Одна в пустоте

      Каждый верит во что-то своё, и у всех разные представления о судьбе. Проще других с этим, конечно, всегда было у язычников: прогневил бога природы – получил возмездие. У них всегда точно известно, что можно, а чего нельзя. Куда не ходить, что не трогать, с какими животными лучше не пересекаться. Вне этих простых правил поклонников древних богов человек волен делать всё, что пожелает. Никто никогда не указывал, как жить, чем заниматься по утрам и, что самое важное, каких слов и мыслей нельзя допускать. С другой стороны, древние боги увязли в бесконечном споре, кто из них старше, мудрее или сильнее, что неизменно превращало любых двух приверженцев разных богов в подобие детей, болеющих каждый за своего галеуса на скачках. Такие дети обычно помнят, чем внешне отличается их фаворит от других таких же, чем он хорош, реже – как зовут владельца. А большего им знать и не интересно – никто же из них не собирается выращивать своего скоростного галеуса, когда вырастет. Вот так и все исторические и философские подтексты легенд попросту исчезали, когда один язычник встречал другого. Эти вечные распри когда-то и оттолкнули Эми от того, чтобы продолжать искренне верить в ургов. Сейчас она бы, наверное, уже перешла на веру в Миимо и подобных ему, если от верований этого культа вообще что-то осталось. Но не сложилось.       А сложилось только так, что теперь, под конец рабочего дня в Тарбосе бок о бок со следователями – дня, которого, как раньше казалось, Эми ждала очень давно с трепетом в душе – она старательно пыталась вспомнить, чья же примета не даёт ей покоя с самого утра. Поверье гласит, что сам мир как всеотец – наблюдает за словами и действиями каждого человека. И стоит тому провиниться – мир непременно воздаст ему за всё. Не всегда скоро, но всегда справедливо.       Она вспоминала это и думала, что если вдруг это всё правда, – то стоило молчать в последнем разговоре с Ким. Своей неспособностью удержать разочарование в себе Эми будто бы позволила этому чувству вырасти, в итоге навлекла на себя ещё больше. К вечеру весь этот некогда долгожданный день прямо-таки сквозил разочарованием.       Именно эта идея помогала не жаловаться на судьбу. Даже несмотря на те вещи, которые Эми считала чистой неудачей жизни и изменить их не могла – вроде стремительно покрасневшего всего за несколько лет цвета волос, – за поведение в эти же годы ей должно бы прилетать по неприятности в день, если бы этот закон незримой расплаты работал. И Эми благодарила мироздание за то, что он не работает, каждый день, когда ничего дурного не происходило. А в такие дни, как сегодня – снова сомневалась. Одна мелкая неприятность в день или большая раз в неделю – кто знает, что у мира на уме? Может, если бы Эми сохранила самое первое впечатление о Ким, только восхищение её бы и ждало от всего остального дня?       Мысли в который раз сбились и улетучились – вслед за промелькнувшей перед глазами разноцветной лентой. И самым волнующим снова стало не то, какая же кара от жизни может поджидать через пару дней или недель, а то, что будет, если лента недосчитается листов. Треугольников – по двенадцать, остального – по десять. За этот вечер Эми собрала уже столько этих лент из разноцветных фигур, нанизанных на верёвку... А сколько именно – да кто же будет считать ещё и их, когда главное – с числом сегментов не ошибиться? В одном Эми была почти уверена – Ким за соседним столом наверняка собрала больше. Зато, может, и ошиблась больше раз. Вдруг это такой тест на монотонную и очень нудную работу, который каждый стажёр должен пройти, если желает преуспеть в рядах следователей? Эми, конечно, верила, что с этой работой справится получше амазонки-недоучки, которая руками привыкла только носы людям ломать. А ведь Эми совсем недавно пришлось собирать одно платье даже не из кусков, а почти по нитке – вот уж где конца и края монотонной работе не было видно в течение нескольких дней, да и возможность ошибки не только пугала – почти бесила. И ведь собрала же! Что какие-то цветные ленты для праздничного фестиваля по сравнению с той сложной задачей?       Впрочем, воспоминание-гордость о недавно сделанном платье стремилось улететь так же быстро, как и все остальные – даже сегодняшние. А ведь было, за что зацепиться.       Например, как Мью простейшими словами, но совершенно безучастным тоном рассказывала девочкам, что разрешено, а что не позволено на этой новой работе – как будто ей толком не сказали, что надо говорить, и пришлось выкручиваться так, как она сама это запомнила со времен вступления в ряды следователей. Запомнила, без сомнения, идеально – может, даже по буквам, – но вот поняла будто бы не всё. А как рассказать то, смысл чего и в своей-то голове не укладывается? Только вот так, словно читаешь в первый раз. Потом заполняли какие-то бумаги – казалось, самые обычные вопросы вроде "раздражает ли вас долгая ручная работа" и "сколько вы можете позволить себе не спать" – Эми начала чувствовать подвох уже тогда. Наверняка по результатам этого опроса определят, кто подходит, а кто нет. Если испытуемые, конечно, сами не взвоют и не сдадутся к вечеру. Эми так и порывалась спросить Ким, что она там отвечала – но всякий раз вспоминала утренний разговор и сдерживалась.       