***
Общая поездка на поезде первого сентября – одна из немногочисленных, важных традиций, введенных не так давно, но заслуживших своё место под солнцем. Изначальная идея была проста – доставка маглорожденных и полукровок, выросших в мире маглов в Хогвартс наиболее доступным для них, а также дешевым транспортом, ведь что может быть дешевле, чем работа школьного мастера рун над котлом паровоза, после чего последнему не нужно топливо, и он едет за счет собираемой магии? Единожды приложив усилия, школа обзавелась отличным инструментом, который позже привнес неожиданно много в руки своих создателей. Ранее, ещё пару веков назад, львиная доля чистокровных волшебных семей доставляли детей в Хогвартс личными средствами. Будь то обычная, чаще всего самодельная, метла, сеть летучего пороха, или же аппарация – не важно, главное здесь то, что в школе ещё долгое время сохранялось разделение на группы, в чем мало помогало даже разделение на факультеты. Если так посмотреть, то даже роль факультетов коренным образом изменилась за свою долгую историю, и на момент создания Хогвартс-экспресса утратила большую часть изначально заложенных идей и возможностей. Да, время ни для кого и ни для чего не проходит без следа, а потому то, что было раньше, обязательно изменяется под безжалостным и безразличным течением песков времени. Хогвартс-экспресс приобрел, неожиданно для всех, особую роль, не менее важную, чем роль Распределяющей шляпы, или зачарованного потолка в Большом зале школы. Оттого и существует такое правило для студентов, как обязательное путешествие в экспрессе в начале и завершении учебного года. Символизм и сплочение – вот главнейшие причины, покопавшись в которых можно найти очень многое, и чем обширнее кругозор «копателя», тем больше он поймёт… Но большинство студентов и их родителей не задумываются об этом, для них Хорвартс-экспресс – символ мира и порядка, - хорошая, добрая традиция, и очень, крайне, редко кто-то прибывает в школу иным способом. Даже недовольные тем фактом, что их опускают на уровень плебеев, чистокровные волшебники и волшебницы из «старших» семей и родов, не высказывались против довольно продолжительного путешествия на экспрессе. Да, некоторых буквально коробило от понимания, что им придётся «потерять» аж столько времени без толку, но большинство были даже где-то рады (мало кто признается), ведь им предоставляется отличный шанс немного расслабиться в одиночку, или в кругу тех, кому доверяешь, или ещё что, при этом не опасаясь, что кто-то помешает, ибо ни родителей, ни преподавателей рядом нет. За время довольно продолжительного путешествия поезда, студенты, поступающие в школу магии и волшебства, получают возможность познакомиться с другими детьми, завязать первые знакомства, услышать что-то полезное, или наоборот – как повезет. Для тех же, кто возвращается на учебу поездка – время, чтобы поделиться собранными за время каникул новостями и впечатлениями вживую, ведь не у всех и не всегда есть возможность повидаться летом, а письма все же не то же самое, что живое общение. Путешествие на лодках для первокурсников – это тоже традиция, очень продуманная, совсем не простая, с множеством подтекстов, а вот в путешествии в каретах ничего такого нет – просто транспорт, но даже здесь Рон никак не желал прекращать жаловаться на скучные каникулы. Несмотря на то, что летом его несколько раз приглашали в поместье Хошино, в гости к Гарри и Гермионе, но задержаться там даже на три-четыре дня – это был его разрешенный максимум, на который была согласна Молли Уизли. Она открыто говорила, что с радостью выделит место для друзей своего сына, но вот самого Рона отпускать куда-либо не желала категорически, и даже эти редкие отлучки парню пришлось буквально вымаливать. Да, парень жутко завидовал друзьям, пытался искушать их посещением «Норы», но Гермиона легко аргументировала свой отказ: перед нею практически даже не стояло выбора, вернее, он был, но выбирать из возможности всё лето обучаться потрясающей магии, или тратить время на непонятно что, она считала просто бессмысленным. Друг же Уизли неожиданно, вопреки любыми советам как директора, так и заботливых друзей (семья Уизли и не только) женился, да ещё и сразу на двух девушках. И ладно бы, будь это только француженка, всё же Арлет действительно красива, пусть и хулиганиста, как любая девушка-квиддичистка, но жениться на слизеринке – это чуть ли не открытое предательство Духа Гриффиндора, и Рону было очень сложно прислушаться к словам старших, и не наговорить другу гадостей после разлуки. С другой же стороны это не помешало ему начать в открытую завистливо ныть, портя настроение всем окружающим, как во время посещения, так и в этот день, сперва в экспрессе, постоянно возвращаясь к теме летних каникул, так и в карете, а после и уже за столом факультета. Друзья и знакомые даже немного облегченно вздохнули, когда началось распределение первачков, из которых особо выделилась сперва Ким Ли – маленькая китаянка, которая нарядилась вместо обычной мантии в национальный костюмчик, поверх которого накинула черный плащ с вышитой золотом птицей во всю спину, и с пустыми нашивками факультета, а на голове девочки имелись смешные и милые «бублики», похожие на уши известных даже в мире магов «Микки и Минни Маусов». Всем было очень интересно, как на такую прическу опускать шляпу, и что от прически останется после, даже сама Макгонагалл была, казалось, слегка, нет, не растеряна, а заинтригована – подобных испытаний на её веку ещё не было. Под безразличными/удивленными/завистливыми взглядами «бублики-ушки» послушно сложились-прижались к голове Ким, Шляпа выкрикнула «Рэйвенкло», шляпу сняли, и «бублики-ушки» снова встали в былое положение. Совершенно спокойная девочка с закрытыми (сильно прищуренными) глазами прошла за свой стол, и тут же принялась общаться (отвечать на вопросы) с «воронами». Далее прошло несколько обычных детей с довольно обычными для этих земель именами и фамилиями, и тут снова прозвучало необычное имя, «Тануки, Рэм» - произнесла декан Гриффиндора, и вперед вышла довольно высокая для первокурсницы, круглолицая девочка, азиатка с апельсиновым цветом волос, а её точная копия осталась в редких рядах нераспределенных детей. Вот девочка с озорным выражением лица легко и храбро занимает место на трёхногом табурете, и её на голову опускается Шляпа. Прошла минута, прошла другая, в Зале стало значительно тише, вот девочка слегка приподнимает поля головного убора, оборачивается к сестре. - Сестренка, куда пойдём: туда, где сытнее, или туда, где веселее? – в неожиданной тишине пораженных магов, прозвучал звонкий голосок, в котором некоторые мудрые и опытные взрослые услышали множество бед и проблем на свою голову. - Пф! – многозначительно ответила её точная копия, нет, не точная, у оставшейся девочки на подбородке, переносице и щечке присутствовали полоски пластыря с нарисованными цветочками. - Я тоже так думаю! – девочка широко улыбнулась, и опустила Шляпу. - ГРИФФИНДОР! – прозвучал, очевидно, приговор. Минерва Макгонагалл лишь обреченно закрыла глаза, всего на мгновенье – ей это было необходимо, и никто не посмел её осуждать, всё же второе пришествие близнецов – это страшно! Также никто не удивился, когда не пробыв на голове Тануки Рэн и пары секунд, Шляпа громко повторила, или подтвердила приговор одному декану, или, вернее, всей школе на долгие, долгие пять (они на это очень надеялись) лет. Первые же близнецы впервые ощутили себя… так. Фред и Джордж пусть и надеялись, но всё же понимали, что среди тех, кто учится в Хогвартсе, не было ни одного достойного, но Судьба не забыла их, и вот, в самое удачное время приходит их, очевидно, смена, которую они обязательно всему научат, всё объяснят, и когда придёт их черед