала, как в городе говорили, будто молодым эльфам совершенно нечего терять – у них ведь нет семьи и родословной. Сегодня эльфийка уже наслушалась избитых фраз из уст этого солдата, поэтому решила завершить разговор наиболее благозвучно для него – по всем правилам культа предков.       – Чтож, я поняла. Мир вашей семье.       – Ага, и твоей ... школе, – небрежно процедил страж, даже не глянув ей вслед. Похоже, все его подозрения развеялись.       Отгородившись от пустыни, городские жители, так же, как и соратники Эми по школе, суетливо устраняли последствия бури на своих улицах. На первый взгляд, за этими стенами в очертаниях самого города ничего не изменилось. Однако одно место невдалеке от ворот все словно стараются обходить стороной. Словно рассада разводимых эльфами миниатюрных растений, эта часть улицы обнесена небольшим забором в четверть человеческого роста. Здесь, прямо на песке белым порошком выведен человеческий силуэт. Забор, как подумала Эми, нужен для того, чтобы случайные прохожие не приближались. Лишь изредка путники подходили ближе и рассматривали силуэт подолгу – так же, как и она сама сейчас. Наверняка, тоже не местные, кто не видел всей картины с самого утра. Что было раньше на месте этого нарисованного человека, Эми оставалось только догадываться. Горожане явно уже насмотрелись, и ужас воспоминаний теперь обозначил свое собственное ограждение, за которое живым не хватает духу ступить. Эльфийке показалось, от этого места веет тем же, что с утра окутало ранее принадлежавшие галеусам земли. Да и такой рисунок на земле может означать только одно – смерть.       Значит, все-таки кто-то умер. Как рассказывали в школе, тело обводят при несчастных случаях или чрезвычайных происшествиях. Это значит, что следователи уже здесь и разбираются с этим. Смерть это всегда что-то очень неожиданное. Людей в известных Эми городах не очень много, поэтому каждая жизнь на счету. Если человек умирает не своей смертью, то обстоятельства его кончины должны быть тщательно изучены, чтобы подобные случаи не могли повториться в будущем. Задача следователей – изучить прошлое человека, его дела в городе, его знакомых, его занятия в последний день жизни. Из этого беспорядочного набора сведений составляются предположения о произошедшем. Чаще всего в таких группах лидируют эльфы, ведь только доступный им уровень знаний позволяет справляться с такими сложными задачами за короткое время. Следователей обычно призывают из ближайших поселений для изучения подобных редких, но очень важных случаев. И хоть некоторые из них стараются не селиться вдалеке от закрепленного за ними города, среди простого народа следователей встретить удается нечасто.       Именно поэтому Эми считала большой удачей то, что ей все же удалось увидеть людей из группы, прикрепленной к Тарбосу. Большую часть своих знаний о работе следователей она получила вовсе не в школе, а из первых рук – ведь с одной из них Эми частенько общалась лично. Бывшая эльфийка с редким именем Сиднэй и схожим с Эми цветом волос сразу показалась ей кем-то, кем она сама хотела бы стать в будущем. Именно это сходство и стало главной причиной их знакомства год назад. Тогда Эми впервые была одна в местности с таким огромным количеством взрослых, поэтому она пристально разглядывала каждого в толпе, то пытаясь угадать ремесло человека по его одежде, то примеряя к прохожим образы кого-то из своих одноклассников. И не исключено, что когда она увидела в следователе Тарбоса свое возможное будущее, та в свою очередь увидела в девочке свое прошлое.       