Больше всего хотелось сохранить в памяти, как Мью вспомнила их прошлую беседу в Тарбосе – о городском сорвиголове по прозвищу "артист", его скульптурах и любви Эми к искусству. Следователь не смогла упустить отличную возможность показать Эми то, что та так душевно пожелала увидеть в прошлый раз, и повела девочек смотреть на творения этого безумного, но невероятно талантливого прохвоста. По пути и выяснилось, что помощь эльфов нужна именно в его поимке. Кто бы только знал, чем это обернётся к послеобеденному времени. Вдоволь насмотревшись на изваяния животных – воришек, галеусов, хищников и даже недавно похороненного тирана – и вкусно отобедав в здании мэрии, эльфийки узнали план Мью во всей красе.       – Неужели он так чтит память усопшего царя пустыни? – спросила тогда Эми удивлённо – после того, как в очередной раз прошлась вдоль и поперёк под ногами огромной статуи тирана. Живой зверь пугал её до потери дара речи даже вдалеке, поэтому не терпелось обуздать этот страх и посмотреть ему в лицо хотя в таком, каменном виде.       – Да, очень странно с его стороны, – отвечала Мью. – Особенно если учесть, что именно он и мог убить гигантского ящера.       – Зачем ему? Он же просто художник, разве нет?       – Мы так предполагаем. Он создает статуи магией, и такая же магия убила тирана. Другие предположения не оправдались.       – Но... Зачем?       – Может, он вызывает существ на бой и ставит памятники проигравшим, – это было чуть ли не единственное, что Ким сказала за весь день. Да и то – показалось, она просто хотела занять сторону следователя в этом споре, чтобы Эми поскорее осталась в меньшинстве и замолчала. Впрочем, Эми и сама всякий раз представляла, как молчаливую амазонку, должно быть, бесит её голос. Ведь молчать не получалось – Эми вслух восхищалась каждым огромным изваянием артиста и удивлялась каждой маленькой хитрости служителей закона. Но от последней такой хитрости обомлела и она сама, и Ким.       – У нас есть причины считать, что наш артист крайне ревностно относится к своим творениям.       И Мью рассказала, что в глазах следователей этот артист – влюблённый в свой талант фанатик. Не только жаждущий, чтоб его работами восхищались все, но и неспособный вытерпеть, когда кто-то пытается затмить его искусство. Случалось всякое: не знающие, что делать со статуями, люди пытались их передвигать, как-то дополнять или украшать, а то и вовсе разрушить. На все эти попытки артист отвечал разгромом в их домах – задействуя всё ту же магию земли, способную как на чудеса, так и на ужасы. Некоторые особо насолившие ему горожане даже удостоились собственных статуй – и следователи по мере сил приставляли к ним охрану, опасаясь, что колдун придёт мстить тем, кого приметил. Именно то, что он от искусства перешёл к разрушениям, и заставило следователей взяться за его дело серьёзно. К тому же, убийство тирана – уже не шутка.       – Так почему не помогают остальные следователи? – спросила Эми, не дослушав и половины.       А остальные, по словам Мью, сначала хотели вообще забрать у неё это дело, чтобы вести самим. Но ей удалось их убедить – ведь за то время, пока для других артист оставался лишь уличным художником, простым зазнайкой и баламутом, Мью собрала множество бесценных зацепок о нём. Среди них, по её собственным словам, могли оказаться и такие, что помогли бы предсказать полёт фантазии артиста – где он появится и что захочет построить или, наоборот, сровнять с землёй. С таким знанием поймать преступника – теперь уже подозреваемого в убийстве ящера и нападениях на людей – не составит труда.       – Люди, конечно, не механизм, – пояснила Мью, и в такие моменты было сложно определить, когда она зачитывает чётко выверенный план, а когда делится своим мнением, ведь её голос не выдавал почти ничего. Мью, похоже, прекрасно знала о том, как звучит, и время от времени прятала неловкость за себя и общую холодность за лёгкой улыбкой. – Честно говоря, не люблю просчитывать людей, потому что не представляю, как это точнее сделать. Но сейчас тот случай, когда лучше испробовать это, чем блуждать в потёмках.       