покинуть Хогвартс, братья будут горды собой, ибо стать наставником – это важно и престижно, особенно в деле шалостей! В это же время Минерва Макгонагалл, как и многие другие преподаватели, наблюдала за близнецами (обеими парами), и четко понимала: покоя в ближайшее время им не видать. Опытные профессора сразу заметили и хулиганистые признаки в новеньких, и вспыхнувший, если не воспылавший энтузиазм в глазах Уизли. Никто бы не признался, но некоторым даже стало страшно… Но вот распределение подошло к концу, профессор отнесла табурет и Шляпу, а директор огласил начало пира, даже как-то быстрее, чем обычно, но не вызвал этим недовольства, даже, скорее, наоборот, а вот когда факультетские столы вновь опустели, несколько привычная, почти «стандартная», насколько это применительно к директору Альбусу Дамблдору, речь, вдруг пошла не совсем так. - … не буду говорить об изменениях уже вступивших в силу – тем, кому это будет интересно, могут спросить об этом у старших товарищей. Я хочу сказать о том, что вводится с этого года, о новости, которая является таковой для всех студентов нашей школы, - директор сделал небольшую паузу, обводя взглядом внимательно слушающих его детей и подростков. – Всем известно, что Хогвартс – старый замок, у него своя история, и свои особенности, - тут директор лукаво улыбнулся, осматривая публику. – а также множество секретов, большинство из которых остаются таковыми до сих пор, - эти слова возбудили интерес даже в студентах более старших курсов, так что нечего говорить о первачках, у каждого из которых в глазах появились очень похожие на директорские, огоньки. – В то же время, Хогвартс стар, - тяжело вздыхая и на миг опуская глаза, тем самым выражая грусть по этому поводу, произнес директор. – Из-за чего множество старых чар либо разрушились из-за течения времени, либо работают не так, как это было задумано изначально. – ещё одна драматическая пауза, во время которой никто даже не шептался, а конкретно за столом Слизерина явно ожидали какой-то гадости от ненавистного директора. – В эту сторону уже предпринимаются шаги, и часть застарелых проблем, своими силами нам удалось решить, как то: нормальное отопление гостиных и спален в факультетах, повсеместная подача горячей воды, устранение сквозняков в наиболее используемых аудиториях, а также нормальное передвижение лестниц. Думаю, вы это оцените зимой, - по-доброму улыбнулся Дамблдор, хотя его улыбка зелено-серебристому столу была (казалась) немного ироничная, ибо ни один из них директору явно не поверил на слово. – Однако, даже с учетом этого, школа магии – место, где происходят случайности, предотвратить которые не в силах никто, и в этом нет виновных, ибо волшебство само по себе – система чудес, так что неудивительно, что некоторые из них выходят из-под контроля, - ещё один взгляд на зелено-серебристый стол. – Совершенно случайно, да, - слизеринцы почти поголовно прищурились, явно ожидая атаки, пусть это и не в духе нынешнего директора, но уж слишком близко он подобрался к неприкрытым обвинениям относительно действий «змеек». – А потому, с этого года вводится новая мера по защите и спасению студентов от случайностей, - слизеринцы, пусть и пытались это скрыть, не показать, но все же были крайне удивлены, однако, их подозрительность не была кому-либо интересна, директор более не смотрел в их сторону, глядя на всех стразу. – Один из нынешних студентов предложил свой проект, и мы, рассмотрев его самым внимательным образом, не нашли причин для отказа, даже напротив – мы рады, что среди наших студентов есть такие волшебники. Сейчас он сам кратко объяснит свою задумку, прошу поприветствовать мистера Хошино Сору. Директор принялся хлопать, ему тут же вторил стол Гриффиндора, за ним последовал стол Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слизерин хлопали куда сдержаннее, однако, заинтересованы были