Разумеется, даже внешнее их сходство оказалось лишь частичным. При первой их встрече Эми приняла ее за амазонку. Прежде всего, только на такие мысли наводит черный обвод вокруг глаз, переходящий в широкую ровную полосу от виска до виска. Амазонки-лазутчицы обычно используют такие рисунки на лице вместе с закрытым шлемом или маской – так они могут оставаться полностью невидимыми, не закрывая прорези для глаз. Да и смотрела Сиднэй так, как обычно на людей смотрят амазонки. Не те, что считают себя выше всех в обществе, а принявшие свое положение и осознавшие все его стороны. Этот взгляд обычно голодный и яркий, словно огонь. В школе так плотоядно обычно смотрят мальчики на девочек, реже – наоборот. Амазонки же всех возрастов могут смотреть подобным взглядом на любого человека. Эми такой взгляд на себе чувствовала крайне редко даже в школе. В тот момент она позволила себе вслух сравнить взгляд Сиднэй со взглядом хищников – хозяев пустыни, и с этой легкой шутки и началось их постоянное общение. Тогда Эми даже была готова поверить, что есть какая-то особая подготовка, что позволяет некоторым амазонкам оставаться такими стройными. Ведь именно нежелание увеличивать вес ради силы и оттолкнуло Эми в свое время от занятий, которые посещают будущие воительницы. И все же девочке потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что новая знакомая не только не пытается быть похожей на хищницу, но и не является амазонкой вовсе. Их дальнейшее общение было подогрето взаимным интересом: Сиднэй не упускала возможности лишний раз вспомнить что-то из своей эльфийской юности, подробности которой и напоминали Эми ее собственную школьную жизнь.       Если бы следователям приходилось иметь дело лишь со смертью, их работа была бы более ужасной, чем служба в армии. От Сиднэй Эми узнала, что в остальное время, когда ничего необычного не происходит, они занимаются исследованиями. Из того, чем следователь делилась с ней, школьницу больше всего заинтересовало изучение живой природы и ее исторического происхождения. Эми удивило, что за пределами школы тоже можно получать новые знания и постигать тайны, о которых на уроках не расскажут.       В очередной раз вспоминая их первую встречу, сегодня Эми не могла обойти мыслями и последнюю. Это было пару недель назад, и в тот день Эми впервые увидела одну из необычных находок исследователей – костяную ногу некоего древнего предка современных хищников. Увиденное напомнило ей, как звероподобные боги в сказаниях сменяли друг друга у власти. Каждый новый правитель зачастую превосходил предыдущего не в силе, а в простоте – легкости действий и быстроте ума. Иногда эти же сказки приводят в пример на уроках, когда рассказывают о развитии дикой природы. Часть тела древнего повелителя пустыни показалась Эми массивной, неповоротливой и чересчур усложненной по сравнению с тем, что она знала о хищниках. В отличие от них, предок при ходьбе и беге опирался лишь на два пальца, а не на три. Вместо третьего он носил огромный изогнутый крючком коготь, который, по мнению Эми, мог быть большой помехой при быстром беге. Это натолкнуло ее на мысль, что предки тех же галеусов могли быть более медлительными, или же хищники прошлого охотились на более крупные и бронированные виды. Последнее объяснило бы необходимость этого когтя на ноге. Но по одним лишь костям невозможно предположить силу этого древнего охотника.       А еще в тот день Эми впервые получила свои собственные деньги. Сама Сиднэй была старше Эми лет на восемь, поэтому, невзирая на схожее телосложение, с самого начала не рассчитывала брать что-то из сделанных ею вещей для себя. Но когда в первые дни их знакомства Эми по привычке поинтересовалась, нет ли у нее младшей сестры, оказалось, что в ближайшем окружении Сиднэй как раз есть некто подходящий. По сей день Эми знала об этой таинственной девочке лишь то, что зовут ее Кейт и что она редко выходит из дома по каким-то личным причинам, не связанным со здоровьем. Эми нередко про себя замечала, что дома эта Кейт явно ни в чем себе не отказывает. Ведь столь открытые одежды, какие она делала по просьбе Сиднэй, она сама отважилась бы одеть только в очень жаркую летнюю погоду, когда солнце поднимается так высоко, что ни одно здание, ни один столб не отбрасывают длинных теней. В такие дни, чтобы не схватить тепловой удар, иногда приходится поступаться скромностью. Почему же юная особа, настолько смелая в выборе повседневной одежды, боится выйти на улицу, Эми понять не могла.       