Тем же, что так поразило эльфиек в её плане, стала идея, которой она предложила всё решить. А именно: раз этот артист такой самовлюблённый тип, что готов обращать целые улицы в руины и насмерть калечить животных вчетверо крупнее себя – и всё ради собственного уязвлённого чувства прекрасного, – то на этом тщеславии стоило бы сыграть. Мью предложила коллегам и властям организовать конкурс скульптур прямо на улицах Тарбоса. Едва завидев объявления о фестивале и появление полчища конкурентов – артист, по мнению юного следователя, незамедлительно запишется. Ему ведь никто не может быть ровней – ни здесь, ни в округе.       – Этим мы решим сразу несколько проблем, – размеренно отвечала Мью на недоуменный вопрос Эми "почему именно конкурс", даже выставила вперёд руку и собралась загибать свои изящные, будто кукольные пальцы. – Первое: привлечём внимание артиста. Даже если его не и заинтересует честная победа в конкурсе, терпеть других магов земли он точно не сможет долго.       – А что, если они его взбесят больше, чем те, кто разрушает статуи? – Эми уже начинала задумываться, что не так уж сильно отличается от новой подруги – безымянной амазонки. Как будто подцепила у той привычку перебивать тех, кто что-то рассказывает. Успокаивала себя Эми лишь тем, что хотя бы пытается таким образом лучше разобраться в теме, ведь под конец рассказа вопросы могут и случайно вылететь из головы. Но всё же сбавила напор и, коротко извинившись, замолкла.       – Не надо извиняться, – подбодрила её Мью, – ведь это хороший вопрос. И это – как раз – у нас второе.       Мью поведала школьницам о своём беспокойстве по поводу того, как неразумно расходуются силы городской стражи. Ведь когда и где очередной недовольный гражданин решит самостоятельно навести порядок на родной улице и навлечёт тем самым на себя гнев мага земли – предугадать невозможно. И сколько охранников надо будет приставлять к таким деятельным горожанам даже в ближайшие пару дней – тоже неизвестно. По мнению девушки-следователя, гораздо легче будет для всех, если целью его ярости – или же чёрной зависти – останутся только участники фестиваля. Да, их немало, но присматривать за ними страже можно начинать хоть с первого дня.       – К тому же, есть ещё и третье, – Мью продолжила свой счёт. – С началом фестиваля обычные люди перестанут трогать статуи в принципе. Никто же не захочет отвечать, если по незнанию разобьёт чью-то драгоценную работу.       – Есть ещё одно, – встряла Ким, и это было второе, что она сказала за день. Возможно, она собиралась молчать не прекращая, но то, что следователь поощряет хорошие вопросы, будто бы раскрепостило её. Она даже привстала, чтобы наверняка обратить на себя внимание. – Ещё людям не придется объяснять, что в деле замешана магия. Никто не будет удивляться и пугаться, если с землёй и камнями по вине, как вы его называете, артиста начнет происходить что-то невероятное. Конкурс же, маги земли со всех окрестностей, обычное дело.       – Верно, – отметила Мью. – Это у нас четвёртое. Ну и ещё там новый мэр хочет развернуть какое-то новое строительство при участии магов земли, но это уже после всего.       – Новый мэр? Господин Суло?       – Это наш новый ас, не мэр. Но всё равно очень хорошо, что ты уже знаешь его.       Следователь одобрительно улыбнулась, и Ким села обратно – довольная.       Как же так вышло, что итогом этого блистательного плана по выманиванию и поимке колдуна-преступника стали две эльфийки, нанизывающие цветные бумажки на верёвки? Двенадцать, если треугольные, и десять, если... Эми опять чуть не сбилась, пытаясь вспомнить рассказ Мью и вопросы, которые так и не рискнула задать. Например, чьей же гениальной идеей было заставить двух стажёров вместо реальной помощи делу заниматься... вот этим? Ах да, она же только что думала, точно: это может быть такое испытание. Да и должен же кто-то подготовить шатры для мастеров каменного искусства и украсить улицы под фестиваль. Городские власти, небось, решили, что раз придумали всё следователи, то пусть сами и разбираются. А те что могут? Не самой же Мью этим заниматься. Эми была уверена, что на вопрос "но почему именно мы?" следователь опять бы вытянула руку и – буквально – на пальцах объяснила, чем хороша идея подключить их обеих к расследованию именно сейчас. И, скорее всего, по всем пунктам была бы права. Как права была Ио: если городские с чем-то не справляются, зовут эльфов на помощь. Даже вот с гирляндами и флажками. Вроде и смешно, а ругаться хочется. Чего Эми ни в коем случае нельзя – тогда она провалит не только испытание, но и вообще всё на свете. Интересно, чем там сейчас занята Ио? Наверняка Рэй опять не оставляет её в покое – можно даже не гадать. Жаль, нельзя свалить то, каким скучным обернулся этот вечер, на него тоже. Его уже стало как-то проще порицать в уме без особых всплесков чувств. А виноватого найти страсть как хотелось.       