все, а потому, несмотря на желание отправиться отдыхать, перебарывали себя. Хошино поднялся из-за стола факультета (он предусмотрительно сел на самом краю, чтобы было ближе идти), подошел к директору, они обменялись кивками, и парень встал за трибуну. - Добрый вечер! – улыбнулся парень, обводя зал взглядом, не оставляя никого без внимания, казалось, он встретился взглядом с каждым, и во взгляде японца было лишь дружелюбие. – Я понимаю, что все за день устали, и хотят отправиться отдыхать, а потому опущу словесную мишуру и предисловия, скажу по сути, и мы с деканом Слизерина, профессором Вектор, покажем вам, как проект выглядит вживую, - в это время строгая женщина грациозно поднялась со своего места и подошла к ожидавшим её директору и Хошино. – У каждого декана, у медика, а также старосты факультета и префекта теперь будет вот такой браслет, - парень поднял на ладони широкий браслет, сверкающий желтовато-зеленым цветом, и покрытый красивым крупным узором из завитушек. – А у первокурсников будет вот такой, - студенческие браслеты оказались шириной в пару сантиметров, выполненные из плоских прямоугольных камешков, между которыми были небольшие круглые шарики. Парень демонстрировал сразу четыре штуки, и было понятно, что браслеты выдержаны в цветовой гамме четырех факультетов, а те, кто сидели поближе, смогли разобрать с стилизованные узоры со зверями. – Как это всё будет работать, - продолжил парень. – Если кто-то из студентов попал в затруднительную ситуацию, ну, ногу подвернул, потерялся, или ещё что, и рядом никого нет, чтобы помочь, нужно всего лишь коснуться браслета, - парень коснулся браслета на своей руке, и в тот же миг у профессора Вектор вокруг руки появилось кольцо красного света, переливающееся волнами и белыми линиями, при этом разносился звук колокольчика. – И кто-то из владельцев браслета вас обязательно услышит, то есть сможет помочь, - в зале, за каждым столом, тут же начали шептаться, поднялся гул. – Также, здесь имеется функция, позволяющая общаться, то есть студент может получить помощь дистанционно, практически сразу же, - в зале стало ещё шумнее, особенно старались гриффиндорцы, но и «барсуки», и «вороны», и «змейки» также принялись обсуждать невиданную систему, которая мигом перевернула устоявшиеся, столь привычные устои и понятия в школе, и даже сейчас кроме полезных, некоторые обнаружили и опасные для студентов возможности. Словно подтверждая их опасения и паранойю, Хошино продолжил. – Старшие браслеты, если подана просьба о помощи, могут отслеживать источник, - с этими словами профессор Вектор повела рукой в воздухе, и вместо мигающего шарика красного света, в который собралась полоса-кольцо, над рукой женщины появилась объемная карта Большого зала, на которой отмечалась мигающая красным точка. – Таким образом тех, кто ждет помощи, кто просит о ней, всегда найдут – сам Хогвартс подскажет! – парень гордо выпрямился, в его словах прозвучала похвальба, и большинство признали, что заслужено, особенно в деле передачи руководству школы инструментов слежения за студентами. Даже сейчас было понятно, что с новой мерой больше не побродить по ночному замку, ведь, скорее всего, слежка будет вестись постоянно. Хошино же продолжил. – Я вижу опаску в глазах у некоторых студентов, - усмехнулся парень, за ним улыбнулись и сам директор, и декан Слизерина. – Но зря, никто за вами не будет следить постоянно, как будто у профессоров других дел нет, - снова усмехнулся парень. – Нет, вас смогут найти только тогда, когда вы подали сигнал о помощи, и только в этом случае. Всё остальное время браслеты – просто украшение, - словам парня поверили… не все, хоть и большинство, но ведь одни из четырех – это всего лишь четверть, да и то, условно. – В завершение скажу: данная система введена совсем недавно, а потому обеспечить всех студентов пока что не успели, да и не нужна она старшим