За очередной костюм для загадочной девочки в последний раз Эми получила не еще одну полезную в хозяйстве хитроумную вещицу и не наброски очередного неизвестного ей животного. На сей раз ее платой стал мешочек с плоскими металлическими кольцами – именно так в Тарбосе выглядят деньги. Эми уже слышала раньше, что деньги можно обменять в любом месте на что угодно, и что в разных городах они могут выглядеть по-разному. Там, где добывают горные кристаллы, деньги выглядят как сияющие прозрачные кубики. В местах, где обитают редкие животные, не похожие на ящериц, деньгами служат кусочки меха этих животных. В большинстве же городов, приближенных к правящей верхушке, в ходу золотые монеты. Все эти виды денег Эми видела лишь на картинках, а с местными деньгами ей почти не приходилось иметь дела до того дня. Ремесленники, знакомые ей по мастерской, предпочитают более простую форму обмена – товар на товар, а деньги оставляют на дела с правителями или с такими же ремесленниками из других городов. Только наставник-отец изредка давал Эми немного денег для мелких дел школы от его имени. Эми тогда слабо представляла, как вести обмен – каждый раз ей было сказано, кому нужно отдать эту кучку металла и что получить взамен. Всякий раз она думала, что все, к кому она направлена с поручениями, уже договорились с учителем об обмене заранее. Теперь же Сиднэй ее просветила: "С помощью денег можно достать то, что на одежду не обменяешь". За прошедшую пару недель Эми выучилась обращаться со своими собственными деньгами и убедилась, что они действительно неплохо помогают обмениваться.       Воспоминания о недавнем все меньше успевали друг за другом, пока Эми приближалась привычным маршрутом к месту, ставшему ей почти родным в этом городе. Комнату, предоставленную ей мастером, сразу от входа не увидеть – она находится напротив дальнего здания мастерской, недалеко от местного загона с галеусами. Здесь их не разводят, а только помогают содержать питомцев в порядке, пока их хозяева из ближайшей округи заняты на работе. Своего любимца Эми никогда не оставляла вместе с остальными в загоне – он всегда был достаточно тихим, к тому же в особом уходе не нуждался. Иногда он мог спокойно дождаться Эми в обеденный перерыв прямо у входной двери. В нынешнем же попутчике она не могла быть так же уверена. Место странного ночного происшествия было совсем недалеко от нужного ей дома, поэтому расставаться им пришлось почти сразу. Обычно Эми старалась не подходить так близко к загону – двор сразу за дальним зданием мастерской, в торце которого и располагается загон, давно заброшен и нередко используется как свалка. Бракованные изделия, ненужные литники или упаковочные материалы лежат там горами прямо на песке. Запах оплавленного металла, смешавшийся с духом пустыни, всегда вызывал у Эми неприязнь. Двор между двумя зданиями изначально тоже был предназначен под свалку, однако после войны производство явно шло уже не так масштабно. Разным ремесленникам и торговцам иногда разрешалось использовать этот двор в своих целях. Небольшая комната на первом этаже здания с видом на второе здание и заставленным выходом во двор как раз и была тем самым привычным рабочим помещением для Эми. Нагромождения у входа не позволяли проникнуть внутрь прямо со двора, но она то и дело использовала их вместо стола, разложив привезенную с собой одежду для обмена.       