Вот Вальтер в который раз зашёл, уселся в дальний угол с кипой бумаг и уставился в них. Что он делает? Читает? Как он сказал тогда: его работа в том, чтобы думать? Он и правда приходит просто подумать? Быть не может. Почему для этого надо отвлекать их с Ким от порученного дела, нарушая уединение? Он точно участвует в испытании. Специально мешает или просто проверяет. Вряд ли не знает, что девчонкам сложно оторвать взгляд от его красивого лица, когда он рядом. Такое лицо не испортят даже эльфийские уши. Хотя Эми никогда и не считала их чем-то отталкивающим – у каждого свои особенности. Вот Вальтер мог вызваться, зная о своих. Не его же спрашивать, кому они обязаны столь скучным вечером?       Впрочем, Ким тоже стоило отдать должное – та на старшего следователя почти не смотрела. Словно он сливался с комнатой, как только переставал шевелиться. Зато на Эми то и дело бросала ехидные или даже злорадные взгляды. Чему эта крыса так ухмыляется? Думает, Мью запомнила её лучше из-за одного только высказывания? Как бы не так – ведь у Эми в Тарбосе и лично со следователями уже целая история. А у Ким что? Лишь рекомендация какого-то аса, который мало того, что даже не здесь, – мог и вовсе ошибиться насчет неё, не зная, какая она вредная. А может, Ким думает, что точно обгонит Эми в количестве законченных фестивальных лент? Здесь тоже её ждет сюрприз – Эми уже сейчас чётко видела: хоть Ким и правда собрала больше, но среди её поделок очень много плохих. Не то что двенадцать, даже десять много где недобрала или накинула лишнего – будто не умеет считать. Эми, конечно, понимала, как занятие такого рода рассеивает внимание и затуманивает взгляд. Ведь она, бывало, вечерами сидела и нанизывала ряды ниток одни на другие до самой ночи. Голова после такого как будто нитками и набита, и эти же нитки потом ещё будут сниться всю ночь. А чтоб подобного не происходило, Эми давно нашла для себя способ – прерываться хотя бы каждый час. Скорее всего, Ким оттого так злорадна, что точно видела, как Эми бросает занятие и ходит по комнате взад-вперёд, как хищник в клетке, или откидывается на стуле с закрытыми глазами. Пусть это выглядит, как отлынивание лентяйки, но именно благодаря таким паузам у Эми точно не найдётся ни одной плохо собранной ленты. Потом и узнаем, чей подход лучше, – то и дело думала она.       Во время одного из таких перерывов – и когда в комнате не было ни Вальтера, ни Мью – Эми и услышала в коридоре такой родной голос. Он прямо-таки хватал за шею и плечи, поворачивал её голову к двери, поднимал из-за стола и толкал, что есть силы толкал на выход – как если бы у голоса могли быть руки. Ио тоже здесь? Ей-то что тут делать? Она обычно больше захожа к солдатам, чем к следователям. Хотя – это же здание мэрии, отсюда командуют и теми, и другими. К чёрту все эти ленты, к чёрту Ким и её невысказанное, но весьма очевидное желание посоревноваться – если Ио вызвал мэр, она точно пришла бы без вездесущего Рэя. Пусть Ким теперь соберёт на сколько угодно больше флажков на верёвке – такой возможности поговорить, наконец, с подругой Эми никак нельзя упустить.       – Я сейчас вернусь, мигом. Всё равно перерыв.       С места сорвалась так быстро, что не закрыла толком за собой дверь – лишь слабо подтолкнула уже из коридора в надежде, что та сама закроется до конца. Не закрылась. Что ж, придётся смириться с тем, что Ким, возможно, подслушает разговор. Что ей это даст – Эми не желала думать сейчас. Ведь главное – не упустить тот самый голос. Попрощавшись с кем-то из взрослых, Ио, наконец, появилась в видимой части коридора. Увидав Эми, так и встала. Показалось, на её лице застыло не то уныние, не то разочарование. Неужели у кого-то ещё день вышел не самым впечатляющим? Но вот Ио просияла с такой улыбкой, словно Эми принесла в дом мэрии её домашних любимцев. Сейчас она бросит быстрый "привет", может, помашет рукой – и убежит обратно в школу, к своему любимому. Едва Эми задумала предотвратить это, подойдя ближе, как Ио вдруг сама почти бегом приблизилась и молча сжала её в объятиях. Такое знакомое и уже почти забытое за эти недели тепло, да и выражение лица Ио сменилось на то, с каким она обычно приходила по ночам прятаться от своих любовников. Это точно глубокое разочарование.       – Ну, привет, подружка, – произнесла Ио своё обычное так, словно в последний раз они разговаривали вчера, а не десятки дней назад. – Вот уж кого не ожидала здесь и сейчас увидеть.       – Да я тоже не ожидала. Думала, мне показалось, – Эми мягко убрала с себя её руки – стоять так и дальше почти становилось неловко.       – Ты будто ангел, спускающийся с небес каждый раз, когда мне плохо...       Эми застенчиво опустила глаза, привычно прячась за чёлкой, и блондинка усмехнулась. Снова подловила, она ведь никогда не упускала шанса её засмущать. И сразу стало понятно, что для Ио эти дни молчания тоже не пустое место – она словно знала, что после такого Эми первым делом захочет услышать именно это. Вот только улыбка в этот раз какая-то печальная.       – А что у тебя произошло такого? – Эми зацепилась за последнее сказанное слово, ведь по виду подруги не скажешь, что оно было сказано просто для красоты момента. – Тебя зачем-то сюда вызвали?       – Да, вызвали. Мэр хотел меня видеть.       – Новый-то? Познакомиться хотел, что ли?       – Да если бы, – Ио вздохнула так, что её плечи поднялись и опустились. – Помнишь, как следователи к нам в школу приезжали? Тебя же тогда тоже расспрашивали.       – Ну да. Так и что? Ты же ничего плохого тогда не сделала. Не сделала же?       – Как сказать. Так вышло, что тиран помер по моей вине.       – Как это? – Эми даже чуть не повысила голос. Так Ким точно бы услышала всё, ещё не хватало. – Его же этот... убил.       – Не знаю, кто именно убил, но это мы... это я в тот день загнала его, куда не следовало.       – Не понимаю, причем здесь ты вообще. Как они только умудрились привязать тебя к этому убийству?       – Ну, я для них хотя бы не сообщник того нового мага земли, и на том спасибо. Но я тебе вот что скажу, подружка, – Ио снова подошла ближе и продолжила почти шёпотом. Говорить тихо она никогда не умела, поэтому получилось нечто сиплое, что при других обстоятельствах могло бы даже звучать томно и сладко. – Помнишь, как галеусы прибежали к школе, а хищники к Тарбосу тогда за одну ночь? Ещё буря была. – Эми закивала – лишь бы та быстрее продолжила. – Так вот: тиран бежал тоже, представляешь? Мы же с Рэем нашли его вовсе не там, где всегда – не под горами, где вода совсем рядом.       – Он ушёл на землю хищников? – Эми задумалась. – Получается, хищники бежали от тирана, а галеусы – от хищников...       – Вот, ты понимаешь.       – Я всё-таки тоже не зря в школу хожу, – Эми попыталась было пошутить, но подруга оставалась мрачна.       – А я погнала его обратно. От чего бы он ни бежал.       – Но... Ты же не знала, что там его ждёт. Ты же не нарочно, – не получилось придумать ничего лучше, чтобы утешить Ио.       – Зато вышла погеройствовать и пощекотать ему пятки током – нарочно. Это уже нарушение, и теперь об этом не смогли не узнать власти.       – И что же теперь будет? – Эми озвучила вопрос, который надо было задать сразу – без всяких нелепых попыток утешения.       – Ну, вот сегодня приняли решение и вызвали меня, чтобы уведомить, – взгляд Ио опустился куда-то в пол. Стоило Эми лишь коснуться её плеча, как та снова прильнула и повисла на ней, мелко подрагивая. – Мне дали второе предупреждение. Второе, понимаешь? Понимаешь, что это значит? Значит, ещё одно – и меня выгонят. Выгонят!       Эми подивилась, как при своей обычной громкости сейчас Ио смогла оставить голос тихим, хоть и поломанным плачем. Однако уже через мгновение Ио отошла на шаг назад, от слез в её глазах остался лишь редкий блеск на кончиках ресниц.       – Только не говори никому, хорошо? Если наши об этом узнают, они точно сделают всё, чтобы я вылетела. Не видать им такого счастья.       Эми сперва замешкалась – как ответить подруге, чтобы та точно поверила, что она не подведет? Но в итоге решила не выбирать варианты и сказала то, что отвечала на подобное всегда:       – Да мне и некому это рассказывать-то. Я же почти ни с кем не общаюсь... теперь.       – О, извини, что я так пропала, – Ио верно поняла последние слова как упрёк в свою сторону. – Это всё Рэй. Не отходит от меня ни на шаг, и у него постоянно что-то на уме.       – Надоедает, небось? – Эми показалось, подруга собирается пожаловаться.       – Как ни странно – нет, знаешь? – ответ приглушил её надежды. – Он такой... такой... вроде бы, обычный, но вечно будто вызов мне бросает. Я ни с кем ещё так себя не чувствовала. Всё то богиня, которой надо в ножки кланяться, то простая девка, которую надо спустить с небес на землю и показать... что там девкам обычно показывают. А тут – я словно на постоянном испытании. Не таком, с которого выставят, если провалишься, а дадут призы как за участие, так и за успех. И каждый день что-то новое.       Глядя на то, как мечтательно Ио устремляет взгляд куда-то в небо, прямо сквозь потолки коридора и этажей выше, Эми не удержалась от зудящего на языке – и уже не один день в голове:       – Неужто встретила, наконец, свою настоящую любовь?       – Да брось, – Ио смущённо потянулась к лицу подруги, словно собралась стянуть эту хитренькую улыбку прямо руками. – Дамми и Реми – вот моя настоящая любовь. А остальное так... Ну, ты меня не знаешь, что ли?       – Просто никогда тебя такой не видела. И я правда рада за тебя, что бы там ни было.       – Ты просто давно меня не видела вообще. Хочешь, зайду сегодня?       – А... Рэй отпустит?       – Нет, – Ио на мгновение задумалась. – Ну, да кто его спросит? Или хочешь – сама приходи?       – Хорошо, приду, когда смогу. Мне тут новой работы подкинули, потому я здесь. Не знаю даже, что теперь будет со свободным временем.       