курсам. На этом я закругляюсь, спасибо за внимание, и давайте поблагодарим за помощь профессора Вектор! – парень громко захлопал, за ним повторили все остальные студенты. Парень поклонился женщине, директору, и отправился на своё место, чтобы тут же превратиться в цель для расспросов, а также отповедей «обиженных», которые «имели полное право узнать раньше всех». Профессор Вектор вернулась за стол, и за трибуну снова встал директор Дамблдор. Ещё несколько слов в благодарность за столь интересную и нужную новинку Хошино, потом традиционные напоминания о запретах, о безопасности, традиционное пение гимна школы, и вот студенты начинают расходиться. На устах большинства, если не всех, обсуждение новинки. Старосты и префекты занимаются своими обязанностями (кто не забыл о них по какой-либо причине), Большой Зал пустеет…***
- Ну, и что вы об этом думаете? Собравшиеся в гостиной не сказать, чтоб совсем молчали, они шептались, но конкретно никто не отвечал на заданный вопрос. Старшие два курса вообще держались в стороне, и лишь молча наблюдали. И дело не в том, что им было всё равно, о, это далеко не так, причина подобного поведения в крайне малом количестве шести- и семикурсников данного факультета, да и в самом положении их как в школе, так и обществе. Сказать по правде, многие из них не желали попасть конкретно под этот флаг, и им было бы куда комфортнее в других цветах, но раз уж Шляпа выкрикнула имя именно этого Дома, то метаться уже поздно… да и не сразу они поняли, насколько сильно усложнилась их жизнь в тот момент, когда в Большом Зале прозвучало именно это слово. Суть дела в том, что львиная доля выпускников данного факультета, то есть те, кто относятся к наиболее влиятельным волшебным семьям и родам, завершают своё пребывание в Хогвартсе после пятого курса, а дальше отправляются либо обучаться вести семейные дела, либо куда-то на материк, в одно из высших учебных заведений, коих на территории Британии не имеется вовсе. Тем же, у кого «рука» не столь «лохмата», приходится вести себя осмотрительнее, выжимать из себя все соки ради знаний и оценок, а ещё стараться держать нейтралитет со всеми, вообще со всеми, чтобы после семи лет в Хогвартсе никто из преподавателей не пожелал испортить выпускную характеристику, без которой нормальное место в Министерстве получить практически нереально. Вот потому шести- и семикурсники пусть и наблюдают, чтобы быть в курсе происходящего, но практически никогда не вмешиваются в «игры» своих «товарищей» по Дому. - А ты, Тео, что скажешь ты? – повернулся к хмурому и молчаливому парню мулат, начисто стерший любые намёки на столь привычную всем в школе неотразимую белозубую улыбку. – Что ты думаешь обо всём этом? - Хм, - несколько секунд парень молча рассматривал самопровозглашенного «спикера», медленно повел головой чуть в сторону, обводя взглядом остальных присутствующих, потом снова вернул внимание на Забини. – Конкретизируй вопрос, Забини, или ты решил, что я за лето освоил легилименцию на высшем уровне? – насмешливо изогнул губы Нотт, глядя мулату прямо в глаза, собеседник мягко отвёл взгляд. - Совру, если скажу, что поднятая тобой тема об успехах за лето меня не интересует, но, всё же, меня интересует твоё мнение относительно «ошейников», - да, именно так тут назвали новинку. - «Ошейник», говоришь… - Теодор огромным усилием воли сдержался, даже пальцы не дрогнули, но на слово «ошейник» у него, с недавних пор, появилась довольно резкая реакция, и лишь окклюменция и собственная выдержка не позволяли парню тут же выхватывать палочку за одно подозрение на намёк на его состояние. – Я считаю, у нас пока недостаточно информации для каких-либо выводов, - парень сделал паузу, снова обводя взглядом присутствующих. – Однако, не скажу, что меня обрадовало это нововведение. Похоже, директор решил отыграть позиции, утраченные в прошлом году. Да ещё и эти