Учителя и мастера цеха обычно входят в переднее здание с торцевой стороны, где для них предназначены отдельные ворота – чтобы не идти долго от загона. Для остальных же – учеников и простых работников, кто не ездил на галеусах – всегда открыт вход в фасаде здания. Через эту дверь до цеха можно добраться по коридору, окружающему сам цех с трех сторон. Этим коридором девушка, как и всегда, прошла к лестнице на второй этаж и привычным маршрутом пересекла помещения над цехом. Только так, спустившись далее за цех, она и могла попасть в свою комнату. В этот раз, как и неоднократно в прошлом, когда Эми следовала неписанным правилам приличия и приходила пораньше, дверь из коридора оказалась закрыта. Это означает, что хозяин еще не пришел. Ничуть не удивившись, эльфийка направилась обратно. В таких ситуациях ей оставалось только ждать. В этот раз она осталась одна в том месте у дверей, где часто оставляла своего любимца. Однако ждать пришлось дольше, чем всегда. Чтобы не страдать от невыносимого безделья, Эми отправилась проведать, как чувствует себя ее новенький галеус в компании своих собратьев, принадлежащих мастерам.       К своему удивлению, по пути обратно к загону девушка не встретила ни их, ни кого-либо из учеников. Она давно уже привыкла находить соответствие между обилием школьников на улице вокруг цеха и положением солнца. По ним, как и по солнцу, она с легкостью могла определить время суток. В местных учеников Эми старалась не всматриваться так, как во взрослых. Если кто-то из них и похож на ее одноклассников, ей это точно не сулит ничего хорошего. Конечно, суеверия у местных детей, как и у их родителей, не в ходу, и на цвет волос гостьи никто не обращает особого внимания. Избегать же их взглядов Эми старалась по другой причине. Она, вероятнее всего, для многих была единственной девочкой, которую случается видеть в течение недели. В силу профессии, которой здесь обучают, ученикам из цеха вообще редко доводится видеться или общаться с девочками. Их взгляды всегда казались Эми не просто голодными до женского внимания, а вовсе дикими.       Ученики мастеров цеха стали ей отличным примером, чтобы понять, чем отличаются городские дети от таких, как она. Их будущее уже предрешено при рождении – раз родители не отдали их в эльфийскую школу, значит, их растят преемниками, носителями имени своего рода. Прославлять свой род дети обязаны, продолжая семейное ремесло. В отличие от эльфов, они не могут выбрать, чему обучаться, и поэтому их дни переполнены скукой, негодованием и нетерпением.       За все утро Эми так и не встретила ни мастера, ни его учеников, а ведь солнце поднялось уже достаточно высоко. Может, ее о чем-то забыли предупредить? Мастер точно был где-то в городе, в этом она смогла убедиться, когда второй раз подошла к загону и разглядела двух его галеусов рядом со своим. Судя по всему, он встретил по пути к цеху кого-то из знакомых и как всегда заговорился, не замечая времени. Мастер Клаус – весьма уважаемый человек, и многие останавливают его на улице, чтобы просто поздороваться. Уже смирившись с мыслью, что сегодня она встретит своего мастера слишком поздно для начала рабочего дня, девушка решила пойти на городскую площадь и узнать, который на самом деле час.       Главная школа Тарбоса – единственное трехэтажное здание в городе, снаружи на верхнем ее этаже расположены огромные часы. Эми обычно подолгу засматривалась на них, но только не в это время дня, когда солнце, казалось, нависает прямо над ними. Поспешно справившись о времени, эльфийка окинула столь же беглым взглядом залитую светом площадь и почти сразу увидела знакомых людей. Она решила приблизиться ровно настолько, чтобы подслеповатый хозяин мастерской, которого она ждала с самого своего приезда, узнал ее. Впрочем, узнать ту, кто вечно прячет медные пряди под капюшоном, несложно и издалека. Из-за этой ее привычки все, кто хоть раз видел Эми на улице, при следующих встречах без труда узнают ее, даже не запоминая лица. Без капюшона Эми узнать еще легче, поскольку рыжих в ближайшей округе мало. Однако в отличие от нее, сегодняшняя собеседница мастера своего цвета волос ничуть не стеснялась.       