Как удобно отговорилась. Не придёт, конечно. Не хватало ещё случайно столкнуться с Рэем в комнате Ио. Эми кое-как стерпела общество других её поклонников, которых не звала и не ждала на свой день рождения. Но этого – ни за что не будет. Он ведь постоянно к Ио липнет, лезет целоваться, а наедине наверняка и кое-чего ещё жаждет. Как Ио и сказала, бросить своих любимых ящериц она не смогла бы даже ради самой большой любви. Значит, с Рэем она это делает у себя дома – не у него и не в пустующих комнатах свиданий. Так и чего ради приходить к ней после рабочего дня – чтобы увидеть самодовольную похотливую рожу её парня? Спасибо, хватило.       Эми попрощалась с подругой – вроде, до ближайшего свободного вечера, а прозвучало, будто навсегда, – и поспешила вернуться в комнату со столами, ненавистными уже лентами и Ким. Казалось бы, все слова сказаны – Рэй, может, и не любовь всей жизни, но точно важнее теперь, чем ты. Да и способен на большее в плане близости – от такого не захочется сбегать среди ночи поплакать в подружкину кровать. Следующей случайной встречи ждать месяц или два – если не дольше. Но щемящее чувство невысказанности ушло, вытесненное светлой лёгкостью и теплотой. Лишь теперь в голове прояснилось, когда поговорили, когда обнялись. А главное, что вдруг выделилось из всего только что случившегося, – Ио-то до сих пор предпочитает надевать то, что Эми для неё шила когда-то. Эми увидела это яснее некуда мгновения назад – и, когда осознала, улыбнулась сама себе: если одежда сделана её руками, можно ли считать, что Ио постоянно в объятиях её заботы, пока это носит? А сейчас тогда что было – двойное объятие, и одеждой, и руками? Это связь, которую Рэй не разрушит, даже если хочет. В душе совершенно не осталось прежнего страха подойти к этой парочке и нарушить что-то неведомое и святое своим словом – ведь для Ио в этом ничего святого не оказалось. Ничто не изменилось с прошлых лет. Выходит, почти месяц вина и совесть грызли Эми, как змей собственный хвост, совершенно зря. И теперь, наконец, она будто получила благословение от человека, о чьём благополучии переживала, – перестать изводить себя. И от этого теперь готова была чуть ли не светиться изнутри. Оттого и Ким, неодобрительно поднявшая на Эми взгляд, стоило только переступить порог, вызвала не раздражение, как совсем недавно, а лишь сочувствие.       Отсюда, от входа, стало возможным лучше разглядеть оба стола, за которыми эльфийки работали столько часов. И именно с такого расстояния сильнее всего бросалось в глаза, где не хватает листов – как треугольников, так и других, – а где лишние. Стараясь вместить всё внезапно нахлынувшее сочувствие в один шумный выдох, Эми подошла к столу Ким и молча стала перебирать собранные той ленты. Лишнее убрать, недостающее добавить. Ким было рванулась то ли возмутиться, с какой это радости соперница трогает её работу и уж не собралась ли после своего короткого прогула выбиться в победители самым подлым способом, то ли и вовсе схватить её за руку и оттолкнуть от стола. Но очень быстро поняла, что Эми делает, и с виноватым видом продолжила работу. Слов благодарности, правда, тоже не произнесла – даже потом, когда солнце приблизилось к горизонту, размазываясь по далеким облакам яркой жёлтой полосой, и следователь Мью на пару с Вальтером подтвердили, что испытание обе эльфийки успешно прошли и их работа на сегодня закончена. Также без лишних слов дослушали, когда приходить в Тарбос в следующий раз, чтобы развесить всю эту красоту по палаткам для конкурса, с которыми всё-таки согласились помочь солдаты. Без слов собрались, без слов шли по до блеска вычищенным коридорам и лестницам мэрии. И лишь только на улице Ким догнала Эми и, аккуратно прихватив ту за локоть – чтоб не убежала, что ли – невпопад спросила:       – Ну, и как же так вышло?       Вопрос застал Эми врасплох – первым делом из головы вылетело, что было бы весело продолжать играть в молчанку до тех пор, пока Ким, не знакомая с улочками Тарбоса, не сдастся и не начнет упрашивать попутчицу показать правильную дорогу. А вслед за этим забылись все колкости и гадости, которые Эми ждала сегодня услышать и уже прокрутила их все в голове, как только Ким открыла рот. Что это она имеет в виду? Что "так вышло"? Как вышло, что Эми вдруг решила ей помочь? Если б она сама знала. Просто после разговора с Ио все эти обиды вдруг показались такими незначительными, а от испытания наверняка зависело их будущее. Или как вышло, что она хорошо знакома с той, кого считают самой ценной ученицей школы? Ким провела уже несколько дней среди амазонок, уж наверняка выучила, с кем можно драться, а к кому лучше не лезть – вот и про Ио ей не могли не рассказать. Эми поняла, что уже готова оправдываться за всё подряд, хотя вопрос ещё и не задан. Да и было бы, перед кем.       