его высказывания о том, что «Тёмные времена грядут»… - А поподробнее, насчёт «Тёмных времен»? Возможно, кто-то пожелает пролить свет на намёки директора? Или просто сделает небольшой намёк, ну, чтобы мы хотя бы знали, в какую сторону думать? – Забини быстро обвел присутствующих взглядом, и снова вернулся к блондину. - Тео? - Я не владею подобной информацией, - спокойно-сухо ответил парень. - А ты, Драко, ничего не скажешь, по старой дружбе? – широко улыбнулся мулат, глядя в стальные глаза наследника Малфой, в которых, как заметили многие сегодня, появилось какое-то совершенно новое выражение. - Если бы, Блейз, ты потрудился задуматься, то и сам многое понял, - большинство тут же отметили, что и мимика у Драко сильно изменилась, и его усмешка стала точь-в-точь как у его отца. – У всех вас есть всё, чтобы решить эту, хе, «загадку», - снова эта чисто «малфоевская» усмешка. – Но я – человек добрый, а потому дам вам небольшую подсказку. Вспомните поведение Хошино, как и кем он себя показал в течении всего прошедшего времени с момента его появления у нас, подведите черту, а потом задумайтесь: стал бы такой человек подыгрывать директору или Министерству? Пока снова начались перешептывания-обсуждения, пока собравшиеся в ускоренном режиме размышляли-вспоминали, Драко и Теодор обменялись взглядами. Зрительный контакт длился не слишком долго, но достаточно, чтобы Тео успел выразить Малфою всё, что чувствовал, получив нечто подобное в ответ. Да, и Малфои в полном, пусть и немногочисленном, составе, и Нотты, и Блэки, и Лестрейнджи, и Гринграссы, и Булстроуды, и даже, что совсем неожиданно, Поттеры встретились на празднике у этого заграничного выскочки Хошино. Что такое «Обон», Тео не сильно задумывался, да и к объяснениям не прислушивался, в то время он боролся с нахлынувшими на него эмоциями: столько старинных и уважаемых родов собралось (о появлении некоторых из них никто более даже не мечтал, ибо думали, что линии крови пресеклись) по приглашению Хошино не потому, что снизошли к нему, а потому, что им, фактически, нельзя было отказываться, у них не было выбора. Уже в тот момент у Теодора всё похолодело внутри, когда он осознал, какую силу успел собрать в своих руках узкоглазый. Лорд потратил немало времени и сил, чтобы сплотить волшебные рода, и то, с какой скоростью сработал Хошино, стоит признать, настораживало. Кстати, ещё одна причина, по которой Теодор фактически возненавидел не только чокнутую Блэк, но и Хошино, и даже Малфоев, которые продались узкоглазому, словно портовые шлюхи, это вынужденное предательство Лорда, на которое они с отцом пошли по приказу Беллатрисы. Сумасшедшая ведьма потребовала, чтобы у её рабов был лишь один хозяин, а потому его отцу, лорду Нотту, пришлось пройти череду ритуалов, изматывающих и, порой, унизительных, а в завершении потерять руку, на которой была метка – её, руку, просто превратило в прах чуть выше локтя. Младший Нотт до сих пор помнит тот безумный смех суки, когда рука его отца рассыпалась серой пылью, в том смехе Теодор слышал издевательство и торжество над униженным до крайности родом Нотт. Разве можно такое простить? Как мог Драко простить Хошино за то, что случилось с его отцом, с лордом Малфой? Да, в открытый доступ информация не ушла, но «узкому кругу» было известно, что случилось с сиятельным лордом, а потому у Тео не осталось ни грамма уважения к Драко и его семье, даже больше, он их возненавидел, ведь они продались тому, кто вернул из небытия старую безумную Суку, и множество надежд кануло в Лету. Малфой тонко усмехнулся, и ненавязчиво поправил галстук, при этом продолжая смотреть в глаза Нотта. Теодор увидел в этой усмешке куда больше, чем кто-либо ещё из присутствующих, ну, разве что сестры Гринграсс, да Дэвис возможно поняли тонкое издевательство, но никто из них не стал бы говорить вслух ничего лишнего. Теодор всё это понимал, а