При виде мастера Клауса и Сиднэй, говорящих друг с другом посреди площади, Эми невольно задалась вопросом, о чем же они могли говорить так долго. Единственный раз в день, когда Клаус заходит в своей мастерской в комнату с выходом на задний двор, приходится на утро. Он, бывало, заходил и среди дня, но надолго не задерживался. Эми с ходу не смогла вспомнить ни одного случая, когда он мог бы видеть их с Сиднэй вместе. Сколь бы удивительным ей это ни казалось, но только знакомство с Эми могло связывать этих двоих. А поскольку это, скорее всего, их первая беседа, Эми была уверена, что обсуждают они сейчас именно ее. Старики, кто достиг в своей жизни всего желаемого и сосредоточен на передаче своих достижений новому поколению, искренне верят в своих учеников. Чтобы помочь молодым стать лучше, об их недостатках учителя говорят только им самим в личных беседах. Посторонним же они, напротив, говорят о своих учениках только хорошее. Эми уже начала представлять, как мастер Клаус успел за это время ее расхвалить уважаемому человеку из следственной группы. Наверняка потом Сиднэй ей припомнит, какая она, оказывается, вся из себя талантливая, незаменимая и замечательная. Не исключено, что и о самой Сиднэй говорили так же, пока она училась в эльфийской школе, поэтому ей отлично известно, насколько эти похвалы бывают преувеличены. Все же, Эми особо не обижалась на этот ее способ пошутить, ведь в сравнении с этим шутки одноклассников порой казались куда более неприятными. Заметив, что мастер машет ей рукой, Эми направилась к ним, на ходу придумывая шуточные отговорки для поддержания будущего разговора с Сиднэй на веселой ноте.       – Здрасьте, – коротко поздоровалась Эми с наигранным беспокойством в голосе.       Любой на ее месте забеспокоился бы – если не о местонахожении мастера, то о собственном потраченном времени. Ей, правда, приходилось ждать мастера и дольше.       – О, а вот и она, – этой фразой Клаус подвердил все подозрения насчет его беседы с Сиднэй. — Искать меня уже пошла?       – Да, – со вздохом ответила девочка. – Я вас ждала-ждала...       – А меня тут про тебя спрашивают, – мастер указал на свою собеседницу, следователь лишь утвердительно кивнула. – Им нужны эльфы, с образованием. А ты тут такая пока одна.       – Ну да. Остальные-то сейчас, в основном, все в школе сидят.       В самом деле, среди учеников своей школы Эми не знала никого, кто в выходной день мог бы отправиться в город по какому-либо делу. Время, которое можно потратить на развлечения, для детей слишком дорого, чтобы выполнять поручения взрослых. С утра в такой день можно увидеть только тех, кто уже нашел себе серьезное занятие в школе и предпочел его пустым развлечениям. Эми же хотелось верить, что она тоже помогает школе, только за ее пределами. Ведь на самом деле Эми понимала, что едет в город каждый раз лишь потому, что здесь ей интереснее. Школа, где она провела всю свою сознательную жизнь, уже успела ей наскучить.       – В общем, Эми, пойдем сейчас со мной, – спешно прервала их разговор Сиднэй. Эми показалось на мгновение, что долгая беседа с мастером утомила следователя, и та хотела поскорее перейти к некоему нужному ей делу. Поднимаясь выше над горизонтом, солнце грело все сильнее, и вполне возможно, что в предписанной следователям униформе в виде длинного плаща с рукавами поверх остальной одежды девушке уже становилось невыносимо жарко. Не дожидаясь ответа девочки, она с хитрой улыбкой обратилась к мастеру:       – Я ее у вас украду на какое-то время, вы не против?       С такой улыбкой обычно школьники просят поделиться с ними маленьким кусочком еды перед тем, как стащить вместо этого не меньше половины. По речи, по жестам и блеску в глазах Сиднэй вполне могла бы казаться такой же школьницей. Только черная сажа вокруг глаз словно прибавляла ей лет сто, превращая облик девушки в нестареющее потустороннее существо.       – Так вы знакомы? – удивился мастер Клаус. Скорее всего, пока он рассказывал Сиднэй о своей подопечной, та молча кивала, даже не подавая виду, что прекрасно знает, о ком речь.       – Конечно же, я не против, – согласился он.       – Я тогда потом вернусь, – едва успела бросить в его сторону Эми, словно извиняясь, когда Сиднэй уже тянула ее за руку в другую сторону. Мастер в ответ лишь посмотрел на нее с некой гордостью и тепло улыбнулся. Возможно, он подумал, что Сиднэй предложит ей какую-то работу в следственной группе. Что-то посерьезнее того, чем Эми занимается сейчас. Клаус нередко пытался найти для Эми какое-нибудь дело, которым она смогла бы обеспечить себе достойную жизнь после школы. Поэтому сегодня, завидя, как серьезное дело само нашло ее, мастер выглядел счастливым. Удаляясь, Эми начала было думать, что зря он так радостно настроен. Ведь Сиднэй вполне могла увести ее только для того, чтобы показать останки очередного древнего существа, а значит, никакой особой работы Эми не светит. Конечно, после окончания школы следователи могли бы заинтересоваться ею из-за знакомства с Сиднэй, но Эми не считала, что обладает хоть какими-то знаниями или умениями, полезными для их работы.       Простого порыва ветра хватило, чтобы отвлечь ее от этих мыслей. Казалось, тот же ветерок, что с утра играл ее волосами, теперь пустился в пляс на вечно взъерошенных седых волосах мастера, придавая его голове вид факела с серебристо-белым пламенем. Эми редко видела мастера за пределами мастерской, поэтому все еще не могла до конца поверить, что встретила его прямо на площади среди толпы людей, да еще и в компании своей знакомой.       Сиднэй тем временем не спешила знакомить Эми с заочными комплиментами мастера в ее адрес. Она продолжала тянуть девочку за собой так, словно хотела не просто отойти подальше, а точно представляла, куда именно им стоит удалиться. Эми попыталась сбавить ее настойчивость и изящным движением выскользнула из ее хватки. При этом она не остановилась, а спокойно последовала за Сиднэй, подстроившись под скорость ее шагов. Хоть следователь и выглядела такой же худенькой, как Эми, хватка ее могла быть весьма сильной. Эми не раз мельком замечала, насколько на самом деле развита Сиднэй, когда та сбрасывала плащ в помещении. Девочка надеялась, что если продолжит заниматься упражнениями, не требующими постоянного увеличения веса, то лет через пять тоже разовьет в себе подобную силу. Тонкую и мощную, подобную натянутой струне.       – Что же такое заставило тебя задержать начало моего рабочего дня?       – Я уже видела, как ты работаешь, – ответила Сиднэй, мигом избавившись от той озорной улыбки. -Похоже, теперь у тебя есть возможность увидеть, как работаем мы.       – Следователи?       – Да. Ты у нас вроде девочка умная и, надеюсь, болтать лишнего в округе не будешь.       – Конечно. Да мне и не с кем болтать-то.       Похоже, веселая беседа о том, какими качествами в своем воображении наделил свою подопечную мастер Клаус, откладывается до лучших времен. Эми еще не видела Сиднэй такой серьезной. Может, речь пойдет о другой части ее работы? Той, о которой следователь не говорила с Эми, считая ту несмышленным подростком. Значит, теперь ее мнение о юной подопечной мастера изменилось? Девочка одновременно и обрадовалась, что теперь ей могут доверить что-то очень важное, и немного испугалась предстоящей ответственности. Дальше две бывшие эльфийки шли молча.       На границе промышленной части города, где цеха и торговые лавки еще не сменяются учебными заведениями, обычно располагается зеленая улица. Каждая из них вдоль и поперек усажена исполинскими растениями. В местах, где запах раскаленного металла, казалось бы, поселился навечно, только в тени этих зеленых гигантов всегда можно найти чистый воздух, прохладу и тишину. Говорят, в городах пустыни крайне редко встречаются подобные красивые места. Для Тарбоса же зеленые улицы никогда не считались чем-то необыкновенным. Для очищения сожженного промышленностью воздуха всегда нужно больше зелени, и Тарбос как широко известный центр по добыче руды нуждается в восстановлении этого природного равновесия как никто другой.       