Ким и сама с этим не спешила, так что Эми непонимающе спросила:       – Что именно вышло?       – То, что главный учитель вдруг признал тебя – обычную человеческую девчонку – своей дочерью.       – Не знаю. Вышло и вышло – как-то само, – почти со смехом Эми заметила, что ответ-то не изменился в зависимости от вопроса. Всё всегда как будто бы выходило само. Или ей так казалось потому, что всё уже произошло, а о причинах она и не задумывалась никогда. – Он просто всё время заботился обо мне с первого дня, сколько себя помню. Возился со мной не как со всеми. Так что, когда подарил мне имя, ничего особо и не изменилось.       – То есть, формально по закону ты больше не эльф?       – Не знаю, – Эми пожала плечами – ещё одна вещь, о которой она размышляла лишь тогда, когда в очередной раз желала, чтобы её перестали называть эльфийским именем, хотя сама пока не отвыкла им представляться. – И да, и нет. Раз у меня есть семья, то значит – нет. Но пока учусь в эльфийской школе – всё ещё да, выходит.       – А зачем продолжать учиться, если имя есть? – ну неужели Ким вдобавок и одна из тех, кому лишь бы не учиться и ничего не делать? Но Эми запомнила урок сегодняшнего утра и не позволила разочарованию вновь менять своё настроение. Лучше дать Ким шанс, может, тогда и возможность сойтись с ней вернётся в ответ.       – Можно бросить, да. Но я столько лет уже отучилась – и что мне тогда с незаконченной программой делать-то? Только перенимать семейное дело у отца. Управлять школой? Мне? Да ладно, вот ещё.       – А вдруг он... твой отец именно на тебя в этом и рассчитывает?       – Тогда будет забавно, – Эми усмехнулась и решила всё-таки доверить Ким услышать мысль, пришедшую в голову ответом: – Представь, каково бы это было: расти без семьи, получить её через много лет и первым же делом – разочаровать?       Но Ким оставалась безучастной – видно, не поняла иронии.       – Шучу, конечно, – Эми решила исправиться, – это было бы грустно и вовсе не забавно, – и тут же сменить тему на более важную. – А что это ты больше не говоришь "змеиная башка"?       – Ах, это... – Ким словно сделала вид, что не ожидала вопроса, а на самом же деле с самого начала собиралась подойти к этому разговору. – Я всё это время думала. О нём, о тебе.       Ещё совсем недавно подобные слова – "Эми, я думал сегодня о тебе" – выведенные на бумаге, едва не покорили сердце эльфийки. Но теперь Эми относилась к такому с осторожностью или даже пренебрежением. Ну, думала и думала. Мало ли кто и о чём думает. Эми вот, глядя на Ким, думала: если когда-то случится шить на неё одежду, мерки с самой себя уже не помогут. А поможет ли опыт в изготовлении мужских рубашек? Тоже вряд ли. Ким словно что-то среднее по телосложению. Ну, и что толку от этих дум? Если их сейчас тоже озвучить, Ким будет польщена вниманием, как была Эми, читая записки? Нет, конечно. Ведь мысли каждого – только его личная головная боль. А головная боль не кашель – по воздуху не передаётся.       – И что же ты надумала? – спросила Эми.       – Что всему есть разумное объяснение. Люди ведь не дураки, не доверили бы очевидному врагу своих детей. А Хиллмана и в Тарбосе, и среди асов знают и уважают. Значит, по какой-то причине он не враг. Мне, наверное, стоило сначала разобраться, что же это за причина. Она точно должна быть.       – Тут я тебе не подскажу, – развела руками Эми. – Я ни про какие орды монстров, что ты упоминала, даже и не слышала. Так, про одиночных где-то в горах и лесах, но считала, это сказки.       – Вот видишь, ещё и это. Ты другой жизни и не знала. А я не знала, что змееголовые могут жить где-то вдали от воды, тем более в мире с нами. И я тоже считала, что это всё вообще сказки, пока не попала сюда. Мы с тобой как из разных миров. В моём эти... существа – чуть ли не легендарное зло, которое направляет монстров. В твоём – такой всего один и на вашей стороне, а чудовищ и вовсе нет.       – Значит, нам обеим придется уяснить для себя, что оба мира – по-своему правда.       – Согласна, – в этом быстром ответе Эми уловила взаимное желание перемирия, которого, кажется, ждала если не весь день, то с момента встречи с Ио точно. – И ещё – значит, мы с тобой могли бы договориться. Я не буду больше ничего такого говорить про твоего отца.       – А я тогда что?       – А ты... не будешь называть меня крысой, ладно?       Эми хихикнула: она особо и не собиралась уподобляться амазонкам. В тот раз лишь хотела ответить Ким чем-то обидным, а что может быть обиднее, чем кличка, которой тебя по десятку раз называют изо дня в день. Уж ей ли самой не знать. Раньше только ведьмой и звали, реже ящерицей, теперь же – вовсе никак. И то сгодится. В словах Ким, конечно, не прозвучало извинений. Но ждала ли Эми их? Зачастую извинения – это лишь попытка облагородить и украсить стену, что выросла между людьми. Стоят ли слова прощения хоть чего-то без движения если не сквозь, то хотя бы в обход этой стены?       – Ладно.       По пути к месту, где для обратной дороги девочек уже заготовили тех же галеусов, что привезли их в город, Ким явно растеряла весь свой страх заплутать в незнакомом городе. По её просьбе Эми показала не одну улицу, а также и зелёный уголок, и фасад самого высокого здания с часами. Девушки петляли по переулкам, чтобы ещё раз посмотреть на статуи, делились короткими историями из детства и громко, на всю притихшую к вечеру округу, здоровались с горожанами. Все, кто узнал сегодня Эми, теперь познакомились и с Ким. Эми же узнала, что у напарницы было шестеро братьев, мать-воительница и отец-следователь. По словам Ким, он не ловил преступников, как здешняя особая группа, а занимался лишь раскопками и изучением древних городов. Отрадно было узнать, что новенькая вовсе не просто так пришла на сегодняшнее испытание: кроме рекомендации асов у неё оказалось ещё и отцовское наследие. Ким рассказывала, правда, что больше мечтала быть как мама. Что ж, если у неё всё сложится удачно, в чём Эми нисколько не сомневалась, то она станет лучшим преемником в деле обоих родителей. Правда, что разлучило их и привело будущую амазонку-следователя в далёкие от морской границы земли – Ким не рассказала.       От солдата, которому поручили довезти девочек до школы, они узнали, что хищники пропали из окрестностей Тарбоса как раз после того, как неизвестный поставил первую статью одного из них в черте города.       – А власти говорили, что такие статуи надо срочно сносить, – рассказывал солдат. – Мол, звери примут за своего, не поймут, что не настоящий, придут драться за угодья.       – Хищники же самые умные, неужели не догадались? – спрашивала Эми, тайно надеясь блеснуть перед воином своими познаниями о поведении животных.       – А как увидели бы статую тирана – точно разбежались бы, – поддерживала Ким. – Если такие умные, не стали бы наверняка проверять, живой или нет. К такой громадине лучше просто не подходить.       – А я его живьём, кстати, видела не раз, – выпалила Эми зачем-то, но осеклась, услышав в собственном голосе горделивые нотки. – Получается, статуи вас спасли от нашествия хищников?       – Да, получается, – ответил солдат. – А мы ведь по указке властей их разбивали поначалу.       – Но перестали же?       – Конечно. Их создатель, кем бы он ни был, ведь стал мстить. И тем, кто разбивал, и тем, кто просто простынями завешивал. Ненормальный какой-то – он спасти нас хочет или перебить?       – Покрасоваться он хочет, – озвучила Ким последнюю догадку следователей, – показать, как он умеет. Нет ему до вас дела, – она глянула на Эми, но та лишь тряхнула головой – не знала, можно ли такое рассказывать, хоть попутчик и военный. Поэтому Ким поспешила добавить: – Ну, так говорят.       – Ну артист, – процедил воин, – покрасуется у нас ещё, ух.       Раз знает прозвище преступника, значит в курсе и версий, и планов следователей? Эми подумала об этом и всё-таки решилась поддержать тему:       – Точно, покрасуется. На фестивале. Даже не сомневайтесь, он придёт.       – И тогда мы его... – вместо следующих слов солдат хлопнул кулаком по ладони, чем даже напугал девочек: одну неожиданным громким звуком, другую тем, что нельзя выпускать поводья галеуса даже на мгновение, тем более когда ведёшь за собой ещё двоих. Увидав, как обе вздрогнули, солдат подмигнул и сухо рассмеялся – и все трое тут же повеселели.       И сразу же отвлеклись и удивились: из полутьмы горизонта вместе с дорогой навстречу выплыла странная фигура. Издалека это можно было перепутать с растением, но вблизи стало видно лучше. Выточенные ветрами до ровнейших округлостей плоские камни, каких в пустыне всегда было много, теперь стояли массивом, взгромождённые друг на друга – причём не от большого к маленькому, как пирамида, а вразнобой. Крохотный камень мог застрять между двумя огромными булыжниками, сверху ещё несколько таких же и поменьше – и всё это великолепие не только не рассыпалось под весом каждого, а даже не качалось. Ведь даже самый слабый ветерок мог бы легко пошатнуть эту неустойчивую конструкцию, от чего та развалилась бы за мгновения.       И таких странных построек путники увидели ещё несколько штук. Солдат чуть замедлил галеусов и обернулся на девочек. Те лишь растерянно переглянулись и продолжили рассматривать каменные столбы, похожие на рукотворные деревья из камней.       – Наверное, уже первые участники фестиваля приехали, разминаются, – Эми прервала восхищенное безмолвие. – Не статуи пока ещё, а вот.       – Если у них такая разминка, – солдат вновь смотрел на дорогу, но не мог перестать задирать голову, чтобы снова и снова полюбоваться на чудеса магии земли, – то какими же будут полноценные работы?       – Я уверена, они будут прекрасными, – тихо ответила эльфийка.