от того ненавидел их всех ещё больше, однако, ничем не проявляя своих чувств, понимая, что именно глупостей от него и добиваются, ибо приказ Хошино был однозначным: состояние родов Нотт и Малфой должно оставаться в тайне максимально долго, а потому ни Драко, ни Теодор, ни сестры Гринграсс никому ничего не расскажут, даже между собой не станут обсуждать, ибо магия позволяет многое. Казалось, зрительный контакт длился целую вечность, которую разорвал голос Паркинсон. - Драко, ты хочешь сказать, что «ошейники» - это затея именно Хошино, не директора? - В точку, Панси, - несколько иначе улыбнулся Малфой. – Я считаю, вся затея принадлежит ему, но без дирекции школы подобное не провернуть, так что сотрудничество в данном случае обязательно. - А поскольку они друг другу не доверяют… - начала Панси, до которой постепенно доходило то, на что намекнул Драко. - После таких-то судебных разбирательств! – вставила Дэвис, широко улыбаясь, на несколько мгновений буквально ослепляя красотой, что неожиданно расцвела этим летом, и после каникул многие не могли оторвать взгляд этой ведьмочки. - Да, - согласилась Панси. – После произошедшего они не могут доверять друг другу, а потому будут внимательно следить друг за другом, чтобы в данной затее не появилось ничего лишнего… - А ведь на этом можно неплохо сыграть… - раздался голос «из зала». Зачем это было сказано, большинство не поняли, ведь это, фактически, лежит на виду: используя точку интереса двух сторон, если поступить по уму, можно неплохо ударить по обеим сторонам, и получить большую выгоду. Зачем было произносить это вслух – непонятно, очевидно, не все из собравшихся наделены достаточным набором извилин, чтобы обдумывать свои мысли молча. - Хорошо, - Забини громко хлопнул ладонями. – Раз мы пришли к выводу, что на данный момент нововведение не несет прямой угрозы, то остановимся на наблюдении за происходящим, как и всегда. Возражения? Предложения? Тогда расходимся. На Слизерине если и устраиваются попойки, то не в самом начале года, к тому же, они никогда не превращаются в то, что в данный момент происходило на факультете идеологического противника. Тем более, здесь никогда (в обычных обстоятельствах, когда в рядах Великого факультета нет грязнокровок и низких полукровок), последствия никогда не бывают… чрезмерными. Такими, как например, в этом же году. Для справки: в ночь с первого на второе сентября три гриффиндорки лишились девственности, а одна даже забеременела, но уже через несколько часов приняла одно запрещенное зелье, от чего в ней практически пробудилось одно старое проклятье, которое и истребило магический род, дальней родственницей которого она и являлась, почти четыреста лет назад. На других же факультетах также были свои вечеринки, в ходе которых появились иные последствия. Например, Падме Патил (Принц) сделали предложение сразу двое парней, и оба оказались согласны войти в её род, а потому был запущен один из древнейших ритуалов – ухаживание за молодой ведьмой. Кроме того, на факультете «воронов» было заключено целых семь договоров о сотрудничестве в научных изысканиях, а также учреждение (на словах) нового клуба по интересам. На факультете «барсуков» состоялось целых пять помолвок, закрепленных согласно старым традициям, сделано три предложения руки и сердца, одно «белое» предложение, на которое предлагавшая союз юная ведьма получила отказ, и две предварительные просьбы о вассалитете, которые впоследствии будут обговорены родителями фигурантов. Также в эту ночь несколько раньше срока родились Дельфиния Астерион Блэк и Регул Сириус Блэк – прекрасные двойняшки, впервые за многие года заявившие своими криками о продолжении Великого рода Блэк, а в их тёмно-синих глазах, родовой особенности, казалось, мерцали звезды. В то же время старый домовик Кричер плакал от счастья, а старый портрет на одной из стен Блэк-хауса опустел.