Именно в тени одной из таких улиц Сиднэй и остановила их совместный путь. Эми немного удивило, что она тоже предпочитает этот закоулок, когда ищет тишины. Мало кто вообще задерживается среди этих зеленых исполинов намеренно. Порой, когда основная дорога между городом и школой занята важными городскими всадниками на галеусах, Эми направлялась домой тем же путем, что они прошли сейчас вместе. Неизменно внимательная ко всему живому вокруг, она всегда останавливалась здесь хотя бы на несколько мгновений. Иногда ей казалось, что ее приманивает исходящий от огромных растений подземный гул. Этот еле различимый звук часто казался Эми похожим то на приглушенное пение, то на шепот. Те растения, что она привыкла видеть рядом со школой, никак не сравнить с величием этих гигантов. В школе они выглядят как гордые, но верные соседи. Здесь же растения словно выставляют напоказ свою вековую мощь, поддерживающую хрупкое человеческое существование посреди этого царства песка, камня и металла. С того момента, как она впервые оказалась здесь, Эми старалась задерживаться в этом переулке как можно чаще. Это место уж точно лучше школьного двора в те моменты, когда хочется остаться наедине с природой в поисках гармонии. Ну или наедине с кем-то – она ничуть не удивлялась, когда то и дело заставала здесь какую-нибудь уединившуюся парочку. Если бы юной эльфийке самой однажды предстояло объясниться кому-то в своих чувствах, она точно пригласила бы его сюда. Но Сиднэй наверняка хотела обсудить нечто серьезнее всего, о чем девочка успела подумать по дороге.       – Твоего мастера я уже спрашивала, теперь спрошу тебя, – начала Сиднэй, резко развернувшись и устремив взгляд прямо в глаза собеседницы. – Насколько я знаю, предметы во всех эльфийских школах одинаковые. Он сказал, ты изучаешь строение и поведение животных?       – Ну да... Но ты вроде тоже неплохо в этом разбираешься?       – Да так, мимолетно. И то лишь потому, что приходится откапывать кости. Я этому не училась так, как ты.       – Хм... – девочка задумалась. Она точно знала, что какое-то время Сиднэй все же была амазонкой, а значит и в самом деле познакомиться с разнообразием животного мира пустыни могла только при раскопках древних скелетов. Ведь все ученики старшего возраста сами выбирают, какие предметы им посещать, и амазонки до предела заполняют свое расписание тренировками и изучением охоты или войны. Эми пыталась оценить, действительно ли школьные знания о животном мире настолько отличают ее от тех, кто, например, разводит галеусов в городе.       – В общем, нам нужен человек, кто в этом серьезно разбирается. И очень повезло, что ты здесь сейчас оказалась.       – Ну, я знаю не больше, чем рассказывали на уроках...       – Это точно больше знаний рядового гражданина, – Сиднэй словно угадала ход ее мыслей. – Ну как, готова узнать, отчего весь город сегодня на ушах?       – Хорошо, – Эми неуверенно кивнула и отвела взгляд. То, как легко следователь легко может читать по глазам, что у людей на уме, немного ее смутило. – Надеюсь, я смогу хоть как-то помочь.       – Тогда слушай. Как ты уже, наверно, поняла, сегодня с утра был обнаружен человек. Его нашли прямо там, где ты видела контур на песке. Есть вероятность, что это не несчастный случай, а нападение дикого зверя. Нам бы пригодилась твоя помощь, чтобы выяснить как можно больше.       Эми молчала. Услышанное не потрясло ее, а лишь подтвердило то, о чем она догадывалась с утра. Силуэт на земле точно принадлежал мертвецу, хоть Сиднэй и не сказала этого вслух. Конечно, о нападении зверя на человека Эми и не задумывалась. Из зверей-убийц ей знакомы только хищники, по праву называемые хозяевами пустыни. Вопреки осознанию, что даже один хищник посреди города опаснее целой банды разбойников, Эми будто бы на пару мгновений стало легче от того, что в Тарбосе все же не скрывается убийца. Человек может пойти на убийство из страха, из зависти, из ревности, из жадности и скрываться от преследования, убегая и обманывая. Зверь же прост как в нападении, так и в отступлении. Но даже у следователей получится найти его, справиться с ним будет той еще трудностью.       – Ну, – начала озвучивать свою мысль Эми, – если остался след зубов, то по нему можно определить и животное, и причину нападения. Например, если он был голоден, то скорее всего будут рваные следы.       Сиднэй с легкой улыбкой прервала ход ее мыслей:       – Ты же не думаешь, что все так просто: ты сразу скажешь все, что знаешь, и я тебя отпущу?       В этот момент Эми поняла, что о чем-то забыла, и виновато замолчала. Ей, услышав такое ужасающее известие, лучше было бы как-то по-другому себя вести. Кажется, мгновением ранее Эми даже собиралась сказать "кошмар" или что-то вроде того. Как же она могла забыть об этом сейчас, рассуждая об убийстве человека как о простой встрече хищника и жертвы? Однако следователю, похоже, оказался по душе ее настрой.       – Я же обещала тебе показать, как мы работаем. Как насчет того, чтобы проверить твои предположения прямо на месте при поддержке всей остальной команды?       – Я согласна, если это можно, – тихо ответила Эми после недолгого раздумья.       Ей уже давно было интересно посмотреть на других следователей. Она воображала их людьми с богатым опытом и необычной жизненной историей. Ведь только особенные могут потянуть такую работу. Конечно же, сейчас девочка могла тихо радоваться возможности наконец увидеть или даже поговорить с кем-то из них, но ее мысли были заняты другим. Она не сомневалась, что только ящер, которого и в ее школе, и в Тарбосе все называют просто "хищником", мог напасть на человека. Одного взгляда на следы от зубов ей будет достаточно, чтобы в этом убедиться. Что на самом деле волновало эльфийку, так это необходимость найти и остановить его. При встрече с хищниками было бы смехотворно полагаться на ее умение усмирять диких галеусов. А значит в преследовании зверя она никак не сможет помочь следователям. Для них жизни людей слишком дороги, чтобы руководствоваться советами девочки, изучавшей поведение хищников когда-то в школе. Эми не боялась быть бесполезной, скорее наоборот. Ведь ей предстоит сойтись один на один со зверем, для которого убийство это всего лишь ежедневный способ добыть себе еду. Даже если они не встретятся прямо на улице, Эми опасалась вникать в поведение не какого-то нарисованного на холсте или век пролежавшего в земле, а настоящего, живого хищника. Такого, от кого даже ее любимые галеусы бегут в страхе всю свою жизнь. Это не человек, перед которым можно извиниться и решить все мирно.       Следуя за Сиднэй, девочка уже вовсю пыталась представить себе возможного врага. Она точно знала, что у простого безоружного человека нет ни малейшего шанса не только противостоять хищнику, но даже убежать почти невозможно. Эми уже вообразила, какой ужас будет сеять хозяин пустыни здесь в городе, где люди даже за воздух обязаны природе своей жизнью. Девочка мимолетно подумала, что было бы правильно вернуться на площадь и сказать всем встречным, чтобы они спасали свои жизни, пока это возможно. И тут же поняла, почему следователю столь необходимо сейчас увести ее. Наедине со своим страхом она могла бы наделать или наговорить глупостей, пусть и из благих побуждений. Это бы вызвало суматоху там, где ее пока нет.       Эми и не подозревала, что зверь, которого она себе пыталась представить, вполне реален и находится совсем недалеко. Он просто сделал шаг и вышел на одну из улиц в дальней части города. Тот самый утренний убийца, вкусивший человеческой крови. Нет, ему уже не нужно преодолевать стену или охраняемые солдатами ворота. Люди и не знали, что он никуда не уходил. Возводя стены и укрытия, люди не обезопасили себя от его возвращения. Напротив, отнимая у зверя возможность уйти, они лишь заперли себя. Он был здесь все это время. Глядя на них так, как сами люди смотрят на куски мяса, он наблюдал за перемещением каждого живого существа на этих улицах. Пусть и загроможденная многочисленными строениями и грудами металла, эта земля все еще оставалась частью той пустыни, что всегда была зверю домом, его охотничьими угодьями. С самого утра он прятался и выжидал до сих пор. А сейчас он голоден.